Падение "Морского короля"

Мы не оценили значение того, что задумал для горы Кент Седрик, хотя и знали, что босс не ждет от нас того, чего он не был готов сделать сам. Позже, тем же вечером, Седрик взял патруль из четырех человек и полетел вперед, к горе Кент, чтобы провести собственную разведку местности, с намерением, чтобы остальная часть эскадрона последовала за ним следующей ночью.

Глава 30

Все с облегчением вылетели с «Интрепида» после очередного дня воздушных атак, проведенного в бессильном сидении на танковой палубе корабля. Аргентинские военно-воздушные силы изменили свою тактику. Переключив внимание с боевых кораблей в Фолклендском проливе, пилоты противника начали концентрировать свои атаки на кораблях тылового снабжения, стоящих на якоре в Сан-Карлос-Уотер, что означало, что участок воды, где мы стояли на якоре, привлекал больше внимания.

Атакующие самолеты промахнулись по «Интрепиду», но им удалось попасть и повредить своими бомбами три десантных катера. С наступлением темноты дневные воздушные налеты прекратились, но к тому времени, когда «Си Кинги» поднялись в воздух, погода начала ухудшаться. Мы пересекли береговую линию и направились вглубь острова сквозь сгущающийся туман. Даже с приборами ночного видения, пилотам приходилось бороться за видимость, поскольку вертолеты летели за пределы плацдарма, в сторону горы Кент. Мы находились в воздухе больше часа, гораздо дольше, чем требовалось для перелета в 40 миль. Джон Гамильтон в конце концов крикнул, что пилоты не смогли найти место посадки, где нас ждал разведывательный патруль Седрика.

Сообщение было передано по цепочке, от человека к человеку, но что не было упомянуто, так это то, что у «Си Кингов» заканчивалось топливо, и они не смогли бы вернуться на «Интрепид» с нами на борту. Мы обнаружили это, когда нас высадили на склоне хребта посреди Бог знает где. Вдалеке виднелись потушенные фонари, едва различимые сквозь мрак в низине на юге. Мы подозревали, что они должно быть, идут в поселок Блафф-Ков, но мы не могли быть уверены. Мы также не были уверены в присутствии противника.

Эскадрон развернулся с тепловизором. Это было новое снаряжение, и для его использования требовался специалист-оператор. Как старший из присутствующих, Дэнни Уэст приказал ему включить тепловизор и проверить окружающую местность на наличие источников тепла, что дало бы представление о том, есть ли противник поблизости. Оператор включил прибор и просканировал местность вокруг нас.

- Черт, черт, - прошипел он приглушенным голосом. - Мы окружены, нахрен!

Дэнни подошел к нему и посмотрел на мерцающий черно-красный экран. Действительно, в темноте медленно двигались многочисленные темные фигуры.

- Ты идиот, - ответил Дэнни, - это чертовы овцы!

Овцы или нет, но было холодно, и не было другого выбора, кроме как расставить часовых, дождаться рассвета и надеяться, что вертолеты заберут нас с первыми лучами солнца. В отсутствие спального мешка бивачный мешок Грэма и подкладка для пончо мало спасали от холода, так как температура резко упала и ночь выдалась долгой и ужасной.

На следующее утро туман все еще висел на склоне холма, густой и тяжелый. Стук двигателей «Си Кингов», невидимых в тумане, свидетельствовал о том, что экипажи сдержали свое слово. Они подобрали нас и полетели обратно в Сан-Карлос по приборам, а затем снизились до уровня моря, чтобы пройти под этим киселем и проделать последний отрезок пути обратно на «Интрепид» на высоте верхушек волн. Солнце над нами уже пробивалось сквозь туман. При содействии усиливающегося бриза, он начал быстро подниматься по мере того, как мы приближались к кораблю. К тому времени, когда мы приземлились на летной палубе, теплые солнечные лучи развеяли туман, явив прекрасное ясное утро и идеальные условия для полетов на реактивных самолетах. Это был аргентинский День Нации, 25 мая. Если противник собирался нанести сильный ответный удар, мы ожидали, что он это сделает именно сегодня. Ожидалась тотальная воздушная атака. Так уж получилось, что они решили начать пораньше.

Когда мы выбрались из вертолетов и собрались на летной палубе, уже прозвучало предупреждение о воздушном налете. Над водой раздавались сирены и тревожные гудки других кораблей, поскольку на кораблях начали вызывать свои экипажи на боевые посты и готовиться к появлению приближающихся самолетов. По трансляции «Интрепида» была передана воздушная тревога; из динамика, расположенного на корме корабля, раздался который пронзительный визг обратной связи, а затем металлический голос:

- Приближается воздушный налет. В укрытие! В укрытие! Вы, люди на летной палубе, идите в ангар!

Приближающийся рев реактивных двигателей остановил нас на полпути. Инстинктивно мы обернулись. Две маленькие дельтавидные фигуры казались черными на фоне голубого неба, когда они пролетели над мысом к северу от нас и понеслись над Сан-Карлос-Уотер всего в 50 футах над поверхностью моря. Они увеличивались в размерах, по мере того, как неслись к нам, и голос из трансляции стал еще более неистов в своих требованиях. Почти умоляющим:

- Повторяю, в укрытие! Заходите в ангар! Сейчас же!

Вот прям щас, подумал я. Мы сразу поняли, что движется в нашу сторону. Нас было более пятидесяти человек, вооруженных и опасных на открытой палубе, и мы не собирались упускать возможности попытаться сбить пару аргентинских самолетов. «Скайхоки» были почти над нами, двигаясь в кильватерном строю за кормой через якорную стоянку с кораблями слева и справа от них. Послышалась энергичная возня и неистовое лязгание взводимых курков, когда винтовки и пулеметы были взяты на изготовку. Затем все, кто мог стрелять, открыли огонь в буйстве оглушительного шума и огня. Когда самолеты противника проносились мимо, мы обрушивали на них все, что у нас имелось.

Стреляя на лету из своих пушек, «Скайхоки» были почти на одном уровне с нами и всего в 30 с лишним метрах от левого борта «Интрепида». Они были достаточно близко, чтобы мы могли разглядеть белые шлемы пилотов. Что-то похожее на отчетливый столб белого пара на мгновение вырвалось из второго самолета, прежде чем они оба с ревом скрылись из виду за надстройкой корабля. Бинси сумел выпустить от бедра из своего единого пулемета пятидесятипатронную ленту, и появление дыма вызвало взрыв хриплых криков восторга, когда все мы пришли к одному и тому же выводу, что он попал в замыкающий «Скайхок».

Огонь прекратился, когда самолеты скрылись из виду, последние стрелянные гильзы со звоном упали на палубу, уже заваленную латунью отстрелянных патронов. Наступила пауза, когда на корму корабля вернулась тишина. Затем из динамика над воротами ангара послышался треск статических помех, и бестелесный голос сделал еще одно объявление.

- Э-э, хм, ребята, там, на летной палубе. Вы только что сбили «Скайхок», который врезался в склон холма.

В трансляции наступил перерыв, когда разразился еще один взрыв ликующих криков и аплодисментов. Голос снова прорезался, когда улеглась эйфория.

- Однако, пожалуйста, имейте ввиду, что мы не единственный корабль на якорной стоянке, и капитан корабля напротив, только что пожаловался, что вы умудрились осыпать его мостик и шканцы несколькими сотнями пуль из стрелкового оружия.

Мягкий упрек мало что сделал, чтобы ослабить наш восторг от того, что мы сбили одного из налетчиков с небес. Однако нам почти сразу же было приказано погрузиться обратно в вертолеты, а затем нас доставили на берег и высадили неподалеку от тыловой зоны 3-й бригады коммандос. Мы так и не узнали, высадили нас на сушу ради нашей собственной безопасности, или для безопасности других кораблей в Сан-Карлос-Уотер.

Какова бы ни была причина высадки нас на берег, эскадрон провел остаток дня, скрываясь в узком проходе, идущем вглубь острова от береговой линии. Тыловой район бригады был полон деятельности. Десантные катера доставляли запасы на пляжи, вертолеты курсировали к кораблям и обратно с подвешенными грузами, а автопогрузчики перекладывали боеприпасы и снаряжение из одной кучи в другую. Личный состав бригады не проявлял к нам никакого интереса, и мы были счастливы держаться от них подальше, пока ждали возвращения «Си Кингов», которые позже должны были доставить нас на гору Кент той же ночью.

Находясь в безопасности на плацдарме, нам мало что оставалось делать, кроме как наслаждаться редким солнечным светом, лежать на спине и стрелять по аргентинским самолетам, проносившимся над головой, когда на корабли в Сан-Карлос-Уотер обрушивались новые воздушные атаки. Укрытый от ветра проход вскоре наполнился колючим запахом гексаминовых таганков и мальчишескими выкриками, «Ваша пташка, викарий!», всякий раз, когда самолет противника появлялся в пределах досягаемости.

В тот день на этом маленьком клочке земли царила почти праздничная атмосфера пикника. Слушая смех и подшучивания между парнями, когда мы пили чай и наслаждались, греясь на солнце и находясь на суше, свободными от агонии беспомощности и заточения на плаву, у меня было глубокое чувство, что мы исцелились. Совершив налет на Дарвин, сбив из «Стингера» «Пукара» и «Скайхок» Бинси, мы оставили позади трагические события 19 мая и вернулись в строй как эскадрон. Но в то время, как мы максимально использовали наш выходной день и погоду, неведомо для нас, аргентинские военно-воздушные силы максимально использовали свой День Нации.

К вечеру они попали и потопили своими бомбами эсминец «Ковентри» и двумя «Экзосетами» вывели из строя контейнеровоз «Атлантик Конвейор». Потеря этого реквизированного торгового контейнеровоза, должна была иметь серьезные последствия для Оперативной группы, а также повлиять на нас и нашу следующую задачу.

Глава 31

Огонь по нам открыли в окрестностях Тил-Инлет. Одинокая петляющая линия трассеров прочертила дугу в ночном небе в тщетной попытке найти «Си Кинги», уносившие нас на восток. Пули не долетели, сгорев на некотором расстоянии от нас справа, но достаточно близко, чтобы сигнализировать о том, что мы продвинулись далеко вперед от наших собственных позиций и направляемся вглубь территории противника.

Несколько минут спустя вертолет выпустил осветительную ракету, когда они заходили на посадку на обратный склон на юго-восточной стороне горы Кент. Мы выбрались наружу, отягощенные тяжелым снаряжением, и легли на землю. Почти сразу же вертолеты поднялись в воздух и улетели, снова оставив нас одних. Найджел Смит отошел и приблизился к боссу. Я мог слышать приглушенные голоса группы людей, невидимых в темноте, когда Седрик инструктировал Найджа и командую группу. Джейк Даттон и я ждали его возвращения, пока ледяной холод ветра уносил тепло наших тел.

- Черт возьми, Джек, здесь, холодно как в жопе у эскимоса, - прошептал я, когда мы съежились во влажных зарослях травы, ожидая Найджела.

- Да, Всплеск, это так, дружище, но ты это почувствуешь больше чем я, потому что ты гребанная шляпа.

Джейк был полутораметровым рыжеволосым качком из 18-го отряда, который начинал свою карьеру в минометном взводе 3-го парашютно-десантного батальона, и в глазах всех десантников я был дерьмошляпой, а он — нет.

- Отвали, рыжий придурок, - прошипел я в ответ, не тратя дыхание на остроумие там, где можно было обойтись оскорблениями.

Джек только усмехнулся и мы принялись обмениваться вполголоса оскорблениями, чтобы отвлечься от холода.

Когда вернулся Найджел, мы были рады двинуться в путь. Идти было трудно, так как мы тащились вверх, спотыкаясь о заросли травы и кустарника, причем каждый из нас нес одну из трех частей 81-мм миномета. Он весил в общей сложности почти 37 килограмм, вдобавок к нашему личному снаряжению и оружию, и вскоре мы вспотели от усилий. Даже после того, как тепло наших тел восстановилось, я испытал облегчение, сбросив с плеч груз в виде трубы ствола, когда Найдж указал, что мы достигли места размещения минометной позиции, выбранного Седриком с подветренной стороны скалистой гряды.

Парням из других отрядов еще пришлось поработать, сначала они сбросили зеленые контейнеры с минами, прежде чем пройти нашу позицию. Измученные бойцы 19-го отряда также ушли в темноту, как только они добавили свой груз к растущему запасу 81-мм минометных мин. Я не пошел с ними, так как меня назначили в состав расчета миномета из трех человек, вместе с Найджелом и Джейком, из 16-го и 18-го отрядов. Прочная круглая опорная плита, сошки и ствол оружия поддержки, ведущего навесной огонь, были спрятаны вместе с контейнерами под прикрытием большой каменной плиты, а затем мы начали копать.

Даже на высоте из торфа сочилась вода, с каждым взмахом наших солдатских лопаток, и вскоре мы уже копали в нескольких дюймах жидкости. Затем мы наткнулись на кварцит. Не имея возможности копать дальше, нам пришлось использовать окружающие камни, чтобы укрепить стенки ячейки. Неглубокая ячейка продолжала сочиться влагой с торфяных стен, что добавляло влаги к уже образовавшейся на ее дне луже, и ветер свистел в скальных выступах, пока мы копали, иногда принося с собой приглушенный звук рытья и изредка стук лопаты о камень, доносившийся с остальной части позиции, невидимой в окружающей нас темноте.

К тому времени, как мы закончили, рассвет был уже не за горами, и мы надели свои РПС, взяли винтовки и приготовились. Стандартная оперативная процедура по оборудованию боевой позиции было обычным делом, за час до первого и за час до последнего света, когда нападение противника на удерживаемую позицию считалось наиболее вероятным. Я посмотрел на часы — час перед первыми лучами солнца всегда кажется самым длинным — пока мы ждали, пейзаж постепенно обретал очертания в сланцево-серой полутьме рассвета.

