Пантера из Голливуда

5

— Пристегните ремни.

Над головой Малко зажглась люминесцентная сигнальная лампочка. Стройная стюардесса Хельга подошла к нему, вежливо забрала бокал с шампанским и предупредила:

— Мы пересекаем область турбулентных вихрей. Магнитная буря. Нас может потрепать…

Малко взглядом проводил стюардессу, которая исчезла на камбузе. Длинные ноги, высокая грудь, тонкие черты лица и большие серые глаза. Все то, что он любил. Это была одна из причин, по которой он частенько летал на самолетах Скандинавских воздушных линий. Во всех авиакомпаниях были одинаковые самолеты и одинаковые цены. Только некоторые имели нечто большее. Например, серые глаза Хельги или ледяное шампанское «Крюг», которое он пил почти без перерыва с самого Копенгагена. Скандинавское гостеприимство не изменяло себе на самолетах своих воздушных линий. Малко был немного старомоден в своей чувствительности к этой «персонифицированной» атмосфере. Это так редко встречалось в мире, где все было в той или иной степени нивелировано.

Под крылом «супер-DC-8» волновался Тихий океан. Редкая погода для Калифорнии. Когда они вылетели из Копенгагена, сияло яркое солнце. Крылья самолета дрожали под порывами ветра, но Малко чувствовал себя совершенно спокойным.

Все три соседа Малко были японцами. В Копенгаген они прибыли прямо на Трансазиатском экспрессе — прямом рейсе «Бангкок — Копенгаген» Скандинавских воздушных линий. Затем пересели на «супер-DC-8» курсом на Сиэттл и Лос-Анджелес. Так было короче и быстрее, чем пересекать Тихий океан.

— Просим нас извинить, — затрещало бортовое радио, — но по причине магнитной бури мы вынуждены отсрочить наше прибытие в Лос-Анджелес на 30 минут.

Снова появилась Хельга с бокалом шампанского в руках. В золотистых глазах Малко появилось было нежное выражение, но она отклонила приглашение. Разочарованный Малко погрузился в чтение «Нью-Йорк Геральд Трибюн». По радио объявили о скором полете на Луну «Аполлона-11».

Малко задумался. Он знал, что все эти чудеса, которые развертывались снаружи, требовали самоотверженности тысяч тайных помощников. Таких, например, как он.

Кто мог подозревать, что его сиятельство князь Малко Линге, кавалер ордена Серафимов, маркграф Нижнего Эльзаса, покровитель ордена Золотого Руна, шевалье Черного Беркута, князь Священной Римской Империи, лендграф Клетгауса, почетный и благочестивый рыцарь свободного Мальтийского Ордена, владелец исторического замка на территории Австро-Венгрии, — всего-навсего высокооплачиваемый, но очень деятельный агент Центрального разведывательного управления? Попросту шпион.

Но люди из «разведки» чувствовали к этому слову только омерзение. В особенности боссы из ЦРУ и почти все сотрудники бывшего Бюро специальных служб, которых злые языки называли «шестерками». Титул Малко производил на всех особое впечатление.

Странная была у него профессия.

Итак, Малко оказался еще раз в самолете, летящем в ЦРУ. Люминесцентные лампочки погасли. Теперь «DC-8» плавно скользил со скоростью 960 миль в час. Удобно устроившись в мягком кресле, Малко спрашивал себя: зачем ЦРУ еще раз понадобилось отрывать его от реконструкции своего замка. Он находился в полете уже одиннадцать часов, с самого Копенгагена. Малко всегда вылетал из Дании по причине столового серебра, великолепного фарфора и комфорта Скандинавских воздушных линий.

Да и к тому же, во время путешествий на самолетах типа САС Скоростные Авиалинии Скандинавии — складывалось впечатление, что он находится немного в своих владениях… Американские друзья урезали название его профессии — секретный агент спецслужб — всего до трех букв САС, от чего его предки должны были бы перевернуться в гробу…

Хельга принесла ему меню. Это была его последняя «европейская» еда перед полным отсутствием кухни в Америке. К счастью, Скандинавия была включена в Общество любителей жаркого, старейшее гастрономическое общество в мире.

