Озверевшая

1

Я слышала, что потеря невинности — серьезное дело. Девчонки в школе, чью вишенку уже сорвали, говорили, что это меняет жизнь.　

А мне нужны были перемены.　

Я так устала от затхлой рутины. Каждый день вставала спозаранку, приводила себя в порядок (девушка просто обязана хорошо выглядеть, в отличие от нерях, которых мы зовем парнями), пропускала завтрак и шла на автобусную остановку. Там я болтала ни о чем с другими зомбированными шестнадцатилетками. Мы обсуждали музыку, шмотки, парней и шоу на «Нетфликсе». Делились историями, которые уже запостили в фейсбук и инстаграм. Затем нас привозили в восьмичасовую тюрьму старшей школы, машину для промывки мозгов, жернова которой стирали личности в порошок.　

Раньше я после школы тусила с друзьями — моим отрядом, — но в последнюю пару месяцев мне все надоело. Не то чтобы я возненавидела людей. Просто в уединении чувствовала себя лучше. Не то чтобы лучше, но менее несчастной. Я устала от болтовни тупых сучек о гребаном макияже, шмотках, бойфрендах и о том, как они с бойфрендами трахаются. Что до парней в моей жизни — они присутствовали, но толку от них было мало. Просто волосатые мешки плоти, одержимые гормонами, извергающие потоки тестостероновой лжи, выставляющие напоказ свои недоразвитые подростковые тела, как манекены в витрине спортивного магазина.　

Я была стройной красоткой. Хорошо — действительно хорошо — заботилась о себе, так что не жаловалась на отсутствие внимания. Оценки у меня были отличные, и я была популярна. Отец зарабатывал заоблачные деньги, и мы жили в доме, слишком большом для нас двоих. У меня был свой этаж и личная ванная, комната развлечений, кабинет и маленький зал для йоги — я сделала его из второй спальни. У меня была жизнь, о которой мечтали все мои ровесницы.

И как же я ее ненавидела.

Она была невыносимо банальна. Мою глупую маленькую американскую мечту проживали уже миллион раз, так много, что мне стало ясно: это вообще не существование — повторение жалкого удела сотен Барби, что никогда не осмеливались выйти за рамки, установленные обществом. При мысли о подростковом бунте мне чуть не поплохело — это ведь тоже унылый штамп. Разве шмотки от Hot Topic[2] и The Misfits[3] в наушниках сделают меня оригинальней с большим успехом, чем форма чирлидерши и Бейонсе? Пусть слабаки ходят в черном, лентяи курят травку, а те, кто боится одиночества, закатывают вечеринки. Реши я на самом деле бунтовать, от этих компаний следовало бы держаться подальше.

От чего я не собиралась отказываться, так это от секса.

Не то чтобы у меня был какой-то особый интерес. На свиданиях я никогда не заходила дальше поцелуев, но и они оставляли меня равнодушной. Сосаться с парнями все равно что со слизнями. Мо­кро, липко, отвратительно. Я не была лесбиянкой, но и парней не любила. Просто ходила на свидания, как все девчонки-подростки — попалась в ту же ловушку, что и со школой, друзьями, чирлидингом и своим дерьмовым городком. Наверное, я асексуалка. Никогда об этом особо не задумывалась, по крайней мере пока не решила потерять невинность.

— Это тебя изменит, — сказала Эми.

Мы шли домой с автобусной остановки солнечным, но холодным мартовским днем. Она жила по соседству, что вкупе с одинаковым возрастом и образом жизни превратило нас в подруг — лучших, по ее словам. Эми подтвердила это двумя цепочками с половинками сердца. Одно подарила мне на Рождество, второе носила на бледной изящной шее.　

— Как изменит? — спросила я.　

Эми распустила длинный хвост и взбила волосы, словно подчеркивая слова беспорядком на голове.　

— Сделает тебя женщиной. Твое детство внезапно кончится, и весь мир станет другим.　

— Тебе действительно открылись новые горизонты?　

— Вроде того. Сложно объяснить тому, кто этого не чувствовал.　

Я сдержала стон. Она не вдавалась в детали. А я хотела их знать, все до одной, прежде чем решусь на авантюру.　

— Но перемена к лучшему?　

Она посмотрела на меня так, словно ее шокировал мой вопрос.　

— Боже, конечно.　

Прошло только несколько дней с тех пор, как Эми отдалась своему бойфренду, Брайану, и теперь болтала об этом без остановки. Думаю, она вывалила все свои мысли на меня потому, что я была ее лучшей подругой — единственной, кому она сказала, не желая прослыть шлюхой, хотя они с Брайаном встречались почти четыре месяца — целую вечность для подростков.　

Я держала руки в карманах пальто и отрывала кутикулу. Мне хотелось съесть ее, когда мы с Эми разойдемся.　

— А Брайану открылись новые горизонты? — спросила я.　

Она вновь странно на меня посмотрела:　

— Понятия не имею, Ким. Ну, он же парень. Ты ведь знаешь, как они относятся к сексу.　

Я знала и не знала. Не так, как она. Из нас двоих Эми была популярней, и, честно говоря, я пользовалась этим, купаясь в лучах ее славы, а еще за ней увивалась куча парней. Если я была хорошенькой, она — потрясающей. Блондинкой, а не брюнеткой, как я. С кремовой кожей и большой, в отличие от моей, грудью. Я была розой, она целым садом. Если псы обнюхивали меня, то за ней гонялись, как заФрисби. Впрочем, я ей не завидовала. Она была старшей сестрой в нашем дуэте. Вот почему я обо всем её спрашивала.　

— Так Брайан, — поинтересовалась я, — тоже был девственником?　

Эми помрачнела и отвернулась. Я ее расстроила.　

— Что? — спросила я.　

— О таком не спрашивают.　

— Почему?　

Она фыркнула:　

— Просто не спрашивают, и все.　

— Ладно. Извини.　

Но извиняться мне не хотелось. Я любила давить на Эми, особенно потому, что мы подруги — так было легче. Она простит мне слова, за которые другим девчонкам вырвет волосы. Я часто наслаждалась, выводя ее из себя, — отличное развлечение, как и манипуляция, сарказм и догадки. Я использовала друзей в своих играх, хотя они об этом понятия не имели. Честно говоря, страдали серьезнее остальных.　

— Итак, — спросила она, оттаяв, — думаешь сделать это с Дереком?　

Я фыркнула:　

— Да у нас ведь не серьезно.　

Дерек был одним из друзей Брайана, и мы вместе ходили на двойное свидание, а потом — только он и я - в кино. Все прошло неплохо для первого раза: два часа и никаких разговоров. Потом была еще пара свиданий — сносных, хотя и с большим перерывом, — а еще я ходила на вечеринки после его игр, но только с группой поддержки. Дерек был нормальным — баскетболист, стройный, аккуратный, с хорошим чувством юмора. Он оказался последним в цепи членоносцев, с которыми пыталась свести меня Эми, желая соединять сердца. Мне ее попытки казались сутенерством (не то чтобы Дереку могло обломиться).　

— Он того стоит, Ким. И ты ему нравишься. Брайан говорит, он болтает о тебе без умолку.

— Aга, как маньяк.　

Эми весело закатила глаза:　

— Тебе никто не нравится, — и рассмеялась, не подозревай, насколько права.　

К счастью, отец пришел с работы позже обычного. Я смотрела бесплатное порно в интернете, забыла о времени и занялась ужином после шести. Была среда, и я приготовила свою фирменную лазанью, как всегда, когда он не уезжал в командировки.　

Благодаря Эми, секс весь вечер не выходил у меня из головы. Еще я посещала уроки полового воспитания — они были частью программы основ безопасности жизнедеятельности. Конечно, нечто подобное преподавали и детям помладше, но мне нравилось, что теперь, на пороге новой жизни, в одиннадцатом классе, у нас появился отдельный курс. Я понимала механику секса, но никогда не видела его по-настоящему, только в кино. Я имела представление о порнографии, но оно сводилось к хихиканью во время пижамных вечеринок, когда девчонки украдкой глядели на фотки голых мужчин в Сети. Ничего жесткого я до сих пор не видела.　

Найти бесплатное порно оказалось очень легко. На большинстве сайтов были даже категории, из которых я могла выбрать: «Тройничок», «Анал», «Отсос», «Мачеха» (это что еще за хрень?), «Геи», «Азиатки» и так далее. Я нажала на «Подростки», решив, что это — лучший вариант для моего возраста. Конечно, имелось в виду, что девушка окажется подростком или будет изображать школьницу (у многих были татуировки и огромные силиконовые сиськи, по которым становилось ясно, что деньки за партой давно кончились). Напористость мужчин меня удивила. Никаких комплиментов или заигрываний, к которым прибегали парни, когда пытались залезть мне под юбку. Мужики на этих видео просто брали силой. Девушки были не против, но с ними не занимались любовью, их имели. Сам акт походил на изнасилование. Быстро и жестко, как смешанные единоборства, только еще более грязно и неловко. Видеть половые органы вблизи было достаточно отвратительно. Я поморщилась, глядя, как они хлюпают друг о друга.　

Неужели кого-то это заводит?　

Я решила посмотреть остальные категории. Щелкнула по надписи «Любители», думая, что там будет секс для начинающих вроде меня, но эти видео снимали не новички в сексе, а режиссеры-любители. Записи оказались помягче — в большинстве своем домашние видео и фотографии пар, решивших запечатлеть свои постельные подвиги.　

Наверху этой страницы был баннер с голубыми буквами.　

«Загрузи свое».　

Вероятно, посетители сами добавляли видео в эту категорию.　

Я немного посмотрела на этих неловких дураков, а потом, из любопытства, перешла к порно пожестче. Глядела, как мужчины кончают женщинам на лица, и гадала, почему обоим партнерам такое нравится. Противно мне не было, и я не оскорбилась, просто это выглядело странно и бессмысленно. Смотрела, как люди засовывают языки в чужие задницы, и думала о том же. Скроллила, кликала, закатывала глаза. Ничего из того, что я видела, не казалось мне привлекательным, пока я не нажала на «Связывание».　

Я ожидала, что там будут белые и пушистые игры в «свяжи меня» — вроде тех, в которые играют супруги, когда устают трахаться как обычно. Думала, увижу кружева на запястьях и повязки на глазах. Все оказалось намного лучше.　

Я увидела, как женщин и мужчин унижают и насилуют. Там были зажимы, цепи и резина. Электрические пруты стегали по ягодицам, прищепки для белья висели на сосках. Женщины не просто отсасывали, их трахали в рот — некоторых до рвоты. Задницы пороли, пока они не становились розовыми, как ветчина. Насилие было привлекательным, но моя рука скользнула в джинсы от того, как хозяева унижали рабов. Моя киска стала влажной, когда я смотрела, как на женщину, подвешенную к потолку вверх ногами, плевали двое мужчин. Ей в рот засунули металлическое кольцо, чтобы держать его открытым. Они плевали прямо в горло. Потом одновременно сунули члены ей в рот. Когда у женщины потекла тушь, я почувствовала, как набухает мой клитор, и принялась ласкать его средним и безымянным пальцами — туда-сюда, словно карта вращалась в спицах велосипеда. Я никогда не мастурбировала, никогда не заводилась достаточно для того, чтобы этим заняться. Конечно, я трогала себя раньше, но в этом не было ничего эротического, только любопытство, однако происходившее на экране меня возбуждало. Где-то когда-то люди собрались, чтобы кого-то унизить, сняли видео, чтобы поделиться с другими. Теперь это зрелище разворачивалось перед моими широко раскрытыми глазами. Я сочла это потрясающим.　

Может, в сексе все-таки что-то есть.　

Я кончила жестко. Мое тело содрогнулось, я вскрикнула. Это был мой первый оргазм, сильный и удивительно отрезвляющий. Несколько мгновений я сидела дрожа, потрясенная тем, что случилось, тем, что я сделала. В промежности было мокро — я скинула джинсы и трусики и пошла в ванную, чтобы подмыться. Затем очистила историю браузера и стала готовить ужин, закончив, когда отцовская машина показалась на подъездной дорожке.　

Я открыла дверь. Отец поцеловал меня в лоб и повесил ключи. Его одежда была все еще холодной от мороза, когда я помогала ему снять пальто.　

— Как прошел день, папа?　

Он кивнул:　

— Хорошо. Как дела в школе?　

— Отлично.　

Как и ужин, этот маленький диалог был ритуалом, но проводился не только по средам. В наших отношениях хватало рутины, и мне это нравилось: придавало сил, успокаивало. Мама умерла примерно семь лет назад, и я была единственным ребенком. Мы с отцом ценили нашу связь, но не слишком с ней носились. Просто жили по установленному порядку. Его любовь была механической, ровной, без спадов и подъемов, словно кардиограмма покойника. Как дочь, я отвечала тем же, а значит, все было нормально.　　

Он подошел к шкафу, чтобы снять туфли, а я поставила полные тарелки на стол, который уже успела сервировать. Он налил нам по бокалу шардоне. Купленные мной цветы стояли в вазах, а центр стола занимал канделябр с горящими свечами. Для большинства людей это означало бы торжество или свидание, но мы всегда так ужинали - еще один ритуал. Отец любил шикарно поесть, и я переняла у него эту привычку. От еды нужно получать удовольствие.　

— Сделала домашнюю работу? - спросил он, когда я села.　

— Да, — солгала я.　

Обычно к этому времени она уже была готова, но я слишком долго себя ублажала. Доделаю в комнате перед сном, чтобы он не увидел, что я работаю в кабинете.　

— Отлично, Ким. Умница.　

Отец наклонился и вдохнул аромат любимого блюда. Язычки свечей играли на стеклах его очков. Он был худым и высоким, с поредевшими волосами, но в нем чувствовался класс — мужественность и старомодность. Даже будучи бизнесменом, он оставался крепким и поджарым, как одомашненный волк. Сидел прямо и нарезал лазанью. Я посмотрела на него в поисках одобрения и, когда он кивнул, начала есть. Мне хотелось, чтобы отец хорошо питался. Он не был тираном, который побьет, если ужин остынет. Я хотела угодить ему не из страха, но ради обоюдного уважения. Это был наш дом, и стоял он на фундаменте принципов. Мы создали свод правил поведения и меняли его после неистовых ударов судьбы. Смертельно устав от однообразия собственной жизни, я понимала, что рутина в отношениях с отцом очень важна. Словно единственная брошенная нам веревка, пока мы тонули в зыбучем песке.

2

На следующий день я взялась за дело всерьез. Не то чтобы мне, молодой и красивой, было о чем беспокоиться. Естественно, найду с кем переспать. Под рукой был Дерек, как и другие парни, с которыми я ходила на свидания, но которым ничего не позволяла. Я могла бы попросить любого из них. Кроме того, в школе хватало донжуанов на выбор: качки, эмо, ботаники и прочие с яйцами. Парни постоянно хотят секса и трахнутся с незнакомкой, если она достаточно соблазнительна. Девчонке вроде меня не трудно найти партнера — честно говоря, даже слишком легко. Думаю, именно поэтому я и решила ни с кем из них не связываться. Не то чтобы мне важно было выделиться. Я хотела, чтобы мою вишенку сорвали, из-за стремления что-то изменить. Если я лишусь невинности со случайным партнером, это ни к чему не приведет.　

Чтобы достичь желаемого, нужно мыслить творчески.　

Отличная идея пришла ко мне только в середине пятого урока. Достаточно иронично, что это были основы безопасности жизнедеятельности — очередная презентация, посвященная половому воспитанию.　

— Существует много способов контроля рождаемости, — сказал мистер Блэкли. — Таблетки и уколы для женщин...　

Он распинался дальше, но я не слушала — просто смотрела, как он ходит перед доской. Мистер Блэкли был одним из самых молодых учителей в школе, мужчина чуть за сорок, и для своих лет он неплохо сохранился. Не красавец, но хорошо сложен и чисто выбрит. Все в нем казалось аккуратным: борода, манеры, фигура. Не все, но многие Девчонки по нему сохли.　

Пока я сидела и слушала, как он вещает о спермицидных свечах, мне в голову пришла мысль - ясная и внезапная. Потеря невинности с ровесником выглядела бы настоящим штампом, но, если шестнадцатилетняя девушка переспит со взрослым, более того с учителем, все превратится в необычный, дерзкий поступок, в грязное, темное преступление. Я мечтала об этом не потому, что хотела устроить скандал, опечалить отца или достичь популярности, как другие бунтарки. Я бы не сказала никому, даже Эми, и вовсе не из чувства стыда. Просто таким не делятся. Я не хотела походить в этом на других девчонок и уж точно не собиралась привлекать внимание.　

Я чертовски устала от этой жизни.　

Трахнуть учителя показалось мне прекрасной идеей.

Если потеря невинности что-то изменит и откроет новые горизонты, то секс с мистером Блэкли изменит все, и я непременно почувствую отдачу. Может, это изгонит из моей головы черные мысли, которые кружатся там, как унылая карусель, и я перестану постоянно думать о суициде, о том, как причинять себе боль, как сдирать с себя кожу и есть ее.

— Презервативы — лучший способ избежать беременности и одновременно защититься от болезней, передающихся половым путем, — сказал мистер Блэкли. — Помните, вы всегда можете получить их бесплатно в медицинском кабинете.

Хихиканье донеслось с задних парт, где затаились панки. Мистер Блэкли смерил их взглядом, и смешки стихли. Глядя, как сузились его глаза, я почувствовала, что внутри поднимается жаркая волна. Теперь, когда я выбрала учителя в любовники, его власть над классом возбуждала. Я сжала бедра, и плиссированная чирлидерская юбочка с шуршанием коснулась кожи.　

Парень через два ряда от меня поднял руку. Мистер Блэкли указал на него.

— Э... — начал парень. — А что, если нам неудобно в презервативах?

Было непохоже, что он дурачился. Скорее, использовал вопрос чтобы похвастаться тем, что у него уже был секс.

Судя по его угрям, дешевой одежде и еще более дешевой стрижке, он лгал.

Мистер Блэкли глазом не моргнул:　

— Тогда, Томми, стоит попробовать другие.　

Томми откинулся на спинку стула и молчал весь урок. Время шло, звонок был не за горами, а я ерзала и щелкала костяшками, обдумывая, как добиться желаемого. Благодаря порно, я, кажется, поняла, чего хотят мужчины: эта индустрия была нацелена на удовлетворение их потребностей — кроме связывания, оно-то точно было не для всех, но я про стандартную жесть. Женщины так страстно кончали на тех видео, что я решила: нечто настолько популярное должно быть правдивым.　

Урок наконец закончился, и я стала медленно собирать учебники, ожидая, когда остальные уйдут. Комната опустела — я стрельнула глазами в сторону мистера Блэкли, но он сидел за столом и делал заметки в ежедневнике, поэтому не заметил. Повесив сумку на плечо и покачивая бедрами, я подошла к учителю в надежде, что форма чирлидерши произведет на него то же впечатление, что и на моих ровесников. Я сделала несколько шагов. Он поднял голову и вежливо улыбнулся, а затем заметил выражение моего лица.　

Я могла бы подождать, придумать какой-нибудь план. Изучать мистера Блэкли некоторое время или даже дразнить: подмигнуть или случайно задеть, чтобы прощупать почву. Но мне хотелось начать побыстрее, и я сомневалась, что медленная разведка принесет лучшие результаты, чем открытая сексуальность, которую я подсмотрела в тех видео. Я подумала о категории «Подростки», о взрослых мужчинах, трахавших девочек. Может, они хотели вернуть себе юность или глубоко в душе желали властвовать над невинными. В любом случае подростки не просто так стали отдельной категорией порно, и я хотела этим воспользоваться.　

Я прикусила край нижней губы, когда он взглянул на меня. Теперь мой рот казался манящим и капризным. Я это знала, подсмотрела у Эми. На миг он уставился на меня, но быстро собрался, хотя я заметила вспыхнувшее в его глазах возбуждение. В этот момент я поняла, что он будет моим и вскоре окажется меж моих ног, вознося нас на небеса. Моя сексуальность — относительно новый талант — придала мне уверенности. Положив руки на стол, я подалась вперед, выставила бедро, склонила голову к плечу и заправила прядь волос за ухо.　

Я молчала, так что ему пришлось заговорить.　

— В чем дело, Ким? — спросил он тихо и ровно.　

— Мистер Блэкли, я просто хотела, чтобы вы знали, что ваши уроки по половому воспитанию мне очень помогли.　

Я видела, как дернулся его кадык.　

— Что ж, я рад. Ты отлично справилась с тестами, как обычно. И твоя домашняя работа всегда...　

— У меня есть идея насчет домашней работы, — перебила я. — Применять знания на практике очень полезно, ведь так?　

Он покраснел, на его лице мелькнула тень. Я надеялась, что не зашла слишком далеко. От мистера Блэкли теперь исходили новые волны, напоминающие, что он учитель и может устроить мне несладкую жизнь, если я подтолкну его не в том направлении. Меньше всего на свете я хотела рисковать своим положением девочки с доски почета.　

— Что ты такое говоришь, Ким?　

Теперь уже я сглотнула. Задрожала, частично от страха, частично от предвкушения. Опасность по-своему даже усилила восторг. Я чувствовала себя игроком, поставившим все на кон, сорвиголовой, готовой перепрыгнуть на грязном мотоцикле через огненный ров.　

— Говорю, что я девственница. — Я замолчала, все еще прощупывая почву.　

Его брови взлетели, он скрестил руки на груди. Теперь мистер Блэкли казался непробиваемым, и я не знала, как на это реагировать.　

— Что ж, — сказал он, — думаю, это хорошо для девочки твоего возраста.　

Вот дерьмо, подумала я. Вляпалась в наставления.　

Но, — продолжал он, — ты поймешь, когда придет время. Просто найди стоящего мальчика.　

Это можно было расценивать двояко. Он или собрался грузить меня дерьмом вроде «убедись, что это любовь», или намекал, что станет хорошим вариантом. Время поджимало. Следующий урок мог начаться в любую минуту. Я склонилась ниже, прямо к его лицу, и прошептала:　

— Мистер Блэкли, я не хочу, чтобы меня трахнул мальчик. Мне нужен мужчина.　

Я слышала, как у него пресеклось дыхание. Он снова покраснел и уставился в стол. Прежде чем мистер Блэкли сумел прийти в себя, я направилась к выходу. Он хотел что-то сказать, но едва открыл рот, как группа школьников вошла в класс. Я проскользнула мимо них в коридор, оставив брошенные мной семена созревать в голове мистера Блэкли до завтра.

Тем вечером Эми пригласила меня пойти с Брайаном и Дереком в кино — на экранизацию мегапопулярного комикса. Я считала супергеройские фильмы тупыми и позерскими, но решила, что это поможет развеяться после разговора с мистером Блэкли. Я только о нем и думала — в голове словно крутили марафон старых телешоу. Не сомневалась в победе, но все равно нервничала. Он мог запросто рассказать о моем поведении директору, а тот — отцу. Это нарушило бы нашу размеренную жизнь и повредило моему имиджу в школе. Плюс меня могли отстранить от занятий — от этой мысли все внутри холодело. Я знала, что, если в течение нескольких часов нам не позвонят, волноваться не о чем. Это бы значило, что мистер Блэкли никому о нашей беседе не рассказал и я его заинтриговала. Пережить день будет куда проще в компании шумных друзей и мутных марвеловских битв.　

Я пришла домой, надела узкие черные джинсы, серую кофточку, одну из материнских цепочек и еще раз накрасилась. Послала эсэмэску отцу, сообщила, что сегодня буду с друзьями. По четвергам мы всегда доедали оставшееся, так что я сунула немного воскресного чили с индейкой в кастрюлю, чтобы он разогрел, нарезала сельдерей и убрала его в холодильник, поставила на кухонный стол бутылку вина и пакет крекеров с солью. Затем надела пальто и через пару минут была у Эми.

В кино мы поехали на ее новой «Хонде-Цивик» — подарке на шестнадцатилетие. В салоне еще пахло новой машиной, и Эми не позволяла никому пить или есть внутри. Призналась даже, что не захотела заниматься с Брайаном сексом на заднем сиденье. Она была не против обжиманий в машинах, но не хотела портить обивку. Эми включила Ариану Гранде, а я смотрела на сосны, выстроившиеся по обочинам, как в карауле. Снова сияло солнце, и при мысли об уходящей зиме мне стало грустно. Скоро станет тепло, деревья оденутся листьями, а потом вернется жара и с ней — грязь. Я надеялась, что впереди будет хотя бы пара дней тумана, холода и непогоды, не та зима, когда люди катаются на санках и пьют какао, а унылые дни мокрого снега, который не дает открыть дверцы машин и превращается в черный лед, снега, от которого проседают крыши и вырастают огромные сугробы на улицах — настоящие серые баррикады, затмевающие обзор и мешающие повернуть.　

— Итак, — сказала Эми. Ты рада увидеть своего малыша?

Меня стошнило — мысленно, конечно.　

— Не называй Дерека малышом. И вообще, никого не зови моим малышом.　

Эми хихикнула:　

— Тебе нужно кого-то звать своим, Ким. Кого-то, кто будет о тебе заботиться, осыпать тебя подарками и все такое.　

И обливать еще кое-чем, подумала я, вспомнив категорию «Личики» на порносайте.　

— Мне нравится быть одной, — сказала я.　

— Неужели ты совсем не хочешь замуж?　

— Блин, Эми, рановато говорить об этом дерьме.　

— Мы же просто болтаем.　

— А ты собираешься выйти за Брайана?　

— Не знаю. У нас такая неторопливая любовь.　

Эми снова хихикнула, и меня затошнило от ее принцессьих ужимок. Я пожелала, чтобы у нее отказали тормоза и она въехала в другую машину. Перевернулась и улетела в кювет. Осталась ужасно изуродованной, а я отделалась бы легким испугом.

— Все говорят, что юность бывает только раз, — заметила я, — Впереди еще целая жизнь для замужества.　

И для уныния — по-видимому, проклятия супругов.　

— И как долго ты думаешь всех динамить? — спросила она. — Если собираешься сделать то, о чем мы говорили, тебе нужно найти партнера. Нельзя связаться черт знает с кем. Ты захочешь, чтобы все было серьезно, чтобы этот момент оказался особенным.　

Эми с удовольствием играла роль старшей сестры. Конечно, эти пафосные лекции должны были читать мне родители, но мне доставалось от нее.　

— Знаю, — сказала я, думая о мистере Блэкли. — Это важно.　

Она ждала продолжения. Я молчала.　

Мы встретились с парнями в кинотеатре. Они играли в аэрохоккей и, увидев, что мы пришли, не остановились. Брайан только что подстригся, и я чувствовала запах одеколона, исходивший от него при каждом движении. Он был отлично сложен и носил узкую одежду, чтобы это подчеркнуть. Дерек принарядился, словно пытаясь произвести на меня впечатление. На последнем нашем свидании он выдвигал мне стулья, помогал с пальто, открывал все двери, даже когда это выглядело неловко. Его хорошие манеры казались устаревшими и смешными. Я не сказала ему об этом, но изрядно повеселилась. Он был таким хорошим, что сводило зубы, — подобное поведение обычно вызвано отчаянием и быстрее молнии шлет парня во френдзону. Хотя Дерек изображал джентльмена первую половину свиданий, в конце он все портил. Я позволяла ему только запускать руки мне под маечку, по он действовал неумело, мял, а не ласкал грудь, не уделял внимания соскам. Целоваться с ним было все равно что совать язык в рисовый пудинг. Кроме того, член у него всегда вставал и тыкался мне в бок, как котенок, хотевший, чтобы его погладили. Даже размышляя о сексе, я не хотела гулять с Дереком этим вечером. Я не уйду с ним, мы не отсядем от Эми и Брайана в кинотеатре, чтобы он щупал меня в темноте. Мысль завести его, а потом продинамить возбуждала больше, чем все, что ждало нас в постели.　

Рассердившись, что Брайан гоняет шайбу вместо того, чтобы увиваться за ней, Эми повернулась ко мне.　

— Возьмем попкорн и колу. — Она решила продемонстрировать силу. Во-первых, мы уйдем от них, во-вторых, сами заплатим за попкорн. От этого Брайану должно было стать не по себе, ведь существовало клише: парень платит за все, если хочет получить кое-что в ответ.　

Брайан остановил шайбу.　

— Стойте.　

Но Эми даже не подумала. Она могла быть холодной сучкой, если не получала, чего хотела. Эта черта — одна из немногих — искренне мне в ней нравилась. Я шла рядом и, подходя к витрине со сладостями, услышала за спиной шаги парней. Поравнявшись с нами, они попытались обратить все в шутку, но страх, что свидание испорчено, читался у них на лицах.　

— Мы просто хотели игру закончить, — оправдывался Дерек.　

— Все нормально, — добавил Брайан. — Это необязательно.　

— Отлично, — сказала Эми, становясь прежней, милой девочкой. — Купишь мне сладкого?　

— Конечно!　

Брайан ухмыльнулся, и меня изумило, как легко Эми им манипулировала. Он с радостью и благодарностью тратил на нее деньги.　

— Хочешь чего-нибудь? — спросил Дерек.　

Я решила поиграть с ним в другую игру.　

— Я сама куплю.　

Он сдулся.　

— Уверена? То есть мне это будет приятно.　

— Да, все нормально.　

Дерек сунул руки в карманы и изобразил голливудскую улыбку Даже склонил голову к плечу — так, чтобы темная прядь упала на лоб и он стал еще привлекательней.　

— Рад тебя видеть, — сказал он.　

Конечно, мы каждый день виделись в школе, но Дерек имел в виду не это. Я подавила желание сказать что-то мерзкое. Не стоило слишком стервозничать. Дерек изображал хорошего мальчика, но был качком, а не ботаном. Он не станет терпеть оскорбления, если я не разбавлю их лучиком надежды — тогда его отросток потечет.　

— И я рада, — солгала я.　

Мы заказали попкорн, напитки и шоколад — Дерек влез и заплатил за мои раньше, чем я успела достать деньги. Я не стала возражать, но и не выказала одобрения. С подносом — газировкой и попкорном — он все еще пытался открыть мне дверь в кинозал.　

— Такой джентльмен, — заметила Эми.　

Лицо Дерека, американского красавчика, скривилось в мерзкой ухмылке.　

Я улыбнулась, представив обоих связанными по рукам и ногам, пока я мочусь им на лица.　

Кино было дистиллированной чушью, но парни купились. Эми оно понравилось так же, как и любой другой фильм, ведь в кинотеатр она ходила не ради искусства. Это была одна из скреп в жизни белых подростков, у которых водились карманные деньги, — просто выход в свет. Что важней, Эми появлялась на публике вместе с бойфрендом, популярным парнем, и свитой, в новейших шмотках и туфлях — все это позволяло ей блистать даже за пределами школы.　

Во время фильма Дерек взял меня за руку — я разрешила и почти сразу высвободилась. Позже он меня приобнял, но из-за расположения кресел ему было неудобно. Он сдался.　

Фильм кончился. Я включила мобильник, когда мы вышли из зала — во время показа это было запрещено. Ждала, когда экран загорится, а друзья болтали о цветастой чуши, которую только что увидели.　

Итак, сказал Брайан, — хотите еще где-нибудь затусить, дамы?　

Я посмотрела на Эми, и она наградила меня лукавым взглядом, словно намеревалась воспользоваться случаем и заставить нас с Дереком зависать вместе, хотя бы шутки ради. Как и у многих девочек, у нас был свой тайный язык, когда дело касалось парней. Мы смотрели друг на друга в такие моменты, и если одна из нас заправляла прядь волос за ухо, это значило «да», а если три раза моргала — «нет».　

Я поморгала Эми, а эта сучка поправила волосы. Она могла отсосать Брайану в любое время. Дело не в этом. Эми просто толкала меня Дереку на колени. Возможно, это было как-то связано с разговорами о сексе и серьезных отношениях, но я знала, что ей просто хотелось нас свести. Она видела себя хорошей свахой. Это доказало бы ее правоту.　

Я решила ответить Брайану, пока Эми не открыла рот.　

— Я бы согласилась в выходные, — сказала я. Но нам лучше вернуться: завтра в школу, сами знаете.　

Меня порадовало проступившее на их лицах разочарование. Мобильник зажужжал, уведомляя о сообщении. Страхи о том, что мистер Блэкли меня выдаст, поднялись на поверхность, и я отошла в сторону, чтобы прочитать эсэмэску. Слышала, как Брайан пытается уговорить нас остаться, но не обращала внимания — читала сообщение от отца.　

