Пари куртизанки

Глава 21

Эденхем и Амелия вместе вошли в гостиную. Это была очень уютная комната, отделанная бело-розовым мрамором, с фресками на потолке, изображающими греческих наездников, и темно-красными портьерами на окнах.

Посередине стояли два изящных дивана, обитые темно-синим шелком, а вдоль стены, тоже отделанной темно-красной тканью, аккуратно стояли восемь стульев. Разумеется, здесь репутация девушки уж никак не могла быть испорчена. Со всей этой респектабельностью? Невозможно.

— Как долго вы собираетесь наказывать его? — спросил Эденхем, едва они уселись на диваны лицом друг к другу и герцог вытянул свои длинные ноги.

— Прошу прощения? — вздрогнув, спросила Амелия, жалея, что на ее плечах нет шали, в которую можно было бы закутаться, защищаясь от испытующего взгляда лорда. Его большие карие глаза смотрели весьма проницательно. Впрочем, он ведь был женат трижды; должно быть, за это время он кое-что узнал о женщинах. — О ком вы говорите?

— Леди Амелия, вы красивая женщина и привыкли получать именно то, что хотите, — не важно, сколько это займет времени и по скольким головам придется для этого пройти.

Это прозвучало грубовато. Но что же дальше?

— Я не делаю секрета из того, что хочу выйти замуж, — быстро ответила она.

— Да, но за кого?

— За человека, с которым мы будем идеально подходить друг другу, — нашлась Амелия.

Было очень сложно произнести это вслух, учитывая список ее требований. Кроме того, разве сейчас Эденхем не проводил собеседование с ней? И совсем не так, как она рассчитывала. Она не хотела признавать это, но Софии очень легко удавалось обернуть любой разговор себе на пользу, даже с самыми капризными мужчинами. Как оказалось, Эденхем был далеко не прост. Но с другой стороны, почему она должна идти легким путем?

— И вам еще предстоит найти его?

— Очевидно. Вы надеетесь им стать? — решилась спросить Амелия.

— Безусловно, иначе зачем я здесь? — удивленно спросил он. — Не затем же, чтобы позлить другого мужчину и вынудить его сделать вам предложение.

О Боже! Он действительно слишком проницателен для того, чтобы она могла извлечь удовольствие из этой беседы.

— Если он такой нервный, — протянула она, — то не думаю, что будет желателен в качестве мужа.

— Неужели, леди Амелия? — Он еле заметно улыбнулся. — Но что до нашего собеседования, мы уже разговаривали прежде, хотя и совсем немного. Это произошло у графа Куинтона, во время обеда по случаю первой победы его сына на скачках в Ньюмаркете или что-то вроде того. Год назад? Вы помните тот день?

Еще бы! Крэнли тогда застал ее одну в дальнем конце конюшен и целовал до тех пор, пока она едва не задохнулась. По правде говоря, не могла отдышаться еще минут пять. Это была их двадцать вторая встреча, и никто, как обычно, не увидел их.

Кроме, возможно, герцога Эденхема.

— Да, герцог, — ответила она. — Боюсь, что забыла имя победителя.

— Полагаю, дорогая моя, что победительницей в тот день стала Амелия Кавершем, — ответил Эденхем. — Но не буду терзать вас. Я лишь хочу, чтобы вы знали, что я искушен в матримониальных вопросах, и если могу предложить вам свою помощь, то полностью в вашем распоряжении.

Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но что ей делать с этим упрямцем? Как может Эденхем, как и любой другой, помочь ей заставить Крэнли капитулировать?

— Вы полагаете, что все знаете о моих мыслях и намерениях? — Она слегка подалась вперед и заставила себя взглянуть ему в глаза — тоже карие, но не такого оттенка, как у Крэнли.

— Я ведь не думал, что вы заинтересованы в более близком знакомстве, леди Амелия, независимо от интриг, которые вызвали ваши собеседования. Скажите мне, что они дали вам, кроме знания, что теперь вы еще больше нуждаетесь в Крэнли, чем прежде?

Она горько усмехнулась.

— Я хочу извиниться за чрезмерную прямоту, — ответила она, — но вы должны понять: моим самым большим желанием с тех пор, как я покинула детскую, был титул герцогини. И я не делала из этого секрета. Поскольку это правда, то при чем здесь лорд Крэнли? Он не имеет этого титула и вряд ли его получит.

Эденхем лишь усмехнулся и кивнул в знак согласия.

— Это леди Далби посоветовала вам использовать список и собеседования, не так ли? — спросил он.

— Вы правы, — ответила Амелия, не зная, почему доверяется этому человеку. Возможно, потому, что герцог молчал, хотя ему было известно об их отношениях с Крэнли уже больше года. — Скандальное предложение, не правда ли? Но похоже, что для меня это единственный оставшийся выход. Добродетель не слишком помогла.

