Падший ангел

ГЛАВА 6 Прошлое бывшего ангела

— Княжна!

Я затихла на ветке огромного дуба, росшего в роще, которая примыкает к нашему саду. Может, Тина уйдет? Пожа-а-луйста! Великие Силы сделайте мне огромное одолжение. Оттащите Тину от этого места!

— Княжна, вы не должны находиться здесь!

Будто я сама не знаю!

— Ваши родители беспокоятся…

Ну да. Открывай завод по изготовлению лапши для ушей в другом месте! Чтобы родители беспокоились, надо как минимум разрушить соседний мир.

— Я беспокоюсь!.. — продолжала надрываться Тина.

Ага, как же. Она волнуется только о том, что если не приведет меня, ей сильно попадет. Не пойду!

— Княжна, если вы сейчас же не появитесь…

Это угроза? Что ты сможешь против моей силы? Оставь меня в покое! Как я ненавижу этот мир…

— Пожалуйста, княжна. Знаете же, что мне не поздоровится, если вы останетесь здесь. Да и ваши родители буду гневаться. Прошу, пойдемте…

Я сжала губы и недовольно пробурчала что-то про нахалок, которые пытаются лишить нормальных людей покоя. Тина услышала это и окатила меня осуждающим взглядом. Я вздохнула и спрыгнула на землю. Посадка вышла мягкой, почти ничего не порвалось. Мои руки пробежали по вгоняющему в скуку платью темно-синего цвета. Боже, спасите меня, кто-нибудь!!! Тина немедленно обежала вокруг, осматривая наряд и шепча заклинания очистки под нос. Через пару минут платье и я оказались безупречно аккуратными.

— Тина, неужели нельзя подождать? Я устала.

— Устали ползать по деревьям? Вы не обезьянка! — воскликнула служанка.

— Не была обезьянкой. Но тут я скоро деградирую. Стану как амеба в вакууме! — уныло буркнула я.

— Что? — вскинулась Тина, посматривая на меня карими глазками.

— Ничего. Мысли вслух, — натянуто улыбнулась я.

— А! — протянула служанка.

Боже… Я тут и недели не протяну. А из Школы пришло уведомление о том, что ремонт продлится около месяца. Родители за это время меня окончательно достанут. Если я стала сильнее, то выживу. Ну а если нет… Успею еще заказать гроб?..

— Тина, скажи честно, кто тебя послал за мной?

— Княжна, я же говорила…

— Тина! — угрожающе зарычала я.

— Жизель, — испуганно пискнула служанка.

— Жизель? — я даже остановилась. — Что она забыла здесь?

Тина укоризненно посмотрела на меня.

— Зачем она прибыла? — поправилась я, мысленно проклиная мою семейку.

— Э… вам лучше спросить у ваших родителей.

Я не удержалась и зевнула. Боже, как я устала. Устала от безумства моих родственников. Скорее бы смыться отсюда…

Когда я пришла в замок, где собственно ожидала мать и отец. В весьма разгневанном состоянии. Жизель стояла рядом и ехидно улыбалась. Она выросла. С последнего момента, как мы виделись, она стала выше, стройнее и мрачнее. Привычная лесенка из трех ступенек. Глаза Жизель блеснули красным светом. Я в ответ посмотрела с могильным холодом. Сестренка улыбнулась и дружелюбно кивнула. Уф. Я прошла мини-проверку на разрешение жизни в семье. Спасибо тебе, моя родная Жизель…

Мама отошла от отца на зло взглянула на меня. Сегодня она надела изящное черное платье, серебряные браслеты и перстни. По коротким темным волосам то и дело пробегают заряженные искры. Супер. Мамаша в бешенстве. Сейчас начнет заводить тирады насчет моего бесцельного существования и станет сравнивать с… да вот хоть с Жизель!

— Таис! Сколько раз я тебе говорила, не гулять в той роще! Мы — темные маги, но даже у нас чтут традиции! И старшим нельзя перечить! В кого ты такая пошла? В семье никогда не было настолько непослушных детей! О, Мрак, зачем ты мне послал такую дочь?! — воскликнула мать, картинно заламывая руки. Ну? Что я говорила?

Как ни странно, это подействовало на отца. Обычно он редко говорит что-нибудь. Вместо слов — силовые атаки, от которых пополам складывает. Я ненавидела с детства этот метод воспитания. И ненавидела тех, кто бьет меня. А били меня только родственники. Выбор предметов неприязни не так уж велик. Жаль, что нельзя видеться с бабушкой. Ну уж нет! Как-нибудь к ней выберусь! Противиться её воле станет лишь камикадзе, а меня она любит. По-своему, но любит.

Отец обнял мать за плечи. Он сурово взглянул на меня.

— Идем в дом. Надо поговорить.

Так-с. Я уже успела что-нибудь натворить? Нет, вроде. Тогда почему Жизель светится от счастья, а остальные похожи на каменные изваяния? Блин… У меня плохое предчувствие.

Мы вошли внутрь, сели за стол, который стали накрывать расторопные слуги. Я была напряжена, готовая в любой миг сорваться с места и телепортироваться. Но сейчас ничто не предвещает беды. Мать чинно отпила из бокала красное вино. Отец спокойно разделывал мясо. Милый, семейный обед. Обед у темных магов. Не хватает только замогильного завывания, и мы будем похожи на семейку Адамс.

— Когда ты оканчиваешь учиться, Таис? — холодно поинтересовалась мать.

Я едва не поперхнулась. Под насмешливым взглядом Жизель, стала приходить в нормальное состояние. Родители интересуются моей учебой? Конец Света близок…

— Через полгода, матушка, — я бы назвала её словом похлеще, но получать в грудь молнию тоже не хотелось.

— А может и раньше. Говорят, в этом году сильно сократили сроки учебы. — Возразила предательница Жизель. Ух, ведьма! Ну я до тебя доберусь…

— Вот как? Почему ты ничего не сказала нам, Таис? — ледяным голосом спросил отец.

— Я думала, это не важно. Притом точной информации еще нет.

— Ты много думаешь, моя дорогая дочь, и мало делаешь. За то время, которое ты тратишь на школу, смогла бы стать главным магов в Академии Сириза.

Я едва удержалась, чтобы не высказать все, что я думаю. Сириз — точно такой же мир, как мой, Этрон. Вечно мрачный, вечно скучный. Если демоны существовали когда-нибудь, то они несомненно выбрали бы его местом своего обитания. Этрон и Сириз — самые нелюбимые миры во всей Вселенной.

