Пабам, и вновь на БАМ

Глава 5

Баня всегда праздник для солдата, а в наших условиях двойной. Где ещё так прогреешь промёрзшие косточки. Однако к сожалению, пока в ней не всё до конца отлажено и функционирует как положено. Многое требуется сделать прибавив комфорта, но лиха беда начало.

В части до сих пор не установлен единый винно-банный день, как в приличных гарнизонах, где в субботу солдатики строем отправляются в баню. Нам приходится мыться в порядке очереди подразделений.

Зато сруб бани новенький, только недавно поставленный. Запах — просто обалденный! Древесина лиственницы очень смолиста и при поддаче пара выделяются эфирные масла, витая в воздухе. Пар висит густым покрывалом, но из щелей, покамест тщательно не проконопаченных, по голым ступням продирает ледяным холодком.

Оттого мыться лучше полностью взгромоздившись на лавки, куда ставятся шайки с горячей водой. Березовых, дубовых и прочих веников в этих краях не сыскать. Не растут здесь лиственные породы деревьев. Так что на первый случай сойдёт и кедровый стланик, чтобы отстегать им друг друга по голым ягодицам и спине.

Для молодёжи это забавная игра, переходящая в обливание водой из шаек. Мыло выдают самое что ни на есть грубое, но не коричневое — хозяйственное, а беловато-серое — солдатское. Оно, подольше пролежав в жаркой бане, превращается в кашицу неаппетитного вида. Однако мылится отлично, так как вода очень мягкая и окончательно смыть пену достаточно сложно.

Благо длинных патл ни у кого нет, а то бы ввек не промыли от мыла. Но моясь тут в части, я всё время вспоминал нашу баньку. Небольшую и ладную, которую самостоятельно смастерили у себя на сопке. В ней и пар был круче и температура повыше, а главное после парка можно было смело выскакивать на мороз, где нырять в мягкий и чистый снег. От души в нём изваляться, и вновь заскочить в жар парной, чтобы сошло семь потов со всяческой грязью. Летом там обходились холодной родниковой водой из соседнего источника.

К сожалению, в части такое удовольствие абсолютно недоступно, уж слишком далеко бежать до рыхлого ничем не загаженного снега. Летом-то можно было добежать до холодной речки, но в том месте в неё негде окунаться, сплошное мелководье по колено. Да и дневной нудизм в части не поощрялся, так как к офицерам уже прибыли жёны и семьи. Правда по ночам мы устраивали иногда такие купания с обливанием друг друга студёной речной водой.

Но большинство нашего взвода предпочитали отправляться на помывку в свою баньку, и для этого необходимо было подниматься вверх по довольно длинной дороге. Так что организовывали транспорт до баньки, и распаренными приятнее было ехать, чем топать своими двумя. До того места могли добраться практически все наши машины, даже в зимнее время.

После помывки в части чистое нижнее бельё выдавали ребята из нашего хозвзвода, и разумеется нам доставалось лучшее. Но своё личное стирали сами вручную, а затем лишь развешивали у печки, и лишь самые ленивые деды поручали молодым.

Тёплое армейское для этого климата подходило слабо, так что все во взводе обзавелись вязаными свитерами и шерстяными спортивными штанами, а то и полным спортивным костюмом. Так что банный день всегда был заполнен хозяйственными хлопотами, но тем не менее приятен.

Правда зачастую нам приходилось нарушать заповедь генералиссимуса Суворова: — «Портки последние продай, но после бани выпей». Продавать портки было абсолютно некому, а выпивку приобрести возможно. Разве только в Ургале и не ближе.

В части так и прибывали винные борта, для офицеров и прапорщиков. На самом деле бортовые машины, доверху гружённые ящиками с водкой. Таким незатейливым образом они боролись со скукой и своей ностальгией по прошлой службе, а многие по своим семьям.