Я дрожал. Хотя я был рад своей новой куртке «Иглу» из гортекса, мне все равно было очень холодно. Пока тикали стрелки моих часов, с восточного горизонта начали пробиваться тонкие полоски света. Когда отступили тени, стало видно наше окружение. Мы зарылись на полпути вдоль скалистого хребта, прорезая седловину, лежащую как перепонка между двумя пальцами руки, с горой Кент, простирающейся как оконечность к северо-востоку от нас, и горой Челленджер, изгибающейся в виде отрога на юго-востоке.

Вокруг нас расстилался сильно пересеченный ландшафт из зазубренных вершин и выветренных торфяных расщелин. Склоны и впадины между возвышенностями были покрыты густыми желтыми пучками травы, раскидистыми участками неизменного диддл-ди и большими полосами скальных рек, известных как «каменные ручьи». Каскадом стекая по клонам холмов и дну долин, скопления обломков разрушенной горной породы простирались на сотни метров и часто достигали 50-100 метров в ширину. Образовавшиеся в результате тысячелетнего замерзания и оттаивания, они были непроходимы для транспортных средств, и на каждом из них тяжело нагруженный солдат мог переломать конечности.

Седрик расположил эскадрон на позиции в грубом подобии прямоугольника. 16-й отряд был расположен перед нами, дальше вдоль хребта на переднем левом краю поляны с видом на южные склоны горы Кент. С их местоположения были всего в 10 милях к востоку были видны окраины Стэнли. 17-й отряд разместился на юг по правому переднему краю, поскольку в восточном углу позиции седловина поднималась к горе Челленджер. 18-й отряд располагался позади них на правом фланге, а 19-й отряд располагался позади левого фланга. Штаб эскадрона располагался позади нас, дальше по гребню, примерно в стороне от центра вытянутой дислокации четырех отрядов. Наша собственная позиция миномета была защищена угловатыми плитами бледно-серого кварцита, которые торчали вдоль гребня, словно шипастые позвонки, высовывавшиеся из спины какого-то доисторического монстра.

Стоя и глядя через щели в скалах, я мог разглядеть некоторых парней на других позициях. Каждый отряд разделяло, по меньшей мере, 1000 метров по ширине поля и и почти 2 километра по его длине. При дневном свете стало ясно, почему босс принял решение о таком размещении и его расположении. Несмотря на рассредоточенность, каждый отряд мог поддерживаться огнем из расположения другого отряда, и каждая позиция господствовала над местностью перед собой на дальность 1800 метров для единых пулеметов и более 5 километров для миномета. Диспозиция наилучшим образом использовала нашу ограниченную численность для обеспечения круговой обороны. Мы могли бы прикрыть подходы с любого направления. Что еще более важно, мы занимали господствующую позицию над горой Кент с ее южной и восточной стороны. С места размещения миномета, у нас был хороший вид на крутую куполообразную гору в 2,5 километрах от нас, которая казалась на добрых 150 метров выше соседних вершин и хребтов и возвышалась над ландшафтом.

Оборудование позиции завершилось местным патрулированием, которое подтвердило отсутствие какого-либо противника в непосредственной близости от нашей коробкообразной позиции. Позже, тем же утром, патруль из 16-го отряда также подтвердил, что на горе Кент нет противника. Они остановились поболтать, когда проходили через наше расположение.

- На что это похоже там, наверху? - спросил я.

- Как будто стоишь на вершине мира, и вы можете заглянуть в Стэнли. Если это жизненно важная территория, то там нет аргентинцев и ее можно взять, - сказал один из парней, прежде чем добавить:

- Я думаю, что босс будет заинтересован в том, чтобы так и оставалось.

- Давайте просто надеяться, чтобы 42-е коммандо прибыло сюда с достаточным количеством людей, чтобы его удержать.

- Да. С полнокровной частью и несколькими пушками они нас выбить не смогут, и мы могли бы начать обкладывать все их позиции в городе и вокруг него. Ну, будем надеяться что они доберутся сюда раньше, чем аргентинцы начнут интересоваться тем, что мы тут делаем.

С осознанием того, что основным моментом было обеспечить, чтобы гора Кент и дальше оставалась незанятой противником, идея проведения партизанских рейдов испарилась. Если бы гора Кент и окружающие ее высоты можно было укрепить без промедления, аргентинская оборона вокруг Стэнли не только могла бы попасть под огонь британской артиллерии, но и оказалась бы несостоятельной, из-за присутствия крупных сил, которые можно было бы использовать как трамплин для любого окончательного штурма города.

До тех пор. пока не будет переброшено подкрепление, мы должны будем следить за тем, чтобы гора оставалась незанятой противником. Не имея достаточного количества людей, чтобы самим удержать высоту, нам придется сделать все возможное с нашей соседней позиции на гребне, чтобы не дать попасть ей в руки аргентинцев. Что также включало в себя затаиться и постараться не привлекать к себе излишнего внимания.

Поскольку гора Кент лежала неоспариваемая и находилась под наблюдением, мы приступили к обычному патрулированию, сохраняя бдительность и борясь с холодом. Все, что нам нужно было делать, это держаться и ждать прибытия «сапог», надеясь, что за это время не появится противник.

Притаившись среди трещин в скалах, мы делали все возможное, чтобы укрыться от непрекращающегося ветра и согреться. Моя куртка «Иглу» была счастливой находкой. Большинство из нас носили оливково-зеленые куртки под камуфляжными смоками, чтобы нас не подстрелили по ошибке. Это была гражданская закупка, ни один другой британский военнослужащий их не носил, и издалека они имели сверхъестественное сходство с полевой курткой аргентинской армии. Я также надел полипропиленовый термокостюм, китель от тропической униформы и флисовую подстежку «Баффало» под слой гортекса для дополнительной теплоизоляции. Но даже несмотря на все это, мне было ужасно холодно.

Наши ноги были мокрыми постоянно, и казались глыбами льда. Перед тем как покинуть «Интрепид» я смазал свои ботинки графитовой смазкой, но это мало помогло уберечь их от воды, которая выступала из земли на каждом шагу и проникала сквозь швы и дешевую кожу. После первого дня я снял свою промокшую обувь.

- О Боже, ты только на это посмотри, - сказал я, показывая одну из своих опухших белых ступней Джейку. Они выглядели так, будто их слишком надолго оставили в горячей ванне, и они онемели на ощупь, кожа сморщилась и обвисла.

- Да, видок паршивый. У меня такие же. Лучшее что мы можем сделать, это вымыть их и высушить, чтобы попытаться остановить распространение гнили на ногах.

Это был первый признак возможного наступления «траншейной стопы». Я промассировал их, вернув ощущения и надел запасной комплект сухих носков. Отжав мокрую пару, я затем засунул их под мышки, где тепло моего тепла хотя бы немного просушило их, прежде чем на следующий день поменять их с носками на ногах. Режим полусухих/мокрых носков был единственным средством, которое у нас было для защиты от болезни, бывшей бичом солдат на Западном фронте во время Первой мировой войны и ставшей обычным заболеванием пехотинцев на Фолклендских островах.

Я завидовал курящим. Наблюдая за Джейком, когда затягивался сигаретой и глубоко вдыхал в легкие дым, казалось, что на мгновение он переносится подальше от сырости и холода. Но в темноте Джейк не мог курить, а ночи были хуже всего.

Четырнадцать часов темноты были делились на двухчасовые вахты, когда я заступал на дежурство у рации, по очереди с Найджем и Джейком. Время тянулось как вечность, когда ты желал, чтобы минуты шли побыстрее, замерзший, голодный и больной от усталости. За каждой вахтой следовали четыре часа сна. Бивачный мешок помогал мне остаться сухим, но без спального мешка, пока я спал, падала температура тела. Я просыпался дрожа; иней трещал на моем панцире из гортекса, когда я вставал, чтобы потоптаться и согреть руки и ноги, прежде чем наступит моя очередь заступать на дежурство.

Еда давала краткую передышку от наших лишений. Мы питались индивидуальными арктическими обезвоженными рационами, которые готовили в общем котелке. В первый день на рассвете я готовил для остальных. Но кулинарное разнообразие в полевых условиях никогда не было сильной стороной британской армии. Всегда было доступно только одно меню.

- Чертово куриное филе и снова с рисом, - объявил я, к всеобщему неудивлению. - Какой восторг. Что, вам нравится, ребята? Если хотите, могу добавить немного галет «ЭйБи» и яблочных хлопьев.

- Ладно тебе, Всплеск, - сказал Джейк, бросая маленький зеленый пакетик с твердокаменными галетами, которые бы вполне уместно смотрелись на одном из кораблей Нельсона.

- Вот, можешь еще и мои хлопья добавить.

- Спасибо, Найдж, - сказал я, разламывая галеты и размешивая их вместе с сухими хлопьями в смеси из порошкообразного куриного мяса, риса и кипятка, нагреваемой на открытом огне гексаминового таганка. Я дал ей загустеть, прежде чем поделился теплой желтой жижей с остальными. Тем временем Джейк заварил растворимый чай, приготовленный из маленьких белых пакетиков с мелкими, как пыль, чайными листьями, перемолотыми вместе сухим молоком. Ночью мы были лишены даже этой маленькой роскоши.

После наступления темноты мы жили по жестким правилам, чтобы не выдать своего расположения. Никакого курева, никакой готовки, никакого света. Это было тактически разумно, но усугубляло состояние постоянного голода и мало помогало нам бороться с холодом, который усугубился первым снегопадом.

Шквалы налетали с ветром, ухудшая видимость и усугубляя общее убожество условий, пока мы искали те немногие укрытия, которые могли найти под мокрыми хлопающими пончо и вырубленными в мокрой земле ячеек, каждый из нас желал, чтобы коммандос уже поторопились и выдвинулись вперед. Эскадрон отправили на гору Кент в расчете на то, что 42-е коммандо будет переброшено нам на смену в течение дня или двух после нашего прибытия. Но с этими расчетами была проблема.

Глава 32

План переброски по воздуху полубатареи из трех 105-мм орудий с артиллерийскими боеприпасами, не говоря уже о полнокровной части коммандос численностью более 600 человек со всем их снаряжением и припасами на гору Кент, был разработан вокруг прибытия на «Атлантик Конвейоре» четырех тяжелых транспортных вертолетов Королевских ВВС «Чинук» CH-47. Однако, когда он был поражен и потоплен ракетами «Экзосет», с контейнеровоза удалось спасти только один из больших двухвинтовых вертолетов. Потребовалось бы множество рейсов «Си Кинг», чтобы выполнить работу четырех «Чинуков».

Проблема усугублялась политическим давлением из Лондона, с тем чтобы 3-я бригада коммандос вырвалась с плацдарма в Сан-Карлосе и продемонстрировала как можно скорее успехи в борьбе с аргентинскими оккупационными силами. Майк Роуз утверждал, что насущные политические требования кампании можно было бы наилучшим образом реализовать, перебросив вперед достаточное количество войск и должным образом заняв гору Кент. Однако остальные думали иначе и их мнение имело силу.

Пока мы отмораживали свои задницы, наблюдая и выжидая среди скал, в 40 милях позади нас, и в 13 милях от плацдарма, 690 человек из 2-го парашютно-десантного батальона начали наступление на поселки Дарвин и Гуз-Грин. К утру 29 мая, после почти тридцати шести часов ожесточенных боев в траншеях, десантники достигли своих целей и взяли более 1000 аргентинских пленных. Восемнадцать британских солдат были убиты, и в три раза больше было ранено. Среди погибших был командир 2-го парашютно-десантного батальона, подполковник Эйч Джонс, который был позже посмертно награжден крестом Виктории. Это было справедливо объявлено впечатляющим боевым подвигом, но из-за ограниченных ресурсов 3-я бригада коммандос могла поддержать только одну крупную операцию на батальонном уровне. Победа 2-го парашютно-десантного батальона, хотя и удовлетворила требование политиков о быстрой победе над противником, означала что продвижение 42-го коммандо вперед к горе Кент было отложено.

Для нас рассвет 29 мая выдался ясным и ярким, доказав что климат Фолклендских островов может меняться всеми четырьмя сезонами в любой заданный двадцатичетырехчасовой период. Температура все еще была низкой, а ветер не утихал, но большую часть того дня солнце одерживало победу над зимними шквалами. Не зная о том, что произошло в Гуз-Грин, мы по-прежнему были озабочены погодой, горой Кент и отсутствием морских пехотинцев.

Я был благодарен за любую передышку от дождя и снега, поскольку был на часах, спрятавшись среди скал и наблюдая за своими секторами, глядя вниз на хутор Эстансия-Хаус, приютившийся в долине в нескольких милях к северо-западу. Склоны горы передо мной оставались нетронутыми, когда я услышал медленный, ровный стук лопастей вертолета. Принесенный ветром с другой стороны, он не был ни грохочущим шумом «Уэссекса», ни высоким воем «Си Кинга», а чем-то менее знакомым.

Звук становился все громче, а потом я их увидел. Когда до заката оставался час, а солнце уже опускалось за холмы на западе, из-за высоты появилась пара вертолетов «Белл» UH-1. «Хьюи» развернулись, обогнув склон горы, и направились по долине в нашу сторону. Культовый вертолет общего назначения, прославленный благодаря своему повсеместному использованию во Вьетнаме. А также имущество, которое американцы продали Аргентине.

Оба «Хьюи» приземлились в низине, примерно в километре от нас. Я подсчитал количество солдат, когда они вылезали из кабин, и наблюдал, как они прятались среди травы и камней, в то время как вертолеты поднялись и полетели обратно в долину. Их было двенадцать. Даже на расстоянии в 1000 метров, я мог видеть, что каждый человек был нагружен своим оружием и рюкзаком. Они поднялись, выстроились в рыхлый патрульный строй и начали подниматься из низины к нам .

Я прижал к уху тактическую гарнитуру рации PRC-350 и заговорил в микрофон, не сводя глаз с неуклонно приближающегося патруля. Я старался говорить ровным голосом, но хотел передать ощущение срочности, не проявляя чрезмерной тревоги.

- Ноль Альфа, это Ноль Дельта, наблюдение, прием.

- Ноль Альфа, прием, - последовал ответ на другом конце сети.