— Ну не такая уж чрезмерная! — лукаво возразил он.

Амелия замерла.

— Простите, я не думала, что у вас такое низкое мнение обо мне и лорде Крэнли. Поцелуй не является знаком непорядочности или нескромности. Если бы я считала иначе, то никогда не позволила бы подобного, как и лорд Крэнли, который, бесспорно, является человеком чести.

— Конечно, — согласился Эденхем. — Глуп тот мужчина, который станет утверждать обратное.

— Благодарю вас за поддержку, герцог, — ответила она, поднимаясь на ноги. Эденхем встал вслед за ней. — И за это маленькое собеседование. Полагаю, что я не ошибаюсь, говоря, что мы прекрасно поняли друг друга. Это было весьма благородно с вашей стороны и, надеюсь, нисколько не повредит вашей репутации.

— Лишь добавит блеска моей славе. — Он рассмеялся. — Но не могу ли я помочь вам чем-либо? Нет ли способа, которым я могу подтолкнуть лорда Крэнли действовать в нужном направлении?

— Боюсь, что не могу ничего придумать. Я вовсе не буду против выйти замуж за герцога, — сказала она, — потому что всегда хотела этого. А потом Крэнли поцеловал меня. — Амелия едва не заплакала, что было бы совсем не к месту. — Полагаю, я не слишком умна, если позволила такой, казалось бы, безделице нарушить свои планы, но так уж случилось, а лорд Крэнли весьма упрям, не желая…

Как сказать это? Он поцеловал девушку, смутил ее покой. Она оправдала себя, но не смогла забыть его губы. Ей следовало бы твердо придерживаться своего решения выйти за герцога, несмотря на все поцелуи. Но мысли все время возвращались к Крэнли.

Что тут можно было поделать? Он подчинил ее своей воле, но, помимо поцелуев, не предпринимал ничего. Амелия, безусловно, могла бы заставить его скомпрометировать себя и тем самым все уладить, но Крэнли не шел на это и все осталось как прежде.

Он должен был понимать все правильно — поскольку она продолжала целоваться с ним, это наглядно демонстрировало, что девушка не примет предложения ни от кого, кроме него.

Но он не предложил ей руку и сердце.

Ни после первого поцелуя, ни после пятьдесят первого.

Это разбивало ее сердце, без преувеличения. Сказать, что после их встреч она склеивала себя по кусочкам и продолжала улыбаться, — что ж, Амелия не будет отрицать этого.

Кто бы мог подумать, что выйти замуж окажется так сложно?

— Понять вас? — продолжил Эденхем, завершая ее мысль о коварстве Крэнли.

— Да. Именно, — ответила она, поскольку это было самым лучшим объяснением.

— Возможно, есть способ заставить Крэнли преодолеть его упрямство, — задумчиво произнес Эденхем. — Ну что ж, нас, наверное, заждались? — Как ни странно, чем ближе они подходили к двери, тем отчетливее слышались какие-то непонятные звуки. Неужели снова драка?

Она не видела никаких причин, по которым можно было опровергнуть это предположение. Стоило лишь вспомнить вечер, когда была скомпрометирована Луиза.

Как только она подумала о кузине и ее счастливом браке с мужчиной, который так удачно соблазнил ее, как Крэнли вихрем ворвался в гостиную.

Амелия едва не подпрыгнула от неожиданности. Эденхем взял ее ладонь и положил на свою руку, затем сердечно улыбнулся Крэнли:

— Послушайте, вы не видели герцога Олдрета? Я должен немедленно поговорить с ним. Леди Амелия и я достигли полного взаимопонимания.

— Вы лжете! — почти прокричал Крэнли. Это было даже оскорбительно в определенном смысле.

— Прошу прощения? — строго спросил Эденхем, приподнимая бровь и неожиданно принимая весьма суровый вид.

— Вы не могли этого сделать. — Крэнли во все глаза глядел на девушку. — Кэлборн только что утверждал, что он и Амелия обо всем договорились, а разговор о его слишком большом росте был затеян лишь для отвода глаз. Он хотел дождаться приезда ее отца и тогда сделать Амелии предложение.

Что за чушь?! Зачем герцогу понадобилось нести ее?

В сознании девушки тут же всплыл образ Софии Далби.

— Кэлборн известен своим необычным чувством юмора, — снисходительно отозвался Эденхем. — Разве не он как-то ударил графа Даттона в «Уайтсе» ради нелепого пари?

— Кажется, это был Эшдон. — Крэнли кивнул, словно вспомнил подробности этой глупой истории. — А вслед за ним — Генри. — Поскольку тот был его младшим братом, неудивительно, что он так хорошо все помнил.