Но побеждал всегда зелёный змий, и некоторых абсолютно не вязавших лыка солдатам доводилось разносить по их домам и укладывать на постель или сдавать с рук на руки Именно так, нам улыбнулась удача, и представилась возможность отменно попинать врага части номер один. И наутро тот ничего не смог вспомнить и также отыскать причину синяков на рёбрах и спине.

Лишь этим незатейливым бальзамом удалось утишить клокотавший в душах гнев. Правда в чистой теме о бане абсолютно неохота поминать то дерьмо, оно само так или иначе всплывет позднее: как в памяти, так и в жизни.

Лишь немногие офицеры и прапорщики решились вызвать семьи из Шатуры, несмотря что многие домики стояли уже готовыми, и в них вполне можно было жить с некоторой долей комфорта.

Но тут и сказались две проблемы упомянутых мной при замполите. Детям необходимо было доучиться до конца учебного года в своём классе. И об этом большие начальники как-то не озаботились подумать, а здесь срочно организовать обучение приехавших.

Жёны также будут вынуждены маяться бездельем, так как трудоустроить всех очень проблематично в отдалённой части. Правда для уже приехавших можно было что-то сделать и подыскать работу. Но когда этим ещё озаботятся в высоких кабинетах, а затем спустят директиву вниз, то пройдёт тех же полгода.

Я сразу мог предложить десяток мест, где их можно трудоустроить, и где это впоследствии произошло, но в армии всё делается по приказу свыше, а инициатива имеет инициатора в зачастую весьма извращённом виде. Мне изображать пьющего оленя недосуг, хотя впоследствии в штабе дневные дежурства на коммутаторе несли только вольнонаёмные телефонистки, они же — жёны офицеров.

Много было мест применения познаний и умений женщин, но когда ещё этим озаботятся люди с чистыми погонами и огромными звёздами? Лишь единожды в нашу часть заехал генерал, и то нам приказали покрасить траву, но позабыли сказать, где её найти в местах вечной мерзлоты, где кроме мха и брусничника — хрен что растёт, и хрен в том числе.

Были конечно растения, укореняющиеся в нашей мерзлоте и прекрасно вымахивающие до гигантских размеров. Например — грибы. Тем более, что их некому собирать, ёжиков-то не водится, а жителей тем более. Идя по лесу иной раз приходилось находить вот такого лесного исполина. Есть его приходилось не один день, и о чудо — они совершенно не были червивыми.

Мошкары и гнуса не встречалось, в отличие от низинных мест. Миловал нас бог, от этой напасти. И только побывав на равнине можно было оценить сей подарок судьбы. полноценно ощутив разницу на собственной шкуре. Там уж они весь короткий период лета роились и облепляли с ног до головы, лезли в ноздри и рот.

Так что западных нудистов я бы смело отправлял на перевоспитание туда. Зимой щеголять в костюмах Адама и Евы совсем не по сезону, а летом всё равно будут покрыты живой драпировкой из комарья и мошкары. Ну а по дому все мы зачастую ходим в мало отличном от них виде, так что им не удастся привычно выпендриться на людях.

Летом мы сами купались голышом в речке, но по сугубо практическим соображениям. Вода близилась к точке замерзания даже летом, так как текла из вечной мерзлоты, а щеголять после купания в ледяном одеянии даже при жарящем солнышке неприятно.

Мы и так выбирали более глубокую заводь на излучине, где прогревалась чуть выше, и можно было нырнуть с головой, проплыв очень резвым кролем и пулей выскочить на берег для пробежки и согрева. А далее можно было развалиться на теплом песочке словно кот Васька на завалинке и вволю позагорать.

Только следить чтобы уснув не сгореть. У нас не настоящее высокогорье, где ультрафиолет может обжечь роговицу глаз и даже зимой поджарить нежную кожу, но всё равно значительно выше равнины и некоторый эффект всё же ощущается.

А пока о всём этом летнем благолепии оставалось только мечтать или вспоминать, пропариваясь в жаркой баньке. И то — лепота. Только вот, если бы вместо голых пацанов здесь мелькали бы вакханки, то о большем не приходилось бы и мечтать. Правда в армии на сей счет есть губозакаточная машинка, а в витамины явно примешивают какую-то гадость.