— Ты давно бы ушла из той школы. И добилась бы большего. В кого ты такая пошла…

Я нахмурилась. Достали… Моим предкам нужно выписывать валерианку. В ударных дозах.

Мать нетерпеливо посмотрела на отца. Она качнула головой и взглянула на меня.

— У нас нет выбора. Да и прекрасная партия для нашей дочери…

— Я думал, будет, что-нибудь получше, — хмыкнул отец.

— Это самое лучшее, что может быть на Этроне! Он приближенный короля! Его правая рука! Этого тебе мало? — возмутилась мать.

— Ладно. В сущности, не такая уж и плохая партия…

Я скосила глаза на довольную Жизель. Она ехидно улыбнулась мне и кивнула на родителей.

— Что за партия? — разозлилась я, видя, что никто ничего объяснять не будет.

Мать и отец соизволили повернуться ко мне. Лед в их взглядах сковывал. По сравнению с моими родителями, взгляд Люца, который не так давно пронзал насквозь, просто горячий! Маман и папан всегда выигрывали звание "самые холодные взгляды во Вселенной". Вот умудрилась же я родиться в такой семье! Наверное, пока я была на небе, угодила не в тот мешок. Или аист какой-то левый попался. Или капуста не та на грядках росла! Химикатов меньше надо! Уф! Уже не знаю, кого винить в своих несчастьях. Но я такого человечка обязательно найду…

— Через пару дней ты выйдешь замуж, — продолжил разговор отец, невозмутимо наливая себе в бокал красное вино двухсотлетней выдрежки.

— ЧТО?!

Стул отскочил, когда я встала, и с грохотом врезался в стену. Сомневаюсь, что его можно восстановить. Бокал, который отец держал в руках, со звоном разбился. Такая же участь постигла зеленую пузатую бутыль. Вино, больше похожее на кровь, залило скатерть. Меня это не волновало. Я, верно, ослышалась… Не могут же… Блин. Кого я обманываю? Сама себя. Предки никогда не ставили на первое место мои желания. В детстве для меня всегда существовало слово "надо". На "хочу" времени просто не оставалось. Мои родители на все способны.

— Это очень богатый человек. Дирон Жеро. У него поместье на востоке…

— МНЕ ПЛЕВАТЬ, КТО ОН!!! КАК ВЫ ПОСМЕЛИ!.. — голос срывается на крик. Пара красивых чашек из фамильного сервиза звучно лопаются. Еще чуть-чуть и от посуды ничего не останется! Просто удивительно, что я не утрачиваю юмора даже в такой ситуации.

— Во-первых, успокойся, и сядь, — резким голосом приказал отец. Я не двинулась с места. Еще чего! На меня тут такие новости сваливают, а я — слушайся? Идите вы… — Во-вторых, если ты не думаешь о себе, покумекай о семье. Она страдает из-за тебя. Вся эта школа, перепады настроения, после которых приходится заново восстанавливать весь дом. А твоя свадьба с Дироном пойдет на пользу. Он богат. Очень богат. Он даже не заметит, если из его бюджета исчезнет пара сотен тысяч золотых. Да и усадьба у него великолепная. Объединив наши семьи, мы станем равными королю! Тогда недолго и до власти…

Я едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Неужели все так просто? Мне-то уже казалось, что что-то серьезное произошло. Оказалось же, всего-то моя семья стремится к власти и будет добиваться этого через мою голову. Надеюсь, у них ничего не получится. Прошло пятьсот лет с тех пор, как наш род был удален от двора еще тогдашним правителем. Какой-то там пустяк по использованию темной магии. Короче, моих предков выперли из "золотых теремов". Король решил, что этого мало и лишил всего имущества и титула. Полный капец, как я бы сказала, оказавшись в то время. Потом развязалась война, в которой принимали участие мои предки, не забывая о мести. Победа оказалась на стороне нашего короля, он понял, как "глубоко ошибался", и вернул нашей семье состояние. Вот только с тех пор, мои родственники в тайне стали ненавидеть короля и при случае пытались незаметно спихнуть его с трона. Власть манит.

Поразительно, что я стала другой. Хотя, когда только приехала в Школу, была гораздо хуже. Нея, я тебе буду вечность благодарна! Ты и твоя сила спасли меня от самого темного мрака, который я сама в себе и создавала…

— Мне плевать на ваши политические интриги. — Нахмурилась я.

Выражение моего лица полностью повторил отец. Ясно в кого я пошла…

— Ты не имеешь мнения. Все решили за тебя, — властным голосом произнес папочка, даже не пугаясь моего разъяренного взгляда. Блин. Что в Школе действовало безотказно, здесь — бесполезно. Пещерный человек крут в обществе обезьян, но среди, например, драконов ему будет, мягко говоря, неуютно.

Мать встала и взяла с камина небольшой медальон. Довольно странный, с черным камнем в сердцевине. Супер. Мы готы, что ли? Или все тут помешаны на черном? Лошади — черные, одежда — темных тонов, настроение — худшее из худших. Интересно, зачем maman медальон? Что-то мне не нравится все это… Она положила его на стол.

— Этот медальон ты будешь носить после свадьбы. Он поможет привязать Дирона… — объясняла мать, не задумываясь над тем, что с моей стороны может поступить несогласие. Мда, в этой семейке меня явно недооценивают.

— Нет, — услышала я спокойный голос, с трудом узнавая в нем свой. Вау. Я возразила? Ну просто-таки расту в собственных глазах. Месяца два назад я бы и слова не пикнула в ответ. Взросление все же хорошая штука.

— Что? Повтори, пожалуйста. — Очень тихо попросил отец. — Ты должна выйти замуж за Дерона.

— Нет. Я не подчинюсь.

Отец резко поднялся с стула. Его взгляд метал молнии. Многие слуги боялись отца в таком состоянии. Он легко мог убить и не повести бровью, лишь брезгливо попросив убрать трупы. Такие люди, как отец, жестоки, безжалостны. Любовь для них невозможна. До сих пор не могу понять, как они с матерью сыграли свадьбу. Может, он просто увидел в ней свое отражение? Ведь мать, как и отец, мечтала о власти. Безумцы… И это мои родители. Я серьезно напряглась, когда взгляд отца стал еще жестче. Надеюсь, он не читает мои мысли. Мое местоположение в его понимании было около пропасти. И отец готов меня туда спихнуть. Лишь одно движение его рук (не зря был военным магом), и мой пепел буде храниться в родовой урне. Я сжалась. Вот попала…

— У тебя нет выбора. Дирон станет твоей судьбой. А ты выведешь нас в высший свет. Это твой долг перед нами. И плата за жизнь… Иначе, ты навсегда покинешь этот дом!