- Два вертолета противника только что высадили двенадцать, повторяю, двенадцать бойцов противника, 1000 метров к северу от меня. Я наблюдаю. Конец.

Седрик подтвердил прием моего доклада о наблюдении, а затем отключился со словами:

- ОК, Всплеск. Спуститесь туда и устройте им засаду.

- Понял. Конец связи, - ответил я.

Это было не совсем то, чего я ожидал.

Я посмотрел на своих товарищей по засаде — всех двоих. «Какого хрена?», - подумал я, но оставил это при себе. Вместо этого мы с Найджем начали прикидывать, как наш крошечный отряд из трех человек справится с отрядом аргентинцев, превосходящий нас в четыре раза. Готовясь покинуть скальное укрытие нашей позиции, мы убедились что вооружены, проверили, что в подсумках есть гранаты, а запасные магазины всегда под рукой. Мы уже собирались спускаться с гребня, чтобы устроить внезапную засаду и обойти их с фланга, когда по радио объявился командир 16-го отряда.

- Держись, Ноль Дельта, мы спускаемся.

Он прослушивал сеть, и через несколько мгновений он и его парни спустились к нам со своей позиции дальше по гребню. Он опустился на одно колено, десять его бойцов столпились позади него. Существенно укрепившись до уровня, приближающегося к равным шансам, мы поспешно пересматривали новый план.

- Найдж, Джейк и Всплеск, вы остаетесь на месте и обеспечиваете огневую поддержку, вместе с двумя едиными пулеметами, которые мы оставили выше по склону на нашей позиции. Остальная часть отряда рассредоточиться веером вниз по склону, захватит аргентинцев и устроит им внезапную засаду. ОК?

- Да, понял, - ответили мы боссу Воздушного отряда.

Это было немного грубо и прямолинейно, но это должно было сработать. Оглянувшись на долину, я увидел, что командир патруля противника был теперь всего в 400 метрах от меня.

Я втиснулся в узкую расщелину между двумя плитами, образующими естественный бруствер, и занял позицию для ведения огня. Свет быстро угасал. 16-й отряд двигался вниз по склону, рассредотачиваясь по мере приближения, их очертания становились все более размытыми с наступлением темноты и увеличением расстояния, когда они приближались к своей добыче. Они не были замечены противником, который все еще приближался и вот-вот должен был достигнуть края большого каменного выступа. Расстояние между двумя наступающими группами людей приближалось к 100 метрам или около того. Я затаил дыхание.

У 16-го отряда было преимущество внезапности, если они могли добраться своей фланговой позиции для засады, до того как их заметят аргентинцы. Вскоре они затерялись в сгущающихся сумерках.

Тогда весь ад вырвался на свободу.

Территория вокруг каменного ручья взорвалась хаотичной двусторонней перестрелкой. Стало слишком темно, чтобы отличить своих от противника, поэтому я стрелял по вражеским дульным вспышкам, вырывавшимся из темноты в нашем направлении.

Долина наполнилась быстрым треском обмена выстрелами. Сквозь более редкое стакатто полуавтоматического огня винтовок была слышна тяжелая пулеметная дробь единых пулеметов 16-го отряда, каждая очередь полная смертельной угрозы и мощи. Трассирующая пуля пронзила темноту и отскочила от камней. Крики, настойчивые и неистовые, смешивались с шумом, некоторые на английском, некоторые на испанском.

Кто-то с нашей стороны кричал, чтобы кто-нибудь дал осветительную ракету. Крик повторился, более настойчивый и полный повеления:

- Запустите ракету, нахрен!

Я взглянул в сторону миномета, все еще спрятанного под камнями и разобранного на три составные части. На это нет времени, подумал я. Поэтому я схватил РОП, сбил колпачок с трубки и выпустил в воздух 1,5-дюймовую осветительную ракету. Она взмыла в ночное небо с громким протяжным свистом, когда маленькая ракета взмыла вертикально вверх, ее точка света пронзила темноту и появилась высоко надо мной, во внезапной яростной вспышке. Она ярко горела под небольшим парашютом, который отбрасывал на землю мерцающие тени, дрейфуя над головой. Это была большая ошибка. Позади нее, освещенный висящий дымный след вел прямо ко мне. Дерьмо.

Глава 33

На мгновение все, казалось, превратилось в замедленную съемку. Затем воздух вокруг меня разорвался от быстро движущегося металла, когда аргентинцы, казалось, сменили прицел и сосредоточили основную часть своего огня на нижней части дымового следа. Стержни красных трассирующих пуль прорезали свой путь ко мне сквозь ночь. Камни вокруг меня внезапно начали шипеть от попадающих пуль и осколков кварцита, когда пригнулся под своим импровизированным бруствером.

Шум был ужасающим, и мой мир сомкнулся вокруг меня. Я впивался в него глазами, в яростной попытке стать как можно меньше. Бесконечный поток пуль жужжал надо мной и вокруг меня, как рой разъяренных пчел, когда пули врезались в скалу и рикошетили справа и слева от меня. Я не мог быть уверен, но аргентинцы, вероятно, стреляли только из своих штурмовых винтовок. Если бы у них был пулемет, огонь мог бы быть более плотным и смертоносным. Но даже расколотый осколок камня причинил бы ужасный ущерб, если бы он попал в мягкую плоть. Я молился, мое затруднительное положение обнажало мою смертность, и задавался вопросом, сколько это еще может продолжаться.

А потом все внезапно закончилось. Огонь в низине начал затихать. Снизу послышались новые крики, в основном на испанском. Противник отходил, пользуясь покровом темноты, чтобы разорвать контакт и скрыться. Я рискнул выглянуть за край скалы. Осветительная ракета погасла, и на каменный ручей вернулась тьма. Раздался одиночный выстрел и прозвучало последнее короткое стаккато пулемета, когда аргентинцы отступили в ночь. Контакт, вероятно, длился всего десять-пятнадцать минут, хотя казалось, что он продолжался несколько часов. Действия начались одновременно обе сторонами, но неожиданность в сочетании со скоростью и агрессией помогли выиграть перестрелку.

На низину опустилась тишина. Она была нарушена движением среди скал и криками на английском языке, когда Воздушный отряд перестраивался и командир проводил перекличку, чтобы проверить, есть ли какие-нибудь потери и раздавая указания. Парни отреагировали на команду отступить к гребню и доложили, что с ними все в порядке. Однако двух не было.

- Баш, ты ОК?

- Да, ОК, босс.

- Динджер, ты ОК?

- Да, все в порядке, босс.

- Дикки, ты в порядке?

Нет ответа.

- Черт, Баш, подойди к Дикки и проверь, все ли с ним в порядке. Всем остальным, ждем Баша, а затем приготовьтесь отступить на гребень.

Раненые в результате перестрелки были доставлены обратно в наше расположение, поскольку минометная позиция была также назначена в качестве пункта первой помощи для эскадрона. Первым, сильно прихрамывая, прибыл парень по имени Эл Роджерс, ему помогал другой боец. Задняя часть одной из его ног была повреждена каменными осколками. Мы его уложили и я потянулся за патрульной аптечкой. Мы начали обрабатывать его раны, когда подошел Дикки Палмер, которого наполовину несли двое парней. Ему было больно и выглядел он плохо. Навыки, отточенные в отделении травматологии Национальной службы здравоохранения дали о себе знать, и мы сразу же сосредоточили на нем свое внимание.

Раскрыв аптечку с капельницами, перевязочными материалами и бинтами, я потянулся за самым необходимым, чтобы раненый остался жив. Лежа на животе, Дикки застонал, когда мы стянули с него штаны, что, по крайней мере, дало понять что необходимости проверять его дыхание нет. Приоритетом было найти и остановить кровотечение. Высокоскоростные пули разрывают плоть и кости, нанося катастрофические повреждения при попадании в крупные кровеносные сосуды и органы. Но Дикки повезло. С помощью экранированного фонарика, мы смогли разглядеть глубокую борозду в том месте, где пуля прошла через мышцу его левой ягодицы, оставив уродливую рану длиной 15 и глубиной почти 5 сантиметров. Пуля вошла и вышла, не задев его бедренную артерию и большую берцовую кость, хотя попав в цель, ударила как кувалдой.

Из раны еще сочилась кровь, но она уже начала сворачиваться, теплая и липкая на ощупь. Пальцами прощупали рану, чтобы убедиться, что не было более серьезного и глубокого кровотечения. Дикки поморщился от боли. Я попытался его успокоить.

- Дикки, - сказал я успокаивающе, - ты единственный из известных мне морпехов, у которого две дырки в заднице.

- Это рана в верхней части бедра, Всплеск, ублюдок ты эдакий.

- Ладно, Дикки, чтобы ты ни говорил, дружище, но это определенно попало тебе в задницу.

Он сумел рассмеяться и, среди прочего, сказал мне «Отвали». Он снова поморщился, пытаясь дать мне понять, что мне нужно поработать над своим поведением у ложа больного. Что еще более помогло, так это то, что кое-кто сделал ему укол морфия, прежде чем промыть рваную рану и туго перевязать ее индивидуальным пакетом первой помощи, чтобы остановить последнее кровотечение.

Нам удалось стабилизировать состояние Дикки и Эла, но им обоим требовалась хирургическая помощь и я отправил запрос на эвакуацию в штаб эскадрона. Каждый медик и командир хотят поскорее убрать раненых с поля боя. От времени, необходимого для перемещения раненых, с момента получения ими ранения до надлежащего медицинского ухода в госпитале, зависит как их выживание, так и степень их выздоровления. Однако, несмотря на все усилия «штабных», они сообщили мне, что медицинский вертолет для эвакуации не прибудет в ближайшее время, чтобы забрать наших раненых. Им не нужно было объяснять мне, почему.

Я подозревал, что вертолеты были перенаправлены на другие задачи. Наращивание сухопутных сил по-прежнему отнимало драгоценные летные часы. Фюзеляжи вертолетов были разбиты, не в последнюю очередь из-за необходимости собрать раненых после атаки 2-го парашютно-десантного батальона на Гуз-Грин. Дикки и Элу придется терпеливо ждать, пока не освободиться исправный вертолет. От штабных пришло сообщение, что Седрик надеется, что сможет вытащить их запланированным на поздний вечер вертолетным рейсом.

Мы уложили их в спальные мешки и сделали все возможное, что бы им там было как можно удобнее. Ночью я проверил, как там Дикки. От боли он был в состоянии как после нокаута. Введение еще дозы морфия немного смягчило ситуацию, но по мере того, как проходил шок от удара, а нервы приспосабливались к воздействию раны, опиаты оказывали лишь ограниченное действие, а сырость и холод ему мало помогали. Забота о Дикки заставила меня задуматься о странной геометрии случайности в бою. Ему повезло, хотя везение здесь понятие относительное. На долю дюйма правее, и пуля перерезала бы ему артерию и раздробила бедренную кость. Если бы это произошло, он истек бы кровью за считанные минуты, и я сомневаюсь, что мы могли бы его спасти. Если бы пуля пролетела чуть левее, она бы его совсем не задела.

Место засады зачистили с первыми лучами солнца следующим утром. Не было никаких признаков погибших аргентинцев, но 16-й отряд нашел и забрал их рюкзаки, которые были в спешке сброшены и оставлены среди камней. Парни принесли свою захваченную добычу на нашу позицию. В рюкзаках было полно снаряжения и кое-что было получше нашего. Мы были похоже на группу детей на Рождество, когда они вытаскивали содержимое рюкзаков.

- Эй, вы только гляньте на это, фирменный ПНВ, все еще в упаковке и даже не распечатанный, - сказал один из них. - Да это просто отпад.

Еще один прибор ночного видения, который должен был поступить на оснащение эскадрона, к нашему собственному скудному оборудованию для ночного видения.

- Что насчет этих консервированных пайков? Не уверен, что такое викунья, но она должна быть лучше, чем курица. Эй, у них даже маленькие бутылочки виски есть.

- «Белый Вереск»? Никогда о таком не слышал, - сказал я делая глоток из бутылки, прежде чем передать ее Найджу и Джейку. - Тоже неплохо.

Аргентинские пайки были кулинарным изыском, по сравнению с сублимированными арктическими блюдами, к которым мы привыкли. Маленькие баночки с мясом викуньи, южноамериканского родственника ламы, были восхитительны по сравнению с нашей привычной кашей. Мы разделили еду и был проведен импровизированный аукцион других предметов снаряжения. Деньги из рук в руки не переходили, но заявки принимались с учетом необходимости. Когда появился совершенно новый спальный мешок, победитель должен был остаться только один. Он был передан мне.

- Держи Всплеск, вот тебе мешок для ночевок, в комплекте с несколькими дырками от пуль.

- Спасибо, дружище, рад что сюда добрался «Военторг» и нет ничего такого, с чем бы не справилась «черная гадость».

- С удовольствием, дружище. Не похоже, что он снова понадобится своему предыдущему владельцу.

Он был набит высококачественным пухом и без длинной центральной молнии, вшитой в мешок британского производства, которая пропускала холод и позволяла смотреть сквозь ее зубцы на звезды, когда вы лежали в нем ночью. Кто-то также подкинул мне аргентинский эквивалент ножа «Ка-Бар». В ножнах из шкуры и сделанный из не закаленной стали, он был дешевой копией моего американского оригинала, но имел зазубренное лезвие и мог быть удобным инструментом, за неимением лучшего.

Владельцы некоторых брошенных рюкзаков ненадолго появились примерно через час, хотя они были слишком далеко, чтобы предпринять какие-либо попытки вернуть свое имущество. Я заметил остатки патруля на фоне далекого хребта, направляющегося к своим позициям в направлении Стэнли. Они находились примерно в 5 километрах к востоку от нас. После контакта мы установили миномет и рассеянные фигуры представляли собой заманчивую мишень.

- Найдж, я думаю, мы сможем почти убрать их с карты, если выстрелим из миномета, используя максимальный заряд №8, - сказал я, имея в виду кольца дополнительных метательных зарядов, которые могут быть надеты вокруг хвостовика 81-мм мины, чтобы придать ей дополнительную дальность.

