Паранойя

46

Я спекся.

Кевин Гриффин знает, что я не работал в проекте «Люсид» и что я далеко не суперзвезда. Он наверняка уже сидит в кубике, ищет мое имя по внутренней сети «Триона» и очень скоро выяснит, что я — особый ассистент генерального директора. Когда он начнет рассказывать про меня другим, задавать сбои вопросы? Через пять минут? Или пять секунд?!

Как, черт возьми, это могло случиться? Ведь люди Уайатта все тщательно спланировали и подготовили! Как они допустили, чтобы «Трион» взял на работу человека, из-за которого план вот-вот сорвется?

Я долго вертел головой у стойки, не понимая, куда смотрю. У меня совсем пропал аппетит, однако я заставил себя съесть бутерброд с ветчиной и сыром — белок дает силы, — а потом пошел на свой этаж.

Перед моим офисом стоял Джок Годдард и беседовал с одним из менеджеров. Увидев меня, он подал знак, что хочет поговорить. Я встал, как дурак, у стенки и принялся ждать пока Годдард закончит.

Через пару минут Джок попрощался с менеджером, подошел, положил мне руку на плечо и завел в мой собственный офис.

Джок сел на стул для посетителей. Осталось только место за столом, а это совсем неправильно — он ведь генеральный! Но выбора не было. Я сел, нерешительно улыбнулся, не зная, чего ожидать.

— Я бы сказал, что ты сдал экзамен на отлично, — сказал Годдард. — Поздравляю.

— Правда? А я думал, что провалился, — ответил я. — Мне было не очень-то приятно играть за другую сторону.

— Для этого я тебя и взял. Нет, конечно, не для того, чтобы ты играл против меня. Чтобы ты, так сказать, говорил правду облеченным властью.

— Это была не правда, — возразил я, — а мнение одного-единственного человека. — Тут я, похоже, перегнул палку.

Годдард потер глаза рукой.

— Начальникам легко потерять связь с реальностью. И это очень опасно. Мне ведь никто не хочет говорить правду. Все хотят меня обмануть, у всех свои цели. Ты любишь историю?

Никогда не думал, что историю можно любить. Я пожал плечами:

— Ну, так...

— Во время Второй мировой войны Уинстон Черчилль организовал дополнительный штаб, который занимался тем, что говорил ему чистую правду, без прикрас. Он назвал его штабом статистики, что ли. Не важно. Смысл в том, что никто не хотел сообщать Черчиллю плохие новости, но он понимал, что без этого не сможет управлять государством.

Я кивнул.

— Ты создал компанию, пара улыбок фортуны, и вот ты уже кумир для тех, кто не добился большего, — продолжал Годдард. — А я не хочу, чтобы мне целовали... э-э-э... руку. Мне нужна откровенность. Особенно сейчас. В нашем бизнесе есть аксиома: высокотехнологические компании неизбежно перерастают своих основателей. Такое случилось с Родом Канионом в «Компаке», Алом Шугартом в «Сигейте». Компания «Эппл» даже вытурила Стива Джобза, помнишь? Пока в трудный момент он опять не прискакал на белом коне. Мое правление всегда мне доверяло, однако, боюсь, скоро перестанет.

— Почему вы так говорите, сэр?

— Хватит уже! — оборвал меня Годдард. — Статья в «Джорнал» была предупредительным выстрелом. Не удивлюсь, если ее заказали члены правления, которые решили, что мне пора отойти от дел, переехать в загородный дом и день напролет играть со своими машинками.

— А вы ведь этого не хотите, правда?

Он нахмурился:

— Я поступлю так, как будет лучше «Триону». Господи, да эта компания — вся моя жизнь! Машины, между прочим, просто хобби. Если хобби становится единственным занятием, оно уже не интересно. — Годдард вручил мне толстый желтый конверт. — Копию в PDF-формате найдешь у себя в ящике. Наш стратегический план на следующие полтора года: новые продукты, апгрейды, прочее барахло. Я хочу, чтобы ты высказался прямо — сделал презентацию или как там ее. В общем, обзор из кабины вертолета.

— Когда?

— Как можно скорее. Если найдешь проект, которым хотел бы заниматься как мой представитель, — буду рад. Ты увидишь, у нас очень интересные идеи. Некоторые хранятся в строгом секрете. Одна-единственная штучка под кодовым названием «Аврора» может очень быстро поправить наше положение.

— "Аврора"? — сглотнул я. — Вы об этом проекте говорили на собрании, да?

— Я отдал этот проект Полу. Потрясающая вещь. В прототипе нужно еще кое-что отладить, но он уже почти готов к открытию.

— Звучит заманчиво, — сказал я, стараясь, чтобы это прозвучало небрежно. — Этим я бы и хотел заняться.

— Займешься, не волнуйся. Только всему свое время. Пока что я не хочу отвлекать тебя от задания, потому что если ты завязнешь в «Авроре»... Нет, не стоит разбрасываться. — Он встал, сцепив пальцы. — А теперь мне пора на студию, записывать выступление. Можешь поверить, я очень этого не хочу.

Я сочувственно улыбнулся.

— Нуда ладно, — вздохнул Годдард. — Извини, что сразу нагрузил тебя работой. Я думаю, ты прекрасно справишься.

47

Я приехал в дом Уайатта одновременно с Мичемом, и тот, конечно, отпустил шуточку по поводу моего «порше». Нас провели в роскошный спортзал, который располагался в подвале, но не под землей: какой-то хитрый ландшафтный дизайн. Уайатт лежал на наклонной скамье и поднимал килограммов семьдесят. В коротких спортивных шортах, голый до пояса, он выглядел еще массивнее обычного. Годзилла в тройном размере.

Уайатт молча закончил подход, встал и вытерся полотенцем.

— Еще не выгнали? — спросил он меня.

— Нет пока.

— Где там! У Годдарда голова занята другим. Например, тем, что его компания на ладан дышит. — Уайатт посмотрел на Мичема, и оба хмыкнули. — А что об этом говорит Огастин-Августин Блаженный?

Я, конечно, ждал вопрос, но все равно как-то растерялся.

— Да ничего такого...

— Врешь! — ответил Уайатт, угрожающе подходя ближе и впиваясь в меня глазами. От него валил горячий пар с неприятным аммиачным запахом. Как у культуристов, которые злоупотребляют белками.

— Ну, говорит, хоть и очень мало, — поправился я. — То есть статья их, конечно, здорово напугала. Они засуетились. Больше обычного.

— Откуда ты знаешь? — спросил Мичем. — Ты был первый день на седьмом этаже.

— Мне так показалось, — неубедительно ответил я.

— Насколько статья соответствует истине? — спросил Уайатт.

— Разве это не ваших рук дело? — удивился я.

Уайатт смерил меня взглядом.

— Так они в этом квартале в убытке или нет?

— Понятия не имею, — соврал я. — Я же не сидел весь день в офисе Годдарда! — Не знаю, почему мне так не хотелось говорить им о катастрофических цифрах или сокращении. Может, я думал, что Годдард мне доверился и нельзя его подводить. Я же «крот», шпион — с чего это такое благородство? Почему я начал делить: это вам скажу, а это — нет? Завтра о сокращениях узнают все, и Уайатт меня слопает с потрохами. Он не поверит, что я об этом не знал. Я решил оставить себе лазейку. — Кое-что готовится. Какое-то событие.

Я вручил Уайатту папку с копией стратегического плана Годдарда.

— Что это? — спросил Уайатт. Он положил папку на скамью, надел майку и стал листать.

— Стратегический план «Триона» на ближайшие полтора года. Включая подробные описания всех новых продуктов.

— И «Авроры»?

Я отрицательно покачал головой:

— Правда, про нее Годдард тоже говорил.

— Что?

— Просто сказал, что у них есть большой проект под кодовым названием «Аврора», который все изменит. Сказал, что отдал его Камилетти.

— Хм, Камилетти отвечает за приобретение компаний. По моим данным, «Аврора» делается в нескольких компаниях, которые «Трион» тайно купил в последние годы. Годдард не говорил, что такое «Аврора»?

