Отсчёт пошел!

На краю Земли

Калитка хлопала на ветру. Ограда была старой, пережившей не одно поколение хозяев, а сама калитка – новой, с хорошо смазанными петлями, поэтому и хлопала без скрипа и скрежетания, но громко. И сколько раз Ли́са просила, чтобы Андре приспособил хотя бы веревочную петлю. Петли не получилось, потому что Андре всегда перечил сестре, строя из себя главного, зато вышла хорошая щеколда, но и она была принята с восторгом. Если оставлять калитку открытой, она всегда будет хлопать – уж слишком частые в этих местах ветра, приходящие из Великой Пустоты. Да ладно бы, просто ветра. Земли здесь северные, воздух то прохладный, то холодный. Времена года определяются коротким ярким летом и долгой снежной зимой, да их быстрой сменой друг друга, вот и ветра не несут тепло в своих ладонях. Благо лес рядом, дрова в избытке, да дом крепкий с каменной печкой.

Люди, живущие вне города – на краю Земли и в поселках, знают настоящую цену теплу. Дрова всегда есть в запасе. Стружки, щепки, обрубки бревен и досок, все идет в печку, ничто просто так не выбрасывается. То же касается еды. В погребах она есть всегда, даже в неурожайные годы. Конечно не красная икра с зайчатиной, более прозаичная пища, но есть. Худую одежду латают, а если уже и латать нечего, можно заделать щели в доме, на крайний случай постелить собакам, они тоже предпочитают комфорт. По крайней мере собаки наших героев на холодной земле не спят.

Два старших брата давно покинули край Земли, перебрались в город, нашли работу, обзавелись семьями, иногда нагрянут – что, да как, и обратно. Дом остался на младших Лисе и Андре, да и те уже не дети, обоим за двадцать. Сами ведут хозяйство, унаследованное от родителей, и вот их-то в город не тянет, разве что по делам приезжают. Брат продает мясо, добытое на охоте, покупает фрукты, хлеб и одежду, да оба не пропускают ярмарки и карнавалы. На исповедь в воскресенье приходят в собор, после орган послушают. Иногда в театр заглянут культурно просветиться, а то они и подобные им дикарями слывут.

Так что, город представляет собой некую необходимость. Но жить там… Интересно, конечно, не без этого. Но все как-то шумно, суетливо и тоскливо. Все бегут куда-то, все озабочены делами. Кони, запряженные в телеги и кареты, забывшие свободу и бег по зеленым лугам, понуро бредут по мостовым, гремя тяжелыми подковами. Бездомные собаки лакают серые тучи из грязных луж, нищие в каждой подворотне милостыню клянчат. А воздух здесь настолько смешался с гарью с мануфактурной фабрики, что его практически видно, и кожей можно почувствовать. Да и детский смех раздается не часто, а уж если где и смеется ребенок, то тут же все улыбаться начинают. И если рожденные в городе люди считают все это естественным и на большее не претендуют, то пришлым здесь очень тяжело прижиться и найти свое место. Часть из них возвращается обратно, часть оказывается в доме для умалишенных. Благо таких домов тут хватает, всем место найдется. Как тут можно быть счастливым…

Да и как можно просто жить в таком месте, как город? Там нет высоких елей, из-за стволов которых выглядывают маленькие лесные человечки. За домами с высоченными крышами, сквозь печной дым, не видно вековых гор, укрытых белоснежными шапками. Нет чистых ручьев, звучащих мелодичнее органа, настроенного самым первоклассным мастером. Брат с сестрой слушают такой по воскресеньям в городском соборе. Там местный музыкант, красивый и манерный, такие рулады выводит, заслушаешься. Но не ради органа же в город перебираться, в самом-то деле. За городом лучше, спокойнее. А звезды какие крупные и яркие!

Есть множество альтернативных вселенных, и в каждой Земля устроена по-разному.