Да и в части покамест с прекрасным полом большая напряжёнка, как у Остапа в втором доме Старсобеса, где на вопрос о невестах получил логичный ответ: «Кому и кобыла невеста». После чего у него не осталось вопросов к дворнику Тихону. У нас оказался столь же богатый выбор.

Самой красивой и привлекательной безусловно оставалась Володина жена Лена. Лет ей было уже прилично по меркам пацанов, но восточные женщины очень долго сохраняют гладкую без морщин кожу, а её фигурке позавидовали бы многие дивы с подиумов.

Правда и Володя с нашим прибытием очень ревниво наблюдал за всеми, понимая насколько всё непросто в тайге с огромной кучей оголодавших мужиков и весьма немногочисленными женщинами. Я всегда предельно аккуратно вёл себя в её присутствии, не давая ни малейшего повода для каких-либо мыслей. Наверно оттого что мы с ним отлично ладили, и мне «Заратустра не позволяет»[22].

Тем более, что её дочка была лишь несколькими годами младше наших солдатиков, и училась в интернате. Сын был ещё моложе и тоже учился там. Вынужденное для семьи решение, но организовать обучение иначе при малочисленном населении разбросанном вдоль трассы было нереально.

Только летом и в непродолжительные каникулы они могли посещать свой дом и жить с семьей. Зато с приходом частей и ростом вдоль трассы поселков — стало возможным изменить данную ситуацию, доставляя детей на учёбу транспортом. Правда произошло вдоль трассы уже ближе к дембелю, а многие дети продолжили обучаться в привычном им интернате.

А раз в уме засела банная тематика, то вновь припомнилась заповедь Александра Васильевича, и отсутствие у солдатиков данного необходимейшего ингредиента русской баньки, следующего сразу за прекрасным полом или же наоборот. И с этим также была огромная напряжёнка.

Контрабандные партии спиртного для рядового и сержантского состава завозились, но удавалось сие крайне редко, так как борта, возвращающиеся в часть, были малочисленны, а найденную контрабанду офицеры конфисковали в личное пользование, и оттого искали очень внимательно и придирчиво.

Даже изымали всякие одеколоны для бритья. И в магазине при части, когда тот наконец-то появился не продавали, а впоследствии запретили продажу сахара. Так что прародители токсикоманов научились использовать болгарскую зубную пасту «Поморин», разводя в банке воды, а потом залпом выпивая её.

Мог бы я им поведать иные рецепты из времен горбачевской борьбы с пьянством, но ни за что не стану, я не враг своим сослуживцам, хотя от многих из них не видал искреннего проявления товарищеских отношений. Но это оставим на их совести и дури, а также плохим примерам, кои являются очень заразительными.

И так наши умники наливали клей БФ2 в ведро, и засыпав соль сажали молодых крутить этот состав деревяшкой. Получалось жуткое пойло, до которого ни один разумный никогда не опустится.

Мы так просто организовали производство отличного продукта, но это просекли командиры и перекрыли нам поставки сахара. Так что получалось гнать только из скудного солдатского пайка, правда у нас он был северный и сахара приходилось больше. Это отнять у нас не могли, так как вызвало бы бунт. Так что чай вся часть пила без сахара, что посоветовал бы любой знающий медик.

Да и выпивали мы в меру — не перебирая и не скатываясь в запой. Плох тот солдат, что не проявляет должной смекалки, так что вскоре начнут весь наличный сахар сдавать в фонд — не мира, но пьянки. Делать бражку по особому рецепту, добавляя сгущёнку чтобы не так кипела, демаскируя эту алхимию. Пришлось вводить сей незатейливый ингибитор для уменьшения выделения газов и очистки конечного продукта.