Ужин был отличным. Ты сделала уроки, прежде чем пойти гулять?　

Я сразу же написала ложь, которую он хотел услышать. Можно было закончить домашку в спальне.　

— Получила эсэмэску от папы, — сказала я. — Если бы я могла выбирать, отправилась бы с вами, но он хочет, чтобы я вернулась. Предки, что с них взять.　

Волна разочарования нахлынула на парней (отцы — криптонит для подростков), и я чувствовала раздражение Эми. Она знала о наших отношениях с папой и о свободе, которую он мне предоставлял. Было всего восемь. Мы постоянно гуляли до ночи, даже несмотря на школу. Она знала, что я вру, но поняла, что мне действительно хочется продинамить парней, и не стала на меня давить. Эми часто играла холодную сучку с другими, но со мной почти никогда, ведь я была ее бесценной лучшей подругой. Мы были сестрами по духу, и я это ценила. Подобное заблуждение стало частью ее маленькой норман-роквелловской иллюзии идеальной жизни. Привязывало ее ко мне, к нашей воображаемой дружбе и избавляло меня от ее фирменной стервозности.

— Простите, парни, — сказала Эми. — Возможно, в другой раз.　

Она дразнила их с невероятным жестоким изяществом. Не винила меня, но вступала со мной в союз: мы посылали воздушные поцелуи, сердца мальчиков были разбиты, и все же они мечтали о новом свидании. При расставании Дерек наклонился ко мне, чтобы поцеловать, и я подставила щеку.　

— Я позвоню, — солгала я.　

Мы сели в машину Эми, оставив их на парковке, как двух тупых членоносцев, которыми они и являлись. Я думала, что Эми взбесится и заведет одну из своих лекций, но она была спокойной, даже счастливой.　

— Иногда нужно заставлять их ждать, — сказала Эми.　

— Надеюсь, у Дерека есть с собой книжка. Потому что ему придется ждать очень долго.　

Фары пронзали мрак — мы ехали домой, бескрайняя ночь безмолвно обещала нечто столь же темное и захватывающее. Оставалось только гадать, что именно, когда оно появится и как мне это заполучить.　

Просто будь с Дереком помягче, — попросила Эми. — Я не хочу, чтобы у нас с Брайаном испортились отношения.　

— Об этом не беспокойся.　

— Если он не в твоем вкусе, я пойму, но и ты помни, что он лучший друг моего парня. Он в его команде и будет поблизости. Можешь не ходить с ним на свидания, но не превращай его во врага.　

— Не буду.　

Я сказала это так, чтобы она поняла: я постараюсь ради нее. На самом деле мне просто нравилась идея медленно отравлять наши антиотношения с Дереком. Было любопытно, как долго я смогу мучить его хорошо подобранной комбинацией обид, давая надежду, а потом пренебрегая им. Возможно, он думал, что я набиваю себе цену, и тогда я просто его разрушу. Если правильно выбрать время и разыграть козыри, он может в меня влюбиться. Я уже ему нравлюсь. Если все рухнет, его чувство перерастет в одержимость. Порно со связыванием привило мне вкус к унижению других. Я чувствовала, что пришло время действовать самой.　

3

Мистер Блэкли не сообщил обо мне.　

Четыре урока прошли, а меня так и не вызвали к директору или, что еще хуже, к школьному психологу. Я нервничала весь день, но не потому, что боялась наказания — просто предвкушала игру.　

А это была именно игра — между учителем и мной.　

Вот почему я решила одеться сегодня чуть более вызывающе — в красное платье в облипку, выше колен. Эми всегда называла его «возьми меня». Обычно я берегла его для клубов или редких вечеринок с коктейлями. В первый раз надела его в школу и, судя по взглядам, которыми меня одаривали мальчишки, могла не сомневаться в его эффективности. Это было послание для мистера Блэкли, такое же ясное, как и вчерашнее.　

Просто на случай, если понадобится нечто большее, я придумала запасной план.　

Когда закончилась перемена перед пятым уроком, я, едва не спотыкаясь от растущего в груди жара, поспешила в класс, где проходили занятия по ОБЖ, и вошла первой. Мистер Блэкли посмотрел на меня, с силой втянул воздух, увидев, как я одета, и молча уставился в ежедневник. Я села за парту в первом ряду, прямо напротив его стола, положила ногу на ногу и начала мять подол короткого платья. Достала вишневую помаду и зеркальце. Стала краситься и краешком глаза смотрела на мистера Блэкли. Он наблюдал за мной. Я медленно водила кончиком помады по губам, несколько раз причмокнула и убрала ее в сумочку ~ в класс вошли другие ученики. Некоторые девчонки смотрели на меня с безграничной завистью, а плохиши с задних парт даже не пытались скрыть ухмылки. Я задумалась, смогу ли заставить Дерека их побить. Он был выше этих двоих и шире в плечах. Легко бы с ними справился. Кроме того, так можно было узнать, насколько он мне предан. Я отбросила эту мысль, не желая распыляться.　

— Добрый день, класс, — сказал мистер Блэкли.　

Не присоединясь к приветственному бормотанию, я не сводила с него глаз — смотрела как хищница, охотница, пантера. Он держался скованно и явно избегал встречаться со мной взглядом. Я почти чуяла его беспокойство. Тайна связала нас, как туго натянутая веревка.　

— Сегодня мы будем смотреть видео. — Мистер Блэкли достал из стола пульт и обернулся к телевизору на стене. — Половину на этом уроке, половину в понедельник.　

Экран телевизора вспыхнул голубым, с жужжанием ожил видеоплеер.　

Мистер Блэкли вчера ничего не говорил о фильме. Значит, беседы не будет. Он выключил свет — так было легче не смотреть на меня. Мистер Блэкли боролся, пытаясь подавить желание, отрицал его. Это было так мило. Он поставил какую-то киношку про подростковую беременность с Lifetime Channel, и весь класс откинулся на спинки стульев. Большинство ребят хотели расслабиться, порисовать или даже поспать. Мистер Блэкли сидел за столом, подавшись вперед и опустив голову. Прикрепил к папке книжный фонарик и начал проверять работы. Оставалось только ждать.　

За пару минут до звонка он выключил фильм. Полкласса застонало, как зомби, когда свет включился. Комнату наполнило шуршание сумок. Мистер Блэкли шагнул вперед, держа в руках стопку бумаг. Подошел к девочке в первом ряду слева, вручил листы ей, потом мальчику по соседству со мной.　

— Домашнее задание на выходные, — сказал он.　

Дойдя до меня, мистер Блэкли хотел положить листы на парту, а не вручить их мне, но я потянулась за ними — пальцы скользнули по его запястью и костяшкам. На миг он замер, затем отдал мне работу и направился к следующему ученику, пока не раздал все. Вернулся к столу и прислонился к нему спиной.

Я поняла, что это мой шанс.　

Пока мистер Блэкли говорил, на какой странице нужно открыть учебник, я вытянула ноги, раздвинула их и подождала, чтобы он заметил, что на мне нет трусиков, а киска выбрита.　

Это случилось. К счастью, одноклассники вставали с мест и не видели, как он уставился на мою промежность. Я сидела так только пару секунд, а затем снова положила ногу на ногу и одернула юбку, чтобы никто больше ничего не заметил. Мистер Блэкли пришел в себя. На его висках блестели крупные капли пота. Казалось, он хотел попрощаться с классом, но вместо этого просто стоял, в смятении глядя в пол. Я поднялась со стула и начала собирать вещи, пока ребята тянулись к выходу.　

Внутри поднялась волна раздражения, когда ко мне подошел какой-то неудачник — рюкзак болтается на плече, косуха такая же безвкусная, как и серьги.　

— Привет, Ким, — сказал он.　

У меня не было времени на этого клоуна: оставалась лишь перемена. Я наградила его мрачным взглядом, предупреждавшим, что спесь может опалить ему крылышки.　

— Можно поговорить с тобой в коридоре? — спросил он, мерзко улыбаясь.　

— Нет.　

Улыбка поблекла. Сегодня ко мне приставали и другие засранцы. Нельзя недооценивать силу красного платья.　

— Эй, просто дай мне шанс...　

— Сказала, отвали, ничтожество.　

Он моргнул. Даже взглянул на мистера Блэкли, словно хотел попросить его наказать меня за грубость. Но учитель ретировался за стол и думал совсем о другом.　

— Ладно, — сказал парень. — Забудь, блин.　

Он медленно поплелся к двери, пока мои глаза метали молнии ему в спину. Мозг кричал: «Или к черту» - снова и снова, и я поняла, что скриплю зубами. Когда он наконец убрался, я подошла к мистеру Блэкли.

Он вскинул руку, пытаясь меня остановить.　

— Не надо.　

Я ждала, что дальше.　

— Не знаю, что за шутка у тебя на уме, но все зашло слишком далеко.　

— Это не шутка.　

— Не играй со мной, Ким. Я не обращал внимания, но...　

— Если бы вы хотели меня наказать, уже бы это сделали. Кроме того, в подобном случае они были бы тут как тут, только начни мы трахаться.　

Мистер Блэкли все еще отводил глаза.　

— Я знаю, что это какой-то розыгрыш. Ты что, поспорила с подружкой? Думаете, это весело — так дразнить учителя?　

Я посмотрела в дверной проем. В коридоре никого не было и не предвиделось в ближайшие несколько минут, так что я обошла стол. Взяла мистера Блэкли за руку, провела кончиками пальцев по костяшкам.　

— Посмотрите на меня, — сказала я.　

Он медленно поднял голову, и, когда наши глаза встретились, я сунула его руку себе под юбку и провела его пальцем по половым губам — уже потекла, просто представляя, как это сделаю.　

Я смотрела ему в глаза.　

— Все еще думаете, что я шучу?　

Мистер Блэкли с трудом вдохнул. Не шевелился, руку не убрал. Я направила его палец внутрь, только кончик, чтобы он почувствовал, насколько узка моя киска, и его лицо покраснело прежде, чем он отдернул руку из страха быть пойманным. Отъехал на стуле от стола и поднялся.　

— Я женатый человек.　

Интересно, кому из нас он это говорил?　

— Мне все равно.　

— Ты ведь только... просто...　

Из открытого кармашка сумки я достала сложенный листок с моим номером и протянула ему.

— Мистер Блэкли, возражения не принимаются.　

Я решила не строить никаких планов, даже несмотря на то, что была пятница. Новая игра оказалась отличным развлечением. Я зарядила мобильник и не выключала его весь вечер. Делала домашнее задание и готовила ужин, то и дело вспоминая, как дрожал на стуле мой учитель. Нюхал ли он палец, который я сунула себе в промежность, а может, даже лизал? Передернул ли затвор, вернувшись с работы, или поспешил трахнуть жену, пока дочери не было дома?　

Девочку звали Кейтлин. Она училась в той же школе, но была на год младше. Я знала ее имя только потому, что все знают детей учителей. Так следят за стукачами. Кейтлин казалась милой и дружелюбной, хорошенькой недотрогой. Она не была красавицей, но скоро могла ей стать — просто еще не выросла. До этого я никогда особенно о ней не думала. Если мы окажемся с ней в одном классе, преступление станет слаще. Грязнее, грубее, чем-то вроде предательства.　

Стемнело. Отец пришел с работы. Мы ели в уютном молчании и, когда я предложила ему добавку, он согласился.　

— Я ненадолго уеду из города.　

Такое случалось: отец был руководителем и часто уезжал по делам. Всегда привозил мне маленькие подарки, обычно местные сувениры, продававшиеся в крутых магазинах, не какой-нибудь ширпотреб из киоска в зале ожидания.　

— Куда?　

— В Феникс. На торговую выставку.　

— В этом году ее проводят не в Бостоне?　

— Нет. Бостон взвинтил цены, достаточно, чтобы отпугнуть заказчиков.　

— Ну что ж. Насладишься теплом.　

— Это точно.　

Закончив ужинать, отец удалился в свой кабинет — смотреть краем глаза спортивный канал и читать газету. Я убрала со стола и ушла в лофт. Села за компьютер. Хотела посмотреть еще порно со связыванием и унижением, но не решилась, ведь отец был дома. Вместо этого стала искать экстремальные, жестокие фильмы. Вскоре я уже просматривала блоги, посвященные хоррору, и записывала названия, которые упоминались чаще всего: «Некромантик», «Мученицы», «Сплошная кровь», «Человеческая многоножка», «Подопытная свинка» и ее продолжения и «Сербский фильм». Закончив, я зашла на «Амазон», заказала их все, оплатив личной кредиткой, которую дал мне отец, и добавила еще несколько фильмов: «Пылающую луну», «Ичи-киллера», «Одного против всех» и «Каннибалов». Убила немного времени, и все равно на часах еще не было девяти. Я встала и прошлась по своему этажу. Думала полежать в ванне и собраться с мыслями, но хотелось быть начеку, когда позвонит мистер Блэкли. Могла посмотреть кино или полистать журнал, но не стала этого делать. Просто ходила вокруг кровати, смотрела в окно и щелкала костяшками.　

Мобильник зазвонил в 8:45.　

Я закрыла дверь спальни и немного подождала, а потом ответила.

— Алло?　

Слышался шум на заднем плане. Возможно, это был бар.

Узнала голос мистера Блэкли.　

— Ким?　

— Вы знаете, что это я. — В динамике шумело, он молчал. — Почему так долго?　

Мистер Блэкли помедлил:　

— Я не собираюсь звонить тебе с мобильника. Пришлось найти телефон-автомат. Это нелегко в наши дни.　

Я ждала.　

— Я даже не знаю, что думать. Сколько тебе, семнадцать?　

— Сладкие шестнадцать, вообще-то.　

— Боже.　

— Не беспокойтесь. Это же по согласию.　

— Не в глазах закона. Это называется «совращение малолетних», Ким. Я рискую не просто браком и карьерой, но и свободой.　

— Вы слишком нервничаете, мистер Блэкли.

Его голос чуточку изменился:　

— Зови меня Боб. Девушка, которая засовывает мою руку под платье, может звать меня Боб.　

— Вам понравилось трогать меня за киску?　

— Мне... понравилось. Да.　

— Хотите потрогать ее снова?　

— Да.

— Хотите ее полизать?　

— О да.　

— Хотите сунуть в нее член?　

— Я... да. Очень, очень хочу.　

Он замолчал.　

— Так в чем же дело?　

— Просто... у меня семья...　

— Я знаю.　

— Я люблю их. Люблю жену.　

— Мне все равно.　

— Просто... Не знаю, мне надо...　

— Не нужно ничего объяснять. Просто скажите, где встретимся.　

Мистер Блэкли вновь затих, и с минуту я слушала болтовню посетителей.　

— Я сказал жене, что иду пропустить по стаканчику с коллегами. У меня есть пара часов.　

— Этого должно хватить.　

— У тебя есть машина?　

— Ага.　

Я не сказала ему, что возьму папину: мистер Блэкли мог пойти на попятную при одном упоминании отца.　

— Может, снимете нам номер? — предложила я.　

— Нельзя этого делать!　

— Почему?　

— Нас смогут отследить по кредитке. Кроме того, отель — людное место.　

— Где тогда?

— Встретимся там, где сможешь оставить свою машину и сесть в мою. Мы уедем в какое-нибудь уединенное место.

— Отлично.

Мистер Блэкли вздохнул с облегчением. Думаю, он ожидал, что я буду возражать или предложу свой вариант. Но меня это ни капельки не волновало, хотя любая другая девчонка, наверное, извелась бы. Честно говоря, подобная неизвестность нравилась мне больше всего.　

Учитель дал название и адрес заправки и заставил пообещать, что я никому не скажу, куда собралась. Я согласилась и велела ему не глупить. Вышла в Сеть, посмотрела маршрут. Я добралась бы туда минут за двадцать. Он сказал, что будет ждать за магазином в синем седане и что я должна накинуть что-нибудь с капюшоном и постараться не привлекать внимания.　

Я начала собираться, пока мы разговаривали. Надела розовые трусики с белыми кружевами по бокам, самые узкие джинсы и кофточку на голое тело. Поправила волосы и макияж и несколько секунд смотрела на себя в зеркало, просто наслаждаясь предвкушением.　

Отец оторвался от газеты, когда я вошла в его кабинет.　

— Хорошо выглядишь, — сказал он.

— Спасибо.

— Собралась на прогулку?

— Ага. Эми с девчонками устроили шопинг в торговом центре. Решила к ним присоединиться.

— У тебя есть кредитка или нужны наличные?

— Спасибо, я возьму карту.

— Хорошо. Ключи на крючке.

Я подошла к нему и поцеловала в лоб. Он похлопал меня по плечу и вернулся к чтению экономического раздела, а его единственная дочка отправилась трахаться со взрослым мужчиной.

4

Его машина пряталась за мусоркой — там, куда не достигал свет фонарей. Подойдя поближе, я услышала, как щелкнул замок, нажала на ручку и забралась в салон. Мистер Блэкли ждал меня, дыхание клубилось белыми облачками в холодном ночном воздухе. Странно было видеть его в джинсах и кроссовках, в футболке под курткой. Он нервничал, когда завел машину, и мы выехали на улицу.　

— Ты не надела толстовку с капюшоном, — сказал он.　

— У меня бы прическа испортилась.　

— Мы должны быть осторожней, — покачал головой Мистер Блэкли. — Поверить не могу, что делаю это. Наверное, я сошел с ума.　

— Так куда мы едем?　

— В парк у Большой Скалы. Я знаю пару безлюдных троп. Можем остановиться там, если никого не будет поблизости.　

Мы поехали без лишних слов. Думая о девушках в порно, я начала рукой ласкать бугорок в его джинсах. Он смотрел на дорогу, но на лице застыла нервная улыбка. Я продолжала поглаживать, пока не почувствовала, что он готов, а потом наклонилась и начала посасывать мочку его уха.　

Он прошептал:　

О боже, Ким.　

Я расстегнула пуговицу на его джинсах и потянула за язычок молнии, открывая нижнее белье. На нем были заурядные белые трусы. Сунув руку внутрь, я почувствовала, как его хозяйство встает от моего прикосновения, а дыхание пресекается. Никогда раньше не трогала член. Мягкость кожи удивила, как и бегущие вниз набухшие вены. Головка на ощупь напоминала вареный гриб, непослушные волоскиокружали ножку. Я подумала, что члены казались уродливыми навидео, но в реальности были еще противней. Пенис мистера Блэкли выглядел большим, но мне не с чем было сравнить, только с теми, чтопоявлялись в порно, а видеть их и держать один во плоти неумелыми руками — совсем не то же самое.　

— Возьми его в рот, — сказал учитель.　

Это меня поразило. Внезапно мистер Блэкли сделался напористым, желание пересилило тревогу. Я возбудилась, почувствовав, что этот опыт действительно изменит мою жизнь, хотя пока он казался просто опасной манипуляцией. Ладонь мистера Блэкли легла мне на затылок, и он мягко подтолкнул меня к пахнущей мускусом промежности. Его гениталии тонули в тенях. Член не только стоял, но еще и подергивался, напоминая вибрирующие джойстики для видеоигр. Я видела много минетов в Сети, но не была уверена, что сумею все сделать правильно. Однако в конце концов решила, что это не должно быть слишком сложно. Я открыла рот и заглотила головку. Его рука опустилась на мои волосы, словно он хотел погладить меня перед сном, а потом надавила: моя голова опустилась, член рванулся вперед и вошел мне в рот целиком. Я поперхнулась, когда он уперся мне в глотку. Встряхнула головой, чтобы освободиться.　

— Осторожней с зубами, — сказал мистер Блэкли.　

Я перевела дыхание и снова взяла его в рот, сомкнула губы и начала водить головой вверх-вниз, как девчонки из видео. Словно сосешь большой резиновый палец. Я делала так минуту, и мистер Блэкли задрожал, как напуганный пес.　

— Ладно, ладно, — сказал он, ерзая, чтобы освободиться. — Хватит.　

Мистер Блэкли будто боялся меня, и я задумалась, не сделала ли что-то не так. Он дышал тяжело и отрывисто.　

— Мы почти на месте, детка.　

Мне не нравилось, что он зовет меня деткой — слишком интимно и мило, но я ничего не сказала. Во рту все еще был солоноватый привкус его члена, и я гадала, должно ли это мне нравиться. Как и во многих других случаях, меня охватило тупое безразличие.　

Мы проехали мимо ворот парка, обогнули его и оказались на старой дороге, обрамленной высокой пожелтевшей травой. Дорога была гладкой до развилки, дальше мы ехали по каменистой тропе, которой едва хватало для седана. Свернули в рощу и въехали в паутину теней у мертвого дерева. Он припарковался и выключил зажигание. Несколько мгновений сидел, сжимая руль, и смотрел прямо перед собой, словно мы потерялись в открытом море. Я чувствовала, как вокруг клубятся сомнения, угрожая забрать его у меня, поэтому потянулась к обнаженному члену и легонько сжала.　

— Ладно, — сказал мистер Блэкли. — Лезь назад.　

Я проскользнула между передними сиденьями и, оказавшись на заднем, стала расшнуровывать ботинки. Он думал еще секунду, затем вышел из машины и наклонил оба сиденья вперед. Когда мистер Блэкли открыл заднюю дверцу, я уже сняла джинсы и пальто и от холодного ветра по коже побежали мурашки. Моя киска уже намокла от того, что мы вытворяли: от всей этой грязи, опасности и тьмы в лесу. Наше приключение казалось таким мрачным, непристойным и зловещим. Увидев, как я разлеглась на заднем сиденье, он даже облизнулся. Забрался внутрь, скинул пальто, а потом его руки и рот были повсюду. Он поглаживал мои бедра и сжимал груди под кофточкой большими теплыми пальцами. Мои соски затвердели и сморщились от прикосновений его языка. Мистер Блэкли вцепился мне в трусики, так сильно, что я услышала, как рвется ткань, и приподнялась, чтобы он их стащил. Его лицо погрузилось в мою промежность.　

Судя по тому, как мистер Блэкли наслаждался минетом, я думала, что мне тоже понравится, но, когда его язык погрузился в мои глубины, спросила себя: что, если оральный секс — удовольствие только для мужчин? Мистер Блэкли изо всех сил стимулировал клитор, работал не только ртом, но и пальцами, но мне было все равно. Я хотела перейти к самому сексу. Прелюдия затягивалась, была скучной и раздражала.

— Вставь мне, — сказала я, даже не пытаясь жеманничать. Не соблазняла его, не командовала. Это было просто утверждение, словноя читала из учебника.　

Мистер Блэкли приспустил джинсы. Видок у него был еще тот, и я закашлялась, чтобы не рассмеяться. Раздевшись, женщины выглядят соблазнительно (если, конечно, они не жирухи и не тролли). Мужчины, напротив, кажутся неуклюжими, волосатыми и нескладными, словно их сделали из того, что осталось после сотворения женщин. В свете луны его ноги были белыми, как тесто, а член торчал под углом, как мясистая стрелка компаса над отвисшей мошонкой. Мистер Блэкли скинул футболку, открывая складки плоти на боках и бегущую вниз дорожку черных волос.　

Потом он оказался на мне.　

А затем внутри.　

После всех лекций о средствах защиты мистер Блэкли не использовал и даже не упомянул презерватив. Он просто вошел в меня, и я ему это позволила. Мы не говорили. Мистер Блэкли просто двигался туда-сюда. Я чувствовала, как сокращаются мышцы, обхватывая его с каждым толчком. В меня вторгались — было немного больно, но все же я переживала Важный Момент. Тот, что все изменит. Не позволяла себе отключиться, чтобы не чувствовать боли, как делала у дантиста. В каком-то смысле это напомнило мне визиты к гинекологу, только секс был не таким холодным и стерильным. Проникновение оказалось горячим и неприятней, чем в кресле. Я ненавидела обниматься, а это походило на потные обжимания, пока кто-то терзает твои гениталии. Внутри меня был чужой человек. Наши половые органы хлюпали друг о друга. У него воняло изо рта, и он гримасничал. Все это было на грани гротеска.　

Секунд через тридцать учитель застонал и замер, войдя в меня на всю длину. Я почувствовала, как его член несколько раз содрогнулся, а потом мистер Блэкли уткнулся лицом мне в шею и выдохнул через нос, его дыхание обожгло мне кожу. Когда он с меня слез, я поняла, что все кончилось. Так же быстро, как началось, и, кроме тупой боли в промежности, ничего не изменилось. Ни откровения, ни просветления, ни захудалого глюка.

«Может, эффект наступает не сразу, — подумала я, — а со временем, как от лекарства».　

Мистер Блэкли откинулся на сиденье — мои ноги еще оплетали его — и отвел глаза. Я не знала, что будет дальше, должна ли я что-то сделать или нет. Решила молчать, подумав, что это лучше, чем ошибиться. Внезапно мистер Блэкли заговорил, все еще глядя на коврики. Ему было стыдно, он нервничал, и я мысленно улыбнулась.　

— Я был с одной женщиной последние двадцать лет, — сказал мистер Блэкли. — Я перевозбудился.　

Я не поняла, к чему он клонит, поэтому промолчала.　

— Ты просто такая молодая и хорошенькая, — продолжал учитель. — Тело женщины меняется после двух родов. А ты такая упругая, такая... узкая.　

Его комплименты смутили меня. Он не пытался льстить, просто объяснялся. Мистер Блэкли извиняется, поняла я. Это должно было длиться дольше. Не только на видео, но и в реале.　

Он кончил слишком быстро и теперь смущен.　

Это возбудило меня больше, чем все, что он успел сделать. При виде его отвращения к самому себе я захотела поласкать себя и, когда коснулась промежности, почувствовала, как наружу выливается липкая, похожая на сопли струйка. Я подняла пальцы к глазам, чтобы рассмотреть его жиденькую сперму.　

— Боже, — сказал он. — Поверить не могу, что в тебя кончил.　

Мистер Блэкли уставился на меня так, что в уголках глаз проступили гусиные лапки.　

— Скажи что-нибудь!　

— Что именно вы хотите услышать?　

— Не знаю, просто не молчи. Я понимаю, это плохо, и мне жаль. У меня давно не было секса. Мы с женой почти им не занимаемся. Может, если бы она мне не отказывала, этого бы не случилось.　

Теперь он винит жену. Боже, мне это нравится.　

— У мужчины есть нужды, — сказал мистер Блэкли. — А ты так на меня набросилась.

Ну вот, я тоже виновата. Забавно, мужчины, похоже, ничем не отличаются от мальчишек.　

Это меня не рассердило. Наоборот, я почувствовала возбуждение, Мистер Блэкли паниковал, и его тревога меня завела. Он вспотел и казался старым и обрюзгшим, то и дело приглаживал волосы. Этот человек пытался выбраться из-под камня, который сам взвалил себе на плечи. Видя, как он ерзает, я гордилась тем, что с ним сделала. Теперь я знала, что обладаю силой и могу заставить взрослого мужчину пойти на поводу у тела и стать предателем. Я кое-что у него забрала, и теперь он скорбел из-за собственной глупости. Я смотрела, как мистер Блэкли быстро осознает случившееся — одна боль сменяла другую. Он предал жену, семью, но и тут облажался. Трахнул малолетку и даже это сделал паршиво.　

— Проклятье! — сказал он и ударил по спинке сиденья.　

Мистер Блэкли обхватил руками голову, а затем поднял глаза.　

— Знаешь, — сказал он, — у меня нет на это времени. Мне нужно домой.　

— И это все? — спросила я, просто чтобы ранить его самолюбие. Он поморщился.　

— Я же сказал, что перевозбудился. У меня давно не было секса и... — Мистер Блэкли замолчал и начал натягивать футболку. Я вытерла ладонь о сиденье, пока он не видел, и тоже оделась. Через несколько секунд мы сидели впереди. Не разговаривали, пока не выехали из леса на дорогу.　

Мне действительно очень жаль, — сказал мистер Блэкли. — Знаю, я тебя подвел.　

Я не ответила.　

— Это правда был твой первый раз? — спросил он.

— Да.

— Крови не было.　

— А вы этого хотели?　

— Блин, Ким. Что ты такое говоришь?　

— Зачем тогда спрашивать, мистер Блэкли?　

Пожалуйста, не называй меня так. Я чувствую себя педофилом. Зови меня Боб.

— Почему вы об этом спросили?　

Я просто удивился. Не ожидал, что девственница будет такой дерзкой.　

Я стала изучать ногти, чтобы показать, как мне скучно.　

— Моя плева порвалась из-за чирлидинга. Вот почему крови не было.　

Он уставился на дорогу.　

— Ладно. Не знаю, что еще сказать. Мне жаль, что я оказался не на высоте. Думаю, в первый раз часто бывает не так, как хочется. Мне вот не повезло.　

Я не проглотила наживку и не задала вопрос. Вместо этого положила ногу на ногу и стала смотреть в окно. Начался дождь. Влага в трусиках остыла, и это было неприятно. Хотелось поскорей оказаться дома, подальше от него, принять долгую ванну и посмотреть, не случится ли жизненно важного озарения — или оно забрезжит утром, открывая новые перспективы?　

— Я бы повторил, будь у нас больше времени. Но Симона заподозрит неладное, если я задержусь. Я домосед. Она вообще удивилась, что я куда-то поехал.　

— Все в порядке. Дело сделано, мистер Блэкли.　

— Ты права. Но мы не должны были. Честно говоря, теперь, когда все кончилось, мне плохо. Я хочу вернуться к нормальной жизни и забыть обо всем. Ты тоже должна это сделать и держать рот на замке, поняла?　

— О чем здесь говорить?　

Мистер Блэкли посмотрел на меня, сжав зубы, и я от него отодвинулась. Он остановился на обочине сельской дороги на выезде из леса. Других машин не наблюдалось, как и фонарей. Мистер Блэкли выключил зажигание и уставился на меня, грозя пальцем.　

— Я не шучу, Ким. Я не дам безалаберной девчонке, считающей, что все это игра, разрушить мою семью, карьеру и жизнь. Ни слова, ты поняла?　

Я хотела подразнить мистера Блэкли еще немного, просто чтобы насладиться его отчаянием, но удивилась, как быстро он перешел от извинений к угрозам. Иллюзия безопасности между ученицей и учителем развеялась, и я поняла, что совсем его не знаю.　

— Я ничего не скажу, — ответила я. — Не скажу.　

— Лучше бы так. Запомни, Ким. Тебе действительно лучше молчать.　

Он смотрел на меня, пока я не отвела взгляд. Потом завел машину и выехал с пыльной дороги в темную, длинную глотку ночи.

5

Утро не принесло ничего нового. Я не чувствовала себя иначе, только промежность ныла.　

Мир был таким же затхлым и пустым, как всегда, и я застонала, глядя на жалкие лучики, пробивавшиеся сквозь жалюзи на окне спальни. От утреннего света у меня всегда болели глаза — это раздражало. Весь дом в эти часы казался пыльным, каждый маленький недостаток становился заметным. Хотелось схватить тряпку и начать все оттирать, отчаянно матерясь. Солнце поутру грозило прекрасным весенним деньком вопреки моим желаниям. Это бесило.　

Вернувшись домой, я долго отмокала в ванне при свете свечей. Меня тошнило, хотелось помыться, а еще помедитировать, как в сауне. События ночи крутились в голове, будто фильм — отстраненно, словно это случилось не со мной, а я просто смотрела и смеялась, жуя попкорн. Но это было не кино. Я действительно трахнулась, черт возьми. Попробовала секс и сочла, что его переоценили. Но было и кое-что хорошее. Стыд, унижение и раскаянье мистера Блэкли, когда мы сделали грязное дельце, восхитили меня. Его тревога была куда привлекательней его члена, если говорить о ночных развлечениях.　

Тогда-то я и решила, что буду трахаться только с женатиками, а еще лучше — совращать женатиков с детьми. Переспать с парнем, которому нечего терять, — значит обрадовать его, а это бы меня разозлило. Настоящее удовольствие состояло в том, чтобы соблазнить жертв и заставить терзаться, оставить их с неугасимым чувством вины и постоянным страхом расплаты. Я знала, что некоторые мужики — эгоистичные свиньи и не станут переживать, но у папаш, да еще с маленькими детьми, которых они могут потерять, нервный срыв случится почти гарантированно.　

На этих-то бедных ублюдков я и буду охотиться.　

