Отрава входит в меню

Глава 6

Конечно, я был обезьяной. Если бы тем, кто подшутил надо мной, был Стеббинс, я полагаю, я бы подскочил к окну и выпрыгнул из него. Упасть на тротуар с высоты четвертого этажа было бы достойным концом для обезьяны, и это было бы даже не хуже, чем жить, будучи обманутым Перли Стеббинсом. Но ясно, что это было сделано не им. Это была Пегги Чоут, или Нора Ярет, или же обе. Перли просто принял приглашение прийти и послушать.

Поэтому я сохранил спокойствие. Сказать, что я был весел, было бы преувеличением, но я не завизжал и не стал рвать на себе волосы.

— Приветствую, — сказал я сердечно. — И милости прошу. Я удивлялся, почему вы не присоединились к нам, вместо того чтобы стоять там в темноте.

— Еще бы! — Он подошел ко мне на расстояние вытянутой руки и остановился. Затем повернулся. — Вы можете успокоиться, леди. — И повернулся снова ко мне. — Вы находитесь под арестом за препятствование ведению следствия. Пойдемте.

— Минуточку. У вас впереди целая ночь. — Я повернул голову. — Конечно, Пегги и Нора знали, что этот герой находится там, но я…

— Я сказал пойдемте, — гаркнул он.

— А я сказал минуточку. Я собираюсь задать пару вопросов. Я не думаю сопротивляться аресту, но из-за долгого пребывания на коленях у меня в ногах судорога, а если вы торопитесь, вам придется меня нести.

Я огляделся.

— Я хотел бы знать, все ли знали. Вы, мисс Джаконо?

— Конечно, нет.

— Мисс Морган?

— Нет.

— Мисс Эннис?

— Нет, я не знала, но я думаю, что вы знали. — Она вскинула голову, и блеснул пшеничный шелк. — Это было унизительно. Сказать, что вы хотите помочь нам, чтобы мы заговорили при подслушивании полисмена.

— И после этого он меня арестовывает.

— Просто сцена.

— Я бы хотел, чтобы это было так. Спросите ваших приятельниц Пегги и Нору, знал ли я, только я полагаю, вы не поверили бы им. Они знали и не сказали вам. Вы бы лучше подумали все обо всем, что вы сказали. О'кей, сержант, судорога прошла.

Он на самом деле хотел взять меня под руку, но я пошел, и он этого не сделал.

Я открыл дверь в холл. Конечно, он пропустил меня вперед, чтобы спуститься вниз на три этажа. Ни один фараон с его умом не стал бы спускаться с лестницы впереди опасного преступника.

Когда мы спустились на тротуар, и он велел мне повернуть влево, я спросил:

— Почему не наручники?

— Кривляйтесь, если вам хочется, — проворчал он.

Он взял такси на Амстердам-авеню и, когда мы были уже внутри и ехали, я заговорил:

— Я думал о законах, о свободных и тому подобном. Возьмем, например, незаконный арест. И возьмем препятствование проведению следствия. Если человек арестован за препятствование проведения следствия и выясняется, что он этого не делал, делает ли это арест незаконным? Я хотел бы знать больше об этом законе. Я полагаю, мне придется спросить адвоката, Натаниэль Паркер должен знать.

Напоминание о Паркере, адвокате, которого в случае надобности использует Вульф, дошло до него. Ему приходилось видеть Паркера в действии.

— Они вас слышали, — сказал он, — и слышал я, и я сделал несколько заметок. Вы вмешались в расследование убийства. Вы им цитировали полицию, вы так сказали. Вы рассказали им, что думает полиция и что она делает, а также, что собирается делать. Вы играли с ними в игру с этими кусочками бумаги, чтобы показать им точно, как это представляется. Вы пытались вынудить их рассказывать вам вместо полиции, и вы собирались взять их к Ниро Вульфу, чтобы он мог вытянуть из них все, и у вас даже не было оправдания, что Вульф представляет клиента. У него нет клиента.

— Неверно. Есть.

— Какого черта у него есть. Назовите ее.

— Не ее, его, Фриц Бренер. Он в ярости, потому что приготовленная им еда была отравлена и убила человека.

— Очень удобно иметь клиента, живущего прямо в доме.

— Вы должны признать, что детектив с лицензиями имеет право вести расследование от имени клиента.

— Я ничего не признаю.