Спустя десять минут Малко уже размазывал по бутерброду черную икру. Затем он проглотил лангуста с половиной бутылки «Лаффит-Ротшильда» и на десерт снова вернулся к шампанскому. Его охватило тихое блаженство. Он любил комфорт, роскошь больших самолетов и скандинавское гостеприимство.

Немного спустя Хельга принесла ему небольшую салфетку, смоченную одеколоном, чтобы освежить лицо. «DC-8» Скоростных Авиалиний Скандинавии медленно снижался над Лос-Анджелесом. Малко был заинтересован. По обыкновению, вопросами безопасности на территории США занималось ФБР.

Разумеется, ЦРУ также было «подпольно» внедрено в большинстве крупных городов и числилось по специальному департаменту под названием «Подразделение внутреннего реагирования». Мозговой центр располагался неподалеку от Белого Дома в Вашингтоне, номер 1750 по Пенсильвания-авеню. Этот организм также не имел легального существования и прятался под странной вывеской: «Армия Соединенных Штатов. Совместные оперативные подразделения».

Естественно, в армии Соединенных Штатов не существовало никакого отдела под таким названием. Тем не менее, Малко летел в Лос-Анджелес именно по его приказу.

Шасси «DC-8» коснулись земли с необыкновенной воздушной легкостью. Сосед Малко задремал и даже не заметил, что они уже прилетели. В конце концов, прошло не так уж много времени. В промежутках между шампанским, изысканными кушаньями, кинофильмами и очаровательными стюардессами время летело быстро.

— Мы только что совершили посадку в Лос-Анджелесе, в международном аэропорту, — звонким голоском объявила Хельга. — Сейчас 17 часов 20 минут по местному времени. Компания «Скоростные Авиалинии Скандинавии» желает вам приятно провести время в Калифорнии…

Малко сошел одним из первых, держа в руке свой атташе-кейс. Невзирая на долгий перелет, он чувствовал себя в превосходной форме. На потайном дне его черного саквояжа обычно лежал сверхплоский пистолет, подаренный несколько лет тому назад его патроном Дэвидом Вайзом. Это было маленькое чудо, изготовленное в секретных мастерских ЦРУ. Его можно было носить под смокингом и не выглядеть проходимцем.

Правда, на этот раз он не взял его с собой. Лос-Анджелес — это все-таки не Багдад и не Мехико.

Он снял очки. Его глаза цвета жидкого золота были прекрасной особой приметой. Что, в общем-то, было помехой в профессии, где приходилось быть незаметным. Но себя не переделаешь…

К нему тотчас подошел человек с короткой стрижкой и круглым, ничем не примечательным лицом.

— САС? Меня зовут Альберт Манн. Надеюсь, ваше путешествие было приятным.

Серый «понтиак» задумчиво катил по Сан-Диего-Фривей с официально дозволенной скоростью в 65 миль в час. С каждой стороны тянулись тысячи домов с плоскими крышами. Калвер-сити, Джефферсон-сити, аэропорт Виллидж, Инглвуд — печальные предместья Лос-Анджелеса.

На большом зеленом щите было написано: «Бульвар Сансет — 1/2 мили». Альберт Манн включил указатель поворота и свернул на правую сторону дороги. Малко улыбнулся:

— Вы хотите показать мне Голливуд?

До сих пор они не обменялись и парой слов.

— Мы остановимся в «Беверли Хиллз-отеле. Я там забронировал для вас номер.

— Я могу узнать, зачем меня сюда вызвали? — спросил Малко, пока «понтиак» следовал извилистым поворотам бульвара Сансет вдоль Университетского Центра Лос-Анджелеса.

— Чтобы познакомиться с приятными людьми, — загадочно объяснил Альберт Манн.

— С какими людьми я должен встретиться?

Бульвар Сансет стал гораздо шире. Теперь с каждой стороны возвышались сказочные виллы.

Они проехали мимо розового, как коробка конфет, дома Джейн Мансфельд на въезде в Бель-Эйр.

Альберт Манн вздохнул:

— Вам предстоит пробраться в общество, совершенно закрытое для обычных агентов. Для этого вас и вызвали. В этот «безумный, безумный, безумный» голливудский мир продюсеров, кинозвезд, всех этих балбесов-миллионеров, которые употребляют наркотики, устраивают пьяные оргии и выпивают каждый день свой литр виски. (Он исподтишка глянул на Малко). Учитывая вашу репутацию, это не должно вам не понравиться.