Я проснулась и провалялась в кровати почти до полудня, обдумывая все это. Наконец встала, спустилась и увидела, что отец собирает сумку для гольфа. На нем была дурацкая белая шляпа с помпоном, штаны в цветочек и вырвиглазная рубашка в клетку.　

— Доброе утро, Ким. Купила вчера что-нибудь?　

В эти выходные я не отвечала на звонки Дерека, ходила с Эми за покупками и смотрела садомазохистское порно, когда отца не было дома. Видео со связыванием меня заинтересовали, так что я начала гуглить виды узлов, секс-игрушки для садомазо и странные наряды, которые там появлялись. Я искала информацию о связывании и наткнулась на статью о серийном убийце Денисе Рейдере, более известном как СПУ, что расшифровывалось «связать, пытать, убить». Она всплыла из-за того, как он действовал: связывал своих жертв, а потом мучал до смерти. Весь воскресный день я потратила, читая о разных серийных убийцах. Их поведение невероятно меня заинтересовало. Этих людей (в основном мужчин) обуревала жажда причинить другим боль, одержимость, вызванная проблемами в сексуальной сфере и яростью. Я задумалась, чем они отличались от нас — людей со схожими желаниями, но не такими агрессивными.　

Кроме СПУ, меня восхитила история Альберта Фиша, мужчины, который пригласил десятилетнюю девочку на день рожденья племянницы, а затем увел в пустой дом, удушил и расчленил. Он забрал с собой несколько фунтов ее мяса, приготовил из них жаркое и несколько дней ел и онанировал. Вместо гарнира у него были собственные фекалии, а еще он бичевал себя кожаными ремнями и усеянной гвоздями тростью, когда не втыкал иголки себе в пах и не вводил в уретру черенок розы.

К тому же меня опьянил, вкупе с вином, которое я потягивала за чтением, случай Эдмунда Кемпера. Он начал убивать, будучи на год меня младше. Поэтому я и начала читать его грязную историю, а продолжила из-за воистину ужасающих дел. В пятнадцать Эдмунд выстрелил в голову своей бабке, а потом расправился с дедом. В детстве он мучил животных, хоронил кошек заживо, а затем хранил части их тел в своей комнате, как трофеи. В психушке, куда его засунули, он вымахал в чудовище ростом в шесть футов девять дюймов и, выйдя, начал охотиться на девушек. Фотографировал своих маленьких мертвых жертв, расчленял и совокуплялся с частями их тел и внутренностями. Особенно ему нравилось трахать отрубленные головы. Эдмунд даже отымел голову матери после того, как пробил ей череп молотком, и трахнул ее обезглавленное тело. Затем он вырвал ей голосовые связки и выкинул их в раковину, потому что она слишком много на него орала, когда была жива. История Кемпера вернула меня в горячую ванну, где я яростно мастурбировала с помощью съемной головки для душа.　

Мистер Блэкли не звонил мне в эти выходные, и я не пыталась с ним связаться. Ничего не рассказала Эми, не только о нем, но и о потере невинности. Мне не хотелось ни с кем делиться. Я продолжала надеяться, что как по волшебству обрету свежий взгляд, но все было по-прежнему — темно и печально, как в заднице. Мне стало еще скучней, ведь мечты избавиться от скуки с помощью секса не сбылись. Некоторое время надежда на это вытаскивала меня из омута, но теперь уныние вернулось, сильней, чем прежде.　

Впрочем, теперь у меня появились другие фантазии — об унижении мужчин. Я все еще хотела мистера Блэкли, но по-другому. Я, конечно, расстроила его, но сомневалась, что сломала. Мои грезы изменились. Я представила, что завожу с ним интрижку и делаю все, чтобы его жена об этом узнала. Было бы замечательно увидеть, как рушится его карьера, как он плачет в суде, но я не хотела такого развития событий. Это бы повредило мне, моей жизни и образу. Я желала разбить его брак не для того, чтобы он стал моим, а просто чтобы сыграть роль в его саморазрушении. Все равно что подтолкнуть мистера Блэкли к самоубийству (и кто знает, может, он действительно покончит с собой, если его мир рухнет). Когда родные возненавидят его, я уйду. Никогдане стану снова с ним спать, хотя и буду дразнить его в школе и где-нибудь еще, если это причинит ему боль.　

В понедельник я пребывала в отличном настроении. Мы должны были увидеться с мистером Блэкли в первый раз с тех пор, как он меня трахнул. Утром я поцеловала отца на прощанье. Он отправлялся в командировку и вызвал такси, чтобы заботливо оставить мне машину. У меня были свои ключи, что висели на брелоке вместе с ключами от дома и фальшивкой — складным ножом, который отец купил мне для защиты. Я завилась, надела голубой топик, который подчеркивал цвет глаз, и отправилась в школу на вольво, а не на автобусе. В ожидании пятого урока, я немного переживала, но решила сконцентрироваться на учебе и отбросить все прочие мысли. У меня не было плана, я не знала, что делать и говорить, когда его увижу. Просто хотелось посмотреть, как он будет нервничать.　

Во время ланча я увидела его дочь.　

Кейтлин только что отошла от прилавка с подносом, так что я подняла свой и подождала, пока она найдет место. Кейтлин была одна, а мои подружки еще не пришли, так что я двинулась за ней. Она села за один из столов. На ней была толстовка с надписью PINK, волосы Кейтлин убрала в хвост — милая и невинная девочка, что только подчеркивали брекеты и тоненькая фигурка.　

— Можно сесть? — спросила я.　

Она вскинула удивленные глаза. Мы немного знали друг друга. Обе занимались в спортивных секциях, но я была популярней и старше. Сидеть рядом со мной — большая честь для недотроги вроде Кейтлин Блэкли.　

— Конечно! — просияла она.　

Я села напротив и посмотрела на ее тарелку. Обычный мусор: пицца, картофель фри, печенье. Удивительно, как она еще не ожирела и не покрылась прыщами.

— Я Ким Уайт.　

— Ага, знаю. Ты чирлидерша. Я очень хочу попасть в команду на следующий год. Я Кейтлин.　

Девочка не назвала фамилии, пытаясь скрыть, что она дочка учителя.　

— Да, я в курсе. Видела тебя в зале. Здорово, что ты хочешь в чирлидеры, — сказала я с фальшивым энтузиазмом. — Сможешь?　

Она покраснела:　

— Надеюсь. Я с детства занимаюсь гимнастикой и танцами.　

— Серьезно? Это круто. Знаешь, я начинала с балета.　

Я не лгала. Когда мама была жива, она мечтала превратить меня в куколку из музыкальной шкатулки.　

— Ух ты! Я занималась балетом, когда была совсем маленькой, но мне больше нравились другие танцы. От балета болят ноги и спина.　

— Ну, без боли нет совершенства.　

— Да, наверное, ты нрава. Хотя равновесие я держу отлично.　

— Это очень важно. Если честно, важнее всего. Люди не понимают, насколько опасен чирлидинг. Мальчишки на поле думают, что их игра — настоящая битва, но они носят защиту. Нас же подкидывают в воздух, как мячики, в одних юбках — на поле или на твердом полу зала без матов. Это может кончиться увечьем или параличом. Всякое бывает.　

Она посмотрела на пиццу.　

— Страшновато, да?　

— Ага. Но, может, это тоже часть веселья.　

Я подмигнула, и она улыбнулась и подцепила кусочек пиццы. Я дала ей пожевать минутку, потягивая диетическую колу.　

— Может, я смогу тебе помочь, — сказала я.　

Она открыла рот.　

— Серьезно?　

— Да. Ну, если хочешь.　

— О да!　

— Думаю, я смогу показать тебе несколько движений, чтобы ты обогнала других девчонок во время отборочных.

Она поднесла пальцы к раскрытым губам.　

— О, Ким, это просто потрясающе!　

Я тепло рассмеялась, совсем как новая подруга. У нее не было причин не доверять мне. Я не была одной из тех популярных девчонок, которые развлекались, унижая других.　

— Почему бы и нет? — сказала я. — Будет весело. Кроме того, мы, чирлидеры, должны готовить смену.　

Кейтлин по-идиотски улыбалась, едва не пища от восторга.　

— Когда начнем? — спросила я.　

Она ерзала на стуле от нетерпения:　

— Когда скажешь.　

— Что ж, нет времени лучше, чем сегодня. Я могу прийти к тебе после школы.　

Мистер Блэкли уставился в бумаги, пока ученики заходили в класс, и полностью меня проигнорировал. Он включил вторую часть фильма и почти с нами не говорил. Кино оказалось слащавым и вторичным. Девочка-подросток пыталась понять, каково это — быть взрослой и беременной. Фильм кончился за несколько минут до звонка, и, хотя я думала, не задержаться ли, решила дать мистеру Блэкли передышку, по крайней мере пока. Мы даже не смотрели друг на друга.　

После школы я заехала в «Спортивный магазин Дика» купить помпоны для моей повой подружки и нашла пару, похожей расцветки с нашими, серо-малиновую. Сказала Кейтлин, что сразу после школы у меня дела, но я приеду к пяти — к этому времени мистер Блэкли уже должен прийти с работы. Когда я возвращалась домой, позвонила Эми.　

— Что делаешь?　

— Еду домой.　

— Ты одна дома. Не хочешь пригласить в гости лучшую подругу?

Я прокляла себя за то, что не направила звонок на голосовую почту.

— Э-э-э... не сегодня, ладно?

Она вздохнула:　

— Почему?　

— Мне нужно кое-что почитать для школы, и я уже неделю не занималась спортом.　

— Да ладно. А я предлагаю выпить вина, съесть мороженого с тестом для печенья и посмотреть сезон «Милых обманщиц»[4].　

— Давай завтра? Отца не будет пару недель, Эми. Спешить некуда.　

— Ох, ну хорошо. — Она фыркнула, но сменила гнев на милость: — Знаешь, что нужно сделать? Устроить вечеринку.　

— Ну нет. Никаких вечеринок у меня дома.　

Отец бы взбесился, да и я, честно говоря, тоже. Я не настолько доверяю людям, чтобы разрешать им бродить по дому без присмотра. При мысли о вечеринке голова наполнилась параноидальными образами пьяных подростков, роющихся в нашей аптечке, трахающихся в отцовской постели и подворовывающих по мелочам.　

— Небольшую, — сказала Эми. — Пригласим только близких друзей.　

— Только парней, ты хочешь сказать.　

— Нет. Совсем нет. Их и нашу группу поддержки — Дакоту, Бриттани, Таннер и, может быть, Эштона.　

Боже, самые популярные ребята в школе. Это было так предсказуемо, что меня затошнило.　

— Не думаю, что это...　

Но потом у меня появилась одна мысль.　

Кейтлин.　

Если я позанимаюсь с ней чирлидингом, смогу создать иллюзию дружбы, а потом приглашу на вечеринку со звездами школы: это ее очарует и она сделает все, что я скажу. Станет моей новой кошечкой, будет каждый день тереться о мои ноги, спрашивая, что еще сделать, чтобы заслужить новое лакомство.

— Но-о-о?.. — поинтересовалась Эми, почувствовав, что я передумала.

— Хорошо. Но Друзей будет немного, только те, кого пригласим. Можешь позвать своих, а я — своих.　

Я остановилась перед домом Блэкли незадолго до пяти. Сам дом оказался скромным и двухэтажным, гораздо меньше моего. Двора тоже почти не было. При виде седана мистера Блэкли на подъездной дорожке и серебристого хёндэ неподалеку на душе у меня потеплело. Я надеялась, что второй автомобиль принадлежит его жене.　

Пригладив волосы, я вышла из машины. Новые помпоны лежали в спортивной сумке — рядом с моими собственными. Я переоделась в чирлидерскую форму, добавила гольфы, чтобы подчеркнуть свою юность. Даже сделала два хвостика.　

Позвонила в дверь.　

Открывшая женщина широко улыбнулась, когда увидела мой наряд:　

— О, привет!　

— Миссис Блэкли?　

— Да. А ты, наверное, подруга Кейтлин.　

Похоже, она обрадовалась мне даже сильней Кейтлин. Миссис Блэкли ведь была матерью будущей звезды чирлидинга. Такие женщины живут жизнями своих дочерей и сделают все, чтобы облегчить им путь к вершине. Я искренне улыбнулась в ответ. Кажется, все складывалось лучше, чем я могла желать.　

Миссис Блэкли отступила в сторону и впустила меня. Волосы у нее были обесцвечены, корни уже начали чернеть, лицо — приятное, но вокруг глаз и на лбу собирались морщинки. Когда-то она была худышкой и сейчас не стала жирной, но так и не скинула лишний вес после беременности. Я вспомнила комментарий мистера Блэкли о том, какая я узкая, и представила, что у нее между ног зияет туннель в обрамлении вялой плоти.　

Войдя в гостиную, я поняла, что дом чистый, но захламленный. Одежда висела на спинках кресел, журналы и пульты валялись на столиках. По телевизору шел мультфильм — мальчик лет пяти сидел перед экраном в окружении кубиков с буквами и фигурок супергероев. Он не оторвался от мультика, когда я вошла.　

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросила миссис Блэкли. — Может, лимонад? Газировку?　

— Э-э-э, да. Диетический лимонад подойдет, спасибо большое.　

Она повела меня за угол — на кухню. Мистер Блэкли сидел за столом и жевал сэндвич, проверяя работы.　

— Как тебя зовут, милая? — спросила меня мать Кейтлин.　

— Ким. Ким Уайт.　

Мистер Блэкли вскинул глаза и замер, сдавив сэндвич — капля орехового масла плюхнулась на лист. Он не шевелился. Уставился на меня, не моргая. Его жена полезла в холодильник за лимонадом и пропустила этот неловкий момент. Когда она разогнулась с банкой в руках, мистер Блэкли смотрел в стол, словно ничего не случилось. Даже водил ручкой по бумаге, чтобы создать видимость работы.　

— Боб, это Ким. Она подруга Кейтлин, чирлидерша.　

Он поднял голову и кивнул, словно мы виделись в первый раз.　

— Здравствуй.　

— Привет, Боб, — сказала я.　

От такой фамильярности миссис Блэкли бросила взгляд на меня, потом на своего мужа.　

— Я в его классе, — пояснила я. — Он всегда такой открытый с нами. Просил звать его Боб.　

Она удивилась:　

— Я не знала этого, Боб.　

— Ну, думаю, так школьникам удобней.　

Я восхитилась, как быстро он нашелся с ответом.　

— Боб — прекрасный учитель. Особенно когда речь идет о сексуальном образовании.　

Его жена повернулась в мою сторону, и мистер Блэкли послал мне разгневанный взгляд. От ярости на его лице мои соски затвердели и мне захотелось стейка с кровью.　

— Что ж, — сказала миссис Блэкли. — Можешь звать меня Симоной.

Она положила руку мне на плечо, и я улыбнулась ей губами, которые отсасывали ее мужу.　

— Хорошо, Симона.　

— Я сейчас позову Кейтлин.　

Она прошла мимо, выскользнула из кухни и завернула за угол. Я подождала пару секунд прежде, чем последовать за ней. Мистер Блэкли уставился на меня, и я не отвела глаз. Подмигнула и послала ему воздушный поцелуй. Щеки учителя вспыхнули, и я ушла, чтобы догнать его жену в гостиной — в его доме, где его малыш играл в кубики, а дочка готовилась к нашей встрече в комнате наверху. Стоило Симоне позвать ее с лестницы, как на втором этаже раздались быстрые шаги и Кейтлин сбежала по ступеням. На ней был спортивный купальник, отчего она казалась моложе пятнадцати.　

— Привет! — улыбаясь во весь рот, сказала Кейтлин. — Я слышала, как ты пришла. Просто сперва хотела переодеться.　

— Круто. Готова зажечь?　

— Конечно!　

Я улыбнулась ей, как лучшей подружке, поставила сумку на диван и расстегнула ее. Когда я протянула Кейтлин помпоны, она засияла, будто фейерверк. Симона по-прежнему стояла рядом, ее глаза затуманились. В их дом только что пришло счастье, обещая в скором времени исполнить мечты. Я почувствовала себя среди сестер, окруженной доверием, которого даже не пришлось заслуживать.　

— Эти для тебя.

Кейтлин встала на цыпочки и обняла меня. Я захотела сблевать, но не позволила маске разбиться. Симона, не желая мешать приятному моменту, завернула за угол. Кейтлин говорила что-то о заднем дворе,но я прислушивалась к голосу па кухне: Симона шептала мужу, какая я хорошая девочка.　

Мы провели вечер на заднем дворе и продолжили тренироваться, когда стемнело, включив фонарь на крыльце, чтобы делать прыжки и шпагаты. Кейтлин действительно была хороша, но я не осыпала ее похвалами. Хотела, чтобы она думала, что ей нужна моя помощь. Я критиковала ее конструктивно — жестко, но не жестоко. Говорила, что у нее получается, но еще больше о том, что нужно улучшить или изменить. Она с радостью согласилась, когда я сказала, что нам нужно тренироваться регулярно. Поблагодарила меня за то, что трачу на нее время и делюсь опытом.　

Примерно в полдевятого мы вернулись в дом. Мистер Блэкли ушел наверх, но Симона была в гостиной. Сидела в кресле — так, чтобы видеть двор сквозь стеклянную дверь. Заметив, что мы возвращаемся, она уставилась в телевизор, но мы с Кейтлин знали, что она смотрела на нас почти весь вечер. Когда мы вошли, Симона вскочила, словно нас не было несколько месяцев.　

— Как потренировались? — спросила она меня, а не дочку.　

— Хорошо. Кейтлин очень талантлива.　

Лицо Симоны сделалось гордым, почти самодовольным. Я вспомнила, как мистер Блэкли жаловался, что у них мало секса. Теперь все было ясно. Мне пришлось напрячься, чтобы представить, как трахается эта женщина. Она была слишком похожа на маму из телевизора — добрая и слащавая, а потому асексуальная. Словно детей ей принес аист. Наверняка от вида вставшего члена упадет в обморок.　

— Что ж, — сказала миссис Блэкли, — я хочу, чтобы ты знала: мы ценим твою помощь, Ким. Если тебе хоть что-нибудь от меня понадобится, просто скажи.　

— Спасибо, Симона. Но мне и самой нравится с ней заниматься.　

Она улыбнулась, открыв щель между передними зубами.　

— Знаете, я не накрывала на стол, пока вы тренировались. Почему бы тебе не остаться и не поужинать с нами?　

На это я и надеялась.　

— О, не хочу вас утруждать.　

— Ерунда. Мы будем только рады.　

Я притворилась, что обдумываю ее предложение, и через секунду ответила:　

— С удовольствием.

Хотела спросить, можно ли сходить в душ, чтобы мистер Блэкли воображал меня голенькой, с кожей, блестящей от капель, но решила приберечь эту карту на потом. Я уже так далеко продвинулась. Лучше не сорить козырями. Кейтлин пригласила меня наверх, чтобы переодеться.

Двери в ее комнату и в детскую были распахнуты, но третья оказалась приоткрыта совсем чуть-чуть. Внутри было тихо. Кейтлин переодевалась у себя, я в ванной — натянула узкие джинсы и футболку которые принесла в сумке. В стакане на полке стояли две щетки — розовая и маленькая со значком Бэтмена. Я вытерла ими вспотевшую промежность и поставила обратно.　

Когда мы спустились, семья уже сидела за столом, а на подносе исходил паром мясной рулет. Мистер Блэкли уперся локтями в стол, сцепив руки в замок под подбородком, сын рядом с ним возил по столу черепашку-ниндзя. Стул с другой стороны пустовал. Я села и пододвинулась поближе к учителю. За едой Симона изводила меня расспросами о группе поддержки, нашей тренерше миссис Моррелл и моем спортивном прошлом. Спрашивала так часто, что я не успевала есть. Мистер Блэкли периодически поглядывал на меня, видимо стараясь предупредить, но я его игнорировала. Его нервозность была ощутимой, и жена ее заметила.　

— Тебе нравится рулет, милый? — спросила она.　

Мистер Блэкли вскинул голову, словно выпрыгнув из ледяной воды:　

— Да. Объеденье. Просто объеденье.　

В ее глазах промелькнула тревога, но она забыла об этом и продолжила болтовню о чирлидинге. Время от времени Кейтлин вставляла слово, но в остальном мамаша управляла беседой, как, подозреваю, и унылой дочкиной жизнью.　

Когда появился шанс сменить тему, я с радостью им воспользовалась и повернулась к мистеру Блэкли.　

— Боб, у меня есть вопрос насчет того, что мы недавно обсуждалив классе.　

Мистер Блэкли перестал жевать. Уставился на тарелку, начал ковыряться в рулете.

— Да?　

— Да. Насчет семени.　

Симона заерзала на стуле.　

— О боже, — сказала она, глядя на сына.　

Я изобразила смущение.　

— Простите, если это не...　

Мистер Блэкли повернулся ко мне и сказал строгим голосом:　

— Это не застольная беседа, Ким. Может, подождем до завтрашнего урока?　

— О нет, все в порядке, — проговорила Симона. — Я просто заберу Далтона в гостиную вместе с тарелкой. Пусть посмотрит мультфильм.　

Я была чирлидершей и в этом доме могла творить то, за что других бы давно выгнали.　

— Симона, — сказал мистер Блэкли, — ты же знаешь, что он не поест, если будет смотреть телевизор.　

— Все нормально, Боб.　

Ее голос слегка звенел, когда она с тарелкой в руках выводила Далтона в гостиную. Кейтлин смотрела им вслед, и, пока никто не видел, я сунула руку под стол и погладила пах мистера Блэкли. Его вилка с лязгом упала на тарелку. Я успела убрать руку за секунду до того, как дочка на него посмотрела. Он не мог просто встать из-за стола: уйдя к себе, мистер Блэкли не ответил бы на мой вопрос и испортил важный ужин. Жена будет пилить его за это, когда они окажутся вдвоем. Из гостиной долетела мелодия Губки Боба, и Симона вернулась за стол.　

— Вот так, — сказала она. — Продолжай, Ким.　

Я невинно захлопала глазами.　

— Я не понимаю, как все это работает. Правда, что сперматозоиды одного мужчины будут атаковать сперматозоиды остальных и даже устраивать ловушки, чтобы отогнать их от яйцеклетки?　

Я заметила, что Кейтлин ерзает на сиденье. Симона поджала губы.　

— Да, это правда, — сказал мистер Блэкли и этим ограничился.　

Я гнула свою линию:　

— А еще я хотела узнать о стимуляции.

Комната погрузилась в молчание, сидевшие рядом члены семейства Блэкли, казалось, разом перестали дышать.　

Я посмотрела на него большими глазами:　

— Как обоим партнерам кончить, особенно если секс занимает всего несколько минут?　

Я знала, что это слишком, но ничего не могла с собой поделать. Воздух буквально загустел от напряжения. Вибрировал от нашей с мистером Блэкли тайны. Симона натужно улыбнулась. Лицо Кейтлин стало красным, как клубника. Теперь я завладела вниманием всей семьи.　

Мистер Блэкли выпалил:　

— Такое мы в классе не проходим, тебе прекрасно это известно. Мы изучаем размножение и способы предохранения. Вот и все.　

Я смущенно рассмеялась:　

— Простите. Я ничего об этом не знаю. Просто из головы не выходит... с пятницы.　

Напоминание о нашем свидании повисло над столом, как дурной запашок. Кейтлин затараторила, желая вставить хоть что-нибудь, только чтобы папа не говорил больше о сексе:　

— Итак, Ким, в следующий раз займемся отработкой прыжков и складками?　

— Можно попробовать. И добавить «звездочки»[5].　

Мистер Блэкли был сыт по горло. Он поднялся из-за стола.　

— Мне... э-э-э... надо допроверять работы.　

— Ты же весь вечер на них потратил, — сказала Симона. — Сколько еще осталось?　

— Просто много всего накопилось.　

Он отнес тарелку в раковину и смыл остатки ужина.　

— Ладно, как хочешь, — пожала плечами Симона.　

Чтобы оказаться на лестнице, ему пришлось пройти мимо меня.　

— Спокойной ночи, Боб, — сказала я, скалясь, как смерть. — Завтра увидимся.

6

На следующий день он был готов к нашей встрече.　

Мистер Блэкли не говорил о сексе на уроке, рассказывая о посткоитальных репродуктивных процессах. Когда прозвенел звонок, он подошел ко мне.　

— Ким, задержись, пожалуйста.　

Учитель подождал, пока класс опустеет, а потом уставился на меня своим самым тяжелым взглядом: лицо — камень, глаза — проделанные струей мочи дыры в снегу.　

Подошел поближе и едва не ткнул пальцем мне в лицо.　

— Что ты задумала, мелкая ты сука? — Слыша, как он ругается, я захихикала.　

— Думаешь, я с тобой в игры играю? — спросил мистер Блэкли.　

— Нет. Думаю, вы милый.　

— Я не милый, гребаная ты шлюха, я в ярости. Как ты посмела прийти ко мне домой? Ты спятила? Если хочешь меня поиметь, я покажу, с кем ты связалась.　

Он открыл папку, лежавшую на столе, и протянул мне лист. Это было заявление на имя директора. Учителя писали их, если хотели, чтобы ученику объявили выговор. За всю учебу я не получала ни одного.　

— Вы шутите? — спросила я.　

— А что, похоже?　

— На что вы жалуетесь?　

— На срыв урока и неподобающее поведение в классе.　

— Что? Я никогда ничего подобного не делала.

— А я скажу, что делала, а у одноклассников они не спросят.　

Я посмотрела на бумагу. Он утверждал, что я грязно выражалась и грубо шутила на тему секса.　

— Хочешь изображать шлюху, тогда я буду обходиться с тобой как со шлюхой. Ты на доске почета. Я знаю, как важно для тебя там оставаться. Если не прекратишь свои игры, получишь еще много выговоров.　

Я подняла листок и медленно разорвала его пополам.　

— Ты только что заработала новый.　

— Ни фига. Вы не сделаете этого, мистер Блэкли.　

— Неужели?　

— Нет. Ваша жена и дочь безмерно мне рады. Они обе много и сладко грезят о помпонах.　

— Несколько визитов к директору, и тебя выкинут из группы поддержки. Так или иначе, но ты больше не будешь досаждать моей семье.　

Я рассмеялась:　

— Ага, но это будет ваших рук дело. Школьникам дают копию каждого выговора. Сегодня я покажу этот Кейтлин и расплачусь. Скажу, что боюсь, как бы из-за вас меня не выгнали из команды. Думаете, вашей семье понравится, если я перестану приходить и помогать Кейтлин потому, что вы меня пугаете?　

Мистер Блэкли сник. Я загнала его в угол.　

— Вот как мы поступим. Вы не жалуетесь на меня из-за всякой чуши. Напротив, освобождаете от домашней работы и ставите отлично автоматом. И будете милым, когда я к вам обращаюсь.　

Он не произнес ни слова, просто уставился на меня.　

Я похлопала его по плечу.　

— Не смотрите букой. Будете хорошо себя вести, и, возможно, снова увидите киску.　

Заметив, как сжимаются его кулаки, я сделала шаг назад и обрадовалась, когда в класс вошли две девчонки.　

Кейтлин и я договорились потренироваться в четверг. Эми хотела закатить вечеринку на выходных, но мне нужно было время, чтобы очаровать жертву, втереться к ней в доверие и заставить плясать под мою дудку. Я сказала Эми, что хочу позвать больше гостей, и мы решили устроить все через пару недель.　

Мы с мистером Блэкли игнорировали друг друга в школе, а когда я пришла к ним в четверг, его не было. Что-то подсказывало мне, что теперь он станет чаще задерживаться на работе, а в учительской будет больше собраний. Но мистер Блэкли не сможет вечно от меня бегать. Это вызовет подозрения. Кроме того, я решила время от времени заглядывать к ним без приглашения.　

Экстремальные фильмы ужасов прибыли, и я смотрела по два перед сном каждый вечер, улетая от шардоне и мастурбируя на сцены жестокости, пыток и насилия. Наслаждалась пресловутой «детской» сценой «Сербского фильма», когда зазвонил мобильник. Снова Дерек. Я немного общалась с ним в школе — только на переменах. Если и дальше его игнорировать, он либо расплачется, либо забьет на наши отношения, а я этого не хотела. Не знала, зачем он мне, но песик у ног никогда не помешает.　

Я поставила фильм на паузу, но руку из трусиков не вынула.　

— Привет, Дерек.　

— Эй, привет, Ким. — Он хмыкнул. — Думал, ты меня избегаешь.　

Я продолжала ласкать себя, но ответила ровным голосом:　

— На это нет никаких причин.　

— Чем занимаешься?　

— Кино смотрю.　

— Да? А какое?　

— «Сербский фильм».　

— Иностранное, да? — Дерек озадачился. Он не слишком разбирался в других культурах. — Не знал, что тебе такое нравится. Слушай, может, сходим завтра в кино?　

Я сунула внутрь два пальца и медленно согнула их, воображая, как подвешиваю Дерека над кроватью. Мне хотелось поиграть. А еще поесть, но только не готовить.　

— Может, встретимся сегодня? — спросила я.　

— Правда?　

— Если ты, конечно, не занят.　

— Нет, что ты.　

— Заедь за мной, и где-нибудь поужинаем.　

Завершив звонок, я переоделась, но не стала для него прихорашиваться. Не хотела давать ему надежду, только уязвить. Повседневные шмотки и почти никакого макияжа дадут понять, что мы просто друзья, оскорбят его.　

Дерек подъехал к моему дому в шесть тридцать на своем «Додже-Чарджере». Оделся как на прием, только без галстука, волосы блестели от геля. Пах он как только что вымытый пол. По дороге в город мы болтали. Улицы застилал тонкий туман, с неба спускались серые сумерки. Дерек спросил, где я хочу поужинать. Я сказала, что мне все равно, и этот болван отвез меня в «Эпплби». Не лучшее место, чтобы очаровать девушку. Мы сделали заказ. Болтать с ним было ужасно скучно, и я решила добавить огня.　

— Дерек, назови самую извращенную, самую грязную вещь, которую ты проделывал?　

Он моргнул, замер.　

— Блин... э-э-э... — Дерек хмыкнул снова — мальчик, попавший в мир женщины. — Э-э-э...　

— Забудь. Необязательно рассказывать.　

Он пошел на попятную:　

— Нет, нет, я хочу. Я просто... удивился.　

— Не любишь сюрпризы?　

— Обожаю. — Дерек сидел в кабинке, выпрямившись — сплошной стояк. — Можешь поверить.　

— Тогда делись. Назови самое большое извращение в твоей жизни.　

Он помедлил:　

— Ну, у меня был секс с девчонкой...　

— С кем? Как ее звали?　

— Кэсси Бун.　

Его бывшая. Серая мышка, о которой забываешь в момент встречи.

— Не говори никому, но иногда мы занимались сексом в общественных местах.

— Например?　

— Ну, на пляже...　

Я закатила глаза.　

— Ты ее связывал?　

Он помолчал.　

— Ты, типа, про веревки?　

— Веревки, наручники — что угодно.　

Тупица снова хмыкнул:　

— Так тебя это заводит?　

— Ты отвечаешь вопросом на вопрос.　

— Ладно... Нет. Я никогда ее не связывал.　

— А она тебя?　

— Нет.　

— Почему?　

Он пожал плечами:　

— Не знаю. В голову не пришло. Не думаю, что ей это нравилось.　

— А тебе?　

Он снова понизил голос:　

— Возможно.　

Прежде чем он станет слишком самоуверенным, я спросила:　

— А Брайану?　

— Что?　

— Снова вопросы?　

— Почему ты спрашиваешь меня о Брайане?　

— Из любопытства. Он говорил тебе, что связывает Эми?　

— Нет. Они правда этим занимаются?　

— Возможно. Не знаю. Но не смей трепаться.　

Опять глупое хмыканье.　

— Ладно, не буду. Зачем ты спрашиваешь, Ким?　

Я просто сажала семена в моем саду из дерьма.　

— Не знаю. Просто так, наверное. Кстати, не знаю, говорила ли тебе Эми, но в субботу, через две недели, у нас вечеринка. Надеюсь, ты придешь. Будет круто.　

— Не сомневаюсь. Я слышал, твой старик уехал из города.　

— Не называй его «твой старик». У меня от этого мурашки бегут.　

— Ладно, извини. Я ничего такого не имел в виду.　

