Параллельные дневники Виталика Туманова

Глава 9. Частичная Ремиссия

Внеплановое возвращение в режим условно активного бодрствования происходит очень замедленно, местами, даже нехотя. В пустотелой голове совершенно отчетливо гудит, гулко бухает и оглушительно потрескивает. Кажется, кто-то, где-то и зачем-то постукивает. Иногда противно скрипит и совсем уж неприлично скрежещет. Такое ощущение, что непосредственно по мне. Абсолютно неторопливо, с эдакой ленцой, всплывает довольно мутная, черно-белая картинка чересстрочной, отчаянно мерцающей визуализации. Сквозь плотную, ватно-войлочную «заглушку» с трудом прорывается разрозненная, не поддающаяся оперативной идентификации, самосопряженная какофония внешних звуков. Восприятие вероломно сбоит, причем напрочь. Полноцветность картинки достаточно быстро восстанавливается, но сразу же возникают вполне закономерные сомнения в полной адекватности ее отображения и интерпретации. Хотя, конечно, процесс цветокоррекции – сам по себе вопрос, невероятно сложный и на редкость субъективный… Смятенный рассудок малодушно отказывается хоть как-то анализировать и познавать окружающую суровую действительность. Удручающее положение. Просто слов нет. Реально нет. Ничего не понимаю! Ни фига не помню! Отстраненно взираю на весь этот жестокий, безумный мир расфокусировавшимся зрительным и слуховым аппаратом.

Кто я? – Не знаю…

Где я? – Без вариантов…

Что вообще со мной происходит?! – А хренотень его ведает…

Ну, вот, к примеру, а кто эти чудные, милые, отвратительно зеленорожие мордовороты в черной клепаной коже, пестрых мехах и многочисленных стальных бляхах? Чего им, спрашивается, от меня нужно, и почему они меня, так остервенело, дубасят, причем одновременно увесистыми кулачищами, суковатыми палками, боевыми молотами и спаренными секирами, да фиг его знает еще чем в том же духе! Чего я им такого нехорошего сделал, что они так спешат выплеснуть свою явно немотивированную агрессию в такой недвусмысленной и неприкрыто циничной форме? В моей сугубо неадекватной голове исподволь всплывает редкое знакомое слово – «орки». Слово это имеет ярко выраженную, негативно-экспрессивную эмоциональную окраску. Знать бы еще, что это все такое. Видимо, что-то донельзя неприятное и, возможно, даже смертельно опасное. Зрение худо-бедно выводит фокус в более-менее подходящую глубину резкости и довольно эффективно стабилизирует доселе бешено скачущую картинку. Хоть двоиться и троиться в глазах перестает. Цвета тоже вроде окончательно откалибровались, правда, зеленые рожи от этого никуда не делись и по-прежнему продолжают самоотверженно стучать почем зря, причем в основном и исключительно по мне. Видимо, все же что-то у них не так с пигментацией и аномальным загаром…

Во, даже звуки отдельные начинаю понемногу разбирать. Черт, ну хватит уже меня топтать и пинать, надоели, честное слово! Неловко отмахиваюсь от самых настырных из демонстративно надоедливых «орков». Незамедлительно достигнутый воспитательный эффект весьма настораживает, чтоб не сказать пугает. Крепко задуматься заставляет точно. Я-то всего лишь неуверенно, робко руками всплеснул, слабенько так, вполсилы, злобных же интервентов как ветром смело. Парочка ближайших, наиболее назойливых, мучителей так вообще с диким протяжным воем резко улетает за границы моего, все еще не восстановившегося должным образом, мироощущения. Занятно! Остальные, более удачливые бузотеры, быстро оправившись от скоротечного испуга и резко подхватившись с песчаного татами, тут же виснут у меня на плечах. Злобно вцепляются в мои руки, грубо пытаются пригнуть, завалить и всенепременно скрутить. Ну, уж дудки! Подозрительно легко расшвыриваю и этих безбилетных пассажиров. У-у-у, сколько же незнакомых слов, дюже много, кто бы еще объяснил-растолковал…

