Озеро наслаждений

5

Даниэль вызвал экипаж и посадил молчаливую Фаину и беспокойную Порцию в открытое ландо.

– Общежитие Чатаква, – приказал он извозчику, влез сам и уселся напротив сестер.

Порция испытывала чувство все возрастающего страха. Он имел полное основание пребывать в ярости. Фаина должна быта сыграть роль невесты, а она поставила его в затруднительное положение и обесчестила человека, в чьих руках находилась их судьба.

– Мистер Логан, – в отчаянии начала Порция, – я хотела сказать, Даниэль. Я хочу, чтобы вы знали, что я стыжусь сегодняшнего поведения Фаины. Я знаю, что вы из-за нее испытали затруднение перед своими друзьями, и уверяю вас, что такое не повторится.

– Я искренне сожалею, – тихо сказала Фаина. Даниэль продолжал смотреть, но не на Фаину, уткнувшуюся в платок, а на Порцию, чье жесткое выражение говорило лучше всяких слов о том, что единственное, чего она сейчас хочет, – это выпрыгнуть из экипажа и скрыться в ночи.

– Фаина не совершила ничего страшного, – наконец произнес Даниэль. – Она не могла знать, что произойдет. Здесь все было несправедливо. Случается такое, что судьба вмешивается и насильственно изменяет ход событий. Зная людей, мне нужно было учесть это.

Порция ощупала свой парик. Он так смотрел на нее, что она подумала, может быть, ее волосы выбились из своего тайника. Ее накрахмаленный мужской воротничок врезался ей в шею, и она чувствовала головную боль, стреляющую где-то над правым глазом.

– Я не знаю, что вы имеете в виду, Даниэль. Человек должен всегда контролировать свои действия, всегда!

– Мистер Логан, – мягкий голос Фаины был близок к рыданию. – Я приношу извинения. Я не знаю, какой бес вселился в меня. Я никогда так не вела себя раньше. Если я причинила вам неприятности, простите меня. Я пыталась убедить По… Филиппа, что этот вечер – ошибка, но никто не слушал меня.

– Фаина, дорогая, – Даниэль взял ее руку и поднес к губам. – Вы в точности сделали то, что мне было нужно: дать понять этим старым алебардам, что они должны оставить меня в покое. Что случилось в павильоне – забыто.

– Значит, вы не собираетесь делать… наказывать труппу? – Страдание Фаины было искренним. Обе они знали, что Даниэль имел полное право сделать все, что захочет.

– Нет, Фаина, – мягко сказал он. – Я не собираюсь наказывать никого. Мы будем вместе обедать завтра вечером так же, как сегодня. Случившееся могло дать некий повод для сплетен остальным. Что ж… Тем лучше.

Он больше не сердился. Облегченно вздохнув, Порция ожидала, что Фаина согласится. После неловкого молчания Порция решила, что ждет тщетно, и ответила за Фаину.

– Конечно, она пойдет, Даниэль, так ведь, Фаина?

Но они оба были избавлены от ответа Фаины. Экипаж остановился перед общежитием, им навстречу выбежали Роуди и кастелянша Берта:

– Фаина, П… Филипп, идите быстрей! Там капитан. Он заболел. Сейчас у него доктор.

Порция резко выпрыгнула из экипажа и в два счета взлетела по лестнице к комнате отца. Огромный, как бочка, человек с черными бакенбардами и густыми усами выходил из комнаты и закрывал дверь.

– Доктор? Капитан Макинтош – мой отец. Что с ним?

Доктор оглядел наряд Порции и смущенно покачал головой:

– Мне нужно поговорить с Порцией. Где она? Порция огляделась. Несколько работников Чатаквы собрались в конце холла. Даниэль и Фаина поднимались по лестнице. Слышал ли он их разговор? Не имеет значения. Теперь слишком поздно беспокоиться о разоблачении.

– Я Порция, доктор, – сказала она нетерпеливо. – Пожалуйста, скажите мне, что с ним.

– У капитана Макинтоша больной желудок. У него обострение и его рвало кровью. Я дал ему расслабляющее лекарство, и он сейчас успокоился.

– Кровью? – в тревоге повторила Фаина. – Он поправится?

– Да, послушайте, – сказал в замешательстве доктор. – Ваш отец прожил весьма бурную жизнь. Слишком много алкоголя, слишком много жирной и острой пищи и слишком мало осмотрительности. Я подозреваю, что у него кровоточащая язва желудка. Кроме болезни желудка у него сердечная недостаточность, которую он, видимо, приобрел в последнее время. Боль испугала его. Мы знаем, что стресс и беспокойство отрицательно влияют на работу сердца. Поэтому мы имеем дело с двумя проблемами, усугубляющими одна другую.

