Паранойя. Маскарад

Эпилог, финальное межглавие и интерМеццо

Эпилог.

Рубашка смирительная, глаза грустные.

На белом потолке были две трещины. Теперь я целыми днями пялился только на них.

Первая трещина напоминала мне Амазонку, она была широкой, ветвистой, с гладкими и полукруглыми линиями. Вторая была прямая, как молния, темнее и острее. Если сильно зажмуриться, трещины пересекались и рисовали мне картинки, образы.

В палате был телевизор, но смотреть его я не хотел, боялся новостных передач, а пульт мне не давали. Дотянуться до него самостоятельно я тоже не мог, запястья были прикованы к металлическим поручням кушетки. Ещё был маленький и потрепанный радиоприемник, который иногда включали, позволяя послушать тарахтение ведущих.

Уже два дня с тех пор, как я пришёл в себя в больничной палате. Вставать мне запрещали, на вопросы никто не отвечал. Медсестры сторонились от меня и вели себя так, будто меня и не было, врача я всего-то раз и видел. Персонал просто отказывался со мной разговаривать. Я пугал их.

Оставалось только ждать.

Я услышал, как дверь палаты открылась, и стук каблуков по кафелю. Это был не медперсонал, это я понял сразу. Мужские строгие туфли, уверенная походка.

Мужчина в черном костюме обошел палату, взял пульт от койки и приподнял спинку, переведя меня в полулежачее состояние.

На вид ему было под пятьдесят, гладко выбрит, черный галстук, белая рубашка, полноват, стальной блеск в глазах. От него несло федералами за милю.

– Привет, Влад. – Сказал он и сел напротив меня. – Специальный агент Джозеф Лафрент, ФБР.

Я ему не ответил.

– Молчишь? Ну пусть будет так, меня устраивает. – Усмехнулся он и положил себе на колени коричневый кожаный портфель. – Это твоё дело. Толстенькая папка, а? Ты знаешь в чем тебя обвиняют?

Мне сказать было нечего, я перевел взгляд на знакомые трещины на потолке.

– Хм… Без показаний ты только усугубляешь свою ситуацию, ты же понимаешь?

Я продолжал молчать.

– Тогда, давай так, я расскажу тебе всю историю, от начала и до конца, а ты помолчишь. Если ты с чем-то не согласен, то скажи, окей? – Хищно ухмылялся он. – Видишь ли, я пообщался с психиатром, с которым ты тоже отказался разговаривать, свидетелями и твоими бывшими коллегами, так что картинка уже вырисовывается. Готов послушать? Хорошо, будем считать, что да. Итак, с чего начать? С того момента, как твой котелок дал трещину в Дистант сити? Нет… Это будет слишком длинный рассказ. Давай начнем с того момента, как ты окончательно спятил, да? С момента, когда вы с напарником приехали на вызов по странному убийству. У жертвы было повреждено лицо, так? Ты, кстати, был пьян, а детектив? Кто же приезжает на место убийства бухим... Наверное, ты думаешь, откуда этот урод это знает? Вот откуда, – он помахал листом бумаги у моего носа, – показания! Твой перегар почувствовали все присутствующие, судмедэксперты, офицеры в оцеплении… Кстати говоря, все последующие дни расследования ты трезвым так и не был, поэтому я не буду акцентировать на этом внимания. Ты только взгляни, вот! – Он протянул толстую кипу бумаг. – Это всё показания твоих коллег и случайных свидетелей, о том, что ты был нетрезв при исполнении служебных обязанностей. Ты даже допросы умудрился проводить пьяным!

Он тяжело выдохнул и заговорил более спокойным тоном.

– А теперь я поясню, к чему веду... Это предварительное заключение психиатра. – Он демонстративно достал ещё листок и начал с выражением читать. – “Можно с высокой вероятностью заявлять, что у субъекта явно выраженные симптомы параноидальной шизофрении, вызванной тяжелой психологической травмой, полученной ранее. Последующим развитием болезни могла послужить хроническая бессонница, приведшая к алкогольной зависимости. Регулярное и неконтролируемое употребление алкоголя, в свою очередь, привело к хроническому бредовому психозу на основе алкогольной энцефалопатии. Алкогольная паранойя не редкость, особенно у мужчин в возрасте от 35ти лет. В данном случае болезнь проявилась в виде персекуторного бреда (мании преследования), в твердом убеждении, что группа лиц преследует его, замышляют причинить вред больному и другим людям. При этом у человека наблюдается дезорганизация мышления, галлюцинации и провалы памяти. Часто больной мучается от панических атак, приступов беспричинной тревоги и сильного страха. В этом состоянии больному часто представляются заговоры, а в качестве заговорщиков могут выступать коллеги, соседи, сослуживцы и тайные сообщества. Из чего можно сделать вывод, что данный вид шизофрении один из самых опасных для больного и его окружения. Субъект может ненамеренно причинить вред окружающим его людям, будучи абсолютно уверенным в своей правоте, госпитализация обязательна…”

Агент прекратил читать и положил документ обратно в портфель.

– Ну, надеюсь, теперь тебе более понятна ситуация. – Сказал он, закурив сигарету прямо в палате. – Будешь?

Он бросил мне пачку на кровать, свободной рукой я достал сигарету и подкурил вслед за ним. Знает за какие нити дергать, сволочь.

– Теперь давай по-быстрому пробежимся по твоему делу. – Сказал он торопливо. – Труп с изуродованным лицом был твоей последней каплей, толчком в бездну. После этого что-то произошло.

“Успокойся, чего ты нервный такой?” – Услышал я голос Тони.

“Водки хочу”.

“Почти пять утра, Влад. Самое время”.

