Послесловие

Латиноамериканская проза буквально с каждым днем завоевывает все больше и больше читателей и почитателей в мире благодаря своей оригинальности, глубине постижения объективной действительности, захватывающей художественной силе. Ромуло Гальегос и Жак Стефан Алексис, Мигель Анхель Астуриас и Хорхе Икаса, Алехо Карпентьер и Хулио Кортасар, Габриэль Гарсиа Маркес и многие другие писатели открывают нам мир, полный экзотики, красоты, социальных волнений, личных драм и трагедий, возвышающих человека чувств, мыслей, чаяний, идеалов. В общей сокровищнице мировой литературы произведения этих писателей, а также поэзия, принадлежащая таким мастерам пера, как Николас Гильен, Пабло Неруда, Габриэла Мистраль, принципиально отличаются. Первый, самый общий, ее признак — кровная связь с жизнью народов данных стран. Подчас эта литература выглядит слишком жестокой и горькой. И естественен вопрос: почему?

Убедительный ответ на этот вопрос, иными словами верное объяснение специфического характера латиноамериканской литературы, находим у одного из самых больших писателей не только данного континента, но и всего мира: «…Необъятный Американский континент рос и развивался. Мы разобрались в том, что у нас есть и чего нет.

Мы узнали, что можем дать другим и в чем испытываем нужду сами. У нас были большие богатства. Нефть, нитрит, пшеница, серебро, шерсть. Мы нуждались в том, в чем и сейчас нуждаемся позарез. Нам нужны были одежда, дома, мебель, буквари, лекарства, культура, станки, промышленные предприятия, гавани, аэропорты, дороги, машины.

Мой соотечественник, сеньор Эрнан Санта-Крус, ведающий в ООН вопросами земледелия и продовольствия, на днях сообщил, что из ста девяноста двух миллионов граждан Латинской Америки восемьдесят миллионов неграмотных; четырнадцать миллионов детей школьного возраста не учатся из-за нехватки учителей и школьных зданий; сто миллионов человек страдают от недоедания. Зато североамериканские монополии с 1956 по 1961 год получили прибыль в три миллиарда четыреста семьдесят девять миллионов долларов.

Эти сухие цифры безрадостны, и с ними трудно смириться. Они пахнут потом и содержат привкус крови. Но как положить их под сукно и забыть? Они так ужасны, что сукно лопнет. Лучше прямо посмотреть фактам в лицо. Наши книги кажутся жестокими и горькими. Но это потому, что они отражают страшную действительность»[60].

Эти слова прозвучали с трибуны Всемирного конгресса за всеобщее разоружение и мир, который проходил в Москве с 9 по 14 июля 1962 года. С тех пор многое изменилось в жизни народов Латинской Америки. Однако история этих народов продолжает складываться из фактов их борьбы за освобождение и независимость. Одним из самых красноречивых примеров этой борьбы является вооруженный конфликт между Аргентиной и Великобританией из-за Фолклендских (Мальвинских) островов.

Именно отображением этой действительно жестокой и горькой правды реальной жизни книги самых талантливых и самых преданных своим народам латиноамериканских писателей завоевывают признание миллионов читателей в разных странах. В числе их особое место занимают произведения бразильца Жоржи Амаду — коммуниста, лауреата Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами».

1

Штат Баия, в одной из красивейших местностей которого 10 августа 1912 года родился Жоржи Амаду, находится на северо-востоке Бразилии и знаменит не столько тропической удивительной красотой природы, сколько тем, что явился одним из первых центров португальской колонизации Бразилии, а этот факт предопределил бурный процесс формирования особой народной культуры. Проходило время, изменялись условия жизни людей, их религиозные и политические взгляды, их образ жизни, но никогда не уходило на второй план истинно народное искусство Баии, в первую очередь музыка, танец, народные предания. Каждый баиянский праздник — а их великое множество! — отмечен своими незаменимыми песнями, танцами, обрядами, которые являются спонтанным проявлением чувств, мыслей, чаяний широких масс народа. Это глубоко фольклорное искусство своими корнями уходит в бездну веков и, хотя в нем можно различить отдельные исходные португальские, негритянские, индейские и прочие элементы, оно представляется как единое целое, очень своеобразное — истинно бразильское. Сохранение и развитие своего глубоко национального искусства помогло бразильскому народу переносить нищету, социальную несправедливость, поддержать любовь к жизни, надежду на лучшую участь.