Внезапно неведомая, непреодолимая сила сковывает меня, горемычного, по рукам и ногам, вообще шелохнуться не могу. Откуда-то совершенно четко осознаю – «магия!». И я тоже вроде как к этому безобразию имею некое сомнительное отношение, знать бы еще – какое?! Лежу себе на горячем песчано-каменистом грунте, в ярко-голубое небо таращусь. Ласковое солнышко в зените, так и палит. Жарко. В голове всплывает загадочная мысль – термостат в климат-контроле накрылся… Наконец, в мое дефективное поле зрения неторопливо вплывает очередная, вся в глубоких морщинах и пестрых узорах, зеленая морда, но в отличие от предыдущих, тупоголовых игроков, у этого на лбу написано… Хм, никак не могу разобрать эти долбанные охряные каракули по всей его бессовестно зеленой роже, и вообще, чего это он себе на голову такое напялил? Весь в длинных перьях, плетеных феньках, зубастых амулетах и когтистых оберегах. Шаман, однако! Блин, ну и вокабулярий! Сам ни фига не понимаю. Какой такой шаман?! Зачем шаман?! Скептически склонив ехидную башню набок, вновь прибывший клоун неожиданно лукаво улыбается и выдает в эфир на редкость гнусавым голосом:

– Ага, ацухалса, цылавек! Эта халасо! Сейцас твая будит атветить на мой ваплосы. Влать не нада. Наказу, – ох, ну и прищур же у него, кого-то он мне здорово напоминает, такого же доброго и кудрявого деятеля, вот только кого, – Ты моя панимай, да? Ну, цыво малцыс?

– Мы-ым-мым… – честно отвечаю, как могу красноречиво и даже довольно внятно, – Мым-ы-ым-м!

– А-а-а, понил. Бальсой заклятий непадвизнасть камень – язык тозе не моць сывилить! Сицяс, – шаман поспешно начинает активно исполнять какие-то свои, особо секретные ужимки и эксклюзивные же ритуальные подпрыгивания, тихо воет вообще не пойми чего, затем резко, с разворота и вовсе некультурно, тычет в меня корявым, грязным пальцем, – Типель твая моць гавали, да?

– Слышь, ты, мурлапай ползучий! Хватит уже кривляться тут! В твоих же кровных интересах немедленно освободить меня. Во, и вправду голос прорезался, хриплый такой, сердитый. – И держи от меня подальше своих обезьян позорных, а не то я за себя не ручаюсь!

– Ай-ай-ай, как нехаласо! Такой маладой, а такой невезливый! – шаман огорченно трясет шикарным, трехцветным плюмажем на лысой башке. – Ты и плавда думать, цто ты есть такой смелый и сильный? Гоолх! Нукась, стукни его, толька не оцень сильна давай.

Незамедлительно прибывший на трубный зов излишне обидчивого шамана, громадный орк похож одновременно и на добрую, пушистую панду, и на туповатого, но простодушного минотавра (уж больно шлем у него рогатый), и на вредного, злопамятного негра в зеленокожем (негатив, видимо) исполнении. С ходу выписав мне с полдюжины трескучих и весьма неприятных тумаков, Гоорх вопросительно смотрит на рассеянно ковыряющегося в длинном шишковатом носу шамана. Тот явно не спешит давать отбой показательной выволочке в мою честь, и чрезмерно исполнительный орк незамедлительно продолжает самозабвенно колошматить меня по ребрам и бокам, даже по голове пару раз ощутимо прилетает. Вот ведь сволочь какая, надо хорошенько запомнить этого, излишне исполнительного, паразита и жестоко отомстить при случае!

– Ну, цыто, твая адумалса, уплямиц? – шаман, заложив сухонькие лапки за спину, деловито прохаживается вокруг меланхолично пинающегося орка. – На сельезная лазгавола настлоился, аднако?