- Да, мы должно быть в состоянии врезать по им этим молотком. Зайди в сеть и спроси командира эскадрона, будет ли он рад, если мы попробуем огневую задачу.

Я связался по рации и запросил у Седрика разрешения попробовать обстрелять аргентинцев, подчеркнув что они были на открытом месте и у нас были хорошие шансы их прижать.

- Отрицательно, Ноль Дельта, - голос Седрика потрескивал сквозь помехи, - Отпусти их.

Седрик, вероятно, почувствовал, что мы уже привлекли к себе достаточно внимания. Мы разбили им нос, и убийство отступающего патруля не имели бы никакого существенного значения для нашей способности удерживать гору Кент до прибытия 42-го коммандо. Вероятно, он был прав, хотя аргентинцы с нами еще не закончили.

Бильбо их заметил первым. Он был на позиции единого пулемета в 19-м отряде, вместе с Роем Фонсекой, заметил фигуру краем глаза. Он снова огляделся и увидел двоих из них, осторожно продвигавшихся на открытом месте возле скал, где располагался 17-й отряд на юго-западном углу позиции эскадрона. Он не был уверен, но они выглядели как противники.

Джон Гамильтон включил рацию и предупредил старшего сержанта Лодочного отряда.

- Привет, Один Ноль Браво, это Четыре Ноль Альфа. Мы думаем, что заметили движение вокруг вашей позиции. Не уверен, противник это или кто-то из твоих парней. Можете ли вы обозначить себя, чтобы подтвердить? Конец передачи.

- Четыре Ноль, это Один Ноль. Ты должно быть, шутишь, нахрен, - последовал ответ.

Внезапно раздалась стрельба и отчетливый разрыв, по крайней мере, одной взорвавшейся гранаты. Мы взялись за дело, как только услышали начало стрельбы, одновременно получив запрос по сети на поддержку огнем миномета. Первый же выстрел загнал опорную плиту в торф, закопав ее в болотистую почву. Я мысленно застонал, снова вспомнив остров Пеббл. Но грунт был тверже, чем то болото у Большого пруда.

- Дробь огню, дробь огню, дайте мне что-нибудь, чтобы опорная плита не проседала.

Я быстро осмотрелся вокруг и нашел то, что искал: толстую каменную плиту прямоугольной формы, размером примерно с коврик у двери и достаточно большую, чтобы поставить ее под углом за опорной плитой и не дать той закапываться и смещаться при выстреле назад.

- Отлично, этого будет достаточно.

- Хорошо, сказал Найдж. - Давайте еще один для пристрелки.

После того, как мы выпустили еще одну мину для корректировки, Лодочный отряд сообщил, что она легла достаточно близко к цели. Кварцитовый упор сработал.

Рация с места расположения Лодочного отряда снова ожила:

- Вправо 100, добавить 50.

- Вправо 100, добавить 50 — отрепетовал Найдж по рации достаточно громко, чтобы Джейк услышал поправку и закончил:

- Беглый, пять выстрелов!

Джейк внес поправки в прицеле на минометной сошке, и крикнул:

- Пошел!

Я начал забрасывать минометные мины в ствол одну за другой так быстро, как только мог.

Секундой позже мы услышали удовлетворительный «бух-бух», когда 81-мм минометные мины долетели. Но урон нанесли единые пулеметы 17-го отряда, убив двух аргентинских солдат, но не раньше, прежде чем те подобрались достаточно близко к отряду, чтобы бросить гранату в середину их позиции.

Один из парней получил от гранаты осколочные ранения в спину, и его доставили на нашу позицию, чтобы за ним присмотрели. Теперь у нас было трое раненых, которых нужно было вытащить. Вертолет медицинской эвакуации, на который мы надеялись в тот вечер, не появился, так как видимость ухудшилась, а шквалы дождя со снегом закрыли возможность вылетов вертолетов. Это также означало, что продвижение вперед 42-го коммандо также будет снова отложено.

Раны от осколков другого раненого были неприятными, но не серьёзными. Однако, я начал беспокоиться о Дикки. Мы пытались его согреть, напоив горячим чаем до заката. Но он страдал от холода. Температура могла бы снизить риск того, что его рана снова начнет кровоточить, а также частично снизить риск заражения, но нам нужно было как можно скорее его вытащить.

17-й отряд, как мог, похоронил двух погибших аргентинцев. Зарыв тела неглубоко в торфе, они поставили в изголовье кварцитовые плиты, чтобы пометить каждую из могил. У обоих солдат были двойные идентификационные бирки. Одну оставили с покойным, другую взяли для передачи координат места захоронения, для последующего сообщения и эксгумации, если аргентинцы захотят забрать своих мертвецов.

Так и не было выяснено, чего именно пытался добиться противник своими действиями в районе горы Кент. Сообщалось, что до нашего прибытия этот район время от времени патрулировался, и группа, попавшая в засаду 29 мая, возможно, была послана с намерением обозначить какое-то присутствие. Кроме того, они могли быть даже посланы с целью попытаться устроить засаду нам. Последующие действия, возможно, были преднамеренными попытками разведать и прощупать наши позиции. Они могли быть отдельной группой противника, пытающейся внести свой вклад, или просто солдатами, отбившимися от своего подразделения, и отчаянно пытающимися выйти к своим.

Возможно, позже в тот же день была предпринята более согласованная попытка аргентинцев, но она была остановлена на своем пути парой «Харриер» GR3 Королевских ВВС. Я видел, как первый реактивный самолет пронесся на бреющем между нашей позицией и горой Челленджер, наполнив долину ревом двигателя «Пегасус Роллс-Ройс». Он скрылся из виду в долине, направляясь к Стэнли. Отдаленный разрыв снарядов откатился в нашу сторону, указывая на то, что он нашел свою цель, на которую его навел невидимый патруль из эскадрона «G». «Харриер» обстрелял ракетами и сбросил кассетные бомбы на группу аргентинской морской пехоты, численностью около роты, когда сотня с лишним солдат противника занимала позиции в долине. Это был также замечательный образчик полета.

Самолеты версии GR3 Королевских ВВС первоначально были направлены на юг, чтобы дополнить «Си Харриеры» в роли истребителей противовоздушной обороны. Однако, поскольку самолеты военно-морского флота сами справлялись с защитой от аргентинских воздушных атак, пилоты КВВС с авианосца «Гермес» смогли сосредоточиться на своей основной роли в качестве штурмовиков. Разработанная для работы с наземных полос, навигационная система GR3 не была способна инициализировать загрузку данных во время движения и качки палубы. Следовательно, пилоты были вынуждены работать без нашлемных дисплеев и навигации GPS для своих навигационных средств и вооружения. Вместо этого, они должны были делать все, используя карту, компас и секундомер, летя на высоте менее 30 метров над землей и двигаясь со скоростью до 960 километров в час. Эта технология была не лучше той, что была доступна пилотам штурмовиков 40-х годов, но они не сталкивались с современным зенитным оружием с радиолокационным наведением, как выяснил ведомый первого «Харриера», следивший за атакой.

Мы видели, как второй GR3 пронесся мимо нас, перевернулся и резко снизился ниже гребня прямо перед нами. Вскоре за этим последовала аналогичная серия взрывов, но на этот раз к ним прибавился сильный треск автоматического огня с земли, поскольку аргентинцы, пришедшие в себя после первого удара, отошли от изумления и когда второй «Харриер» зашел под тем же углом атаки, использовали все, что у них было.

Я этого не видел, но некоторые парни, стоявшие дальше, наблюдали за подбитым GR3, когда он отходил, получив очевидные повреждения. Он явно попал в беду, поскольку пилот попытался направить свой самолет обратно на «Гермес», дислоцированный где-то далеко в море. Они мысленно пожелали ему удачи, хотя и не были уверены, что у самолета есть какие-то шансы. Этого и не произошло. С пробитыми пушечным огнем топливными баками, пилот катапультировался над морем и был спасен «Си Кингом».

Намеревалась ли рота морской пехоты аргентинцев напасть на нас, было неизвестно. Но их поспешное отступление не означало, что противник сдался. На самом деле, последовали дальнейшие контакты, прежде чем наконец начала прибывать боевая группа Королевской морской пехоты.

Глава 34

Патруль аргентинцев из пяти человек был высажен с вертолета в долине к западу от места на карте под названием Эстансия-Хаус, на некотором расстоянии от того места, где 16-й отряд устроил засаду. Они были замечены в некотором отдалении, снова направляясь в нашу сторону, и, вероятно, должны были прибыть на закате, когда ожидались первые подразделения 42-го коммандо. Седрик был уведомлен и приказал Джону Гамильтону разобраться с ними. Горный отряд атаковал противника в сумерках с близкого расстояния.

Сокрушительный шквал пулеметного и ружейного огня заставил аргентинский патруль бежать к каменному ручью. Бинси был в своей стихии, когда стрелял в них из снайперской винтовки L42. Возможно, он был одним из лучших снайперов в эскадроне, но переделанная в снайперскую винтовка Ли-Энфилда со скользящим затвором имела ограниченную дальность стрельбы до 800 метров. Условия низкой освещенности снизили эффективность оптического прицела, что еще больше затрудняло стрельбу. Однако, имея против себя два пулемета и снайпера, противник залег среди камней и оставался там. Вот тогда-то мы и получили запрос на оказание поддержки минометом.

Джон послал Найджу целеуказание по рации, а мы с Джейком заняли пост у миномета. Найдж отметил данные, присланные ему Джоном на планшете, и начал вычислять координаты. Он был экспертом и уже через несколько секунд выкрикивал пеленг и угол возвышения для огневой задачи.

- Огневая задача, заряд 3, азимут 5400, возвышение 1211.

Джейк ввел координаты в прицел миномета, вращая ручки наводки на сошках, чтобы добиться правильного выравнивания, и отрепетовал информацию для Найджа, прежде чем рявкнуть «Пошел!», когда закончил. Получив почти мгновенный приказ Найджа открыть огонь, я засунул мину в трубу, инстинктивно пригибаясь и прикрывая уши руками от взрыва, когда мина вылетела из ствола с тяжелым ба-бахом.

Следующая мина была уже в моих руках, когда Найдж сообщил по рации «Выстрел, 12», в качестве времени прилета, чтобы Джон знал, когда она прибудет.

Раздался взрыв, когда мина приземлилась, и короткая пауза, когда Найдж прижимал ухо к наушнику, слушая корректировку Джона.

- Вправо до 200, добавить 50, - выкрикнул Джон, репетуя поправки Джона.

- Вправо 200, добавить 50, - проревел в ответ Джейк.

- Пять мин, беглый огонь!

Я закидывал мины в ствол. Пригибаясь между выстрелами, хватая следующую и подавая ее после того, как предыдущая мина покинула миномет. Наши действия были четкими и быстрыми; мы с толком потратили время, работая с этой системой оружия в Кении. Снаряды упали среди камней, где укрылся аргентинский патруль, с пятью отчетливыми взрывами, каждый с интервалом в долю секунды. Это был опасный огонь, на близкой дистанции, и парни из 19-го отряда знали, что они просят: мины, которые попадут в непосредственной близости от их собственных позиций. Тем не менее, одна небольшая ошибка с нашей стороны, и мы могли бы убивать или калечить наших собственных людей «дружественным» огнем. Я тщательно отскреб ствол мини-щеткой, типа той, что используют трубочисты, чтобы очистить внутреннюю часть трубы от нагара, сохраняя ее готовой и точной для следующего залпа. Это произошло быстро.

Мины явно возымели действие. Я мог различить волнение в голосе Джона, доносившемся по рации, когда он кричал:

- Вперед, вперед! Это их накрыло! Продолжай в том же духе, продолжай в том же духе!

- Черт возьми, - пробормотал Найдж. - Ладно, Четыре Ноль Альфа, не кипятись.

Следующая мина уже была в стволе. Джейк проверял прицел каждые пару выстрелов, чтобы убедиться, что все на месте. Я не спускал глаз с импровизированной опорной плиты. Плита из кварцита все еще держалась и не давала плите зарыться в торф. Я крикнул «Мины вышли!», когда последняя мина была отправлена в путь.

Секундой позже последние звуки разрывов снарядов при столкновении разнеслись по долине и эхом отразились от склонов возвышенности. Грохот стрельбы из стрелкового оружия тоже затих. Найдж держал Джейка и меня в курсе того, что происходило на другом конце линии связи, из докладов, которые Джон отправлял обратно по рации.

- Джон говорит, что аргентинцы машут из камней белым флагом; у них потери и с них хватит. Джон посылает к ним нескольких парней, чтобы они взяли пленных и подлечили их раненых.

Найдж просиял, глядя на меня и Джейка:

- Чертовски хорошая работа. Хорошо сделано, и к тому же, совершенно точно. Учитывая те качества, которые у нас есть, мы, вероятно, самый высокооплачиваемый минометный расчет в британской армии.

Вертолеты, прилетевшие той ночью с коммандос, наконец-то позволили нам вывезти наших собственных вместе с ранеными аргентинцами. Нас предупредили, чтобы мы подготовили троих раненых; эвакуация не могла произойти достаточно быстро. Два парня с осколочными ранениями смогли бы спуститься к месту посадки вертолета с небольшой помощью, но Дикки был в плохом состоянии, и его нужно было переносить к посадочной площадке вертолета на пончо.

Потребовалось четверо, чтобы перенести его вниз, в углубление, лежащее у южного края позиции эскадрона, что означало пронести Дикки и его снаряжение на 300 метров по неровной, изломанной почве в темноте. Мы начали двигаться сразу после контакта с 19-м отрядом и все еще потели и кряхтели, когда услышали приближение вертолетов с запада. Пульсирующий шум множества винтов, несущихся к нам сквозь темноту, становился все громче, по мере их приближения, а затем к югу от позиции 18-го и 19-го отряда вспыхнула еще одна перестрелка.