А еще здесь можно сесть, только осторожно, на самый-самый край Земли и посмотреть вниз. В бездне, сквозь второй слой облаков, иногда можно увидеть хобот одного из трех гигантских слонов, что стоят на черепахе исполинских размеров, плывущей в Бесконечном Океане. Саму черепаху никогда не видно, слишком далеко находится она от поверхности Земли, да и нижние облака все скрывают. Иногда, в ясные дни, внизу виднеется что-то темное и расплывчатое, но голова это черепахи или одна из ласт, непонятно. А потому и неизвестно, в какую сторону движется вся эта пирамида.

– Если бы черепаха плыла, куда ей вздумается, то солнце всходило бы каждый день в другой стороне, – рассказывал отец двум старшим сыновьям, дочери и маленькому Андре в люльке, – и шаталось бы по небу, как пьяный полицейский. Понятно?

Говорят, умные люди в городской обсерватории знают, куда движется черепаха. Но какой в этом толк, если они не знают, почему черепаха туда плывет. В таком случае, так ли уж важно знать простым смертным, в какую сторону она держит путь? Плывет, и ладно.

Дети, слушая отца, согласно кивали. Как шатается пьяный полицейский, видел всякий, были бы зрячими глаза. Больше они, на тот момент, ничего не понимали. Старшие братья так и не осмыслили взаимосвязь направления черепахи и движения солнца, а вот Лиса и Андре вскоре разобрались с этой премудростью. А также они знали, почему черепаха плывет в этом направлении. Все просто, она плывет к берегу, чтобы отложить яйца, или от берега, на котором и остались эти самые яйца. Это же естественно!

Эти двое часто, даже под угрозой порки, лежали на самом краю Земли (на что не каждый взрослый осмелится) и смотрели вниз, рассуждая между собой, куда уходит солнце на ночь и где Бесконечный Океан соединяется с сушей. И какая она, эта суша – песчаный берег, или каменистый.

А иногда они видели слона, точнее хобот одного из слонов. И если старшим братьям хватило одного раза, то младшие дети не могли налюбоваться на это удивительное завораживающее зрелище. То, что у одних вызывало умопомрачительный восторг, у других лишь равнодушное хмыканье. Может, поэтому их дороги и разошлись. Те, кому не место на краю Земли, переехали в город. Остальные остались и при любом удобном случае сторожили слона. Вот и сейчас…

– Видишь? – спросила Лиса, держась за край веревки, перекинутый через громадный валун и смотря вниз и влево.

Кожа ее лица чуть грубоватая, омытая северными дождями и обветренная на холоде, но красивое и строгое, как у всех сельских женщин.

– Не-а, не вижу, – пробормотал Андре, вцепившись в другой конец веревки.

Самый младший в семье, он неплохо справляется с обязанностями хозяина, отчего старшие братья с легким сердцем отправились за лучшей долей – дом в надежных руках.

Второй слой облаков, проходящий гораздо ниже поверхности земли и уходящий вдаль, где сливается с первым и третьим слоями, сегодня настолько плотный, что в редкие просветы невозможно что-либо вообще разглядеть, не говоря уже об этом ожидаемом хоботе.

Видимо и сегодня им не суждено увидеть это огромное животное. А жаль.

– Где ты, мой жени-и-их? Где, любимый мо-о-ой? – запела Лиса, болтая ногами в воздухе, как в воде, – Заберет меня-а-а кто-нибудь друго-о-ой.

На краю Земли много работы, а развлечений мало. Но уж Лиса-то найдет себе занятие. Еще в детстве натянула веревку между деревьями и балансирует на ней, размахивая руками, как мельница. Падает, ушибается, плачет… и все равно залезает на стул, принесенный из дома, и ступает на веревку.

– Я канатоходец, – заявляет она.

Увидела одного такого на бродячей ярмарке, и все. Тоже так хочет. Другие люди равнодушно проходили мимо, пожимая плечами. Ну ходит человек по канату в метре от земли, дальше-то что? Ловко, конечно, они так не умеют. И расшагивающие по ярмарке на ходулях привлекали к себе внимание не более, чем на одну минуту. А потом – скучно. То ли дело глотатели огня, три чернокожих мужика-великана. Один из них подавился своей волшебной жидкостью, необходимой для огня и тут же помер в ужасных судорогах возле палатки со сладостями. Это был его мимолетный, но успех. Вот это интересно. Так что, у канатоходца в тот день была только одна поклонница, да и то семилетняя.