– Вы будете лечить его, доктор? – спросила Порция дрожащим от страха голосом.

Он не может умереть. Она будет ухаживать за отцом; она обещала матери, что будет постоянно присматривать за капитаном. Теперь…

– Лечить его? Да. К счастью, он находится в самом лучшем месте для лечения. Он нуждается в отдыхе и полном спокойствии. Я предписал специальную диету и наметил программу лечения, в соответствии с которой он будет и пить, и принимать ванны литиевой воды.

– Но я не понимаю, – со слезами сказала Фаина, – как ванны минеральной воды и питье помогут папе?

– Здешняя минеральная вода содержит самый высокий процент лития из всех естественных источников в мире. Литий снимет желудочные боли и способствует естественному самовыздоровлению.

– Вы уверены, доктор?

– Я уверен, молодой… э-э мисс. Когда здесь обитали ирокезы, они верили, что Великий дух источников живет здесь и лечит все болезни.

Доктор вынул из жилета карманные часы и бросил взгляд на циферблат, потом продолжил:

– Вскоре и физиологи поняли целебные свойства воды, и моментально слава о ней распространилась по всему миру. Три года назад мы имели честь провести Международный конгресс физиологов прямо здесь, на источниках.

– Это очень хорошие новости, доктор, – выступил вперед Даниэль Логан.

Доктор положил часы в карман и протянул руку:

– Джеррит, Кристофер Джеррит, сэр. Я местный врач здесь, на источниках. А вы?

– Даниэль Логан, жених мисс Фаины Макинтош. Мы надеемся, что ее отец не будет подвергаться каким-либо дальнейшим стрессам и что он будет неукоснительно выполнять ваши указания.

– Да, мистер Логан. Капитан Макинтош настаивал на разговоре, с вами, как только вы появитесь. Я думаю, ему станет легче, если вы увидитесь с ним.

– Нет! – решительно сказала Порция. Я буду говорить с моим отцом первая. Я отвечаю за его здоровье.

Даниэль поднял бровь, поколебался минуту, а потом спокойно прошел мимо доктора Джеррита и Порции, закрыв за собой дверь. Когда Порция услышала звук защелкивающегося замка, она была взбешена. Как он посмел взять на себя решение вопросов, которые не должен решать? Она слишком долго заботилась о своем отце, чтобы позволить какому-то чужаку взять на себя ответственность за него.

Иметь дело с нарушителями закона, нетерпеливыми кредиторами и случайными женщинами – друзьями ее отца, верившими его высоким выдумкам, – стало как бы второй профессией Порции. Но тут было другое; тут было здоровье отца, и она не знала, что делать.

– Никаких стрессов, леди, помните, – говорил доктор Джеррит, качая в замешательстве головой и переводя взгляд с Порции на Фаину и обратно.

─ Я должен вернуться в отель. Учтите: первое, с чего ваш отец должен начинать утро, это вода из источника. – Он нацепил котелок, поднял с пола черный медицинский чемоданчик и направился к выходу.

– Да, доктор, – окликнула его Порция. – Пожалуйста, приготовьте счет, я оплачу его. – Она не добавила каким образом, ибо не имела понятия, из каких денег сможет выплатить гонорар, но сейчас это не имело значения.

Доктор остановился.

– Не беспокойтесь, мисс. Ваш отец объяснил, что мистер Логан в курсе дела и счет нужно послать ему. Ваше счастье, что нашелся человек, который взял на себя заботу о вашей труппе до поправки вашего отца.

– Логан! Я думаю, что вы неправильно поняли. Доктор Джеррит, я отвечаю за всех. Мистер Логан может технически владеть труппой, но актеры не принадлежат ему.

Фаина выступила вперед и осторожно положила свою руку на локоть Порции:

– Мы просим прощения, доктор Джеррит. Мы не хотим показаться неблагодарными, но вы понимаете, какое это для нас потрясение. Благодарим вас за помощь.

Доктор Джеррит кивнул:

– Вы очень любезны, мои дорогие.

Он еще раз взглянул на Порцию и ушел.

Порция стряхнула с себя руку Фаины, сняла шляпу и стала теребить ее в руках, раздумывая, что ей теперь делать. Первое, что она должна узнать, это каким образом вызвали доктора Джеррита.