Он допустил ошибку. Думая, что отнимает у меня все — давал многое. И самое главное, свободу, о которой я мечтала всю жизнь. Взгляд отца и матери все еще метал молнии, но впервые мне было все равно. Мне предложили свободу. Причем, предложили те, кто по определению не хотел упускать столь хороший кусок мяса, как я. И то, что произошло, просто сверхъестественно. Мне-то казалось, до такого момента я не доживу. Дожила. Всем врагам назло. Самым приятным оставалось то, что я — могу уйти. Навсегда. И не возвращаться. Никогда. Я стала свободной. И родственники с неприязнью могли осознавать, что я ухожу. Пока, чуваки! Я плевала на ваши законы и правила! Фу!

— Ты не уйдешь! — крикнул отец, зачем-то выбрасывая вперед руку. Я медленно соображала, зачем. Чей-то голос внутри прокричал: "Осторожно!". Мое второе "я" еще и говорит! Супер! Огненный шар пролетел мимо, чуть не опалив мне прядь волос (или опалив?!), а физия отца исказилась гримасой удивления. Единственный удар в спину, которым он убивал всех непокорных, улетел в мусорное ведро. Отец не ожидал. Как и я. Часто доводилось видеть, как папаша насылает подобные заклятья. Но видеть и уворачиваться — разные вещи. Можно смотреть по телеку о войне, учавствовать же в ней — нечто другое. Гораздо хуже и противнее.

Я вскинула руку, посылая папочке откат. Сам напросился. Я не хотела прощаться вот так, но что поделаешь. Что за времена, что за нравы! Никого не могут отпустить просто так и пожелать счастливого пути. Эх! Прощай дом, которой никогда не был мне родным… Отца отбросило назад ударной волной. У нему тут же побежала мать, не заморачиваясь моим состоянием. А я была в гневе. В таком состоянии мне лучше не перечить.

Я быстро вышла за двери, не останавливаясь при виде Тины, ошеломленно смотревшей на меня. Возможно, ей после моего ухода сильно перепадет. Но это уже не мои проблемы. Жестоко? Да. Жизнь жестока. В ней нужно не просто спокойно существовать, а выживать. Я кинула мимолетный взгляд на дверь, ведущую в кухни. Никто из слуг не рискнул меня остановить. Я смогла противостоять отцу. Я сильнее. И злее. Это решает все. Никто не противостоит мне в этом мире. Даже моя бывшая семья. Я сильнее их всех. Жаль, конечно, что пришлось идти таким путем, но что поделать!.. Иначе свободы не обрести. А я хочу вырваться из долголетнего плена. Вырваться раз и навсегда. Я прикусила губу, задумываясь над тем, куда отправится, и заскочила на конюшню. Не хочу тратить силы. Но пешком — не выход. Рискну сунуться в ближайший город. Таверна с чистой кроватью и приятной ванной — то что мне надо. Да и на базаре можно купить необходимые вещи для моего дальнейшего выживания. Клёво, теперь у меня будет такая жизнь. Нужно быть глупцом, чтобы отказаться от своей семьи. Но эта глупость обеспечила мне свободу. А свобода дорогого стоит.

Мне нужна помощь. Как бы я не хотела казаться сильной и все прочее, но помощь нужна. Хелп ме! Спасите меня от кошмара реальности, с которой я столкнусь… О, уже столкнулась. Помощь. Не важно, чья. Мне нужна поддержка. Сомневаюсь, что долго выдержу одна. Может, Феба вызвать? А, где браслет, который он подарил? Хмм… вот черт! Я оставила его в своей комнате. Ну уж нет. Не вернусь. Фиг с ним, браслетом. Есть море заклинаний. Итак, Феб… Ммм… Не-а. У него сейчас свои проблемы. Представив лицо Феба и Люца, я невольно улыбнулась. Настроение стремительно поднималось лишь от мысли, что кому-то хуже чем мне. Из конюшни я вывела своего коня. Должна же я хоть что-то присвоить себе! Истра (коня) подарили на восьмой день рождения. И с тех пор он всегда участвовал в моих вылазках. Гнедой конь капнул копытом землю. Я уткнулась носом в его шею. Приятно пахнет. Конюхи хорошо потрудились, только поблагодарить их не могу — испарились куда-то, едва увидели мое лицо.

— И что ты наделала? — раздался голос за моей спиной.

— Что тебе надо, Жизель? — резко ответила я, продолжая налаживать упряжь. До ближайшего города я доеду. Деньги у меня тоже есть. Я их давно откладывала на учебу, но все перевернулось. Немного. Хотя должно хватить. На первое время.

— Я просто удивляюсь тебе. Помню, как мы бегали по кладбищу, ты еще ловко обыгрывала в карты мертвяков и они исполняли твое желание, танцуя на могилах танго. Куда все это ушло, Таимиресса? — Двоюродная сестра впервые за долгие годы назвала меня настоящим именем. Как же я его ненавидела! Родительский подарочек, который я старательно пыталась засунуть куда подальше.

— В никуда. Я — другая. Ты — другая. Вот и все, — я вскочила в седло, направляя коня к выходу. Жизель пошла следом. Её платье свободного покроя из шуршащей сиреневой ткани полностью отличалось от моего, наколдованного только что. В город вряд ли прикольно выезжать в княжеском платье. И я одела короткое платье до колен, полосатые чулки и кеды. Веселенький комплект, верно? Мне все равно. Главное, я свободна.

— Как знать. Надеюсь, встретимся еще, — в спину крикнула Жизель.

— Лучше нет. Я уже не в семье, не забывай. — Жестко отрезала я, пришпоривая животное, и уносясь дальше от проклятого места, которое долгие годы звалось моим домом, но таковым не являлся. Конец детству. Пора жестокой реальности.

Я задумчиво остановила коня на середине поля и мысленно позвала человека, который должен обо мне беспокоиться. Это заклинание не имело особой направленности, маги того времени об этом не особо беспокоились. Но я уверена. Если Феб услышит — обязательно придет. Должен прийти. Иначе я ему глобальный разнос устрою потом, вернувшись в школу. Небо вспыхнуло красным светом, давая понять, что зов услышан. Я продолжила свой путь. Что у нас там на первом месте стоит?..