— Нет.

— И ты не спрашивал?!

— Спрашивал, конечно. И сказал, что хотел бы участвовать в таком значительном проекте.

Уайатт замолчал и углубился в чтение. Его глаза быстро и возбужденно бегали по страницам.

Я вручил Мичему бумажку:

— Личный сотовый номер Джока.

— Джока? — с отвращением переспросил Мичем.

— Все его так называют. То есть это не подхалимаж. В общем, с номером вы сможете узнать, с кем он разговаривает.

Мичем молча взял бумажку и даже «спасибо» не сказал.

— И еще, — произнес я, пока Уайатт продолжал читать, — возникла одна проблема.

Мичем уставился на меня:

— Не вздумай дурить!

— В «Трионе» в отделе продаж появился новый сотрудник, Кевин Гриффин. Он пришел из «Уайатта».

— И что?

— Мы вроде как дружили.

— Дружили?

— Ну, почти. В баскетбол вместе играли.

— Выходит, он знает, что ты за птица?

— Да.

— Черт! — сказал Мичем. — И вправду проблема.

Уайатт поднял голову:

— Грохнем.

Мичем кивнул.

— То есть? — спросил я.

— То есть мы разберемся, — отрезал Мичем.

— Ценная информация. — Уайатт наконец оторвался от чтения. — Очень, очень ценная. И что ты с ней должен сделать?

— Проанализировать. Сказать, что перспективно, а что нет, что хорошо, а что плохо. И так далее.

— Не очень-то конкретно.

— Он сказал: «обзор из кабины вертолета».

— А пилотом будет Адам Кэссиди, гений маркетинга! — усмехнулся Уайатт. Похоже, его это забавляло. — Что ж, доставай ручку, блокнот и пиши. Я сделаю из тебя звезду.

48

Я опять не спал почти всю ночь. К сожалению, далеко не в первый раз.

Ненавистный Ник Уайатт целый час рассказывал мне о продукции «Триона», говорил такое, о чем знают очень немногие. Наверное, также любопытно было бы слушать рассказ Роммеля о Монтгомери. Уайатт, главный конкурент «Триона», классно разбирался в рынке и владел ценной секретной информацией. Всем этим он нагрузил и меня, чтобы я смог произвести на Годдарда впечатление. Уайатт был готов потерять сиюминутную выгоду ради большого выигрыша в будущем.

К полуночи я приехал в «Харбор-Суитс» и сел за компьютер, чтобы подготовить презентацию для Годдарда. Если честно, очень волновался. Я понимал, что тут не пофилонишь. Я должен показать себя с лучшей стороны. Да, Уайатт мне помог, но что, если этой информации не хватит? Что, если Годдард спросит, что я думаю еще о чем-нибудь, и тут проявится мое истинное невежество? Что тогда?

Когда я совсем устал, то сделал перерыв и проверил электронную почту. Обычный спам: «Виагра онлайн: ПОКУПАЙТЕ У НАС ВИАГРУ БЕЗ РЕЦЕПТА», «ЛУЧШИЙ ХХХ-САЙТ!» и «РАЗРЕШЕНИЕ НА ИПОТЕКУ!» От Артура ничего нового. Потом я зашел на сайт «Триона».

Мне пришло сообщение от Кевина Гриффина с адреса KevinGriffin@trionsystems.com.

Тема: Ты

От: КевинГриффин

Кому: АКэссиди

Эй, парень! Рад тебя видеть! Стал таким пижоном, преуспеваешь — молодчина! А карьеру какую сделал! Тут что, вода другая? Я тоже хочу!

Усиленно знакомлюсь с «Трионом».

Приглашаю тебя на обед или еще куда-нибудь. Пиши!

Кез

Я не ответил: сначала надо подумать. Кевин, как видно, нашел меня на сайте, увидел мою новую должность и ничего не помял. Хочет встретиться из любопытства или для подхалимажа. В любом случае хорошего мало. Мичем с Уайаттом пообещали его «грохнуть», что бы это ни значило, а пока надо вести себя поосторожнее. Кевин Гриффин — заряженная пушка, которая рано или поздно обязательно выстрелит. Я бы не хотел оказаться в этот момент поблизости.

Решил выйти и зайти на сайт снова, под именем Норы. Было дза часа ночи: она наверняка оффлайн. Самое время забраться в ее почтовый ящик и скачать все, что касается «Авроры», если такое найдется.

К сожалению, на экране возникла надпись: «Неверный пароль. Пожалуйста, введите пароль еще раз».

Я повторил попытку, набрал пароль аккуратнее, однако появилась та же самая надпись. Я был уверен, что не ошибся.

Значит, Нора сменила пароль.

Почему?!

Когда я все же залез в постель, меня не перестали мучить всякие мысли и догадки. Может, охранник Лютер однажды вечером заглянул поболтать со мной о «мустангах», а увидел Нору. Удивился, что она делает в чужом офисе, а то и спросил ее — это вполне вероятно. Потом описал мою внешность, и Нора меня узнала. Моментально.

В таком случае заменой пароля не обошлось бы, верно? Нора обязательно захотела бы выяснить, что я делал в ее офисе без ее ведома. И чем бы все это закончилось, я даже думать не хотел...

Возможно, дела обстоят не так страшно. Каждый сотрудник обязан менять пароль раз в два месяца, и Нора могла сделать то же самое.

Скорее всего так и есть.

Я ворочался и долго не мог заснуть. Промучившись пару часов, решил встать, принять душ, одеться и поехать на работу. Презентацию для Годдарда я сделал, а вот с работой на Уайатта здорово отстал. Если приеду рано утром, может, смогу что-то выяснить по «Авроре».

Перед выходом я взглянул на себя в зеркало. Видок неважнецкий.

— Уже встали? — удивился Карлос, когда мой «порше» подъехал к обочине. — Нельзя так работать, мистер Кэссиди. Заболеете.

— Ничего, — ответил я. — Зато не растолстею.

49

В пять утра гараж «Триона» почти пуст. Странное ощущение! Мои шаги отдавались эхом. Над головой жужжали зеленоватые лампы дневного света. Вокруг пахло бензином, машинным маслом и всем остальным, что капает из автомобилей: тормозной жидкостью, хладагентом... Кто-то, похоже, пролил виски.

Я поднялся на седьмой этаж и пошел по темному коридору к себе, мимо офисов Колвина, Камилетти и других начальников. Все закрыты, нигде не горит свет.

Мой собственный офис ждал хозяйской руки: девственно чистый стол, новые стулья, шкаф-картотека без документов, две одинокие книги на полке... Будто его обитатель в любой момент готов сняться с якоря, хоть посреди ночи. Офису не хватало фотографий в рамочках, сувениров — чего-то забавного или серьезного, но обязательно личного. Вот высплюсь когда-нибудь, тогда и займусь.

Я ввел пароль, зашел в сеть, проверил почту. Ночью всем работникам «Триона» пришло сообщение, что в пять часов по восточному поясному времени на сайте компании будет транслироваться «важное заявление генерального директора Огастина Годдарда». Вот уж заработают языки! Точнее, почтовые серверы. Интересно, сколько человек наверху — к ним, как ни странно, теперь относился и я — знают правду? Думаю, не так и много.

Годдард сказал, что «Аврора», замечательный проект, о котором он не хотел говорить, — территория Камилетти. А нет ли в официальной биографии Камилетти каких-то намеков на «Аврору»? Я ввел его фамилию в строку поиска.

На личной странице была фотография: лицо строгое и неприятное, хотя он вышел лучше, чем в жизни. Биография совсем крошечная: родился в штате Нью-Йорк, учился в муниципальной школе (значит, вырос в небогатой семье), окончил престижный Суортморский колледж и бизнес-школу в Гарварде. Сделал молниеносную карьеру в компании по производству потребительской электроники, когда-то серьезном конкуренте «Триона», который в конце концов ее перекупил. Меньше года был первым заместителем генерального, а затем стал финансовым директором. Да, на одном месте Камилетти не засиживается! Я «кликнул» на ссылки его подчиненных и развернул целое дерево отделов и подразделений.

