Папа для Одуванчика

Глава 49

Булат

- Если ты таким образом пытаешься извиниться передо мной и попросить отозвать иск, - встаю рядом с ушлёпком, спрятав руки в карманах брюк, - то перепутал с подкатом.

Яков вздрагивает и резко поворачивается в мою сторону. Его глаза вспыхивают, желваки гуляют на скулах. Стискивает кулаки так, что кажется, он переломит стебли несчастных роз.

- Слушай, а ты настырный. Так и нарываешься, чтобы я тебе что-нибудь сломал. Ты из этих, что ли?

- Чего?!

- Садо-мазо? Ну, из тех, что любят, чтобы им боль причиняли... Тогда ты не по адресу. Я больше по девочкам. Но если в прошлый раз понравилось, как я тебе по морде съездил, то, так и быть, могу повторить.

- Отвали. И пошел уже отсюда.

Ладно, засранец. Шутки кончились.

- Послушай, - хватаю его за грудки и слегка встряхиваю. Сдерживаюсь с трудом. Этот Яков переходит все границы уже. - Ты не получишь девчонок. Даже по тому, что я в тот вечер ответил на твой звонок Лизе, можно было понять, что матрешки - мои. Я тебя и близко к ним не подпущу, понял?

Снова трясу, чтобы каждое слово уложилось в его голове. Уродец вцепляется в мои руки, но оторвать от себя не может.

- Это не тебе решать, Рахимов. Рабство отменили в девятнадцатом веке. Лиза сама может решить, с кем ей быть.

- Ты - идиот? Ты изменял ей с её подругой! Трахался с коллегой, которая ещё и шпионила для твоей компании. Вы пытались её подставить, чтобы мы с Егором думали, что это Лиза сливает инфу. Ты серьёзно думаешь, что она это забудет и подпустит тебя к себе и своей дочери? Правда, так думаешь? Какая богатая у тебя фантазия однако.

Но Яков считает, что раз играть идиота, то до конца. Похвальное упорство.

- Я люблю Лизу. Да, я ошибся. И готов сделать все, чтобы она меня простила.

Я как будто сюрстремминг (прим.автора: Сюрстрёмминг - шведский национальный продукт, представляющий собой консервированную квашеную сельдь) съел. Сразу всю баночку без закуски. Блевать охота.

На физическом уровне не переношу вранья.

Хватаю этого придурка за шею и пригвождаю к стене. Слегка сжимаю, чтобы понял, что я абсолютно серьёзно.

- Вот эту ересь будешь впаривать кому-нибудь другому. Понял? – припечатываю его затылком разок. Для профилактики. - Тебе нужна Лиза только из-за ее национальности. Потому что твой папаша поставил такое условие в завещании. Все отойдет тому, кто женится на чистокровной еврейке. И настругает детишек - продолжателей вашего рода. Только и всего. Голый расчет и ничего лишнего. А что ты на меня так смотришь? Да, я наводил о тебе справки. Должен же я знать, кто обидел мою женщину и дочь.

Глаза Якова становятся как блюдца. Выглядит он совсем как конченый.

Я не собирался оглашать ему эту информацию. Просто потому, что не считаю нужным перед ним отчитываться и сообщать что-то, касающееся только нас троих.

- Теперь, когда ты знаешь данный факт, ты действительно думаешь, что я позволю своей дочери и матери моего ребёнка жить с левым мужиком? Ты серьёзно? Я думал, ты умнее, Яков.

А дальше прям чудеса на пороге нашего с Егором офиса происходят. Мужик мгновенно трансформируется на глазах. С лица слетает добродушно-виноватое выражение, в глазах загорается злоба. Рука с веником совсем опадает, и несчастные цветы волочатся по земле.

- Так это ты - папаша? А где ты был, когда Лизу мать гнобила? Где ты был, когда она загибалась на своей работе? Где ты был, когда твоя дочь сломала ногу?

Челюсть сводит от правдивости его слов. По больному бьет засранец. По только начавшим затягиваться ранам.

- Мы свои разногласия решим с Лизой сами, без твоего участия. Так-то и ты не пытался ей хоть как-то помочь.

Яков задумчиво жуёт губу. Рассматривает меня. И выдает лениво с какой-то долей гордости:

- Слушай, Рахимов, не для кого не секрет, что ты - знатный кобель и детей на дух не переносишь. Хочешь общаться с Лизой и не дочкой, Бога ради, я же не против. Я заключу с ней брак, мы проживем годик, я удочерю ее дочку. Папаша же не уточнял, что ребёнок должен быть обязательно кровный. А потом забирай их обеих себе. Я тебе заплачу за нашу «сделку». Если быть честным, мне Лиза нахрен не сдалась. Все равно она фригид...

Не даю договорить.

Разум отключается по щелчку.

И я с удовольствием, до хруста кости, на глазах у прохожих и своих подчинённых врезаю свой кулак в челюсть это урода. Он падает жопой в лужу, и в это же время подбегает охрана во главе с начальником службы. Он быстро оценивает обстановку и придерживает меня за плечо.

- Булат Ришатович, ну, что же вы… Зачем сами? Нужно было только дать знак.

Смотрю на подчинённого, как будто впервые вижу. Представляю, как выгляжу со стороны: тяжело дышащий, всклокоченный и налитыми кровью глазами.

Перевожу взгляд на скулящее ничтожество.

- Мусор убрать, - киваю на Якова, отрывисто отдавая приказы. - Цветы поднять. В жопу этому засунуть и отправить нахрен отсюда.

Оставляю ублюдка на поруки своей охране. Успеваю отойти на несколько шагов, как в спину ударяет:

- Я не отступлюсь…

Млять. Какой настырный ублюдок.

Задницей чую – это не последняя его попытка подобраться к матрешкам. И оттого ещё тревожнее уезжать даже на день…