– Тогда твой напарник и начал писать на тебя жалобы. Да, да, не удивляйся. Ты все же был старшим детективом, высказать претензию он тебе не мог, остановить тоже, поэтому подавал подробные рапорты с твоими причудами. – Он показал ещё одну папку. – Они все здесь, сам потом посмотришь. Для начала ты стал бредить оккультным убийством, хотя всё указывало на разборку банд, потом притащил полоумного бомжа в участок, заявляя, что он главный свидетель. Вы с этим наркоманом хорошо спелись, а, Влад? Вместе инопланетян ловили?

“Он псих”. – Говорил Тони в моей голове. – “Ширка его довела, давай засунем его в камеру, пусть ребята развлекутся”.

– И нет бы тебе обратиться за медицинской помощью, при первых симптомах, но ты продолжил пить как проклятый, усугубляя своё состояние. Девушку потерял…

“Влад, ты в последнее время часто пьешь. Ты не боишься стать алкоголиком?”

– Начал говорить о культах, сектах, сатанистах… Тебе порекомендовали уйти в отпуск, это ты помнишь?

“За ваше самопожертвование и повышенную ответственность, профсоюз организует для вас отдых за наш счет! Как насчет двух недель рыбалки на Миссисипи, а детектив?”

– Ты отказался, и тогда тебя сняли с дела и перекинули на покушение в бизнес-районе. Потом поставили на ограбление с убийством на заправке. Надеялись, что ты придешь в себя, забудешь о культах. Но ты “связал” эти преступления в одно, устроил погоню за придуманным маньяком, убеждал всех в том, что у тебя неопровержимые доказательства. А Дэвид Аддерли? Влад, он профессор, учитель в академии ФБР!

“Я не оперативный агент, детектив Ковач. Я лектор”.

– Он не консультант, не мистик, не специалист по культам. Он приехал в Коуст-сити, чтобы провести плановую лекцию в участке, это обычная практика! Но ты прицепился к нему, как клещ, решил, что он поможет тебе раскрыть заговор. Ты продолжал ему названивать, даже когда он добавил тебя в черный список. Одновременно с этим ты решил, что большинство офицеров из твоего участка пособники культа.

“Влад, ты параноишь. Нельзя копать под копов!”

– Ты таскал напарника по самым злачным местам, ведомый фантазиями, – заговоры с похищением людей, убийства двадцать лет назад… Даже городской праздник превратился в оккультный ритуал. Когда ты решил, что рок-бар это место средоточия сатанистов и устроил там драку, Тони не выдержал и подал рапорт с жалобой начальству, с просьбой снять тебя с должности. На следующий день тебя отстранили от дел, и отправили на принудительное тестирование у психотерапевта.

“Ты воюешь с ветряными мельницами, Влад. И я понимаю, работать в таком режиме очень тяжело, начинаешь, как бы это сказать, – путаться”.

– Как же ты был зол, на напарника, да? Человек, которому ты так доверял, оказался врагом, работающим на секту… И тогда ты его убил. И когда твой пропитанный спиртом, больной мозг понял, что произошло, ты вызвал полицию, чтобы отвести от себя подозрения, а на следующий день решил выкрасть улики из хранилища. Когда понял, что данные уже в базе, ты бежал из участка, будто за тобой черти гнались, но это только начало истории…

Агент тяжело вздохнул, вышел в коридор, а через некоторое время вернулся с картонным стаканчиком кофе. Он закурил ещё сигарету и достал следующую стопку документов, отхлебнул из стаканчика, а после чего продолжил.

– Ты совершенно потерял себя, состояние ухудшалось, ночами ты выл словно дикое животное, угрожал соседям пистолетом и совершенно потерял связь с реальностью. Все были против тебя, да? И ты решил устроить войну, Влад. Сначала задушил профессора, пока он принимал ванну, и вскрыл трупу вены. Я так и не выяснил, откуда ты узнал гостиницу, в которой он остановился. А потом тебя понесло, и ты напал на лейтенанта Бара. Конечно, это же он забрал твоё дело, он тебя отстранил, даже сомнения не было, что он один из заговорщиков. Бар пытался тебя образумить, но это же бесполезно…

“Все улики против тебя, твои отпечатки на пистолете Тони, твоё странное поведение!”

– Но ты бил его, пока он не начал говорить то, что ты желал услышать. У него не было выбора. Он подыграл тебе.

“Чего ты хочешь? Скажи, чего ты хочешь?”

– Лейтенант оказался разумным человеком, он дал тебе цель. Если тебе интересно, он, кстати, выжил после избиения. Он навел тебя на мелкий наркопритон в Дрешере, знаешь сам, – место, где свободно продают разбавленный героин и прекрасная обитель крэковых проституток за доллар. Даже копы не марают руки об эту шваль, самый поганый район города, задворки, клоака. Вот там ты развернулся. Не знаю, что рисовал тебе твой кипящий чайник вместо головы, но ты убил девять человек, – наркош, дилера и несколько проституток, а потом зачем-то решил сжечь притон. Знаю, о чем ты думаешь, – зачем он всё это мне рассказывает? Дело в том, что тебя уже три дня пичкают нейролептиками в огромных количествах. Доктора заявляют, что это должно помочь, ты хотя бы понимаешь, о чем я говорю. Так вот, я хочу, чтобы ты подумал, я знаю, что не поверишь, но хочу, чтобы ты просто допустил возможность того, что я говорю правду. Я хочу, чтобы эта мысль мучила тебя, донимала, пока наконец ты, ублюдок, не примешь правду, что ты просто психопат, убивший напарника. Они мне сказали, что ты герой, поймавший опасного маньяка. Ты не герой, ты спятивший алкоголик. У меня тут ворох показаний, куча улик, твои отпечатки везде где только можно, тебя уже ничего не спасет. Давай, упростим всю эту волокиту, окей?

