Папа для Мышонка (СИ)

14

Богдан

Наша первая ночь выдалась отличной.

У меня довольно долго не было женщины, и я был очень рад снова ощутить это тепло. Эту волнительную близость. Шепот ее губ и объятия до самого утра. Мы лежали в постели и говорили о сокровенном. О прошлом и планах на будущее. Лилия призналась, что была на грани отчаяния, когда встретила меня в тот дождливый день. Поэтому когда незнакомец предложил ей пожить немного в своем доме, то сразу же согласилась. Просто потому что не было других вариантов. Не было денег, не было возможности приютить ребенка. Это походило на сущий кошмар, но благодаря мне внезапно стало истинным спасением.

Впрочем, я и сам был рад такому повороту. Потому что вместе с постояльцами обрел нечто большее, чем просто соседей. Я обрел новый смысл жизни. И любовные отношения с Лилией только закрепили во мне уверенность, что я сделал правильно. Нас связала судьба. Потому что так хорошо мне не было уже давно. Пожалуй, что ни с кем до той бессонной ночи.

— Давно я так не лежала в объятиях мужчины, — произнесла она томно. После длительного времени молчания. Мы просто лежали в постели и смотрели на звездное небо за шторой. Кровать была возле окна, и можно было прекрасно рассмотреть, что творится в царстве молодой луны. — Чтобы так честно и без спешки. Безо всех этих уступок и бесконечных компромиссов. Просто сладко и приятно. Тепло. Так ласково.

Она наклонила голову набок и поцеловала мою руку. Я тоже наслаждался мигом. И считывал каждое ее движение — каждую мимику, микроскопический жест. Все это было не впервые, но значительно лучше, чем раньше. Даже не знаю, почему. Но хотелось бы узнать.

— Мне тоже хорошо, — ответил я еле слышно и коснулся губами ее головы.

Волосы у Лилии были длинными. Ухоженными. Красивыми. Мне нравилось, как они переливаются на солнце. Как эффектно спадают на плечи. Как она мило убирает локоны за ушко. Свои шикарные каштановые волосы до самых лопаток.

— Ты разбираешься в звездах?

— Что ты конкретно имеешь в виду?

— Ты различаешь, где Венера, а где Полярная звезда? — показывала она рукой в место скопления мерцающих точек. — Я вот сейчас даже Большую и Малую медведицу не могу найти. Хотя они должны здесь быть.

— Вон Большая, — показал я пальцем на часть созвездия. Видно было плохо — не полностью. Часть скрывалась за стеной, за пределами видимой зоны. — А Малая… — задумался я.

— Вот этот треугольник? — показывала она куда-то вовсе не туда.

И я поправил.

— Нет. Не этот. Вот этот ромб.

Наши руки сплелись. Я обнял ее ладонь и управлял хрупкой женственной кистью. Хотел показать на Большую медведицу. Но затем забыл, что именно планировал. И принялся просто гладить ее кожу. Ласкать тонкую руку. Прижимать ее к губам. И целовать.

Лилия молчала, наслаждаясь моим вниманием. Мы просто смотрели друг на друга и пытались читать мысли. Так это выглядело. А может, мы просто радовались тихому счастью. Опыт нам подсказывал, что иногда достаточно молчать, чтобы сделать приятно. Потому что слова могут обманывать. А чувства — никогда. Они либо есть, либо их и не было на самом деле.

Но затем Лиля придвинулась ко мне вплотную и поцеловала в губы.

После чего шепнула:

— Ты хороший человек. Прекрасный врач… Но следопыт из тебя ужасный.

— Почему? — усмехнулся я.

— Я не знаю, что это за ромб. Но это точно не Большая медведица.

— А где же она, по-твоему?

— Она… — играла она моими пальцами, как будто в считалочку. — Она с другой стороны нашего дома.

И я рассмеялся.

— Что?

— Отсюда ее не видно. Так что не выдумывай. Тут ее и не должно быть, дилетант. Я ставлю тебе два по астрономии. Садись на место.

— Это мы еще увидим…

Я обнял ее рукой за затылок. И мы снова сомкнули губы. Подарили друг другу мягкий поцелуй. А затем Лиля перевернулась на спину и продолжила смотреть на небо.

— И все же звезды — это очень романтично. Не находишь?

— Обычно я не смотрю на них. А ты?

— И я точно так же. Обычно нет ни времени, ни правильной компании.

— Теперь у тебя есть и то, и другое.