«Штабные» сообщили пилотам, что посадочная площадка чистая, так что Бог знает, что они подумали, когда темноту под ними прорезали красные линии трассирующих пуль. Должно быть, там была целая эскадрилья «Си Кингов», а с ними и единственный уцелевший «Чинук». Чтобы ускорить переброску, Майк Роуз убедил пилота прилететь и помочь «Си Кингам». Это была серьезная просьба.

Экипаж с позывным Браво Ноябрь выполнял обычный полет, когда «Экзосеты» врезались в «Атлантик Конвейор». Летя к «Гермесу», большой вертолет рисковал быть сброшенным за борт, так как препятствовал критически важным действиям «Харриеров». В конце концов, он обрел дом в Сан-Карлос, но без какого либо технического обслуживания. Пилот Королевских ВВС выполнял свое первое боевое задание с помощью ПНВ, которым он никогда раньше не пользовался. «Чинук» с грохотом зашел на посадку, неся на подвеске 105-мм орудие, а еще два, вместе с расчетами, находились внутри. Выгрузив артиллерийские орудия, он быстро поднялся в воздух. Ограниченный туннельным зрением ПНВ, и без сомнения, отвлеченный линиями трассеров, пилот задел поверхность впадины, повредив одно из колес и только чудом сумел доставить тронутый ржавчиной вертолет обратно в Сан-Карлос.

Имевшие боевой опыт экипажи «Си Кингов» сделали посадку менее насыщенной событиями, доставив остальную часть батареи и подразделения головной роты 42-го коммандо. Мы приготовились к погрузке раненых, двигаясь прямо к десантным люкам, когда морские пехотинцы высыпали наружу. На лицах молодых «сапог» отразился испуганный трепет, когда увидели раненых, ожидающих загрузки в вертолеты, в то время как ночное небо вокруг них было испещрено следами от пуль.

- Что вас задержало, Королевские? - крикнул кто-то, когда морские пехотинцы скрылись в темноте, направляясь к горе Кент.

Мы загрузили Дикки и двух раненых осколками в вертолеты. Я крикнул, чтобы меня услышали сквозь рев двигателей и свист лопастей над моей головой:

- Теперь с тобой все будет в порядке. Старайся держаться подальше от своей задницы и присматривай за хорошенькими сестричками, когда доберешься до корабля.

- Спасибо Всплеск, хороший план.

С этими словами он показал нам большой палец и исчез в глубине кабины, с помощью борттехника.

Мы повернулись, чтобы вернуться на свои позиции, когда взлетел «Си Кинг». Удаляющийся звук вертолетов сменился шумом от артиллерийской полубатареи, вступающей в дело в суматохе криков, ругани и металлического лязга, когда разворачивались орудийные станины, вскрывались боеприпасы и забивались стойки буссолей.

Перестрелка, шедшая вокруг позиции на юге, занимала нас большую часть оставшейся ночи. Я был обеспокоен тем, что у нас не хватит минометных мин, чтобы отвечать на запросы, но мы смогли раздобыть несколько дополнительных мин у минометного взвод морской пехоты, которые начали устанавливать свои шесть минометов рядом с нашим. Майк Роуз появился на нашей позиции, так как он прибыл с морскими пехотинцами.

Вместе с ним был высокий мужчина, одетый в старый камуфляжный комбинезон, в очках с толстыми стеклами, куривший сигару: журналист Макс Гастингс. Командир полка повернулся ко мне.

- Привет, Всплеск, не мог бы ты вкратце рассказать нам о вашей ситуации здесь, наверху?

Я огляделся в поисках Найджа, желая свалить ответственность по цепочке командования, поскольку ни одному солдату не доставляет удовольствия докладывать своим командирам части. Потом поступила огневая задача и спасла мою шкуру.

- Извините, босс, я немного занят, - пробормотал я, а затем склонился над минометом.

Во время очередного затишья в стрельбе, Макс Гастингс самостоятельно вернулся в наше расположение. Я собирался восхититься отвагой и жаждой информации этого выдающегося газетчика, но вместо того, просьбы к нам об интервью, чтобы добавить его к одному из своих репортажей, у него была более насущная проблема.

- Простите что беспокою вас, ребята, но вы случайно не видели здесь противогазную сумку, а то в ней лежат две мои камеры, которые стоят довольно дорого?

- Боюсь, я ее не видел. Вы уверены, что она была у вас с собой, когда Вы пришли сюда с комполка?

Мы ее не видели, хотя я не совсем уверен, что он нам поверил, когда отправился на поиски Майка Роуза.

Минометы морской пехоты в ту ночь не действовали, и «сапоги» воспользовались возможностью придавить подушку. Командир минометного взвода и его старший сержант забрались в двухместную палатку и быстро заснули. Когда поступил следующий запрос, я на мгновение заколебался, прежде чем отправить в ствол первую мину и посмотрел на Найджа.

- Может разбудим спящих красавиц перед стрельбой?

Найдж сморщил нос, будто размышляя над этим, а затем просто сказал:

- Неа.

Когда мина вылетела из ствола, оба морских пехотинца выскочили из своей маленькой уютной палатки и бросились на землю. Все что мы могли сделать, это поддерживать огонь, стараясь не уписаться от смеха. Я полагаю, это был способ Найджа, сказать «Добро пожаловать на гору Кент».

Хотя морские пехотинцы в ту ночь не стреляли из своих минометов, артиллеристы из 29-го коммандо Королевской артиллерии открыли огонь сразу после рассвета. Вскоре после того как встало солнце, земля во впадине позади нас, казалось, раскололась с оглушительной какофонией звуков, когда 105-мм снаряды были выпущены с максимальными зарядами. Дула артиллерийских орудий изрыгали острые вспышки пламени, освещавшие тусклое утреннее небо, когда орудия с глухим стуком откатывались назад по торфу. Затворы раскрылись с громким лязгом, когда пустые латунные гильзы были выброшены и досланы новые снаряды.

Это было впечатляющее зрелище, перемежаемое выкрикиваемыми командами управления огнем, поскольку полубатарея работала в методичном ритме, выпуская фугасные снаряды по отдаленным аргентинским целям на востоке вокруг Стэнли. 29-е коммандо доверило честь сделать первый выстрел командиру полка, что стало достойной данью уважения человеку, который так упорно добивался захвата горы Кент.

Макс Гастингс так и не нашел свои камеры, но он исполнил свое желание увидеть огни Стэнли раньше, чем любой другой репортер. Комполка также позволил ему использовать один из передатчиков SAS, чтобы отправить свою статью прямо в редакцию в Лондоне, что подарило ему сенсацию, так как он был единственным журналистом на месте событий и мог также обойти громоздкие официальные каналы Министерства обороны для отправки репортажей. Затем он улетел на вертолете обратно в Сан-Карлос, вместе с Роузом. Когда они взлетели, оставив позади гору Кент, с легкими орудиями, обстреливающими позиции противника вокруг Стэнли, командир полка повернулся к журналисту, и сказал:

- Кто рискует, тот побеждает, Макс.

Аргентинцы выпустили в нашу сторону несколько 155-мм снарядов, что означало, что нам приходилось передвигаться, прислушиваясь к свисту летящих снарядов. Хотя снаряды противника были гораздо большего калибра, чем наши собственные орудия, они нечасто попадали и взрывались дождем размокшей грязи, поскольку торф поглощал большую часть осколков. Если бы они прилетали в большем объеме, с большей точностью ложась среди камней, где мы находились, это было бы другое дело. Но аргентинцам так и не удалось заглянуть внутрь. В течение следующих трех дней эскадрон «D» оставался с подветренной стороны горы Кент, не занимаясь почти ничем, кроме как прислушиваясь к нечастым снарядам и изо всех сил пытаясь согреться.

С несколькими сотнями морских пехотинцев, занявших высоты, и батарей орудий позади нас, мы больше не чувствовали себя одинокими. Аргентинцы больше не предпринимали попыток проникнуть в этот район, и та возможность, которая у них имелась, чтобы захватить жизненно важные позиции, была упущена. 3 июня были замечены десантники из 3-го парашютно-десантного батальона, приближающиеся к нам из района Эстансия-Хаус; сообщалось, что 45-е коммандо наступало им на пятки.

Они проделали марш-броском без привалов 40 с лишним миль от Сан-Карлоса, и если судить по нашим ногами, то их, должно быть, были в ужасающем состоянии. Им оставалось пройти еще 10 миль, чтобы добраться до Стэнли, но главный приз кампании по освобождению Фолклендских островов, казалось, был в пределах их досягаемости. Впереди предстояли тяжелые бои, но оборона аргентинцев вокруг столицы теперь находилась под прицелом нашей артиллерии, и битва за ее обладание вот-вот должна была начаться.

Однако, в то время как остальная часть британских наземных частей готовилась продолжать наступление на восток, 19-й отряд должен был направиться на задание гораздо дальше на запад.

Глава 35

Я посмотрел на лица парней, сидевших напротив меня в вертолете. На каждом — маска усталости от лишений на горе Кент. Каждое из них было зеркальным отражением моего собственного — лохматые, с недельной щетиной и отпечатком усталости. Открытые участки кожи обгорели и покраснели от длительного пребывания на ветру, губы потрескались, покрылись волдырями и высохли от холода, а глаза были затуманены и в них будто насыпали песка из-за дней недосыпа. Головы качались и падали на грудь во влажных смоках, стоящих колом из-за пота и грязи и испятнанных черным.

Мы были почти больны от усталости и голода, и перспектива принять душ, нормально поесть и нормально выспаться ночью в тепле и сухости корабля, была самой главной мыслью в каждой голове. Ожидаемое казалось мучительно близким, когда «Си Кинг» поднялся над высотами вокруг Сан-Карлос-Уотер. Но оно откладывалось из-за загруженности летной палубы, которая отмахнулась от нас и отправила в режим ожидания где-нибудь за кормой «Фирлесса».

О Господи, только не еще раз. Просто посадите этот чертов вертолет. Я заставил себя выглянуть в иллюминатор и сосредоточиться на мире подо мной. Был поздний вечер. Якорная стоянка казалась более оживленной, поскольку малые суда на скорости курсировали между кораблями и берегом, продолжая насыщать свалки снабжения, возникшие по краям пляжа. Справа от себя я увидел главный перевязочный пункт, развернутый на заброшенном мясокомбинате в заливе Аякс, на западном краю мелководного залива в ту ночь, когда сбежал с «Канберры».

Именно туда должны были доставить наших раненых. Я подумал о Дикки и задался вопросом, было ли для спасения его жизни использовано хирургическое оборудование, выгруженное с десантного катера в ту ночь, когда я сбежал с «Канберры». Они называли его «Красно-зеленой машиной жизни», поскольку большинство его клиентов были десантниками и морскими пехотинцами. Работая в примитивных условиях, на операционных столах, установленных среди разрушенных остатков старой скотобойни и на покрытом пылью полу, медики проводили необходимые операции и лечение, чтобы стабилизировать состояние раненых, прежде чем эвакуировать их для дальнейшего лечения в госпитале на борту лайнера «Уганда».

Хирурги были загружены после Гуз-Грин, когда на носилках доставили раненых из 2-го парашютно-десантного батальона, оглушенных и дрожащих после ночи, проведенной на поле боя. В ближайшие дни они будут еще более загружены, как только начнутся бои за Стэнли. Но вплоть до окончания войны, все британские раненые, добравшиеся до бухты Аякс, покидали это место живым.

Вертолет начал приближаться к летной палубе «Фирлесса». Предвкушение земных удобств на борту корабля вытеснило мысли о раненых. Но наши надежды быстро рухнули.

Почти сразу же, как мы приземлились на палубе, нам сообщили, что мы сразу же возвращаемся обратно. Эйд Робертсон сообщил нам эту новость, когда мы разбирали наше снаряжение на ангарной палубе.

- Приказ о быстрой готовности, ребята. Сегодня вечером два патруля отправятся проводить операцию по развертыванию НП на Западном Фолкленде. У нас с боссом совещание с «штабными». Мы сообщим вам подробности, а затем разработаем план.

Дерьмо. Если нам повезет, мы сможем просто что-то пожрать и вытряхнуть мусор, но тогда мы сразу же приступаем к подготовке к бою перед выходом, не имея возможности высушить вещи или подремать.

- Похоже, мы пойдем мокрые и горячие, - сказал я.

- Если ты не понимаешь шуток…

Голос Бинси затих у меня за спиной, но мы слишком устали, чтобы смеяться.

- Почистите свое оружие и добудьте что-нибудь пожрать. Мы с Джоном вернемся с доклада через час, - сказал Эйд.

С неудержимым наращиванием британских сил на берегу и захватом 3-й бригадой коммандос горы Кент, аргентинцы знали, что теперь это только вопрос времени, когда их оборона вокруг Стэнли будет сокрушена и их недолгому пребыванию на Восточном Фолкленде придет конец. Свирепость воздушных атак противника на якорную стоянку кораблей также снизилась, и поскольку они не могли обеспечить непосредственную воздушную поддержку своим войскам в районе Стэнли, аргентинские ВВС мало что могли сделать, чтобы повлиять на исход войны. Оперативная группа выиграла воздушное сражение. А поскольку основная часть войск противника окопалась вокруг столицы, основное внимание британской кампании было сосредоточено на разгроме их там.

Однако у аргентинцев все еще было более 2000 солдат, размещенных в двух основных поселках на Западном Фолкленде, и они могли создать нам проблемы.

В основном нетронутые, за исключаем нескольких обстрелов с моря и нападений «Харриеров», а также уничтожения нескольких вспомогательных судов, они вызывали беспокойство одним своим присутствием. Если их не остановить, войска аргентинцев на Западном Фолкленде могли бы начать рейды через узкий Фолклендский пролив против тылового района в Сан-Карлосе. Они также могли быть усилены, либо для усиления позиции Аргентины на любых последующих после падения Стэнли переговорах, либо с намерением продлить войну и сделать необходимость возвращения Западного Фолкленда более дорогостоящей.