Среди них я обнаружил «отдел революционных технологий». Именно здесь Алана Дженнингс работает маркетинговым директором.

Оказывается, Пол Камилетти — ее непосредственный начальник! Это меняет дело...

С бешено колотящимся сердцем я прошел мимо офиса Камилетти и, конечно, никого не увидел. Еще бы — шестой час утра! Зато там уже побывали уборщики: в корзине для бумаг поменяли пакет, на ковровом ворсе виднелись следы от пылесоса, в воздухе сильно пахло моющим средством.

В коридоре и скорее всего на всем этаже не было ни души.

«Пора моей шпионской деятельности выйти на новый уровень», — подумал я.

Если зайдет охранник — ничего страшного. Скажу, что я новый ассистент Камилетти — им-то откуда знать?

А если настоящий ассистент Камилетти придет пораньше, чтобы все успеть? Или, что еще вероятнее, сам Камилетти? Учитывая, что сегодня Годдард выступает, Камилетти наверняка нужно звонить, писать письма, посылать факсы в европейские офисы «Триона». Они ведь на шесть-семь часов впереди, и когда у нас пять тридцать утра, в Европе уже полдень! Конечно, все это он может сделать, не приходя на работу, но кто знает?

Влезть в офис Камилетти сегодня — это значит не пойти на риск, а просто совершить самоубийство.

И все-таки я решил попробовать.

50

Только вот ключа нигде не было.

Я проверил во всех классических местах: в ящиках стола ассистента, в цветочных горшках, в коробочке для скрепок и даже в шкафах-картотеках. Стол ассистента стоял на виду, меня мог увидеть любой человек, проходящий по коридору. Я начал нервничать.

Посмотрел под телефон. Под клавиатуру. Под компьютер. Может, ключ приклеили ко дну ящика? Нет. Или под столешницу? Тоже нет. Рядом с офисом маленькая приемная: диван, кофейный столик и пара стульев. Я посмотрел там — ничего. Ключа не было.

Разумно, конечно: главный финансовый директор компании должен принимать какие-то меры предосторожности. Все правильно, так?

Через десять минут поисков я изнервничался и решил: все, не судьба. И вдруг я вспомнил одну интересную мелочь: в моем офисе, как и в других на этаже, стоял фотоэлемент — причем не для охраны помещения, а чтобы вас не заперли в собственном кабинете. Пока внутри заметно движение, двери не закроются. (Вот и еще одно доказательство того, что офисы на седьмом этаже все-таки лучше, чем у остальных.)

Если не тормозить, можно этим воспользоваться...

Дверь офиса Камилетти была сделана из полированного массива красного дерева. Между дверью и порогом не было зазора: даже бумажку не просунешь. Это осложняет дело, но не слишком.

Теперь мне был нужен стул — не секретарский, на колесиках, а более или менее устойчивый. Я нашел такой стул в приемной и поставил его у стеклянной стены офиса Камилетти. Потом вернулся в приемную. На кофейном столике был веером разложен обычный набор журналов и газет — «Файнэншл таймс», «Инститыошнл инвестор», «CFO», «Форбс», «Форчун», «Бизнес 2.0», «Барронс»...

«Барронс»... То, что нужно. Газета маленького формата. Я схватил ее, огляделся — не дай Богменя застукают за действием, которое не стоит и пытаться объяснить, — залез на стул и приподнял квадратную панель звукопоглощающего потолка. Просунул туда руку и среди проводов, кабелей и тому подобного нащупал следующую панель, прямо над офисом Камилетти. Я поднял ее, поставив боком.

Потом опустил в отверстие газету и помахал ею. Протянул руку еще дальше, опять помахал — безрезультатно. Может, детекторы движения не захватывают офис так высоко? Я поднялся на цыпочки, чуть не вывихнул локоть и ухитрился опустить газету еще сантиметров на тридцать. Замахал как бешеный, так, что чуть не растянул руку.

Что-то щелкнуло.

Слабо и все же явственно.

Я достал газету, поставил на место панели, слез со стула и вернул его туда, где он стоял.

Потом взялся за ручку офиса Камилетти.

Дверь открылась.

У меня с собой был рюкзак с кое-какими полезными штучками, в том числе и фонариком. Я закрыл за собой дверь, опустил жалюзи и включил фонарик на полную мощность.

В офисе Камилетти не было ничего оригинального: на стенах — обычная коллекция почетных грамот и фотографий, на полках — тот же набор книг по бизнесу, которые все якобы читают. Сам офис тоже подкачал: не угловой, и окна не во всю стену, как у Уайатта. Вряд ли Камилетти любил принимать важных гостей в такой скромной обстановке. Годдард — возможно, но не Камилетти. Может, он и жмот, однако пыль в глаза пустить любит. Говорят, что в пентхаусе крыла "А" есть роскошный зал для приема гостей, хоть его никто никогда и не видел. Может, Камилетти приводит больших шишек туда?

Компьютер был включен. Я нажал на пробел на модной черной клавиатуре, и монитор зажегся. На экране возникли слова: «Введите пароль». Да, без пароля мне, конечно, не добраться до файлов.

Если Камилетти и хранил где-то свой пароль, я не смог его найти — ни в ящиках стола, ни под клавиатурой, ни с обратной стороны большого плоского монитора. Нигде. На всякий случай я ввел его имя пользователя (Camiletti@trionsystems.com) и просто фамилию.

Нет! Камилетти был не настолько неосторожен. Я попробовал еще пару комбинаций и сдался.

Придется узнавать его пароль уже опробованным способом: воровством. Вряд ли он заметит маленькое записывающее устройство между клавиатурой и системным блоком...

Честно говоря, в офисе Камилетти я волновался больше, чем у Норы. По идее я уже должен был привыкнуть, да где там... Мне было здорово не по себе: я побаивался Камилетти, а о последствиях провала и думать не хотел. К тому же в офисах на этом этаже охранная система наверняка сложнее. Конечно, меня научили справляться почти со всеми стандартными системами, но ведь есть и невидимые сигнализации, которые не включают ни звонков, ни лампочек. Они-то меня и пугали больше всего.

Я огляделся: вдруг что-то наведет на мысль? Офис Камилетти почему-то казался аккуратнее и просторнее остальных. Я даже не сразу понял, в чем дело. Тут не было шкафов для документов. Где же тогда Камилетти хранит документацию?

Я долго думал и наконец догадался. Ну я и придурок! Здесь для документов нет места, в приемной слишком небезопасно. Значит, документы должны быть в задней комнате. У каждого большого начальника «Триона» был двойной офис с задним конференц-залом такого же размера. Так «Трион» обходил проблему равенства. У всех офисы одинаковые! Просто у некоторых их по два.

Дверь в конференц-зал оказалась открыта. Я посветил по залу фонариком, увидел маленький ксерокс и шкафы красного дереза вдоль стен. Посреди стоял круглый стол, как у Годдарда, только поменьше.

Каждый шкаф был аккуратно размечен каллиграфическим почерком. Скорее всего тут хранились финансовые отчеты и прочая бухгалтерия. Наверное, было и что-то полезное — если бы я только знал, где смотреть.

Зато, увидев надпись «Корпоративное развитие „Триона“», я потерял интерес к остальному. «Корпоративное развитие» — это такой бизнес-сленг, обозначающий покупку других компаний корпорацией. «Трион» всегда с удовольствием поглощал новые фирмы, мелкие и средние компании. В золотое время, в конце девяностых, дело шло активнее, но и сейчас в корпорацию вливалось по несколько компаний в год. В этом шкафу должна быть важная информация, потому что Камилетти руководил приобретениями. Особенно денежной стороной — определял, насколько выгодно вложение и все такое прочее.

Так что, если Уайатт прав и проект «Аврора» состоит из компаний, которые «Трион» приобрел тайно, разгадка «Авроры» где-то рядом.