– Роуди, как все произошло? – Порция загнала в угол актера-рабочего сцены и ждала его ответа.

Роуди почесал копну своих необыкновенных морковно-красных волос и прочистил горло.

– Ну, капитан, он нашел бутылку бренди… где-то… и мы как раз играли в покер, когда у него начались боли в желудке. Мы подумали, что он притворяется, как он всегда делает, когда проигрывает, но когда он вдруг повалился на пол, мы поняли, что это серьезно. Лоусон Пейн и я дотащили его до постели, а один из учителей воскресной школы позвал врача.

– А вам двоим не пришло в голову, что у него уже был удар прошлой ночью? Он старый человек и…

– Простите меня, Порция. Мы не знали, что он настолько болен… я имею в виду, он всегда… – Роуди замолчал, в явном замешательстве.

Порция знала, что разговаривала слишком резко, но это от волнения. Интересно, что делает Даниэль Логан там с ее отцом?

– Порция, что мы будем делать, если что-нибудь случится с папой?

Голос Фаины дрожал. Она стояла, как фарфоровая статуя в лунном свете у окна, ее лицо было бледным от страха.

– Перестань, Фаина. С папой все обойдется. Лучше пойди и найди человека, который вызвал врача, и должным образом отблагодари его. А потом ложись спать. Я подожду, когда выйдет Даниэль Логан, и сама повидаю папу.

Порция смотрела, как Берта уводит Фаину, оставив здесь одного Роуди. Порция раздумывала – постучать ли в дверь и настоять на свидании с отцом. Но она не могла сделать этого. Она не могла говорить с ним о том, что случилось. Он болен. У него сердечная недостаточность и язва, о чем она даже не подозревала.

За дверью Гораций Макинтош лежал с закрытыми глазами и думал. Приступ, который случился с ним после того, как он вышел из вагона Даниэля Логана, был тяжелым, но он миновал, как слишком сильное возбуждение. Сегодня, когда он почувствовал дикие боли в желудке, он знал, что это происходит в действительности. Смерть замаячила перед ним, и он знал, что может рассчитывать только на заботу Порции и Фаины. Теперь Порция должна взять на себя заботу о труппе. Но обеспечивать ее существование должна была не она, а Даниэль Логан.

Гораций услышал, как дверь открылась и закрылась снова, и он знал, что человек, стоящий в тусклом свете, – Даниэль Логан.

– Капитан Макинтош, вы хотите видеть меня? Это был Логан. Врач выполнил его инструкцию.

– Спасибо, что пришли, – Гораций говорил медленно, стараясь в это время сформулировать план. – Скажите мне, мистер Логан, вы развлеклись вечером?

– Да, вечер был… необыкновенный. Но о чем будет наш разговор?

– Мне кажется, дело повернулось так, что я не могу больше рассчитывать на себя. Именно поэтому я и хочу поговорить с вами. У меня нет намерения посвящать вас в наши проблемы, но я хотел бы получить несколько ответов от вас.

– Конечно, капитан. Что вы хотите узнать?

Даниэль пододвинул стул к кровати и сел. Макинтош говорил медленно и с большим усилием. Приступ явно был настолько тяжел, что заронил в нем страх перед смертью.

– Я думал, что умру сегодня, Логан, и очень испугался за моих девочек. Вы сейчас владеете моей труппой, и я надеюсь, что могу положиться на вас. Чего я хочу… чего я хотел бы от вас… Позаботьтесь о Фаине и Порции, если что-нибудь случится со мной.

– А… Порция. Так вот как ее зовут. Порция, черт возьми, гораздо лучше, чем Филипп. Я думал, я услышу, как ваш человек окликнет ее по имени, когда мы возвращались сюда сегодня.

– Да? Вы догадались? – через силу улыбнулся Гораций.

Хотел бы он быть там, чтобы увидеть, как Порция выдала себя. Наверное, она была взбешена, обнаружив, что не сумела одурачить его.

– О да, я понял это сразу. Фаина – прелестная девушка. Но она не могла быть той девушкой в моем вагоне. У нее вряд ли хватит мужества, чтобы ударить меня по лицу.

– Порции известно, что вы догадались о нашей маленькой хитрости?

– Нет, еще нет. Она так усердствовала в своей роли, что было бы досадно разоблачать ее. Я думаю, что позволю ей продолжать играть роль Филиппа, пока она сама не решит покончить со своим маскарадом.