Он сложил документы в портфель и достал только один листок в файле, показал его мне, покрутив со всех сторон.

– Ты ведь не хочешь бесконечных недель допросов, моих регулярных посещений, бумажной волокиты перед судом? Я тоже. Подпиши эту бумагу, и все станет гораздо проще. Это твоё признание. Здесь написано, что ты осознал, что натворил и признаешь вину, больше ничего не требуется. Ну, так что скажешь?

Я не двинулся с места, продолжая разглядывать потолок. Мне не нравился агент, его чертов галстук, его наглая морда и как он разговаривал. Я начинал злиться.

– Да и хрен с тобой! – Внезапно взорвался агент. – Я сам за тебя крестик поставлю, ты все равно спятивший маньяк, какая нахрен разница, что ты думаешь... И не думай, что это тебя спасет! Ты знаешь, что делают с такими бешеными псами, как ты? Нет, их не запирают в клетку, не думай. Всем насрать, что скажет психиатр, – неважно болен ты или нет, таких, как ты, нельзя оставлять в живых. Учитывая, что законы штата позволяют, тебя пожарят, мать твою. Поджарят на электрическом стуле, вот увидишь!

Интересно, почему он так настроен? В его голосе сквозила ненависть, он торжествовал, говоря о том, что меня ожидает казнь. Его история была театром абсурда, полнейшей нелепицей, написанной на коленке, вылепленная из кусочков. Его показания и бумаги, которыми он бросался, были фарсом, обманкой, подделкой. И сам он был ненастоящий, мой нос чуял его ложь. Подонок был набит дерьмом под завязку. Он работал на них, на тех, кто остался, или на их пособников. Они желали дотянуться до меня, свернуть расследование и отомстить.

– Меня абсолютно устраивает твоё молчание. – Агент наклонился ко мне поближе, взял за воротник, пытаясь заглянуть в глаза. – Слышишь? Жюри присяжных легче определиться с выбором, если ты будешь вести себя также, как сейчас. Псих. А потом, когда тебя посадят на электрический стул, я буду за стеклом, смотреть, как дергаешься.

Волна негодования и ненависти прокатилась по мне. Я сорвался с места, выворачивая прикованные руки и сгибая поручни, агент от неожиданности отскочил от меня и чуть не упал со стула.

– Пошёл ты, мразь... – Прошипел я. – Продажная жирная сволочь, гнида, дерьма кусок! Я выберусь отсюда и убью и тебя, тварь! Иуда чертов, продался с потрохами! Лицемер херов!

После этих слов у меня из носа фонтаном брызнула кровь, я замер, остолбенело наблюдая, как намокает алым простынь. Что… Оно добралось до меня? Бог поглотил и меня тоже?

– Да ты и правда псих… – Удивленно пробормотал агент, перед тем, как испуганно выскользнуть за дверь палаты.

Забежали два санитара, пытались сдержать меня, связать ремнями, но я вырывался, крича и угрожая.

– Это ложь, ложь, ложь! Я убью вас, убью вас всех! Предатели, ублюдки, скоты!

Инъекция неизвестного мне препарата сделала своё дело.

Убью вас…

Всех…

***

Очнувшись, я много думал о произошедших событиях, о том, как я поступил и о последствиях моего выбора. Мысли как игрушечный паровозик бегали по кругу, и этот аттракцион мне уже надоел. Я сделал то, что сделал, корить себя было бессмысленно. В конце концов, меня прижали к стене и я среагировал так, как умею. Я победил, пусть этого и не понимают.

На улице смеркалось, из радиоприемника на подоконнике тихо играла музыка. Опять медсестры забыли его выключить.

Оставалось только два вопроса, на которые однозначного ответа я не получил. Каждый терзал меня по-своему.

Первый приходил в виде голоса Фрэнсиса, – “Я лично могу только предположить, что огромный трилобит всего лишь эволюционный кокон. Но, что скрывается внутри, мы можем лишь предполагать”.

Лишь вспомнив эти слова, предо мной возникла уродливая каменная глыба, и появилось смутное чувство, что сильно сдавливало грудь. Как будто я вглядывался в звездное небо или океанскую бездну. А что если Фрэнсис был прав?

Что если, эта гора изваяние и есть кокон, застывшая оболочка для защиты новорожденного? Капсула, в которой гусеница превращается в куколку, время которой ещё не пришло? Эволюционная стадия роста, яйцо, которое ждет своего часа? Загадка не давала мне покоя, если это так, тогда... что вылупится из этой скорлупы?

Какие у этой бабочки будут крылья?

Вторая тайна, что не давала мне покоя, была в файлах, которые прятал Альберт. Пропавшие люди, нераскрытые убийства, которые были похожи на ритуалы культа. Скальпирование, удар в грудь...

Эту головоломку я собрать не мог. Альберт утверждал, что за убийствами стоит не культ. Но тогда кто? Маньяк подражатель? Мне было тяжело это представить.

Этот человек мало того, что знал об убийствах и порядке обряда, так он не попал под влияние Маскарада, и использовал его в свою пользу. Этот мерзавец был хитер, он знал, что полиции придется закрыть глаза на его работу, чтобы не всплыли предыдущие убийства. Но, как это возможно? Десятки убитых за две недели, никаких следов, абсолютно случайный выбор жертв...

Что это мог быть за человек, воспользовавшийся ситуацией таким образом, играющий со всеми себе на потеху? И самое главное, если догадка верна, он где-то там на свободе, продолжает убивать...

Падая в небытие размышлений, я слышал где-то вдалеке треск радио. Выступал ненавистный мне диджей, Энди хренов Рэйн.