Читая прозу Жоржи Амаду, мы становимся как бы участниками террейро, кандомбле, карнавалов; вместе с персонажами вливаемся в широкий и бурный водоворот веселья, влюбляемся, разочаровываемся, побеждаем, терпим неудачи. Красочный и удивительный мир порта Баия!.. Как увлекательны эти праздники, как живо описывает их автор. Один из характернейших признаков большинства произведений писателя составляет фольклорная основа; наряду с другими отличительными чертами их содержания и формы она говорит о глубоком реализме писателя. В его произведениях народ — носитель истинно национального и своеобразного, составляющего сердцевину его духовного существования.

2

Жоржи Амаду родился в семье плантатора какао. Еще в раннем детстве ему довелось видеть борьбу между «хозяевами» земли и людьми, своими руками ласкающими ее, чувствовать эксплуатацию бедных крестьян, слушать легенды и песни о смелых людях, ратовавших за справедливость, за человеческую жизнь для всех. Порою борьба велась между самими плантаторами; биографы писателя утверждают, что и его отца ранили в одной схватке. У Жоржи Амаду был трудный жизненный путь. После получения начального образования он работает в качестве наборщика в типографии, а в 1930 году поступает в университет в Рио-де-Жанейро, но вынужден оставить учебу из-за отсутствия средств к существованию.

Амаду полон чувств непримиримости к власть имущим и неподдельной любви к бедным людям, и эти чувства находят свое воплощение в первых романах писателя; «Страна карнавала», «Какао», «Пот». Те же чувства и мысли приводят Амаду в 1934 году в ряды участников и руководителей I Конгресса трудящейся и студенческой молодежи Бразилии. В те же годы он становится одним из руководителей организации прогрессивных деятелей бразильской культуры, объединившихся под названием Национально-освободительного альянса — клуба Современной культуры, а также одним из редакторов издававшегося этим клубом журнала «Мовименто», который боролся за демократизацию культуры и создание передовой, подлинно народной, литературы. О месте Амаду в жизни своего народа красноречиво говорит программное заявление этого журнала, над реализацией которого работал Амаду: «Вооруженное искренностью и вдохновляемое желанием служить на пользу человечеству — не праздным любителям наслаждений, но широким массам человечества, которое своими страданиями и трудом создает новую прекрасную цивилизацию, — „Мовименто“ не станет щадить угнетателей и преклоняться перед грязными идолами или блуждать в обманчивом лабиринте метафизических размышлений. „Мовименто“ будет прославлять воду и хлеб»[61].

Участвуя в движении национально-освободительного альянса, Амаду сближается с революционными силами страны, с наиболее активными деятелями Коммунистической партии Бразилии. Писатель растет политически, начинает ясно видеть в современной ему действительности те ростки, которым принадлежало будущее, правильно понимать закономерности исторического развития, представлять себе перспективы борьбы за человеческую жизнь для всех. За свою революционную деятельность был арестован правительством Ж. Д. Варгаса, а в 1938 году вынужден был эмигрировать. О политических взглядах Амаду в годы эмиграции красноречиво говорит тот факт, что он пишет книгу «Рыцарь надежды» — о выдающемся деятеле Коммунистической партии Бразилии Луисе Карлосе Престесе. По возвращении на родину в 1942 году, Амаду работает журналистом, из-под его пера выходят статьи о героизме советского народа на фронтах Великой Отечественной войны, о необходимости мира и взаимного понимания между народами.