– А-а, так ты только поговорить, что ли хотел? – старательно сплевываю густую липкую кровь, вот черт, таки рассадил мне губы, мерзавец зеленорылый, – Чего же тогда сразу не сказал, дурень! Поговорить я завсегда рад. Отчего ж не поговорить с умным, хм-м, орком?!

– Твая мала, да? – иронично выгнутая бровь и кровожадная ухмылка делают орочьего шамана окончательно похожим на безумного Джокера. – Мозит нада павталить массаз?

– Оно бы конечно здорово, можно даже массажиста сменить на пару свеженьких, а то этот, бедолага, весь умаялся и взопрел уже.

Вообще-то ерничать, лежа в грязной пылище и своей кровище, не самая верная стратегия поведения, но ничего с собой поделать не могу, да и глючная память моя начинает-таки жалкими клочками, слишком медленно, но восстанавливаться, включились какие-то сокрытые резервы, авось еще прорвемся.

– Хотя, знаешь, вообще-то я спешу немного. Так что ладно, так и быть, задавай свои дурацкие вопросы, может, и в самом деле чего-то такого важного не ведаешь, так я постараюсь растолковать подоходчивее…

– Дилзить пладалзаес – эта оцень халасо, – продвинутый шаман опять радуется непонятно чему, – Эта плоста замыцательна! Пладалзаем лазгавол. Итак, кто твая такая есть и цыто твая тут делать, быстла атвицай, да?

– Я есть Грут[5], ой тьфу, я есть профессиональный путешественник-одиночка, ну странник, бродяжник по-вашему, – скорость восстановления моей непонятно как или кем жестоко порушенной памяти внушает некие робкие надежды, а вот сомнительное качество исполнения оставляет желать лучшего, по-прежнему вопросов сильно больше чем запутанных ответов. – Зовут меня – Вит, можно без отчества, мы не гордые. Ночевал я в этом замечательном, гостеприимном кемпинге – чего ж тут непонятного-то? Еще вопросы есть, а то мне домой уже давно пора, совсем заболтался я чего-то с вами.

– Ха-ла-со-о, пака твая гавалить плавда, – цинично пропустив мимо волосатых ушей мою невинную реплику по поводу «домой», дотошный шаман пристально пялится на меня, сканирует мой смятенный разум. – Тепель атвицяй, эта твая пасмел патливозить свисенный пакой заплетный голад Великий Небесный Владыки, да?!

– А вот фигушки, не угадал на этот раз! Не я это учудил, – так нагло врать, честно глядя могущественному шаману прямо в глаза – занятие, я вам скажу, невероятно экстремальное. – Ведать не ведаю, кто бы это мог осмелиться на подобное, предельно вопиющее кощунство! Это же откровенным святотатством попахивает!

– Хм, стланна… Влоде твая и сийцяс не влать… – озадаченно тянет мастерски сбитый с толку орк, даже сканировать меня на время перестает, очень даже удачно, у меня как раз очередная тусклая вспышка прозрения приключилась. – Твая видеть здесь исцо каво-нибуть?

– Ы-ы-ы, да вроде не было никого… Нет, точно не было, а что?

– Два ноци назат тута твалилась оцынь сильный валсба! – коварный шаман возобновляет пристальное наблюдение за моей броуновской мозговой активностью, но, к счастью, пока безрезультатно. – Мая пацтенная уцытель павилеть наказать делзкий нецысцывец! Аднака, тута кломе твая никаго не быть. Мой воины халасо плавилять весь длевний неклополь. Тама тозе никово не быть. Сталнна эта весь, цыто твая сказать моць?

– А чего тут можно сказать? – действительно, чего он от меня хочет, я вот тоже совершенно не в курсе, кто бы мог очистить эти обсидиановые громадины от мегатонн песка. – Может это просто аномалия какая-то? Ну, или эти ваши древние царьки изъявили робкое желание очнуться от многотысячелетнего сна?!

