Пароль — «Эврика!»

Приехали они на озеро уже поздно вечером, и надо было ставить палатки почти в темноте. Игорь Рудольфович был главный, а ребята и начальники были его помощники.

Яшка, Света и Костик уговорились с утра пораньше сбежать от всех на пригорок и смотреть оттуда, как солнце из озера выплывает. И они ещё поспорили, кто первый проснётся. Яшка утверждал, что у него в голове самый лучший будильник: он если себе прикажет крепко-накрепко проснуться в пять-тридцать две, то ровно в пять-тридцать две он и встанет. А У Костика были часы на руке, и он их на пять-двадцать завел, чтобы проследить, во сколько Яшка проснётся. Света ни о чем не спорила, но она проснулась раньше всех от холода, вылезла из палатки и стала бегать вокруг для согревания. В пять двадцать у Костика часы запищали, но он их не услышал, так что Света их сама ему выключила. Яшка проснулся в пять-двадцать восемь по часам Костика. Еле растолкали они Костика и на пригорок побежали. Пока бежали, согрелись. А небо уже всё светлее, светлее, из чёрного стало фиолетовым, из фиолетового голубым, потом розовым, жёлтым, красным на востоке.

Ребята сидели и смотрели, как небо меняется. Потом солнце выглянуло.

— Костик! — сказала Света и бросила в него шишкой.

— Ау? — спросил он, шишку поймал и начал к ней другую приделывать, чтобы человечек получился или ещё что-нибудь.

— Вот знаешь, почему нам так хорошо на свете жить?

— И почему же?

— Потому что у нас есть дело. Это так важно, когда у человека есть дело. Тогда ему никогда не будет скучно, а всегда будет интересно. Тогда у него всегда найдутся товарищи. Тогда он и сам себя уважает. И другие тоже. И вообще. Ты иногда такой вредный бываешь, что я бы сто раз с тобой поссорилась бы, если бы не наше дело.

— Ты тоже не подарок, когда с чем-нибудь пристанешь, — сказал Костик и кинул двумя шишками, из которых так ничего и не вышло, в Яшку. — Вот Яшка никогда к людям не пристаёт!

Яшка повёл плечом и ничего не сказал. Он смотрел на солнце.

— Я никогда не думала, что бывают такие друзья, как вы, пока у меня не появилось дело, — продолжала Света. — И я никогда не думала, что я могу быть в самом деле так нужна на планете.

— А ещё, — подхватил Костик, — когда у тебя есть дело, то ошибаешься гораздо больше. Но зато можно измениться. Это здорово, когда человек может измениться… Яшка! Ну чего ты молчишь, как немой? Скажи что-нибудь!

— Солнце, — сказал Яшка.

Костик стал хохотать, а Света улыбнулась.

— Ну ладно, это все хорошо, — сказал Костик. — Но ты не забывай, что нам все-таки обстоятельства помогают: родители у нас начальники, а ещё у нас Игорь Рудольфович есть, а у него телевизионщики друзья. А у Олега выделенка. И листовку мы можем напечатать, когда захотим, потому что у тебя есть компьютер, а родители дали денег, чтобы эту листовку размножить. А у кого этого нет — разве они могут что-то сделать?

— Ты рассуждаешь, как твой папа! — сказала Света. — У него тоже все время обстоятельства! У него даже когда все получается, он и то ворчит, что могло бы и не получиться. Конечно, могло не получиться! Особенно если бы он ничего не делал, то это уж я тебе сто процентов дам, что ничего бы у него не вышло! А теперь ты меня упрекаешь за то, что я Воеводова. Ну и что, а кто были все те дети, про которых мы с тобой в интернете вычитали? Некоторые в деревнях живут или в детдоме вообще! Вот тебе и обстоятельства! Надо же искать, что ты можешь! В деревне, например, ветряк куда проще поставить на свою крышу, а в городе где это устроить?

— Ну, знаешь, так ты и в самом плохом хорошее найдёшь… — хмыкнул Костик.

— Вот именно! — ничуть не сбавила пыла Света. — Как же ты ещё не понял, что главный секрет в том, что мир живой. И если ты начинаешь что-то делать для мира, то мир сам к тебе лицом поворачивается. Это неважно, нищий ты или богатый. Важно, что никто кроме тебя самого не сделает тот самый шаг, который всё изменит. Всегда, всегда можно сделать хоть что-нибудь. У каждого есть свое место, на котором он очень нужен и полезен, свое дело. Но надо это дело найти. Яшка, так или не так?

— Солнце, — сказал Яшка.

— Да отстань ты от него, у него одно солнце в голове, — засмеялся Костик. — У меня, по твоим любезным замечаниям, ветер в голове вперемежку со ста идеями, а у него вот солнце… Ох ты, гляди, это где я так запачкался? Опять меня мама пополам перепилит…

— Солнце светит на всех, — сказал Яшка. — Но одни смотрят на солнце, а другие на то, что они запачкались.

— Вот заладил! Светка, я понял: он солнечный генератор. Батареи подзаряжает после долгой ночи.

— А может, и подзаряжает, — ответила Света. — Солнце всем нужно. Посмотри, как все травинки и цветочки к солнцу головки тянут!

— Так у них фотосинтез, — пожал плечами Костик.

— А вон стрекоза на камне. У нее какой фотосинтез?

— Она того… хладнокровная и теперь отогревается.

— Сам ты хладнокровный, — засмеялась Света. — Специалист! Хладнокровные — это лягушки и ящерицы, а у стрекозы вообще крови нет.

— Хладнокровный специалист, — повторил Костик. — Постоянно забываю блокнотик потолще завести, чтобы записывать, как ты меня нарекаешь. Ну ладно, ты лучше меня специалист, а что у стрекозы вместо крови?

— Не помню, — ответила она.

Костик посмеялся, потом задумался.

— Странная штука жизнь, какая она бывает разная. У кого-то есть кровь, у кого-то нет. И камешек отогревается! Эй, камешек, ты случайно не агат? Разрешите узнать, господин камешек, вы дама или сэр? Вам не больно, господин камешек, что мы на вас вскарабкались?

— Я тоже отогреваюсь, — неторопливо сказал Яшка. — От суеты. Про что мы думаем, то мы в жизни и делаем. У кого утро с бутерброда начинается, у того и вся жизнь как бутерброд. А у меня каждый-каждый день начинается с солнца.

— И что тогда? — спросил Костик и снова кинул в Яшку шишкой.

— Не попробуешь — не увидишь, — сказал Яша, протянул руку к стрекозе, и она ему заползла на палец.

Костик почесал затылок, вздохнул и стал на солнце смотреть.

И с этого началась с ним новая история, какие происходит с теми, кто каждый день начинает с Солнца. Но это уже так запросто не перескажешь. А кто попробует, тот сам увидит.

Между прочим, когда они вернулись в город, оказалось, что у Костика часы на четыре минуты отстают. Так что встал-то Яшка всё-таки ровно в тридцать две минуты шестого.