Победоносное окончание войны Советским Союзом в 1945 году, установление дипломатических отношений между Бразилией и нашей страной, легализация Коммунистической партии Бразилии ознаменовали начало укрепления прогрессивных сил страны. Амаду проявляет себя активным коммунистом, является членом Национального комитета Коммунистической партии, работает редактором прогрессивной газеты «Оже», выступает в качестве руководителя бразильского Института культурных связей с СССР.

В 1948 году, через год после того, как деятельность Коммунистической партии Бразилии снова была запрещена, Амаду вынужден во второй раз эмигрировать. Он продолжает свою активную деятельность борца за мир: в 1949 году участвует в подготовке и проведении Всемирного конгресса сторонников мира, прошедшем в Париже.

Растет авторитет писателя и политического деятеля. Под давлением мирового общественного мнения преследование Амаду прекращается, и в 1952 году он возвращается на родину, продолжая неутомимую борьбу за мир, оставаясь верным своим революционным идеалам, сохраняя чувства дружбы к Советскому Союзу (о котором в 1949 году написал поэму, а 1950 — книгу публицистических статей и заметок).

Эта богатая событиями жизнь и активная, целеустремленная общественно-политическая деятельность Амаду, чувства, мысли, идеалы, которые руководили им на протяжении десятков лет, нашли свое воплощение в произведениях писателя, в частности в таких известных в нашей стране книгах, как «Земля золотых плодов», «Красные всходы», «Подполье свободы» и других художественных документах о непрестанной борьбе бразильского народа за справедливость, за лучшее будущее.

3

Свою литературную деятельность Жоржи Амаду начал в разгар революционного движения в Бразилии в тридцатые годы. В самых ранних произведениях он предстает перед нами как сторонник той линии в бразильской реалистической литературе, которая характеризовалась обостренным вниманием к «региональным» факторам жизни страны и получила название «северо-восточный роман». В отличие от писателей, находившихся в тесном соприкосновении и под влиянием писателей других стран, представители «северо-восточного романа» в своих произведениях особое место отводили национальному фольклору, национальному колориту. В Баии негры свято хранят и поныне африканские языческие культы, здесь фольклористы записывают сказки, в которых европейские сюжеты обрастали тропическими деталями, а эти и другие особенности баиянской народной культуры, о которых много и убедительно говорится в ряде известных исследований латиноамериканского и бразильского романа XX века, находят свое индивидуальное преломление во всем творчестве Амаду. В его произведениях начала тридцатых годов находят искреннее и яркое воплощение его детские впечатления о распрях между плантаторами, о нечеловеческой эксплуатации бедных людей. Писатель развенчивает легенду о «сельской идиллии», показывает суровую действительность бразильской деревни, описывает пробуждение классового самосознания бедноты, наводит читателя на мысль о необходимости борьбы угнетенных против угнетателей за свои права, за свое достоинство. Особенно богаты фактами национальной жизни романы «Жубиаба», «Мертвое море», «Капитаны песка».

Острота социальных проблем, которые поднимает Амаду в этих своих произведениях, глубокое проникновение во внутренний мир созданных персонажей, страстная защита угнетенных и гневное осуждение тех, кто присваивает себе плоды чужого труда, снискали ему еще в 30-ых годах заслуженную писательскую славу.

Из других изданных у нас произведений Амаду нельзя не назвать романы «Земля золотых плодов» и «Красные всходы». В первом писатель показывает «хозяев» бескрайних бразильских какаовых плантаций, конкуренцию и борьбу местных и иностранных эксплуататоров, столкновение простого народа со своими угнетателями. В нем Амаду создает запоминающиеся образы батраков Варапау и Района, негра Флориндо и других тружеников. Их положение безвыходно, они не имеют даже крыши над головой, плоды их труда не принадлежат им. Тем не менее они, а не цивилизованные эксплуататоры, способны на глубокие человеческие чувства. Роман «Земля золотых плодов» отличается еще и тем, что в центре его — образ коммуниста Жоакина Витора, человека, который направляет ненависть тружеников какаовых плантаций в русло классовой борьбы.

