Пара для дракона, или просто будь пламенем

28

— За орду! — сказал Рырох.

Игорь, конечно же, заржал.

Орка этой фразе подучил неугомонный Макс. Рырох в итоге быстро просёк, что детишек (ну, и Игоря заодно) сие высказывание приводит в восторг, потому повторял его с разной интонацией, когда хотел рассмешить.

Получалось почти всегда.

— За орду, — фыркнул Игорь. — Куда же без неё…

На самом деле, клич вполне соответствовал мероприятию — они вдвоём весело шагали по местности, полной недружелюбных элементов живой и мёртвой природы, в поисках малолетнего придурка. Паола, услышав об их планах, закатила глаза так, что они чуть из глазниц не повыпадали. Её можно было понять, если честно: иногда Игорь и сам подспудно подозревал, что упрямый идиот.

Но есть, наверное, в каждом человеке — и, быть может, не только человеке — такая внутренняя суть, тот самый костяк нас, который не вытравить, сколько ни умирай. То, что остается, когда мы забываем и вспоминаем, падаем и встаём, воскресаем, превращаемся, умираем, меняем судьбы и миры… Тысячу раз прав сэр Уинстон: кто не меняет своего мнения, не меняет ничего. Нельзя жить и не измениться, но…

Но есть в любом сознании некий остов, незыблемая колонна, удерживающая хрупкую конструкцию; то самое нечто, которое, если сбросить шелуху наносного и лживого, и есть мы. Если ломается этот столп, рушится всё здание — и личности больше нет. Есть лишь зомби, зачем-то притворяющийся живым. Быть может, потому мы раз за разом, шаг за шагом осознанно наступаем на одни и те же грабли: если разобраться, то кто мы без них?..

Игорь шёл сквозь развесёлую иномирную саванну, смотрел на разноцветные луны, слушал отдалённые вопли кружащих над джунглями птеродактилей, которые тут, очевидно, изображают колибри. Впрочем, мясо у этих тварей крайне вкусное, надо сказать…

Так вот, Игорь топал по чужому миру, следуя за запахом, и это всё весьма и весьма тянуло на чистейшую шизофазию. И да, он всё ещё не совсем исключал вероятности, что видит затянувшийся предсмертный бред, или какой-то шутник напялил на него суперреалистичный виртуальный шлем, или у него медикаментозный приход, пока врачи пытаются его подлатать. И что рано или поздно загорится тот самый свет в конце тоннеля, который после окажется хирургической лампой. И он почти боялся этого момента, потому что… правда в том, что на самом деле там, в глубине души, он не хотел возвращаться.

Он не раз и не два задумывался о тех самых, книжных попаданцах. Как они умудряются так быстро и в полной мере принять реальность происходящего? Как ухитряются не сомневаться каждую секунду?..

Но земля под ногами, и ветер, и Рырох — всё это кажется настолько реальным, что хоть плачь. Так, может, людям в конечном итоге остаётся просто опираться на то, что они считают реальностью? Матрица там вокруг, иллюзия или предсмертный бред — ничего иного у нас, в любом случае, нет.

А вот запахи, они есть. И чем дальше, тем больше Игорь становился от них зависим.

Особенно это обострилось после встречи с Ири: казалось, его чувства восприятия пересекаются, и ароматы теперь можно увидеть, потрогать, они переплетаются в воздухе, как нити, и ведут за собой.

В контексте этого искать Максима было проще и сложнее одновременно: с одной стороны, его запах был чётко "видим", но с другой Игорь, не привыкший к новым особенностям организма, постоянно терялся и путался, отвлекаясь то на метки каких-то мимо пробегавших зверей, то на зловоние мертвецов, то на сонм других неизвестных, обострившихся в разы ароматов.

Неудивительно, что им пришлось поблуждать, а несколько раз и вовсе обходить те места, где Игорь чувствовал скопление мертвецов: как бы хорош ни был Рырох, твари могли просто задавить их количеством.