Дерек меня не обидел. Я просто хотела, чтобы он чувствовал, чтоидет по тонкому льду.　

Нам принесли заказ, мы говорили о школе, планах на колледж и другой ерунде. Обычный подростковый треп, монотонный и глупый, от которого я отключалась, мечтала вскрыться и вкрутить шурупы в пальцы друзей. Дерек был скучнее документалки о сосновых шишках, лишен всякой индивидуальности. Просто еще один игрок школьной команды, переворачивающий стаканчики[6], задиристый остолоп — типичный житель задворок нашей пластиковой страны. Пока он трепался, чтобы заполнить неловкую тишину, я представляла, как вбиваю иголки ему в ноздри, чтобы провести старомодную лоботомию. Гадала, заметит ли кто-нибудь случившуюся с ним перемену.　

Ужин кончился, Дерек расплатился, и мы сели в машину. Он похлопал по рулю:　

— Что теперь?　

Дерек так слащаво на меня посмотрел, что я потеряла контроль. Все произошло само собой. Я сжала зубы и размахнулась. Ударила его в челюсть. Голова Дерека развернулась и врезалась в стекло.　

— Ой! Какого черта, Ким?　

Часть меня надеялась, что он ударит в ответ. Дерек этого не сделал. Вскинул руки, только чтобы защититься. Я знала, что не могла сделать ему по-настоящему больно, но он выглядел уязвленным, а это радовало и возбуждало.　

— За что? — спросил Дерек.　

— Просто чтобы повеселиться.　

Я положила руку ему на ногу и игриво вонзила ногти в джинсы. Шок на его лице стоил ужасно скучного вечера.　

— Ты ударила меня!　

— Тебе понравилось?　

Он побледнел:　

— Что? Почему это должно мне нравиться?　

— Хочешь ударить в ответ?　

— Что? Нет. Ты же девчонка.　

— Это будет честно. Око за око.　

— Я не стану тебя бить, Ким.　

Я снова замахнулась. Он перехватил мою руку, но я ударила его другой по лбу. Кажется, мне было больней, чем ему, но он дернулся и поморщился, так что я продолжила бить его по лицу.　

— Прекрати! — закричал Дерек.　

— Заставь меня.　

Я перелезла через сиденье — поближе к нему.　

— Давай, педик.　

Он попытался схватить меня за запястья, но я не зря занималась чирлидингом — двигалась быстро и плавно. Теперь я почти сидела у Дерека на коленях. Схватив его за волосы, я запрокинула ему голову. Он застонал от боли и нового удара — теперь уже по губам, — оттолкнул меня, и я упала на руль. Заорал гудок. Я оседлала Дерека, уклоняясь от его рук и смеясь. Он все еще пытался схватить меня за запястья, когда я стала тереться об его промежность и перестала бить, чтобы не отвлекался. Дерек уставился на меня, не веря своим глазам.　

— Что ты?..　

Я прижала палец к его губам:　

— Шш.　

Прильнув к выпуклости на его джинсах, я качнула бедрами. Он расслабился, но по-прежнему тяжело дышал. Дурацкое выражение его лица наполнило меня жаждой крови. Дерек казался неуверенным и смущенным, но явно наслаждался нашей игрой, судя по тому, каким твердым стал. Когда он потянулся к моей груди, я снова дала ему пощечину, но продолжила свою поездку. Дерек не знал, что делать, и это меня забавляло. Я слезла с него и прошептала на ухо.　

— Доставай член.　

— Мы на парковке. Давай вернемся к тебе.

— Нет. Здесь или нигде.　

— Кто-нибудь нас увидит.　

— Может, да, а может, и нет. Доставай.　

Дерек огляделся. Я видела розовые отметины у него на лице — следы от пощечин. Мы припарковались позади здания — там было темно, окна машины запотели, создавая снежную иллюзию интимности. Он еще медлил, но отвердевший член не дает размышлять. Дерек расстегнул ремень и через секунду его стояк выпрыгнул из джинсов, как дельфин на берег. Он был немного длинней, чем у мистера Блэкли, но с уродливым родимым пятном. Я обхватила его пальцами и начала дрочить. Делала это быстро и жестко, его ноги задрожали, ступни задергались.　

— Срань господня, — сказал он.　

Я не останавливалась. Мне по-прежнему не хотелось трахаться с Дереком. Дело было не в сексе, по крайней мере не для меня, а в подчинении. Я дарила ему наслаждение и, вместе с возбуждением, боль и страх. Он был в моей власти.　

— На сегодня все, — сказала я. — Так что предупреди, когда выстрелишь.　

Через несколько секунд он застонал, закатывая глаза.　

— О да. Сейчас кончу. Не останавливайся.　

Я убрала руку.　

Его глаза распахнулись:　

— Продолжай!　

Он схватил мою ладонь и вновь положил ее на член. Я убрала руку и дала ему пощечину.　

— Какого черта, Ким? Он вцепился в подергивающийся член. — Ты что творишь?　

— Заставь меня.　

Он снова наградил меня тупым взглядом:　

— Ты хочешь, чтобы я...　

— Заставь меня.　

Я довела его до предела. Дерек покраснел и попытался схватить меня за руки — в порыве отчаяния прижать их к своему качающемуся стояку. Я вывернулась, и тогда он вцепился мне в волосы, пригибая мою голову к промежности. Наконец я потекла.　

— Ты этого хочешь? — спросил Дерек.　

— Бога ради, не спрашивай, педик, просто делай.　

Он попытался сунуть мне в рот, но я лязгнула зубами, и Дерек вцепился мне в волосы и кончил, уткнувшись мне в лицо. Горячая сперма брызнула на щеки, одна большая капля попала на губы. Я втянула ее — на вкус как теплые сопли. Покачиваясь, Дерек отпустил мои волосы. Я распрямилась и плюнула спермой ему в лицо.　

— Ай! — вскрикнул он, вытираясь рукавом.　

Моя промежность горела, но сцена была такой абсурдной, что я истерически рассмеялась. Дерек смотрел на меня так, словно я обмазалась собственным говном.　

— Что, черт подери, с тобой не так? — спросил он.　

— Говорит парень, который только что кончил мне в лицо.　

— Я пытался... ты знаешь...　

— Да, да. Но это наш секрет, ясно?　

— Да, конечно.　

— Ага. Как секрет про секс с Кэсси на пляже?　

Смутившись, он отвел глаза.　

— Я серьезно, Дерек. Если расскажешь об этом хоть кому-нибудь и я узнаю, сразу же разревусь и заявлю, что ты меня изнасиловал.　

Дерек напрягся:　

— Эй, подожди, ты сказала, что...　

— Мы поужинали, и ты отвез меня домой. Никто не поверит, что у нас что-то было. Скорей все подумают, что ты меня изнасиловал. Просто веди себя хорошо, и тебе еще перепадет.

Теперь в моем распоряжении были уже два членоносца.

7　

— Отлично справляешься!　

Кейтлин просияла. Мы прыгали на батуте на заднем дворе моего дома. День был теплым и солнечным — от этого она стала еще веселей.　

— Поверить не могу, что столькому научилась, — сказала Кейтлин.　

Я помогла ей спуститься, и она сделала большой глоток из бутылки с водой. Ее соблазнительная фигурка блестела от пота, грязно-белый хвостик растрепался. Кейтлин часто краснела, и от этого казалась моложе — румяная девочка на коленях у Санты.　

Она достала ингалятор из спортивной сумки и пшикнула себе в рот.　

— Как твоя астма? — спросила я.　

— О, все в порядке.　

— Чирлидинг дух из тебя вышибет.　

— Раньше было гораздо хуже. Я справлюсь.　

Кейтлин была такой милой, что я захотела прижать ее лицо к своей киске и держать, пока она не задохнется. Вместо этого я по-дружески поддела ее локтем.　

— На следующий год ты будешь звездой.　

Она прижалась ко мне:　

— Все благодаря тебе.　

— Запомни, не все могут сделать то, что я тебе показала. У тебя есть талант и упорство.　

— Я повторяла наши упражнения каждый день. Мне помогала мама.　

— Симона замечательная. Она так тебя поддерживает.

Мы сели в шезлонги.　

— Твоя мама, наверное, так тобой гордится, — сказала Кейтлин. Ты такая успешная.　

— Ох... моя мама умерла.　

Кейтлин схватилась за сердце, словно от боли.　

— О боже. Прости, я не знала.　

— Все нормально. Это случилось очень давно.　

— А что насчет папы?　

— Он жив. Ты пока с ним не познакомилась потому, что он в командировке. Я единственный ребенок, так что дом полностью в моем распоряжении.　

Она вскинула брови:　

— Ух ты. Круто. Предки никогда меня не оставляют. Носятся со мной как с мелкой.　

— В детстве у меня была няня, но, когда мне исполнилось двенадцать, отец сказал, что может поручить мне дом, если уедет. Порой так одиноко.　

Действительно, с двенадцати лет я оставалась одна, но никогда не испытывала и не понимала одиночества. Просто кидала Кейтлин наживку.　

— Слушай, — сказала она, — может, меня отпустят к тебе с ночевкой.　

Я молча смотрела на нее. Увидела на лице тень сомнения. Кейтлин пошла на попятную.　

— То есть, пролепетала она, — конечно, если ты захочешь. Я знаю, у тебя куча друзей, с которыми можно позависать. Ты такая популярная.　

— Aга, — со вздохом сказала я. — Но, понимаешь, эта популярность на меня не с неба свалилась. Над ней надо работать, как над уроками и чирлидингом.　

Кейтлин кивнула:　

— Наверное, ты нрава. Где мне об этом знать.　

— Я тебе и с этим помогу. Просто помни, быть популярной — тяжелый труд. Иногда приходится делать то, что не хочешь.

— Типа, тренироваться, когда хочется лежать на диване и смотреть «Нетфликс»?　

— Хуже, Кейтлин, еще хуже. Запомни: быть чирлидершей — значит не только делать сальто назад. Ты представляешь всех девчонок школы. Если они не равняются на тебя и не завидуют, у тебя ничего не выйдет.　

Я наслаждалась сомнением, которое увидела в ее глазах.　

— Не беспокойся, — проговорила я. — Я тебе помогу.　

— Спасибо, Ким. Ты лучше всех.　

Ее так легко приручить, подумала я. Будто надела на нее электрический ошейник.　

Вообразив себе эту картину, я захихикала и сменила тему.　

— Я ценю твое предложение, Кейтлин, но не думаю, что твоим предкам понравится, что ты зависаешь у меня, пока моего отца нет дома. Они могут решить, что мы пригласим парней.　

Теперь захихикала Кейтлин.　

— Что? — спросила я. — Ты никогда не тусила с парнями?　

— Не знаю. Нет, наверное.　

— У тебя нет поклонников?　

— Нет. То есть я ходила на свидания, но это так, ерунда.

Она зажала руки между коленями, покачиваясь вверх-вниз — с носка на пятку.　

— У тебя вообще с ними было? — спросила я.

Ее глаза округлились, но она все еще улыбалась.　

— Ким!　

— Делись. А я расскажу тебе, что сделала. Это так неприлично.　

— О боже. — Она начала смеяться как малолетка.　

— Но только по секрету.　

— Думаешь, я маме расскажу?　

— Даже не пытайся!　

Теперь рассмеялась я.　

— И как же его звали?　

Она отвела глаза, покачала головой:　

— Нет, нет.

— Так ты... все еще...　

— Ким! Ты такая испорченная!　

Но она смеялась, содрогаясь всем телом.　

— Сможешь хранить тайну? — спросила я.　

Она кивнула:　

— Конечно.　

Я наклонилась к ней, а она ко мне.　

— Пару дней назад я потеряла невинность, — сказала я.　

Кейтлин прижала ладони ко рту:　

— Серьезно?　

— Ага. Он был старше.　

— Да ладно.　

— Это правда.　

— Со старшеклассником?　

— Нет. Еще старше.　

— Ух ты. Он студент?　

— Ну, точно связан с преподаванием.　

Она поерзала в шезлонге, а потом выпалила:　

— Я встречалась с парнем и разрешала ему себя трогать.　

Между нами возникла связь. Не думаю, что она делилась этим с кем-то еще. Судя по ее поведению, она впервые рассказала об этом живому человеку, а не дневнику.　

— И кто у нас испорченный? — поддразнила я.　

— Эй, мы встречались уже несколько месяцев, когда я ему разрешила.　

— А ты его трогала?　

Она снова покраснела.　

— Грязная девчонка! — сказала я.　

— Только рукой. И я только с ним зашла так далеко.　

— И что случилось с тем жеребцом?　

— Ох, мы просто решили расстаться.　

Наверное, это значило, что он ее бросил. Понял, что кроме руки ничего его не ждет.　

— А как насчет твоего парня? — спросила она. — Вы встречаетесь?

— Да, постоянно.　

— То есть у вас все серьезно?　

Я притворилась, что обдумываю ее вопрос.　

— Ну, для него все действительно серьезно. Но, между нами, я просто играю с ним.　

— Вот это да. Круто. Ты заказываешь музыку.　

— Именно.　

Кейтлин поерзала еще немного.　

— Можно тебя кое о чем спросить?　

— Конечно.　

Она помедлила, но я знала, что ее интересует.　

— Как это было?　

Я рассказала ей все, что поведала мне Эми. Чушь про опыт, меняющий жизнь, после которого открываются новые горизонты. Говорила о нежности и близости, о единении душ и глубочайшем выражении любви. Это была высокопарная, очаровательная речь, и Кейтлин впитывала каждое слово. Даже не моргала.

— Ух ты, — сказала она. — Это так романтично.

8

В пятницу я проснулась рано от неприятного ощущения. Груди ныли непонятно почему. Я их не мяла, никто другой тоже, но казалось, что их щипали до синяков. Я прошла в ванную и посмотрела на них. Они выглядели нормально, но болели при каждом шаге. Я надела спортивный бюстгальтер, решив, что это как-то связано с приближением месячных. Они должны были начаться на следующей неделе.　

Когда я пришла в школу, Эми стояла у шкафчиков с Брайаном и Дереком. Конечно, с последним мы виделись на переменах, но почти не общались. Не говорили о том, что произошло, но и не избегали друг друга. Вели себя так, словно ничего не было. Я была уверена, что он не проговорился даже Брайану. Если бы это случилось, тот уставился бы на меня прежде, чем совладать с собой.　

— Все ждут не дождутся вечеринки в следующие выходные, — сказала Эми.　

Брайан приобнял ее:　

— Точняк. Не волнуйся, Ким, мой брат раздобудет нам пива.　

— Нужны хорошие закуски, — сказала Эми. — Может, закажем пиццу. А еще клевые треки. Я подберу музыку.　

Это был мой дом, но вечеринкой рулила Эми. Я не обижалась. Чем меньше работы, тем больше можно будет сконцентрироваться на действительно важных вещах: дружбе с Кейтлин и ее матерью и давлении на мистера Блэкли. Приходя к ним, я по-прежнему не заставала его дома и решила это исправить. Его ждало нервное потрясение.

Эми продолжала:　

— Знаешь, Ким, ты до сих пор не показала мне свой список гостей. Кого пригласишь?　

— Мэнди и Саммер.　

Еще пара чирлидерш. Я хотела позвать как можно больше девчонок из команды — ради Кейтлин. Не успела их пригласить, но знала, что они не откажутся.　

— Мэнди Кларк? — спросила Эми.　

— Ага.　

Она фыркнула:　

— Отлично. Наконец смогу ее спросить, что у нее на лице: прыщи или просто пренатальные шрамы от вешалки.　

Брайан уставился па подружку:　

— Ничего себе!　

— Я не знала, что ты ее ненавидишь, — сказала я.　

— Не ненавижу, — призналась Эми. — Просто она уродина. Но если ты решила ее пригласить...　

— Есть еще одна девчонка, которую я, скажем так, учу чирлидингу.　

Эми ухмыльнулась:　

— О, ты теперь учительница?　

— Это пригодится при поступлении в колледж.　

Она вернулась к теме:　

— Ну что ж, придут еще Таннер и Дакота. У Бриттани нелады в семье. Эштон сказал, что может заглянуть, но хотел привести друзей.　

— Нет.　

Эштон был мегапопулярным старшеклассником — звездным полузащитником с патлами и улыбкой, от которой спадали трусики. Посмотри он в сторону Эми, и она бы выпрыгнула из своих. Только я знала, как сильно он ей нравится. Она все еще встречалась с Брайаном и говорила, что ее влюбленность не опасна, но, оказавшись рядом с Эштоном, трепетала, как обезумевшая бабочка. Даже если она действительно не хотела с ним флиртовать, его визит на нашу вечеринку добавит ей популярности. Эми уже являлась звездой класса, но это станет новой насечкой на ее стволе (а может, на изголовье ее кровати).　

— Он не приведет кучу друзей, — сказала она. — Всего парочку.　

— Я не хочу незнакомцев в доме. Я знаю Эштона. Он достаточно ненормальный и без своих отбитых дружков.　

— Они учатся в колледже, Ким. В колледже.　

— Пусть тусят где-нибудь еще. Не в моем доме.　

Эми хотела возразить, но видела, что я не поддамся. Она уже убедила меня устроить вечеринку и понимала, когда лучше остановиться.　

Тем вечером, незваная, я пришла к Блэкли. Груди еще болели, так что я решила отказаться от упражнений, но подумала, что смогу погонять Кейтлин. Больше всего мне хотелось увидеть мистера Блэкли. Помучить его так или иначе, может, поддразнить, медленно поедая банан или заведя двусмысленную беседу с его женой и детьми. Я еще не решила, что именно делать. Иногда просто импровизируешь.　

На этот раз все вышло как нельзя лучше.　

Его седан стоял на подъездной дорожке, но машина Симоны отсутствовала. Припарковавшись, я поднялась на крыльцо и позвонила в дверь. В доме было тихо. Ни голосов, ни звука мультфильма. Я услышала приглушенные шаги на лестнице, и через секунду дверь открылась. Мистер Блэкли еще не снял учительский костюм, но галстук был приспущен, рубашка наполовину расстегнута.　

Его глаза впились в меня как ржавые гвозди.　

— Их нет.　

— А где они?　

— Симона увезла Кейтлин и Далтона к сестре.　

Я ухмыльнулась:　

— Любовная размолвка?　

— Нет. Они просто поехали в гости, а мне нужно иногда побыть одному.　

Я шагнула вперед.

— Значит, я пришла вовремя.　

Он вскинул руку:　

— Ты шутишь? Я тебя не впущу.　

— Ну вы же сказали, что хотели показать мне нечто погорячее того неловкого секса? У вас есть шанс, мистер Блэкли.　

— Проклятье, я с тобой не в игры играю!　

Я попыталась протиснуться внутрь, прижавшись к нему грудью. Сперва он не поддался, но у дома напротив кто-то заговорил. Мистер Блэкли запаниковал, втащил меня в прихожую и захлопнул дверь.　

— Не хватало еще, чтобы соседи тебя увидели.　

— Да я всегда здесь. Никто и не заметит разницы.　

Не тратя времени, я стянула футболку и отшвырнула ее. Мистер Блэкли ахнул, уставившись на мое тело. Я скинула кроссовки и взъерошила волосы.　

— Ты правда должна уйти. Они могут вернуться в любой момент.　

— Это еще сильней заводит.　

— Ты действительно спятила? Если мы попадемся...　

Я подошла к нему и взяла его за ремень.　

— Чем быстрее мы с этим покончим, тем скорей я уйду.　

Я расстегнула пряжку и ширинку и сунула руку внутрь. Я ему не нравилась, но у его члена было другое мнение. Мистер Блэкли подчинился, когда я обхватила пальцами его стояк и повела за собой к лестнице.　

Пока мы поднимались, он пробормотал:　

— Это не дело. Тебе лучше уйти.　

Когда мы оказались наверху, я поцеловала его в шею, опустилась на колени и медленно взяла член в рот, зная, что мистеру Блэкли понравится. Он положил ладонь мне на спину, поставил меня на ноги и попытался увести в свою спальню.　

— Не сюда, — сказала я.　

— Что?　

Я указала на дверь Кейтлин.　

— Трахни меня там, где спит твоя дочь.　

Его грудь поднялась и опала.

— Ким... хватит...　

Я расстегнула свои джинсы, скинула их вместе с трусиками и повернулась, чтобы показать белый персик ягодиц. Его штаны болтались у колен, член, все еще влажный от моей слюны, смотрел в потолок. Мистер Блэкли подтянул штаны, чтобы подойти ко мне, и, приблизившись, коснулся моей киски. Я подождала секунду, затем взяла его за галстук и повела в комнату.　

Постель Кейтлин была не заправлена, на ней валялась одежда и книжки. Один из ящиков комода был выдвинут, выставляя на обозрение смятое белье и бюстгальтеры с чашечками первого размера. Я сунула в него руку и вытащила трусики, розовые с божьими коровками. Мистер Блэкли смотрел, как я их надеваю. Я повернулась к нему спиной, оперлась на комод, оттягивая промежность трусиков в сторону и открывая блестящую киску.　

— Вставь мне, папочка.　

Так он и сделал.　

Мы не попались.　

Удивительно, но мистер Блэкли продержался дольше, чем пару недель назад. Физический аспект секса все еще казался мне странным, но неправильность происходящего ужасно возбуждала. Во время траха я звала его папочкой, но сам он отказался называть меня Кейтлин, хоть я и просила. Пришлось сунуть руку ему между ног и сжать яйца, угрожая, что все на этом и кончится. Мистер Блэкли подчинился. Имя дочери жгло ему рот, как кислота. Он его просто выплюнул.　

На этот раз мистер Блэкли успел вытащить, и, когда первые капли семени упали мне на спину, я отодвинулась — так, чтобы он обкончал дочкин комод, — большая часть спермы попала в ящик с нижним бельем. Вечно бы любовалась выражением ненависти к самому себе, проступившему на его лице, когда он понял, что натворил.　

Я промокнула киску толстовкой Кейтлин с надписью PINK, собрала свои вещи, пока мистер Блэкли подмывался в ванной, что-то бормоча. Натянула джинсы, но не трусики. Встала на пороге его спальни, держа их в руке. Он все еще мылся — дверь ванной была закрыта. Я могла сунуть трусики под супружеское ложе в надежде, что Симона их найдет. Мне действительно хотелось разрушить его брак. Но проблема заключалась в том, что мистер Блэкли мог расколоться и все рассказать жене. Вряд ли он поведал бы ей, что его любовница — подросток (на его месте я бы солгала, что сплю с ровесницей) но рисковать не стоило. Я хотела испортить ему жизнь, речь шла не только о браке. Кроме того, я не готова была заканчивать игру. У меня еще оставались карты.　

Я уехала, чувствуя себя отдохнувшей и просветленной. Предвкушала ванну. Груди болели еще сильней оттого, что мистер Блэкли их лапал, но я все равно была в восторге. Умирала от голода и по дороге домой остановилась в продуктовом и купила филейный стейк на ужин. Съела его непрожаренным и без гарнира.

9　

Выходные прошли тихо и незаметно. Я смотрела пыточное порно, гуляла с Эми и Дакотой, читала биографию серийной убийцы Эйлин Уорнос и делала уборку. Думала о предстоящей вечеринке, о Кейтлин и мистере Блэкли, даже об унылом засранце Дереке. В голове, как в сливном отверстии унитаза, крутился водоворот мыслей и идей.　

В понедельник я чувствовала себя опухшей и усталой. Не выспалась — меня то и дело будил мочевой пузырь. Теперь я писала чаще, и это было странно. Я задумалась, не подцепила ли инфекцию мочевых путей. Такое уже случалось, с теми же симптомами. Я сделала мысленную заметку купить концентрированного клюквенного сока. Если не поможет, запишусь к доктору и мне назначат антибиотики.　

Почистив зубы, я выскользнула из ночнушки. Мягкая ткань царапнула соски. Я посмотрела на них и заметила, что ареолы потемнели.　

— Какого черта? — спросила я у отражения.　

Скинув трусики, я увидела на их промежности пятнышки, подтвердившие мои подозрения, что месячные придут раньше. Я надела платье: джинсы сдавили бы припухший живот. Меня раздувало, даже подташнивало, но я отбросила мысль остаться дома. В этом году у меня не было пропусков и я не собиралась все портить из-за задержки жидкости и колик. Приближался баскетбольный матч, и я надеялась поправиться к этому времени, зная, что в любом случае буду в группе поддержки.　

Похолодало, сгустились тучи. Это меня утешило. Я скачала альбом хеллоуинских звуков и слушала его по дороге в школу, поставив на повтор треки с криками и лязгом цепей. Припарковавшись, я увидела на тротуаре Дакоту. Она болтала с длинноволосым парнем по имени Зак. Такие, как он, всегда либо в тюрьме, либо ошиваются у заправок. Когда они увидели меня, Зак прошептал что-то Дакоте и ушел, одернув куртку, словно сошел со съемочной площадки «Бриолина»[7]. Дакота совсем недавно была в салоне красоты, и ее черная челка раздражала своим совершенством. С каждым днем она все больше походила на Кардашьян.　

— Как дела? — спросила она.　

— Так себе.　

Я взглядом указала на Зака:　

— Зачем это все?　

— Эй, не суди строго. Зак подгонит нам наркоты на вечеринку.　

— Подгонит нам наркоты?　

Дакота не была конченой наркоманкой, но на вечеринках торчала на все сто. Занюхивала дорожки кокса, если находила, но особенно любила таблетки. Остальные чирлидерши от наркоты не фанатели, лишь порой позволяли себе косячок. Эми баловалась таблетками, но тоже без особых восторгов. Я не употребляла наркотики, кроме «Аддерола», который Дакота мне доставала во время зубрежки к экзаменам.　

— У Зака куча связей, — сказала она. — Он достанет мне «Оксиконтина».　

Меня всегда удивляло, как легкомысленно Дакота относится к наркотикам. Считалось, что «Оксиконтин» вызывает такую же зависимость, как героин, но она нисколько не волновалась, глотая таблетки. Дакота была красоткой с формами. В будущем ей наверняка грозило стать жирной, но в семнадцать она была пышной — в нужных местах. Мальчишки за ней увивались. Ее фотография висела на доске почета, как и моя, Дакота даже участвовала в высоколобых кружках вроде «Одиссеи разума» и изучала продвинутую физику. Разбиралась в книгах и знала улицу. От этого казалось еще странней, что она не волнуется о наркоте, способной разрушить ее жизнь. Я предполагала, что Дакота скрывает какую-то сильную боль, которую пытается таким образом заглушить. Может, ей хотелось шокировать родителей, чтобы они обратили на нее внимание, а может, она хотела стереть память о том, как ее изнасиловал дядя. Это просто догадки, любопытство. На самом деле мне было на нее плевать. Я надеялась, что таблетки уничтожат ее, превратят из восходящей звезды в жалкую зомби.　

— Хочешь заказать еще что-нибудь для вечеринки? — спросила она.　

Я подумала о гостях, и меня озарило так, что по коже побежали мурашки.　

Дакота уставилась на меня:　

— Ты в порядке?　

— Да. Просто устала, плохо спала.　

— Уверена, Зак сможет достать «Тразодон» или «Амбиен».　

— Знаешь, ты должна быть фармацевтом.　

Она похлопала ресницами.　

— Я стану доктором, чтобы выписывать рецепты.　

— Думаю, я справлюсь. На моей вечеринке хватит и спиртного.　

Но это было не так. Не теперь.　

— Мне пора в класс, — сказала я. — Еще увидимся.　

Мы разошлись, и я отправилась на поиски Зака.　

Я не хотела, чтобы Дакота узнала о моей просьбе. Мне нужны были наркотики, о которых я слышала часто, как и любая девчонка-подросток. Те, против которых нас предостерегали.　

Зак не ушел далеко. Он стоял у самого крыла L и втихаря курил перед звонком. Боже, подумала я, еще чуть-чуть, и он бы превратился в ходячее клише: лохмы, слишком много сережек, футболка металлистов Ghost торчит из-под косухи. Я могла представить его сорокалетним, по-прежнему клеящим постеры на стены однокомнатной квартирки с видом на шоссе. Все деньги — в стеклянной банке, пенни отложены отдельно на редкие свидания — полчаса с проституткой, работающей через сайт знакомств.　

— Привет, — сказала я.　

Я впервые снизошла до него, и он уставился на меня с недоверием.

— Привет. Чего тебе?　

— Хочу сделать особый заказ — втайне ото всех.　

Кривая улыбка открыла пожелтевшие зубы.　

— Детка, так дела и делаются.　

— Через несколько дней у меня будет вечеринка, — сказала я.　

Кейтлин просияла, маленькие зубные скобки засверкали как блестки.　

— Ты просто обязана прийти, — добавила я.　

— О боже, да. Когда?　

— В субботу вечером. Там будут Мэнди Кларк и Саммер Скотт. — Она знала чирлидерш. Я рассказала о них все, чтобы ей было легче с ними подружиться. — И Эми Хайдник, и еще несколько моих близких друзей.　

— Боже мой, это так классно!　

Кейтлин не понимала, как важно сохранять видимость спокойствия. Даже не пыталась скрыть восторг.　

Я знала, что для того, чтобы расположить к себе человека, нужно повторять его жесты и выражения — без насмешки. Это создавало иллюзию близости. Я отмечала ее улыбку, порывистый язык тела, широко распахнутые восторженные глаза.　

— Там будут и парни, — сказала я. — Брайан Уилер и Дерек Шехтер, например.　

— А... Дерек из баскетбольной команды. Я видела, как он играл. Он клевый.　

— Сможешь прийти?　

— Конечно! Боже, что мне надеть?　

Я прижала палец к подбородку:　

— Хм. Что-то, в чем будешь выглядеть старше, если ты понимаешь, о чем я. Может, заскочишь пораньше и мы что-нибудь придумаем?　

— О, Ким, это так круто! Спасибо огромное.

Кейтлин удивила, выпрыгнув из кресла и заключив меня в объятия. К горлу подступила желчь.　

— Ты замечательная подруга, — сказала она.

10

Дом был готов к вечеринке. Я уже достала вино, насыпала в чашки орешки и печенье и в шутку наполнила одну презервативами. Все станут смеяться и начнут думать о сексе, а это было важно. Брайан с Эми заскочили раньше и привезли пива, и я уже получила таблетки от Зака. Кроме того, бар отца был забит под завязку.　

Кейтлин пришла в шесть — за два часа до начала вечеринки — в джинсах и толстовке PINK, которой я вытерла киску, в последний раз трахнув ее отца. На плече у нее висела сумка.　

— Я решила переодеться у тебя, — сказала она. — Предки думают, что я останусь на ночь после тренировки. Папа почему-то очень не хотел меня отпускать, но мама настояла. Я ничего не рассказывала им о вечеринке.　

Кейтлин расстегнула сумку и вытащила платье. Новое, еще с ярлычком и этикетками. Меня восхитил ее вкус. Модное платье — без рукавов, с глубоким декольте, коротенькое и, вероятно, в облипку.　

— Замечательно, Кейтлин, — совершенно искренне сказала я.　

— Я купила его на деньги, которые заработала, присматривая за детьми. Я и туфли на шпильках принесла. Думаешь, это не слишком?　

— Нет, что ты. Каблуки сводят парней с ума. Я тоже надену платье и туфли на шпильках. Ты будешь не одна.　

— Я немного нервничаю.　

Я сказала ей, как важно произвести впечатление. Эти гости были звездами, которые могли принять или раздавить ее, когда дело коснется чирлидинга или популярности.

— Это просто экзамен, — сказала я. — Как и все остальные. Нужно, чтобы эти люди поверили, что ты крутая. Значит, ты не можешьвести себя как малолетка. Делай то же, что и другие. Не стесняйся.　

— Не буду. Я верю тебе, Ким.　

У меня в животе забегали тараканы.　

Мы завили ей волосы и нанесли макияж. Последнего она никогда не делала, разве что подкрашивала ресницы. Светлые тени и немного помады на губах подчеркнули ее красоту — факт, что она скоро превратится в женщину. Теперь Кейтлин выглядела на семнадцать, совсем иначе, чем в миг, когда выскользнула из спортивного бюстгальтера.　

— Ты секси, — сказала я ее отражению в зеркале. — Черт, девочка, ты просто кинозвезда.　

Кейтлин захихикала, оказавшись в новом, сверкающем мире. Такая благодарная, такая невинная. Она была не просто милой девочкой, а хорошим человеком — до самой глубины души.　