Когда мы приземлялись на «Фирлессе», по оценкам разведки Буэнос-Айрес планировал высадить на остров десантный батальон. В результате, наши старшие командиры хотели развернуть часть британских сухопутных сил на Западном Фолкленде, чтобы следить за уже размещенными там аргентинцами и нанести поражение любым дополнительным войскам, если они будут переброшены с материковой части Аргентины. Поскольку все британские части были направлены на Восточный Фолкленд, задача выпала на долю эскадрона «D». Это была именно та скрытая роль, к которой полк готовился для любой европейской войны.

Расположенный в 12 милях от Восточного Фолкленда по ту сторону пролива, Западный Фолкленд имеет такой же ландшафт изрезанных холмов, лугов и торфяных пустошей, как и его более крупный сосед. Часть его населения, насчитывающего чуть менее 300 человек, была рассредоточена между уединенными фермерскими поселками, но большинство было сосредоточено вокруг крупнейших общин в Фокс-Бей на юге и Порт-Ховард на севере, которые находились каждый на своем конце 20-мильной крутой прибрежной гряды холмов, идущей вдоль восточной стороны острова. Разведывательные патрули эскадрона «G» на Западном Фолкленде были отозваны к началу июня, но они сообщили об размещении аргентинских частей размером около батальона примерно в тысячу человек численностью, при поддержке артиллерии и вертолетов, в каждом из поселков.

- Ладно, ребята, я надеюсь, вы смогли что-нибудь пожрать. Теперь насчет дела, - сказал Джон, собрав отряд в ангаре после инструктажа его и Эйда Седриком.

- Цель командира полка состоит в том, чтобы помещать противнику на Западном Фолкленде получить подкрепление. Задача состоит в том, чтобы развернуть разведывательные патрули и НП, и быть готовыми задействовать эскадрон, чтобы сорвать усилия противника, если они попытаются развернуть больше войск, либо выдвинутся с теми войсками, что у них уже есть на острове.

Джон сделал паузу, давая нам осмыслить сказанное, а затем обрисовал задачи отрядов.

- 16-й отряд займет возможную зону высадки аргентинцев, которая была определена на открытой местности, рядом с главной дорогой, проходящей между двумя основными населенными пунктами. Воздушный отряд, оснащенный ракетами «Стингер», будет сбивать любой вертолет противника и громить выживших десантников аргентинцев на земле. 18-й отряд выдвинется и будет наблюдать за возможным наблюдательным пунктом аргентинцев на вершине горы Розали. Расположенный в 10 милях от Порт-Ховарда, он, как полагают, сообщает о передвижениях британских кораблей в Фолклендском проливе. Если возникнет подходящая ситуация, Мобильный отряд будет вызван, чтобы его устранить.

Мы кивали, пока Джон указывал различные места на своей карте.

- Наша задача состоит в том, чтобы развернуть НП у поселков Порт-Ховард и Фокс-Бей, здесь и здесь.

Он использовал кончик карандаша, чтобы указать на карте два поселка.

Он посмотрел на семь лиц перед собой.

- Нам понадобится два патруля из четырех человек. Я возьму Порт-Ховард, а патруль Эйда развернет НП у Фокс-Бей.

Мы знали, что последует дальше.

- Это означает, что один из вас должен будет остаться здесь и будет направлен в 17-й отряд, который босс держит в резерве и будет базироваться на «Сэре Ланселоте» со штабом эскадрона. Они будут в пятнадцатиминутной готовности, чтобы действовать как отряд быстрого реагирования, если нам понадобится больше мускулов, или нужно будет вытащить нас из дерьма. Корабль был поврежден бомбой, но Седрик говорит, что танкодесантный корабль в достаточно хорошем состоянии, чтобы разместить эскадрон, так что это будет новое место базирования, как только мы уйдем. Есть вопросы?

Был очевидный вопрос, но его никто не задал.

- Хорошо, мы спланируем задачу по отдельным патрулям. Вертолет должен доставить нас сразу после захода солнца. До этого времени никаких движений. Так что давайте приступим к делу.

Когда мы разошлись, я увидел, как Рой подошел к Джону и сказал:

- Эй, босс, можно тебя на пару слов?

В тот момент я не обратил на это особого внимания, так как было много дел.

До заката оставалось всего несколько часов. Если нам повезет, к тому времени, когда мы спланируем каждый из наших патрулей и подготовим снаряжение, мы сможем принять горячий душ и перекусить на камбузе перед взлетом. Роскошь высушить одежду и хорошенько выспаться ночью исчезла вместе с необходимым временем на операцию. Запасы эскадрона были перевезены с «Интрепида», и в моей сумке оказалось несколько сухих носков, футболка и пара трусов, но все, что я носил на горе Кент — ботинки, перчатки, смок и носки — было мокрым и останется мокрым. Мы также были вымотаны неделей, проведенной в мокрых торфяных ячейках, открытых любой непогоде.

Мы притащили карты, подзорные трубы, шанцевый инструмент, батареи для рации и пополнили боеприпасы, а также раздобыли достаточное количество арктических пайков, чтобы их хватило на шесть дней, которые мы должны были провести на Западном Фолкленде. Опять же, было только одно меню и нам предстояло еще неделю есть сублимированное куриное филе. Рюкзаки были упакованы на ангарной палубе, размещение каждого предмета обсуждалось, поскольку все, что нам было нужно, пришлось бы тащить на спине. Тот набор сухих вещей, который у меня был, я сложил в прорезиненный рюкзачный карман американского производства, а отдельные предметы были завернуты в пластиковые пакеты для дополнительной гидроизоляции. Мы должны были отсутствовать меньше недели, так что единственной запасной пары трусов, которая у меня была, хватило бы на время операции.

Для 19-го отряда задача состояла в том, чтобы наблюдать и докладывать, а не сражаться, поэтому мы ограничили наше вооружение винтовками и несколькими гранатами; единые пулеметы и одноразовые гранатометы были оставлены. Скрытность и маскировка были бы нашим основным оружием, и любая информация, которой мы располагали о Фокс-Бей, была бы ключевой. Нам были доступны доклады эскадрона «G», чтобы изучить детали расположения целей, поэтому мы с Эйдом сели с чайком, чтобы прочитать информацию и составить карту маршрута и вероятных мест размещения НП.

Как всегда, подготовка к бою прошла как в тумане, поскольку дневной свет за пределами танковой палубы уже начал угасать. Я уже почти собрал вещи, а мой рюкзак лежал готовый к отправке на стальной палубе, рядом с моей раскладушкой. Я быстро прикинул в уме время. Может быть, я смогу принять душ и выкроить несколько минут прикорнуть перед отбытием? Затем пришло время подождать.

- Плохие новости, вылет сегодня не состоится, операция отложена на двадцать четыре часа.

Чертовски чудесно. Есть время принять душ, а потом немного преклонить голову. Где-то там, наверху, есть Бог.

К тому времени, как я вернулся из гальюна, Джон был на ангарной палубе. Я видел, как он что-то сказал Рою. Затем он отвел в сторону Бильбо и провел несколько минут, разговаривая с ним, прежде чем направиться в мою сторону.

- Все в порядке, Всплеск?

- Все в порядке, босс.

- А, Томас Харди, «Далек от обезумевшей толпы». Тебе нравится?

Он заметил потрепанный роман, лежавший поверх моего спального мешка.

- Да, босс. Мне нравится затеряться в сельской местности Дорсета, которая лежит далеко отсюда, так что хороший способ отвлечься.

- Мне нужно будет наверстать упущенное, когда я вернусь, - сказал он.

Я знал, что он совсем недавно женился, и упоминание о доме заставило его задуматься, прежде чем его мысли вернулись к Южной Атлантике.

- В любом случае, хорошие новости насчет задержки, я думаю, нам всем не помешало бы хорошенько отдохнуть, прежде чем мы вернемся.

Он подавил зевок.

- Ладно, я пошел спать. До завтра, Всплеск.

- До завтра, босс.

Джон повернулся, чтобы направиться в свою каюту, вместе с другими офицерами.

- Эй, босс, я почти закончил с книгой. Возьми ее на дорогу домой, если хочешь.

- Наверное, так я и сделаю. Спасибо, Всплеск. Приятных снов, - сказал Джон, исчезая за стальным люком в переборке.

- Он хороший парень, - сказал Бинси ему вслед, когда к нам подошел Бильбо. Вид у него был мрачный.

- Что случилось, дружище? - сказал Бинси.

- Я не иду на операцию. Джон только что сказал мне. Рой спросил его, может ли пойти он, так как у него не было возможности поучаствовать в деле на Пеббл, и он очень хочет не упустить шанс на большое дело, прежде чем все это закончится.

- Хорошие шансы, дружище, что оно почти сделано и мы собираемся неделю сидеть в норах, отмораживая свои задницы. Если и есть что-то, что нужно будет сделать, это будет ОБР, где ты и будешь, мерзавец этакий, - сказал Бинси с усмешкой. - Есть у кого-нибудь сигаретка на халяву?

Мы с Бинси отправимся в Фокс-Бей во втором патруле под командованием Эйда, а Рой присоединится к патрулю Джона, направляющемуся в Порт-Ховард. Но до этого оставалось целых двадцать четыре великолепных часа, из-за того что погода сменилось сильными шквалами и плотными низкими облаками; условия были слишком плохими для полетов. Это было так, как если бы нам только что дали отсрочку от петли палача.

В кубриках для нижних чинов не было свободных мест, поэтому мы расположились на танковой палубе. И когда сон впервые пришел, он был прерывистым и грязным, поскольку чрезмерно уставшие тела приспосабливались к непривычной возможности непрерывного сна.

Глава 36

Метеоусловия на следующий день были хороши для полетов. Седрик поднялся проводить нас на летную палубу. Он собрал нас вместе, при быстро угасающем свете заката, на фоне заводящего свои двигатели «Си Кинга», который должен был доставить нас на Западный Фолкленд. Посмотрев на Джона он сказал:

- Ребята, это продлится всего неделю, а потом аргентинцы сдадутся. Так что будьте осторожны, не делайте глупостей и возвращайтесь живыми. Увидимся через пять дней.

Патруль Джона высадили первым, где-то к северу от Порт-Ховарда. Мы полетели дальше, направляясь на юг, и приземлились за высотой в 2000 футов, отмеченной на карте как Те-Босомс. Двухконусная гора скрывала место посадки и шум вертолета от поселка в Фокс-Бей, расположенного более чем в 7 милях к югу. Ночь была безлунная, с юго-запада дул холодный ветер. И то и другое помогло скрыть наш подход к зоне операции, которую мы выбрали по карте, примерно в миле от поселка.

Мы двинулись в порядке патруля, каждый из нас был нагружен почти 45 килограммами снаряжения. Несмотря на вес, идти было легко, по сравнению с местностью, которую мы пересекли на острове Пеббл и горе Кент, так что мы добились хорошего продвижения. Слишком хорошего.

Линия заграждения, на которую мы налетели, внезапно появилась перед нами и преградила нам путь, когда мы поднялись на небольшой холм. Построенные для контроля за рассеянными стадами овец, проволочные заграждения на Фолклендских островах простирались на несколько миль и были отмечены на картах, что делало их хорошими ориентирами. Но этой там не должно было быть.

Патруль остановился и опустился на одно колено. Я подошел к Эйду, который проверял координаты на карте.

- Черт, - прошептал он, - эта линия заграждения должна быть еще в двух километрах от нас.

Затем мы оба замерли. Ветер доносил до нас сквозь темноту голоса, говорившие по испански, откуда-то впереди — может быть, полдюжины солдат в траншее и командира, совершавшего обход.

Именно тогда мы поняли: карта не врала, ошиблись мы. Линия заграждения была отмечена в докладе эскадрона «G», что означало, что мы были почти внутри позиции аргентинцев. Мы слишком далеко продвинулись патрулем и вот-вот наткнемся на передовые окопы противника. Земля, по которой мы шли, плавно спускалась под уклон; она также была утоптана и обглодана поколениями овец на вольном выпасе. Это означало, что мы прошли ее быстрее, чем думали. Дерьмо.

Послышались еще несколько голосов. Не похоже было, чтобы они нас обнаружили, но время близилось к рассвету. Пятнистые полосы света уже расплывались по небу. Помимо того, что мы будем обнаружены, как только тьма рассеется, существовала еще одна опасность. Эсминец «Гламорган» должен был на рассвете обстрелять поселок. Если бы мы остались там, где были, даже если бы нас не увидели аргентинцы, был хороший шанс погибнуть от наших собственных 4,5-дюймовых осколочно-фугасных снарядов. Нам нужно было двигаться, чтобы избежать опасности попасть под обстрел наших пушек, и спрятаться в укрытии, прежде чем нас заметят. И нам нужно было это сделать быстро.

- Отходим, - прошипел Эйд.

Мы вернулись по своим следам, пятясь в темноту, не смея издать ни звука. Отойдя на пару сотен метров, мы ускорили шаг. Только расстояние и укрытие могли бы нас спасти. Мы снова мчались наперегонки с дневным светом, что означало бы нашу гибель, если бы нас застали на открытом месте. Мы должны были двигаться быстрее.

Мы выбрались на проселочную дорогу, ведущую из поселка. И хорошо, и не очень хорошо. Это означало, что мы могли двигаться быстрее, и это помогло бы нам уйти дальше от снарядов корабельных пушек. Но это была очевидная возможность, на которую были наведены орудия аргентинцев; если бы они застали нас здесь, они бы нас прижали.

Мы поднажали сильнее, ноги и легкие протестовали против усилий и веса на наших спинах, пока мы боролись за безопасное расстояние и необходимость найти укрытие. Я не был уверен, что у нас все получится. Свет уже пробивался через темноту и окрашивал наше окружение в монохромные цвета. Очертания фигур становились все более различимыми. Я мог распознать отдельные камни на земле, силуэты парней вокруг меня становились все более четкими, и это подтверждало, что окружающая местность была голой задницей. Спрятаться было негде и мы проигрывали гонку со временем, расстоянием и скоростью.

Я ожидал услышать крики тревоги, а затем треск автоматического огня, когда Эйд это заметил. Овраг, выходящий на грунтовую дорогу у поворота.

- Сюда, быстрее.