…приди. Я знаю, ты где-то здесь. Помоги мне…

Люцифер мрачно взирал на открывшийся перед ним пейзаж. Мрачные ущелья гор, темные, беспросветные пещеры, серые долины, вечно покрытые туманом. Он не мог понять две вещи: 1) зачем их сюда закинуло; 2) какой идиот решит поселиться здесь. И судя, по мыслям Феба, которые незаметно читал Люц, этими идиотами оказались они. Такой поворот дел немало злил Падшего. Пока они шли по горной тропе (перенестись прямо в город Феб почему-то не подумал), под взглядом Люцифера вспыхнуло и превратилось в пепел десяток деревьев. Он снова начинал ненавидеть. Ненавидеть все: миры, людей, этого гордого индюка, идущего впереди. Злость клокотала и пыталась вырваться наружу. Но этого Люц пока не мог себе позволить. Есть опасность оказаться замеченным Высшими. Рисковать же своей свободой ради минутной злости, пусть и сильной — не выход.

Феб упорно шел вперед, не замечая или попросту не обращая внимания на сгоревшие деревья. Хорошо, что он еще не смотрел в глаза Люцифера, которые начинали отливать красным.

После школы, войдя в портал, они мотались по всем мирам, не видя нигде подходящего места. Это утомило обоих. Только Люца тянуло кого-нибудь убить или спалить пару-тройку деревьев, а Феба — к кровати, где можно нормально отоспаться. И каждый из них начинал сильно ненавидеть другого. Феб был в ярости, что он оказался крайним и присматривает за "идиотом, который по ошибке попал в магическую школу". Люцифер тоже не на седьмом небе находился. Его бесила компания в путешествиях. К Фебу он относился даже холоднее, чем к другим людям. Возможно, была настоящая, самая главная причина, которую Люц хорошо прятал за довольно слабой: "Феб — неотесанный магик!"

Они шли, мечтая попасть в хорошую таверну. Но по соблюдаемому, хоть и не писаному закону подлости, на их пути были лишь высокие белоснежные горы, мрачные ущелья и туман. Вечный, бесконечный туман, выматывающий и выводящий из хрупкого равновесия. Феб упрямо шел вперед, стараясь не спотыкаться, подкрепляясь черномагическим заклинанием "черного крепкого кофе". Люцифер же серьезно задумывался, не улизнуть ли ему куда-нибудь. Вечность не для того дана, чтобы вот так мотаться из мира в мир. Лишь полоумные маги могут так поступать и без понятий прыгать из одной пропасти в другую. Так он думал, напрочь забывая о том, как сам поступал, когда дрался с Высшими.

Люц хотел спать. В человеческом облике, который он принял, сохраняя легенду "графа де Рента", все потребности увеличиваются. Сами надобности и некоторые ощущения были для Люцифера в новинку. Он, например, за время путешествия узнал, что в пропасть со стометровой скалы лучше не прыгать, если не хочешь провести остаток дней в больнице. Выпив кипятка, можно согреться на всю оставшуюся жизнь. А вот со зверушками, которых прозвали "вурдалаки", ночью безопаснее не сталкиваться, особенно в человеческой плоти. Сущности Высшего, пусть и бывшего, на всякую мразь вроде этой нежити, просто наплевать. В общем, у новоиспеченного "графа де Рента" была масса ощущений. Но главной проблемой оставались сон и еда. В облике Падшего он мог бы выжить без сна и еды лет десять. А вот эта ненавистная ему человеческая сущность… Пропитана страстями, чревоугодием. Слишком слаба для него. Люц вздохнул. Нет, тогда, еще в начале миросоздания, он не ошибся насчет людей. Да и сложно было промахнуться. Только слепой не видел тех пороков, вложенных в людей Отцом. Вспомнив об Адонае, Люцифер посмотрел на небольшой круглый медальон, который не так давно (точнее только что) выудил из пустоты. Эту вещицу сильно хотел вернуть Отец, но больно он был дорог Падшему, чтобы отдавать просто так.

Эта Магическая Школа…

Маги усовершенствовались за время, которое Люцифер отсутствовал. Хотя любой бы стал сильнее и мудрее, почти за тысячу лет-то! А вот замок они оставили таким же, каким он был давным-давно. Ничего не изменилось в этом мрачном строении. Действительно жаль, что пришлось уйти оттуда. Люцифер знал все закоулки, все тайные переходы и выходы. Даже лучше… как его?.. Рингара. Угадайте почему? Все просто. Люцифер участвовал при создании этой крепости. В древности она была блокпостом, стоящим на пути демонов. А потом, во времена Первой Мировой войны между Высшими и Падшими, разрушилась. Она утратила свой статус. Так же, как и Люцифер, неожиданно для тех, кто плохо его знал, перейдя на другую сторону.

— Люциус!

Падший очнулся и взглянул на Феба, который уже минуты две пытался докричаться до него. Судя по разгоряченному лицу мага, для него это огромное время. Люцифер мысленно сморщился. Сам он редко показывал свой гнев. И чаще всего его гнев был не огненным, а ледяным, замораживающим все живое. Одного холодного взгляда хватило бы на то, чтобы остановить многотысячную армию. Во тьме преисподней иначе не выжить. Или ты убиваешь, или убьют тебя. Без выбора.

— Что? — невозмутимо сказал Люц.

— Ты вообще меня слушаешь? — мрачно спросил Феб. Люц ответил ему взглядом, в котором ясно читалось "ты же видишь, что нет".

— Что-то случилось? — Люцифер внимательно посмотрел на видневшийся вдалеке небольшой город, чудом уместившийся меж двух ущелий. Просто удивительно, что до сих пор он не развалился.

— Мы почти пришли. Постарайся не спалить от гнева соломенные крыши домов. Я уже серьезно начинаю задумываться над тем, насколько плохо ты управляешь своей силой.

Люцифер пропустил колкость мимо ушей. Он спокойно улыбнулся, вспоминая, как горели стога соломы, которые удалось подпалить издалека. Сила возвращалась к Падшему стремительными рывками. И это приносило массу удовольствий, хоть в полной мере насладиться её мощью он не мог. У него возвращалась Сила и способность к невесомому полету — самые желанные вещи в мире. Теперь, два самых темных часа каждой ночи, когда Люц натягивал на себя заклинание невидимости, посвящались крыльям. Ему нравился полет. Ему нужны были его черно-красные крылья…

Этот город назывался Мкар. Почему его так назвали, Люц не знал. Внутри, за суровыми крепостными стенами, непринужденно жило население. Кого только тут не было! И простые люди, и маги (в основном пятой ступени), гордые эльфы. Драконы, для убедительности превратившиеся в людей. Ящеры настороженно наблюдали за Падшим, безошибочно определяя, кто он на самом деле, но не решаясь вслух сказать что-то. Люц лишь сдержанно им кивал. Правильно, не нужно привлекать внимание со стороны остального населения. В новом городе незачем паника. Люди должны жить как привыкли. Спасаться же от разъяренной толпы и сжигать город, Люцифер не хотел. Не потому, что это не гуманно. Нет, просто в таком случае Высшие довольно легко найдут его.

