Париж

2

Да, это были горячие, красновато-коричневые глаза настоящей Иветты, и он видел их в первый раз за три дня жадной и суетливой беготни по бульварам, по кафе, по магазинам. Да, это были губы настоящей Сюзанны, губы изысканно наивного и уже грешного рисунка, губы умевшие смеяться и целовать еще в те времена, когда Лютеция не была Парижем. Посмотрев в ту сторону, где, окруженный кучкой любопытных, известный всему Парижу старик кормил хлебом воробьев, девушка ласково улыбнулась и, не заметив устремленного на себя взора своего преследователя, снова пошла вперед, а Русский за ней. Но и теперь, хотя он уже знал ее лицо и шел уже не машинально, как раньше, за ее постукивающими бархатными каблучками, ему не хотелось сокращать расстояние между ней и собой. Еще раза два они остановились: сначала перед новой кучкой любопытных, окруживших какого-то юношу в берете, который ползал по тротуару и рисовал карикатуры на асфальте мелом и угольным карандашом; потом -- перед группой молодых рабочих, устроивших на другом тротуаре импровизированный бег в мешках.