«Понтиак» бесшумно скользнул между рядов кокосовых пальм. Малко улыбнулся:

— А что же ваши «шпионы»?

Человек из ЦРУ покачал головой.

— Это очень серьезное дело. Просто так вас бы не вызвали из Европы… А произошло вот что…

Малко слушал его, совершенно ошеломленный.

— Но для чего кубинцам мог понадобиться навахо? — спросил он.

Лицо Альберта Манна стало непроницаемым.

— Я не уполномочен вам этого сказать. Это секретная информация.

Они подъехали к «Беверли Хиллз-отелю». Здание розового цвета с чрезмерно вычурной отделкой терялось в зеленой роще кокосовых пальм. Просто психоделический бред. На полу зеленого цвета лежал ковер, зеленые стены были украшены огромными, тоже зелеными листьями. Недоставало только живых ящериц, чтобы превратить коридор в тропические джунгли. Альберт Манн забронировал для Малко одно из небольших бунгало в глубине сада. Две комнаты и ванная за сто долларов в день.

Как только принесли багаж, Альберт Манн вытащил из кармана фотографию и протянул ее Малко.

— Вы должны стать другом вот этого человека.

— Но это же продюсер Джин Ширак, — сказал Малко. — С каких это пор миллиардеры стали работать на русских?

Человек из ЦРУ осторожно его поправил:

— Мы не говорим, что он работает на русских. У него совершенно чистое досье — с тех пор, как он находится в нашей стране. В этом году будет уже 29 лет со дня его приезда. Он не всегда был американцем. Джин Ширак родился в Венгрии.

— Что же от меня, в конце концов, требуется?

Альберт Манн уселся на постель:

— Чтобы вы с Джином Шираком стали достаточно близки, чтобы можно было понять, что там затевается. Кстати, вот это мы нашли на трупе навахо. Возможно, это знак благодарности или подарок. Возьмите.

Он протянул Малко лунный камень на цепочке в золотой оправе.

Малко внимательно рассмотрел любопытное украшение. Каким бы непробиваемым он ни был для всяких загадочных обстоятельств, это превосходило все, раньше виденное. В конце концов, это превосходило даже багдадские тюрьмы.

Он спрятал в карман лунный камень и принялся разбирать свои три чемодана, расправляя неизменные костюмы из альпаги, чтобы заботливо их повесить; затем он пристроил на туалетном столике фотографию с панорамой своего замка. Альберт Манн наблюдал за ним с серьезностью римского папы. Малко внезапно пришло в голову, не разыгрывают ли его на полный ход друзья из ЦРУ.

Он расправил тончайшую рубашку. Здесь было над чем поломать голову. Малко никак не мог взять в толк, чем какой-то навахо мог угрожать безопасности Соединенных Штатов. Индейцы навахо — самое многочисленное племя в США, где-то пятьдесят тысяч человек; живут они на севере Аризоны мирно и довольно бедно.

Разве что они плетут заговор с целью отвоевать обратно земли своих предков. Но эта гипотеза слишком ничтожна, чтобы объяснить настойчивость, с которой ЦРУ толкало его на разгул.

— Вы уже курили марихуану? — спокойно спросил Альберт Манн.

Малко должен был к своему стыду сознаться, что нет.

Сотрудник ЦРУ достал из кармана пачку «Мальборо» и бросил ее на кровать.

— Займитесь… Начните с двух или трех сигарет за один раз. Чтобы посмотреть, какое действие на вас это произведет. Постойте. Это тоже вам.

«Это» было зелеными пилюлями в прозрачной упаковке. Малко недоверчиво на них посмотрел.

— Опять наркотики?

— Нет. Это антидот на алкоголь. Позволяет сохранить свежую голову.

— У вас случайно не найдется еще и возбудительных средств? — подколол его Малко. — Чтобы у меня был полный комплект оружия.

Альберт Манн протянул ему коричневого цвета карточку размером с визитку:

— Это ваша карточка члена клуба «Фэктори». Не потеряйте. Она стоила нам тысячу долларов, — уточнил он.

Затем он вытащил из кармана двуствольный кольт 38-го калибра и коробку патронов.

Малко взвесил оружие на руке и заметил, что на нем нет никакого серийного номера. ЦРУ самым тщательным образом заботилось о деталях.