Я снова развернул ее к себе и накрыл руками. Укутал заботой, не дал больше вырваться. И так мы пролежали до самого рассвета. В нагретой постели, закрытой на защелку спальне. Получая то, чего так долго не имели — счастье быть с человеком, который этого достоин…

С того момента мы перестали быть соседями.

Это наложило на наше общение новый шарм. Больше у нас не было былой официальности, исчезла любая дистанция. Лиля стала для меня важным человеком, мы создали пару. И это уже стало очевидным. Мы отлично ладили, находили массу интересных тем для беседы. Мы помогали друг другу в хозяйстве. Совместно ухаживали за Марго, за Басей. И точно так же за ребенком — нашим общим ангелочком по имени Машуля. Маша. Машенька. Или просто Мышонок, как я ее ласково называл в домашних стенах.

Последние дни августа быстро пролетели, и настало время школы. Первого звонка. На календаре — сентябрь. А значит, я сдержал обещание и повез нашу кроху на линейку.

Стоял погожий теплый день. Дети шли на праздник знаний в красивых нарядах. Белые блузочки, голубые рубашечки. Черные носочки, гольфы и выглаженные до стрелок брючки. Все начиналось с этой важной даты. Уже завтра начнется учеба, первые уроки, первые домашние задания. Уже ясно понимал, что придется купить ноутбук для учебы. Или планшет, чтобы не пришлось таскать в портфеле книги. Конечно, я буду ее отвозить и забирать, но все равно не согласен, чтобы девочка так много таскала не плечах.

Сами в детстве тащили, конечно. Но теперь — когда смотришь на эту мамину прелесть — это уже совсем другое. Не хочу, чтобы ей было некомфортно. Пускай учится в удовольствие. И почаще радует улыбкой.

— Это она? — спросил я Лилю, подъезжая к школе. — Я ведь правильно приехал — эта школа?

— Да, она. Все верно. Можешь высадить нас тут, на перекрестке. Дальше мы уже сами ножками. А ты поезжай на работу.

— Нет-нет-нет, — отрезал я с железной уверенностью, что лично увижу, как Мышонок сядет за парту. — Я тут не для того, чтобы работать таксистом. Такси вы могли и без меня заказать. Я имею полное право посмотреть на нашу первоклассницу. К тому же, кто вас будет фотографировать в красивеньких нарядах?

Лиля надела платье с пояском. И смотрелось оно шикарно. Белый верх и бирюзовый низ. На плечах и в зоне выреза декольте — ажурные "розы", которые словно плелись по изящным линиям ее тела. Белый цветочный узор переползал на бирюзу и создавал на складках платья вычурный рисунок. Не сливался с юбкой, а как будто заявлял о своей власти на ткани цвета морской волны. Материал был легким, развевался на ветру. И приходил в движение от каждого ее шажка. Стук и снова стук каблучков по тротуару — а я иду за ней следом и ловлю каждый шаг. Каждую вибрацию платья. И любуюсь стройными ногами, которые то и дело обнажает теплый ветерок.

— Богдан, ты куда запропастился? — удивлялась Лиля, как это можно так медленно идти. Ведь я в туфлях, а не на шпильках. Как она. С чего бы это мне плестись так сзади? И только я один знал ответ на вопрос — мне некуда спешить. Я лучше подожду и получу еще минутку наслаждения. — Скорее, там линейка начинается!

Все было забито людьми. Играла торжественная музыка. Словно сам вернулся в детство. Кажется, что песни вовсе не меняются. Только раньше были виниловые пластинки, а теперь — цифровые носители. Переписали на флешку — и вперед. Но первый звонок есть первый звонок. Это и ответственно, и страшно. И в то же время интересно.

— Мышонок, давай я возьму тебя на плечи. Так ты будешь лучше все видеть. Нам надо найти твою учительницу. Знаешь, как она выглядит?

— У-у, — помотала она головой. — Я не запомнила.

Лиля стала на цыпочки и пыталась что-либо разглядеть за спинами пришедших на линейку. Но все было тщетно. Я тут первый раз, а девчонки никого не видят из своих. На телефонные вызовы классный руководитель не отвечает. Спросить не у кого. Никто не знает, где первый "Бэ".

— Первые классы еще не вывели, — предположил какой-то пожилой мужчина. — Это вам в школу надо идти, наверное. Но тут не протолкнуться.

Из здания стали появляться новые дети, а вместе с ними — учителя с яркими лентами на плечах. Где-то здесь должен быть класс Мышонка. Нужно отыскать их и поскорее, пока не начали флаг поднимать под гимн. А то нас потом уже не пустят.