В общем, в тот момент, когда они подошли к границам редколесья, где деревья-исполины ещё не закрывали небо, но уже попадались всё чаще, оплетённые местными лианами, Игорь начал терять веру в себя.

Может, он придумал себе всю эту ерунду с запахами? Может, у него всего лишь едет крыша в весёлом иномирье?

Именно в тот момент, когда сомнений стало очень много, и прилетел дракон.

Игорь обрадовался, как мальчишка — и знакомому запаху, и блестящей чешуе, и большущим глазам, и роскошным крыльям.

Ну, и теплу, конечно.

— Ты здесь! — воскликнул он радостно. — Как я рад тебя видеть!

"Как прошли те неприятные разговоры, о которых ты волновалась?" — хотел спросить он, но не стал. Уяснил ещё на Земле: если женщина хочет иметь секреты, не стоит ей мешать в этом начинании.

Особенно это актуально, как он предполагал, в случае с женщинами, которые превращаются в драконов.

Конечно, поверить в нечто подобное было достаточно сложно. С другой стороны, Игорь был убеждённым сторонником бритвы Оккама с её теорией уток. В разрезе конкретной ситуации всё выглядело примерно так: это пахло, как дракон, ощущалось, как дракон — значит, это дракон.

В смысле, Ири не стала говорить, в кого превращается, но он же не совсем дурак! Цвет её волос и глаз, запах, её истории о воспитании драконят и осторожное хождение кругами вокруг оборотнической темы… он, может, и подтормаживает порой, как операционка с тысячей вирусов, но — не до такой же степени!

Он протянул руку и коснулся приятно-тёплой, гладкой чешуи. Драконица прикрыла глаза и слегка завибрировала.

"Почему тебе на хуторе не сиделось?" — всплыли в голове Игоря чужие мысли. — "И так творится… да что только не творится, ещё и за тебя волнуйся!".

Значит, драконы умеют общаться мысленно? Удобно.

— Я в порядке, — Игорь ласково погладил её по морде. — Мы Макса ищем, он с хутора сбежал.

"Маг-огневик? — мысленный голос приобрёл мрачные интонации. — Кто бы сомневался что рано или поздно этот нахальный малыш нарвётся."

— Макс, он… ну, не без придури, но по большему счету — просто пацан. Ребёнок. Нельзя его там оставить.

"И, я так понимаю, мне не удастся уговорить тебя вернуться на хутор и подремать вместе у костра?"

— Извини, без шансов, — отозвался Игорь мрачно. — Веришь, самому обидно?

Драконица тихо фыркнула.

"Давай я составлю тебе компанию в поисках? Не переживай за друга, я наложу на него защиту, и он спокойно вернётся на хутор"

Игорь подумал, что это будет самое-самое странное свидание в его жизни. Без вариантов!

— Договорились! — сказал он и повернулся к Рыроху.

Иногда — часто, если честно — у Игоря возникало стойкое ощущение, что орк понимает в разы больше, чем показывает. С тех самых пор, как парень в первый свой попаданческий день нашёл раненого Рыроха в овраге и помог ему выбраться, они едва ли перемолвились двумя десятками слов. Даже с помощью Маллани орк предпочитал не говорить, а слушать, очень качественно изображая из себя дуболома. Однако просекал любую ситуацию Рырох настолько быстро, что у Игоря были весьма обоснованные сомненья: татушки и клыки — это хорошо, но и огромная черепушка орку дана не для того, чтобы ею чужие черепа колоть.

Ну… или, если вспомнить некоторые эпизоды, не только для того.

Так или иначе, тут Рырох тоже чрезвычайно быстро понял ситуацию. Широко оскалившись и изобразив руками жест, по стойкому подозрению Игоря, означающий половые сношения, орк стремительно развернулся и без дальнейших вопросов утопал обратно.

— Э… — сказал Игорь.