Углубление в земле указывало на север, в направлении безопасности.

Оно также давало хоть какое-то укрытие от глаз противника и смертоносных осколков, но все равно, было слишком открыто, и становилось светлее. Не было никакого другого выбора. Эйд решил, что так тому и быть. Мы двинулись в дефиле, его стены скрывали наши фланги, но наши спины все равно были бы видны противнику, как только рассветет. Мы продвигались вперед по камням и болотам, идти становилось все труднее, мы замедлялись. Торфяная трясина засасывала наши ботинки, наполняя их водой и усиливая сопротивление при движении, мышцы бедер болели от напряжения. Я поскользнулся на камне, вес моего рюкзака меня опрокинул и я по пояс провалился в трясину.

- Бинси, вытащи меня отсюда, я застрял.

Бинси помог мне, вытащив из трясины, едва удержавшись от смеха над моим невезением. Безвыходность ситуации становилась очевидной, когда Эйд исчез за крутым поворотом выемки влево. Он появился обратно, энергично размахивая рукой со сжатым кулаком вверх и вниз, показывая, чтобы мы поспешили. Изгиб оврага скрывал нас от поселка, а также зарос высокой растительностью — достаточно, чтобы обеспечить временное укрытие патрулю из четырех человек, который вот-вот будет пойман на открытом месте.

- Залезайте, залезайте, - подгонял Эйд.

Мы сняли наши рюкзаки, прежде чем протолкнуться внутрь и прорубить себе путь, освободив место и оставив позади себя целые стебли. Мы втянули внутрь наши рюкзаки и перевели дыхание, когда утренний свет ярко забрезжил между небольшими просветами в листве над нашими головами, и первые снаряды обстрела начали падать в поселке. Каждый снаряд приземлялся с могучим грохотом, проталкивая шум через дефиле к нам. Но мы были достаточно далеко, непосредственная опасность миновала и на какое-то время мы были в безопасности.

- Черт, это было близко, - прошептал я.

Непосредственный риск попасть под снаряды «Гламоргана» или быть замеченными аргентинцами миновал. Однако, мы все еще были слишком близко к противнику, и у любого прилежного патруля при прочесывании были бы хорошие шансы нас обнаружить, если бы они решили пройти по съезду. Растительность обеспечивала укрытие от посторонних глаз, но это было не самое подходящее место для боя или бегства. Шансы выжить в перестрелке с патрулем противника, находясь в ловушке в овраге, были бы невелики. Но двигаться при дневном свете было бы безумием. Нашим единственным вариантом было сидеть тихо, надеясь, что аргентинцы за нами не придут, и ждать наступление темноты. Если нам нужно было отлить, мы просто должны были перевернуться на другой бок и надеяться, что пар от нашей мочи, сконденсировавшись в холодном воздухе, не выдаст нашего расположения; в противном случае, мы просто лежали и дрожали от пронизывающего холода.

Прошло пару часов. Эйд подтолкнул меня локтем.

- Всплеск, включи рацию и доложи в эскадрон.

- Вас понял.

Я включил высокочастотную рацию PRC-320 и услышал в наушниках легкое шипение статического электричества.

Чтобы получить связь на дне оврага, мне нужно было установить антенну. Я раздвинул кусты и осторожно выглянул наружу, прежде чем выползти из листвы и подняться по склону входа, волоча за собой проволоку. Используя свой дешевый Ка-Бар в качестве колышка, я прикрепил провод к ножу, чтобы создать наклонную антенну. Если бы провод был расположен низко над землей, его было бы труднее обнаружить, хотя земля, скорее всего, поглотила бы часть сигнала. Однако, это было наше единственное средство передачи ВЧ-сигналов без установки длинной штыревой антенны.

Я скользнул обратно вниз по склону в заросли и начал передавать, используя ручной телеграфный метод, сокращенную азбуку Морзе.

- Ноль Альфа, это Четыре Два, прием

На передаче это звучит как: да-да-да, ди-да-да, ди-ди, ди-ди-ди, ди-да-да-да-да, да-да-да-да-ди.

Ответа из оперативного отдела эскадрона на «Сэре Ланселоте» не было. Я отрегулировал усилитель, и попробовал еще раз, но все, что я мог услышать, это слабое шипение помех в наушнике. Я снова набрал сообщение, последовательность точек и тире, но снова ничего. Я продолжал пытаться, пока Эйд не велел мне остановиться.

- Стандартная оперативная процедура. Они не начнут хлопать крыльями, если мы не доложимся и пропустим расписание в следующие сорок восемь часов, так что мы можем попробовать еще раз, как только двинемся.

- Принял. Должно быть, мы здесь в мертвой зоне, а стены оврага экранируют сигнал.

Итак, мы расположились, каждая пара по очереди несла охрану из наших укрытых листвой пределов и ждали , пока не стемнеет.

- Есть что-нибудь от патруля в Фокс-Бей? - спросил Дэнни Уэст позже тем же утром, вернувшись в оперативный центр эскадрона, который был оборудован в закутке каюты рядом с мостиком на «Сэре Ланселоте».

- Нет босс, - ответил связист, обслуживавший радиостанции.

- Хм, они все еще в рамках допустимого периода стандартной оперативной процедуры, так что пока не стоит беспокоиться. Давайте подождем и посмотрим, выйдут ли они на следующий сеанс.

- Да, босс, но позывной Четыре Один в Порт-Ховарде выполнил свой первоначальный доклад, а также вышел на связь в свой первый сеанс ранее этим утром. Они сообщили, что им все еще нужно развернуть свой НП, хотя они приглядывают за поселком.

- Хорошо, спасибо тебе, добрый человек. Дай мне знать, когда услышишь что-нибудь из Фокс-Бей.

Дэнни не был слишком обеспокоен. «Если я ничего не услышу к концу второго дня, то начну беспокоиться», - сказал он себе, выходя из оперативного центра, чтобы сообщить Седрику о том что Джон Гамильтон благополучно добрался до Порт-Ховарда.

Место, которое Джон и Рой в конце концов выбрали для организации своей операции, расположенное среди обвалившихся скал и выступов кварцита на вершине высокого хребта, возвышающегося над поселком Порт-Ховард, было далеко от идеального. Это место было близко к линии горизонта, и в нем не хватало пространства для лёжки, которая должна была располагаться в нескольких сотнях метрах от нее у подножия другой стороны хребта. Это означало, что патруль будет разделен большим расстоянием и они не смогут поддерживать друг друга в случае неприятностей. С первыми лучами солнца стало ясно видно поселок, раскинувшийся перед ними на дальнем конце морской бухты в полумиле отсюда. Приход утра спровоцировал движение между десятком или более домов с жестяными крышами и хозяйственных построек, поскольку аргентинские войска начали появляться вокруг своих позиций, а члены небольшой гражданской общины начали заниматься своими повседневными делами.

- Большой белый дом в центре, с зеленой рифленой крышей, должно быть, дом управляющего фермой, - сказал Джон, приникнув к оптической трубе «Свифт», установленной в расщелине скалы. Рой сидел рядом с ним, достаточно близко, чтобы они могли разговаривать тихими голосами, обмениваясь информацией о том, что они смогли увидеть.

- Принял, - подтвердил Рой.

- Похоже, его используют как штаб. Войска аргентинцев окопались на высоте над поселком, прямо за ним; их, может быть, по меньшей мере, рота.

- Видел, - признал Рой. - Возможно, там больше войск, и на флангах деревни.

- Темные здания на левом краю поселка у кромки воды, похожи на овчарни, упомянутые в отчете эскадрона «G». Похоже, аргентинцы используют их как тыловую зону, и небольшая пристань — это то место, где они вероятно, получают припасы.

- Проверить, - сказал Рой, добавляя это к мысленному перечню расположения противника, который он составлял в своей голове.

- А, и посмотри на это. Артиллерийское орудие, между двумя домами с красной крышей. Вероятно, 105-мм легкая гаубица. Да, есть еще одна, справа, сразу за зданием школы, за кабинетом менеджера. Отправь все это остальным, чтобы они могли передать то, что мы увидели до сих пор, обратно в эскадрон.

- Вас понял, босс.

Рой достал маленькую, защищенную от воды кодовую книжку и начал передавать по рации то, что он увидел, двум другим членам патруля на лёжке.

Место для лежки было расположено примерно в миле от позиции Джона и Роя, в небольшой пещере у подножия с восточной стороны хребта. Характер местности не позволял разместить тыловую зону где-либо поближе к НП. Это была нестандартная процедура, и Джону не нравилось разделять патруль таким большим расстоянием. Никто так не делал; они были слишком далеко, чтобы поддержать друг друга взаимным огнем, но это было решение продиктованное географией. На гребне было недостаточно места, чтобы разместиться без риска быть замеченными. Все, что Джон и Рой наблюдали в поселке, должно было быть передано назад, двум бойцам в пещере по тактической рации ближнего действия, а затем передано в оперативный центр на танкодесантном корабле из лежки азбукой Морзе, используя PRC-320 в заранее определенное время сеанса связи.

Скрывавший нас кустарник, возможно, был удачной находкой, но мы все еще не были в видимости Фокс-Бей. Остальная часть унылой открытой вересковой пустоши вокруг поселка была лишена укрытий, и потребовалась вся следующая ночь, чтобы переместиться на новое место и организовать НП. Мы нашли небольшой возвышающийся холм в 4 километрах к северу от поселка. Ни деревьев, ни живых изгородей не было, нам пришлось копать укрытие.

Наши лопаты легко прорезали мягкий торфянной верхний слой почвы, и мы позаботились о том, чтобы отложить пучки травы в сторону. Потом мы наткнулись на скалу. Взяв кирку, один из нас разрыхлил твердую поверхность, а другой затем выкопал битый камень, складывая добычу на пончо. Как только оно было полно, другая пара из команды отнесла нейлоновую простыню, тяжелую из-за камней и земли, и сбросила ее содержимое в озерцо, в 200 метрах. Небольшой пруд помог скрыть мусор, но это была медленная непосильная работа. Пара копальщиков проделала всего несколько дюймов в твердой почве, прежде чем потребовалось поднять и сбросить еще один груз пончо. Это продолжалось несколько часов, пока яма не стала достаточно глубокой, чтобы в ней могли разместиться двое людей в сидячем положении, так, чтобы их глаза были на одном уровне с краем поверхности земли.

Затем поверх натянутого полотнища пончо уложили дерн, чтобы обеспечить укрытие над головой, укрытие от непогоды и сделать так, чтобы НП сливался с фоном бледно-желтых пучков травы. Между крышей землянки и почвой, в передней части укрытия, был оставлен небольшой зазор, достаточный для смотровой щели. Заключительной работой в ту ночь было укрепление углубления в низменности и превращение его в неглубокую траншею, в 50 метрах от тыла НП. Замаскированная пончо и индивидуальными маскировочными сетками, лежка могла скрывать двух людей, лежащих лицом друг к другу. Она также служила тыловой зоной и обеспечивала защиту тыла НП. К тому времени, как мы закончили, рассвет был уже не за горами. Наступившее утро подтвердило, что мы выбрали хорошую позицию. НП сливался с окружающим миром, невидимый ни для кого, если только они не шли прямо по нему. Отсюда также открывался превосходный вид на Фокс-Бей.

Я остался на лежке с Бинси, в то время как Эйд и его напарник сидели впереди, в НП. Поселок раскинулся впереди перед ними, так как местность опускалась к морю. Даже на расстоянии 4 километров скопление фермерских сараев и белых домов с зелеными крышами из гофрированного железа было различимо невооруженным глазом. Здания тянулись к береговой линии и единственному причалу, выходящему в залив.

С помощью телескопа «Свифт» мы могли разглядеть детали передвижения людей по поселку.

- Боже, они жалко выглядят, - вполголоса заметил Эйд.

Через оптическую трубу с 60-кратным увеличением он мог разглядеть в деталях очередь аргентинских солдат, выстроившихся на завтрак к полевой кухне возле самого большого дома, размеры которого выдавали в нем дом управляющего фермой. Почти бесформенные в своих пончо и шлемах американского образца, они топтались в шеренге, пытаясь разогнать утренних холод в замерзших конечностях, сжимая в руках котелки, с небрежно повешенными на плечи винтовками.

Расположение пункта приема пищи наводило на мысль, что аргентинцы использовали дом в качестве своего штаба. Большинство аргентинских траншей были вырыты вдоль берега, обращенного к морю. Другие были разбросаны по поселку под кустами утесника, который был завезен на острова и десятилетиями выращивался, чтобы служить защитой зданий от ветра. Группа блиндажей была расположена по обе стороны дороги, ведущей в поселок. Обращенные в нашу сторону, это были позиции, на которые мы едва не вышли предыдущей ночью. В каждом блиндаже, казалось, был пулемет, с которым управлялся, по крайней мере, один солдат. Какими бы замерзшими и несчастными они не выглядели, они также производили впечатление людей настороже.

Еще дальше Эйд насчитал четыре аргентинские 105-мм легкие гаубицы, маленькие и приземистые на вид. Наличие артиллерийской батареи подтверждало, что Фокс-Бей, скорее всего, были занят по меньшей мере батальоном пехоты. Это была грозная сила, которая была способна выстоять против целой бригады. Возможно, они страдали от непогоды, но их было много, и со своими пулеметами и артиллерией, они быстро справились бы с патрулем из четырех человек, вооруженных только винтовками, если бы обнаружили, что мы за ними наблюдаем.

В то время, как наше новое местоположение было хорошим, связь — нет. Я пытался связаться с эскадроном с первыми лучами солнца. Я рискнул использовать более длинную наклонную антенну, и сделать ее выше, чтобы уменьшить помехи от земли, но это ничего не дало. То, что мы передавали, не принималось в 50 милях к востоку от нас в Сан-Карлосе. Если связисты из эскадрона «D» посылали нам сигналы, мы их тоже не принимали. Даже в заранее оговоренные сеансы, когда и оперативный центр эскадрона и развернутые патрули были бы в сети, не было ничего, кроме хлюпающего месива электронных помех, когда я передавал сообщения.