Гораций уловил забавные нотки в голосе Даниэля и посмеялся про себя, ощутив при этом, что боль в желудке увеличивается. Что-то назревало между Даниэлем Логаном и Порцией. Никто этого пока не знал, но это было. Может быть, Даниэль Логан сможет разрешить их проблемы разными способами?..

– Будете ли вы заботиться о труппе и о девочках, пока я не смогу снова это делать сам? Компания теперь принадлежит вам, и мне хотелось бы думать, что вы цените то, что имеете.

– Я думаю, да, капитан Макинтош. Не беспокойтесь об этом. – Он встал. – И не давайте Филиппу понять, что я раскусил ее… его. Если она будет изображать собственного брата, возможно, она будет меньше слушаться, что я взял на себя ответственность за вашу труппу, не обсуждая с ней каждый свой шаг.

– Не знаю, Даниэль. Порция будет бросаться на любую преграду, если будет думать, что права. Я не думаю, что роль Филиппа остановит ее.

– Я не сомневаюсь в этом ни на минуту, но по меньшей мере она будет думать о чем-то другом вместо того, чтобы постоянно думать, что я узурпировал ее законное место. Кроме того, страшно забавно увидеть, как далеко зайдет эта шутка. Доброй ночи, капитан Макинтош. Хорошего сна!

Гораций снова закрыл глаза. Логан – правильный выбор. Человек, немного напомнивший Горацию себя самого много лет назад. Что ни говори, а поездка к озеру Наслаждений была превосходной идеей.

За дверью Горация Порция расхаживала из угла в угол. Хочет она того или нет, но она должна продолжать дело вместе с Даниэлем Логаном. Отец нуждается в лечении, и это лечение обеспечит Даниэль Логан. Порции ничего не оставалось, как терпеливо ждать.

Попытка вернуть труппу больше не была для нее самым важным обстоятельством. Ее великий план обмануть Даниэля путем замены Фаины на роль невесты, наверное, потерпел крах. И Роуди, кстати, назвал ее Порцией, когда она поднялась по лестнице.

Если Даниэль Логан слышал и запомнил этот его промах, она должна рассказать ему правду. Она не хочет больше изображать Филиппа Макинтоша. В любом случае она выполнила требование Даниэля и нашла ему фиктивную невесту, даже если вечер закончился плохо. Он ведь не может это отрицать.

Он может, решила она. Он мог сделать именно то, чего хотел. Порция не знала, что делать. Она только знала, что от нее именно зависит сохранить благосклонность Даниэля. Если вначале она просто беспокоилась о труппе, то теперь от ее поведения зависит жизнь отца.

Дверь отворилась, и появился Даниэль.

– Он заснул. Пройдемте со мной, Филипп. Мы должны принять кое-какие решения.

Порция заглянула в комнату и увидела отца, спокойно лежащего на постели. Одеяло мерно поднималось и опускалось, и, удовлетворенная тем, что он спокоен, она с неохотой заставила себя уйти.

– Роуди, останься с ним, – бросила она через плечо, уходя следом за Даниэлем Логаном в ночь. Ну что ж, пусть ей придется пройти через то испытание, чтобы она могла наконец снять свой парик и снова стать Порцией Макинтош.

Высокие мавританские колонны, стоявшие на каждом конце здания Чатаквы, становились похожими на привидения, когда ветви деревьев двигались, бросая на стены паукообразные тени.

– Мистер Логан, я думаю, для нас настало время быть честными друг с другом, – начала Порция.

– У меня точно такое же чувство. Ваш отец беспокоится о вас и о вашей сестре. Он хочет, чтобы я взял на себя персональную заботу о вас помимо труппы. Именно это я и хотел обсудить с вами.

– Персональную заботу о нас?.. – Порция была ошарашена. Ее судьбу и судьбу ее сестры отец вверяет этому властному, хотя и не лишенному порядочности, чужаку. – Я не совсем понимаю, мистер Логан. Я всегда заботился о семье сам и буду продолжать это делать. Благодарю вас за беспокойство, но мы справимся сами.

– Не сомневаюсь, что вы справитесь, – согласился Даниэль, видя ее замешательство и волнение, которое выдавали сцепленные руки и сжатые губы. – Но, может быть, ради вашего отца вы позволите мне помочь вам. Я обещал капитану.

– Но… Я не понимаю, почему он обратился к вам – постороннему человеку.

В Порции боролись два чувства: с одной стороны, она испытывала облегчение от того, что он, видимо, не слышал, как ее назвали настоящим именем, а с другой стороны, была испугана неожиданным поворотом событий.