– Твая малэнький и савсем неумный глупец, – мудрый орочий старец назидательно тычет корявым пальцем в пронзительно чистое, синее небо. – В свисенный глабницы виликий пиламида никаво и накагда не быть. Глозный Небесный Владыки все усли аблатна к себе на небо. Они павилеть мой виликий налод белезно ахланять их земная абитиль…

– Почтенный Роак, дозволь слово молвить! – вот так номер, простые рядовые орочьи разведчики, оказывается, вполне сносно долдонят по-человечьи, причем совсем без дурацких кривляний и унизительных акцентов! По всему видать, наш гордый представитель коренного шаманства страдает застарелым и хроническим косноязычием, вот бедолага!

– Цыво там у твая есе? – нетерпеливо ворчит недовольный Роак, – Гавали скалее, зацем плисол?!

– Эльфы, почтенный Роак! – трепетно преклонив колено, рапортует вежливый и воспитанный орк. – Четыре полных линейных манипулы, идут походным строем с севера и востока. С ними ритуальный квад боевых магов! Расчетное время до боестолкновения – минут двадцать, полчаса от силы!

– Чогт, ну как зе ани невовлимя, забили их Бездна! – бравый шаман кажется огорошен, но лишь на какие-то считанные секунды. – Быстла, занимать клуглый абалона! Неклополь низасто немоць отдать мелский эльфы! Этат ництозный цылавек унести в абоз, сколее! Уцти, он нузен весь зывой для мая пацтенный уцытель, твая понил?!

– Так точно, великий! – резво вскочивший орк только что каблуками не щелкнул от усердия великого, и то исключительно лишь только потому, что каблуков у него отродясь на ороговевших пятках не росло. – Разрешите идти?!

– Быстлее, олухи! Медлить нилзя! – косноязычный старикан явно начинает впадать в священное бешенство, даже ядовитой слюной брызжет очень даже убедительно. – Слоцна паслать веставой нетопыль к Великий Воздь! Нам нузна всякий помось! Севелитесь, атлодья всывый!

Двое, незамедлительно вызванных бдительным командиром разведки, низших орков ловко подхватывают меня за все еще одеревенелые конечности и споро волокут куда-то вглубь мрачного архитектурного ансамбля из весьма зловещих черных пирамид и иных сопутствующих культово-ритуальных построек. Столь внушительные залежи облицовочного обсидиана, неспешно проплывающие за бортом, немедленно пробуждают во мне некие смутные воспоминания, но, к огромному сожалению, ничего конкретного так и не могу вспомнить в этой связи. Попутно мои верные носильщики уныло переругиваются между собой и даже робко жалуются друг другу на нелегкие тяготы сверхсрочной службы в элитных погранвойсках. М-дя, как же тут у них все запущено! Внезапно яростный всплеск смутно знакомого, тянущего чувства неотвратимо надвигающейся опасности люто обжигает мой и без того смятенный разум. В ту же секунду откуда-то спереди и сверху прилетают сразу три эльфячьи стрелы. Правый пехотинец мгновенно получает белое перо в глаз, левый – такое же, но в горло, ну, а я огребаю сверхточный, бронебойный снайперский выстрел на грудь. Никто даже мявкнуть не успел. Четко эльфы работают, ничего не скажешь. Одно слово – спецназ! Впрочем, усиленная стрела, доставшаяся мне от щедрот невидимого пока стрелка, глухо бумкнув под многострадальные, старательно истоптанные ребра, беззастенчиво рикошетит и улетает куда-то в темный проем ближайшего храмового портала. Интересно, и что же дальше будет?

Со всех сторон быстро усиливаются и неумолимо накатывают жуткие звуки жестокой рукопашной драки. Глухой лязг холодного оружия, сочный хряск люто раздираемой плоти, вопли и хрипы поверженных, – все это быстро тонет в грохочущем вихре звукового сопровождения слитных, масштабных залпов боевой магии. Замысловатые визуальные спецэффекты зловеще подсвечивают древние строения таинственного Некрополя. В окончательно замороченной, и на редкость усталой, голове басовито гудит набат тысячи колоколов и одного гонга. Я даже на слух умудряюсь вычленить отдельные кастуемые, смертоносные заклинания наступающих эльфийских чародеев и не менее грозные ответы шамана Роака. Правда, сам пошевелиться пока не могу ни разу. Вот так влип. Как бы и мне под горячую руку чего-нибудь убийственного не прислали со стороны непростительно близкого фронта. Так, нужно что-то немедленно предпринять!