Я взял нашу первоклашку под попу и усадил на плечо. Растолкал зевак с телефонами и продвинулся к самому краю живой изгороди. Музыка сменилась более торжественной. Директор школы начала приветствие на микрофон. Ну как же так, мы опоздали. Оказались за бортом.

И тут к нам подбежала девушка. Вся в мыле. Явно из педагогов. Но была на нервах. Хотел у нее спросить, где Машин класс, но вместо этого…

— Мужчина, вы можете помочь?! Спасайте, крик души!

— А что стряслось? — Я, грешным делом, подумал, что кому-то плохо. Люди, когда слышат, что я врач, то сразу же зовут меня реанимировать кого-то без сознания. И никто не разбирается, что я всего лишь офтальмолог. — Кому-то плохо? Нужно вызвать скорую?

— Да, — выпалила она, — старшекласснику стало плохо, который девочку должен был на плечи брать. Ну… Вы поняли. Чтобы первый звонок и все дела.

— Он потерял сознание?

— Это уже не важно — мы вызвали скорую. Просто солнечный удар. Ничего страшного. Но… Вы бы не могли меня выручить и выйти вместо него?

— Что? — не сразу до меня дошло. — То есть. Вы хотите, чтобы я заменил старшеклассника?

— Да.

— А разве так можно? Ничего, что я…

— Вы просто так красиво смотритесь с дочкой, что я не могла не попросить. Пожалуйста, — сомкнула она руки домиком. — Прошу вас… Дочурка из первого "А"?

— Из первого "Бэ", — поправила Лиля. — Первый "Бэ". Вы покажете, где он стоит?

— Конечно, — трясла подбородком молодая учительница. — Пускай ваш муж пройдется с доченькой, а мы вам фотографии и видео на почту скинем. Угу? — улыбалась она.

Мы с Лилей переглянулись. И, не сговариваясь, кивнули.

— Хорошо, — ответили одновременно.

Мышонку дали большой и тяжелый звонок. Нас вывели за пределы гостевой зоны. И все смотрели только на нас — неженатого мужика, которого все принимали за счастливого папу. И его нарядную дочь — наполовину сироту по имени Мария. И я был горд за нас обоих. Мы и правда были молодцы. И раз уж того требует ситуация — с радостью пронесу малышку вдоль рядов со школьниками от первых классов до выпускников. Пускай все запомнят, кто тут главный. Мышонок теперь — та самая девочка, которая звонила в звонок. И открывала учебный год для целой школы.

— Дядь Богдан, а что мне делать? — шептала она мне на ухо. — Как это работает? Есть кнопка?

— Кнопки нет. Этой штукой просто трясут и машут. Попробуй — у тебя получится.

Она неуверенно взмахнула. Получился робкий звон. Затем еще раз — уже лучше. Люди начали хлопать — и я зашагал по площадке перед учебным заведением. Неся на плече умницу-дочку. Пускай не мою, но все равно хорошую, прекрасную девочку, которой просто не повезло с отцом. С родным отцом. И если будет надо — я могу попытаться это сделать. Может, я и не был готов к подобным изменениям в жизни. Я врач, я директор, отчасти бизнесмен. А еще недавно добавил бы, что закоренелый холостяк. Но в то солнечное утро я был отцом. Я был дежурным папой. Был папой для Мышонка. И это было куда круче, чем руководить частной клиникой.

— Давай, малыш! — закричала из толпы Лилия. — У тебя получится! Я все снимаю!

Она держала телефон на высоте чужих макушек. И я понял, что у нас все выйдет. Иначе быть не может.

— Давай! — похлопал я Мышонка по ноге. — Задай им жару — пусть звенит на весь квартал!

Маша набралась смелости и начала звонить во всю силу. Телепала колоколом у меня над головой, а я нес ее с важным видом вдоль линейки. Относился к этому как к важному событию. Даже ритуалу. Испытанию, которое должен пройти каждый родитель. Или тот, кто его заменяет. Я вполне сгожусь на роль второго. Поддержу ее здесь, на первом звонке. И дальше — по мере взросления девочки. Ей нужна помощь, нужно общение, она требует понимания и просто банальной любви. А где же взять эту любовь, когда твой родной отец без сожаления выгнал тебя с мамой из квартиры?

Вся надежда на случай. На добрых людей. И на внезапную любовь, которую сложно найти в реальной жизни. Но еще сложнее — не заметить, если это произошло.