«Красные всходы» — явление хорошо осознанной писателем необходимости открытой, организованной борьбы бедного крестьянства против эксплуататоров. В образах арендатора Жеронимо и его трех сыновей Амаду воплотил судьбу многочисленных тружеников, у которых не может быть другого пути, кроме пути активного сопротивления угнетателям. Жувенсио, один из сыновей Жеронимо, вступает в ряды Коммунистической партии Бразилии, страстно ищет и находит правильный ответ на вопросы, мучающие бразильское крестьянство 30-40-ых годов. Будучи проникнутым пафосом утверждения великой силы трудящихся масс, нацеливая читателя на активное сопереживание персонажам, борющимся за свои человеческие права, воспитывая его в духе непримиримости ко всему, что уродует человека, раскрывая перед ним перспективы исторического развития действительности, роман «Красные всходы» вписывается в зарубежную литературу социалистического реализма и является убедительным примером активной жизненной позиции автора.

4

Специфическим примером глубокого проникновения в самые утаенные уголки души человека, беспощадного реализма в описании отдельных сторон объективной действительности, активного гуманизма Жоржи Амаду являются романы, включенные в настоящую книгу. Все они написаны в 60-х годах, в них речь идет о жизни города. Однако творческое использование писателем самобытного бразильского фольклора и передача неповторимого колорита северо-восточной части Бразилии присущи им, как и романам, о которых шла речь до сих пор. Романы «Старые моряки», «Пастыри ночи» и «Дона Флор и два ее мужа» продолжают линию, проложенную в творчестве автора романом «Габриэла», который увидел свет в 1958 году и был признан одной из лучших работ писателя. В этих романах мы находим углубленное проникновение в интимный мир человека, острейший психологизм, здесь писатель смелее прибегает к соединению в одно целое фактов жизни и своего богатейшего воображения, тем и проблем реальной действительности и мотивов фольклорного происхождения, здесь комическое и серьезное, иногда комическое и трагическое, сосуществуют более мирно, одно как бы врастает в другое, составляя уникальную литературную симфонию.

В этих романах Амаду исследует (именно исследует!) жизнь городского «дна», людей забитых, отчасти порочных, трудно поддающихся воспитанию или перевоспитанию. Создается впечатление будто писатель стал менее активным в утверждении прекрасных стремлений человека, менее убежденным борцом за светлые идеалы. Но такое мнение полностью опровергается при ознакомлении с последней повестью романа «Пастыри ночи» — «Захват холма Мата-Гато, или Друзья народа», где четко разграничены социальные противоборствующие силы, детально и убедительно раскрыт классовый конфликт между бедными и богатыми.

Итак, что представляют собой эти три романа, составляющие настоящую книгу?

«Старые моряки» содержит две повести, подтверждающие возросшее мастерство писателя в лепке персонажей, творческом использовании фольклорных мотивов, психологическом анализе человека. Первая — «Необычайная кончина Кинкаса Сгинь Вода» — почти невероятна, воспринимается как сказка или анекдот. Реальное и вымышленное настолько тесно переплетаются между собой, что трудно различать, где кончается одно и начинается другое. Она читается на одном дыхании, со всемерно возрастающим интересом. Первое впечатление — блестящий стиль повествования, психологическая точность диалогов, неожиданная концовка. Но это не совсем полное представление о прочитанном. Писатель показывает духовную деградацию человека в конкретных социальных условиях. Больше того, Амаду и здесь создает отдельные образы, четко указывающие на его классовую позицию: дочери и зятя Кинкаса Сгинь Вода, чурающихся человека, столь близкого им. Куда его дочери и зятю до тех чувств солидарности и взаимного понимания, которые составляют единственное богатство обитателей городского «дна»! С другой стороны, Амаду не щадит и приятелей Кинкаса, показывая их духовное вырождение, потерю ими элементарных человеческих черт.