– Хочу поздравить всех жителей Коуст-сити, господа! Как бы весело и тяжело не было, этот день наконец настал, наступил конец недели, а это значит, что я торжественно объявляю мои дорогие! Маскарад окончен!

Я уставился на две трещины на потолке.

Маскарад окончен.

Межглавие шестое.

После произошедших событий.

Запись звонков, стандартное шифрование.

Рабочий номер – А/С 12846852-AK

Владелец – специальный агент Роберт Патрик Холлер. ФБР. Отдел 41.

Входящий звонок 05.42 утра.

Начало записи.

– Да? Черт возьми, какого хрена, Ронни? Сейчас пять утра!

– Доброе утро, сэр. Извиняюсь за столь ранний звонок, но вы сказали уведомлять вас незамедлительно по изменениям в красном списке.

– Я говорил уведомлять, если что-то серьезное произошло.

– Сэр, я думаю, как раз произошло нечто серьезное.

– Хорошо, хорошо, дай мне минуту…

…

…

– Сэр?

– Да, Рональд, я здесь. Нужно было выйти из комнаты, не будить же жену. Так, я варю кофе, рассказывай, но помедленней, – я никак не могу проснуться.

– У нас происшествие на седьмом участке. Серьезное.

– Седьмой, седьмой… Это же Масс-коуст. Регулярные исчезновения людей раз в период, насколько я помню.

– Да, сэр, все верно.

– Разве у нас там есть агент?

– Нет, сэр. Официально нет. Но…В главный участок, с нашей помощью, был устроен доверенный человек.

– Ах да. Влад Ковач. Я и забыл про него. Так, у нас есть ситуация на седьмом участке, где замешан Ковач, и ты мне звонишь рано утром. Черт, там всё совсем плохо… Считай, я уже взбодрился.

– Этой ночью детектив Ковач был арестован местными силами правопорядка, его же коллегами. За день до этого его объявили в розыск за убийство напарника и оповестили об этом по местному телевидению.

– Почему я узнаю только сейчас?

– Сэр, Ковач не является нашим агентом, он не числится в базе…

– Ясно, дальше.

– Детектив Ковач обвиняется в убийстве лектора из ФБР и своего напарника. Когда его задержали, он хладнокровно расстрелял ещё девятерых человек. По нашим данным, он в одиночку штурмовал особняк на окраине города. Выживших в особняке нет. Ковач в больнице с ранением в торс.

– Черт возьми… Влад, твою мать, ты не меняешься. Что нам известно?

– По нашим данным, Ковач вел дело о массовом убийстве, но на данный момент информацию о самом деле уже не найти. Либо ошибка, либо…

– Кто-то подчищает за собой.

– Да, сэр. Из внутренних файлов полицейского управления становится понятна только цепочка событий, – Ковач получает дело, сдает первые отчеты и ведет расследование, дальше только черная дыра. Через неделю погибает напарник Ковача, а его самого обвиняют в убийстве, фактов почти нет. Потом погибает советник из ФБР, после чего Ковач похищает временного заместителя капитана, лейтенанта Бара, пытает его, и в ту же ночь атакует особняк.

– Полный хаос. Что мы знаем об этом советнике?

– Дэвид Аддерли, лектор академии. По собственному желанию взял командировку в Масс-коуст по вопросу оккультных преступлений. Есть запись того, что он звонил в участок Коуст-сити и беседовал с Ковачем. Сэр, есть ещё кое-что…

– Говори.

– Ковач пытался вам дозвониться три дня назад, на личный номер.

– Проклятье, Влад, сукин ты сын… Его загнали в угол и он решился позвонить мне, когда не удалось, он решил закончить всё сам.

– Сэр, вы не думаете, что…

– Нет, не думаю, Ронни! Влад Ковач самый жесткий человек, которого я знаю, но и самый правильный тоже. То, что произошло абсолютно в его стиле, и мы должны вытащить его.

– Но, сэр, он официально даже не…

– Наплевать, не первый раз. Мне нужно узнать то, что ему известно. Ронни, ты не понимаешь, Ковач – это ураган, ставлю сотню на то, что седьмой участок можно убирать из красного списка. Организуй его перевод, тихо и без шума. Пока отправь туда агента, пусть приглядит за ним. Боюсь, наш друг до сих пор в опасности.

– Да, сэр. Будет сделано.

– Ха, Влад Ковач… Кто бы мог подумать…

...интерМеццо...

Масс-Коуст сити.

Ист-энд. Район многоэтажек.

Через четыре дня после произошедших событий.

Наконец вышло солнце и осветило всю эту гнетущую городскую пастораль. “Валентайн” сильно ударил по побережью, улицы занесло снегом на два дня, но потом, как по взмаху волшебной палочки, остались только лужи, и начало теплеть. А сегодня и солнце вышло, уже как-то полегче.

Мэнди улыбнулась светлым лучам, оглядывая изменившуюся округу. Она сидела на верхотуре, свесив ноги вниз, разглядывая свои потрепанные найки, а внизу собиралась толпа.

Недостроенное здание, на крыше которого и собирались парни и девушки её возраста, было самым высоким в районе. Было закончено двенадцать этажей, а потом стройку почему-то забросили, и теперь здесь было убежище для подростков, самое популярное в Ист-энде. На крыше все друг друга знали, копы сюда не поднимались, а чужаков не пускали. А если шел дождь, можно было спуститься на этаж ниже под крышу и спрятаться от него.