Шкаф оказался не заперт — опять повезло. Наверное, Камилетти думал, что закрывать их — пустое дело, раз в задний офис нет доступа посторонним.

Внутри была целая стопка папок: материалы по компаниям, которые «Трион» купил или целиком, или частично, либо проанализировал ситуацию и решил не связываться. Некоторые названия я когда-то слышал, хотя далеко не все. Решил просмотреть все папки и выяснить, чем компании занимались. Дело пошло медленно, да я и не знал, что ищу. Как, черт возьми, разобраться, входит ли какая-нибудь новая фирма в «Аврору», если я даже не знаю, что такое «Аврора»? Бессмысленное занятие.

К счастью, проблема решилась сама собой.

На одном из ящиков я прочитал название: «Проект „Аврора“».

Вот и все. Проще не бывает.

51

Чуть дыша, я открыл ящик. Я боялся, что там ничего не окажется, как в отделе кадров. Нет: ящик был под завязку забит папками с непонятными мне цветными ярлычками, с печатью «„Трион“: конфиденциально». Наверняка будет чем поживиться.

Насколько я понял, в папках лежали материалы по нескольким новым фирмам: двум в Кремниевой долине и еще двум в Кембридже, штат Массачусетс, которые «Трион» недавно приобрел в условиях строжайшей секретности. На папках так и было написано: «Режим секретности».

Что-то очень серьезное. Мой пульс участился. На каждой странице стояли печати: «Секретно» или «Конфиденциально». Даже в такие сверхсекретные бумаги напустили тумана: «рекомендуется наискорейшее слияние», «следует держать в зоне наблюдения»...

Именно здесь кроется секрет «Авроры». Правда, как я ни вчитывался в файлы, почти ничего не понял.

Одна компания разработала способ сочетать электронные и оптические компоненты в одной интегральной схеме. Я не понимал, что это значит. В примечании говорилось, что они решили проблему «низкой производительности кремниевых пластин».

Другая компания открыла способ массового производства фотонных цепей. Хорошо, а это тут при чем? Третьи писали какие-то программы, но я не мог уяснить, какие именно.

Еще одна компания, какая-то «Дельфос», разработала технологию очищения и производства вещества под названием фосфид индия, который состоит из «двоичных кристаллов металлических и неметаллических элементов», что бы это ни значило. У этого вещества, как говорилось в сопроводительной записке, «уникальная оптическая абсорбция и коэффициент пропускания». Наверное, для какого-то лазера. Насколько я видел, «Дельфос» монополизировала рынок. Люди поумнее меня, наверное, догадаются, кому нужно столько фосфидов. Не лазеры же делать?

Что самое интересное, на папке «Дельфос» стояла печать «Подлежит приобретению». Значит, «Трион» ведет переговоры о покупке компании. В папке было много финансовыхдокумен-тов, которые мне ничего не говорили, в том числе документ на дюжину страниц — проект контракта о покупке «Дельфос». «Трион» предлагал за компанию пятьсот миллионов долларов! Было похоже, что руководство компании, горстка ученых из Пало-Альто и инвестиционная фирма из Лондона, которой компания принадлежала, согласились на эти условия. Да уж, с полумиллиардом долларов все пойдет как по маслу. До заключения контракта оставалось всего ничего — одна неделя.

Только как это скопировать? Документов так много, что можно простоять у копира не один час. И уже было шесть утра. Джок Годдард приходит к половине восьмого, значит, Пол Камилетти наверняка заявится раньше. Пора сматывать удочки, какое тут копирование?

Остается лишь забрать бумаги. Подложить что-то взамен и...

И как только Камилетти или его ассистент попытаются взять папку «Авроры», будет дикий скандал.

Нет уж, спасибо.

Я достал из восьми папок про компании по самой важной странице, включил ксерокс и скопировал их. Меньше чем через пять минут вернул все на место, а копии сложил к себе в портфель.

Готово. Пора уносить ноги. Приподняв планку жалюзи, я выглянул наружу.

К четверти седьмого я уже был в своем офисе. Секретные документы придется весь день таскать с собой, но лучше так, чем оставить их в ящике стола и надеяться, что Джослин их не обнаружит. Знаю, это паранойя, и все-таки я не имею права на ошибку. Может, Джослин и «мой» ассистент, да вот платит-то ей компания «Трион», а не я.

Джослин пришла ровно в семь. Она заглянула в офис, приподняла брови и удивленно протянула:

— Доброе у-у-утро!

— Доброе, Джослин.

— Что-то вы сегодня рано.

— Да уж, — проворчал я.

Она прищурила глаза:

— Давно пришли?

Я громко вздохнул:

— И не спрашивайте.

52

Презентация для Годдарда все откладывалась. Она была назначена на восемь тридцать, но в восемь двадцать мне пришло по «Инстамейлу» сообщение от Фло, что, мол, совещание затягивается, приходите к девяти. В следующем сообщении она перенесла встречу на половину десятого.

Наверное, руководящее звено дерется за подчиненных. Против сокращений они не возражали, но в целом, а не в своем конкретном случае. В «Трионе», как и в любой корпорации, чем больше под тобой людей, тем больше власти. Подчиненных терять никто не хотел.

Я страшно хотел есть и сглодал протеиновый батончик. Так устал и извелся, что мог только шлифовать свою презентацию. Между слайдами вставил анимированную заставку. Для комического эффекта добавил стандартного человечка, который чешет макушку под знаком вопроса. Несколько раз сокращал текст. Где-то я читал о «правиле семи» — в строке должно быть не больше семи слов, а на странице — не больше семи строк или пунктов списка. Или это было «правило пяти»? Точно не помню. Я решил, что в нынешнем положении Джоку будет не хватать терпения и внимательности, и постарался сделать текст покороче, похлестче.

Чем дольше я ждал, тем больше волновался и тем короче становились надписи на слайдах, а спецэффекты — все интереснее. Я откопал опцию, благодаря которой столбчатые диаграммы съеживались и росли прямо на глазах. Годдарду должно понравиться.

В половине двенадцатого Фло наконец написала мне, что я могу идти в зал закрытых заседаний, потому что совещание кончается.

Когда я подошел к залу, оттуда еще выходили начальники. Некоторых я узнал: Джим Колвин, главный инженер; Том Лундгрен; Джим Сперлинг, глава отдела кадров. За ними появились какие-то две женщины внушительного вида. Все выглядели не очень довольными. Вокруг Годдарда столпилось несколько человек, ростом явно выше его. Я как-то раньше не отдавал себя отчета, какой он кроха. Джок выглядел плоховато: покрасневшие глаза с темными кругами, мешки под глазами больше обычного. Камилетти тоже стоял рядом, и они как будто спорили. До меня доносились лишь обрывки фраз.

— ...нужно ускорить обмен веществ, — говорил Камилетти.

— ...всевозможные задержки, неповиновение, деморализация... — бормотал Годдард.

— Самый лучший способ справиться с неповиновением — топор палача, — сказал Камилетти.

— А я вот предпочитаю просто поговорить, — устало ответил Годдард. Остальные стояли вокруг и слушали.

— Как говорил Аль Капоне, можно добиться гораздо большего добрым словом и пистолетом, чем только добрым словом, — усмехнулся Камилетти.

— Сейчас ты, наверное, скажешь, что нельзя сделать яичницу, не разбив яиц.

— Вы всегда на шаг впереди меня!

Камилетти похлопал Годдарда по спине и ушел.

В это время я уже подключал ноутбук к встроенному в стол проектору. Потом нажал кнопку, чтобы опустить жалюзи. В полутемной комнате остались только мы с Годдардом.

— У нас что, дневной сеанс кино?

— Извините, просто слайды, — сказал я.

— Не уверен, что стоит выключать свет. Я могу быстро заснуть, — вздохнул Годдард. — Почти всю ночь не спал, думал. Я считаю, что это сокращение — моя, и только моя, вина.

— Это не так, — сказал я и внутренне поморщился. Кто я, черт возьми, такой, чтобы утешать генерального? — В любом случае, — быстро добавил я, — буду краток.

