Папа для Тыковки. Вернуть любовь

Глава 24

Эта ночь казалась бесконечной. Каждые полчаса я мерила температуру, боясь того, что она поднимется до критической. Однажды такое было, когда дочке только исполнилось три года. Буквально за пару часов произошёл скачок с тридцати семи и пяти, до тридцати девяти и двух. От детской суспензии толку не было. Температура держалась будто приколоченная. Тогда-то у Алины и случился приступ.

Всё началось с обморока. Такое произошло впервые, и я растерялась. Дочка не реагировала ни на что. При виде закатившихся глаз и побледневшего личика, я сама едва не потеряла сознание от леденящего душу ужаса и чувства беспомощности. А потом, когда её начало трясти… Судороги длились несколько минут. И это были самые тяжёлые минуты в моей жизни. Даже предательство Рокотова по сравнению с этим казалось сущим пустяком.

Я думала, сойду с ума, пока приедет скорая. Обтирания эффекта не давали. Но стоило Алине сделать укол, как температура начала снижаться буквально на глазах.

Тогда-то пожилая фельдшер, приехавшая в составе бригады, и посоветовала мне научиться делать уколы. Этот совет я не раз вспоминала с благодарностью, запомнив преподнесённый судьбою урок на всю жизнь. В тот раз мы пролежали в стационаре почти две недели. Хорошо, что в боксе, а не в общей палате. И повторно посещать данное учреждение мне больше не хотелось.

После того случая у меня всегда имелись в наличии шприцы и ампулы с лекарствами. Но я до последнего надеялась, что сегодня они не пригодятся.

Что могу сказать, зря надеялась.

Уже через час после приёма суспензии температура не просто вернулась к прежним показателям, а начала стремительно расти, подбираясь к тридцати девяти. Дольше тянуть с уколом я не стала.

К утру температура снизилась до нормальной, но тут же проявил себя ротовирус.

В общем, день обещал быть не лучше ночи.

Я устала. Очень. И когда малышка заснула после очередного стремительного похода в туалет, отключилась рядом с ней. А проснулась от громкого урчания в её животе.

– Мама, я кусать хочу, – детский голосок раздался возле самого уха, заставив открыть глаза.

Это было впервые за целый день, когда она сама попросила есть. Уже прогресс. До этого только хитростью мне удалось заставить её съесть пару кусочков отварного картофеля. Хорошо хотя бы то, что не было рвоты, поэтому остуженную кипячёную воду она пила без проблем.

– Да, милая, сейчас, – пробормотала, поднимаясь с постели, мысленно прикидывая, что можно приготовить диетического из того, что есть дома.

Спать хотелось невыносимо, но потребности дочки для меня всегда были в приоритете.

Растерев лицо руками, пытаясь таким образом побороть сонливость, я поплелась в кухню, где с удивлением обнаружила суетящегося возле плиты Рокотова. Даже надев мой передник, он не казался смешным. Наоборот. Было в этом что-то такое… Волнующее. Притягательное.

– Папка, – воскликнула Алина, следовавшая за мной по пятам, и бросилась к отцу. – Ты не уехал.

– О, привет, Тыковка, – обернувшись на голос, улыбнулся Артём, подхватывая её на руки. – Как самочувствие?

– Следней полшивости, – громким шёпотом выдала моя егоза, обнимая его за шею, при этом покосившись на меня.

– Ты где такое успела подхватить? – опешила я.

– В садике, – совершенно не смутившись, поделилась она. – Так иногда говолит Лалиса Павловна.

– Ох уж эта Лариса Павловна, – проворчал Артём. – Я скоро возненавижу это имя.

– Ой, мама, посмотли, – захихикала дочка, только сейчас заметив, что отец в переднике, – папа у нас повол. Папочка, а что ты готовис?

– Куриный бульон с чесночными сухариками для тебя и суп для нас с мамой.

– А почему мне какой-то бульон, а вам суп? – возмутилась малышка.

– Потому что твоему животику сейчас нужна особая диета. Я тут всё утро изучал в инете информацию о ротовирусе. Много чего интересного узнал. Например, что через пару дней ты у нас снова будешь здоровенькой. Нужно только соблюдать диету.

– Как взлослые тётеньки, котолые хотят похудеть? – деловито уточнила Алина.

– Да, милая, – засмеявшись, подтвердил Артём. – Ну что, согласна попробовать то, что приготовил твой папа?

– А это вкусно? – с сомнением уточнила дочка, заглядывая в кастрюльку.

– Ну, конечно, не так вкусно, как пицца и мороженое, которые мы обязательно закажем, когда ты выздоровеешь, но вполне съедобно. Я попробовал.

– Эх, молозеное – это здолово, – мечтательно протянула дочка. – Ладно, давай сюда свой кулиный бульон и сухалики.

Дочка ела с аппетитом, и это вселяло надежду на то, что ротовирус у нас не задержится.

Поев, Алинка умчалась к себе, и уже пару секунд спустя из комнаты раздались первые аккорды из заставки её любимого мультсериала.

– Спасибо тебе, – поблагодарила я Артёма.

– Не за что, – откликнулся он, беспечно пожав плечами.

– Есть за что, поверь. Если бы не ты, мне сейчас бы самой пришлось стоять у плиты, а не уплетать за обе щеки наваристый суп. Кстати, насколько помню, у меня в морозилке курицы не было.

– Не было, – подтвердил Рокотов. – Пришлось подключить к этому делу Матвея. Пусть отрабатывает за глупость, которую сам же и затеял.

– Ты про пожарную тревогу в торговом центре?

– Да, про неё.

– Мне он не показался плохим.

– Он и не плохой, – произнёс Тёма, задумчиво глядя в окно, за которым уже спускались сумерки. – Упёртый – да. Гордый. Но в остальном… Обычный парень, которому не повезло расти без отца.

– А сейчас как у них отношения?

– Не самые тёплые, если честно. Он, как и Тимофей Кондратьевич, винит во всём наше семейство.

– Их можно понять, – склонив голову, задумчиво пробормотала я, помешивая в чашке чай.

– Можно, – не стал спорить Артём. – Но иногда лучше оставить прошлое в прошлом и жить настоящим. Маргарита Валерьевна, мать братьев Медведевых, сейчас счастлива с моим отцов. Они любят друг друга. Это видно. Может, не стоит ворошить прошлое?

– Порой это очень трудно сделать.

– Я и не спорю. Жизнь вообще непростая штука. Но если искать в ней лёгкие пути-решения, можно и вовсе завести себя в тупик.

– Мам, пап, – от испуганного голоса Алинки ёкнуло сердце.

Подскочив со стула, я бросилась в её комнату. Рокотов не отставал.