Кто-то, неизвестно как, но затащил на крышу детские качели, из сломанных паллет и старых матрасов делали диваны, народ тащил сюда одеяла, стояли бочки, в которых можно было жечь картон, чтобы согреться. Здесь можно было спокойно выпить, покурить чего-нибудь, купить или продать, выпросить... Ребята, которым некуда было идти, собирались здесь, среди таких же потерянных душ, зная, что тут хотя бы безопасно, а некоторые даже оставались на ночь.

Мэнди тоже некуда было идти, поэтому она была здесь. Она сидела с подружками, Вэлмой и Джул, пила пиво, которое притащила Джул, и наблюдала за скейтерами, что кружили по собранной из досок самодельной рампе. Скейтеры ошивались тут каждый день, иногда даже ночью, велосипедистов было поменьше, но они тоже регулярно заезжали на своих бэ-эм-иксах, так что картинка уже немного приелась.

Днем крыша полнилась народом. Ист-энд был бедным районом, опасным для проживания, многие подростки росли в неблагополучных семьях, которым было наплевать на то, где ошивается этот проклятый малец.

Мэнди была одна из них. Брайан опять избил маму, а потом они накурились и занялись сексом, прямо в гостиной на диване. Мэнди не хотела этого видеть, и тем более не хотела, чтобы Брайан после этого полез к ней, как обычно. Поэтому она очередной раз сбежала, прихватив с собой уже собранную сумку с вещами. Её не будут искать. Пока у Брайана есть запас химии, мама даже не вспомнит о Мэнди. Лучше девочка будет прятаться здесь, пока отчим очередной раз не свалит на неделю или две.

Вэлма спросила, все ли у неё нормально. Нормально, соврала она. Как всегда, всё супер.

– Хочешь, сегодня останешься у меня? – Спросила Вэлма. – Папа никогда не против, тем более он спал, когда я уходила, значит ночью будет работать.

Папа Вэлмы работал ночами в такси. Ну, конечно когда не бухал, а матери она не знала. Вэлма была хорошей девчонкой, доброй, она воровала у отца сигареты и остатки спиртного, Мэнди знала её с детства.

– Посмотрим, день только начался. – Пожала плечами Мэнди. – Почему бы и нет.

– Держи. – Джул передала бутылку пива.

– Аригато гозаймаса! Дайсуки! – Мэнди скорчила смешную рожицу и схватила бутылку холодными пальцами.

Джул была её второй лучшей подругой. В этом возрасте нормально разделять подруг по категориям и простительно верить в настоящую дружбу. Джул была девушкой совсем другого уровня, и Мэнди иногда думала, почему Джул вообще с ними тусит. У Джул были папа и мама, оба работали, у неё всегда были карманные деньги и свободное время. Но, у родителей не было на неё времени, она чувствовала себя одинокой и прибилась в компанию к Вэлм и Мэнди. Так и повелось, они почти всегда держались вместе.

А Мэнди… А что до неё, то она была девчонкой с большими карими глазами, вздернутым носиком в веснушках и стрижкой каре, с длинной фиолетовой челкой. И она больше всего хотела вырваться из этого чертового города и уехать в колледж, вот только не получалось пока.

– Пива почти не осталось… – Разочарованно протянула Вэлма. – Джул, у тебя больше нет?

Подруга только вывернула карманы куртки, показывая, что на сегодня она пуста.

– Найдем. – Бодро заявила Мэнди, допила и лихо зашвырнула бутылку с крыши вниз. – Вон, посмотрите, ребята собираются.

Толпа рядом с самодельной рампой и правда значительно разрослась, кто-то включил музыку, несколько человек соорудили импровизированный стол и раскладывали хот-доги.

– Да, точно. И Большой Ро с ними. – Кивнула Джул, доставая из мятой пачки Мальборо сигарету. – Есть хочется...

Большой Ро был соседом Мэнди, они ходили в школу вместе, пока его не выгнали и он не стал торговать марихуаной. Отец Ро выращивал на своем участке целый сад, а сын принимал активное участие в семейном бизнесе. Ро ещё читал рэп, а вообще был нормальным парнем и когда у него была возможность, он всегда делился, по соседски.

– Ну так идем, может, угостят! – Вэлма спрыгнула с недостроенной стены, на которой они сидели. – Чего ждать!

Девчонки спустились по лестнице и влились в толпу, приветствуя знакомых. Мэнди удалось использовать любимый приём в виде щенячьих глаз и выбить два хот-дога и банку джин-тоника.

– Оу, смотри, смотри… – Вэлма толкнула её и показала куда-то вбок, одновременно откусывая кусок хот-дога. – Там этот, новенький.

Мэнди осторожно повернулась, присматриваясь. Да, это был он.

Он появился недавно, может неделю или две назад, и сразу сдружился с элитой, с ребятами постарше, а ещё он сразу привлек внимание Мэнди. Он был такой же, как и все, но одновременно…отличался. Может быть одеждой, которая не выглядела потрепанной, или уверенностью, которую он источал, она не знала. А может быть и таинственностью, ведь он старался не выделяться, стоял со старшими и всегда был в капюшоне или кепке. Что-то в нем её интересовало…

– Эй, Ро. Ро! – Не выдержала Мэнди и толкнула своего соседа в бок локтем. – Кто этот чувак? Ты же всех знаешь.

– А это, это Майк. – Ответил Большой Ро. – Нормальный чел, он в городе недавно, покупал у меня пару раз травку, вроде всё ровно. Хочешь познакомлю? Он вроде при бабле.

– Да нет, ты чего. – Смутилась Мэнди. – Я просто так спросила, интересно.

Но было поздно. Словно почувствовав, что кто-то говорит о нём, незнакомец в капюшоне обернулся и посмотрел прямо на неё. А после решительно направился в их сторону.

– Привет, Ро, как дела? – Спросил он тихо, когда приблизился.