Я надела платье, не такое обтягивающее, как у нее. Не только потому, что у меня продолжались колики: не хотелось отбирать у нее внимание. Когда Кейтлин вышла из ванной в новом платье, я покачала головой.　

— Что? — спросила она.　

— Сидит идеально, но с этим нужно что-то делать. — Я указала на очертания трусиков, проступавшие сквозь тонкую ткань.　

— Ой, — захихикала Кейтлин. — Блин.　

Я подошла к комоду, достала стринги и кинула ей. Она сняла трусики, желтые с гребаными маленькими велосипедами, и надела мои. Каблуки превратили ее подтянутую попку гимнастки в спелую сливу.　

— Хочешь выпить? — спросила я. — Чтобы не волноваться перед игрой?　

Она отвела глаза:　

— Ох, даже не знаю. Я хочу показать класс. Не хочу напиться и всех распугать.　

— Ничего плохого не случится, Кейтлин. Кроме того, все будут под хмельком. Не хочу, чтобы ты выделялась.

— А. Наверное, ты права. Но до этого я только коктейль с шардоне пробовала.　

— Ничего. Для начала мы можем выпить по бокалу вина, а на вечеринке я буду тебе наливать. Стану следить за тем, как ты пьешь, чтобы ты не беспокоилась.　

Кейтлин облегченно вздохнула:　

— Отличная идея.　

Волнуясь, она пшикнула ингалятором в рот, и мы сошли вниз — выпить первый бокал.　

К половине десятого вечеринка была в самом разгаре.　

Нарисовался даже футбольный герой Эштон, и Эми оттаяла. До этого она целый час злилась, что я пригласила ничтожество вроде Кейтлин, чтобы испортить ее вечеринку. Теперь Эми превратилась в очаровательную Барби и открыто флиртовала с объектом своей страсти. Два бокала шардоне сделали ее развязней, к большому неудовольствию Брайана. Я следила за ситуацией, когда могла. Не хотела драки или разрыва, несмотря на то что любила кровопролитие. Вечеринка должна была казаться веселой и безопасной, чтобы ничто не помешало моему плану. Я не хотела никаких помех.　

В колонках играла Тейлор Свифт[8], Дакота кружилась с Бриттани, неподалеку Таннер танцевал тустеп. Я посмотрела на них и увидела, что Дакота глядит на меня с восхищением. Она часто так делала, но всякий раз, когда я это замечала, улыбалась и отводила глаза. Я познакомила Кейтлин с чирлидершами, и мы вчетвером немного поболтали. Кейтлин сияла, держа в руке второй бокал вина. Я наливала ей в маленькие. Не хотела, чтобы для нее вечеринка кончилась головой в унитазе. Она щебетала с Саммер, которой, похоже, действительно понравилась. Остальные девчонки сочли ее детский восторг милым. Она хорошо справлялась с беседой. Я ей гордилась.　

— Скоро вернусь, — сказала я, показывая опустевший бокал.　

В первый раз за вечер я оставила Кейтлин одну. Сначала она вцепилась в меня как клещ, но теперь чувствовала себя уверенно в кругу новых знакомых. Наливая себе вина, я навострила уши.　

— Ким просто отпад, — сказала Кейтлин.　

— Тебе повезло с наставницей, — заметила Саммер. — Судя по тому, что она мне рассказала, ты точно попадешь в команду в следующем году.　

Мэнди опустила пиво:　

— Отбор жесткий. Ты должна выложиться на все сто и победить, чего бы это ни стоило.　

На моем лице расплылась широкая улыбка. Мэнди, я готова тебя поцеловать.　

Я оставила их на кухне и вошла в столовую. Брайан и Дерек потягивали дешевое пиво и трепались ни о чем. Эми смотрела на Дерека большими глазами, пока он говорил о футболе — спорте, который был ей до лампочки. Бриттани явилась из гостиной и прошла в угол — к холодильнику с пивом. Брайан сфотографировал ее.　

— Отметь меня, — сказала она.　

Они уставились на экран его телефона, пока Брайан постил фото, и я поняла, что это мой шанс незаметно отвести Дерека в сторонку. Взяла его за рукав и повела ко входу на кухню.　

— Что такое? — спросил он.　

Я кивком указала на Кейтлин. Она нас не видела.　

— Что ты о ней думаешь? — спросила я.　

Дерек смерил ее взглядом, остекленевшим от алкоголя. Интересно, сколько он выпил? Я познакомила их, но они почти не говорили. Кейтлин интересовали Саммер и Мэнди, а Дерека — пиво.　

— Миленькая.　

Я прошептала ему на ухо:　

— Посмотри на эту задницу.　

Он хмыкнул, но посмотрел.　

— Ты такая странная, Ким.　

— Думаешь, я странная? Эта девчонка просто больная.

Он уставился на меня:　

— Гонишь.　

— Только посмотри, как она одета, Дерек.　

Некоторое время он молчал, разглядывая ее.　

— Правда?　

— Уж поверь.　

Я сделала глоток вина, Дерек приложился к бутылке.　

— Почему? — спросил он.　

Я тихо рассмеялась:　

— Тупица. Она сохнет по спортсменам. Хочет стать чирлидершей, чтобы быть рядом с парнями вроде тебя.　

Он отхлебнул еще пива — бутылка опустела.　

— Хочу чего-нибудь покрепче, — сказала я. — Пойдем.　

Я провела его через людную столовую в кабинет. Дерек пялился по сторонам, и мне стало ясно, насколько он пьян. Я поставила пустой бокал на шкафчик со спиртным, открыла дверцы, достала бутылку виски и смешала его с колой. Налила нам по бокалу. Дерек выпил свой залпом. Я налила ему еще.　

— Насчет той ночи, — сказала я, — просто хочу извиниться, если тебя напугала.　

— Шутишь? Конечно, ты меня напугала.　

— Знаю, знаю. Мне правда очень жаль. Просто хотела объяснить тебе...　

Он ждал, глотнув еще виски.　

— Меня интересовал извращенный секс. Та девчонка, Кейтлин, она мне о нем рассказала. Ее это реально заводит, и она говорила, что многих парней тоже. Думаю, я просто как-то не так это сделала.　

Он нахмурился:　

— Хочешь сказать, что ее заводит...　

— Она любит жестко. Тащится, когда парни доминируют. Заводится когда ее берут силой, понимаешь? Мне такое не нравится, поэтому я решила быть сверху. Похоже, для тебя это слишком.　

— Ну, кое-что мне понравилось, — сказал он, защищая свое эго. — Но я сам хочу быть сверху.

— Так и думала, что ты это скажешь. Ты здоровый, сильный и мужественный и должен быть главным.　

Его губы растянулись в пьяной улыбке, он шагнул ко мне:　

— Так ты... хочешь...　

Я похлопала его по груди:　

— Полегче, тигр. Это не о нас с тобой. Это о тебе и Кейтлин.　

Он моргнул:　

— Кейтлин?　

— Именно. Она течет при мысли о тебе.　

— Правда?　

— А почему нет? Она безумная фанатка, а ты звезда баскетбола и, надо признать, красавчик.　

Он немного выпрямился, ухмыляясь:　

— Но она же даже не в выпускном классе.　

— Это самая зрелая школьница из тех, что ты видел, уж поверь.　

Дерек посмотрел в сторону кухни и вновь сделал глоток.　

— Что она обо мне говорила?　

— Что видела несколько твоих игр и думает о тебе в душе.　

Он едва не поперхнулся.　

— Срань господня.　

— Поэтому я тебе и рассказываю. Знаю, у нас отношения не сложились, но ничего. Эта цыпочка ждет тебя, Дерек. Просто возьми ее так, как она хочет. Она будет притворяться девственницей, но это часть игры. Ей нравится изображать сладкую маленькую девочку в руках жесткого парня, который не понимает слова «нет».　

Дерек допил виски. Его лоб блестел от пота.　

— Поздоровайся с ней. Но не говори о нашей беседе. Это все испортит.　

Он постоял рядом со мной еще несколько секунд, собираясь с духом, поставил пустой бокал и направился на кухню. Когда он ушел, я достала из шкафчика жестяную коробочку. Огляделась, прежде чем ее открыть, чтобы убедиться, что Дерек не вернулся. Я была одна.　

Уже растолкла в порошок две таблетки клоназепама. Зак уверял, что, если удвоить дозу, действие будет таким же сильным, как у рогипнола. Я сказала, что хочу решить с их помощью проблемы тревожностью. Не хотела, чтобы он счел подозрительным, что я прошу у него лекарство, ассоциирующееся с изнасилованиями на свиданиях. Я высыпала порошок в свой бокал, размешала и вышла из кабинета. Дерек стоял с Кейтлин и Саммер, когда я вошла на кухню. Остальные гости перебрались на закрытый задний двор и передавали косячок по кругу. Брайан прыгал на батуте вместе с Эштоном, и я решила, что там все в порядке.　

— Я верну-у-улась, — пропела я.　

Лицо Кейтлин засияло. Я забрала у нее пустой бокал и вручила ей свой — с лекарством. Она сделала глоток. Я уже немного попробовала и поняла, что у таблеток нет вкуса, как и говорилось в описании.　

— Как давно ты занимаешься чирлидингом? — спросил ее Дерек.　

Шел по списку двадцати вопросов, которым парни пользовались, когда им не хватало обаяния.　

— Кажется, целую вечность, — сказала Кейтлин.　

— Она такая талантливая, — добавила я. — Видел бы ты ее в деле.　

И хитро ему подмигнула, пока никто не заметил.　

Саммер подтвердила:　

— Она в этом действительно разбирается.　

Глаза Кейтлин светились. Дверь, в которую она скреблась, широко распахнулась, и ее встречали с распростертыми объятиями. Кейтлин была актрисой, сыгравшей первую звездную роль, давней подружкой, получившей наконец помолвочное кольцо. Я открыла ей мир, полный надежд и обещаний, где тяжелый труд окупится сполна.　

Вскинув голову, я притворилась, что меня позвали со двора.　

— Я на секунду.　

Я вышла из дома, и Эми завизжала от радости, увидев меня.　

— Она немного перебрала, — пояснила Бриттани.　

Я рассмеялась:　

— Да ее развезло.　

Несколько минут я поддерживала обычный тусовочный треп о телешоу, учителях и так далее, затем заглянула на кухню и позвала Саммер. Она вышла, и мы поговорили насчет Кейтлин и ее перспектив. Саммер согласилась, что у малышки большой потенциал и она очень милая. Я продолжала болтать. Теперь, когда Саммер была во дворе,Дерек и Кейтлин остались одни — минут на двадцать, пока Брайан не протолкался сквозь толпу на кухню за очередным пивом. Эми пошла за ним, следом, покачиваясь, плелась Дакота — по ее движениям было ясно: она под кайфом. На улице стало холоднее, и, когда косяк кончился, все потянулись в дом.　

Войдя на кухню, я увидела, что Дерек все еще разговаривает с Кейтлин. Она стояла в углу. Парень навис над ней, упираясь рукой в стену. Я надеялась проскользнуть мимо, но Кейтлин меня заметила и сбежала от Дерека. Когда она подошла, я увидела, какие мутные у нее глаза. Ее язык заплетался.　

— Прве-е-ет, Ким.　

— Ну как ты?　

Она нахмурилась:　

— Э-э-э, ничего. Дерек очень... э-э-э...　

— Просто ты ему нравишься, Кейтлин.　

Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла вымученной, болезненной.　

— Да, но...　

— Помни, дружить со спортсменами так же важно, как с чирлидершами. Ты же знаешь, какой он популярный. Я думала, ты обрадуешься, что он на тебя запал, особенно если учесть, что он старшеклассник.　

— Да, это круто. Просто он такой... прямолинейный.　

Я фыркнула:　

— А ты ждешь от него записочек с признаниями в любви? Мы не в средней школе, Кейтлин. Пора взрослеть.　

Моя язвительность задела ее, и я испугалась, что она расплачется.

— Извини, — сказала Кейтлин.　

— Он крутой, симпатичный... Разве ты так не думаешь?　

— Да, конечно.　

Тогда вспомни, о чем мы говорили. Не веди себя как малолетка. Тебе нужно открыться новому опыту, значит, и новым парням.　

— Но, Ким, я ведь... я только что с ним познакомилась. — Ее развезло, стало трудно подбирать слова. — Ты же не...

— Я ввела тебя в наш круг, Кейтлин. Не подводи меня. Не заставляй за тебя краснеть.　

Боль, которая отразилась на ее обдолбанном лице, могла бы радовать меня всю ночь.　

— Не буду, — пообещала она. — Как думаешь, что я должна делать?　

Трудно было не выдать своей радости. Кейтлин стала глиной в моих руках. Она расплавится и позволит превратить себя во что угодно.　

— Просто плыви по течению. Парни вроде Дерека любят быть главными, позволь ему это. Ему можно верить. Мы знакомы уже много лет, и он хороший парень. Просто расслабься и смотри, куда приведет тебя ночь.　

— Ладно.　

— И помни, что я сказала тебе о новом опыте.　

Она помедлила, потом проговорила:　

— А что, если он хочет... ну, ты знаешь...　

— Ты же не полная девственница, Кейтлин. И меньше всего тебе надо, чтобы кто-нибудь здесь так подумал. Ты уже дрочила парню. Но, как я сказала, здесь не средняя школа. Не упусти шанс, не дав спустить ему.　

Кейтлин глубоко вздохнула, сделала шаг и завалилась на меня. Пришлось ее поддержать.　

— Прости, — сказала она. — Вино ударило в голову.　

— Да. Кажется, тебе хватит.　

Она улыбнулась.　

— Спасибо, Ким, что за мной присматриваешь.　

Я повела ее на кухню, где Дерек болтал с Эштоном, налила ей стакан воды, чтобы она решила, что я пытаюсь привести ее в чувство. Эми появилась в нужный момент и игриво похлопала Эштона по руке.　

— Хочешь перевернуть стаканчик? — спросила она.　

— Вверх тормашками! — заорал он.　

Кейтлин смотрела на них, так что я повернулась к Дереку и прошептала:　

— Отведи ее наверх. Вторая дверь. Спальня для гостей.

Он хрюкнул, как пещерный человек, и влил в себя оставшееся пиво. Оставил бутылку на столе и подошел к Кейтлин. Приобнял ее за талию. Она испугалась, посмотрела на него, потом на меня и выдавила улыбку. Когда его ладонь скользнула ей на задницу, Кейтлин ее не убрала.

11

Минут через двадцать после того, как я пошепталась с Дереком, они с Кейтлин исчезли. Ему удалось ее увести. Я сделала музыку погромче, просто на всякий случай, олдскульный рэп Эми, чтобы люди еще сильней завелись. Одни танцевали, другие переворачивали стаканчики, все отрывались. В доме было шумно и уютно — милая, но веселая вечеринка. Я перестала пить и ходила со стаканчиком золотистого имбирного эля, чтобы люди думали, что у меня пиво. Я хотела реагировать быстро, что бы ни случилось, а случиться могло все что угодно.　

Я была напряжена. Ждала, что Кейтлин сбежит по лестнице, полураздетая и рыдающая, или Дерек спустится и скажет, что она отрубилась или сблевала. Они были наверху уже минут сорок.　

— Где Дерек? — спросил Брайан, стоя во главе обеденного стола, на котором теснились перевернутые пластиковые стаканчики. — Хочу показать ему класс.　

Я пожала плечами:　

— Наверное, где-то в доме.　

— Хочешь сыграть?　

— Нет, я и так уже слишком пьяная.　

Он пытался взять меня на слабо, когда на лестнице раздались шаги. Дыхание замерло у меня в горле. Я вошла в гостиную, когда Дерек сошел по ступеням. Его ширинка была расстегнута. Он ухмылялся, брови ходили вверх-вниз. Кожа парня порозовела не только оттого, что он напился.

— Ты была права, — сказал Дерек. — Она действительно притворялась девственницей.　

Мой пульс ускорился.　

— Ты был грубым?　

— О да. Чертовски грубым. Она отбивалась, но, походу, ей нравилось.　

— Так вы это сделали? — спросила я, ткнув Дерека локтем, словно один из его дружков.　

Он хмыкнул, его лицо покраснело еще сильней.　

— А то. Это было просто отпадно. Я ей показал... Теперь она отрубилась.　

Брайан позвал из столовой:　

— Эй, Дерек, тащи сюда свою задницу!　

Дерек посмотрел на меня, словно прося разрешения, и я похлопала его по плечу. Он отправился на звуки переворачиваемых стаканчиков, а я пошла наверх. Пьяный урод даже не закрыл дверь, когда уходил. Кейтлин лежала на кровати. На ней не было ничего, кроме бюстгальтера. На цыпочках я прокралась в комнату — мимо ее туфель, платья и трусиков. На простыне виднелось пятно, промежность Кейтлин тоже потемнела от крови. Сперма Дерека высыхала на ее животе.　

Я достала мобильник и начала фотографировать.

12

Я надеялась разбудить Кейтлин утром, но, когда зашла в комнату с кофе, она уже проснулась. Сидела на кровати, завернувшись в одеяло. Потеки туши испачкали лицо, но она больше не плакала. Посмотрела на меня мертвыми глазами.　

— Привет, соня, — весело сказала я. — Я принесла тебе кофе. Думаю, у тебя голова раскалывается так же, как и у меня.　

Она тяжело вздохнула:　

— Спасибо.　

Подойдя поближе, я притворилась, что только что заметила следы слез.　

— Кейтлин, что случилось?　

— Ничего.　

Ее глаза заблестели, я села рядом с ней на кровать. Одеяло съехало, открыв ее плечо.　

— Ты что там, голая? — спросила я.　

Она не ответила. Скривилась и покраснела.　

— Какого черта тут происходит? — спросила я самым серьезным тоном.　

Дамбу прорвало, и Кейтлин уродливо разревелась. Тряслась от рыданий, когда я ее обняла. Ныла так еще несколько минут, не в силах вымолвить ни слова. Я гладила ее по голове и говорила «шш», убеждая, что все хорошо, какая бы беда ни стряслась.　

— Скажи мне, что случилось, — попросила я. Умирала от желания узнать подробности. — Я думала, ты просто опьянела и пораньше ушла спать.

Она отстранилась и покачала головой.　

— Дерек...　

Я с открытым ртом ждала продолжения.　

— Я пришла сюда. С Дереком.　

— Ох.　

Она замолчала, по щекам еще текли слезы.　

— Все было хорошо? — спросила я.　

— Я так устала... перед глазами все плыло... наверное, от вина. — Она всхлипнула. — Сначала он был очень милым... а потом он... он...　

Я сделала вид, что разгневана:　

— Что он с тобой сделал, Кейтлин?　

У нее началась истерика, всхлипывая и тяжело дыша, она проговорила:　

— Я сказала ему остановиться... но он продолжал... продолжал с-с-снимать с меня одежду. Он... набросился на меня...　

— О боже.　

— Я вся словно онемела... не могла его оттолкнуть, Ким... он схватил меня за запястья. Я сказала ему «нет»... но он говорил... говорил, что я сама этого хотела.　

Я дала тишине повиснуть в воздухе, намеренно делая момент кинематографичным. Жуткие грудные рыдания сотрясали Кейтлин, ее дыхание стало прерывистым. В горле клокотало.　

— Ты в порядке?　

Она покачала головой и указала в сторону моей комнаты:　

— Моя... с-сумка...　

Я поднялась, зашла к себе, открыла ее сумку. Взяла ингалятор, вернулась в гостевую спальню и отдала ей. Она дважды пшикнула в рот, медленно успокаиваясь.　

— Кейтлин. Это очень важно. Ты должна мне сказать... как далеко он зашел?　

Она повесила голову и разревелась.　

— Вот сукин сын, — выругалась я.　

Кейтлин упала мне на грудь, совершенно сломленная, и я обняла ее, как сестра, и позволила выплакаться.

— Я звоню в полицию, — заявила я.　

— Куда?　

— В полицию. Нужно им позвонить.　

Она отстранилась:　

— Подожди минутку.　

— Мы не можем ждать. Этот ублюдок должен ответить за то, что натворил.　

— Ким, нет. Я б-боюсь.　

— Тебе нечего бояться. Я здесь и не позволю никому тебя обидеть.　

— Мне нужно подумать.　

— О чем подумать?! — вскричала я. — Бога ради, Кейтлин!　

Она сжала кулаки и стукнула по матрасу.　

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал!　

Мы обе замолчали. Воздух в комнате гудел от напряжения. Кейтлин еще раз пшикнула ингалятором. Мне хотелось мастурбировать.　

— Черт, — выругалась я. — Наверное, ты права. Если твои родители узнают...　

При упоминании родителей она прижала колени к груди и вся съежилась.　

— Или одноклассники...　

— Нет, нет, нет.　

— Ты не хочешь быть для всех жертвой насилия. Конечно, нет. Этот ярлык прилипнет навеки.　

Я помолчала.　

— А Дерек скажет, что ты лжешь. Что ты сама сюда пришла и вы оба были пьяны. Не похоже, что он тебя ударил или поцарапал. Что, если тебе никто не поверит?　

Она спрятала лицо в ладонях.　

— Я... этого... не выдержу.　

Я обняла ее, поцеловала в затылок:　

— Все будет хорошо. Если хочешь, мы никому не скажем. Сами со всем этим справимся.

Приняв душ и поклевав завтрак, Кейтлин стала выглядеть чуточку лучше. Ее по-прежнему обволакивала туча депрессии, но это была серая, подавленная печаль, не плач и скрежет зубовный, явленный ранее. Я убедилась, что она сможет спрятать боль, когда вернется домой, в основном из-за боязни, что родители узнают ее тайну. Если все пойдет наперекосяк и она проговорится, мы сможем натравить полицию на Дерека. Мысль о том, что их с Кейтлин потащат в суд, ославят и унизят, меня забавляла, а другая — что Дерек попадет в тюрьму — возбуждала. Но все случится, когда и если я захочу.　

Я знала, что послушают нас с Кейтлин, а не его. Он мог рассказать полицейским про то, как я убеждала его быть с ней грубым, но никто ему не поверит. Эти слова сочтут глупой ложью, только подтверждающей его вину. Кейтлин вываляют в грязи, и адвокат обвиняемого накинется на бедняжку, расспрашивая об ее сексуальных предпочтениях. Дивное зрелище, но я затеяла другую игру. Хотела дирижировать разрушением всего, а не просто смотреть.　

— Затаись сегодня, — посоветовала я. — Скажи маме, что у тебя месячные и ты плохо себя чувствуешь. Сиди в комнате. Может, даже не ходи завтра в школу.　

— Ладно.　

— Когда вернешься на занятия, делай вид, что ничего не случилось. Если увидишь Дерека, веди себя спокойно. Нам нужно немного времени, чтобы придумать план.　

Кейтлин кивнула и прикусила губу. Она явно нервничала.　

— Кейтлин, ты меня слушаешь?　

— Да. Прости. Я буду спокойна, как ты и сказала.　

Моя Кейтлин была умницей.　

На следующий день осталась дома. Мы время от времени обменивались эсэмэсками, и она сказала, что притворилась простывшей и приходит в себя. Мистер Блэкли со мной не разговаривал, Дерек тоже, хотя был в хорошем настроении. Трах пошел ему на пользу. Я гадала, скольким людям он рассказал. Не сомневалась, что Брайан узнал обо всем в ту же ночь, но размышляла, трепался ли Дерек дальше, учитывая, что Кейтлин дочка учителя, скромница малолетка.　

Я решила сама поведать об этом миру.

На большой перемене я встретилась в столовой с Эми, Брайаном и Дереком. Вскоре явилась Дакота, и мы перекусили, вспоминая лучшие моменты вечеринки. Я выслушала их истории, а потом начала свою.　

— Эй, Дерек. Ты-то действительно оторвался.　

Брайан хмыкнул:　

— Точняк.　

— Заткнись, — бросил Дерек.　

— Делись, — сказала я. — Все видели, как вы с ней ушли наверх.　

Эми уставилась на меня:　

— С кем?　

— Старина Дерек вчера совращал малолетних.　

Дерек отвернулся, на лице у него было написано: «Вот черт».　

— Ты трахнул малышку Кейтлин? — спросила Эми.　

— Хватит, ребята.　

— Ух ты...　

— Я в это не верю, — заявила Дакота. — Она казалась такой невинной.　

— Просто притворялась, да? — сказал Брайан, поддев Дерека локтем.　

Дакота захихикала:　

— Ты свети, свети, пизда, отдалась за четвертак.　

— Эй, прекрати, — встряла я. — Она моя подруга.　

Эми закатила глаза:　

— Боже, типичное поведение сосок. Всегда строят из себя взрослых в нашей компании.　

— Итак, Дерек, — поддразнила Дакота. — У тебя теперь новая подружка?　

— Эта малолетка?　

— Ага.

Я осторожно подбирала слова:　

— Она милая девочка, Дерек. Лучше не обижай ее.　

Он уставился на меня.　

— Слушай, это был просто порыв. Кроме того, я напился. Она сама виновата, если решила, что между нами что-то есть. Хватит. И не болтайте об этом.　

Но разговоры уже начались. Эми, злостная сплетница, больше всего на свете любила унижать непопулярных девчонок. Теперь она была во всеоружии. Брайану всегда нравилось трепаться о постельных подвигах друзей — словно это тоже превращало его в жеребца. Я сомневалась в Дакоте. Она была достаточно циничной, чтобы разносить слухи, но подобные мелочи ее не волновали. Впрочем, если я дам ей причину для ненависти, она язык сотрет. Я решила не распространяться об этом еще где-нибудь, чтобы Кейтлин не узнала, что я поливаю ее грязью.　

Неделя шла, Кейтлин по-прежнему «болела» дома, а школа играла в испорченный телефон, удивляясь, какая у мистера Блэкли шлюха-дочь, и добавляя в историю сочных деталей. Снежный ком, который я столкнула с горы, превратился в лавину, что могла смести Кейтлин, когда та осмелится вернуться в школьные коридоры. Я жила восторгом и предвкушением. У меня были фотографии, слухи и доверие. Я понимала, что могу нанести удар и сразу же увидеть результат, но не торопилась, зная: медленная травля причинит ей больше вреда и страданий. Без понятия, когда разрушение Кейтлин потеряло связь с желанием ранить мистера Блэкли, но так и было. Я мучила ее просто потому, что могла. Страдания ее отца были приятным бонусом, и только. Мне все еще хотелось стереть его в порошок, но причинять боль Кейтлин было интересней, а значит, я переключилась на нее.　

Она позвонила мне в среду вечером. Я поставила на паузу видео вскрытия, которое смотрела онлайн, и ответила.　

— Как ты? — спросила я.　

— Не знаю. Вся онемела.　

— Наверное, это естественно.　

— Может быть.

— Когда ты думаешь вернуться в школу?　

Она вздохнула, шмыгнула носом, но не заплакала.　

— Я не хочу его видеть.　

Я заговорила с ней самым теплым тоном:　

— Знаю, но когда-нибудь это придется сделать. И нам нужно тренироваться дальше.　

Она не ответила.　

— Слушай, тебе станет лучше, когда ты вернешься к обычной жизни.　

— Не знаю, смогу ли я. Вряд ли все будет как прежде. Мне страшно... Я чувствую себя такой...　

— Ты не одна. Я всегда рядом.　

Теперь она заплакала.　

— О, Ким. Ты моя лучшая подруга. Я так тебя люблю.　

Мое обнаженное тело содрогнулось от удовольствия, пальцы скользили по клитору.　

— Я тоже, Кейтлин. Я тоже.

13

　Кейтлин притворялась больной, но утром в пятницу ужасно тошнило меня. Я сблевала в унитаз в пять утра, мучаясь и гадая, что же такое съела. Позже заметила, что у меня изменилось отношение к пище. Иногда я совсем не хотела есть, иногда мучилась от волчьего голода. Хотелось мяса с кровью, почти сырого. День я постилась, а на следующий превращалась в ненасытную хищницу. Дерматофагия тоже усилилась. Эта дурная привычка была у меня с детства. Я обрывала заусенцы на пальцах рук и ног и поедала их. Мозоли и коросту тоже. Любой кусочек кожи, отрывавшийся от моего тела, попадал мне в рот, если никто не видел. Но теперь я специально обрывала кутикулы — мне хотелось собственной кожи. Пыталась не переусердствовать, чтобы ранки вокруг ногтей не привлекали внимания.　

Груди болели как никогда, и я начала беспокоиться. Вела календарь: настало время, но месячные не пришли. У меня была задержка. Я велела себе не паниковать. Какая-то часть меня хотела купить тест на беременность, но я чувствовала, что предположение тогда станет реальностью. Словно сама мысль, что внутри меня раковой опухолью разрастается срущий, орущий мелкий спиногрыз, могла сглазить. Но страх не исчезал, маяча на горизонте призраком безнадежного краха.　

Подожди еще несколько дней, Ким. Это просто гормоны. Месячные вот-вот вернутся.　

И все-таки я не пропустила школу.　

В знак протеста против того, что творилось внутри, я натянула узкие джинсы и, топая, сбежала по лестнице. Когда я ехала в школу, Кейтлин прислала мне эсэмэску. Она возвращалась сегодня. Новость меня подбодрила. В школе я едва не летела по коридорам. Катастрофой несло, как дерьмом из канализации. Эми стояла у шкафчиков.　

— О, ты сегодня в духе.　

— Пятница, пятница, — пропела я.　

— А ты все еще одна дома. Чем займешься?　

Я пожала плечами, думая: «Трахнуть бы тебя замороженной собачьей какашкой».　

— Не знаю. Посмотрим, что принесет день.　

Дакота подошла к нам сзади.　

— Твоя маленькая подружка вернулась. Мисс Горячие Трусики.　

— Не называй ее так.　

— Ты же знаешь, я просто дразнюсь. Хотя видок у нее дерьмовый.　

— Что ты имеешь в виду?　

— Мешки под глазами, словно всю ночь не спала.　

— Она болела.　

Эми улыбнулась:　

— Все из-за спермы, которую проглотила.　

— Господи, — протянула я, искренне удивившись.　

— Да я просто дразнюсь, как Дакота. Готова поспорить, Кейтлин прохода не даст Дереку. Растает, как масло.　

— Серьезно? — сказала Дакота.　

Эми скрестила руки.　

— Конечно. Разве не очевидно, что это демонстрация силы? Она думает, что если дала баскетболисту, значит, уже попала в группу поддержки. Сомневаюсь, что другим чирлидершам понравится ход ее мыслей.　

Я поняла, что Эми им все рассказала. В этот момент я действительно обрадовалась, что она моя подруга. Эми оказалась полезной. Ее жестокость была мелочной и пассивно-агрессивной, но все уколы находили цель. Она напоминала змею в прекрасных цветах.　

Я знала, что, как подруга Кейтлин, должна была попросить Эми и Дакоту отстать от нее. Но существовал маленький шанс, что они послушаются, и я не стала рисковать. Впрочем, молчать тоже не годилось.

— Девочки, — сказала я. — Вам не нравится Кейтлин, а вы не нравитесь ей. Но все вы мои подруги, поэтому, пожалуйста, оставьте ее в покое.　

Я смотрела и ждала. Эми задрала подбородок, ее ноздри расширились.　

Дакота, обычно расслабленная, напряглась.　

— Мы не нравимся ей? — спросила Эми.　

Дакота нехорошо рассмеялась:　

— Да ладно.　

Я уперла руки в бедра, склонила голову к плечу:　

— Ну, она не говорила, что ей конкретно ты не нравишься.　

— Ага, — фыркнула Дакота.　

— Не пытайся ее защищать, — добавила Эми. — Ничего, если мы ей не нравимся. Мне плевать.　

Но она лгала. Ее это уязвило. Все должны были восхищаться Эми Хайдник.　

— Все нормально. Проехали.　

— Проехали, — повторила Дакота.　

Что-то в ней изменилось. Она не была мстительной, но эта перемена убедила меня, что сплетни о Кейтлин теперь точно разойдутся по школе, а не останутся в узком кругу.

Это случилось довольно быстро.　