Вторая повесть этого романа — «Чистая правда о сомнительных приключениях капитана дальнего плавания Васко Москозо де Араган» — является тем же сплавом реальности и фантазии. В центре повести образ фантазера, придумывающего разные истории о его «героической» жизни. Никакой он не капитан, этот Васко Москозо де Араган; он вполне довольствуется тем, что достал себе диплом капитана дальнего плавания. Цель Амаду — развенчание такого типа людей, писатель смеется над ними, убеждает и нас в никчемности всех тех, кто не работает или не творит, а лишь воображают будто занимаются делом.

Роман «Пастыри ночи» состоит из трех повестей. На первый взгляд Амаду просто возвращается к темам и местам, о которых писал еще в ранних романах «Жубиаба» и «Мертвое море». Но это не совсем так, возвращение к тому, о чем рассказал однажды, стало основой совершенно нового произведения, в котором чувствуется богатый опыт человека и художника. На «дне» бразильского города Амаду находит разных людей, убедительно и впечатляюще показывает их жизненные пути. «Теперь время летит быстрее… — пишет Амаду. — А при такой скорости сохранить в памяти события и людей? И никто больше — увы, никто! — не увидит таких событий, не узнает таких людей. Завтра настанет другой день, новый, только что родившийся, заря иного поколения, и в нем, в этом дне, уже не будет места прежним событиям и прежним людям. Ни голубоглазому Ветрогону, ни негру Массу, ни шулеру Мартину, ни молодому влюбчивому Курио, ни Ипсилону, ни портному Жезусу, ни торговцу образами Алфредо, ни Мамочке Тиберии, ни Оталии, Терезе, Далве, Ноке, Антониэте, Раймунде и прочим девушкам, ни другим, менее известным личностям…»

Так вот, большинство названных персонажей показаны в первой повести романа со своими неповторимыми душевными качествами, в самых невероятных жизненных ситуациях.

Бедный Ветрогон! Он собирает травы и маленьких животных, которые продает институту или супругам Кабрал. Он поймал белую мышь, дрессировал ее, но не продажи ради. Он хочет подарить эту мышь мулатке Эро, которая свела его с ума. Не только он, а и жена Кабрала уверена будто мышь — драгоценнейшая вещь. «День за днем Ветрогон учил ее одному трюку, одному-единственному, но забавному. Он щелкал пальцами, и мышка начинала бегать из стороны в сторону, а потом ложилась на спинку, задирала кверху лапки и ждала, когда ее ласково погладят по брюшку. Каждый был бы счастлив иметь такого зверька, нежного и чистого, умного и послушного». Такой дар он хочет поднести мулатке Эро. «Он целыми днями думал о ней, мечтал о ее груди, которую разглядел в вырезе платья: когда мулатка наклонялась над очагом, у Ветрогона загорались глаза. Потом она нагибалась поднять что-нибудь с пола, и Ветрогон видел ее ноги цвета меда. Последние недели он жил, охваченный желанием, мечтал о ней, со стоном произносил ее имя в дождливые ночи. Он выдрессировал мышку — этот подарок должен был подкрепить его объяснение в любви. Достаточно преподнести зверька Эро, заставить мышку побегать, почесать ей брюшко, и влюбленная мулатка покорно раскроет ему свои объятия — Ветрогон в этом не сомневался. Он уведет ее в свой домик на пустынном берегу, и там они отпразднуют смотрины, помолвку, свадьбу и медовый месяц — все сразу и вперемежку». Приносит Ветрогон приготовленный дар мулатке, а Эро отказывается от подарка и гонит парня. Не понимает он, почему девушка так обошлась с ним. И тогда «Ветрогон торопился в кабачок Алонсо. Друзья, наверное, уже там, он обсудит с ними это сложное дело… Он должен обсудить с друзьями этот важный для него вопрос…».