От центрального входа в разные стороны вели три дороги. Она — в Торговый ряд, где слышалось возбужденное мычание коров и прочих, магических и немагических, существ этого мира. Большинство из городского населения рвалось именно туда. Драконы горами скупали драгоценности, люди — продовольствие, эльфы — оружие, маги — зелья и амулеты. Ах да! Изредка попадались угрюмые гномы, норовящие отдавить ноги и нарывающиеся на грубость. Войны в близи не было (или хотя бы драки), и этот маленький народец откровенно скучал, покуривая трубку. Оно понятно. Когда целыми днями вкалываешь в шахтах, хочется хоть какого-нибудь развлечения.

Феб и Люц медленно протискивались сквозь толпу, ринувшуюся к только что прибывшему мастеру украшений. Раздавался визг, переругивания, гневное сопение десятка особ женского пола, решившего купить себе самые эксклюзивные серьги. Иметь супермодное украшение хотели многое, вот и заварилась небольшая драка. Гномы, ожидающие этого, как верующие Мессии, огорченно вздохнули. Хоть они и были лучшими воинами в этом мире, сражаться с женщинами — безумие.

Мимо на большой скорости пронесся небольшой котелок, случайно выпавший из кучи-малы. Феб и Люц одновременно пригнулись и понимающе переглянулись. К ним подошел невысокий мужчина в кафтане, расшитом изумрудными павлинами. Короткие рыжие волосы, пивное брюшко, горящие живым теплом глаза дополняли облик добродушного хозяина таверны. Он, прищурившись, осмотрел парней, и немедленно предложил две комнаты в своем хозяйстве. Они, недолго думая, согласились. Отказываться от такого предложение — глупость.

Таверна оказалась и впрямь неплохая. На первом этаже, как и полагается, был бар с множеством потягивающих эль завсегдатаев. Потертая, старинная барная стойка, массивные деревянные столы и стулья, шкуры животных, висящие на стенах. Наверх вели две лестницы: простая и винтовая. Хозяин таверны немедленно затребовал деньги за проживание (Феб достал пару золотых с мрачным лицом), увидев, сколько ему дали, физия рыжего вытянулась. Он быстро позвал какую-то служанку, сообщил ей, чтобы приготовили лучшие комнаты. Люцифер нахмурился. Хорошие комнаты — славно, вот только не засекут ли его Высшие?..

Поев и выпив паршивой дряни в кружках, которую хозяин назвал "великолепное вино из Эгис", парни пошли в свои комнаты. Люцифер благодарил все силы миров, когда оказалось, что им выдали две комнаты, а не одну. Ввалившись внутрь, Падший оценивающе пробежался взглядом по шкафу, окну, задернутому плотными шторами, огромной кровати, красивой ванне бело-красного цвета. Он кивнул, удовлетворенный. Да, конечно, для него, как для Высшего все это — просто убожество, но Люц давно перестал судить обо всем по их меркам. Он ушел с неба, бросил всех и вся, чтобы отстоять правду. Вернуться нельзя. Свет — не примет, Тьма — слишком жестокая для Люца.

Люцифер вздохнул и налил себе воду в ванну. Горячая вода (видно, постарались маг-сантехники) обжигала кожу. Падший поморщился и провел рукой над кранами. Из ладоней заструился неяркий розовый свет. Вода приобрела красноватый оттенок и стала теплой. Люц сел на бортик мраморной ванны и стал задумчиво перебирать пузырьки с отварами. Какой-то мудрец немного кривым подчерком подписал данные склянки. Весьма мило и только по назначению: "головная боль", "изжога", "растяжение", "перелом", "кровотечение". Падший хмыкнул и, откупорив одну бутылочку, осторожно вдохнул запах, вырвавшийся из неё. Мимолетно поморщился. Полнейший обман. Если выпить отвар с этикеткой "головная боль" — головы попросту не станет. А что? Нет головы — нет и проблемы.

Напротив кровати стоял шкаф и книжные полки с какими-то бесполезными томиками. К ним Люц даже подходить не стал. Он окунул руку в воду и, раздевшись, залез сам. Приятная слабость расползлась по всему телу. Вода восстанавливала не только физические силы, но и ментальные, сильно расшатанные в последнее время. Не зря же Люцифер вливал в воду энергию, противную магии Высших. Энергию смерти и саморазрушения. На него, Падшего такие силы не действуют. Он это понял, когда неистово хотел умереть, но, проклятый Адонаем, не мог. Обрел вечность, почти полную неуязвимость, способность жить во тьме. И обреченность, смешанную с одиночеством.

Люц закрыл глаза, по шею забираясь под воду, неохотно размышляя, не нырнуть ли. Кто знает… Падший пытался отключиться от остального мира, а воспоминания упорно начинали хлестать по мозгу, рождая противоречивые чувства.

…Маленький мальчик лет восьми стоит на краю обрыва, всматриваясь в рассвет. Небо вспарывается кровавыми полосами. Рывками от горизонта отступает мрак темно-фиолетового цвета. Победа света над тьмой. Рассвет. Вот только главного виновника нового дня еще не видно. Ждать осталось недолго. Солнце почти взошло — уже видно его золотой хохолок. Мальчик нетерпеливо хмурится, по привычке проводя рукой по коротким светлым волосам. Он устает стоять и садится прямо на траву.

Неожиданно тишина рассвета прерывается громким младенческим плачем. Солнце делает резкий рывок, отделяясь от горизонта и сминая мрак.

Мальчик срывается с места и с надеждой смотрит уже не на горизонт, а на небо. Откуда-то сверху слетает небольшой голубь, несущий в когтях свежую ветку яблони. Мальчик радостно вскрикивает, прикасается к своему амулету в виде небольшого ограненного прозрачного камня. Раздается привычное, едва слышное гудение, приятный зуд в лопатках. И вот — мальчик радостно разводит в стороны огромные белоснежные крылья, сияющие мягким светом. Взмах! — тело мальчика уже в небе, несется ввысь, туда, где стоит величественный дворец Адоная, который не словит глаз любого другого существа на земле. На едином дыхании маленький Высший пролетает мимо слегка двинувшихся грифонов, врывается в главный зал и тут же почтительно кланяется.