Кейтлин не смогла вынести этот день. Не только она ушла рано, ее отец тоже — такой неприятной была ситуация. Я слышала, что Кейтлин истерически разрыдалась во время ланча. Одни говорили, будто она бросилась в кабинет директора за разрешением уйти, большинство — что побежала прямо к папочке. Последняя сплетня способствовала ее дальнейшему унижению. Слух, что она спала с Дереком, распространился как пожар. Все вокруг хихикали и показывали на нее пальцем. Я не сомневалась, что Эми разнесла о Кейтлин новые гнусности, она это умела. Спортсменов позабавило, что девчонка решила дать, только чтобы быть к ним поближе. Чирлидерши презирали Кейтлин за то, что она хотела попасть в команду через постель. Популярные девчонки плевались ядом, и восходящие школьные звездочки тоже язвили о ее доступности, словно сами не выставлялись напоказ. Парни пошло шутили, некоторые — особо смелые — не стеснялись говорить гадости Кейтлин в лицо. Поскольку она была дочкой учителя, травили ее куда серьезней.　

Дакота ухмыльнулась, когда я шла по коридору. Уборщик оттирал шкафчик ацетоном. Директор стоял рядом с ним — с таким видом, словно они были полицейскими на месте преступления. Велел ученикам не задерживаться.　

— Что происходит? — спросила я.　

— О, — ответила Дакота. — Похоже, твоя подружка прославилась.

— О чем ты?　

— Над ней и так вся школа смеется, а теперь еще и это.　

Она кивком указала на шкафчик — он принадлежал Кейтлин. Уборщик только начал работу, и слова еще можно было разобрать.　

— Знаю, о чем ты думаешь. Но это точно не Эми и не Бриттани. Они бы до такого не опустились.　

Я кивнула:　

— Да, я в этом не сомневаюсь.　

Я знала, что они этого не делали. Всю прошлую ночь думала, что бы такое написать.　

Штрихи черного маркера блестели на желтой краске.

КЕЙТЛИН БЛЭКЛИ СОСЕТ У СПОРТСМЕНОВ

Я вздрогнула, когда меня вызвали в кабинет директора.　

Неужели кто-то заметил, как я писала?　

Я была осторожна, подождала, пока коридор опустеет, убедилась, что не попадусь на камеры безопасности. В результате опоздала на первый урок, алгебру, но из-за стопроцентной посещаемости меня не отметили. Я ведь была идеальной ученицей. Конечно, они не могли подозревать меня в этой грубой выходке.　

Я ждала у кабинета минут пятнадцать, терзая кутикулы и пуговицы на блузке. Дверь открылась, и в коридор вышел Дерек с лицом красным, как пожарная машина. Увидев меня, он стал просто пунцовым и поплелся прочь, повесив голову. Мы даже не поздоровались, раздался голос директора:　

— Входи, Ким.　

И я вошла.　

— Закрой, пожалуйста, дверь.　

Я сделала, как он просил, подошла к креслу перед его столом и села. Директор что-то писал и посмотрел на меня не сразу. Лет пятидесяти на вид, худой, чернокожий, с залысинами, в очках с толстыми стеклами. Его галстук не подходил к рубашке, и я решила, что он не женат. Скорее всего, разведен.　

— Как дела, Ким?　

— Хорошо, наверное.　

— Знаешь, почему я тебя вызвал?　

Я помедлила:　

— Думаю, из-за Кейтлин Блэкли.　

— Верно. — Он откинулся назад, поерзал в кресле. — Мне сказали, что вы в последнее время много общались.　

— Да.　

— Ты тренировала ее в группу поддержки. — Его утверждения были еще и вопросами.　

— Да.　

— Это очень мило с твоей стороны. — Лицо директора оставалось бесстрастным. Я не знала, говорит ли он искренне или с сарказмом. Капелька пота выступила у меня на спине и поползла вниз. — Популярная девочка вроде тебя берет под крыло младшую. Очень великодушно.　

Он помассировал висок пальцами, побарабанил ими по губам. Мои кулаки под столом сжались так сильно, словно превратились в фарфор.　

— Кто-то другой был к ней не так добр, как ты. — Теперь его голос звучал мягче, дружески, а не властно. Я немного расслабилась. — Я надеялся, ты расскажешь, кто хотел ее так обидеть. Все эти сплетни, и шутки, и, хуже всего, надпись на шкафчике. Такой травле не место в нашей школе. Ты это знаешь.　

— Да, сэр. Это ужасно.　

Он глубоко вздохнул:　

— Я только что говорил с Дереком Шехтером. Многие слухи касаются и его. Он сказал, что они с Кейтлин были... близки, но не встречались. Он признался, что рассказал об этом паре друзей, по больше ничего не делал. Как думаешь, он мог желать Кейтлин зла и навредить ей?　

Я уставилась в пол.　

Директор подался вперед:　

— Ты можешь мне рассказать, Ким.　

— Если честно, Дерек бывает грубым, когда дело касается девушек.　

— Да?　

— Он много хвастается и выдумывает разные истории.　

— Какие истории?　

Я смущенно посмотрела на него:　

— Про... секс. Говорит, что спал с некоторыми девчонками, хотя на самом деле это не так. А если ему удается уломать какую-нибудь, хвастается и грязно об этом шутит. Однажды он сказал мне, что постоянно спал с Кэсси Бун в общественных местах.　

— Что он еще делает?　

Относится к девчонкам как к шлюхам, — сказала я не мигая, чтобы выступили слезы. — Я знаю. Я с ним встречалась.　

Директор мрачно молчал пару секунд.　

— Как думаешь, Дерек написал это на ее шкафчике?　

— Возможно.　

Я не хотела его обвинять. Хотела сохранить образ милой девочки, которая не впадает в ярость и не стучит на одноклассников.　

— Кейтлин тебе о нем что-нибудь рассказывала?　

— Да. Она сказала, что он...

Директор подождал, а потом спросил:　

— Он что?　

— Что он был с ней действительно груб. — Я быстро взглянула на него. — Только не говорите Кейтлин, что это я сказала. И пожалуйста, не говорите Дереку!

14

Я попыталась позвонить Кейтлин тем вечером, но она не ответила. Осталось гадать, сколько эта дуреха рассказала родителям. Про изнасилование или только о том, что у нее был секс? Или она вообще прикидывалась, что это все грязные слухи? Рассказала ли про то, что случилось на вечеринке? Если да, то, вероятно, в дом Блэкли меня больше не пустят. А я умирала от желания заглянуть к ним. Ее мать хотела, чтобы я помогла Кейтлин исполнить мечту, но она пошлет меня, если поймет, что я втянула дочку в неприятности. Мистер Блэкли мог сложить два и два, и мне пришлось бы худо. Но я сомневалась, что Кейтлин меня выдаст. Что бы она ни говорила, я знала: упоминать мое имя она не захочет.　

Я стала ее идеальной подругой.　

Она будет защищать меня любой ценой.　

Той ночью Кейтлин прислала мне эсэмэску.

Кейтлин: Прости, не могу говорить. Творится какое-то безумие. Отец взбешен.　

Я: Ты норм? Я ТАК о тебе волновалась (сердечко)　

Кейтлин: Люди такие злые. Не понимаю почему! Все знают! Дерек ВСЕМ рассказал! Надо мной смеются!　

Я. ОМГ. Вот урод. Ты норм?　

Кейтлин: Не знаю, что делать.　

Я: Что знают твои родители?

Кейтлин: Я сказала им, что это ложь. Что не спала с ним. Я хочу перевестись в другую школу, но они не разрешают. Папа в ярости. Думает, меня травят потому, что он учитель, а я его дочь. Мама не хочет, чтобы я уходила из школы и сдавалась.　

Я: Она права. Ты слишком много работала, чтобы занять свое место. Не дай Дереку и другим засранцам тебя сломать.　

Кейтлин: Мне так страшно. Почему меня теперь все ненавидят?　

Я: Никто тебя не ненавидит.　

Кейтлин: Тогда почему они такие жестокие?　

Я: Некоторые люди просто плохие. Но не все. Не позволяй паре уродов выгнать тебя из школы.　

Кейтлин: Не думаю, что смогу вернуться.　

Я: Ты всегда можешь сказать правду. Заявить о том, что он сделал. Над тобой не будут смеяться.　

Кейтлин: Станет еще хуже! Они начнут шутить об изнасиловании, а не о сексе! Лучше я буду шлюхой, чем изнасилованной.　

Я: Ты НЕ шлюха.　

Кейтлин: Все так думают.　

Я: Не ВСЕ.　

Кейтлин: Кажется, что все.　

Я: Это пройдет. Дерек получит по заслугам (сердитый смайлик).　

Кейтлин: Думаешь?　

Я: Знаю. Будь сильной. Мы вместе. Я рядом (счастливый смайлик, сердечко).　

Кейтлин: (сердечко, воздушный поцелуй)　

Я: Может, встретимся? Поработаем над упражнениями?　

Кейтлин: ОК.　

Я: Жду. Не опускай рук! Чирлидерши не сдаются!　

Кейтлин: (улыбка)　

Я: ЛЮБЛЮ (сердечко).　

Кейтлин: ЛЮБЛЮ (куча сердечек и поцелуйчиков)　

Я: Не забудь удалить сообщения, на всякий случай.　

Кейтлин: Ага.　

Я: Скоро поговорим.

На следующий день Кейтлин не было в школе, как и Дерека. Слухи растекались подобно лаве, поглощали всех на своем пути.　

— Дерека отстранили? — спросила Дакота.　

— Типа того, — ответил Брайан. — Его еще серьезно ни в чем не обвиняют, но, пока случай со шкафчиком расследуют, Дереку велено оставаться дома.　

— Готова поспорить, она сама это сделала, — заявила Эми.　

Я моргнула:　

— О чем ты?　

— Хотела внимания, вот и написала.　

— Ну и зачем это ей?　

— Если Дерек начнет травить ее как шлюху, окажется плохим. А она уже не будет мелкой давалкой.　

Брайан ухмыльнулся:　

— Вот же сучка.　

— Полегче, — сказала я ему. — Мы не знаем, что это ее рук дело. На шкафчике кто угодно мог написать. Вы с Дереком всей школе растрепали, что он с ней переспал. Очень по-мужски. Слов нет.　

Иногда нужно изобразить феминистку.　

— Не вали все на меня. — Он указал на девчонок: — Они тоже болтали.　

Эми стукнула его по руке:　

— Мудак.　

Дакота отвернулась.　

— Да мы ничего такого не говорили, — сказала мне Эми. — Нас все спрашивали потому, что мы тоже были на вечеринке.　

Ложь была неумелой, но я притворилась, что поверила.　

— Видели сегодня мистера Блэкли? — спросила я.　

— Да, он пришел. Кажется, он в ярости.　

— Еще бы.　

Дакота прикусила губу:　

— А Кейтлин... в норме, Ким?

Ее человечность меня удивила, особенно потому, что была искренней.　

Чувство вины — восхитительная вещь.　

— Она расстроена, но я знаю Кейтлин. Она отомстит тому, кто это сделал.　

Эми нахмурилась, уже защищаясь:　

— Но она ведь не знает, кто это... если, конечно, не написала сама.　

— Она отплатит каждому, на кого подумает, каждому, кто поливает ее грязью. Она очень мстительна.　

— Правда? — спросил Брайан. — А казалась такой милой.　

Эми искоса на него посмотрела:　

— А еще казалась такой невинной. Может, эта Кейтлин насквозь фальшивая. — Она бросила взгляд на меня: — Почему ты вообще с ней тусила, Ким?　

— Просто хотела помочь.　

Эми покачала головой:

— Не думаю, что такой можно помочь.　

Я не знала, чего ждать, когда пришла в класс ОБЖ, но была уверена, что мистер Блэкли захочет поговорить со мной после урока. Сегодня он рассказывал только об истории. Никаких разговоров о сексе, по очевидным причинам. Тьма клубилась вокруг него — подавленная ярость, смущение, даже скорбь. Но если какая-то из этих эмоций касалась меня, мистер Блэкли хорошо это скрывал.　

Когда одноклассники потянулись к выходу, он шепотом позвал меня по имени и я остановилась.　

— Надо поговорить, — сказал мистер Блэкли, когда мы остались одни.　

Я стояла перед его столом:　

— В чем дело?　

Он казался помятым, постаревшим. Его глаза покраснели.　

— Ты что-нибудь знаешь о сплетнях?

— Я уже говорила с директором.　

— Это было?　

— Что было?　

— Она с ним переспала?　

— Не знаю. С кем трахается ваша дочь — не мое дело.　

Он поморщился:　

— Я тебя знаю, Ким. Конечно, это твое дело. Да или нет?　

Я пожала плечами.　

— Я хочу, чтобы ты оставила ее в покое.　

— Почему? Я-то как с этим связана?　

— Не уверен, но чувствую, что связь есть.　

— Мы с Кейтлин дружим. Спросите ее. И вашу жену. Вы воображаете невесть что, потому что запутались в наших отношениях.　

Он посмотрел на дверь и шикнул на меня, хотя я говорила негромко.　

— У нас нет отношений, Ким.　

— Еще как есть.　

— Теперь нет.　

— Не стоит решать так сразу.　

Он встал из-за стола:　

— Скажу прямо. Если думаешь, что я не рискну всем ради дочери, ошибаешься. — Он ткнул меня в грудь, подчеркивая свои слова. — Можешь играть со мной, но, если я узнаю, что ты играешь с Кейтлин, я сотру тебя в порошок, Ким Уайт. Клянусь, я тебя распну.　

Я улыбнулась:　

— Вы сделаете все что угодно, чтобы защитить своих детей.

— Именно.　

— Приятно это знать.

15

Я залетела.　

Наконец смирилась со страхами и купила тест на беременность, результат был ужасным. В моем животе поселился мелкий гребаный демон. Вот почему у меня появились странные желания, а груди болели так, словно по ним били молотком. Это объясняло выделения, которые я сочла знаком приближающихся месячных, — обычное явление для будущих мам, особенно в первый триместр. При виде маленькой розовой точки на пластиковом аппликаторе у меня закружилась голова. Я попыталась дышать размеренно, чтобы унять панику.　

Делай аборт, кричал мне мозг.　

Но я не могла просто воспользоваться деньгами на медицинском сберегательном счете отца. Оплатить аборт страховкой тоже нельзя, он мог заметить. Но это не главное. Мне не было восемнадцати. Клинике потребуется согласие родителей. Неприемлемо.　

Какие еще были варианты? Сбежать в Мексику на подпольный аборт? Упасть с лестницы и надеяться на выкидыш? Какой-то выход оставался, иначе и быть не могло. Надо было все обдумать и собрать информацию. Воспользоваться советом взрослого, опытного человека.　

Имя всплыло в водовороте мыслей.　

Я позвонила ему домой:　

— Надо поговорить.

Сперва он не хотел меня видеть, отчасти потому, что я не рассказала, о чем именно будет разговор. Тогда я солгала и заявила, что дело касается Кейтлин, и мистер Блэкли согласился встретиться. Но подвезти меня не решился. Заявил, что, забравшись к нему в машину, я начну принуждать его к сексу. Я не знала, прав он или нет. Мистер Блэкли не хотел, чтобы мы ехали в парк, где виделись до этого. Сказал встретиться с ним у старого здания Коттонвуд-плаза — закрытого торгового центра на обочине глухой дороги.　

Завернув за этот мавзолей, я увидела его машину и припарковалась рядом. Уже стемнело — ночь была черной. Ни луны, ни фонарей. Мы вышли из машин. Я надела юбку без карманов, так что держала ключи в руке, крутила их.　

— Что такое? — спросил он. — Пусть это будет действительно что-то важное. Знаешь, Симоне кажется подозрительным, что я отлучаюсь так поздно.

Было почти десять. Я гадала, что он ей наврал.　

— Это не о Кейтлин. А о нас.　

Он фыркнул:　

— Черт! Так и знал!　

— Это не то, что вы думаете.　

— Ну конечно. Достать его прямо сейчас, это тебя осчастливит?　

— Нет.　

Мистер Блэкли шагнул ко мне:　

— Может, я его просто достану, а? — Он ткнул меня в грудь, сильнее, чем раньше. — Задеру твою юбочку и засажу тебе в зад.　

— Послушайте...　

— Нет, это ты послушай! Я сыт по горло твоими играми! Ты лезешь ко мне, к моей дочери, в мою семью. Возможно, пора показать тебе, что к чему.　

Он говорил сквозь зубы. Мурашки побежали у меня по спине, я попыталась отступить, но врезалась в свою машину.　

— Я хочу кое-что вам рассказать. Мне нужен совет.　

Отчасти это было правдой. Из знакомых мне взрослых он лучше всех разбирался в вопросах беременности. Кроме того, я знала. что мистер Блэкли не проговорится. Но был и другой мотив: мне не хотелось страдать одной. Пусть его тоже тошнит от страха содеянного. Я желала увидеть выражение его лица, когда скажу ему правду. Увидеть, как мистер Блэкли побледнеет, словно при смерти. Может, даже расплачется, весело подумала я. Беременность я не планировала, но в играх с мистером Блэкли она превращалась в острый мясницкий нож. Такой прекрасный пыточный инструмент пропадет, если я не поделюсь своим горем.　

— Совет? — ухмыльнулся он. — О чем ты, черт подери?　

— Мне нужна ваша помощь, мистер Блэкли.　

— Правда? Почему я должен тебе помогать? Ты пыталась разрушить мою жизнь.　

Я рассмеялась:　

— Думаете, вам было плохо? Станет гораздо хуже.　

— Это угроза?　

— Мне незачем угрожать. Вред уже нанесен. Честно говоря, вы сами это сделали.　

Его рот приоткрылся:　

— Что сделал?　

Я улыбнулась и, обхватив живот одной рукой, погладила его другой. Мистер Блэкли прислонился к своей машине, как загнанный в угол зверь.　

— Нет...　

— Да.　

— Нет!　

— Пирожок в духовке.　

— Ты лжешь.　

— Боже, хотела бы я.　

— Этого не может быть.　

Я ухмыльнулась:　

— Вам напомнить, что происходит, когда кончаешь в молодую, здоровую девушку?

Мистер Блэкли покачал головой, переступая с ноги на ногу.　

— Это розыгрыш. Чего ты от меня хочешь?

— Увидим.　

Он оторвался от машины, его ярость вернулась.　

— Избавься от него.　

— Это не просто.　

— Конечно. Тебе нужны деньги? Отлично, я заплачу.　

— Мне не нужны ваши подачки.　

— Тебе нужно от него избавиться. Ты должна это понимать.　

Я приехала, чтобы спросить его, знает ли он, где можно сделать аборт тайно. Хотела поговорить об эффекте определенных слабительных или противозачаточных, которыми можно воспользоваться после секса. В глубине души я знала: это от отчаяния, но все же хотела верить, что он найдет выход.　

Но теперь, видя выражение безысходности на лице мистера Блэкли, я не удержалась и решила немного изменить приоритеты, по крайней мере на время. Новость о моей беременности напугала его больше, чем все, что было до этого. Он был в совершенном ужасе. Это случилось. Его мир рушился. Мистер Блэкли потеряет работу, семью, сядет в тюрьму. Он станет отбросом, парией, и сам в этом виноват. Ад, собственноручно созданный мистером Блэкли, явился по его душу.　

— Я хочу сохранить его, — сказала я.　

Я не желала оставлять маленького траходемона, но хотела, чтобы мистер Блэкли так думал. Я растяну пытку, играя на его нервах каждый день, каждую секунду. Он будет крутиться в постели по ночам, начнет худеть. Ужас сядет ему на плечи и станет шептать в уши. Мистер Блэкли не сможет думать ни о чем, кроме нависшего над ним рока.　

— Нет, — покачал он головой. — Ты его не оставишь.　

— Я так решила.　

— Черта с два!　

— Это мое тело, — заявила я, скрестив руки на груди.　

— Да мне насрать! Речь не о женских правах. Это разрушит жизни. Ты понимаешь, что я могу потерять?　

— Об этом нужно было думать до того, как совать в меня член. — Я увидела, как он стиснул зубы.　

— Ты не знаешь, что он от меня.

— Знаю, как и вы.

На миг повисла тишина.　

— Слушай. Если ты хочешь сохранить ребенка, я должен быть уверен, что меня это не коснется. Скажи людям что угодно о том, как ты залетела, но не впутывай меня. Забудь обо мне... полностью, Ким!　

— Ладно вам, мистер Блэкли, я так не смогу. Ребенку нужен отец. А я знаю, какой вы хороший папочка. Вы же сами сказали, что сделаете для ребенка все что угодно.　

Я не сдержалась. Хихикнула. Думаю, это его и взбесило.　

Мистер Блэкли шагнул ко мне с таким видом, что я метнулась в сторону. Запрокинувшуюся голову пронзила боль. Он схватил меня за волосы и рванул обратно, впечатав в машину. Толкнул так, что я ударилась о дверцу спиной.　

Меня затрясло.　

— Мелкая сучка, — процедил мистер Блэкли. — Моя жизнь — это игрушка, да? Я говорил тебе не связываться со мной и моей семьей, но ты не послушала.　

— Это вы должны послушать...　

Его кулак врезался мне в живот, лишив равновесия и дыхания. Мистер Блэкли поймал меня другой рукой, снова прислонил к дверце машины и ударил еще раз прежде, чем я сумела собраться. Меня никто никогда не бил, не говоря уже о взрослом мужчине. В детстве я дралась на игровой площадке — там меня тянули за волосы, шлепали и царапали, не больше. А эта жуткая, тупая боль потрясала до самых глубин. Мир исчез, осталась лишь агония, такая жестокая, что затмила страх.　

А ведь я была в ужасе.　

Не знала, когда он остановится, и не могла с ним драться. Была в шоке — душевно и телесно. Руки и ноги не слушались. Я не могла кричать, даже дышала с трудом.　

— У тебя не будет ребенка, — сказал мистер Блэкли, и его кулак снова впечатался мне в живот. Я попыталась заслониться руками, но он их отбросил. Развернулась, пытаясь прижаться к машине, и получила удары по почкам, от которых описалась.

— Я выбью из тебя этого гребаного ребенка, — прорычал мистер Блэкли.　

Он отступил для нового ужасающего удара, и я рухнула на колени. Как раз вовремя: его кулак врезался в дверцу машины — не в меня. Мистер Блэкли вскрикнул и прижал к груди раненую руку, шипя от боли.　

У меня была лишь секунда.　

Я все еще держала ключи. Сомневалась, что смогу сесть в машину и завести ее прежде, чем он на меня накинется, но знала, что успею открыть подаренный отцом на всякий случай нож на брелоке. Лезвие, щелкнув, выдвинулось, но мистеру Блэкли было не до этого. Я все еще задыхалась, но заставила себя встать. Лезвие было четырехдюймовым, шириной как обычный ключ — не много, но мистер Блэкли стоял ко мне спиной. Его голова склонилась к плечу, открывая мягкую бледную шею.　

Нож вошел в нее по рукоять.　

Я метила в яремную вену, думая, что промахнусь, но все равно его раню. Лезвие попало в цель. Темная густая кровь забила фонтаном. Это было к лучшему. Я решила, что смогу вытащить нож и ударить снова, но это оказалось непросто, особенно когда он задергался. Я выпустила рукоятку и, оступившись, упала на капот его машины.　

Мистер Блэкли не пытался на меня напасть. Схватился за шею, тщетно стараясь зажать рану. Остальные ключи все еще звенели как колокольчики у его горла, а он клекотал и булькал — в пищевод попадало все больше крови. Он ей истекал — пар поднимался в ночной воздух. Мистер Блэкли шагнул ко мне, обрызгав алыми каплями меня и свою машину, содрогаясь в панике. Я не знала, что делать, поэтому просто стояла и смотрела, как он умирает. Когда мистер Блэкли упал на колени, я отступила в сторону, внезапно покачнувшись. Живот еще болел, но уже меньше, внутри поднималось приятное тепло — утешало, щекотало внутренности, расслабляло в этот безумный момент, будто морфий.　

Мистер Блэкли упал у своей машины, раскинув ноги. Одна рука вытянулась вдоль тела, другая еще мгновение держалась за шею, а потом безнадежно повисла. Жизнь покидала его, а я была зрителем.

　Я облизала губы. Знала, что должна была бояться поимки, уже давно вытащить ключи из его шеи и гнать прочь изо всех сил. Но такое случалось только раз в жизни. Конечно, я уже видела покойников, но это не шло ни в какое сравнение с поцелуем в хладный лоб матери, перед тем как ее гроб закрыли. Нет. Это тело еще умирало, а смерть вызвала я. Мужчина истекал кровью от моего ножа, моя рука вонзила лезвие достаточно глубоко, чтобы убить. Это было потрясающе, куда интимней, чем наш секс. Убийство было тем самым меняющим жизнь опытом, на который я надеялась, лишаясь невинности.　

Я оперлась на свою машину и подняла юбку.　

Моя киска пульсировала, мокрая от мочи и желания. Я принялась тереть клитор, а потом сунула два пальца внутрь. Мистер Блэкли еще дергался и хрипел. Глаза почти закрылись, но искра узнавания вспыхнула в них, когда я подошла ближе. Я знала, что это рискованно, но изнывала от желания. В этот момент мне стало ясно, почему похоть заводит мужчин в могилу. Желание не слышало доводов рассудка, хотя мистер Блэкли мог схватить меня в любой момент. Мог уронить на землю и задушить, еще раз ударить в живот или разбить мне лицо. Впрочем, я сомневалась, что у него хватит сил, и решила рискнуть, только бы позабавиться с ним, пока он умирает.　

Стараясь не вляпаться в лужу крови вокруг его тела, я присела на корточки и сняла влажные трусики. Задрала юбку еще выше, пододвинулась и зависла над его окровавленным лицом. Короткие, прерывистые вздохи овевали промежность. Рот мистера Блэкли безвольно открылся, и я двинула бедрами так, что его губы и нос потерлись о пылающую киску — казалось, к ней прилила вся моя кровь. Я ерзала, сжимая в руках его голову, пока мое тело не пронзила чудовищная дрожь, зародившийся внутри и рвущийся на свободу торнадо. Пальцы на ногах сжались, спина выгнулась, зубы впились в нижнюю губу. А потом я кончила, кончила, как никогда в жизни, кончила, когда последний вздох мистера Блэкли отлетел в мои глубины — внезапным «здравствуй и прощай» его нерожденному ребенку.

16　

Чувства вернулись ко мне, но все происходило с задержкой, как в замедленной съемке.　

Убирайся отсюда, идиотка.　

Руки дрожали, когда я потянулась за ключами. Те все еще торчали из его шеи, испачканные в липкой черной крови. Я нашла кольцо, продела в него палец и дернула. Кровь потекла по рукам как ручей.　

Не оставляй отпечатков.　

Не наступая в лужи крови, я подобрала трусики, подошла к машине, открыла сумку и вытащила толстовку. Упала на капот седана и протерла его, потом постаралась стереть свои выделения с лица учителя.　

Сделай так, чтобы это походило на ограбление.　

Я отогнула полу его пальто, залезла во внутренний карман, отыскала бумажник. Вернувшись в машину, открыла сумку и бросила его туда. Что-то загремело. Заглянув внутрь, я увидела пузырек из-под аспирина, купленный у Зака, — с остатками лекарства, которым я опоила Кейтлин. Я надела толстовку, приспустила рукав, чтобы он покрывал ладонь как перчатка, и протерла склянку. В бумажнике мистера Блэкли было всего тридцать долларов. Сойдет. Я снова вышла из машины, открыла пузырек, высыпала несколько таблеток рядом с трупом, одну положила ему в рот. Сунула двадцатку в руку мистера Блэкли, бросила остальные наличные в лужу крови, вернулась к своей машине, убрала оставшиеся таблетки и спрятала бумажник в маленький карман на молнии.　

Всю дорогу домой я тяжело дышала, меня трясло.

Наше свидание крутилось в моей голове, пока я лежала в ванной. Я уже протерла губкой руль, рукоятки дверец и дважды проверила, нет ли крови на сиденьях. Они были чистыми. Проведу еще один осмотр утром, когда будет светло. Еще я разожгла камин, где спалила всю свою одежду, даже туфли. Дом провонял жженой резиной, но я не хотела рисковать. Стерла нашатырным спиртом кровь из-под ногтей и кутикул, мылась, мылась и мылась, но все равно чувствовала себя липкой. Долго лежала в ванне, меняя воду, как только она остывала. Когда я наконец закончила, оказалось, что уже два ночи. Через несколько часов я должна была отправиться в школу.　

Иди в кровать, Ким.　

Но я не хочу спать.　

Все равно иди.　

Ночь была приятной и холодной, так что я открыла окно, супермягкие простыни успокаивали. Я подумала об ударах в живот, которые нанес мне мистер Блэкли. Надеялась, что случится выкидыш, но пока никаких признаков не было. Может, еще слишком рано. Живот болел, но у меня были проблемы похуже.　

Я пролежала в постели без сна до пяти, потом встала и собралась в школу.　

День обещал быть очень интересным.　

Никто не стучал в мою дверь, никто не звонил мне ночью. Добрые знаки. Пока меня не подозревали. Я убеждала себя, что так и будет. Мои отношения с мистером Блэкли были тайной, которую хранили мы оба. Я сомневалась, что он расскажет о нашей интрижке даже ближайшим друзьям. Это слишком позорно. Никто не заподозрит, что его смерть как-то связана с любовницей, а если и так, у них нет причин думать, что искать ее нужно на доске почета.

Я радовалась, что оставила на месте преступления таблетки и деньги. Он припарковался за закрытым торговым центром: это выглядело подозрительно. Я хихикнула, представив, как копы спрашивают Симону о наркотической зависимости мужа. Но этого могло и не случиться. Конечно, его объявят в розыск, но это не значит, что тело найдут.　

Ты звонила ему домой перед тем, как он ушел.　

Они проверят список звонков и найдут мой номер. Ничего особенного в этом не было: я дружила с его дочерью и, конечно, иногда звонила. По домашнему я рассказывала Симоне об упражнениях, говорила, чтобы она следила за тренировками Кейтлин и подбадривала ее. Я делала это, чтобы упрочить свою власть.　

Помыл ли он машину после нашего первого секса? Не обнаружат ли сперму на сиденьях? Это вместе с наличными и наркотиками создаст картину встречи со шлюхой, у которой был нож. Так даже забавнее.　

Я смеялась, думая об этом на пути в школу.　

Устала, но душа моя пела.　

Я знала, что Кейтлин не придет, но не могла дождаться ее звонка.　

На парковке стояли две полицейские машины.　

Я припарковалась подальше и поспешила в школу. По коридорам летали шепотки, сплетни уже бурлили. Каким-то образом даже правда всплыла.　

— Мистер Блэкли не вернулся домой прошлой ночью, — сказал мне Брайан, когда я подошла к нему и Таннеру — первым, кого увидела из нашей команды.　

— Он пропал.　

— Но почему полиция в школе?　

— Опрашивают учителей.　

На меня нахлынула волна облегчения, на время утопив паранойю. Все же я прижала учебники к груди, словно они могли защитить меня от меча Фемиды.

— Безумие какое-то, — сказал Таннер, жуя протеиновый батончик. Он был коренастым парнем с пухлым лицом и крепкими мускулами. Под старомодным ежиком просвечивал туго натянутый скальп. Даже не подумал бы, что у него в семье такой бардак.　

Мой мобильник зазвонил, и я отошла, прежде чем ответить, понимая, кто это. Нашла тихое местечко снаружи, не волнуясь об опоздании или первом выговоре.　

— Привет! — весело сказала я.　

Ее шмыганье наполнило динамик:　

— Ким...　

— Кейтлин, ты в порядке? У тебя голос грустный.　

— Это... из-за папы. Он пропал.　

— О боже. Что ты имеешь в виду? Что случилось?　

— Он уехал вчера вечером. Сказал, что за книгами для занятий. Но так и не вернулся. Мы звонили ему на мобильник, но попадали на голосовую почту.　

Я задумалась, сможет ли полиция отследить звонок и с его помощью отыскать тело. Возможно. Но было ясно, что труп найдут так или иначе, и скоро. Я ведь не похоронила его в неглубокой могиле в лесу. Просто оставила беднягу за торговым центром. Наверное, он и теперь там, кровь высыхает, мертвые глаза пялятся на солнце.　

— Я уверена, он в порядке, — подбодрила я. — Говорят, пропавших почти всегда находят.　

Я нарочно опустила слово «живыми» и добавила «почти».

— Я не знаю...　

— Может, у него машина сломалась и телефон разрядился.　