Только это я совсем уже собрался применить какой-нибудь, невероятно хитрый и особо секретный, приемчик с целью личного, условно-досрочного освобождения, правда, не совсем еще ясно какой именно, как вдруг БАЦ! Под бодрый аккомпанемент совсем уж громоподобного и невероятно сверкающего, коварного мега-заклятья, с меня разом слетает всякая надоедливая неподвижность. Ага, по всему выходит, «злым» эльфам таки удалось окончательно ушатать гадкого Роака! Причем, не исключено, что с вполне себе летальным исходом для вредного шамана. Не иначе застарелый речевой тик его таки подвел в самый ответственный момент. Но не успел я даже подняться и отряхнуться толком, как нечто, подозрительно холодное и излишне колючее, легонько упирается мне в основание черепа, надо отметить, весьма недвусмысленно.

– Замри, человек! – нежный, но бестелесный пока голосок явно принадлежит некоей девице, предположительно эльфийской национальности, иначе, зачем бы ей так откровенно и оскорбительно обзываться «человеком». – Даже не дыши!

– Ага, это ты толково придумала, – легко уклонившись от неминуемо последовавшего молниеносно-колющего удара жутковато зазубренной пикой, стремительно разрываю дистанцию, но совсем убегать не спешу, с эльфами я вроде как не ссорился, посмотрим. – Если совсем не дышать, то очень скоро можно попасть в Запредельный Чертог, прямиком на внеплановую аудиенцию к Небесной Матери! Я против этого, решительно против.

– Стоять! – да что ж это такое, опять имеем ярко выраженный смутный эффект дежавю: небрежно воткнув бесполезную пику в плотный песок, в меня целится, из весьма навороченного лука, очаровательная зеленоглазая блондинка. – Одно движение, и получишь разрывную стрелу в глаз! Я не шучу.

– Рина, вот ты где! Тебя ее высочество очень сильно ищет, – к нам присоединяется очередная эффектная эльфийская красотка пепельной масти, в полном чешуйчатом доспехе и с длиннющим составным луком, – Ух ты, а кто это тут у тебя?!

– Да-а, орочий прихвостень, – с нескрываемым презрением цедит сквозь великолепные зубки сердитая из-за промаха Рина, – сбежать хотел…

– Ну ясно, тогда и его с собой бери! Да быстрее давай, Аманиэль сегодня отчего-то совершенно не в духе, – вполголоса доверительно вещает вновь прибывшая черноокая, волнительная воительница, – Она сейчас у восточной границы священного Города, поспеши!

– Люялинь, мне твоя помощь нужна с конвоированием. Уж больно этот паренек шустрый и подозрительный, – Рина не спеша приближается ко мне по широкой дуге, заходя за спину. – На колени, человек. И не вздумай на этот раз сопротивляться, мерзавец!

Под прицелом сразу двух весьма симпатичных, но довольно грубых эльфийских барышень, плотно связанный и наспех обысканный, понуро плетусь обратно в сторону места моего сегодняшнего, такого чудесного пробуждения. День задался с самого начала. Вот мало мне любознательного, но дефективного орочьего шамана, так еще и на приватное свидание к загадочной эльфийской принцессе зачем-то волокут. А она, по последним прифронтовым сводкам, сильно не в духе нынче. Это ж страшно подумать, что из всего этого может получиться. Нет, ну положим, незаметноосвободиться даже от печально знаменитой эльфийской «паутинки» – раз плюнуть. Благо, кое-что полезное в голове моей дырявой восстановилось-таки. В принципе, могу даже без особых членовредительств обоим остроухим провожатым по попе надавать: не до миндальных придыханий и галантных расшаркиваний теперь. Только вот что потом? Бегать до посинения по всем окрестным лесам, горам и пустыням, одновременно от злых эльфов и приставучих орков? Кстати. Условно поэтичное имя эльфийской венценосной особы, небрежно упомянутое одной из вредных девиц всуе, абсолютно неожиданно отозвалось в моей ушибленной памяти неким странным и необъяснимым, но отчего-то теплым, воспоминанием. А ну как мы с ней знакомы? Нет, совершенно точно поспешничать теперь не стоит совсем. Авось, прояснится еще чего-нибудь новое и доселе неизведанное. Думаю, стоит-таки дождаться скорой и неминуемой встречи с гражданкой Аманиэль, а уже потом дуремарить по обстоятельствам.