На высоком троне из мрамора, отделанным слоновой костью и золотом, восседает высокий спокойный мужчина с каштановыми волосами. Его светло-голубые глаза пронзают насквозь беловолосого мальчика. Помимо Отца в Зале находится около десятка духов, разнообразных направленностей. И их крылатый мальчик боится даже больше, чем Адоная.

Отец делает неуловимый жест, и духи исчезают. Мальчик неуверенно приближается к Владыке. Вся решительность куда-то подевалась. Адонай чисто и непринужденно смеется. Он рукой манит мальчика ближе. Тот думает, что лучше: остаться на месте или подойти. Любопытство побеждает. Тем более он уже успел увидеть какой-то сверток на коленях у Владыки.

— Иди сюда!.. посмотри… — подзывает его Адонай.

Мальчик осторожно подходит и заглядывает в сверток. Там находится спящий младенец. Девочка. Упрямые губки и прямой носик. Мальчик непонимающе смотрит на Отца, едва скрывая радость.

— Кто это?

— Моя дочь. Придет время, когда ты вырастешь и станешь обучать её так же, как я обучал тебя и твоих братьев. — Улыбается Адонай, бережно сжимая младенца. Девочка спокойно спит.

— Я? Но почему именно я? — спрашивает мальчик, плохо скрывая веселье — губы то и дело вытягиваются в довольной ухмылке.

— А ты хочешь отказаться? Я могу поставить на твое место…

— Нет! Я согласен! Просто хочу узнать, почему именно я удостоился такой чести, — быстро кричит маленький Высший, боясь, что сейчас этого младенца передадут кому-нибудь другому.

— Вот и хорошо. Ты через пару лет будешь поумнее всех остальных собратьев. Вы станете лучшими архангелами. А моя дочь тоже должна понять, как важно быть Высшей.

Мальчик кивает, не сильно вдумываясь в слова Адоная. Девочка просыпается от голосов и открывает свои глазки. На мир выглянуло два небольших, но глубоких озерца. Мальчик непринужденно смеется. Блуждающий взгляд девочки вполне осознанно останавливается на нем. Мальчик смотрит в глубину этих глаз и неожиданно для себя понимает, что пропал…

— У меня не получится.

— Получится. Только попробуй.

— Я разобьюсь. Разве мой труп не будет портить настроение всем остальным?

— Ты не разобьешься.

— Почему ты так уверен? — досадно морщится девушка лет четырнадцати, оглядываясь на светловолосого парня.

Ему двадцать. С виду. На самом деле намного больше. Взросление и становление у Высших заканчивается именно к двадцати. Светлые волосы отросли и спускаются до лопаток, а глаза продолжали жить своей веселой жизнью. Он стал высоким закаленным бойцом, не делаясь при этом каким-то мужланом. Высший красив, бесспорно, но и в случае опасности может постоять не только за себя. Огромные сияющие крылья за его спиной великолепны. Он носит светлые одежды, как и все архангелы, небольшой кулон из прозрачного хрусталя все так же висит на шее.

— Потому, что ты у меня учишься, — уверенно говорит Высший.

— Вот насчет этого я и волнуюсь! — укоризненно всхлипывает девушка.

Парень смотрит на неё, пытаясь сохранить на лице выражение недовольного и злого учителя. Не получается. Губы расползаются в улыбке, и он попросту хохочет. Девушка не разделяет его веселья. Она боязливо смотрит на бушующее внизу море. Падать туда вовсе не хочется.

— Эл, может не надо? — жалобно хлюпает она носом.

Его так легко не провести. Он, прищурившись, смотрит на неё и мотает головой.

— Надо, Тари, надо. Иначе, ты никогда не научишься летать.

Девушка огорченно морщится и еще раз смотрит на бушующее море.

— Я разобьюсь, — уверенно говорит она, заводя старую песню.

— Тари!

— Эл, я не хочу туда! Мне страшно!

— Мне тебя толкнуть? — вежливо интересуется Высший.

— Иди ты… — ворчит Тари и осторожно подходит к краю обрыва.

Высший наблюдает за ней, затаив дыхание. Не столько из-за того, что сейчас узнает, насколько хорошо обучал дочь Адоная, сколько от невозможности оторвать от девушки взгляд. Он помнил до сих пор, как первый раз увидел её. Помнил каждую секунду, проведенную рядом с ней. Для него не существовало ни одного существа, которое он знал бы настолько хорошо, которое знало бы его настолько великолепно. Она изменилась. Сильно. Тари стала красивой. Запястья — тонкими, пальцы — длинными, губы — более пухлыми, улыбка — веселой. Лишь глаза остались теми же: глубокими синими озерами. Она всегда смеялась, не зная и стараясь не принимать слова "боль" и "страх". Она была необыкновенной. Все в ней противоречило друг другу: она веселилась, но серьезно огорчалась, когда кто-то умирал. Тари обожала драться на палках и выигрывать состязания по стрельбе — при этом убиваясь от горя при сообщении о войне. Она завоевала внимание всех Высших Ирийского сада. Её красота поражала, но и острый язычок знал свое дело. Она легко могла влюбить в себя и разбить сердце несчастному. К счастью, так девушка не поступала.

Тари умоляюще посмотрела еще раз на Эла, но он, хоть и с трудом, смог сохранить серьезное выражение лица. Девушка печально вздохнула, легонько дотрагиваясь до кулона-аметиста. Её личико разгладилось, следы недавнего смеха и радости полностью исчезли. Она отстраненно стала мурлыкать под нос какую-то грустную песенку на древнем, незнакомом языке. Эл вздрогнул, узнавая песню, которую он пел, когда она была маленькой. Девушка открыла глаза и проследила взглядом полет чайки, взмывающей в небо и камнем падающей вниз. Тари еще раз вздохнула. Сердце бешено билось, уже не мечтая о нормальной работе. Девушка закрыла глаза и неожиданно, резко обернувшись, подскочила к не ожидающему подвоха Высшему. Прежде, чем он сумел что-то понять и предпринять, Тари быстро поцеловала его в губы. Эл пораженно застыл. Он моргнул два раза, потом решил обхватить девушку, запоздало подумав, вряд ли Адонай будет в восторге от того, что его дочь… Эл почти обнял девушку, но поцелуй прекратился, и она, покраснев, немедленно отскочила к краю обрыва.

— На удачу, — тихонько прошептала Тари, прежде чем, разбежавшись, прыгнуть вниз.