— В один и тот же день? — спросил Эденхем, абсолютно забыв, с чего начался их разговор.

Как же легко сбить с толку мужчин рассуждениями о пари, драках и лошадях! Поскольку эти три темы часто объединялись, то представители сильного пола отвлекались весьма часто и с легкостью. Стоило отнестись к этому снисходительно, поскольку не всегда они вели себя так. Взять, к примеру, ее брата. Или даже Крэнли.

— Нет, за неделю, — коротко пояснил он. — Не думаю, что Даттону это очень понравилось.

— Да, Кэлборн — большой оригинал, — мягко добавил Эденхем.

— Простите, я должна… — промямлила Амелия.

— Ах да! Мы же должны поговорить с вашим отцом, — оборвал ее Эденхем и даже не подумал извиниться. — Я также побеседую с Кэлборном и расставлю все по своим местам.

— Да, пожалуйста, — сказал Крэнли. — А я тем временем кое о чем спрошу леди Амелию.

Эденхем высокомерно приподнял бровь:

— Я вовсе не уверен, что нахожу это приемлемым.

— Придется смириться! — громко рявкнул Крэнли.

— Удивительная семейка, — задумчиво пробормотал Эденхем, направляясь в библиотеку. — Возможно, в жилах герцогини Хайд тоже течет кровь индейцев?

— Проклятый сноб! — пробурчал Крэнли, глядя ему вслед.

— Простите меня великодушно, — сказала Амелия, — но я не понимаю, почему вы считаете, что можете врываться посередине моего собеседования с герцогом. Мы с ним прекрасно поладили!

— Я это заметил. Кажется, не только с ним, а со всеми мужчинами.

— Из моего списка, позвольте уточнить. А вы предполагали что-то иное?

— Вовсе нет. — Тот был так же упрям, как всегда. — Я знаю, как примерно вы ведете себя, когда за вами наблюдают, Эми. Как вам это удается?

— Вы говорите так, словно считаете меня потаскушкой, лорд Крэнли, хотя мое поведение объясняется лишь моим хорошим воспитанием.

— А когда вы находитесь со мной, — спросил он, приближаясь к ней, и испытывая от этого муки, — куда же оно девается?

— Я веду себя так, как вы научили меня, — выдохнула она, храбро дразня его. — Вы ожидали чего-то другого, Крэнли? Не забывайте, что до вас ни один мужчина не осмеливался поцеловать меня.

— Да уж, вы, безусловно, добродетельная девушка. Я был в этом уверен. Правда, теперь пришлось несколько изменить свое мнение, видя сборище этих болванов у ваших дверей.

Возможно, из-за прямого разговора с Эденхемом у девушки мелькнула мысль: ей следует прямо сказать Крэнли, чего она от него ждет. Хуже вряд ли будет: честность не сможет нанести вред.

— Но мне нравитесь только вы, Крэнли, — ответила она, беря быка за рога, причем почти буквально, и положила голову ему на грудь, чувствуя, как в нем нарастает жар. Амелия осторожно коснулась его ладонями и задержала дыхание. Каждую их встречу инициатором был он, а она лишь подчинялась ему. Откликнется ли он сейчас? Могла ли она, положив голову ему на грудь, заставить его наконец действовать?

Крэнли поднял голову и тяжело вздохнул. Одна рука легла ей на спину, едва касаясь, словно он боялся сильно прижать ее к себе. Она жадно вдыхала запах его лавандовой воды, касаясь лицом шейного платка. Да когда же наконец он обнимет так, чтобы перехватило дыхание?

Это было просто смешно. Два года они тайно встречаются — и что из этого? Разумеется, Крэнли замечательно целовался, и Амелия решила, что хочет его, и только его, но сколько же можно ждать, пока он наконец совершит настоящий мужской поступок — сделает ей предложение. Но он, видно, и не собирался.

Терпение ее лопнуло. Она просто должна теперь выйти замуж за герцога, чтобы утереть нос этому упрямцу! Он заслужил это.

— Кажется, вам неприятно прикасаться ко мне. — Амелия освободилась от его весьма прохладного объятия. — Прошу извинить, что навязывалась вам, лорд Крэнли. Больше я не буду вас беспокоить, уверяю вас.

Она обернулась и направилась к двери в библиотеку, ожидая, что он остановит ее, возможно, вспыхнет от гнева или закричит на нее. Но Крэнли даже не пошевелился, и она гордо вышла из гостиной.

Очень хорошо. Если он хочет играть по таким правилам, пусть. Она все равно выйдет замуж за герцога — есть уже два претендента. Она даже знала имя той, кто сможет помочь в этом, — София Далби.