Ищейки, Указующие и Гончие, все собрались.
Можно было приступать к Выбору.
Обряд происходил в частном доме одного из состоятельных членов секты. Одна из комнат элегантного особняка была превращена в молельню. На алтаре, освященная притушенными лампадами, стояла фигура Невозможного Образа (абстрактное переплетение искривленных поверхностей — считалось, что они повторяют облик Хулму).
Все собравшиеся опустились на колени, прикрыв головы ритуальными черными покрывалами, — все, кроме викария с золотым Знаком Проецировщика на груди (где был изображен миниатюрный голографический проектор). Он остался стоять лицом к собранию. У него на голове была шляпа с плоским верхом, а на ней лежала черная Книга Хулму, чтобы флюиды ее слов нисходили прямо на викария.
Молитва началась.
— Владыка всея глубины, дай знак слугам твоим и исполнителям воли твоей…
Песнопение становилось все громче. Викарий лихорадочно забормотал заклинания, известные только травматикам равного с ним ранга, — они приводили в действие внушенные под гипнозом команды. Почти сразу он погрузился в транс.
И заговорил гласом Хулму.
Это был хриплый, звенящий голос, совершенно не похожий на собственный голос викария и вообще на голос человека.
— Здесь ли вы, мои Ищейки?
— Мы здесь, господин! — истерически выкрикнули несколько человек.
— Здесь ли вы, мои Указующие?
— Мы здесь, господин! — взвыла другая часть собравшихся.
— Здесь ли вы, мои Гончие?
— Мы здесь, господин! — ответили оставшиеся сектанты.
— Так пускай Указующие совершат Выбор.
Сверкающая пустота в глазах викария пропала так же внезапно, как и появилась. Он поднял руку и снял с головы черную книгу.
— Хорошо, теперь приступим, — объявил он своим обычным голосом.
Напряжение ушло. Собравшиеся принялись снимать с голов черные покрывала. Атмосфера сделалась более непринужденной.
Указующие сбились в кучку. Один из них дернул за висящий на стене шнур. Занавеси с шорохом раздвинулись, открыв полку с многотомной адресной книгой Хронополиса. Другой Указующий сосредоточенно выбрал один из толстых томов.
Третий Указующий взял книгу в руки, раскрыл ее, повернув обложкой вверх, и, разжав пальцы, бросил книгу раскрытыми страницами на плиты пола.
Четвертый Указующий поднял книгу и разгладил страницы, выбранные судьбой. Подняв глаза к потолку, он провел пальцем по одной из двух открытых страниц, выбирая строку.
Собрание в молчании смотрело, как замедляется и останавливается этот палец.
— Келл-стрит, восемьдесят девять, — вслух прочитал Указующий. — Округ Е-Четырнадцать. Инприсс Соре, женщина.
— Инприсс Соре, — повторил кто-то, как будто пробуя имя на вкус. Каждый попытался представить себе, какая она: молодая или пожилая, хорошенькая или так себе, какой у нее будет уровень страха.
— Гончие начинают завтра в девять утра, — хорошо поставленным голосом произнес викарий.
— Инприсс Соре. — Гончие повторяли друг другу имя, наслаждаясь его звучанием.
Судьба выбрала женщину, и они были рады этому.
У Инприсс Соре, тридцати лет, было приятное, немного меланхоличное лицо, янтарные глаза и средней полноты фигура. Она служила клерком в «Нобль крионикс» — фирме, очень тесно сотрудничающей с правительством, — и снимала двухкомнатную квартирку.
В свое время она успела поработать в Департаменте Истории, где получала не в пример больше, чем сейчас. Но один ревностный утешитель, усомнившись в благочестии Инприсс, донес на нее, и она потеряла отличное место. Чтобы выжить, ей пришлось сделать шаг по социальной лестнице вниз, однако новая должность не требовала свидетельства о благочестии. Ей пришлось съехать из просторной квартиры в центре Хронополиса и снять более дешевую, на окраине, в районе победнее. Друзья Инприсс из Департамента Истории прекратили с ней знакомство, и сейчас она была одинока.
Когда в дверь квартирки Инприсс постучались Гончие, она, только что вернувшись с работы, размышляла, как ей убить остаток вечера.
Работа Гончих началась несколько часов назад. Один из них встретил Рола Стрина и Фри Вилена у подъезда дома и быстро описал расположение квартиры. Из окна гостиной был выход на пожарную лестницу.
— Отлично, — сказал Стрин. — Дайте нам полчаса.
Неуклюже поднимаясь по лестнице следом за Стрином, Вилен тащил тяжелый ящик для инструментов. На третьем этаже Стрин отыскал нужную дверь и постучал. Когда дверь приоткрылась, Гончие ворвались внутрь, втолкнув перед собой Инприсс.
Удар отбросил Инприсс Соре от двери.
— Что… что вам нужно? — дрожащим голосом пролепетала она.
Взгляды Гончих заметались по комнате. Стрин повернулся к Инприсс, рассмотрел ее лицо, обшарил глазами ее тело. То, что он увидел, ему понравилось, и он ощутил теплую волну предвкушения.
Выбор Хулму был превосходным. Все теперь пойдет хорошо, Хулму останется доволен.
Прижав руки к горлу, девушка отступила к дальней стене.
— Что вам нужно? — повторила она шепотом, увидев их горящие глаза. — Скажите мне, что вы хотите?