Эл несколько минут неподвижно стоял. Потом опомнился и подошел к обрыву. В воздухе пронесся легкий звон и радостный смех Тари. Сама девушка весело парила над кромкой воды, почти касаясь её своими крыльями. Она дотронулась до волны, прочертила по воде длинную линию и резко, почти вертикально, взмыла вверх. Чайки ошарашено разлетались во все стороны. Эл вздохнул и покачал головой. Все Высшие, только-только научившиеся летать, безумны. Поразительно, думал Эл, всего пару минут назад он уговаривал Тари прыгнуть вниз и пытаться взлететь. Сейчас же она исполняла самые крутые виражи, не задумываясь о последствиях. Эл едва заметно улыбнулся, вспомнив о поцелуе и усмехнулся. Мда, ему не поздоровится. Потом…

А сейчас… Высший дотронулся до кулона, материализуя крылья за спиной. Он взмахнул ими, зачерпывая воздух и взмывая ввысь. Эл рассмеялся, заметив, что Тари попыталась взлететь повыше, но слишком намочив перья и тем самым сделав полет тяжелым. Высший качнул головой и полетел спасать свою ученицу и… первую любовь.

Люцифер очнулся и приподнял уже начавшую погружаться в воду голову. Он недовольно фыркнул, ощутив, что часть воды все же попала в нос. Фу! Гадость и противно! Падший намочил волосы и задумчиво пробежался по ним рукой. Да, от тех времен не осталось ни следа. Он стал более жестоким. Мир стал безжалостным и таким реальным… Люц верил Адонаю, но до определенного времени. Есть моменты, которые вспоминать не хочется, однако они являются двигателями к тому состоянию, где он пребывает сейчас. И именно из-за них Люцифера стали называть не Высший, а Падший. Именно из-за этого за ним стали охотиться все Светлые Силы, а Темные, наоборот, с радостью приняли второго после Бога.

Падший выдохнул и вылез из ванны. Хоть и не хочется, но спать в едва нагревшемся мраморе — не выход. А спать о-очень хочется! Люц подошел к зеркалу и взглянул в свое отражение. На него смотрел высокий парень лет девятнадцати-двадцати, с светло-русыми волосами, потерявшими после долгого заключения свой золотистый оттенок и ставшие почти белыми. Голубые глаза с нескрываемым холодом смотрели на мир, не видя в нем ничего нового, уничтожающие всякого, кто шел против воли хозяина. Немного заостренные черты лица, делающие Падшего похожим на эльфов, хотя к этим гордецам Люц никакого отношения не имел.

Может, он был тогда не прав. Нужно бы остаться и принять волю Адоная. Все, вероятно, пошло нормально. Все бы остались живы. Сейчас же он… один. Один. После одного события, сильно поразившего Падшего, изменилась вся судьба. Его поймали каких-то два слабых Высших, да и он не сопротивлялся, добровольно желая принять смерть. А ему не дали погибнуть. Адонай наделил его бессмертием и отправил в заключение Междумирья. Любой бы погиб там, но он, Люцифер, выжил. Адонай не хотел, чтобы он освободился, и приложил к этому огромное количество усилий. Сделал цепи, которые не разбить бессмертному (неважно, Высшему или Падшему), оплел тело Люца побегами ядовитого растения, которое, пропарывая кожу, заражало кровь. В этом мраке, сделанном "самыми светлыми Силами", Падший провел больше тысячи лет. За время заключения он многое переосмыслил, но ненависть не исчезла — лишь притаилась где-то в глубине.

Целая вечность в заточении. Целая вечность одиночества…

Правда, что-то произошло лет десять назад — тогда Люцу было особенно весело. И его кто-то развлекал… Вот только кто… Этого Люц не помнил. Вопрос без ответа.

Падший неожиданно улыбнулся, вспомнив о том, как ничего не понимающая девчонка освободила его, но тут же помрачнел. Там ему казалось, что она — посланник Адоная — существо, которое следует уничтожить. Смертельно опасное создание, не заслуживающее жизни. Да и смерти, пожалуй, тоже. Человеческая девчонка… Люцифер давно не видел обычных смертных. А тут — девушка и… Падший мотнул головой, отгоняя ненужные и чуждые мысли. Он сам себе поклялся, еще в заточении, что никогда не свяжется со смертными и другими существами. Не привяжется к ним и не привяжет их к себе. Уф! Как все сложно!

Правда, Люц был серьезно удивлен, увидев смертную, которая его освободила, в месте, где он решил затаиться. "Та-а-и-ис!" — протянул про себя Падший, пробуя это имя на вкус. Сначала было странно, что она не испугана или, наоборот, не веселится при его виде. Освободить Падшего для светлых магов — огромнейшее зло, для темных — неплохое приключение. Но и те и другие до безумства боялись силы бывшего Высшего. Люц изматывался, ставя различные предположения, почему эта Таис не выдает его. Ему уже начинало казаться, что она составила коварный план. Падший нашел единственное решение: смерть свидетеля. Знала бы Таис, как мало отделяло её от гибели! Только мимолетная мысль, которой решил последовать Люцифер, спасла от немедленной смерти. Падший решил "просканировать" голову ведьмы. Позже, в классе демонологии, Люц понял — она его попросту не помнит. Он сумел нарыть в её мыслях несколько интересных моментов: 1) они делали какой-то вызов с подругами и все пошло не так, именно из-за этого Таис закинуло в Междумирье; 2) её Сила не огромна, но все же внушительна; 3) она — смертная, иначе бы цепи не поддались; 4) ей не нравился холодный взгляд Люца. Если три первых утверждения Падший относил к фактам, но последний — к открытиям. Он давно знал, что холодный взгляд голубых глаз не любят. Однако знать и услышать (пусть и в мыслях) — разные вещи.

Падший увидел, что она ничего не помнит о прибытии в Междумирье. Это его, несомненно, радовало. Ему пришлось бы сотворить ужасные вещи, чтобы Таис не проболталась об освобождении какого-то темного ангела. Люц наблюдал за ней, сам того не осознавая, и все крепче привязывался к девушке. Возможно, все происходило из-за разрушения цепи — именно Таис порвала её и дала свободу Люциферу. А может, существовала другая причина. Люц старался держаться на расстоянии, тем не менее, наблюдая за Таис издали. Он не хотел приближаться. Не мог позволить что-то чувствовать себе и ей. Он будет одинок. Всегда. Одиночество — его проклятье.

Правда, в один момент все пошло кувырком.