Я начал с классной анимашки «Маэстро»: кусочки микрокомпьютера слетались в середину кадра и аккуратно складывались вместе. Затем последовал человечек с вопросом над головой.

Я сказал:

— Опаснее игры на рынке потребительской электроники может быть только отказ в ней участвовать. — Теперь мы были в гоночной машине «Формулы-1», несущейся со скоростью света. — Потому что если вы не за рулем, вас могут переехать. — На экране возник слайд со словами: «„Трион“: хороший, плохой, злой».

— Адам!

Я обернулся:

— Сэр?

— Что это за ерунда, черт побери?!

У меня вспотела шея.

— Это такое вступление, — сказал я. Переборщил! — Сейчас будет основная часть.

— Ты говорил Фло, что будешь использовать этот, как бишь его, «Пауэр»... «Пауэрпойнт»?

— Нет...

Годдард встал и включил свет.

— Зря. Она бы тебе сказала, что я терпеть не могу это дерьмо.

У меня горело лицо.

— Простите, никто меня не предупредил.

— Господи, Адам, ты же умный парень, творческий человек с оригинальным мышлением. Неужели ты думаешь, я заставлю тебя тратить время и выбирать шрифт «Ариал»-18 или «Таймс нью роман»-24?! Ты не можешь просто сказать, что думаешь? Я не малое дитя. Меня не нужно кормить с ложечки этой чертовой манной кашкой.

— Извините... — начал я снова.

— Нет, это ты извини... Зря я так на тебя вызверился. Наверное, мало сахара в крови. Уже время обеда, и я очень проголодался.

— Могу сходить за бутербродами.

— У меня есть мысль получше, — сказал Годдард.

53

Оказалось, что Годдард водит идеально отреставрированный «бьюик роудмастер» с откидным верхом, красивой обтекаемой формы, цвета то ли сливок, то ли слоновой кости. Впереди у машины была хромированная решетка, похожая на крокодилью пасть, на покрышках сияла белая боковина, а салон оказался обит блестящей красной кожей, как в кино. На выезде из гаража Годдард опустил матерчатый верх.

— Ничего себе разгоняется! — удивился я, когда мы выехали на шоссе и он нажал на газ.

— Пять литров, восемь цилиндров, — сказал Годдард.

— Красавец!

— Я называю его «Кораблем Тесея».

— Ага, — кивнул я, словно понимая, о чем он.

— Видел бы ты, каким я его купил — груда железа! Жена сказала, что я совсем рехнулся. Лет пять я восстанавливал его по выходным и вечерам почти с нуля — то есть заменил все. Конечно, детали настоящие, однако от той, первой, машины вряд ли что-то осталось.

Я улыбнулся, откинулся назад. Обивка была мягкой, как сливочное масло, и пахла приятно, старой кожей. В лицо светило солнце, дул ветер. Я сидел в роскошном старом авто с генеральным директором компании, в которой шпионю, и не мог понять: радуюсь ли я или мучаюсь страшными угрызениями совести? Вероятно, и то и другое.

Годдард — не богатенький коллекционер, как Уайатт со своими самолетами, яхтами и «феррари» или Нора с «мустангом» и все годдардовские подражатели из «Триона», покупавшие тачки на аукционе. Он самый настоящий автолюбитель старого образца, который не боится испачкать руки машинным маслом.

Годдард спросил:

— Читал «Сравнительные жизнеописания» Плутарха?

— Я даже «Убить пересмешника» не осилил, — признался я.

— Так ты не понял, почему я называю этот автомобиль «Кораблем Тесея»?

— Нет, сэр.

— Что ж... Это парадокс, о котором часто спорили древние греки. Впервые упоминается у Плутарха. Тебе, наверное, знакомо имя Тесея, великого героя, который убил в лабиринте Минотавра?

— Конечно! — О лабиринте я что-то слышал.

— Афиняне решили сохранить корабль Тесея и сделали из него памятник. Со временем, конечно, он стал разрушаться, каждую сгнившую доску заменяли новой, и так далее, и так далее. Пока не заменили все. Тогда греки задали себе вопрос — нечто вроде философской головоломки: можно ли считать этот корабль кораблем Тесея?

— Или просто его апгрейдом, — вставил я.

Но Годдард не шутил. У него, похоже, было серьезное настроение.

— Ты ведь знаешь людей, похожих на этот корабль, Адам? — Он посмотрел на меня. — Которые делают карьеру и меняются настолько, что их не узнать?

У меня внутри все сжалось. Господи! Лучше бы мы говорили о «бьюиках».

— Ты меняешь джинсы с кроссовками на костюмы и модные туфли. Ты учишься поведению в обществе. Изменяешь манеру говорить. Заводишь новых друзей. Раньше ты пил «Будвайзер», а теперь потягиваешь «Бордо гран крю». Раньше ты покупал биг-маки, а теперь заказываешь... морского окуня в соленой корочке. Ты по-другому смотришь на мир, даже по-другому думаешь.

Годдард сердито глядел на дорогу, и, когда время от времени он поворачивался ко мне, его глаза сверкали.

— И в какой-то момент, Адам, ты задаешь себе вопрос: ты тот же, кем был раньше? Ты по-другому одеваешься, водишь дорогой автомобиль, живешь в роскошных апартаментах, ходишь на модные вечеринки, водишь дружбу с большими шишками. Однако если ты настоящий человек, в глубине души твердо знаешь: ты остался тем же кораблем.

Мои кишки словно связали в узел. Это обо мне! Мне было ужасно стыдно и противно, как будто меня засекли за каким-то мерзким делом. Годдард видел меня насквозь. Или нет? Что он видит? Что понимает?

— Человек должен уважать свое прошлое. Нельзя быть в плену у прошлого, но нельзя от него и отказываться. Это часть тебя.

Я лихорадочно думал, что ответить, и тут Годдард совершенно другим тоном объявил:

— Приехали!

Мы остановились у старомодного вагона-ресторана, обитого нержавейкой. На вагоне висела синяя неоновая вывеска «Синяя ложка». Под ней красными светящимися буквами было написано: «Воздух кондиционирован», а еще ниже — «Открыто» и «Завтрак круглый день».

Мы вышли из «бьюика».

— Ты был тут раньше?

— Нет.

— Тебе понравится! Все настоящее. Не какая-нибудь псевдоретрозабегаловка. — Дверь громко захлопнулась. — Как будто мы в сорок втором...

Мы сели в кабинку, обитую красным кожзаменителем. Стол был покрыт серым пластиком под мрамор с кромкой из нержавейки; на нем стоял музыкальный автомат. Чуть поодаль тянулась длинная стойка с прибитыми к полу вращающимися табуретами. Под стеклом лежали торты и пироги. К счастью, вокруг не было музейных экспонатов пятидесятилетней давности и не играла «Ша-на-на». Правда, у выхода торчал старый автомат по продаже сигарет, из тех, где надо нажать на рычаг, чтобы вывалилась пачка. Здесь действительно подавали завтрак весь день («деревенский завтрак из двух яиц, жареного картофеля по-домашнему, колбасы, бекона, ветчины и оладьев, всего за 4 доллара 85 центов!»). Годдард заказал булочку с котлетой и соусом. Официантка его узнала, назвала Джоком. Я попросил чизбургер, картофель и колу.

Еда оказалась жирноватая, хоть и не отвратительная. Я едал и лучше, но из вежливости нахваливал как мог. Рядом со мной на псевдокожаном сиденье лежал портфель с документами, украденными из офиса Пола Камилетти. От бумаг будто исходила радиация, они не давали мне покоя.

— Ну а теперь давай тебя послушаем, — сказал Годдард, жуя. — Только не говори мне, что не умеешь думать без компьютера и проектора.

Я улыбнулся, хлебнул колы.

— Я считаю, что мы выпускаем слишком мало больших плоскоэкранных телевизоров.

— Мало? В такой-то экономической ситуации?