– Всё окей, брат.

– Привет, я Майкл. – Сказал незнакомец, обращаясь к Мэнди. – Майкл Мэдсен.

Он точно был старше большинства её знакомых, но определить его возраст было сложно. Он выглядел молодо, но ему точно было больше двадцати.

– Как Маршал Мэтерс? – Засмеялась она.

– Скорее как Майкл Майерс. – Усмехнулся он.

– Привет, я Мэнди. Просто Мэнди.

– Будешь? – Он протянул ей хот-дог в салфетке и улыбнулся. – Мотэ итэ кудасай!

Она засмеялась и приняла подарок. Наверное, он решил, что она анимешница, и все из-за фиолетовой челки…

– А как же ты? – Спросила она, разглядывая его.

– У меня ещё есть, не парься.

Он был одет в черную кофту с капюшоном, который натянул лоб, потертые синие джинсы и классические конверсы. А ещё он был красив. Черт, он и правда был красивым. Идеально ровные и тонкие черты лица, прямой нос, тонкие, будто нарисованные, брови, а глаза… Он повернулся к ней, передавая банку коктейля апельсин-водка, и капюшон немного приподнялся, чтобы она смогла их рассмотреть. Большие, выразительные, синие-синие, и яркие, словно могли светиться в темноте. Она видела такие глаза только на обложках глянцевых журналов, до того они казались ненастоящими, их синева казалась нарисованной, настолько она была насыщенной.

Сегодня был хороший день, народ всё продолжал подходить, а потом один из парней вернулся с целой сумкой крепкого спиртного. Мэнди мешала дешевый ром с колой, курила чужие сигареты и чувствовала, как голова начала слегка кружиться. Зато ей больше не было холодно.

Майкл всегда был неподалеку, время от времени он подходил к ней, пообщаться. Он казался милым, веселым, привлекательным и рядом с ним Мэнди чувствовала то самое чувство в животе, такого она ещё не ощущала. Такого...увлечения.

А ещё он будто знал, что она хочет услышать, легко поддерживал любую тему, переключался и говорил о том, что ей было интересно.

– Ты слышал эту песню? – Она протянула ему наушник.

Они немного отошли от толпы, её подружки стояли у стола и изредка поглядывали на неё, хихикая.

– Да, конечно… – Прислушался он к гитарным аккордам. – Я буквально на днях купил альбом, вот… – Он достал смартфон, и показал приложение. – Я скину тебе пароль от моей подписки, можешь пользоваться.

– Ой, спасибо!

– Диктуй номер, я скину данные аккаунта.

Какой галантный способ попросить номер телефона, подумала она. Он знал, как зацепить девушку. Да и смартфон был из последних моделей, деньги у него водились, это точно. Но, он не вел себя как мажор, словно намеренно не выделялся. Он был готов говорить о чем угодно, но не очень любил рассказывать о себе. Но именно это и интересовало Мэнди.

– Откуда ты, Майкл? – Спросила она. – Ты ведь не из города?

– Да, последний город был Кливленд, до этого, дай подумать... жил пару месяцев в Питсбурге, откуда приехал из Вашингтона...

– Так ты путешествуешь?

– Да, это моё хобби и работа одновременно.

– Ммм… Как классно, можно уехать куда захочешь в любой момент! – Она мечтательно закатила глаза. – А что у тебя за работа?

– Мой друг получил наследство от богатого дяди. Бизнес по недвижимости. Он предложил мне стать партнёром, все, что мне нужно, это посещать определенные здания в том городе, где я оказался, да иногда заезжать, куда попросят и подписывать бумаги. Как видишь, меня устраивает… Идем, я налью нам выпить.

Голова кружилась ещё сильнее, и она не знала отчего: от алкоголя или от него. Она его совсем не знала, но будто знала его всю жизнь. Это же нормально, общаться с парнем постарше, разве нет?

Он налил два стаканчика и отвел её обратно к парапету.

– Хочешь? – Спросил он. – Только, тсс.

Он достал из кармана маленькую таблетку, разломил на две части и проглотил половинку, отпив из стакана.

– Что это?

– Не переживай, это просто для расслабления.

Она храбро проглотила таблетку, и запила коктейлем.

– А откуда ты родом, ты так и не сказал? – Спросила она, закурив сигарету, которую он протянул.

– Дистанс сити. – Улыбнулся он.

– Ого… Так далеко! И как там, расскажи?

– Это потрясающий город, очень похож на Коуст-сити. Наверное, поэтому я здесь и задержался. Когда-нибудь я туда вернусь, немного скучаю по дирижаблям. Там столько возможностей и перспектив!

– А сюда тебя что привело, работа?

– Нет, я хотел навестить друга, мы давно не виделись, больше трех лет. Я хотел проверить, в порядке ли он.

– И как, он в порядке?

– Нет, я опоздал. – Ответил он с грустью. – Как оказалось, мой друг связался с плохой компанией и попал в переплет. Я бы хотел ему помочь, но боюсь уже поздно. Эти люди… они его подставили.

– Вы были близкими друзьями?

– Да, мы были близки. – Улыбнулся он. – Почти как братья по крови.

– Мне жаль это слышать.

– Не расстраивайся, всё будет в порядке. Главное, мой друг жив, когда он уезжал из Дистанс-сити, в нем было меньше жизни, чем сейчас.

Похоже, что таблетка начала действовать, Мэнди почувствовала прилив сил и легкий дурман эйфории. Настроение было просто потрясающим, хотелось петь, танцевать, веселиться! Поток мыслей ускорился, чувства усилились многократно. Ей казалось, что она слышит запах его кожи, коснувшись руки, ощущает размеренное сердцебиение. Было просто супер.