В момент, когда драконы начали нападение на Школу. Все вопили, ругались, бежали, толкались… Люцифер спокойно шел по коридору, точно зная, что драконы его не тронут. Они знают, кто он. И боятся. Во времена битв, когда он еще носил белоснежные крылья, Падший сильно ударил по самоуверенности драконов. Крылатые ящерицы до сих пор боятся одного имени "несущий Свет"… Люц вышел на улицу, вдохнул запах горящей древесины. Полыхал лес, который они с братьями сажали еще при закладке этого замка. Неожиданно Падший услышал в голове чей-то панический голос. Раздался звук падающей стены. Люц обернулся и, заметил — около каменной кладки стоит Таис, совершенно не обращая внимания на падающие камни.

Он спас её. Хоть и сильно рисковал. Понимая, что не успевает, Люц на мгновение материализовал крылья, одновременно наведя на всех морок. Нельзя, чтобы маги раньше времени узнали, кто он. Падший спас Таис. Он спас человека впервые за тысячу лет. Когда Люц осознал это, то просто-таки остолбенел, забывая, что под ним находится Таис. Она почему-то затихла и прижалась носом к его груди, чем вызвала у Люца еще одну волну удивления и столбняка. Однако в следующую секунду его окатило волной гнева из темных, зелено-карих глаз, начинающих отливать ведьмовским огнем. Видя злость, неприязнь в её глазах, Падший мысленно смеялся. Он видел множество гневных лиц, но не одно так не радовало, как это…

В дверь постучали и вежливо поинтересовались, будет ли "господарь де Рент" ужинать. "Господарь" послал пришедшего на все четыре стороны. Люц устало лег на кровать, с неимоверной радостью ощущая приятную мягкость. В последние несколько дней они с Фебом или вообще не спали или дрыхали прямо на жесткой земле. А приятный домашний уют действовал успокаивающе. Падший блаженно закрыл глаза и вытянулся поперек кровати. От удовольствия он даже потянулся, как сытый кот. Эта беготня по мирам утомляла. Ему хотелось спать.

И…

…Он будет спать!.. Люц фыркнул и повернулся на правый бок, доставая из кармана небольшой, до боли знакомый медальон. На его крышечке была выгравирована малюсенькая птичка — древний знак Высших, который потом почему-то забылся. Эх, время! Ты всегда уносишь с собой то, что дорого сердцу и душе, не оставляя после себя ничего… Люц попытался расслабиться, что практически нереально в грохоте, доносящемся с первого этажа. Он стал припоминать какое-нибудь простенькое заклинание от шума. В голову упорно ничего не шло кроме идеи устроить массовую бойню.

В дверь снова постучали и, не дожидаясь разрешения, вошли. Люц приподнялся с кровати и недружелюбно взглянул на вошедшего. Им оказался Феб. Маг не обратил внимания на злость Люцифера и стал ходить по комнате взад-вперед. Падший хмуро за этим наблюдал, мысленно распиливая Феба на памятные сувениры. Люц даже прикидывал, что он будет делать, если этот магик сильно ему надоест. Решение было под стать настроению. Убить.

— Мне нужно будет отлучиться. — Говорил Феб, продолжая мерить шагами комнату.

Падший передернул плечами. Он не видел препятствий для этого "отлучения". Неужели маг думает, что он будет скучать? Или, как двухлетний ребенок, не справится один?

— У одного моего друга из этого мира большие проблемы. И я должен ему помочь.

Люцифер недовольно выдохнул. Почему маги любят все так по полочкам раскладывать? Чтобы все было ясно, на всех ярлыки: там справа — "жуткая сволочь", тот слева — "неудачник", посередине — "стерва". Неужели нельзя хоть немного пожить без этих ярлычков? И очень часто люди любят отлынивать от работы с выражением полнейшей невинности, с речами о том, что обещали помочь другим, выдавая при этом весомое слово "долг". Падший вздохнул. Какой мир был в начале времен, таким и остался.

— Не хочу тебя просить, но не натвори, пожалуйста, глупостей, пока меня нет.

Люц ехидно усмехнулся, мысленно осведомляясь, что именно будет относиться к глупостям, которые он надумал совершить.

— Я уеду на несколько дней. Постараюсь поскорее вернуться. Если в Школе узнают, что мы с тобой в одиночку путешествуем — голову открутят, — недовольно сказал Феб, не прощаясь, вылетая из комнаты.

Падший некоторое время смотрел на закрытую дверь, терпеливо вслушивался в гам, доносящийся с нижнего этажа. Во дворе полыхнула вспышка портала, со звучным чавканьем запахнувшим свою пасть. Люц увидел на своей мысленной карте — точка с именем "Феб" исчезла. Настроение у Падшего так быстро поднялось вверх, что он на радостях едва не разбомбил этот город.

Ура! Он один! Можно не строить из себя какого-то там "графа". Можно пожить спокойной жизнью, полетать, побросать огненные шары в деревья. В голове Люцифера сразу же появились бесконечные планы на вечер. Сначала он еще раз примет эту чудесную ванну, потом спустится вниз для приличия, ночью будет летать. Да, он будет летать всю ночь. Крылья требуют свободы, которую он только что обрел.

Люц довольно улыбнулся и, подойдя к зеркалу, посмотрел на себя. Усмешка вышла какой-то ехидной. Падший удрученно вздохнул. Скоро он вовсе разучится улыбаться. Сейчас — ехидство, потом — вообще станет глыбой льда.

Падший взглянул в окно на галдящий город, который и не думал засыпать. Магические города похожи на обычные. Они никогда не спят. Даже ночью найдется кто-то, бродящий по улицам (упыри, мертвяки, идиоты). И во тьме города живут новой жзнью.

Люц пошевелил плечами. До ночи еще много времени. Ему хотелось освободить крылья. Но летать сейчас — глупость. Непростительная глупость. Он поплатится за неё жизнью. И новоиспеченной свободой.

Неожиданно небо над городом покраснело и полыхнуло одиночной вспышкой. Падший настороженно всматривался в переливающиеся лучи, пронзающие облака. В голове пронесся знакомый голос: "Помоги… помоги мне…" Люц пораженно вскинулся, замирая и сжав подоконник так, что побледнели пальцы. По дереву пошли трещины. Падший мотнул головой. Если ей требуется помощь… Да, он — мрак, но помочь может. Ей. Может и хочет. Люц мысленно поклялся себе, что это в первый и последний раз. Он и так обещал её убить. И не сдерживал этого обещания до сих пор. А если клятву не выполнить — последствия плохи. Ладно… Все потом. Сейчас у него другие проблемы. Например, одна ведьмочка, которая могла влипнуть во все неприятности миров и (не дай, Хаос!) выдать истинную Сущность Падшего.

Люцифер мотнул головой и, махнув рукой, вошел в открывающийся золотой портал…