– Тем не менее он обратился именно ко мне. И мне кажется, мы должны исполнить его желание. Верно?

Он был прав. Порция не могла больше разыгрывать спектакль; безразлично как, но ей необходимо открыть свою настоящую личность и покончить с этой комедией. Это отец придумал, чтобы она стала братом Фаины Филиппом, и, пока капитан был здоров, ей даже нравилось дурачить Даниэля.

Даниэль наблюдал, как на лице девушки меняется выражение. Он боролся с неожиданным желанием обнять ее хрупкую фигурку. Она была в напряжении, и он знал, что одно только его неверное движение оттолкнет ее навсегда. Она беспокоилась о своем отце. Не нужно усиливать ее отчаяние. Он подождет до завтра, чтобы обсудить все остальное.

– Ну хорошо, Филипп. Теперь я попрощаюсь с вами. Поговорим завтра.

– Спокойной ночи, – ответила Порция низким непроницаемым голосом. – Я надеюсь, что, когда капитан поправится, он переменит свое намерение и будет просить вас отказаться от участия в делах нашей семьи. Теперь я должен вернуться. Завтра мне предстоит проследить за установкой декораций и реквизита для нашего первого спектакля.

– Да, будьте так добры. Проверьте весь ваш реквизит и доложите мне утром около десяти. Я думаю, мы будем проводить ежедневные обсуждения в этом время.

– Доложить вам? Зачем? Вы хотели получить напрокат невесту в обмен на возвращение труппы. Фаина дала блистательное представление, в точности выполнив ваше требование. Я не вижу необходимости и дальше ломать комедию. – Порция повернулась и пошла прочь.

– Постойте, Филипп, – Даниэль шагнул вслед за Порцией и схватил ее за плечо, повернув лицом к себе. – Я понимаю ваши чувства, но я всего лишь следую пожеланиям вашего отца.

Порция молча смотрела на Даниэля. Ее глаза были враждебны, а губы подрагивали. Итак, Гораций передал их Даниэлю. Она не могла поверить в поступок отца, но в то же время не могла оказать неповиновение.

Даниэль чувствовал ее смущение. Он выиграл спор, но каков приз? Она была горда, слишком горда, совсем как он был, когда Белла застукала его в палатке ее девушек. Он пришел туда, чтобы украсть еды и выспаться в теплом месте. Белла выслушала его речь, в которой он превозносил свои таланты потенциального вышибалы и защитника женщин. Она не смеялась над его бравадой. Вместо этого она кивнула и взяла его на работу. Сейчас он был в том же положении, что тогда Белла. Мог он проявить такую же доброту?..

– П… Филипп, – начал Даниэль, – ваш отец заболел, и он беспокоился о вас и вашей сестре. Он хочет, чтобы я временно взял вас на свое попечение, что я и намерен сделать. Прошу вашего прощения, если это выглядит так, как будто вас унизили. Уверяю вас, я знаю, как важна для вас труппа. Но я дал вашему отцу слово и намерен сдержать его. Давайте не будем больше спорить сегодня. Когда вашему отцу станет лучше, мы поговорим о том, что он хочет делать дальше.

Даниэль оглянулся на общежитие, помолчал и подождал, когда Порция последует за ним.

– Ваш отец доверился мне. Может быть, и вы мне доверитесь?

Он поднял руку, и Порции на мгновение показалось, что он хочет прикоснуться к ней. Потом он протянул руку для рукопожатия, и на самом деле это выглядело как перемирие.

Рука Даниэля была теплая и мягкая. Он держал ее руку долго, ничего не говоря, потом повернулся и пошел прочь.

– Утром в десять, Филипп, – бросил он через плечо. – Мы составим список нового реквизита, который вам нужен. Как вы думаете, могу ли я владеть труппой, которая выглядит такой поношенной перед здешним обществом?

– Я… я… моя труппа, – бормотала Порция, поднимаясь на женскую половину. Она вошла в комнату и захлопнула за собой дверь.

– Можешь себе представить? Он назвал нашу труппу своей.

– Кто? – Фаина уже в ночной рубашке сидела на краю своей раскладушки, а Берта расчесывала ее волосы. – О чем ты бормочешь, Порция? Как себя чувствует папа?

– Он спит. Этот Даниэль Логан! Можешь себе представить? Он приказал, чтобы я явилась к нему утром со списком реквизита, который нам нужен. Он не хочет, чтобы его труппа выглядела потрепанной перед его замечательными друзьями.