До намеченных обитаемых окраин близлежащей ойкумены топать приходится полных четверть часа. Далековато же меня мерзкие орки успели заныкать. Кабы не самоотверженные эльфийские разведчицы, вообще заблудиться бы мог к такой-то прабабушке. Стоит поблагодарить их при случае. Во, понастроили пирамид разных, да усыпальных дворцов всевозможных. Столько труда и бабла вложено, просто караул. Да-а, с размахом в старину строили, впечатляет! И что характерно, все до одной гробницы целехоньки! Ни одна не разграблена. Все печати на месте. Знать бы еще, откуда у меня такая уверенность…

Излишне свирепое кусачее солнышко наконец-то соизволило убраться из зенит, а и медленно, но неотвратимо, начинает свой ежедневно-неспешный забег к финишной отсечке бренного бытия. Пришли. За внеочередной, циклопической, без никаких преувеличений, угольно-черной пирамидой, в густой благодатной тени основательно разбит большой полевой госпиталь, не менее полевой штаб и вполне себе даже полевая кухня. Кстати, благоухает местный общепит на редкость вкусно, у меня даже в пузе начинает сердито бурчать и призывно квакать. Ощутимо и весьма громко. Окружающие начинают недоуменно оборачиваться. Ну и пусть, я вон вообще даже не помню, когда крайний раз питался.

В самой середке весело клокочущего мобильного лагеря, в единственном полноразмерном шелковом шатре эксклюзивной защитной окраски, царят легкая суета и напускное безразличие. Эльфов кругом снует весьма нешуточное количество. Мужики устало ходят строем, но без песен. Женщины передвигаются исключительно попарно и вразвалочку. Со всех ключевых направлений деловито тащат разнообразные припасы, многочисленные трофеи, свеже отыскавшихся раненых и немногочисленные тела павших. Военнопленных, акромя меня, отчего-то не видно. Рина решительно марширует к королевскому шатру. Люялинь, довольно немилосердно подталкивая меня в спину твердым латным кулачком, следует тем же фарватером. Итак, судьбоносная встреча близка.

Внутри штабного шатра неожиданно прохладно и свежо. Песчаный пол с особым тщанием выстлан толстыми плетеными матами цветочно-травянистой фактуры. Весь присутствующий персонал нехотя расступается перед уверенно вышагивающей остроухой блондинкой. У противоположного ската, на малом походном раскладном троне, заботливо устланном какой-то кипельно белой, пушистой шкуркой, небрежно восседает в напускной царственной скуке, гордая и совершенно великолепная принцесса. Матовое серебро богатого с витиеватой позолотой пластинчатого доспеха приятно гармонирует с ее ярко-алым плащом и двухцветным полковым знаменем у изголовья трона. Прекрасные, лазурные глаза Аманиэль светятся таинственным огнем наивысшей власти. Их выгодно оттеняет мягкое мерцание кобальтовых кристаллов в крупных перстнях и древнем защитном амулете на грациозной шейке. Милая и до боли знакомая белокурая девушка! Нет, не зря я решил заглянуть на этот официальный прием. Наконец-то, буквально все многочисленные, но чрезмерно разрозненные, воспоминания и дежавю сложились в одну, более-менее целостную картину мироздания.

Имею стойкое, прямо-таки навязчивое ощущение, что уж теперь-то точно все окончательно наладится и станет совсем и даже весьма хорошо. Во всяком случае, будем очень надеяться!