Такая тихая, на первый взгляд, жизнь персонажей, открытых Амаду на окраине города, оказывается впоследствии богатой бурями страстей, сильными драмами, трагедиями. Оталия, например, в шестнадцать лет уже выброшена на улицу. Живет она в заведении Мамочки Тиберии. Беззащитная девушка, каких немало в городе. Но вот случай испытывает характер простодушной, послушной девочки, хранящей, как величайшую драгоценность, свою куклу. И оказывается, что она не покорная рабыня, а достойный человек. Даже в таких жизненных условиях она не дает себя в обиду, может постоять за себя, проявляет смелость, бесстрашие. Сначала об этом догадывается портной Жезус. «Для него женское сердце было необъяснимой, удивительной тайной. Взять хотя бы эту девчонку Оталию… На первый взгляд, она казалась глупой, пустой, только что хорошенькой. А присмотришься к ней — и поймешь, что она совсем не так проста, бывает и дерзкой, и непонятной, и загадочной…».

Амаду открывает человека, его духовные силы даже в самых обыденных жизненных ситуациях. Повесть «Подлинная и подробная история женитьбы Капрала Мартина, богатая событиями и неожиданностями, или Романтик Курио и разочарования вероломной любви» дает нам повод для такого заключения. Человеческое дремлет в каждом обитателе баиянского «дна», и именно показ пробуждения человеческого в человеке униженном и забитом занимает Амаду, полностью оправдывая один из эпиграфов к роману, горьковские слова «Человек — это звучит гордо». Даже в тех, кто пал как будто навсегда, бесповоротно, в отдельных конкретных ситуациях пробуждаются совесть, чувство собственного достоинства. Убедительный пример: кто-то унес вещи Оталии, приехавшей поступить в заведение Тиберии. Завсегдатаи ее заведения, посоветовавшись, узнают «почерк» Гвоздики. Видя, что девушка бедна как и он сам, Гвоздика распоряжается вернуть Оталии платья, которые его многочисленные девочки уже успели натянуть на себя. Старшей дочери Гвоздики никак не хочется расстаться с платьем, и Оталия оставляет его девушке. А эта «…взглянула на Гвоздику.

— Можно, отец?

Зико ответил с достоинством:

— Что ж поделаешь, если ты такая попрошайка. Но что о нас подумает эта девушка?»

«Это по-чаплински смешно, — замечает Л. Осповат. — Но в смехе нашем звучит и нотка восхищения неистребимостью человеческого в человеке»[62].

В центре этой повести — история женитьбы Капрала Мартина. История, в которой ярко проявляются характеры ее главных персонажей: Мартина, Мариалвы и Курио. Особенно симпатичны мужчины. Мариалва оказывается ниже их по своим душевным и интеллектуальным качествам. Она терпит неудачу, потому что ее главная цель — «разделять и властвовать».

В целом повесть — удивительно написанная история людей, которые, даже потеряв очень многое из того, без чего трудно остаться человеком, не перестают быть людьми.

Такой вывод позволяют делать и остальные повести романа, особенно «Захват холма Мата-Гато, или Друзья народа». Здесь — то же городское «дно», отчасти те же персонажи, которые действовали в предыдущих произведениях автора. Но если в «Подлинной и подробной истории женитьбы Капрала Мартина…» в обитателях «дна» пробуждаются человеческие чувства, которых на первый взгляд у них нет, то здесь бедные наделены чувствами, более того — сознанием, своего превосходства над классовыми врагами, над властями, над эксплуататорами.