– А? Ты хочешь сказать, что у нас будут новые костюмы и декорации? – Фаина вскочила и протанцевала вдоль длинной узкой комнаты общежития. – О, Берта! Мы получим новые костюмы и декорации. Разве это не чудесно?

– Это правда?

Другие женщины из труппы, живущие в комнате, вскочили со своих раскладушек и наперебой стали обсуждать услышанное.

– Порция, как тебе это удалось?

– Остановитесь. Я не намерена позволить мистеру Логану решать за нас наши дела, – резко сказала Порция. – Даниэль Логан не владеет труппой, что бы он ни думал. И он не будет ничем снабжать нас!

Она сорвала с головы парик и швырнула ненавистную вещь в открытый чемодан, стоящий в ногах ее кровати. Она содрала с себя темно-бордовый сюртук и швырнула его на кровать. Она не понимала, почему ей так трудно принять помощь Даниэля. Он предложил ее чистосердечно. Труппа действительно нуждалась в новых костюмах, а постановки нуждались в новых декорациях. Ее беспокоила не помощь, ее беспокоил этот опасный мужчина.

– Но, Порция, – спросила Фаина в тревоге, – почему ты отвергаешь такое великодушное предложение? Ты подумала о том, что это означает для труппы? Лоусон Пейн даже грозил увольнением.

– Она права, Порция, – согласилась Берта. – Лоусон не имеет отдыха. Он наш единственный ведущий актер. Капитан слишком стар, а Порция слишком молода. Этот курорт и новые декорации и костюмы весьма кстати. Кроме того, – продолжала Берта, – капитан не сможет договориться с мистером Логаном, если не будет с ним в хороших отношениях.

Порция всмотрелась в огорченные лица. Фаина была права. Она должна делать то, что лучше для труппы, а не то, что ей хотелось для себя. Что ей хотелось для себя – это забыть, что она когда-то смотрела в такие притягательные глаза Даниэля Логана, забыть прикосновения этого человека, забыть эту насмешливую полуулыбку, из-за которой ей хотелось отступить и влепить ему пощечину. Больше всего ей хотелось вернуться в свой привычный и надежный мир, где она была занята тем, что ей предопределено.

Долго еще после того, как все улеглись, Порция стояла у окна, глядя на пустой парк и залитый луной двор. Вдали она могла видеть отель «Свитуотер», возвышающийся в лунном освещении, как драгоценная корона. Он высвечивался ярко, как днем, и тишина была сверхъестественной и неправдоподобной.

В конце концов она осознала, что у неё нет иного выбора, как продолжать дело вместе с Даниелем. Он явно проверял, хочет она этого или нет. Порция почувствовала внутри холодок страха. Что с ними будет? Папа уже не станет моложе и здоровее. Сейчас он мог и умереть…

А что Фаина? Фаина хотела выйти замуж за настоящего джентльмена и стать леди. Порция не допускала мысли, что английский лорд вроде Эдварда Делекорта может всерьез заинтересоваться ее сестрой. Но будет ли справедливым вмешиваться в судьбы Фаины и в ее мечты о настоящем счастье?

Их костюмы потрепаны, а реквизит поломан и чинен-перечинен. В темноте маленьких театров, где они играли в восточных штатах, это не имело большого значения. В девяти случаях из десяти их зрители понятия не имели, что может быть как-то иначе. Спасут ли труппу все эти новшества? Порция не была уверена, но она знала, что это единственный шанс сохранить их актерскую семью.

Может быть, нужно сознаться Даниэлю в обмане. Правда даст Фаине свободу следовать зову своего сердца. Но еще ведь нужно подумать о здоровье отца. У нее кое-что вырисовывалось. У нее всегда были какие-то решения. Но сможет ли она забыть поцелуй в вагоне Даниэля, поцелуй, который он предназначил Фаине – не ей…

– У тебя был приятный вечер?

Ян Гант смотрел, как Даниэль привычным жестом бросает шляпу на крючок на латунной вешалке.

– Могу лишь сказать, что было интересно, Ян. Ты видел ее за обедом?

– Я видел ее. Она очень хороша, старина.

– Она больше, чем хороша. Она, может быть, самая занимательная женщина из всех, которых я встречал.

– Должен сказать, Дан, я удивлен, что ты отыскал такое сокровище в захудалом передвижном театре. Платье подошло безупречно.

Даниэль размотал шарф, снял куртку и бросил все это на стул.