Получилось не особенно интеллектуально, но уж как есть.

"Горные орки известны тем, что крайне мало общаются вслух, — пояснила Ири. — Больше в ходу язык тела, имеющий кучу нюансов и оттенков. А для вещей научных или магических существует письменная речь. За счет этого орки по одному выражению лица или особенностям мимики способны понять собеседника — и, что характерно, довольно точно. Вообще, они считаются одной из самых, условно скажем, умных рас нашей Оси миров. По крайней мере, их врождённые данные вроде скорости обработки информации и способности одновременно активизировать несколько разделов мозга, впечатляют."

Парень мрачно посмотрел Рыроху вслед, вспоминая все моменты, в которых орк притворялся идиотом. Вот ведь…

"Это немного обидно, — продолжила вдруг драконица. — У драконов и оборотней тоже высокий интеллект, конечно, и отличная память, но гибкости и скорости мышления, свойственной статичным расам, нам недостаёт. Чтобы развить их, нам приходится долго и упорно учиться — издержки звериных инстинктов и практически вечной жизни".

Игорь открыл рот, закрыл его, но, всё же, соблазн был слишком велик.

— А как размножаются драконы?

Выражение на драконьей морде было, как ни крути, просто бесценно. В теории, мимика такого огромного ящероподобного создания должна быть крайне скудной; на практике, однако, шок, изумление, раздражение и веселье были вполне себе читаемы.

И осязаемы.

Кто бы подумал, что эмоции тоже пахнут?..

"Отличная тема для разговора в ходе спасательной операции, — мысленный голос звучал ехидно. — Но, всё же, отвечу. Драконы размножаются и живорождением, и откладыванием яиц — в зависимости от обстоятельств".

Игорь сдавленно фыркнул — туше, однако!

"А теперь, когда мы покончили с вопросами размножения, не хочешь забраться мне на спину? Поверь, так будет намного быстрее".

Оу.

— А тебе не будет… тяжело?

Как оказалось, ехидство и скепсис на драконьей морде выглядят куда более уместно.

"Ты определённо себе льстишь. Я легко могу тащить десяток тощих ребят вроде тебя".

Это было немного… неприятно. Серьёзно, не зря же он последние несколько лет прожил, гоняя на велике, болтаясь в бассейне и потея в тренажёрке?

— Я не тощий! Я жилистый! И вообще, мышцы весят куда больше, чем жир, потому визуально…

"Да как скажешь, — отозвалась она примирительно. — Но та экзотическая диета, которой вы придерживаетесь на хуторе, не способствует появлению лишних кубов веса, а кости полукровок-оборотней, превращающихся в средних и малых зверей, значительно легче человеческих: больше пустот, что упрощает трансформацию".

— А?

"Не важно. Лезь на спину и не задавай глупых вопросов".

Признаться, он не думал, что однажды будет сидеть у женщины на шее — притом, совершенно не фигурально выражаясь. С другой стороны, ломаться и дальше, продолжая тратить своё и драконье время — а у Ири оно, скорее всего, чуть ли не по минутам расписано — идиотизм.

Тем более, драконица и крыло сложила на специальный манер. Лесенкой.

— Да уж, прав был тот краб — я таки оседлал дракона, — пробормотал попаданец.

Потом понял, что сказал. Упс, что называется — пророчества странной твари из фэнтезийных медленно, но верно перешли в категорию похабных.

"Да уж, этот краб в принципе редко ошибается", — невозмутимо отозвалась драконица. — "Тебе там удобно?"

Сложно сказать. Как ни странно, несмотря на обилие шипов, Игорь действительно чувствовал себя у неё на спине вполне комфортно.

— Да, вполне!

"Отлично. Значит, держись!"

— Что… а-а-а!

Ему стоило это предвидеть, серьёзно — драконица распахнула крылья и просто… взлетела!

Игорь раньше летал.

На самолёте.