Я уже сейчас раздумываю — выпускать ли этого джина из бутылки, а точнее в бутылку. Бражка получалась слабенькой словно пиво, а свои перегонные аппараты мы тщательно охраняли от всех ненужных глаз.

У меня имелся достаточный опыт самогоноварения до армии, так что смастерить перегонный куб и змеевики самогонного аппарата не представляло никаких проблем. Имелась и ежелетняя практика у бабушки, где мы часто гнали самогон, из собранных под деревьями фруктов или ягод. Крестьянская жилка не позволяла нам выбрасывать их без всякой пользы.

За эти деяния предусмотрены срока законом, но дымок над печной трубой не привлекал особого внимания, а на продажу никогда не готовили, так как становилось жалко просто продавать такой отменный первач с тщательной очисткой.

Всегда имелись у родственников: свадьбы, крестины или иные праздники, а тогда он применялся с наибольшей пользой. Бабушку в таких случаях просили обеспечить выпечку самого вкусного в посёлке домашнего хлеба, и предоставлять элитную выпивку — вино и самогон.

А теорию я знал ещё лучше, чем практику. Так что организовать изготовление самогона не представляло проблемы на точке с нашей радиостанцией, а позднее в баньке, где имелась неплохая печка и холодный родник для охлаждения.

Так что химичить всё-таки будем, но в удалённых от чужих глаз местах, даже от солдатиков. И от них в первую очередь. Дефицитного продукта высшей очистки всегда слишком мало самим.

Да и какая это проблема для абитуриента на отлично сдавшего химию? А мои занятия по учебникам Лайнуса Поллига создали настолько крепкую базу знаний по химии. И такое подлежало дисквалификации, так как являлось тем же допингом по сравнению со школьными учебниками. Однако не помешало экзаменационной комиссии посчитать их лучшими.

Спасло меня тогда сочинение, так что не зачислили в студенты, а то был бы номер — отказ абитуриента учиться по выбранной им специальности, на которую успешно поступал. Поступить не хотелось, а для проверки сил необходимо было попробовать поступать.

Хотелось самостоятельности и настоящей работы. Проверить на что способен, к чему готов. И для этого самостоятельная трудовая деятельность или служба в армии казались наиболее уместными.

Вот и сдал документы на выбранную наугад специальность в наиболее сложном для поступления ВУЗе города. Это было безразлично так как после школы мне никак не удавалось определиться с призванием, да и продолжать учиться не особо хотелось.

Правда тогда не положился на русское авось, да небось, и выбрал вольную тему — что явилось начальным грехопадением в глазах оценивающих. А в тексте сочинения цитировались отечественные и зарубежные фантасты, что почиталось куда более тяжким грехом и полным отступлением от канонов.

Сейчас бы я поступил совсем иначе, так как два года пропадут без особой пользы и без применения знаний. Если бы учился в Университете, то мог перевестись на иной факультет и сдать экзамены по недостающим предметам. В конце концов двигать науку вперёд к известным мне теориям и знаниям.

А здесь? Армия — школа жизни, но я не второгодник, чтобы проходить одно и то же дважды! Правда совершенно непохоже, чтобы с нашими надеждами и стремлениями считались в иных сферах. Обращают не больше внимания, нежели на суетящихся муравьёв и мошек. Вот и бросили им жука в муравейник.

Книга ещё не написана, а последним перед армией из их произведений, прочёл «Пикник на обочине», для чего выписывали журнал «Аврора». Вещь замечательная и мне словно Рэдрику Шухарту также сложно вырваться из теперешней парадигмы.

Уж не знаю в какую из гипотез поверить: во всевышнее вмешательство или же в Странников с их неясными целями и негуманоидными помыслами? Хрен редьки не слаще. Разве не могли закинуть на полгода или год ранее? Там бы я мог стать субъектом, а здесь лишь являюсь объектом уставных отношений, с определённым законами сроком.

Я сейчас подобен собаке на сене, что хранит непригодное ей в пищу. Так и мои познания остаются почти без применения, а могли бы принести значительную пользу. Только кому об этом рассказать, чтобы не беседовать на следующий лень с Наполеоном Бонапартом местного пошиба, запакованным в рубашку с очень длинными рукавами?