— Один мой друг работает в «Сони», и он мне говорил, что у них серьезные проблемы. Точнее, корпорация «NEC», которая делает для них плазменные экраны, столкнулась с какими-то производственными проблемами. У нас огромная фора. Шесть — восемь месяцев как минимум.

Годдард перестал жевать.

— Ты доверяешь этому другу?

— Совершенно.

— Я не хочу принимать серьезные решения без доказательств.

— Вы правы, — ответил я. — Впрочем, через неделю об этом узнают все. А мы могли бы заранее заключить контракт с другим производителем, пока цена на плазменные экраны не подскочила. А она подскочит, это точно.

Годдард поднял брови.

— Кроме того, — продолжал я, — мне очень понравился «Гуру».

Годдард покачал головой и снова сосредоточился на еде.

— Мы не единственные, кто выходит на рынок с новым смартфоном. «Нокка» постоянно наступает нам на пятки.

— Забудьте о «Нокиа», — сказал я. — Много шума, мало толку. Они так увлеклись разделом территории, что года полтора у них ничего не выйдет, как пить дать.

— Это тебе тот же друг сообщил? Или другой?

Годдард скептически на меня посмотрел.

— Конкурентная разведка, — соврал я. Ник Уайатт, кто же еще? Правда, он дал мне и прикрытие. — Если хотите, могу показать отчет.

— Не сейчас. Учти, у «Гуру» производственная проблема, да такая, что выпуск может вообще не состояться.

— Какая?

Годдард вздохнул:

— Все это слишком запутанно. Не будем об этом. Хотя на собрания их команды можешь походить. Вдруг что надумаешь?

— Конечно.

Не предложить ли свою помощь в «Авроре»? Нет, будет очень уж подозрительно.

— И вот еще что. В субботу у меня за городом барбекю. Я устраиваю его каждый год и приглашаю, конечно, не всю компанию, человек семьдесят пять — сто, в основном высшее звено да пару старых работников. Было время, хватало места на всех, однако сейчас — увы. Ты сможешь отложить свою конкурентную разведку?

— С удовольствием!

Я сделал вид, словно совсем не удивлен приглашением, хотя еле оправился от изумления. Барбекю у Годдарда — это же только для самых-самых приближенных! Конечно, все, кого пригласили, будут пытаться утереть другим нос. Я уже слышал от кого-то: «Фред, извини, я не могу в субботу. У меня... ну, в общем, барбекю. Понимаешь?»

— Морских окуней в соленой корочке или бордо, к сожалению, не будет, — сказал Годдард. — Скорее гамбургеры, хот-доги, макаронные салаты — ничего фасонного. Возьми плавки. А теперь о более важном. Лучшего пирога с изюмом, чем здесь, ты не пробовал, можешь мне поверить. И яблочного тоже. Домашняя выпечка. Правда, мой любимый — шоколадный с меренгами.

Он позвал официантку, которая крутилась неподалеку.

— Дебби, принеси этому юноше кусочек яблочного, а мне — как обычно. — Годдард повернулся ко мне. — Если не возражаешь, я бы попросил никому не говорить об этом ресторанчике. Пусть он будет нашей маленькой тайной. — Он приподнял бровь: — Ты ведь умеешь хранить тайны?

54

После обеда с Годдардом я вернулся в «Трион» в приподнятом настроении. И дело было, конечно, не в посредственной еде. И даже не в том, что мои слова так понравились Джоку. Просто главный человек в компании внимательно, даже с восхищением меня слушал. Ну ладно, может, я немного преувеличиваю. Все равно он относится ко мне серьезно, а Ник Уайатт презирает, словно я половая тряпка. Уайатт опускал меня ниже плинтуса. Рядом же с Годдардом казалось, что он не зря выбрал меня и сделал своим ассистентом, и я готов был работать на него в тысячу раз лучше. Странное дело...

Камилетти сидел у себя в офисе за закрытой дверью. Наверное, вел важные переговоры. Я мельком увидел, как он напряженно наклонился вперед. Интересно, будет ли он делать заметки о своей встрече после ухода гостя? Все, что он введет в компьютер, скоро будет у меня, включая пароли. И информация по «Авроре» тоже.

И тут я почувствовал первый укол — чего? Наверное, совести. Легендарный Джок Годдард, хороший человек, только что возил меня в свой любимый ресторанчик и прислушивался к моему мнению (я уже забыл, что в реальности это мнение Уайатта), а я рыщу по офисам его подчиненных и собираю секретную информацию для подонка Ника.

Как-то нехорошо получается...

Джослин оторвалась от бумаг — уж не знаю, чем она занимается.

— Хорошо пообедал?

Шпионская сеть секретарей работает бесперебойно.

Я кивнул:

— Спасибо. А вы?

— Перехватила бутерброд за столом. Много работы.

Я уже пошел было в офис, когда Джослин сказала:

— Кстати, приходил какой-то парень, хотел с вами увидеться.

— Назвался?

— Нет. Сказал, что ваш друг. Точнее, приятель. Блондин, такой смазливый.

— Да, по-моему, я знаю, кто это.

Что могло понадобиться Чеду?

— Он сказал, будто вы что-то ему оставили у себя на столе. Но я не пустила его в офис, потому что вы меня не предупреждали. Надеюсь, все в порядке? Мне показалось, он немного обиделся.

— Замечательно, Джослин. Спасибо.

И вправду, Чед. Зачем ты суешь нос в мой офис?

Я загрузил компьютер, проверил почту. В глаза бросилось сообщение от отдела корпоративной безопасности.

Внимание!

В конце прошлой недели после пожара в отделе кадров «Триона» в результате текущей проверки было обнаружено незаконно помешенное устройство наблюдения. Подобное нарушение правил безопасности, несомненно, касается всех сотрудников «Триона». Исходя из этого, отдел безопасности начинает профилактическую проверку всех важнейших с точки зрения безопасности отделов корпорации, включая офисы и рабочие станции. Вскоре с вами свяжутся. Мы ценим ваше сотрудничество и готовность содействовать обеспечению безопасности.

У меня на лбу и под мышками тут же выступил пот.

Нашли устройство, которое я сдуру поставил в отделе кадров.

О Господи... Теперь служба безопасности начнет обыскивать офисы и компьютеры во всех важнейших отделах, к которым, конечно, относится седьмой этаж.

И как скоро они обнаружат штучку, которую я прикрепил к компьютеру Камилетти?

А если в коридоре у офиса Камилетти стоят камеры, которые все записали?

Только как служба безопасности нашла записывающее устройство?

Что-то тут не так. Что-то неправильно. «Текущий осмотр» явно ни при чем. В цепочке не хватает звена, значит, они о чем-то умолчали...

Я вышел из офиса и сказал Джослин:

— Послушайте, вы видели сообщение от службы безопасности?

— М-м-м? — Она посмотрела на меня.

— Теперь все будем запирать на ключ. То есть вы знаете, что это такое?

Джослин покачала головой, не выражая особого интереса.

— Я думал, может, у вас есть знакомые в отделе безопасности. Нет?

— Радость моя, — заявила она, — у меня есть знакомые практически в каждом отделе компании.

— Хм... — Я пожал плечами и пошел в туалет.

Когда вернулся, Джослин говорила по телефону через наушники с микрофоном. Встретившись со мной взглядом, она улыбнулась и кивнула, словно хотела мне что-то сказать.

— Я думаю, Грегу пора спатеньки, — сказала она в трубку. — Радость моя, мне надо идти. — Потом Джослин обратилась ко мне: — Типичное раздувание отчетов. Наша служба безопасности готова заявить, что солнце светит и дождь идет только из-за них. Все так, как я и думала. Оки считают, будто все должны их благодарить за случайную удачу. Один из компьютеров в отделе кадров после пожара перестал работать, они вызвали ребят из технической поддержки, и один из них увидел какую-то штучку, присоединенную к клавиатуре или еще куда-то, какой-то дополнительный проводок, не знаю. Можете мне поверить, отдел безопасности еще глупее, чем кажется.