Обычно это подразумевало комфортные сидения, напитки на выбор и стюардесс с красивыми ножками.

Как можно догадаться, полёт на драконе несколько отличался: их бросало в разные стороны, ветер бил в лицо, норовя сдуть его прочь, и он всем телом ощущал, как перекатываются мышцы под драконьей шкурой.

Непередаваемо, если честно.

Единственное, на что кое-как хватило его храбрости — это заткнуться и перестать орать.

Великое достижение, чего уж там.

Между тем, они набирали и набирали высоту, поднимались всё выше — к лунам, к местному нереально-чернильному ночному небу, к россыпи незнакомых созвездий. Это было ошеломительно, и пугающе, и совершенно захватывающе. Ко всему прочему, с каждым взмахом крыльев они с Ири будто бы сливались, обменивались чувствами и эмоциями. Он сам не понял, в какой момент заорал снова.

Правда, вместо испуганного "А-а-а" получилось нечто, подозрительно напоминающее "Йуху!".

В общем, ладно, это было круто — даже безо всяких там напитков и стюардесс.

"Летим", — подумали, кажется, они оба, и Игорь вдруг понял, что держаться вовсе не обязательно — с дракона не упадёшь, пока он того не хочет. И у них это было на двоих — и небо, и чувства, и даже сердцебиение, но…

— Нам надо спуститься, — не то сказал, не то подумал Игорь. — Извини, правда, но Макс…

Он буквально кожей ощутил её/своё сожаление.

— Мы ещё полетаем, — пообещал он на порыве. — Столько, сколько захочешь.

"Значит, ты останешься?" — в мысленном вопросе было, пожалуй, слишком много уязвимости и робкой надежды. — "Не уйдёшь в свой мир, не оставишь меня?"

— Нет, — шепнул Игорь, опьяненный запахом, и воздухом, и колдовством. — Я должен хотеть вернуться, но уже не знаю, чего хочу… Как будто мой дом всегда был именно здесь.

"Может, так оно и есть. Но даже если и нет. Не уходи. Пожалуйста?"

Последнее слово получилось как-то вопросительно, будто она и сама не верила, что просит.

И Игорь растерялся. Он хотел остаться, возможно, больше всего на свете, но было ли все так просто и однозначно, как хотелось бы? Та жизнь, которую он оставил — её тоже нельзя было бросить просто так. Не вернуться — после всего он, пожалуй, не был уверен, что смог бы, — но убедиться, что всё в порядке. У всех. Возможно, предупредить, хотя… "Я переехал в другой мир", — звучит, как билет к психиатру.

Но, всегда можно сказать, что он уехал жить… очень далеко.

Там не ловит интернет.

И связь, даже спутниковая.

И письма тоже не доходят.

Никакие и никогда.

И он вдруг понял: хватит врать самому себе.

У такого вот "переезда в другой мир" есть лишь одно название.

Обычно не говорят "переехал". Звучит скорее "отошёл", что его всегда бесило, особенно на папиных похоронах. Он на минутку отошёл, так, проветриться.

Ох, как он злился, когда это слышал!

А теперь вот внезапно подумалось, что, вполне возможно, так оно и есть — в какой-то мере. Он сам — чем не пример?

— Я здесь, — сказал он в итоге. — Я сделаю всё, чтобы остаться.

И были звёзды — над ними, и, казалось, внутри них. Она ощущала его грусть, а он — её одиночество и затаённую боль. Возможно, её слишком часто оставляли одну; возможно, её просьб никогда не слышали.

— Я буду рядом, — сказал Игорь громче — и, кажется, самому себе поверил.

"Что это?" — спросила вдруг Ири. — "Кажется, нам не нужно спускаться для поисков мальчишки. Ищешь огненного мага — иди к пожарищу!"

Она выровняла полёт, и Игорь увидел тоже — островок практически затухшего огня между оврагом и рекой.