Городские юноши чурались Лису, впрочем, как и любую не городскую девушку. Да и из соседнего села тоже не спешили с гостинцами, своих невест хватало. Уйти, что ли, в монастырь, думала Лиса, подстричься в монахини и служить Господу Богу нашему. Но как же слон, который нет-нет, а даст о себе знать…

– Вон там! – крикнул Андре, и указал пальцем в просвет, каким-то чудом образовавшимся в сплошной пелене облаков.

– Ай!

Лиса свободной рукой закрыла ухо, поморщилась и так наклонилась вперед, что казалось – упадет сейчас вниз, в бездонную пропасть…

– Где?

…и будет долго падать, пока не пролетит мимо черепахи. А там… Если кто там и был, то обратно не возвращался.

– Ну вон же!

– Вижу!

В просвет, становящийся все меньше и меньше, показался длинный, невероятно длинный и огромный хобот. Его ноздри запросто могли засосать город вместе с обсерваторией! Хобот поднимался вверх, будто его хозяин хотел достать до поверхности края Земли, и когда пелена сомкнулась, он показался из пелены облаков, вытянулся, будто ребенок, тянущийся за яблоком, и тихонько протрубил, но земля все же немного задрожала, с края посыпались камни, где-то заскрипела старая ель и даже ветер на мгновение замер. Закончив свое дело, хобот опять скрылся в облаках. Как только все стихло, собаки залаяли на мнимую угрозу.

– Ты это видел? Видел?!! – радостно кричала Лиса и била брата по плечу.

На глазах ее навернулись слезы. Не каждую неделю можно увидеть хобот слона, не каждый месяц услышать его рев, учитывая, что не сутками напролет они сидят в ожидании на краю Земли.

– Видел! – улыбаясь, прошептал Андре.

Он перехватил кулак сестры, которая обладала сильным ударом, на мгновенье опустил веревку и потер плечо.

– Здорово, правда!

Наивно было ожидать на сегодня еще каких-нибудь чудес. Они упали на землю и посмотрели вверх, где верхний слой облаков беспорядочной толпой беззаботно плыл к горизонту, которого не было.

– Хочу посмотреть на черепаху, – поделилась Лиса мечтой.

Андре лишь пожал плечами.

– Будешь в городе, сходи на ярмарку. Там много всяких рептилий.

– Я хочу увидеть ту черепаху.

– Я понял, что ты имеешь в виду, – терпеливо сказал Андре, – но ты даже слона не можешь увидеть целиком, а тут…

Он многозначительно замолчал, намекая на тщетность любой попытки увидеть черепаху, которая несет на себе всю Землю и трех слонов в придачу.

Но Лиса не собиралась отступать:

– Ты только представь, какая она огромадная!

Глаза ее сверкали от возбуждения, как стеклярус на карнавальном костюме.

– А Бесконечный Океан, в котором отражаются все-все на свете звезды? Насколько он необъятен! Каждая его волна способна смыть нашу Землю, как только слоны устанут ее держать или черепаха помчится за морским коньком! Ужас!

– Ну, это смотря, каких размеров будет конек, – предположил Андре, – Если маленький, то черепаха его не заметит.

Он встал на ноги и отряхнулся.

– Да и зачем ей гоняться за коньком? Она же не дура. Пойдем, приготовим чего-нибудь.

В воскресенье, навестив с раннего утра братьев, наспех позавтракав и оставив лошадь с повозкой в сарае, Андре с Лисой раньше всей родни направились к собору. Некоторые мероприятие не хочется пропускать, а некоторые пропустить нельзя. Посещение воскресной службы, не столько для души, сколько для «галочки», является гарантом, что тебя не сожгут на костре хотя бы в это воскресенье – в недоброе для женщин время родилась Лиса. Мода на охоту на ведьм прошла, но некоторым мужчинам, видимо, из-за своих комплексов, этого было недостаточно. Любой предлог мог стать причиной новой казни. Но сегодня на площади не было эшафота. Даже позорный столб убрали. В этот день здесь намечалось нечто более грандиозное.