— Вы думаете, что мне это понадобится? Здесь?

Американец пожал плечами:

— Если мы не ошибаемся, то оно вам понадобится непременно. Здесь или где-либо еще.

Чудненько. Малко созерцал арсенал, разбросанный по кровати. Если у всех жителей Беверли Хиллз такой же…

— Не с этим же мне завязывать дружбу с господином Джином Шираком, вздохнул он.

На губах Альберта Манна вновь появилась холодная усмешка.

— Об этом мы также подумали. У вас будет сотрудница. Она будет вам как нельзя кстати, чтобы завязать знакомство с Джином Шираком.

— Что?

Это было мало похоже на ЦРУ, в котором не признавали Мата Хари.

Альберт Манн поднялся и открыл дверь во вторую комнату бунгало.

— Знакомьтесь. Мисс Дафния Ла Салль, — провозгласил он.

Существует зрелище наподобие бушующего моря или тропического циклона, которое забивает дыхание и отнимает речь. Дафния Ла Салль принадлежала к этой категории феноменов. Малко едва протер глаза и, собрав остатки любезности, склонился перед ее чудесным появлением.

Судя по запаху, который заполнил всю комнату, она покупала духи цистернами. Редкие насекомые, просочившиеся через кондиционер, попадали в обморок.

Дафния Ла Салль, казалось, только что сошла прямо со страниц журнала «Плейбой». Сказочная грудь надвигалась на Малко, грозя проткнуть его насквозь. Это было или ухищрение, или чудо природы. Естественно, под ее свитером, связанным наподобие рыбацкой сетки, не было никакого бюстгальтера.

Розовая юбка лишь сантиметров на десять прикрывала нескончаемой длины ноги и округлые, бронзовые от загара, ляжки.

Малко поднял глаза на ее лицо. Настоящее полотно Вагры. Полные страстные губы, громадные зеленые глаза слегка миндалевидного разреза, каскад русых волос. И такое количество черной туши вокруг глаз, что хватило бы написать картину.

Дафния Ла Салль двинулась с места, и пол, казалось, закачался. Она была выше Малко ростом благодаря пятнадцати сантиметрам каблуков. Она улыбнулась и, протянув руку, заворковала:

— Добрый день.

Ее голос заставил бы забросить сутану куда подальше самого кардинала Спелмана. Низкий, с хрипотцой, грудной. Голос Джеки Кеннеди. Ее ручка обхватила руку Малко, словно ароматизированный спрут. Затем, наконец, она снизошла ее вернуть, пропитанную духами на неделю.

Малко хотел себя ущипнуть. Это было невероятно, Дафния Ла Салль была произведением искусства.

— Что вы думаете о своей сотруднице? — вкрадчиво спросил Альберт Манн.

Что думал по этому поваду Малко, шокировало бы слух порядочной женщины. Он предпочел оставить Дафнию Ла Салль теряться в догадках. При условии не выходить из постели это была превосходная спутница для отпускника.

— Я нахожу ее необычной, — честно признался он. — Думаю, что мы поладим.

Альберт Манн снова напустил на себя серьезный вид.

— Мисс Ла Салль в точности тот тип женщин, от которых без ума Джин Ширак. Мы поэтому и остановили свой выбор на ней.

Безразличная ко всему, Дафния встала, покачивая бедрами, подошла к холодильнику, открыла его, достала бутылку «Уайт Лейбла», вылила одну четверть в складной стаканчик и проглотила.

— Мисс Ла Салль очень устойчива к воздействию алкоголя, — уточнил Альберт Манн.

Решительно, у Дафнии было все, чтобы составить счастье мужчины…

— Я думаю, что вы быстро сойдетесь, — сказал Альберт Манн безо всякой иронии. — Вы просто замечательная пара…

Малко содрогнулся при мысли, если бы его предки увидели его в обществе этого создания. Иногда деньги достаются с большим трудом. Альберт Манн уже взялся за ручку двери:

— Я покидаю вас, — сказал он с игривостью свахи.

Малко в панике догнал его на аллее:

— Кто же это на самом деле?