Столкновение бедняков, строящих на холме лачуги, с полицией, вызванной «хозяином» холма, дебаты вокруг захвата холма в руководящих инстанциях, поведение журналиста и других высокопоставленных людей, так или иначе связанных с «делом», описаны Амаду беспощадно. Строка за строкой все четче вырисовываются персонажи повести: и бедняки, и политиканы, готовые при случае схватить за горло своих противников или же тех, к кому они просто не благосклонны. Чего стоит, например, необъявленная война директора газеты Айртона Мело с начальником полиции Альбукерке! Амаду прибегает порой к окарикатуриванию отрицательных персонажей, добиваясь их выпуклости, яркости.

Но на первый план повести — бедные люди. Те же Массу, Капрал Мартин, Ветрогон, Оталия, Тиберия и другие. Более того, те же любовные похождения, открывающие, однако, в них новые грани характеров.

Есть в повести «Захват холма Мата-Гато…», как и в остальных произведениях Амаду, и очень смешные персонажи и ситуации, тоже окарикатуренные автором. К примеру, мадам Беатрис, поклявшуюся целый месяц не есть, не пить и не иметь дела с мужчинами. И в какую ярость пришел Курио, увидевший, как ей носят еду и питье. Тогда «Курио с грохотом захлопнул дверь и отвесил мадам звонкую пощечину, потом вторую. Одухотворенная индианка испустила крик, схватила Курио за руку и стала просить прощения, но он вцепился ей в волосы. Тогда она повисла у него на шее и, получив третью пощечину, принялась бешено его целовать. Курио почувствовал вдруг, что сливается с ней в бесконечном поцелуе. Наконец-то эта женщина — и какая женщина! — влюбилась в него, она покорно отдавалась ему, сломленная своей страстью…».

Смешение серьезного со смешным, трагического с комическим придает повести особую привлекательность.

В своих произведениях автор, едва огласив название, как бы скрывается за кулисами. Остаются лишь герои этих повестей. Но в кульминационных моментах выходит сам писатель на сцену. Он посвящает нас во все хитросплетения и махинации стоящих у власти, поясняет правду о бедняках с захваченного холма. «Они просто жили в своих лачугах, и все тут. Жили без каких-либо высоких стремлений, без волнений, без показного героизма. Кто-то решил прогнать их с холма, кто-то их защищал, кто-то называл бандитами, подонками, бунтовщиками, кто-то — достойными добрыми людьми, терпящими гнет и унижение (в зависимости от направления газеты и взглядов комментатора), а они добились главного: сумели жить, когда все было против них…» И не только просто сумели жить, а жить интересно, весело. «Чем хуже шли дела, тем больше они смеялись, играли на гитарах и гармониках, пели, и песни эти разносились… по всем бедным районам Баии. Они смеялись над своей нищетой и продолжали жить… Они не сдавались, не гнулись под ударами судьбы, гонимые и презираемые. Наоборот! Они сопротивлялись, смело шли навстречу трудностям, не боялись голода и холода. Их жизнь была полна смеха, музыки и человеческого тепла, они никогда не теряли своей приветливости, этого ценного качества всех баиянцев». А в продолжении Амаду обобщает: «Таковы эти обыкновенные, привыкшие к лишениям люди, таковы мы, простые бразильцы, народ веселый и упорный. Не то что вялые и апатичные представители высшего общества, от скуки занимающиеся психоанализом, страдающие комплексами Эдипа и Электры, считающие, что быть гомосексуалистом или заниматься другими подобными безобразиями изысканно».

В повести «Захват холма Мата-Гато, или Друзья народа» приобретает яркие контуры характер Оталии, персонажа, которого встретили в повести «Подлинная и подробная история женитьбы Капрала Мартина…». Продажная женщина, проститутка, она мечтает о чистой любви, о замужестве. Умирая, она просит, чтобы ее похоронили в подвенечном наряде, с фатой и флердоранжем. «Безумное желание! Где это видано, чтобы проститутку хоронили в подвенечном наряде?! — пишет Амаду, после чего добавляет: — Но желание это было предсмертным, и его нельзя было не исполнить». Смерть Оталии заставляет Мартина, для которого любовь — «это поваляться с женщиной на песке» — понять какое огромное чувство прошло мимо него.