Вот и получается, как в замечательном тосте: «Имею желание купить дом, но не имею возможности. Имею возможность купить козу, но не имею желания». Вот мне и остаётся организовать алхимическое производство в части, и лишь пить «за то, чтобы наши желания всегда совпадали с нашими возможностями!»

Спится мне не позволит дефицит сахара в части, но зато подтвердится тезис родителей, что ненужных познаний не бывает, они всегда могут быть применены в нужном месте и в подходящее время.

И всё бы можно было счесть замечательным в сегодняшней бане и после неё, а день считать почти праздничным, если бы не наши армейские долбодятлы. По дороге мы заглянули на коммутатор и развесили там свои выстиранные вещички сохнуть возле печки, да и отправились в барак, выяснив что всё в порядке.

Только успели в нем расположиться, и как следует расслабиться, как поступил звонок и всех вызвали на коммутатор. А там начштаба поставил всем срочную задачу восстановить связь с офицерским городком, а также оказать всяческую помощь якуту, который и сообщил ему, что умелец на нашей сотке[23], свалил столб и оборвал все провода, в том числе проводную линию за которую ответственен Володя.

Тот и дожидался нас в вагончике чтобы указать место повреждения. Вот ведь — весёлая задачка. Благо ещё осталось немало светлого времени и навалившись всей толпой сможем, восстановить. Нам придали ребят из взвода минёров, чтобы те помогли установить столб на место и как следует укрепить, пока стаем возиться с проводами.

Веселое дельце, а все теплые вещи ещё не высохли и идти придётся лишь в том теплом нижнем, что выдали в бане, а это совсем не Фонтан[24] и не теплый курорт. Однако приказы командования не обсуждаются, а исполняются.

Столб минёры поставили достаточно быстро, когда мы освободили его от всех обрывков проводов. Сказался их опыт проведения сапёрных и инженерных работ Благо сам столб дебилу за рычагами не удалось сломать. И как же он разворачивал этот сарай на гусеницах, что походя смахнул столб с проводами? Понять совершенно нереально! С такими талантами можно было лишь родиться!

Но минёры пока что закрепили столб не капитально, а отправили искать железный провод большого диаметра, так как существующий покорёжен в хлам и оборван, и столб держится только на их честном слове, и чем им удалось его закрепить.

Но следить как другие работают (что возможно делать до бесконечности) нам не довелось. Пока минёры возились, мы спустили медные провода воздушки с соседних опор, и Володя стал их сращивать, а мы приступили к распутыванию своих линий полёвки и звонить в оба конца, определяя какие обрывки куда направляются — маркируя их соответственно.

Но самое весёлое началось, когда пришлось доращивать и завязывать узлы на полёвке. В армейских рукавицах такое не сделать, а тонких кожаных перчаток ни у кого из нас не было. Пришлось вязать голыми руками.

Такое мы проделывали десятки раз, но только при небольшом количестве оборванных проводов и не в тех масштабах. Там было по несколько линий, а тут весь наш жгут пришлось не только сращивать, но по многим линиям добавлять новые куски полёвки, что вдвое увеличило количество узлов.

Очень скоро тракториста материли все — дружно и в полный голос. Было наплевать какого он призыва, и все грозились накостылять ему чтобы мало не показалось. Так как руки на морозе дубели неимоверно скоро и приходилось постоянно прятать ладони в варежки для согрева.

Солнце же быстро катилось к закату и мороз крепчал. Я плюнул на всякие приличия и стал греть их в самом теплом месте, а эти олухи стали ржать и потешаться, спрашивая где успел подцепить мандавошек, ведь только что мылся в бане? Всё бы им ржать коням в пальто.