— Но библиотека недалеко. Может, он поехал в «Барнс энд Ноубл»[9], но все равно.　

— Кто знает, что случилось...　

— Мама позвонила в полицию. Они его ищут.

— Так вот почему в школе копы.

Ее голос изменился:　

— Что? Здорово, все снова будут о нас злословить. Боже.

Я молчала, подтверждая ее опасения, хотя пару секунд назад притворялась, что ничего не знаю.　

— О нет, — сокрушалась Кейтлин.　

— Не волнуйся. Все будет хорошо, вот увидишь.　

Но она плакала — музыка для моих ушей. Я слышала пшиканье ингалятора.　

— Может, я к тебе загляну? — спросила я.　

При мысли о пропуске школы мне стало нехорошо, а может, это была утренняя тошнота, но я решила пойти на жертвы и насладиться страхом в доме Блэкли. Вскоре он сменится скорбью — глубочайшей, чернейшей. Надо было ловить момент.　

Кейтлин немного успокоилась, втянула сопли:　

— Ты сможешь?　

— Конечно, просто отпрошусь домой пораньше. Скажу директору, что у меня колики или еще что-нибудь. Это всегда действует на мужчин.　

Шутка прошла незамеченной. Кейтлин хлюпала носом.　

— Спасибо, Ким. Скорей бы тебя увидеть.

Когда я приехала, перед домом Блэкли стояла полицейская машина и еще две, которые я не узнала. Я решила не врать директору и сказала, что Кейтлин нужна моя поддержка, но он был занят с полицейскими, и меня отпустил главный администратор.　

Я была такой хорошей девочкой, настоящей подругой.　

Дверь в дом оказалась открыта. Симона сидела на диване рядом с мужчиной. Он держал ее за руку. Она постарела на десять лет, лицо в морщинах блестело от слез. Комнату наполняла тревога, словно черный туман. Я слышала, как наверху шепотом переговаривались взрослые. Мальчик, Далтон, играл в уголке, не понимая серьезности ситуации. Полицейская сидела в кресле напротив Симоны и что-то писала в блокноте. Рация на ее плече зажужжала, и она ответила кодовой фразой. Симона увидела меня, и ее лицо просветлело. Она была тронута моим присутствием.

Я была такой хорошей девочкой, настоящей подругой.　

Другой офицер сидел за обеденным столом напротив Кейтлин. Она заметила меня на пороге и улыбнулась, но улыбка вышла жалобной, полной благодарности и жажды поддержки. Я подошла к ней. Она встала, позволила себя обнять и поцеловать в лоб, словно я о ней тревожилась. Офицер посмотрел на меня и вежливо улыбнулся. Я улыбнулась в ответ.　

Я была такой хорошей девочкой, настоящей подругой.　

Утешение близких убитого возбуждало почти так же сильно, как само убийство. В какой-то момент я ушла в туалет и мастурбировала, словив оргазм — не сильный. Мне нужна была ясная голова, казаться веселой ни к чему. Впрочем, удовольствие оказалось не только сексуальным. Я давно не чувствовала себя такой счастливой, а это говорило о многом, учитывая, что до того я шепталась сама с собой о суициде, словно школьники на следующий день после обнаружения моего трупа.　

Ты слышала? Ким Уайт вскрылась от запястья до локтя.　

Да ладно.　

Отец нашел ее в ванной. Она даже записки не оставила.　

Этот странный ритуал прекратился после знакомства с семьей Блэкли. Радость наконец вошла в мое сердце, принеся с собой удовлетворенность достигнутым и сладость победы. Блэкли пали жертвами моего коварства. Я не видела такой тревоги с тех пор, как мама лежала на смертном одре. От этого на душе становилось тепло и радостно. Я превращалась в маленькую девочку с рожком мороженого в одной руке и новой Барби в другой. Симона сидела, потом подскакивала, ходила по комнате, снова и снова наливала себе вина, не стесняясь полицейских. Кейтлин поникла и царапала руки и ноги, когда не крутила хвостик. То и дело она склонялась мне на плечо, и я гладила ее по голове, вдыхая тревогу, как дорогой парфюм.　

Мужчина на диване был дядей Кейтлин, братом Симоны. Люди спустились в гостиную, и меня познакомили с родителями мистера Блэкли. Очевидно, они все были очень близки.

— Приятно познакомиться, Ким, — сказала мать мистера Блэкли.　

Я искренне ей улыбнулась. Рада была познакомиться со стариками Блэкли, увидеть тревогу в их глазах.　

Я заставила вашего сына изменить жене, а потом зарезала его.　

Когда полицейские ушли, мы с Кейтлин отправились на задний двор, чтобы остаться вдвоем. День был ясным и ветреным — обманывал, если учесть, что грозил в скором времени стать чернейшим из виденных в этом доме.　

— Такое чувство, будто вся моя жизнь рушится, — сказала Кейтлин.　

Я устала говорить ей, что все будет хорошо. Утешать скорбящих — нудное дело.　

— Знаю. Просто держись.　

— Что я сделала, чтобы такое заслужить?　

— Ничего, — сказала я правду.　

— Думаешь, это Бог меня наказывает?　

Это был неожиданный поворот. Я и не знала, что она религиозна.　

— Зачем Богу тебя наказывать?　

— Ты знаешь... из-за того, что случилось с Дереком.　

Она винила себя. Так еще лучше.　

— Да ладно, Кейтлин, ты ведь не серьезно? Ты ни в чем не виновата.　

— Просто кажется, что я проклята. Сначала Дерек, потом школа, теперь папа. Я боюсь, что его не найдут, и еще сильнее, что найдут, а он... он... — Она осеклась, не в силах продолжить.　

Я приблизилась, положила руки ей на плечи. Она казалась такой маленькой, такой хрупкой.　

— Не надо догадок. Мы еще не знаем, что случилось.　

— Мне плевать на Дерека или травлю. Я просто хочу, чтобы папочка вернулся.　

Она снова заплакала, так что я прижала ее к себе и не отпускала. Некоторое время мы оставались во дворе, сидели на качелях — две подружки, вместе встречавшие трудности. В какой-то момент к нам вышла Симона, спросила, не голодны ли мы. Мы промолчали, но через несколько минут она появилась снова — принесла сэндвичи с индейкой и чипсами. Я поняла, что умираю с голоду. Съела сэндвич в один миг, но Кейтлин едва притронулась к своему — жевала медленно, вяло.

Было почти четыре, когда мы услышали, как подъехала машина и закрылась дверь. Кейтлин посмотрела на меня, но не двинулась с места, напряжение сдавило ей шею как петля.　

Повисла тишина, а потом ее мать закричала.

17

Два брата катались на скейтах за торговым центром и нашли тело. Тринадцатилетний позвонил в полицию. Копы поделились информацией только со взрослыми, и я не знала подробностей. Все, что поняла Кейтлин, — отца убили. Ей хватило. Она была безутешна. Я наслаждалась моментом — рок настиг их семью, словно ураган, — любовалась плодами своей злобы. Прекрасный урожай.　

Но теперь это было семейное дело. Я понимала: если останусь надолго, это привлечет внимание. К тому же у меня были другие дела, так что я ушла, оставив клан Блэкли наедине с горем — разрушенную семью с открытой кровавой раной, которую нужно было зализать. Направляясь к своей машине, я заметила полицейскую за рулем служебной. Надеялась, что не слишком спешу, но понимала, что в свете случившегося мои действия будут выглядеть естественно. Я вызвала слезы, чтобы соответствовать трагедии. Увидев, что я подошла, полицейская вышла из машины. Ее волосы были собраны в тугой пучок, чистая черная кожа на лице казалась натянутой — женщина выглядела старше своих лет.　

— Да? — спросила она.　

— Э-э-э... Я Ким Уайт. Лучшая подруга Кейтлин. Я подумала, что должна вам кое-что рассказать.　

— Хорошо.　

— Я друг семьи и была ученицей мистера Блэкли. Не знаю, что тут творится, но недавно кое-что случилось, и я подумала, что об этом надо рассказать. Не знаю, важно ли это.

— Любая информация, которой ты поделишься с нами, важна, Ким　

Я помедлила, а потом сказала:　

— Это касается Дерека Шехтера.　

Как и в случае с директором, я рассказала офицеру, что Дерек был очень груб с девушками. Поведала о вечеринке, о том, как он увел Кейтлин наверх, пока никто не видел, и как я нашла ее — обнаженную и в отключке. Я сказала, что не уверена, но он мог подмешать что-нибудь ей в бокал, судя по тому, что случилось. Добавила, что об их сексе узнали в школе. Все травили ее как шлюху, и мистеру Блэкли стало об этом известно.　

— Он знал, что мы с Кейтлин дружим. Спросил меня, правда ли это, и я ему рассказала, но заставила пообещать, что он не накажет Кейтлин. Она ведь не виновата. Он сказал, что сделает все, чтобы защитить своего ребенка, рискнет всем ради Кейтлин. Он был так разгневан, когда говорил это. Меня напугал его взгляд.　

Офицер все записала:　

— Спасибо за информацию, Ким. Еще что-нибудь?　

— Вроде я все уже рассказала. Я просто подумала, может, между мистером Блэкли и Дереком случилось что-нибудь. Может, и нет, но я подумала, что должна вам сказать.　

Она кивнула:　

— Я могу попросить тебя и твоих родителей приехать в участок и дать показания.　

Офицер попросила у меня адрес и номер телефона, и я назвала их, добавив, что хочу помочь любой ценой.　

Возвращаясь домой, я ласкала грудь.　

Варианты всплывали в моей голове как по волшебству. Я намекнула, что Дерек воспользовался таблетками для изнасилования на свидании, теми же, что нашли на месте убийства мистера Блэкли. Но полицейские не знали, что мне известно о таблетках у трупа. Они не обсуждали это при детях. Все это, вместе со словами мистера Блэкли, интерес к Дереку, как и дела, в которые он вляпался в школе. Мне даже не пришлось лгать. Мистер Блэкли и правда сказал, что будет защищать детей, только от меня, а не от Дерека. Я не сомневалась, что дома он тоже не раз заявлял, что убьет парня, не важно, трахнул ли тот его дочь или просто распускал грязные слухи.　　

Положение, в котором я оставила тело, намекало, что они боролись, а встретились, чтобы обсудить ситуацию. Полицейские могли даже решить, что деньгами, валявшимися вокруг, мистер Блэкли хотел заплатить Дереку за молчание. Или после драки последний их украл. Может, таблетки были на месте преступления потому, что мистер Блэкли нашел их и хотел показать Дереку, угрожая отнести их в полицию. Черт, возможно, он хотел накачать ими парня, как тот поступил с его дочерью. Отвезти школьника в лес, жестоко отомстить и избавиться от тела. А возможно, Дерек силой скормил их мистеру Блэкли, чтобы тот словил передоз. Можно было столько всего придумать! Я сомневалась, что полиция выберет один из этих вариантов, но дело в другом. Дерека вряд ли обвинят в убийстве, но точно вызовут на допрос, и его ужас меня порадует.　

Однако, как и большинство моих планов, этот был не так прост.

18

Отец прервал свою поездку, чтобы пойти со мной в участок — сделать заявление. Вернулся домой поздно ночью, но я ждала его: на плите томилось жаркое. На следующее утро мы пришли в полицию, и я рассказала то же, что и днем ранее. Я долго извинялась перед отцом за то, что устроила вечеринку, но он волновался из-за всего остального и радовался, что со мной ничего не случилось. Сказала ему, что я в норме, и, несмотря на первоначальные протесты, он решил продолжить командировку. Она была важной.　

— Не стоит срывать эту сделку, — заметила я. — Ты столько над ней работал.　

— Думаю, много времени это не займет. Еще пару недель. Ты уверена, что все в порядке?　

— Ты меня знаешь. Я могу о себе позаботиться.　

К шести его уже не будет дома. Я наконец решила позвонить Эми.　

— Куда ты пропала? — спросила она.　

— Прости, мир сошел с ума.　

— Это точно. Мистера Блэкли убили.　

— Быстро новости расходятся.　

— Ага. Я хотела сказать, это трагедия. Ты же друг семьи, что там случилось?　

Она не спросила, как там Кейтлин. Просто хотела услышать сплетни — свинья у кормушки.　

— Ну, я тебе этого не говорила, но Кейтлин считает, что это как-то связано с Дереком.

Эми ахнула:　

— Что?　

— Это безумие. Она думает, что Дерек убил ее отца.　

— Какого хрена? Серьезно?　

— Кажется, она от горя не соображает. Действительно в это верит. Надеюсь, что полиция нет, иначе Дереку придется несладко.　

— Дерек не убийца! Он... он... Дерек!　

— Знаю. Он нормальный парень. Я все время это ей говорю.　

— Ох, эта маленькая... Зачем она валит все на него?　

— Я же говорила, она просто в смятении. Ей больно и страшно.　

— А я думаю, она пытается ему отомстить за то, что он ее трахнул и кинул. Ему хватает проблем из-за дерьма со шкафчиком. Директор обвиняет его. Возможно, Дерека даже выкинут из баскетбольной команды. Кейтлин хочет отомстить, но это не поможет найти настоящего убийцу ее отца, как она не понимает?　

— Не знаю.　

Эми вздохнула:　

— Ким, ты ее подруга. Попробуй хоть немного вправить ей мозги.　

— Я пытаюсь. Ты же знаешь, я не хочу, чтобы Дерек пострадал.

Прошло несколько дней.　

Кеитлин превратилась в развалину. Мы время от времени говорили, и, хотя горе этой дурехи меня радовало, я устала быть ее жилеткой, но все еще изображала лучшую подругу. Она не ходила в школу, и мне было легче распространять сплетни о том, что происходит в доме Блэкли. Эми растрепала, что Кейтлин обвиняет Дерека, но не сказала, от кого это слышала, и школа разделилась на два лагеря. Одни поддерживали беднягу, другие задумались, не таился ли внутри него убийца.　

Вернувшись в школу, Дерек вел себя тише обычного. Помрачнел и смотрел в пол, когда шел по коридору. Иногда оглядывался, словно кто-то за ним крался. Люди не смели его расспрашивать, и, конечно, Дерек не разговаривал со мной, но он поддерживал связь с Брайаном, который общался с Эми, а та передавала все мне.　

— Полиция допросила его, — сказала она. — Так стремно.　

— О чем они говорили?　

— Вели себя так, словно он изнасиловал Кейтлин, и спрашивали, не было ли у них конфликта с мистером Блэкли.　

— Что?! Он ее не насиловал! — Даже если Кейтлин как-то узнает о моих словах, я скажу ей, что говорила так, чтобы сохранить ее тайну. — Мы же были там весь вечер.　

— Конечно. Она увивалась за ним. Потаскушка.　

— Что он еще сказал?　

— Что не может об этом говорить. Но ясно, что Кейтлин ревела перед копами как маленькая.　

Все отлично складывалось.　

— Надо как-то очистить его имя. Поддержать его.　

— Ты чертовски права. — Защита Дерека приведет к тому, что многие отвернутся от Кейтлин, и, конечно, Эми была только за. — Что предлагаешь?　

Я притворилась, что раздумываю, словно не составляла план.　

— Есть идея, — сказала я. — Давай сделаем группу в фейсбуке. Пригласим всех в школе, чтобы они могли его поддержать, напомним, какой он классный.　

Она обрадовалась:　

— Отлично!　

— Не желаешь заняться группой? Ты лучше меня шаришь в сетях.　

Это было правдой. Я зависала в фейсбуке, просто чтобы шпионить за людьми, но никогда не комментировала и ничего особо не постила. Эми же была королевой соцсетей с армией подписчиков на любой платформе.　

— Сделаю прямо сейчас, — сказала она.　

Тем вечером была создана группа «Спасти Дерека Шехтера», а через два дня у нас с Эми была почти тысяча участников, в основном учащихся нашей школы. Дерек тоже присоединился, видимо не понимая, что если его нужно спасать, значит, он в беде. Ему просто нравилось, что столько людей постят фотки с ним, пишут о том, какой он крутой, и загружают видео игр, где он отправляет мяч в кольцо.　

Я рассчитывала на его нарциссизм, и он меня не подвел.　

Просмотрела список участников, чтобы кое в чем удостовериться. Кейтлин к группе не присоединилась и, похоже, не знала о ней. Ненависть к бедняжке росла без порицаний.　

Чтобы это сделать, я пошла в библиотеку.　

Это называется «кэтфишинг». Сначала создаешь новую почту, затем используешь ее, чтобы зарегистрироваться в фейсбуке под чужим именем. Я назвалась Билли Хокинсом. Поискала в гугле фотку. Потратила время, но нашла жирную, прыщавую, нисколько не привлекательную рожу (это было важно, учитывая то, что он якобы сделает). Создала аккаунт, послала запрос на вступление в группу «Спасти Дерека». Эми одобрила его почти мгновенно. Она принимала всех, кроме Кейтлин.　

Я написала пост от имени Билли. Заявила, что знаю Кейтлин и она лживая сучка, что вряд ли кто-то мог изнасиловать такую шлюху, ведь она сама даст любому. Пост сразу же начал набирать лайки. Другие парни подтверждали это, словно тоже ее трахали, что, конечно, было неправдой. Легко было устроить травлю, особенно за щитом соцсетей, но я удивилась, как много подключилось девушек. Они поливали Кейтлин грязью так же, как парни. Никто не ругал меня/Билли за грубость, никто не вступался за Кейтлин, и я знала, что так будет и дальше. Дерек был звездой. Защищая его, можно было стать популярным. Травля Кейтлин помогла бы влиться в компанию. Любой, кто рискнул бы ее поддержать, стал бы жертвой буллинга. Гораздо проще было топить Кейтлин. Крутые ребята постоянно этим занимаются.　

Я всегда ходила в библиотеку, чтобы постить от имени Билли Хокинса. Никогда не пользовалась собственным компьютером или мобильным. Мои планы на Билли шли дальше грязных историй.

Тем вечером я отправилась в магазин, где продавались мобильники, и расплатилась наличными за одноразовый телефон — неотслеживаемый, какими пользуются наркоторговцы.　

Вернувшись домой, я подключила свой мобильник и флешку к компьютеру.

Я дождалась похорон.　

Семья решила провести их в узком кругу. Я была разочарована, что меня не пригласили. Хотела посмотреть, как они воют над опускающимся в землю гробом. Особенно мне хотелось увидеть брата Кейтлин, теперь уже осознавшего смерть отца. Один вид страдающего малыша подарил бы мне восхитительные оргазмы.　

— Хотелось бы мне, чтобы ты была рядом, — сказала Кейтлин по телефону.　

Она все еще не вернулась в школу, и, похоже, никто не рассказал ей о грязи, которой ее поливали онлайн. Я дружила с ней в фейсбуке. Кейтлин и раньше редко там сидела, а теперь и вовсе перестала что-либо постить. Неудивительно, если учесть, что творилось.　

— Я буду с тобой мысленно, — сказала я. — И в твоем сердце.　

Это было слишком сладко, но она проглотила.　

— Спасибо, Ким. Надеюсь, мы скоро увидимся.　

Я почувствовала, что она что-то скрывает, поэтому надавила:　

— Расследование продвинулось?　

— Не знаю. Наверное, не очень.　

— Ужасно тебе об этом говорить, но ходят слухи, что у Дерека с этим проблемы.　

Кейтлин сглотнула так громко, что я услышала.　

— Они спрашивали меня.　

— О Дереке?　

— Да, о той ночи.　

По коже пробежали мурашки.　

— Что ты им сказала?

— Я должна была что-то сказать. Не могла говорить, что этого не было, и солгать полицейским. Я сказала, что мы переспали. Боже мама была в комнате и все слышала.　

Она заплакала.　

— Ты не сказала им, что он тебя изнасиловал?　

— Нет! Не смогла. Я не хочу, чтобы об этом узнали, особенно мама.　

— Как вообще всплыло его имя?　

— Они подумали... подумали, что Дерек и папа могли поссориться из-за этого.　

— А они поссорились?　

— Нет! То есть... я не знаю... но нет. Это невозможно.　

Я не знала, открыли ли детективы кому-нибудь из ее родных, что это я рассказала им о Дереке. Кейтлин об этом не говорила, и я решила, что она не в курсе.　

— И что теперь? — спросила я.　

— Не знаю. Я просто хочу пережить... похороны.　

Это слово причинило ей боль, и я ущипнула себя за сосок.　

— Что ж, — сказала я, — просто помни, что я тебя люблю.　

— Я тоже люблю тебя, Ким.　

— Завтра тебе надо вернуться в школу. Так будет лучше.　

После нашего разговора я пошла в библиотеку и загрузила фотографии Кейтлин на компьютер. Обрезала каждую, чтобы комнату не узнали. Некоторые я сделала, когда нашла ее голой на кровати, изнасилованной пьяным, потерявшим контроль Дереком. Но она была в отключке, и я смогла поменять положение тела и щелкнула ее в разных позах. Все выглядело так, словно она мастурбирует. Я фотографировала со вспышкой, и на многих снимках было заметно влажное пятно на простыне и сперма Дерека на ее теле.　

Залогинившись как Билли Хокинс, я зашла в группу. Теперь там было больше постов против Кейтлин, чем за Дерека. Я убедилась, что рядом никого нет, запостила грязные фотки и написала: «Мы с приятелями спустили в этот спермосборник, и она наслаждалась каждой минутой». Я вышла из Сети, пока никто не заметил, чем я занимаюсь. У фейсбука было правило не постить порнографию, но для того, чтобы кто-то узнал об этих фотках, нужно было о них сообщить. Люди в «Спасти Дерека» вряд ли стали бы это делать. К тому времени, как кто-то напишет жалобу, фотки разлетятся по Сети и их увидит вся школа. Фейсбук забанит Билли Хокинса, а не меня. Я же могу создать сколько угодно таких Билли.

19

— Боже, — выдохнула я. — Я редко онлайн. Я их не видела.　

— Проснись, Ким, — сказал Брайан. — Их видели все. Они провисели в группе весь день, прежде чем их удалили.　

Я закрыла лицо ладонью:　

— О господи.

Мы сидели за ланчем, но почти не ели, слишком возбужденные скандалом.　

Эми покрутила в пальцах банку диетического лимонада:　

— Поэтому мы и не фотографируемся обнаженными. Никогда не знаешь, где это всплывет.　

— Кто-нибудь знает этого Билли? — спросила Дакота.　

— Ага, — ответил Брайан. — Несколько парней говорили, что он раньше учился здесь.　

— Полный урод.　

— Да уж, его рожа дерьмо в унитазе напугает.　

— Думаешь, она реально с ним трахалась?　

— Эй, ты же видела фотки, — сказала Эми. Она повернулась ко мне: — Ты ей сказала?　

— Боже, нет. Как вообще сказать кому-нибудь, что вся школа видела ее голой?　

— Не просто голой. Ее явно...　

— Знаю, знаю.　

Дакота снова на меня уставилась.　

— Но она непременно узнает. Многие сохранили фотографии и показывали тем, у кого нет фейсбука.

— Господи!　

— Эй, — сказала Эми. — Я говорила тебе: не связывайся с ней. Она больная. Хватит общаться с этой сучкой. Почему ты ее не бросаешь?　

Я ей не ответила. Вместо этого посмотрела на Дерека. Он единственный ел. Не хотел разговаривать. Я обрезала фотки как можно лучше, чтобы никто не понял, что это моя спальня для гостей. В кадре оказались только простыни, но один Дерек видел ее такой той ночью. Он был пьян, но мог что-то помнить. Дерек почувствовал мой взгляд и посмотрел на меня, прежде чем вернуться к еде.　

— Блин, — сказала Дакота. — Я бы точно не хотела быть сейчас на месте Кейтлин.　

— Или вообще когда-нибудь, — заметила Эми.　

— Стоит ей показаться в школе, и ее из-за этого затравят.　

— Смешают с грязью. Так ей и надо.　

Брайан повернулся ко мне:　

— Кстати, когда она вернется?　

— Завтра, — передала я им слова Кейтлин.　

Закончив ланч, мы пробыли во дворе до конца перемены. Раздался звонок, и Дерек поплелся за мной, а остальные разошлись.　

Он похлопал меня по плечу, когда мы остались одни:　

— Эй.　

Я развернулась и посмотрела в его измученное лицо.　

— Что?　

— Те фотографии... Дерьмо.　

— Что с ними?　

— Они из...　

Я потрясенно открыла рот:　

— О боже... это ты их сделал?　

— Что? Нет!　

Господи, Дерек, они с той ночи, когда ты ее трахнул, да?　

— Нет! То есть... я думал...　

— О чем думал? Что ты сделал? Разослал их дружкам? Отдал своему корешу Билли, чтобы он их запостил?

— Нет! Я его не знаю! Я даже ни о каких фотографиях не знал.　

— Черт, а Билли вообще существует? Или это ты притворяешься кем-то еще?　

— Говори потише.　

— Да пошел ты! — Я сорвалась с места, и он за мной не последовал. То, что надо, подумала я.　

Тем вечером Саммер Скотт, одна из чирлидерш, что были на вечеринке, подошла ко мне перед тренировкой. Нам выдали новые спортивные сумки с эмблемой команды. Когда она нарисовалась, я перекладывала вещи.　

— Так что происходит с этой девочкой? — спросила она.　

— Понятия не имею.　

— У нее вся семья чокнутая или что?　

— Мне-то откуда знать? Я просто пыталась помочь ей. Мне было ее жаль. Я и не представляла, что она...　

Я дала Саммер закончить фразу:　

— Больная?　

Я вздохнула и повесила голову.　

Саммер положила руку мне на плечо:　

— Это не твоя вина, Ким. Никто так не думает. Мы все знаем, что ты хотела как лучше.　

После тренировки я вернулась домой и включила компьютер. Залогинилась в фейсбуке под своим именем, а не как Билли. Люди объединились в знак протеста, ведь Билли забанили за правду. Повсюду были хештеги:

#наказатькейтлин　

#раскрытьшлюху　

#братваважнейчемблядь　

#кейтлинсосетуспортсменов

Я вышла со страницы сообщества и проглядела личную страничку Кейтлин. Надеялась, что ее стена не пестрит комментариями людей называвшими ее лживой сукой, шлюхой и словами похуже. Если она еще не видела этого, кто-нибудь из ее друзей (хотя настоящих у нее было мало) мог ей рассказать. Но страница была чистой. Я надеялась, что Кейтлин еще не знает о группе. Не хотела, чтобы завтрашний день был испорчен.　

Выключив компьютер, я подошла к столу и снова открыла бежевую папку. Не могла наглядеться на фотографии. Качество печати отцовского принтера было не хуже «Кодака». Прежде эти снимки не казались мне эротическими, но теперь, пробудив худшее в моих знакомых, они обжигали и пьянили. Я создала армию убийц, а эти фотографии станут острыми мечами. Разложив их на столе, я оперлась на него одной рукой, другой лаская себя. Кончив, ушла в ванную приводить себя в порядок. Бросила салфетку в мусорное ведро и нахмурилась, увидев остатки второго положительного теста на беременность. С момента зачатия прошло уже несколько недель. Мне следовало сходить к врачу, но я еще не решила, как поступлю. Слишком увлеклась интригами и разрушением Кейтлин. Нужно было что-то делать. Еще через восемь недель ребенок начнет толкаться.　

Боже, подумала я. Почему эта беда случилась со мной?

20

Я велела Кейтлин отправить мне эсэмэску, как только она придет в школу. Девчушка нуждалась в поддержке и обрадовалась. Я желала быть в первом ряду, когда начнется кошмар. Часть меня хотела ее подвезти, чтобы не упустить первого оскорбления перед школой, но я не могла рисковать собственной популярностью и быть с ней в одной машине. Но если нас увидят в школе, я скажу, что она бегала за мной по пятам и мне было ее жаль.　

Мы встретились перед школой. Она выглядела измученной. Лицо опухло, нос превратился в красную мокрую пуговку. Кейтлин вцепилась в крестик на шее, прижав руки к телу, словно калека. Покрасневшие глаза говорили о слезах, и я тихонько выругалась, волнуясь, что пропустила первый камень.　

— Ты в норме?　

— Трудно здесь находиться.　

— Что-то случилось?　

Она огляделась по сторонам.　

— Все смотрят на меня как на шлюху. А девчонки, кажется, шептались обо мне.　

— Ты просто нервничаешь. Это понятно. Ты так много вынесла. Пойдем, пора в класс.　

Мы вошли в школу. Кейтлин была права: все на нее пялились. Даже некоторые учителя смотрели краем глаза. Я немного отошла от нее и зашагала быстрей.　

— Подожди! — воскликнула Кейтлин и побежала за мной.

Только тогда я заметила, насколько плохо она выглядит. Волосы жирные и грязные, хвостик растрепан. Кейтлин надела спортивные штаны и фланелевую рубашку не по размеру. Папину, поняла я.　

— Почему они все на меня смотрят? — прошептала она.　

Я не ответила.　

Тут к нам и подошла группа мальчишек. Малолетки, готовые на все, чтобы заслужить одобрение старшеклассников. Они увидели шанс подняться на одну ступеньку в школьной иерархии и не собирались отдавать его кому-то еще.　

Один из мальчишек держал в руках планшет. Приблизившись, он открыл чехол, показывая фотографию Кейтлин — она лежала раскинув ноги, сперма белела на животе. Кейтлин вскрикнула, и лидер развернулся, показывая снимок зрителям. Другие мальчишки заржали, и каждый полез в мобильник, показывая другие ее фотографии — с пальцами во рту, на груди, на киске. Одна была снята крупным планом. Я окунула палец Кейтлин в сперму и размазала капли по ее лицу.　

Смех разлетелся по полному людей коридору.　

Кейтлин раскрыла рот и задрожала. Лицо было розовым — выражение как у готового заорать младенца. Она взглянула на меня в поисках поддержки, но не нашла сочувствия.　

— Гребаная сука! — заорал кто-то в толпе.　

— Ага. — Новый голос без лица. — Это тебе за вранье про Дерека!　

Кейтлин трясло так сильно, что лязгали зубы. Ее лицо стало пустым от шока, но на глазах появились слезы. Многие в толпе достали телефоны, чтобы запечатлеть эту сцену. Кейтлин закричала, схватилась за голову и, ко всеобщему изумлению, стала рвать на себе волосы. Толпа выросла, многих привлек шум. Среди стервятников я заметила Эми и Дакоту. Последняя выражением лица походила на шутника, который понял, что все зашло слишком далеко. Эми еле заметно улыбалась — жестокость сверкала жемчужинками идеальных зубов.　

— Кейтлин сосет у спортсменов! — заорал мальчишка с планшетом, а его дружки подхватили.

— Прекратите! — закричала я, желая их расцеловать. Мне все еще хотелось, чтобы Кейтлин думала, что я на ее стороне, и чтобы школа считала меня хорошей девочкой. — Убирайтесь!　

Кейтлин упала на колени, странно, прерывисто дыша.　

— У нее гипервентиляция! — подойдя, воскликнула Дакота.　

Люди окружили нас — не для того, чтобы лишить ее воздуха, но выходило именно так. Кейтлин рылась в спортивной сумке в поисках ингалятора. Я знала, что ей нужно, но не помогла. Стояла, изображая шок, со слезами на глазах.　

— Пропустите! — послышался взрослый голос.　

Учительница алгебры, худенькая мисс Ньюман, пробилась сквозь толпу и опустилась на колени рядом с Кейтлин. Увидев, что та шарит в сумке, она расстегнула молнию, достала ингалятор и поднесла к ее губам. Кейтлин попыталась вдохнуть, но дышала слишком прерывисто. Ее лицо стало пурпурным. Я была рядом, и учительница посмотрела на меня.　

— Вызывай скорую, — сказала она.　

Выбора не осталось, пришлось вытащить телефон и набрать 911.　

Остальные просто стояли и смотрели, некоторые все еще улыбались и снимали.　

Большинство школьников после этого приуныло. Похоже, у многих моих одноклассников было сердце. Сплетничать за спиной у девчонки — одно, а затравить ее до нервного срыва и госпитализации... это заставило их ненадолго почувствовать вину. Не то чтобы кто-то хотел ее навестить. Никто не посмел купить открытку с пожеланием выздоровления и пустить по школе, чтобы все подписали. Люди чувствовали вину, но не хотели, чтобы другие узнали об их жалости к изгою. Поэтому, хотя мрачная атмосфера захватила всех, каждый справлялся с ней в одиноком молчании.　