– Эй, эй… На тебя подействовало? – Участливо спросил он.

– Да, кажется, да. – Кивнула она, подавляя желание смеяться.

– Пойдём гулять? – Неожиданно спросил он. В синих глазах блестели искринки.

– Куда?

– По крышам, я покажу.

Её тело переполняла энергия, хотелось не гулять, а бежать, нестись быстрее ветра!

Он схватил её за руку и увлек за собой, прихватив перед этим початую бутылку рома, а пока все были заняты тусовкой, никто и не заметил их исчезновения. Они забежали за недостроенный этаж, спустились по кривой лестнице на соседнюю крышу и побежали по ней, сломя голову, кружа и смеясь. Они летели над городом, с крыши на крышу, как два голубя, пили ром прямо из горла, танцевали и болтали...

Солнце преследовало их, нещадно слепя, а чувство времени вернулось только когда светило стало клониться к закату. Это был восхитительный день. Возможно, лучший в её жизни.

Они остановились на одной из крыш, далеко от “стройки”, сели на парапете, свесив ноги. Перед ними расстилался город, и он уже не казался Мэнди таким мрачным, как обычно.

– Уже вечер, представляешь? – Сказала она. – Как быстро пролетел день.

– Ему не обязательно заканчиваться. – Мягко ответил он.

Он передал ей сигарету и поднес зажигалку, рукав его кофты немного съехал вниз и она заметила, что вся его кисть украшена татуировками.

Они говорили о музыке и об увлечениях, о комиксах и книгах, смотрели ролики на ютубе и пили ром, ничем его не запивая.

– Расскажи о себе, у тебя есть семья? – Спросил он и она рассказала.

О погибшем брате, о том, что хотела пойти в музыкальную школу, о том, что умеет рисовать мангу, об отчиме и маме, о подругах и одиночестве.

Он свесился над краем, заглядывая вниз, в темный проулок, на самой грани.

– Не боишься упасть? – Спросила она.

– Смерти? Нет. Я не боюсь её, когда-то я хотел умереть. – Произнес он задумчиво.

– Я тоже. – Неожиданно для себя призналась она.

Он сел поровнее и мягко взял её за руку, после чего поднял рукав её кофты, разглядывая шрамы от порезов на кисти.

– Ты пыталась убить себя? Зачем?

Мэнди вспомнила ту дождливую ночь за окном и с трудом сдержала всхлип.

– Наверное, я просто… была слишком одинока. Хотела привлечь внимание.

– Когда хотят привлечь внимание, режут поперек, неглубоко. В случае если хотят быстрее покончить со всем, режут вдоль, как у тебя.

Она лишь промолчала.

– Я понимаю тебя, даже слишком. Иногда…

– Просто хочется взлететь над крышами.

– Да, взлететь над ними.

Он снял капюшон, подставив лицо ветру. Мэнди с удивлением отметила, что он блондин. Он был коротко пострижен, но яркие волосы было непросто скрыть. Почему-то этого она не ожидала.

– Ты часто об этом думаешь? – Спросила она. – О смерти?

– Слишком часто. Особенно когда один. Бывает просто не с кем это обсудить, другие только осуждают или сочувствуют, будто разговор о болезни какой-то, это ведь не депрессия. Это другое.

– Я тоже. – Поддержала она его. Ей очень захотелось открыться. – Я пыталась второй раз, но меня остановила мама. Я хотела прыгнуть с крыши.

– Я не осуждаю и не жалею, можешь мне поверить. – Кивнул он. – Я просто понимаю. Чего бы ты хотела больше всего в жизни?

– Не знаю… Уехать отсюда, куда-нибудь далеко, путешествовать, как ты. Когда ты собираешься уезжать?

Её вдруг охватил страх, что она больше никогда его не увидит. Не то чтобы она ему полностью доверяла, но Майкл ей по-настоящему нравился, и разочаровываться в нем совсем не хотелось.

– Если честно, я не знаю. Этот город был щедр ко мне. – Ответил он. – Но и задерживаться здесь я не планировал. Если хочешь, можешь поехать со мной.

Это было слишком резко. Мэнди не была дурочкой, такое предложение насторожило её, оттолкнуло. Пришло понимание, что она совсем его не знает, и мотивы его могут быть совсем не чисты. Она отстранилась, немного отсела в сторону.

– Успокойся, – улыбнулся он, – ты что, подумала, что я хочу развести тебя на секс? Сколько тебе лет, 16?

– Вообще-то 17. – Оскорбилась она.

– По-твоему, мне это нужно? – Насмешливо спросил он.

– В смысле?

– В смысле, разве я похож на парня, который рискует всем, ради того, чтобы совратить несовершеннолетнюю? Мэнди, это глупо, пубертат у меня уже прошел.

Она молчала, пристыженная. Ей было обидно и стыдно одновременно.

– Ты неправильно меня поняла. – Продолжил он. – Я предложил тебе поехать со мной, потому что ты мне нравишься. Хочешь по-честному? Я наблюдал за тобой несколько дней, перед тем как подойти. Ты зацепила меня, вот и все. Ты привлекательная и смешная, и красивая, и я почему-то подумал, что мы сможем сразу же найти общий язык. Я бы хотел быть с тобой, но предложение сделал не для того, чтобы стянуть трусики. Я хочу проводить с тобой время, быть рядом. Пока мы не узнаем друг друга получше.

Такого ответа она не ожидала. У неё были парни, и она понимала, что довольно привлекательна несмотря на отсутствие макияжа и мальчишеский стиль одежды. Но никто не разговаривал с ней об отношениях так просто, и так по-взрослому. Это было более чувственно, чем “Я тебя хочу”, и гораздо честнее, чем “Я тебя люблю”. Это было как – “Я желаю быть с тобой и готов обжечься, если нужно”.