Объяснил им свои действия, а Володя подтвердил, что в лагере многие так делали, чтобы не обморозить руки. Так что вскоре все последовали моему примеру и временами засовывали руки в ширинку, чтобы отогреть. Наверно со стороны всё смотрелось уморительно, как будто собралась целая толпа озабоченных и постоянно занимаются карманным бильярдом.

Провода воздушки мы подняли на столбы первыми и сразу закрепили их, а свою полёвку крепили в наступающих сумерках, но там возни оказалось немного. Благо или наоборот — как посмотреть, но всё происходило недалеко от домика якута на самом въезде в посёлок охраны, отчего и были оборваны все наши линии в офицерские дома.

Правда это позволяло время от времени бегать погреться в его дом, а то все окочурились бы от холодрыги. Но сквозь тернии мы успешно восстановили связь. С коммутатора нам дозвонились, сообщив, что все наши линии работают и связь восстановлена, пока мы все отогревались у Володи горячим чаем. Мы сначала допили его и лишь затем попрощались с хозяевами и поблагодарили за тёплый приём и замечательный чай с ягодами брусники.

Он нас немного взбодрил и до барака добрались бодрыми и отогревшимися. Однако без последствий это происшествие не обошлось, и я сильно простыл без поддетых под форму теплых свитера и брюк. Почти неделю провалялся в вагончике санчасти вместе с ещё одним парнем из нашего взвода Алексеем. Ему бы все оставшиеся сто дней до дембеля праздновать и радоваться жизни, а он вместо кайфа валялся тут на соседней койке.

Познакомились с ним поближе только сейчас, а то в прошлый раз между нами была пропасть в три призыва и ни о какой дружбе не могло быть и речи. Я знал его, и он меня: здоровались и иногда вместе ходили чинить связь, но на этом всё. Несколько месяцев совместной службы не в счёт. Интересы дедов свои, а у молодых один — держаться на расстоянии и не мозолить излишне глаза.

Да мне и некогда было. Постоянно были те или иные работы и обязанности. А теперь вот разговорились в этом вагончике. Не лежать же целыми днями молча? Вполне здравомыслящий парень, без излишней деформации, но вот стадный инстинкт заставляет их держаться своего призыва, и он же будит самые древние побуждения из подсознания.

А так рассказывали анекдоты и истории, смеялись. Я пересказал несколько интересных книг и повестей. Многое он не читал и даже не слышал о таких произведениях. Я наверно мог бы только этим приобрести уважение дедов и стариков, но тогда спать ночами не дадут, а потом ходи не выспавшимся, пока они преспокойно кемарят.

Нам на помощь пришёл Володя, а то мы бы дольше провалялись в санчасти. Он принёс медвежий жир и растёр им грудь и спину. Научил как нужно делать это друг другу. А то таблетки сульфадимезина и горькие порошки — это хорошо, но народных средств и их пользы никто не отменял.

А когда нам дали капли датского короля, то я выпил всё залпом, как делал в детстве, но оказалось, что это не детская микстура с сахаром, а просто намешанный раствор. И его нужно было пить, растворив в воде. Да уж, такой гадости я не ожидал, ведь в детстве это казалось самым приятным лекарством.

Командир нашей санчасти был не против, так как его и так часто дёргал наш замполит, так как нужно было ехать в бригаду за кинопроектором, экраном и прочим барахлом киномеханика. А специалист надсадно кашляет и валяется на койке с температурой. Так что наш Айболит был совсем не против помощи народной медицины.

Володя нам оставил также ягод брусники и наказал их есть для укрепления организма при болезни. Малины тут не водится и приходилось глотать парацетамол вечерами, когда она подымалась выше.

В тот раз я практически не болел простудными заболеваниями, так как вирусные или ОРЗ практически в части не бывало, некому было их разносить. А вот простуды и сильный кашель бывали. Намного чаще происходили обморожения. Один орёл в начале весны решил, что теплынь — не ниже минус двадцати, вот и рассекал в ушанке, завязанной свержу. И как результат ходил с ушами будто у слонёнка, обмазанными дурно пахнущими мазями.