- Все еще нет связи, Эйд.

- Черт. Рация вообще работает?

- Рация в порядке, Эйд, - заверил я его.

- А что насчет той, что на другом конце?

- Я не вижу в этом проблемы. Радисты в операционном центре хороши. Они поймут, что мы пропустили наш сеанс и попытаются связаться с нами.

Тот факт, что мы ничего не передавали во время сеансов, начинал меня беспокоить. Если бы не смогли наладить связь, нам вскоре пришлось бы перебираться на новое место.

Однако, вскоре аргентинцы все решили за нас.

Глава 37

Около полудня я снова попытался вызвать по рации эскадрон «D», когда над нашими головами просвистели две высокоскоростные пули. Я замер. Резкие выстрелы разбудили Бинси. Он выскользнул из спального мешка и инстинктивно потянулся за винтовкой и РПС. Я прижал палец к губам и с помощью сигнала большим пальцем вниз указал на присутствие противника, после чего поднял маленькую тактическую УКВ рацию, которая связывала нас с передовым НП.

- Контакт. Патруль противника, восемь человек. Менее чем в 800 метрах. Я наблюдаю. Ждите.

Я вполголоса передал Бинси то, что сообщил Эйд, пока мы проверяли предохранители на нашем оружии и готовились отреагировать, если начнется стрельба. Казалось, прошла целая вечность, напряжение было подобно сжатой пружине. Через несколько секунд мы могли вступить в бой с ними, или прорываться к запасной точке сбора. Черт, никакой связи. Что бы ни случилось, мы были предоставлены сами себе, и не смогли бы позвать на помощь. Даже если бы мы действительно вызвали кого-нибудь из эскадрона, было маловероятно, что они доберутся до нас вовремя.

Минуты продолжали тикать с мучительной медлительностью. Затем Эйд снова вышел по рации.

- Отбой. Похоже на отряд фуражиров, отправившихся пострелять по овцам. Они направляются обратно в поселок, и я не думаю, что они нас видели.

Я ответил простым:

- Принял.

Мы с Бинси с облегчением вздохнули.

- Черт, мы были на волосок от смерти.

- Ты, нахрен, не шутишь, - ответил Бинси. - Интересно, почему они стреляли по овцам.

Более четкое представление того, что происходило с овцами, было в Порт-Ховарде. Через телескоп с их позиции НП на гребне, Джон наблюдал за трактором, буксирующим длинный плоский фермерский прицеп, когда тот выехал из овчарен и подъехал к позиции роты аргентинцев, которую они заметили на возвышенности. Трактор, когда он добрался туда, останавливался у каждой траншеи.

- Что они делают? - спросил Рой.

- Там двое гражданских, и я думаю, они бросают аргентинцам потроха.

- Субпродукты?

- Да, черт возьми, это выглядит так. Я думаю, местные жители кормят войска аргентинцев тем, что осталось от овец, которых они забивают в сараях.

- Наверное, это лучше чем обезвоженное куриное филе.

- Я в этом не уверен, но аргентинцам, должно быть, не хватает еды, если они прибегают к употреблению баранины.

Аргентинский патруль, который мы видели возле Фокс-Бей, подтвердил, что мы все еще были слишком близко к поселку. Если аргентинцы собирались отстреливать свободно бродящих по вересковой пустоши овец, чтобы снабжать свой гарнизон едой, они скорее всего вернуться, когда им ее понадобится больше. Мы с Бинси посмотрели друг на друга, оба зная, что нам придется снова двигаться, как только стемнеет.

Гордо возвышавшиеся над равниной окружающих вересковых пустошей Те-Босонс выглядели как лучший вариант для новой операции. Как только стемнело, мы засыпали прежний НП, тщательно восполнив каждый тяжелый груз земли. Затем мы отступили на 6 километров, поднялись вверх по склону и начали рыть новый НП чуть ниже гребня на переднем склоне. Мы закончили его как раз перед первыми лучами солнца. Наступившее утро показало, что у НП были хорошие сектора обзора вплоть до Фокс-Бей.

Хотя мы были теперь в 10 километрах, чистый воздух Фолклендских островов означал, что используя телескоп, все еще можно было прочесть газеты, которые аргентинцы читали в своих окопах. В качестве бонуса, высота впервые за три дня обеспечила связь со штабом эскадрона. Мы связались с ними, пока рыли НП.

Но с новым местоположением также была проблема.

Рассвет показал присутствие низкой белой пастушеской фермы, лежащей в долине в миле к западу, у подножия скалы. На карте она была обозначена как гора Саливан, но чего карта не могла нам показать, так это того, что она была занята аргентинцами.

- Что думаешь, Эйд? - сказал я, лежа плашмя в зарослях травы сразу за новым НП.

- По крайней мере, взвод. Тридцать солдат, может больше, окопались вокруг здания с пулеметами.

- Значит мы находимся в пределах досягаемости?

- Да, они могли бы легко до нас здесь добраться. Они могут прижать нас своими пулеметами, а затем вызвать из поселка артиллерию. Короче говоря, они могут убить нас, если заметят.

- Мы снова переедем сегодня ночью?

Местность между холмами Босомс была равнинной и без неровностей, мы рисковали быть замеченными, если бы остались там где были, но карта предлагала несколько альтернатив для размещения другого НП, которые обеспечивали связь с эскадроном и хорошую видимость поселка.

- Нет, давайте останемся на месте и будем избегать любого движения днем, - сказал Эйд.

- Ты с Бинси управляетесь с рацией на лежке, а мы будем развлекаться здесь, на НП.

- Хорошо. Я подожду следующего сеанса и отправлю сообщение в эскадрон.

Я медленно пополз обратно из НП в укрытие и рассказал Бинси о взводе противника, пока готовил рацию.

После нашего молчания, последовавшего за заброской, эскадрон с облегчением узнал, что регулярно получает доклады с обоих НП. Казалось, все налаживается.

Глава 38

Шел дождь. Непогода накатывала на нас полосами с запада, иногда сопровождаясь дождем, иногда неся шквалы снега, а иногда прерываясь, чтобы показать солнце.

В течение следующих трех дней мы держали поселок под наблюдением, подмечая детали, чтобы создать картину жизни, подтвердить численность противника и его вероятные намерения, а также определить любые важные цели. Мы засекли случайные транспортные средства, въезжающие в Фокс-Бей и выезжающие из него, отметили как аргентинцы регулярно перемещали свои артиллерийские орудия, в попытке защитить их от обстрелов с моря. Мы наблюдали, как каждое утро выстраивалась длинной змеей очередь на полевую кухню, а затем отслеживали отдельные группы солдат, когда они расходились обратно по своим окопам, что позволило нам проверить их численность и точное расположение оборонительных позиций.

Но лютый холод и пронизывающий до костей ветер оставались непрекращающимися. Мы работали посменно, двое наблюдателей в НП, другая пара на лёжке, по очереди дежурили у рации, прикрывали подходы к тылу, немного спали и ели. Неподвижное лежание на мерзлой земле превратилось в пытку терпением, поскольку сырость просачивалась в одежду и спальные мешки. Возможность заварить горячий сладкий чай была даром Божьим. В дневное время, вне поля зрения и под землей, мы разогревали наши пайки и ели сублимированное куриное филе с рисом, до наступления темноты.

Ночью температура опускалась на несколько градусов ниже нуля, но темнота также давала единственную возможность немного размяться и выпрямить затекшие, уставшие, ноющие конечности. На вторую ночь в новом НП я отправился за водой для остальных бойцов патруля. В кромешной темноте я спустился по задним склонам холмов к пруду, расположенному в 400 метрах ниже по склону. Это было вне поля зрения противника, так что я не слишком беспокоился о том, что остался один.

Я приближался к озерцу и наслаждался возвращением тепла в мое нутро, когда впереди услышал движение. Я остановился и опустился на одно колено, одновременно снимая с предохранителя свою винтовку. Все еще увешанный флягами с водой, я замер, вглядываясь в темноту впереди и внимательно прислушиваясь к любому звуку. Ничего. Я осторожно двинулся вперед, все еще пытаясь просканировать темноту вокруг меня: по прежнему, ничего. Внезапно впереди меня послышалось какое-то движение и шум. Приклад моей винтовки уже был у моего плеча, ствол инстинктивно поднялся в боевое положение, мой палец нажал лег на спусковой крючок, пока увиденное и услышанное обрабатывалось в моем мозгу. Заметив хлопающие перья, мой большой палец автоматически нажал на предохранитель, когда пара испуганных горных гусей с разноголосым га-гаканьем поднялась из темноты и взмыла в воздух над моей головой.

К тому времени, как я вернулся в укрытие, мое сердцебиение пришло в норму.

- Черт бы меня побрал, Бинси, - прошептал я. - Только что меня чуть не выдала пара гусей.

Бинси едва не описался, пытаясь подавить приступ истерического смеха.

- Черт возьми, Всплеск, тебе следовало прибить одного из этих ублюдков. Это было бы долгожданным перерывом от куриной похлебки.

Помимо риска быть выданным парой испуганных гусей, или быть замеченным взводом противника в Саливан-Хаус, еще одна угроза обнаружения исходила с воздуха. Каждый день над головой пролетал аргентинский вертолет «Аугуста-109», проходивший транзитом между Фокс-Бей и Порт-Ховардом. Поскольку Босомс были очевидным ориентиром между двумя поселками, вертолет летел над ними достаточно низко, чтобы мы могли разглядеть усы пилота и зеркальные летные очки через щели в сетке укрытия.

Каждый раз, когда над нами пролетал «Аугуста», я молился, чтобы он не посмотрел вниз. Он никогда этого не делал. Я подозреваю, что пилот был озабочен необходимостью лететь на бреющем и необходимостью быть начеку, из-за рыскающих реактивных «Харриеров». Мы отправили данные о перемещениях вертолета во время обычных сеансов связи вместе со всей другой информацией, которую мы собрали. В ответ на то, что мы отправили, мы получили простое подтверждение из штаба эскадрона. Никогда не было никаких намеков, что наши доклады вызвали какую-то реакцию, но это не мешало мне спросить. Я заканчивал каждую передачу словами: «У вас есть что-нибудь для нас?»

Ответ приходил в ритме точек и тире азбуки Морзе: «Да-да-ди-да, ди-да-ди, ди-ди-да» (для вас ничего, конец связи).

За пределами нашего мира Оперативная группа была занята подготовкой к взятию Стэнли, и если мы не сообщали о чем-то значительном, например, о крупном подкреплении или перемещении войск, они были довольны тем, что оставили Фокс-Бей, чтобы разобраться с ним после падения столицы. Мы ничего не знали о событиях, разворачивающихся в 50 милях от нас на Восточном Фолкленде, таких как трагическая гибель более пятидесяти британцев в результате воздушной атаки на валлийскую гвардию на борту «Сэра Галахада». Эсминец «Гламорган» был подбит «Экзосетом», запущенным с берега. Не зная о более широкой войне, мы оставались в коконе нашего собственного тихого маленького захолустного мирка Западного Фолкленда. Но это должно было вот-вот измениться — с ужасными результатами.

Дым от горящего торфа поднимался из труб и уносился ранним утренним бризом над крышами из гофрированной жести. Пастушеские собаки залаяли в своих загонах, и петухи начали перекличку, когда дневной свет заполнил восточный горизонт позади Роя, а поселок в Порт-Ховарде начал приходить в движение. Это могло бы выглядеть спокойной буколической сценой сельской идиллии, если бы не лютый холод и присутствие аргентинцев. Они уже начали выстраиваться в очередь за скудным завтраком из полевой кухни, расположенной рядом со школой поселка, который тянулся вдоль долины, противоположной береговой линии под ним, в виде небольшого скопления домов.

Рой вернулся на передовую позицию вместе с Джоном, незадолго до заката, чтобы сменить Джимми и его напарника, когда заметил выброшенную обертку от конфеты. Рой не видел ее раньше, и был уверен, что накануне, когда они перенесли НП дальше вдоль хребта, ее там не было. Но ее присутствие, лежащее там, среди камней, предвещало неприятности. Рой попытался осмыслить то, что он обнаружил. Он исключил появление детей из поселка, поскольку аргентинцы держали всех гражданских под стражей в Порт-Ховарде.

Черт, это скверно, подумал он. Должно быть, ее выбросил солдат из аргентинского патруля. Нам нужно убираться отсюда к чертовой матери. Проблема была в том, что босс отошел отлить. Чего ни один из них не знал, так это того, что другая половина их патруля, уже говорила по рации, пытаясь сообщить им, насколько плохи будут дела.

Только с первыми лучами солнца, выглянув из пещеры у подножия хребта, Джимми увидел темные силуэты, которые казалось, были повсюду вокруг них. Они не заметили лежку, но дюжина или около того аргентинских солдат двигались вверх по гребню перед ними, направляясь в сторону НП.

Это был не случайный поисковый патруль: противник, казалось, двигался целенаправленно, поскольку они набирали высоту и неуклонно взбирались по крутым склонам хребта. Им предстояло подняться на несколько сотен футов, и еще было время предупредить Джона и Роя о приближающейся опасности. Джимми включил рацию PRC-320 и передал предупреждение.

- Четыре Ноль Альфа, это Четыре Один Браво, прием.

Ничего.

- Четыре Ноль Альфа, имейте в виду, что у нас есть компания, двенадцать бойцов противника, продвигающаяся вверх по гребню позади вашей позиции. Конец передачи!

По-прежнему никакого ответа от Джона и Роя.

Джимми продолжал пытаться. В отчаянии он переключился на маленькую двустороннюю тактическую рацию и рискнул выйти из пещеры, чтобы скорректировать свою позицию в попытке улучшить связь. Его голос становился все более умоляющим, его разум молил: ответь на это чертово сообщение! Но атмосферные условия были против него; сигнал был слишком слаб, чтобы перескочить через гребень. По-прежнему, ничего, пока он наблюдал, как патруль противника взбирается все выше по гребню. Они были вне пределов досягаемости эффективного огня стрелкового оружия, а затем исчезли, перевалив через гребень.