– Извини, просто это было неожиданно, и я…

Он слегка наклонил голову, мило улыбаясь.

– Я бы никогда так с тобой не поступил. Я подумал, что тебя здесь ничего не держит, насколько я могу судить. Ничего не мешает тебе прямо сейчас спуститься и уехать со мной, просто потому что мы можем это сделать. Да, конечно, на “стройке” осталась твоя сумка с вещами, но думаю в ней нет ничего, что нельзя было бы купить по пути в аэропорт. Надеюсь, паспорт с тобой.

Она смотрела в его улыбающееся лицо и не могла поверить. А поверить так сильно хотелось!

– Поехали. – Вырвалось у неё и она прижалась к нему всем телом.

Он будто ждал этого, легко охватил её за талию и поцеловал в губы. Она думала, что он поцелует с языком, как она привыкла, но его поцелуй был нежным и взрослым. Он только коснулся её губ, остальное могло опошлить момент.

И в этот момент прилива чистого удовольствия, не было на земле никого счастливее чем Мэнди.

И тогда она умерла.

Она почувствовала острую боль под сердцем, а когда посмотрела вниз увидела лишь рукоятку ножа, что торчала из груди и громадное красное пятно, что расплывалось на белой футболке. Она непонимающе посмотрела на Майка и встретилась с синевой его глаз. Она утонула в этой глубине.

Майкл мягко опустил её на землю и держал за руку, наблюдая, как тело бьют конвульсии. Из её приоткрытого рта покатилась тонкая струйка крови, он тут же заботливо стёр её платком. Ничто не испортит её красоту.

Когда черты её лица разгладились, а глаза застыли, глядя в небо, он отпустил руку, и вернулся к парапету. Закурил, наблюдая за городом. Пора было бросать эту привычку, в последнее время он слишком разбаловал себя.

Он посмотрел на тело Мэнди. Красивая девочка. Когда он привел её сюда, он так надеялся, что ошибся.

Увидев порезы на руках, он понял, что чутье не подвело его и на этот раз. К сожалению.

Если бы у Майкла была хоть крупица эмпатии, он бы ненавидел себя за то, что сделал. Но Майкл не мог испытывать чувств, его вел только холодный разум. А разум говорил ему, что девочка с каре должна была умереть сегодня, счастливой. Потому что, в ином случае, она умерла бы через месяц или год, но ужасно несчастной. У нее не было шансов, она уже была мертва, когда познакомилась с ним.

Вообще, когда Майкл приехал сюда, он надеялся убить только одного человека, который, как сам Майкл верил, должен был дойти до грани. Он выждал достаточно времени, чтобы встретиться с ним снова. Он хотел прикончить его и уехать как можно быстрее. Но всё пошло не по плану.

Прикончить этого человека не вышло, слишком многое было не так, как Майк задумывал. Зато он прочитал в газете о массовом убийстве, и о том, что у жертв срезали лица. Тогда в голову Майка пришла идея, – если повторить способ убийства, то труп упадет в общую копилку другого убийцы и никто не будет искать его, Майкла. Так что, он так и сделал.

Майкл убил мужчину возле бара, и оставил труп на видном месте.

Каково же было его удивление, когда на следующий день труп исчез, а в газетах никто не написал о новой жертве. В эфире тоже было лишь молчание.

Телевидение, газеты и радио промолчали и во второй раз.

И в третий.

Тогда Майкл задумался, как такое может быть? Как бы фантастически это не звучало, но кто-то подчищал за ним, чтобы не раздувать слухи после массовой резни. Это было на руку Майклу, и останавливаться он не собирался. А после того как упоминания о первых жертвах вообще стали исчезать из новостей и интернета, маньяк понял, что кто-то очень могущественный пытается замять это дело.

И Майкл не сдерживался.

Он выбросил бычок вниз и обернулся, глядя на девушку, имя которой уже вылетело из головы. Мэнди? Да, точно. Он не хотел уродовать ей лицо, она была прекрасна именно сейчас, такая, какая есть. Но, что же было делать… Он хотя бы исполнит её последнюю просьбу. Он представил, как её легкое тело падает вниз с крыши…

– Я буду следить за твоим полетом. – Пообещал он и задумчиво посмотрел на заходящее солнце.

Майкл часто представлял себя в разных ситуациях, его богатое воображение постоянно подкидывало ему разные сюжеты. Когда он готовил себе сэндвич, то мог комментировать процесс, представляя себя ведущим кулинарной передачи, – “Дорогие зрители, теперь кетчуп, но немного и что очень важно, его нужно размазать по всей поверхности хлебного кусочка!”

Завязывая шнурки перед выходом из номера, он видел себя героем романа, – “ Его мускулистые руки плотно затянули шнурки на ботинке, изящным и быстрым движением перехватили пластиковые поводки и сделали виртуозный узелок бабочку.”

Сейчас он представлял, что заходящее солнце, это огромное зеркало объектива, за которым спрятался оператор. Майкл снимался в фильме, в ужастике про маньяка.

Мистер М растянул губы своей лучшей улыбкой в этот вымышленный объектив и подмигнул ему.

– Ты ведь меня видишь, не так ли? – Спросил он у оператора, не отрывая взгляда. – Не знаю, откуда ты взялся и почему смотришь на меня…

Но я вижу тебя тоже.

М. склонился над телом и приготовил нож.

Черт, как же не хотелось резать эту милую мордашку.

– Ну что поделать, раз у вас так принято, кто я такой, чтобы нарушать традиции. – Вздохнул М. и принялся за работу.

Немой и невидимый оператор был его единственным спутником.

Да, да… Именно ты.