"Благо, что лес не загорелся", — мрачно отметила Ири. — "Бог местных деревьев — Виушта-Шаарада, и характерец у него настолько мерзкий, что не в каждом пантеоне сыщется аналог. Такой чужаку, не приносящему соответствующий подношений, и одно дерево припомнит — пришлёт неудачу или проложит дорогу к дурной встрече. За пожар же он мальчишку и освежевать мог бы, а потом внутренностями своё ритуальное дерево украсить — остальным малолетним идиотам в назидание."

— У вас тут те ещё… божественные сучности, как я посмотрю, — пробормотал Игорь. — Милые и добрые — хоть плачь.

"Ты будешь смеяться, но они везде такие, — усмехнулась Ири, снижаясь в направлении тлеющего пожарища. — По крайней мере, в нашей оси миров. С божествами, их статусами и природой история крайне запутана, но они всегда олицетворяют некую силу, являются её персонификацией и проводником. Проблема, однако, в том, что для овеществления их в материальном обличье нужна истовая вера, и — главное — жертвы. Старые боги, давно получившие имя и лицо, могут обходиться чужим вниманием, искренней любовью своих последователей. Но в самом начале пути любой культ требует жертв — кровавых, мучительных, как добровольных, так и вынужденных. Не бывает — вообще не бывает, забудь эту ерунду! — добрых богов. Бывают, если очень повезёт, мудрые, весёлые или справедливые; попадаются по-своему честные. Бывают проводники, трикстеры, бывают солярные и хтонические, но разница между последними лишь в том, что во славу первых жгут, а во имя вторых — топят."

— Э… Знаешь, я пока не готов это обдумывать, — сказал Игорь.

"Как знаешь. Главное — помни, что у нас в мире божественная магия работает куда быстрее и очевидней, чем в вашем: последствия высокого магического фона. В целом же закон един для всей оси: будь осторожен с богами. Не проси лишнего, не допускай небрежности или неуважения, не впадай в истовую веру, затмевающую здравый смысл. Склоняясь перед божеством, ты должен точно знать, кому молишься и почему, понимать пути и суть этого культа, быть осторожным со своим желанием и решить, что можешь предложить взамен: даром никто ничем не наделяет, особенно — боги. Да и вообще, если вдруг придёт в голову завести общение с кем-то из божеств, лучше сначала посоветуйся… ну, с кем-то из местных, кому доверяешь. А в идеале — не связывайся."

Ответить Игорь не успел: они опустились на пепелище, в которое превратилась трава. Запах гари забивался в нос, сбивал с толку, потому он сориентировался не сразу. У Ири же с этим проблем не возникло: она дёрнула головой, словно получив противоречивые сведения, а после быстро пошла куда-то.

Прошло пару мгновений, и Игорь тоже расслышал тихое и плачущее:

— Помогите! Кто-нибудь… мама! Мамочка…

Игорь чуть не спрыгнул с драконьей спины, но Ири удержала его крыльями.

"Сиди там", — попросила она весьма мрачно. — "Всё понимаю, но не факт, что мальчик вообще жив — его аура изменилась, и, можешь мне поверить, не в лучшую сторону. Возможно, он, как почти любая приличная новообращенная нежить, своими криками еду пытается приманить".

— Думаешь, он может на тебя напасть?

"На меня, всё же, вряд ли, — звучало немного ворчливо. — Хотя, далеко не все новообращённые сохраняют хоть видимость интеллекта".

— Помогите, помогите…

Звук становился всё громче, смешиваясь с журчанием воды, и вскоре они вышли к границе обгоревшей травы, проходящей по берегу мелкой речушки. Тут огонь кое-где ещё не до конца погас.

В воде и обнаружился Макс — внезапно в компании какой-то большеглазой пушистой ерундовины, представителя, так сказать, местной крайне разнообразной фауны. Они оба (и Макс, и представитель) были мокрыми, цеплялись за камень и выглядели, прямо скажем, не очень.