Конечно, оставались сетевые тролли, которых это забавляло: подростки-садисты, школьницы-стервочки и задиры, ухмылявшиеся, приспустив на нос черные очки. Эми скрывала это лучше других, но я хорошо знала подругу и чувствовала ядовитый запах удовлетворения, исходящий из ее нутра. Злоба Эми была восхитительной и неотразимой. При мысли об этом мне хотелось ее трахнуть.　

— Извини, — сказала она, нисколько не считая себя виноватой, — но она сама это на себя навлекла.　

— Они сотрут тех мальчишек в порошок, — заметил Брайан, доедая ланч. — Держу пари, их исключат.　

— Всех четверых? Да ладно.　

— Как там Дерек? — спросила Дакота.　

Он не пришел на ланч. Мы знали, что его вызвали к директору.　

— Уверен, его ругают за фотографии, — сказал Брайан.　

Эми покачала головой, словно сожалела:　

— Он и так через многое прошел.　

— Ага, — кивнула я. — Бедняга.　

После школы я сразу вернулась домой и зашла в фейсбук. Страницу «Спасти Дерека» удалили. Я знала, что это сделала не Эми: чувствуя вину, люди пожаловались, что группа разжигает ненависть, и фейсбук принял меры. Я была не против. Она хорошо мне послужила, а фотографии и файлы остались на флешке. Еще я хотела использовать одноразовый телефон — с ним все было легче.　

Я собиралась скопировать все номера с мобильника Кейтлин, например, когда она будет в душе после нашей тренировки, но не смогла это сделать. Мы больше не занимались. Когда ее увезли в больницу, я забрала ее сумку. Мобильник был внутри. Я скопировала все контакты: семью, друзей, тренеров и так далее. Вбила их в одноразовый телефон, а ее мобильник вернула в сумку.　

Я не хотела сразу идти в больницу. Симоне и семье нужно было дать время справиться с новой трагедией, прежде чем встречать гостей. Чтобы убить время, я бродила в Сети в поисках шок- и хоррор-порно и нашла зверские видео, которые меня только рассмешили.　

От некоторых (вероятно, постановочных) с инцестом тянуло блевать. Еще была восхитительная серия пыточных видео, где на людей срали. Такая деградация отозвалась во мне, наряду с отвращением, сладкой дрожью. Ролики были слишком мерзкими для мастурбации, но смотреть на унижение я могла бесконечно, хотя не забывала о Кейтлин.　

При воспоминании о ее припадке с выдиранием волос по телу заструилось тепло, в животе затрепетали бабочки. В восторге я вскочила со стула и, напевая, начала раскачиваться, позволяя жару растечься по венам. Стала танцевать, повторяя давно забытые балетные па прямо в кабинете — крики Кейтлин заменяли мне музыку. Сначала я чувствовала собственную тяжесть и напряжение в ногах, но потом тепло вознесло меня и я полетела, кружась и переливаясь, как новогодняя снежинка. Движения были легкими и плавными, позорные фотки Кейтлин мерцали перед глазами бешеным слайд-шоу. Я подумала, что это как наркотический приход, только лучше — чище, естественней и, возможно, сильней.　

На закате я заехала в супермаркет, выбрала дорогой букет и открытку, даже шарик со Снупи и надписью «Поправляйся быстрее». Купила вяленых колбасок, жалея, что у меня нет времени на непрожаренное мясо, и в полседьмого была у больницы. Женщина в регистратуре подтвердила, что Кейтлин не в неотложке, но все еще у них.　

К счастью, я прибыла вовремя и успевала увидеть ее в постели, возможно среди проводов. Поднялась на лифте на нужный этаж и прошла до палаты с подарками и ее сумкой. Дверь была приоткрыта, и я постучала по стене. В коридор вышла бабушка Кейтлин, с лицом таким же белым, как ее волосы. Глаза за очками походили на камешки. Морщины стали глубже каньонов. На секунду я испугалась, что она зла на меня, как и все Блэкли, что Кейтлин рассказала им о моей нерешительности. Но вымученная улыбка подсказала, что ба была просто сломлена тем, что обрушилось на нее и ее родных.　

— Здравствуй, Ким, — сказала она. — Прошу, входи.　

Комната пахла как все палаты — витаминами, мочой и смертью. Симона сидела у постели Кейтлин — шелуха, полная горя и жира. Малыша не было, наверное, за ним присматривал дядя. С другой стороны кровати сидел дедушка Кейтлин, скрестив руки на животе и закрыв глаза. Похоже, он задремал. Горела только одна лампа — яркая флуоресцентная, — превращала всех в только начинающих разлагаться мертвецов. Симона подняла встревоженное лицо. Попыталась мне улыбнуться, но безмолвно заплакала. Кейтлин лежала отвернувшись от меня. Сначала я подумала, что это нарочно, но потом поняла, что она одурманена, какое-то лекарство унесло ее в страну чудес. На шее и руках виднелись синяки и царапины.　

— Ей дали что-то, чтобы она успокоилась, — объяснила бабушка. — у нее была истерика... она причиняла себе боль.　

— Мне ужасно, ужасно жаль, — сказала я семье. — Я просто впала в ступор. Не знала, что делать. Застыла как вкопанная.　

Мне на спину опустилась теплая ладонь бабушки.　

— Ничего, милая. Думаю, никто не был готов к такому.　

Я положила букет и открытку на столик, а сумку на пол.　

— Это для нее.　

Шарик я привязала к изголовью кровати. Симона держалась за перила, и я накрыла ее руку своей. Ее кожа была ледяной. Другая ее ладонь легла на мою, легонько похлопывая. Она открыла рот, но осеклась.　

Вместо нее заговорила бабушка:　

— Мы очень признательны, что ты пришла, Ким.　

— Кейтлин в порядке? — спросила я. — Теперь она дышит нормально?　

— Да. Но она не здорова.　

Симона достала свежую салфетку из коробочки на коленях:　

— Для нее это слишком. Слишком много для любой пятнадцатилетней девочки.　

— Она вернется домой?　

Симона молчала.　

— Пока нет, ответила бабушка. — Но и здесь не останется. Полежит в другой больнице.　

Симона вновь подавилась слезами, ее тело скрючилось, как у умирающего насекомого.　

— В какой? — спросила я.　

Но уже знала ответ.

Симона поместила дочь в центр охраны психического здоровья, лечебницу для душевнобольных. Кейтлин согласилась на обследование, но осталась на принудительное лечение, после того как врачи выявили у нее склонность к суициду. Мне ужасно хотелось увидеть ее там (от фантазий на эту тему кружилась голова и перехватывало дыхание), но, кроме близких родственников, посетителей к ней не допускали. Я старалась поддерживать контакт с Симоной, ожидая новостей. Она отвечала вежливо и ценила мою заботу, но в то же время стала замыкаться в себе и редко брала трубку.　

Дерека отстранили от занятий и выгнали из баскетбольной команды. Похоже, ему не удалось опровергнуть, что фотографии были сделаны не на той вечеринке. Он был ужасным лжецом. Говорил, что не делал и не распространял снимки, и не пытался свалить все на меня. Даже если Дерек и думал, что это как-то со мной связано (а теперь у него должны были появиться такие мысли), понимал, что ему не поверят. Вместе с ним исключили на месяц группу мальчишек с планшетом. Предостережение было предельно ясным: любого, кто попытается навредить Кейтлин Блэкли, четвертуют. Школьники боялись даже произносить ее имя, я слышала только тихие шепотки в коридорах. Тот, кто не видел ее нервного срыва вживую, смотрел ролики, которые тогда сняли. Кто-то анонимно запостил один на ютьюб, и тот уже набрал девятьсот просмотров.　

Дни шли, а Кейтлин не возвращалась домой. Я гадала, вернется ли она вообще, и мысль о том, что Кейтлин состарится в психушке, грела душу, даже если мой план с одноразовым телефоном и распечатанными снимками не претворится в жизнь. Несмотря на то, что это был отличный финал, я все еще хотела играть. Девочка моего возраста готова на все ради силы. Есть сила красоты, благодаря которой за тобой увиваются парни. Она превращает тебя в объект зависти других девчонок. Есть сила разума, с ней можно манипулировать другими и порабощать их. Есть сила сексуальности, богатства, привилегий и популярности. Но слаще всего власть над жизнью другого, способность сломать человека, разрушить саму душу, пока сознание не разлетится на осколки, как потускневшее зеркало. После такого чувствуешь себя богиней.　

Наконец, я дозвонилась до Симоны.　

— Доктора говорят, Кейтлин идет на поправку, — сказала она. — Но я этого не вижу. Когда я навещаю ее... она кажется сломленной... словно не моя Кеитлин, а другая девочка... потерявшая надежду и волю к жизни.　

Ее честность была очередной моей победой. Завеса между подростком и взрослой женщиной поднялась. Я стала ее другом, а не просто подружкой дочери.　

— Вот бы ее увидеть, — сказала я.　

— Не переживай. Она скоро вернется.　

— Правда?　

— Они не могут держать ее там вечно. Не думаю, что она поправилась, но ведь ей рано или поздно нужно вернуться. Я нашла ей психиатра. Думаю, мы здесь надолго не задержимся.　

Мое сердце упало.　

— Вы переезжаете?　

— Пока ничего не решено, но я думаю, так будет лучше. Мои родители живут в Колорадо. Мы немного погостим у них, а потом попробуем... начать с чистого листа.　

Колорадо в другом конце страны. Кейтлин могла ускользнуть.　

— Ужасно жаль. Она была бы звездой команды в следующем году.　

Но я знала: этого не хватит.　

Что ж, чирлидинг есть и в Колорадо. Ты знаешь, как я благодарна тебе за то, что ты для нее сделала. Может, как-нибудь навестишь нас и увидишь ее на поле.　

— С удовольствием.　

Времени мало, подумала я. Она возвращается домой.　

Пора устроить полную жесть.

21

Я проехала по району Блэкли, читая адреса на диктофон мобильника. Вернувшись домой, распечатала их на компьютере, добавив «Сосед» в начале каждого, потому что не знала имен. Еще распечатала ярлычки с именем и адресом Кейтлин и, надев перчатки, наклеила на сорок конвертов. Вложила письма, запечатала и отправила их на разных почтах — в двух соседних городах, чтобы марки проштамповали не в моем районе.　

В связи с таинственным убийством мистера Блэкли еще никого не арестовали. Никто не вызвал меня для дальнейшего расследования, а Дерек Шехтер если и подозревал, что я причастна к появлению снимков и всему остальному, то никому об этом не рассказал. В школе еще царило уныние, но пара педель — большой срок для подростков, время шло, начался май, и все стали забывать про Кейтлин Блэкли. Ее история стала выцветшим печальным заголовком.　

Отец вернулся домой, и его присутствие вернуло меня в ужасающую реальность, от которой я пряталась.　

Я была беременна уже девять педель.　

Пыталась изо всех сил не думать об этом, словно тогда все бы рассосалось само собой. Но отрицать становилось все сложнее. Меня часто тошнило, груди налились и стали невероятно чувствительными. Казалось, что я только и делаю, что писаю, а ходить по-большому стало мучительно больно. Почитав об этом в Сети, я начала есть клетчатку — мюсли с изюмом и отрубями — дважды в день. Друзей бесило, что я редко с ними тусуюсь (вне школы мне хотелось одного — дремать перед телевизором за просмотром кровавого треша), оценки стали немного хуже.　

Надо было избавиться от засевшего внутри траходемона. Я так увлеклась уничтожением семьи Блэкли, что забыла об этой ужасной проблеме. Была на грани ядерного взрыва, но забавлялась фейерверками. Кейтлин вернулась домой, но Симона пока не решалась пускать к ней гостей. Письма я разослала, телефонные номера оставила на потом. Пора было заняться своим здоровьем, а затем уже подрывать чужое.　

Найденная информация по выкидышам не радовала. Большинство было вызвано хромосомными аномалиями или другими не зависящими от меня причинами: пороками шейки матки, иммунными расстройствами, поликистозом яичников. Увы, мне такими недугами хвастаться не приходилось. Молодая и здоровая, я была идеальным вместилищем для пинающегося отродья.　

Но надежда все еще оставалась.　

Можно было отравить мелкого траходемона.　

Я ставила на крепкий алкоголь. Не хотела связываться с уличной наркотой, но могла, если нужно, получить аптечные таблетки от Зака. Оставалось узнать, какие нельзя принимать во время беременности — скорее всего, большинство, — а потом проглотить их. Я не хотела курить, но была в отчаянии. Если скуренные до фильтра сигареты затянут петлю на еще не сформированной шее зародыша, я начну, но только втайне, чтобы не повредить имиджу и не стать зависимой.　

Еще я могла получить травму.　

У женщин с высоким уровнем физического и эмоционального стресса чаще случались выкидыши. На ум приходили верховая езда и пауэрлифтинг. Я могла заняться более интенсивной гимнастикой, глазом не моргнув. Решила, что нашла выход, когда подумала записаться на бокс, но отбросила идею из боязни попортить личико.　

Никогда не думала, что буду мечтать о спазмах в животе и выкидыше, но я залетела. Меня отымели по полной.　

Теперь в моей жизни появился еще один Блэкли, и его тоже надо было уничтожить.

Я занервничала, когда мне позвонили из полиции.　

Грязные фотки Кейтлин получили все в районе. С Симоной случилась почти такая же истерика, как с ее дочерью в последний день в школе. Она позвонила мне в ярости, спрашивая о Дереке и его отношениях с Кейтлин. Я повторила ей то, что она уже знала, и извинилась, что мне больше нечем с ней поделиться. Женщина была в бешенстве — я представила ее с пеной у рта и оскаленной, как пес из «Куджо», — давила на меня, пытаясь раздобыть информацию, которую я могла скрывать.　

— Ты должна сказать мне правду, Ким. Всю правду. Я знаю про вечеринку.　

Я понимала, что Кейтлин призналась против воли. Теперь о вечеринке знали все. Это в любом случае дошло бы до Симоны.　

— Простите. Это была просто вечеринка. Я хотела познакомить ее с чирлидершами. Даже не заметила, как они с Дереком ушли.　

— Это не твоя вина. Ей следовало рассказать мне, что это была обычная, а не пижамная вечеринка. Если бы я знала, что там будут парни... Она ведь еще ребенок, не знает, как вести себя с такими, как Дерек. Почему, ради всего святого, она переспала с ним?　

— Думаю, она просто уступила. Он старше, красавец, спортсмен. Знает, как очаровать девушек и получить то, что хочет.　

— Но если он это получил, зачем ее мучить?　

— Понятия не имею. Может, он хотел большего. Я знаю, Кейтлин жалеет о том, что произошло.　

— А ты... — Она колебалась. — А ты не думаешь, что он ее заставил?　

Я помедлила, давая ей услышать мой тяжелый вздох:　

— Думаю.　

На линии послышалось влажное шмыганье.　

— Вот сукин...　

— Кеитлин клянется, что он этого не делал, но я думаю, ей просто стыдно в этом признаться. Я просила ее рассказать вам. — Я сделала вид, что плачу, напоминая Симоне: я тоже всего лишь девочка. — Я пыталась, правда.　

— Ты не виновата, милая. Я не сержусь на тебя.　

— Хорошо.　

— Думаешь, это все его рук дело?　

— Не знаю. Эти снимки... они разлетелись по всей школе.　

— Но это он их сделал и показал другим. Я знаю, что это он. Моя малышка совершила ошибку, когда переспала с ним, но других мужчин у нее не было, это точно. Значит, Дерек ее сфотографировал и разослал снимки всем нашим знакомым. Он сукин сын, и я с ним поквитаюсь. Запомни мои слова. Он покойник!　

Я знала, что на почтах есть камеры наблюдения, но разве можно отследить, кто отправлял определенное письмо? Я в этом сомневалась. Была осторожна и не оставила улик. Надела перчатки, хотя стоял теплый день. Платила наличными. На почты заходила в разных куртках и в вязаной шапке — спрятала волосы, чтобы трудней было опознать, если копы будут просматривать записи. Я никогда не действовала наобум, учитывала даже малейший риск.　

— Надеюсь, того, кто это сделал, поймают, — сказала я. — Неважно, Дерек это или нет.　

Попрощавшись, я повесила трубку и вытащила из комода одноразовый неотслеживаемый телефон. Фотографии я в него уже загрузила и прикрепила к общему сообщению, которое отправила всем в ее записной книжке.　

Хочу, чтобы каждый из вас кончил мне в рот.　

Унесла телефон в гараж и раздавила его в тисках с отцовского верстака. В эту ночь забирали мусор, так что я вышла с ведром и огляделась. На улице было пусто. Я подошла к соседскому мусорному баку и бросила в него половину обломков. Другую половину скормила баку через дорогу. Вернувшись в комнату, я смеялась, пока не заболели бока. Как же хотелось, чтобы эта боль повредила мелкому засранцу в моем животе!

22

Я не удивилась, когда полицейские попросили нас с отцом снова прийти для дачи показаний. Когда это случилось, я должна была нервничать, но вместо этого на меня снизошел жуткий покой. Я чувствовала себя так, словно плыла по миру в непроницаемом пузыре, который не только защищал меня, но и отводил подозрения. Представив его, я поняла, что он полон чужой крови, теплой и пахнущей мокрыми монетками. Не сомневалась, что копы интересуются не мной, а Дереком Шехтером, и оказалась права.　

Я им рассказала.　

Дерек всегда груб с девушками. Однажды он попытался принудить меня к сексу на парковке «Эпплби», но я смогла от него отбиться, и он в меня не вошел. Дерек никогда не приставал к девчонкам младше себя, так что я не следила за ним с Кейтлин, как должно. Я признаю, что мы все немного выпили. Когда я заметила, что они ушли, было слишком поздно. Дерек спустился вниз, пошатываясь, застегивая штаны. В руке у него был телефон. Тогда я ничего не заподозрила, теперь думаю, что он им фотографировал. Дерек сказал, что они с Кейтлин переспали, она немного ломалась, но ей понравилось и у девочки вроде нее «нет» — значит «да». Я нашла Кейтлин без сознания, обнаженной в гостевой спальне. Она действительно отключилась. Я не могла ее разбудить. Тогда мне показалось, что она слишком много выпила, так что я просто укутала ее одеялом и закрыла дверь.　

На следующий день Кейтлин была ужасно расстроенной. Говорила, что чувствовала себя словно одурманенной — не могла пошевелить пальцем, когда Дерек на нее набросился. Я пыталась убедить ее, что нужно сказать родителям и сообщить о насилии, но она была очень напугана. Взяла с меня клятву, что мы сами с этим разберемся. Мне не хотелось давать обещаний, но я понимала, насколько она расстроена. Кейтлин не хотела, чтобы хоть кто-нибудь узнал о том, что случилось.　

Конечно, Дерек растрепал всей школе. Не говорил, что изнасиловал ее, просто что переспать с ней было легко. Наверное, чтобы все считали ее шлюхой. Сообщи она об изнасиловании, ей бы не поверили. Думаю, поэтому он и сделал те фотографии и показал всем. Чтобы люди видели в ней шлюху, а он ушел от ответственности.　

Мне жаль, что я не рассказала раньше. Кейтлин боялась этого больше всего на свете. Учитывая, сколько боли и страданий выпало на ее долю со смертью отца и снимками, гуляющими по школе, я просто не хотела впутывать ее в эту грязь с изнасилованием. Она попросила забыть обо всем. Так я и сделала.　

Я боялась того, что может случиться с Кейтлин, если она обвинит Дерека. Боялась и за себя. Мы обе его боялись. Очень боялись.　

— Думаю, ты должна побыть дома некоторое время, — сказал отец.　

Он перемешал грибы на тарелке, прежде чем проглотить один.　

— Не могу. У меня прекрасная посещаемость, я только раз отпросилась на полдня.　

— Я просто переживаю за тебя. Вокруг творится какое-то безумие.　

Я пригубила каберне.　

— Я в порядке. Правда. Не хочу запускать учебу или пропускать игры.　

— А я не хочу волноваться, что ты встретишь этого Дерека.　

— Не встречу. Его отстранили от занятий.　

— Но вы из одной компании. С ним ведь дружит бойфренд Эми?　

— Да, но Дерек под домашним арестом.　

— Не думаю, что это его остановит. Он смутьян.

Я пожала плечами и улыбнулась:　

— Не беспокойся. У меня всегда есть твой ключ-нож. Я знаю, как им пользоваться. Поверь.　

— Попадись он мне в руки, обрадовался бы твоему ножу.　

— Хватит, папа. Пусть полиция этим занимается.　

Он стиснул челюсти, мрачно жуя:　

— Надеюсь, его скоро арестуют.

Они это сделали.　

На День матери Дерека Шехтера обвинили в сексуальном насилии с отягчающими обстоятельствами. Симона выдвинула обвинения. Полицейские забрали парня из дома, пока его родные дарили маме презенты. Видеть, как первенца уводят в наручниках, наверное, незабываемый подарок. Родители сразу же заплатили за него залог, и ему велели не покидать город.　

Эми выпалила это все горячечным монологом, пока мы покупали новые шмотки к лету. Были вдвоем в костюмерной, и она жаловалась, что ей нужно сбросить пять фунтов. Хотела, чтобы я сказала, какая она худышка. Я так и сделала. Один из сарафанов отлично на ней сидел, но на Эми Хайдник смотрелся бы и заляпанный дерьмом мешок. Что еще хуже, она это знала.　

— Что насчет писем с фотографиями? — спросила я.　

— Не думаю, что они смогут на него это повесить. Брайан и Дерек больше волнуются из-за смерти мистера Блэкли, просто с ума сходят. Копы нашли таблетки для изнасилований на месте убийства и думают, что их же Дерек скормил Кейтлин. Ищут связи. Безумие какое-то!　

— Боже. Они что, хотят обвинить его еще и в убийстве?　

— Не знаю. Но Шехтеры наняли адвоката. Все это ужасно, Ким. Просто ужасно. — Она закружилась перед зеркалом. — Как я смотрюсь в зеленом?

Проблемы Дерека с законом ужасно меня веселили, но я занервничала, представив: от испуга он рассказывает, как я подговорила его изнасиловать Кейтлин. Я могла все отрицать — и так бы и поступила, — но все равно было немного неприятно оттого, что мои разговора с копами еще не закончились. Впрочем, пока меня не вызывали в полицию. Либо Дерек Шехтер держал рот на замке, либо проболтался, но никто ему не поверил.　

Школа гудела от новостей как улей. Исходила ядовитыми слухами. Имя Кейтлин Блэкли снова было у всех на устах, и к черту возможное наказание. Мы словно очутились в сердце оскароносной драмы, она захватила всех, хоть и не каждый в этом признавался. Даже учителей и родителей. Несмотря на нежелание отца, я продолжала ходить в школу. Не хотела пропустить ни минутки этого безумия, хотя бывало, что мелкий траходемон пытался заставить меня выблевать кишки. Я курила сколько могла (это было абсолютно отвратительно), но боялась, что запах сигарет останется на одежде. Записалась в спортзал и доводила себя до изнеможения гирями, тренажерами и всякими безумными тренировками. Я продолжала пить виски и скотч на ночь, падая в кошмары, от которых по утрам была вялой.　

Когда позвонила Симона и сказала, что Кейтлин может принимать гостей, я была так счастлива, что бросилась прямо к машине. Было воскресенье, отец никуда не ехал, так что я могла ее взять. Во время поездки слушала любимый саундтрек — белый шум — на полную громкость.　

Симона открыла дверь. Выглядела как после обширного инсульта. Вся — серость и разрушение. Внутри дома Блэкли царили тени и удрученность, в воздухе воняло забытым в ведре мусором, разбросанные вокруг грязные тарелки говорили о долгих, полных уныния днях. Семья погрузилась в бездны отчаяния своего нового мира. Их дом был не единственным, что лежало в руинах.　

— Мама Боба заходит, чтобы помочь, — сказала Симона. — Но я просто не хочу ничего делать.　

— Понимаю.　

— Далтон гостит у дедушки с бабушкой. Мне хватает Кейтлин.

— Как она?　

Взгляд Симоны стал отстраненным. Подбородок задрожал.　

— Не знаю, вернется ли она.　

Я обняла ее, прижала к себе. Вскоре Симона уже плакала мне в плечо и мне потребовалась вся выдержка, чтобы не сунуть руку ей между ног и не схватить за киску. Хотелось откусить ей губы и заляпать стены ее мозгами.　

Успокоившись, Симона проводила меня наверх.　

— Думаю, твой визит поднимет ей настроение, — сказала она. — Я очень тебе благодарна, Ким. Предупреждаю, что это непросто — видеть ее такой.　

Кажется, я всю жизнь только об этом и мечтала — увидеть капельку спермы и соплей, участницу гонок на выживание, гребаную Кейтлин Блэкли. Она была моим шедевром, жертвой террористической атаки на душу в результате внедрения и самого ужасного из предательств. Хотела бы я, чтобы это мгновение остановилось.　

Симона открыла дверь, и мы вошли в комнату. Сперва я увидела комод и вспомнила, как мистер Блэкли трахал меня на нем, называя именем дочери. Знать, что ты трахалась с тем, кто теперь мертв, было приятно само по себе. Жалюзи не подняли — в щели сочился призрачный серый свет. Пылинки и частички отмершей кожи вились в воздухе как мошкара. Пахло затхлостью, грязным бельем и использованными салфетками.　

Кейтлин лежала в постели под одеялом, хотя в комнате было жарко и душно. Руки и шею покрывали синяки и царапины. Она нанесла их сама. Волосы были спутанными и грязными, и я прикинула, как давно она мылась. Представила, что мать пытается усадить ее в ванну, а она вырывается, царапается и орет, словно ей в пизду нож всадили. На столике у кровати стоял органайзер для таблеток, вроде того, каким пользуются старые пердуны, с отделениями по дням недели. Открытки были прикреплены к изголовью, отчего то казалось недоделанным мемориалом.　

— Привет, Кейтлин.　

Она повернулась ко мне. На лице не отразилось ничего, но глаза заблестели от слез. Ладонь показалась из-под одеяла и потянулась ко мне. Костяшки были сбиты и еще не зажили. Я взяла ее руку в свою, борясь с желанием содрать свежую кожицу и съесть ее. Кейтлин была холодной как снег и такой же белой. Руина, а не девочка. Когда она заговорила, показалось, что из ее горла лезут ржавые гвозди. Я задалась вопросом, почему она вообще так хрипит.　

Кричала всю ночь?　

Эта мысль меня возбудила.　

— Ким, ты пришла.　

— Ну конечно.　

Кейтлин села в постели.　

— Я боялась, что ты на меня сердишься.　

— Господи, да за что?　

Она шмыгнула носом, и я села на кровать и заправила прядку волос ей за ухо. Кейтлин грустно улыбнулась — на щеках появились ямочки. Казалась почти ребенком — такая маленькая и слабая.　

Симона вернулась в комнату и унесла органайзер с таблетками.　

— Побудьте вдвоем.　

Ушла, но оставила дверь приоткрытой.　

— Мне пришлось рассказать маме, — объяснила Кейтлин. — О Дереке. Она понимала, что я не буду просто так спать с парнем. Знала, что что-то было не так.　

— Ты будешь свидетельствовать против него?　

Ее лицо скривилось:　

— Не знаю. Не думаю, что смогу.　

— Тебе придется. Говорить обо всем в суде — на глазах у кучи народа.　

Слезы уже потекли, мои соски стали твердыми, как камешки.　

— Что в том органайзере?　

— Успокоительное и снотворное.　

— Ты не выглядишь спокойной.　

— Еще бы, со всем этим. Знаешь, на днях я зашла в фейсбук и прочитала сообщения. Люди хотят, чтобы я себя убила!　

Превосходно.　

— О Кейтлин. Мне так жаль. Это ужасно.

— Разве можно после такого успокоиться?　

— А ты уверена, что принимаешь достаточно таблеток?　

Она сморгнула слезы:　

— Делаю, что велел доктор. Они почти не помогают.　

— Это потому, что доза маленькая.　

Она вопросительно на меня посмотрела.　

— Принимай сколько нужно, — сказала я. — Доктора ограничивают нас потому, что многие пациенты становятся зависимыми от обезболивающего. Вот и все. Если таблетки не помогают, прими больше. Сколько хочешь.　

Передоз был бы прекрасным финалом для Кейтлин. Она подумала над моими словами и покачала головой.　

— Я вообще их не хочу.　

Проклятье.　

— Знаешь, — сказала я, — думаю, мне не стоит этого говорить, но ты имеешь право знать.　

Я немного помолчала. Кейтлин заерзала.　

— Что? — спросила она.　

— Они... они думают, что это Дерек убил твоего отца.　

Ее лицо покраснело, исказилось в ужасной гримасе.　

— Что? О господи. — Она закрыла его руками. — Нет. Нет!　

— Думают, что они поссорились и Дерек его зарезал. Около тела были таблетки для изнасилований, вроде тех, которыми он накачал тебя. Копы считают, что все это как-то связано. Может, твой папа узнал...　

— Это я виновата! — заплакала она. — Во всем!　

— Почему?　

— Папа так разозлился, когда по школе поползли сплетни. Говорил, что убьет Дерека. Мы ему не верили. Боже, наверное, он угрожал Дереку или сделал что-нибудь и тот убил его, защищаясь. Папа умер из-за меня!　

Теперь она рыдала. Я прижала Кейтлин к груди, чтобы насладиться ее страданием.　

— Все будет хорошо, — сказала я.

— Нет. Не будет! Никогда!　

Кейтлин ревела, и дверь распахнулась. Вошла Симона со стаканом воды в руке. В другой, сжатой в кулак, что-то было.　

— Я не хочу таблеток! — закричала Кейтлин.　

— Милая, это сильная. Она тебя успокоит.　

Симона наклонилась к нам, Кейтлин отшатнулась и выбила стакан из руки матери. Он ударился о стол, разлетелся на части. Кейтлин заорала, словно банши, на ее лице вздулись вены. Я вскочила с кровати, чтобы полюбоваться, как Симона пытается обнять дочь. Кейтлин отбивалась и вопила как одержимая. Когда Симона навалилась на нее, Кейтлин вывернулась и схватила крупный осколок.　

Я не моргала, не желая пропустить ни секунды.　

Кейтлин вывернулась из хватки матери, развернула осколок кромкой к себе и вонзила его во внутреннюю часть предплечья. Дернула вверх, разрезав руку, прежде чем Симона смогла его вытащить. Комната словно взорвалась — руки и ноги замелькали в воздухе, кровать тряслась, лампа упала со столика, мать с дочерью боролись, кровь заляпала простыни.　

— Держи ее за ноги! — закричала Симона.　

Я забралась на кровать и вцепилась в молотящие по воздуху ноги Кейтлин, наслаждаясь тем, что удерживаю ее, — это походило на связывание. Простыни слетели с кровати. Симона пыталась остановить ими кровь. На Кейтлин были только длинная (без сомнения, папина) футболка и трусики. Я оказалась между ее голых ног, наслаждаясь прикосновением к гладкой, детской коже. Вдохнула свежий медный запах крови, и перед глазами поплыло от желания. Моргнув, я вернулась в действительность. В наших руках Кейтлин перестала кричать и зарыдала так ужасно, что у нее начались судороги. Дышала громко и прерывисто. Снова гипервентиляция.　

Симона закричала от ужаса и отчаяния. Схватила ингалятор со столика у кровати и попыталась запихнуть его Кейтлин в рот, другой рукой зажимая рану. Простыни стали красными и скользкими, изголовье и стены покрылись кровавыми пятнами и отпечатками. Кейтлин трясло так, словно она сидела на электрическом стуле. Когда Симона засунула ингалятор ей в рот, Кейтлин сжала зубы так сильно, что он треснул и разлетелся на части. Ее глаза закатились.　

— Вызывай скорую! — вскричала Симона.　

Я достала мобильник и вышла из комнаты. Не хотела пропустить шоу и не желала, чтобы медики приехали вовремя. Стояла в коридоре, прислушиваясь к воплям Симоны, и ждала, когда можно будет набрать 911.　

— Кейтлин! — рыдала Симона. — Дыши, милая! Дыши!　

Если ждать слишком долго, она решит, что я медлю специально. После нескольких тяжких минут я набрала номер и попросила прислать скорую, а потом вбежала в комнату, чтобы увидеть, как умирает Кейтлин.