– О, я не имею в виду Фаину, хотя она прелестна. Это ее сестра-двойняшка Порция, я говорю о ней. Они сестры-близнецы, эти девушки. Порция тоже актриса. По каким-то соображениям она изображает из себя мужчину.

– Их двое? Сестры-близнецы? А почему одна из них изображает мужчину? Я не понимаю, Дан.

– Я тоже, Ян. У меня были женщины от доков Сан-Франциско до серебряных рудников Невады, но эта заинтриговала меня больше всех. У меня не было подобного развлечения с юных лет, проведенных в Вирджиния-Сити.

Ян аккуратно расправил куртку Даниэля и повесил ее в богато отделанный гардероб у двери, так как знал беззаботность своего старого друга. Действительно, за последние несколько лет Даниэль ни разу не был таким оживленным.

– Ты знаешь, Даниэль, я не могу вспомнить, чтобы ты когда-нибудь был таким веселым. Может быть, всему виной озеро Наслаждений?.. Может, тебе лучше пожить здесь. Я не понимаю, зачем ты остался работать у Пинкертонов, когда ты можешь позволить себе приехать сюда как настоящий гость.

Даниель задумался над словами Яна. Он прав. За последние годы он довольно высоко поднялся по лестнице успеха, приобрел положение, стал настоящим джентльменом. Но все это была игра. Он оставался Даниэлем Логаном, сыном безработного горняка и матери, у которой никогда не было своего угла.

– Подожди, – ответил он Яну. – Желание разоблачить шайку воров захватило меня гораздо сильнее, чем все эти люди, которых я встречал, или места, в которых бывал. Это деловая поездка может оказаться более выигрышной, чем моя самая удачная игра, и более интересной, чем все местные достопримечательности. Ладно, пошли спать, Ян. Я назначил свидание леди у себя в комнате утром.

– О, ты хочешь, чтобы я исчез?

– Напротив. Я хочу, чтобы ты увидел ее близко. Скажешь мне свое мнение. Будь где-нибудь поблизости, я не хочу испугать ее до смерти.

– Что-то я сомневаюсь, что такую девушку легко испугать.

– О, я тоже, но именно это делает события такими интересными. Думаю, я позволю ей побыть Филиппом еще какое-то время. Не закажешь ли ты завтрак на двоих здесь, на балконе, на десять часов.

– Завтрак? Слушаюсь, сэр. Чего изволите?

– Я думаю, ей понравится земляника, Ян. Закажи землянику, сливки, яйца всмятку с беконом и хлеб. И кофе, или ты думаешь, она предпочитает чай? Черт, давай и то и другое.

Ян неодобрительно покачал головой. Такое явное стремление к порабощению показывало, что у Даниеля в голове. Ян не сказал бы, что доволен! таким поворотом событий. Он был с Даниэлем десять лет, и хотя Даниэль оказывал помощь нуждающимся от Вирджиния-Сити до Нью-Йорка, он никогда не видел прежде, чтобы тот терял из виду реальность. Он никогда не спрашивал у Яна даже отчета. Теперь казалось, что все свое внимание он сконцентрировал на этих актрисах, и это не нравилось ему. Конечно, если только Логан подозревает, что актерская труппа как-то связана с грабежом, который они расследовали. Может быть…

Ян позвонил по новой системе коммуникации отеля.

После нескольких гудков металлический голос ответил:

– Это ресторан отеля. Чем могу служить?

Ян заказал завтрак, настояв на том, что если даже потребуется специальная поездка за город, земляника обязательно должна быть на столе.

– Мне не нравится, что ты вмешиваешь сюда женщину, Даниэль, – сказал Ян, вернувшись от телефона. Это рискованно. Вдруг она что-нибудь узнает и выдаст нас?

– Как выдаст, Ян? Она же ничего не знает. Что она может сделать?

– Тебе не приходило в голову, друг мой, что нас кто-нибудь может использовать в своих целях? Что может быть лучшим укрытием для вора, чем актерская труппа, которая разъезжает по стране? Этот старый алкоголик ввязался в карточную игру с тобой, проиграл труппу на пари, а теперь еще легально находится под защитой самого богатого человека на курорте.

Даниэль улыбнулся:

– О, я уже думал об этом. Наш старый капитан Макинтош вполне способен быть предводителем шайки воров. Если это так, то он прекрасно играет на руку. Где лучше наблюдать за петухом, как находясь в курятнике?

– Курятник, может быть, но я думаю, как бы твое шефство над курочками не закончилось женитьбой на одной из них.

– Что ты, Ян, разве из меня может получиться хороший муж?