— Так «нарушение правил безопасности» — фикция?

— Моя подруга Кэтлин говорит, что они действительно нашли какую-то шпионскую штучку, но дело в том, что этим Шерлокам Холмсам просто повезло.

Я фыркнул, будто меня это позабавило, и вернулся к себе в офис. Внутри у меня все застыло. Да, службе безопасности повезло — и все-таки мой приборчик нашли. Нужно как можно скорее забрать второй, из офиса Камилетти, пока не обнаружили и его.

Пока меня не было, на экране появилось сообщение по «Инстамейлу»:

Кому: Адаму Кэссиди

От: ЧедП

Привет, Адам! Я пообедал с твоим старым дружком из «Уайатт телеком». Было очень интересно. Может, позвонишь? — Ч.

Кольцо смыкается. Служба безопасности начала прочесывать здание, а тут еще и Чед.

Письмо звучало угрожающе, будто Чед только что узнал то, что мне явно не понравится. Особенно беспокоили выражения «было очень интересно» и «старый дружок». Но противнее всего было предложение позвонить. Другими словами: «Вот я тебя и прищучил, козел». Сам звонить Чед не собирался. Нет, он хотел, чтобы я жался, потел, дрожал от страха... А как не позвонить? Разве я не должен выразить любопытство по поводу «старого дружка»? Не позвонить было нельзя.

Только сначала позанимаюсь спортом. Конечно, мне и так времени не хватало, но чтобы во всем разобраться, нужна свежая голова. Когда я вышел из офиса, Джослин сказала:

— Вы просили напомнить вам о выступлении Годдарда в пять часов.

— Да, точно. Спасибо! — Я взглянул на часы. Осталось еще двадцать минут. Пропускать выступление я не собирался: его можно было посмотреть прямо на тренажере, на маленьком мониторе. Одним выстрелом двух зайцев и далее по тексту.

Вдруг я вспомнил о портфеле и его радиоактивном содержимом. Он ведь просто стоял на полу у стола и даже не был закрыт на замок! Любой мог открыть его и увидеть документы, украденные из офиса Камилетти. И что теперь? Запереть их в ящике стола? Но у Джослин есть ключ. В офисе не было места, где я мог бы спрятать их так, чтобы она не нашла.

Я быстро вернулся, сел за стол, достал документы, положил в желтый конверт и понес в спортзал. Придется таскать чертовы бумаги с собой до вечера. Дома отправлю их по секретному факсу, а потом уничтожу.

Я не сказал Джослин, куда иду, а по моему электронному органайзеру было видно, что у меня не назначено встреч. Однако Джослин была слишком хорошо вышколена, чтобы задавать вопросы.

55

Около пяти в спортзале было еще мало народу, я встал на эллиптический тренажер и надел наушники. Разминаясь, пробежался по кабельным каналам и послушал последние новости с рынка. По «НАСДАК» и «Доу» информации не было — опять плохой день. Ровно в пять я переключился на канал «Триона», по которому обычно транслировали скучнятину вроде презентаций, рекламных роликов компании и тому подобного.

После логотипа компании на экране появился стоп-кадр Годдарда в студии «Триона» — в темно-синей рубашке с открытым воротом, седые вихры аккуратно причесаны. Фон был черным, с синими точками, как у Ларри Кинга на Си-эн-эн, если не считать логотипа над правым плечом Годдарда. Я обнаружил, что нервничаю, и сам себе удивился. Это ведь не прямой эфир, а записанное вчера выступление, и я прекрасно знаю, что он сейчас скажет. И все-таки я хотел, чтобы у него все получилось, чтобы он объяснил сокращение убедительно, авторитетно, потому что многие сотрудники встретят его речь в штыки.

Зря я беспокоился. Выступление превзошло мои ожидания. За пять минут не прозвучало ни одной фальшивой нотки. Годдард начал просто:

— Здравствуйте, я Огастин Годдард, генеральный директор корпорации «Трион системс», и сегодня у меня неприятная миссия: сообщить вам плохие новости. — Он парой слов обрисовал ситуацию в отрасли и проблемы «Триона». — Я не буду выражаться обиняками. Я не буду называть сокращения «текущим отсевом» или «высвобождением рабочих мест». Те, кто стоит наверху, не любят признаваться, что приняли неверное решение, наделали ошибок и глупостей. Но я хочу сказать вам: да, мы наделали глупостей. Мы ошиблись. Я руковожу компанией, и ошибся я. Утрата ценных работников, членов нашей семьи — наш провал. Сокращение — это как тяжелое ранение, которое сказывается на всем организме. — Хотелось обнять его и сказать: не волнуйтесь, вы не виноваты, мы вас прощаем... — Уверяю вас, я беру на себя полную ответственность и сделаю все, что смогу, чтобы укрепить положение компании.

Потом Годдард сказал, что иногда сравнивает компанию с большой собачьей упряжкой, где он просто главная собака, а не погонщик с кнутом. Он сказал, что много лет, как все знают, возражал против сокращений, однако иногда приходится принимать трудные решения, не отступая на полпути. Годдард поклялся, что его команда позаботится о каждом отдельно взятом человеке, которого сокращение коснется; выходные пособия подготовлены самые большие в отрасли — по-другому и быть не может. В конце выступления он вспомнил, как «Трион» появился, как часто более старые компании сулили ему крах, но после каждого кризиса фирма оказывалась еще сильнее. Когда он закончил, у меня на глазах выступили слезы, а двигать ногами я давно забыл. Я стоял на тренажере, уставившись в монитор, словно зомби. Вокруг загалдели. Я огляделся и увидел, как люди собираются группами и что-то оживленно обсуждают. Я снял наушники и вернулся к занятиям.

Спортзал стал постепенно заполняться.

Через несколько минут кто-то встал на тренажер рядом со мной: женщина в лайкровых леггинсах, красивые ягодицы. Она вставила наушники в монитор, немного повозилась, потом тронула меня за плечо:

— У вас регулируется громкость?

Я узнал голос Аланы еще до того, как увидел ее лицо. Ее глаза расширились.

— А ты что тут делаешь?! — сказала она с удивлением и возмущением одновременно.

— О Господи! — Я правда удивился, мне не нужно было притворяться. — Я тут работаю.

— Да ну? Я тоже. Поразительно!

— Да уж.

— Ты не говорил мне... Впрочем, я и не спрашивала.

— С ума сойти! — воскликнул я. Вот теперь я начал играть и, пожалуй, не очень удачно. Алана застигла меня врасплох, хотя я и знал, что такое возможно. Ирония ситуации была в том, что я слишком смутился, чтобы правдоподобно удивляться.

— Какое совпадение! — сказала она. — Невероятно...

56

— Сколько... сколько ты уже тут работаешь? — Алана сошла с тренажера. Она будто старалась сдержать изумление.

— Только начал. Пару недель назад. А ты?

— Уже несколько лет... Пять лет. Где ты работаешь?

Я не думал, что у меня может засосать под ложечкой еще сильнее, а вот на тебе.

— Э-э... Меня нанял отдел потребительской электроники — маркетинг новых продуктов, слышала?

— Ты шутишь! — Она широко раскрыла глаза от удивления.

— Не говори мне, что ты в том же отделе. Я бы знал, я бы тебя видел.

— Я работала там раньше.

— Раньше? А теперь где?

— Я занимаюсь маркетингом в отделе так называемых революционных технологий, — неохотно призналась она.

— Да ну? Здорово. А что это такое?

— Скукотища, — неубедительно ответила она. — Все очень сложно и практически умозрительно.

— Да... — Я не хотел показывать свой интерес. — Слышала выступление Годдарда?

Она кивнула:

— Да, дело серьезное. Я и не подозревала, что ситуация настолько плоха. Сокращения... Мы всегда думали, что сокращать могут где угодно, только не в «Трионе».

— Как ты думаешь, удачное выступление? — Я хотел подготовить ее к тому неизбежному моменту, когда она найдет меня на сайте и узнает, кем я работаю. По крайней мере смогу сказать, что ничего не скрывал и даже болел за босса — словно я принимал участие в подготовке речи.