— Это разумно, — сказал я утвердительно. — Вам не следует ничего признавать. Когда против вас будет возбуждено дело о незаконном аресте, два к одному, что шоферы такси могут давать свидетельские показания. Шофер, вы нас слышите?

— Конечно, я вас слышу, — прокричал он. — Это очень интересно.

— Тогда следите за вашим языком, — сказал я Перли. — Вы можете поплатиться годовым жалованьем. Что касается цитирования полиции, я просто сказал, что они считают, что это была одна из этих пяти, и когда Кремер говорил об этом Вульфу, он не сказал, что это конфиденциально. Что касается того, что думает полиция, те же комментарии. Что касается этой игры с ними, почему нет? А что касается попытки вынудить их рассказать мне, я даже совсем не собираюсь это комментировать, я не хочу быть грубым. Это, должно быть, просто оговорка. Если вы спросите меня, почему я не заартачился там, в квартире, и не высказал эти соображения тогда и там, какая в этом польза? Вы испортили вечер. Они бы не пошли вниз со мной. К тому же я сэкономил деньги Вульфа, потому что вы меня арестовали, и поэтому плата за такси приходится на счет города Нью-Йорка. Я еще под арестом?

— Чертовски правильно. Вы под арестом.

— Это может оказаться неблагоразумием. Вы его слышали, шофер?

— Конечно, я его слышал.

— Прекрасно. Попытайтесь это запомнить.

Мы ехали по Девятой авеню и по световому сигналу остановились у Сорок второй улицы.

Когда свет сменился, Перли велел шоферу перебраться к обочине, тот стал возражать. В это время ночи и так большие интервалы. Перли что-то вытащил из кармана, показал шоферу и сказал:

— Отправляйся к Куку и возвращайся через десять минут, — и тот вылез и пошел.

Перли повернул голову взглянуть на меня.

— Я заплачу за Кука, — сказал я. Он это проигнорировал.

— Лейтенант Роуклифф ждет нас на Двадцатой улице.

— Прекрасно. Можно дать вам пять, что даже под арестом через десять минут я смогу заставить его заикаться.

— Вы не под арестом.

Я наклонился вперед, чтобы взглянуть на счетчик.

— Девяносто центов. Отсюда мы поделим пополам.

— Черт побери, бросьте кривляться, если вы думаете, что я струсил, то вы ошибаетесь. Я просто не вижу в этом никакой пользы. Если я доставлю вас под арестом, я чертовски хорошо знаю, что вы сделаете. Вы замолчите. Мы не сможем вытянуть из вас ни звука, а утром вы позвоните по телефону, и придет Паркер. Что это нам даст?

Я мог бы сказать: «судебный иск за незаконный арест», но это было бы недипломатично, поэтому я сделаю так:

— Только удовольствие от моей компании.

У Перли и Кэрол была только одна сходная черта, только одна: отсутствие чувства юмора.

— Но, — сказал он, — лейтенант Роуклифф ждет вас, и вы — важный свидетель по делу об убийстве.

— Вы могли бы арестовать меня, как важного свидетеля, — предложил я.

Он произнес слово, которое порадовало меня тем, что его не слышал шофер, и затем добавил:

— Вы бы заткнулись, и утром вас бы не выпустили под залог. Сейчас больше полуночи, но лейтенант ждет вас.

— Он гордый человек, Перли, — и я был не так далек от того, чтобы сказать ему, что ему нечем гордиться. Он неплохой фараон — как все фараоны. У меня было искушение подразнить его еще, чтобы посмотреть, сколько времени потребуется, чтобы он дошел до того, чтобы попросить меня выйти из машины, но было поздно, и мне было нужно поспать.

— Вы понимаете, — сказал я, — что это напрасная трата времени и энергии. Вы можете рассказать ему все, о чем мы говорили, и если он попытается прийти к другим взглядам относительно меня, я просто начну шутить, а он начнет заикаться. Это совершенно бесполезно.

— Да, я знаю, но…

— Но лейтенант ждет меня.

Он кивнул.

— Это ему Нора Ярет рассказала об этом, и он послал меня. Инспектора не было рядом.

— О'кей. В интересах правосудия я дам ему час. Понятно? Точно один час.

— Понятно должно быть и мне. — Он был настойчив. — Когда мы приедем туда, вы в его распоряжении, а он к вашим услугам. Я не знаю, сможет ли он устоять против вас целый час.