– Я думаю, что из тебя выйдет очень хороший муж и отец, Даниэль Логан, если ты, конечно, найдешь подходящую женщину.

Даниэль задумчиво погладил усы:

– Я пошлю телеграмму Уильяму Пинкертону и задержу его в Саратоге. Я хочу узнать, не находилась ли шекспировская актерская труппа Макинтоша поблизости, когда произошла кража.

– Хорошая мысль, – согласился Ян и, пожелав спокойной ночи, оставил Даниэля одного обдумывать ее дальше? Ян был хорошим другом, и его мнение Даниэль высоко ценил.

Первый раз Даниэль увидел Яна в пивной золотых приисков недалеко от Вирджиния-Сити. Ян служил барменом в дешевом маленьком палаточном баре, удрученный своим невезением и сокрушающийся, что покинул Калифорнию ради золотых приисков Невады. Над ним нависла опасность быть повешенным пьяными мерзавцами-рудокопами, обвинившими его в том, что он разбавляет питье. Даниэль выручил Яна из лап разъяренных рудокопов, дал ему работу в Лоудстоуне, и с тех пор они были неразлучны.

Когда Даниель купил отель «Корона» в Нью-Йорке, Ян стал его генеральным управляющим. Три года назад отель был ограблен. Даниэль настоял на том, чтобы они вместе приняли участие в группе Пинкертона, расследовавшей дело. Ян передал руководство отелем своему заместителю и без всяких вопросов последовал за Даниэлем.

Даниэлю понравилось заниматься поисками преступников, которые грабят богачей, и он неплохо преуспел в этом. Продолжая выполнять специальные задания Агентства Пинкертона, они путешествовали – Даниэль как владелец серебряных рудников и отеля из Невады, а Ян – как его деловой компаньон.

Хотя Даниэль настаивал, что они просто друзья, Ян продолжал трактовать их взаимоотношения больше как служебные. Путешествуя и живя соответственно своему богатству, они прекрасно находили общий язык. Их успех в расследованиях определялся тем, что они никогда не выдавали себя за людей Пинкертона.

Высокий, худощавый, с рыжевато-шатеновыми волосами, удивительно элегантный Ян появлялся в обществе, не обращая внимания на восхищенные взгляды женской половины. Даниэль подозревал, что Ян очень замкнутый человек, вообще никогда не сходился близко с женщинами. Казалось, что он не подозревает о своей хладнокровной аристократической манере поведения и красивой наружности.

Ян, кстати, не одобрял плана Даниэля появиться на курорте под видом поиска невесты. Ян не знал только, что Даниэль шутил лишь отчасти. Идея обзавестись семьей начинала приобретать для него определенную привлекательность.

До сих пор Ян оказывался прав. Поиск невесты шел довольно вяло и становился все более докучным занятием, когда каждая новая кандидатка навязчиво начинала демонстрировать перед Даниэлем свои достоинства. Теперь в картину вписалась Порция. Хотя она была явно не подходящей кандидатурой на роль жены Даниэля, она была, говоря по правде, очень привлекательной своей неосознанной женской силой.

Конечно, Даниэль не мог допустить, чтобы увлечение молодой женщиной из передвижной Шекспировской труппы помешало цели его приезда. Даниэль сам не мог бы сказать, в какой степени этот интерес бы профессиональным и в какой – личным. Пока Порция Макинтош казалась ему единственной настоящей женщиной из всех, которых он встречал. Те чопорные леди, которых Даниэль встречал в «Свитуотере», может быть, упали бы в обморок, предложи он им переспать с ним до брака. Думал ли он серьезно о женитьбе или только о детях, которые, может быть, были у него от какой-нибудь буфетчицы в результате случайной связи.

Даниэль вздохнул. Порция была храбрая, и ему это нравилось. Теперь, когда он знал, что Порция и Фаина – сестры-близнецы, ему больше чем когда-либо хотелось узнать женщину, которая оделась в мужской наряд и называла себя Филиппом.

Даниель улыбнулся. Порция придет к нему с докладом завтра утром. Ясно, что им никто не помешает, пока он не узнает все, что нужно о шекспировской труппе Макинтоша.

Даниэль Логан отправился спать, предвкушая встречу с Порцией на следующее утро. Он громко хихикнул, вспомнив, как решительно она стаскивала Фаину с танцевальной площадки павильона. О да, Порция Макинтош решительная девушка. И таким же был он. Рано или поздно он узнает ее как женщину; он однажды поцеловал ее, и она непременно вернет ему поцелуй.