Альберт Манн выпятил грудь колесом:

— Довольно странно, правда? Мы ее вытащили из одной крупной компании, которая использовала ее помесячно как «девушку по вызову» для развлечения выгодных клиентов. Она даже не знала в точности, на кого работает. И ей совершенно наплевать на то, что ей скажут делать, с того момента, как заплатили.

Они подошли к площадке для игры в поло. Альберт Манн остановился.

— И еще кое-что. Вы — один из типов из «сладкой жизни» по-европейски и сердцеед. Дафния — ваше новое увлечение. Вы встретились с ней в Нью-Йорке. Вот и все, что было условлено. Дальше выпутывайтесь сами…

Когда Малко распрощался с сотрудником ЦРУ, остроумие американцев поднялось намного выше в его глазах.

Дафния Ла Салль лежала на просторной постели, одетая в крохотные шелковые трусики. Ее грудь вздымалась до потолка, вопреки законам земного тяготения. Малко остановился на пороге, с трудом переводя дыхание. Он никогда не встречал такую концентрацию сексуальности в одной женщине.

— Привет, — сказала она. — Я думаю, что мы найдем общий язык. Иди ко мне.

Малко повиновался. Дафния галантно развязала ему галстук и расстегнула верхние пуговицы на рубашке, затем положила свою руку ему на грудь. Ее бархатный голос вызвал у Малко некоторую задумчивость.

— Как насчет того, чтобы посмотреть кинушку? — промурлыкала она. — Я лично обожаю смотреть телевизор.

— Почему бы и нет… — героически сказал Малко.

— Классно! Я чувствую, что мы уже почти друзья.

Дафния принялась лихорадочно нажимать кнопки дистанционного управления цветного телевизора, пока не напала на вестерн своей мечты на седьмом канале.

Вздохнув, она уложила свою русую голову на грудь Малко. Когда на экране раздался последний выстрел из пистолета, она вернулась к жизни, похотливо вытянулась и свернулась клубочком рядом с Малко, который тоже разделся. Ее взгляд упал на перстень Малко с печаткой, и глаза внезапно заблестели.

Она взяла его за палец и осмотрела перстень.

— Отпад, — сказала она. — Где ты его купил? Я обожаю украшения.

Малко должен был объяснить ей, что такое гербы. Дафния знала только фирменные значки на кадиллаках. Когда Малко рассказал ей про свой титул, она защебетала от радости.

— А я думала, что вы, принцы, старые. И что они все носят белые гетры и большие усы…

Для Дафнии история остановилась где-то на императоре Франце-Иосифе.

— Я еще никогда не была знакома с принцами, кроме мексиканских, но те, наверное, были ненастоящие.

Большие зеленые глаза слегка затуманились. Малко увидел приближающиеся полные, тонко очерченные губы и погрузился в бездну сладострастия. Дафния приложилась к нему роковым поцелуем.

Внезапно он почувствовал, что обьятия слабеют, затем Дафния сурово его оттолкнула и уселась на кровать.

Она надула свои прекрасные губки.

— Нет. Не фонтан, — проронила она. — Я думала, что с принцем буду на что-то способна, но, увы, я не могу. Как всегда.

Малко больше ничего не понимал.

— Вы никогда не занимались любовью?

Она отрицательно замотала головой.

— Да нет же, но это всегда было моей работенкой. Когда я это делаю просто так, я всегда думаю, сколько бы смогла заработать. И это у меня отбивает все… Мне, наверное, нужно сходить к психиатру.

— Это было бы неплохо, — осторожно сказал Малко.

Ее голос стал вдруг еще более бархатным:

— Весь фокус в том, что вы должны мне дать пятьдесят или сто долларов.

Малко почувствовал, что его страсть мгновенно успокоилась. Эта машина для выколачивания денег, скрытая под маской наивности, вызывала упадок сил.

— Когда нам удастся сделать все, что мы должны, — уклончиво сказал он. — Сегодня вечером я чувствую себя немного усталым. Какими бы ни были комфортабельными «DC-8» Скандинавских авиалиний, я провел в воздухе тринадцать часов.

Дафния взъерошила свои волосы.

— Ну ладно. Пойду сниму макияж и будем спать. Завтра у нас работенка. Но мне бы хотелось когда-нибудь с вами попробовать…

Четверть часа спустя они целомудренно спали, каждый на своей половине постели. Дафния нежно сжимала в руке пульт дистанционного управления телевизором.