— Сегодня самый важный день в вашей жизни, уважаемая, — ответил ей Стрин. — Вам предстоит испытать такое… чего вы не испытывали никогда.
Гончие достали из карманов черные покрывала и покрыли ими головы.
Инприсс отшатнулась, охваченная ужасом.
— О боже! Нет! Нет! — испустила она слабый крик, но ее уже схватили и зажали рот. Когда Инприсс несли к столу, с которого Стрин смахнул книги и посуду, она почти не сопротивлялась и только дрожала. Ее положили на стол. Стрин достал из ящика Вилена крепкий шнур, захлестнул его за ножки стола и привязал руки и ноги Инприсс специальными узлами.
Когда Вилен убрал руку ото рта девушки, она уже не пыталась кричать. Жертвы вообще редко кричали: ужасная слава травматиков вызывала беспомощный ужас. Вместо криков Инприсс принялась молиться всхлипывающим дрожащим голосом.
— Ты зря пытаешься звать на помощь своего бога, — спокойно заметил Стрин. — Его не существует, это все выдумки. Перед концом ты будешь молиться Хулму, подлинному богу, который создал нас, отразив на экране реальности.
Стрин любил заводить разговоры с жертвами ритуала, чтобы установить психологическую связь.
Рассеянно мурлыча какой-то мотив — привычка, происходящая от волнения, охватывающего его всегда в такие моменты, — Стрин заметил на кресле сумочку Инприсс. Он бережно раскрыл ее и исследовал содержимое. Какие-то личные мелочи, удостоверение, банковские карточки, немного денег, несколько писем.
Сложив все обратно, он положил сумочку на полку возле окна.
Гончие открыли ящик и стали вынимать инструменты.
Девушка перестала молиться и замолчала, часто и испуганно дыша. Стрин поднес к голове Инприсс измеритель. Уровень ее страха составлял почти восемьдесят единиц — очень высоко. Это было хорошо.
— Что вы со мной сделаете? — спросила она Гончих. — Пожалуйста, скажите мне, что вы со мной сделаете?
— Хм-м… столько есть способов… Ножи, медленно вонзаемые в тело? Ужасный Вибратор? Исход через Огонь? — Перечисляя все это, Стрин одновременно охотно показывал Инприсс различные инструменты, один за другим.
Девушка с усилием оторвала голову от столешницы, напряглась и посмотрела. Потом уронила голову обратно. В ее глазах застыло отчаяние.
Вилен закончил установку экрана и лазерного проектора. Экран был натянут наклонно, как огромное приспущенное крыло. Вилен включил проектор; на экране появилось изображение. Невозможный Образ Хулму принялся гипнотически вращаться и изгибаться на фоне муаровых разводов. Стрин и Вилен опустились на колени спиной к экрану по обе стороны от Инприсс, глядя ей в лицо.
— Внимай Хулму! — торжественно объявил Стрин.
Первая церемония началась.
Очень скоро изгибы и мерцания голограммы ввели Инприсс в неглубокий транс. В таком состоянии слова и приказы Стрина и Вилена проникали в ее сознание особенно глубоко.
— Ты будешь принесена в жертву Хулму, — говорил ей Стрин. — Твоя душа уже никогда не вернется сквозь время обратно к твоему телу; ты никогда не проживешь свою жизнь заново, как другие. Ты будешь принадлежать Хулму. Он заберет тебя к себе в глубины страта.
— Хулму заберет тебя к себе, — вторил нараспев Стрину Вилен.
— Ты должна молиться Хулму, — прошептал Стрин на ухо Инприсс. — Ибо теперь ты принадлежишь ему.
Произнося песнопения, Вилен добывал из своего ящика новые принадлежности. Устройства, которые он расставлял вокруг стола на полу, издавали странные беспокойные, щелкающие и гудящие звуки; чуждый уху гул разнесся по комнате. Стрин взял в руку инструмент, напоминающий трехзубую вилку, и принялся раз за разом надавливать его остриями в различные части тела Инприсс, причиняя ей боль, но не прокалывая кожу. Все, что Гончие делали сейчас, должно было усилить душевную травму, и Инприсс от страха уже впала в каталепсию.
Стрин встал и щелкнул пальцами у нее перед лицом. Инприсс вздрогнула и вышла из транса, и тогда Стрин показал ей устройство Исхода через Огонь, которое он держал в руке, уже готовое. Глаза девушки полезли из орбит, лицо обвисло. Рот Инприсс приоткрылся, но она не могла издать ни звука.
Тут раздался стук в дверь.
Стрин и Вилен переглянулись.
— Нужно посмотреть, кто там, — сказал Стрин.
Они вышли из гостиной и закрыли за собой дверь, потом постояли немного в прихожей. Стрин открыл входную дверь.
За дверью стоял один из Гончих.
— Как раз вовремя, — сказал ему Стрин.
Они постояли еще, помолчали. Прижав ухо к двери гостиной, Стрин прислушался. Из комнаты доносились тихие шуршащие звуки. Потом Гончий услышал, как открылось окно.
Через минуту они вернулись в гостиную. Инприсс Соре исчезла. Она выскользнула из узлов, которыми связал ее Стрин, и сбежала через окно по пожарной лестнице. Бросив взгляд на подоконник, Гончий с удовлетворением убедился, что у девушки хватило присутствия духа забрать с собой сумочку и она не останется без средств.
— Отличный старт, — выдохнул он.
Погоня началась.