— Я была в шоке. Хотя, если послушать Годдарда, все разумно. Конечно, мне легко говорить, у меня прочное положение. А вот тебе, как недавно нанятому...

— Вроде бы все в порядке, да кто знает? — Я очень хотел оставить эту тему, чтобы не говорить о своем посте. — А Годдард говорил довольно прямо, правда?

— Как всегда. Он замечательный человек.

— Талант! — Я помолчал. — Послушай, Алана, мне очень жаль, что наше свидание так плохо закончилось.

— Зачем ты извиняешься? — Ее голос смягчился. — Как твой отец? — Я оставил ей утром сообщение, что отец выкарабкался.

— Держится. В больнице есть новые люди, которых можно мучить и запугивать, и в его жизнь вернулся смысл.

Алана вежливо улыбнулась: не хочет смеяться над умирающим.

— Если ты не возражаешь, я пригласил бы тебя еще раз...

— Не возражаю. — Она встала на тренажер и пошла, одновременно набирая цифры на консоли. — Телефон не потерял? — Алана улыбнулась. До чего же она красива! Невероятно... — О чем это я? Ты же можешь найти меня на сайте «Триона»!

После семи Камилетти все еще торчал у себя в офисе. Да, у компании тяжелые времена, но почему бы ему не пойти домой? А я бы опередил службу безопасности. Да и домой тоже хотелось, чтобы лечь спать пораньше. Я еле на ногах держался.

Пока я возился с «Инстамейлом», пытаясь внести Камилетти в список «друзей» без его ведома, чтобы знать, когда он онлайн, а когда — оффлайн, мне пришло сообщение от Чеда.

ЧедП: Не звонишь, не пишешь... :) Неужели ты стал такой важной птицей, что забыл старых друзей?!

Я написал:

Извини, Чед. Совсем закрутился.

Через полминуты пришел ответ:

Ты ведь знал об увольнениях заранее, а? Хорошо тебе, у тебя иммунитет...

Я призадумался над ответом. Вдруг зазвонил телефон. Джослин уже ушла, и звонки перенаправлялись ко мне. На экране высветился незнакомый номер. Я поднял трубку:

— Кэссиди.

— Да знаю уж! — раздался голос Чеда, полный сарказма. — Хотел проверить, дома ты или в офисе. Надо было сразу сообразить, что карьерист вроде тебя приходит рано и уходит поздно, как советуют книжки из серии «Помоги себе сам».

— Как ты там, Чед?

— Я восхищен, Адам. Тобой. Чем дальше, тем больше, между прочим.

— Приятно слышать.

— Особенно после того, как отобедал с твоим старым приятелем, Кевином Гриффином.

— Вообще-то я с ним едва знаком.

— Он немного другого мнения. И что любопытно, он отзывался о твоей работе в «Уайатте» очень нелестно. Говорил, что ты любитель хорошо погулять.

— Когда я был молод и безответствен, то я был молод и безответствен, — сказал я, копируя Джорджа Буша-младшего.

— Кроме того, Кевин не помнит, чтобы ты был в команде «Люсида».

— Он где работает... в отделе продаж, что ли? — Я решил повести разговор хитрее и намекнуть, что Кевин не разбирается в вопросе.

— Работал. Сегодня был его последний день. Сообщаю тебе на всякий случай.

— Не понравился начальству? — Мой голос слегка задрожал, я прочистил горло и откашлялся.

— Три дня в «Трионе». Потом в службу безопасности позвонили из «Уайатта» и сообщили, что у бедного Кевина нехорошая привычка приписывать командировочные расходы. Доказательства и всякое такое отправили факсом. Мы, мол, должны вас предупредить. Вот Кевина и выбросили, будто ошпарившись. Он все отрицал, да ты же знаешь, как оно бывает: без суда и следствия...

— Господи! — воскликнул я. — Поверить не могу! Я и понятия не имел...

— Понятия не имел о звонке?

— Понятия не имел, что Кевин на такое способен. То есть, говорю же, я с ним не очень знаком, однако он производил впечатление нормального парня. Черт. Ну что ж... Наверное, нельзя вытворять такое и думать, что все сойдет тебе с рук.

Чед рассмеялся так громко, что мне пришлось отставить трубку от уха.

— Ну ты и шутник! Молодчина... — Он хохотал так, словно я лучший комик Америки. — Верно подметил! Нельзя вытворять такое и думать, что все сойдет тебе с рук. — И он повесил трубку.

До звонка Чеда я собирался подремать прямо за столом, но теперь мне было не до сна. В горле пересохло, и я отправился в комнату отдыха за «Аквафиной». Пошел длинной дорогой, мимо офиса Камилетти. Его уже не было, в офисе не горел свет, но секретарь-ассистент еще не ушла.

Обратно я заявился полчаса спустя. Был девятый час, вокруг — ни души. Быстро и легко забрался в офис Камилетти: технология уже отработана. Закрыл жалюзи, забрал свой шпионский девайс и приподнял одну планку. Вроде никого. Наверное, плохо смотрел. Я подтянул жалюзи, медленно открыл дверь и огляделся.

Стену приемной подпирал человек со скрещенными руками. Плотный, в гавайке и очках в роговой оправе.

Ной Мордден.

На его лице играла странная улыбка.

— Кэссиди, — сказал он. — Наш Финнеас Финн-на-все-руки-мастак.

— А, привет, Ной! — сказал я. Я очень испугался, но сделал вид, что все в порядке. Я абсолютно не понял, что он сказал. Наверняка очередная литературная издевка. — Что ты тут делаешь?

— Я мог бы спросить тебя о том же.

— Пришел в гости?

— Я, наверное, ошибся офисом. Пошел туда, где написано «Адам Кэссиди». Наивный.

— Меня заставляют работать на всех сразу, — вздохнул я. Лучшего объяснения в голову не пришло, и прозвучало неубедительно. Неужели он поверит, что я должен быть у Камилетти? В восемь-то вечера? Мордден слишком умен и слишком подозрителен.

— Много у тебя начальников, — сказал Мордден. — Немудрено и перепутать, на кого работаешь.

Я улыбнулся вымученной улыбкой. Внутри у меня все сжалось. Он знает! Он видел меня в офисе Норы, теперь в офисе Камилетти и все понял.

Кончено! Мордден меня вычислил. И что теперь? Кому он расскажет? Как только Камилетти узнает, что я был в его офисе, он тут же меня уволит, и Годдард не станет ему мешать.

— Ной, — начал я. Глубоко вдохнул и не знал, что еще сказать.

— Вообще-то я хотел сделать тебе комплимент по поводу одежды, — оборвал меня Мордден. — Нынче ты похож на человека, неукротимо стремящегося ввысь.

— Ну спасибо.

— Черная трикотажная рубашка и твидовый пиджак — очень по-годдардовски. Ты все больше и больше напоминаешь нашего бесстрашного вождя. Более быстрая, усовершенствованная бета-версия. С кучей новых функций, которые еще плохо работают. — Он улыбнулся. — Я заметил, у тебя новый «порше».

— Да.

— В «Трионе» трудно остаться равнодушным к автомобилям, верно? Только, рассекая по шоссе жизни, Адам, иногда стоит сделать паузу и задуматься: если все само идет в руки, может, ты выехал на встречную полосу?

— Спасибо за совет.

— И сокращения — тоже интересная новость.

— Тебе-то что беспокоиться?

— Это вопрос или предложение? — Почему-то мои слова насмешили Морддена. — Впрочем, ты прав. У меня криптонит.

— Что ты имеешь в виду?

— Скажем проще: меня сделали заслуженным инженером не просто так.

— О каком криптоните речь? О золотом? Зеленом? Красном?

— Наконец нашелся предмет, в котором ты разбираешься. Но если я тебе его покажу, Кэссиди, он перестанет действовать, ведь так?

— Разве?

— Просто заметай следы и будь осторожнее, Кэссиди, — сказал Мордден и ушел по коридору.