Все обитатели городского «дна» остаются людьми: пьют водку, дерутся, любят, разочаровываются, но обязательно борются за жизнь, за свои права и достоинство. Вооруженные полицейские поднялись на холм и крушили все подряд, оставляя за собой дым и пепел. Но люди не отступили. «Огонь, уничтожив их лачуги, перекинулся было на редкий кустарник, но вскоре потух. Наступило тяжелое, полное бессильной злобы, молчание, которое прерывалось рыданиями женщины. У нее впервые в жизни был дом, но простоял он всего два дня.

И тут Жезуино Бешеный Петух шагнул на середину выгоревшего участка и сказал:

— Не надо унывать, друзья! Они снесли наши дома, но мы выстроим новые…

Женщина перестала плакать.

— А если они опять их разрушат, мы опять восстановим. Посмотрим, кто кого.

Негр Массу, по лицу которого еще струилась кровь, прокричал:

— Ты прав, папаша, как всегда прав! Я отстрою свой дом заново и буду настороже. Пускай ко мне сунется хоть один полицейский и попробует разрушить мой дом, я его так проучу…»

Жоржи Амаду — мастер счастливых концов. Достаточно вспомнить небывалый шторм, спасший репутацию капитана Москозо де Арагана. И если в данном случае роман оставляет какое-то щемящее чувство, то в этом есть определенный смысл.

Такие произведения, как романы «Старые моряки» и «Пастыри ночи», не только ничего не потеряли из широты охвата реальной действительности, свойственной ранним романам автора, но и очень много выигрывают в глубине раскрытия сложных жизненных проблем. Жоржи Амаду нередко поднимается на уровень бальзаковского реализма: полного, беспощадного.

Таким же выглядит его метод и в романе «Дона Флор и два ее мужа» — произведении, в котором писатель успешно подтверждает достигнутое еще в романе «Габриэла». Дона Флор отказалась выйти замуж за богатого юношу, к которому не питала глубоких чувств. Отсюда ее ссоры с матерью. Последняя еще больше злится на дочь, когда она выходит за бедного. Далее мало сказать бедного. Валдомиро дос Сантос Гимараэнс, по прозвищу Гуляка, — бездельник, завсегдатай игорных домов и притонов, мошенник. Что-то глубоко скрытое подтолкнуло дону Флор к нему. Семь лет терпела она его обиды, причем совсем незаслуженные. Семь лет он буквально обкрадывал ее, а деньги проигрывал за рулеткой. Семь лет он изменял жене. И вот он умер во время танца на карнавале.

Казалось, дона Флор станет жить наконец лучше. Но ей не лучше без Гуляки, без того, кто сумел доставить ей ни с чем не сравнимую радость. «Соберите все воспоминания о муже, кума, и похороните их глубоко в сердце», — слышит она от подруг. Но «плоть бунтует, ничего не желает знать. Дона Флор разумом соглашается с подругами; признает их правоту — пора перестать убиваться и ежедневно подвергать себя непереносимым мучениям. А плоть не покоряется и отчаянно призывает Гуляку. Она снова видит его соблазнительные усики, насмешливую улыбку, шрам от удара ножом, слышит дерзкие и прекрасные слова, которые он ей шептал. Она согласилась бы снова идти с ним по жизни рука об руку, даже если б он продолжал огорчать ее своими бесконечными проделками, лишь бы опять оказаться в его объятиях».

Второй муж доны Флор — респектабельный и порядочный, человек безупречного поведения. Он не только уважаемый фармацевт, но и любитель-музыкант, участник светского квартета. И дона Флор — женщина кроткая и замкнутая на вид, но изнутри пожираемая огнем страсти — решает, что все же лучше выйти замуж без любви, чем оставаться без мужа.

Ее отношения с новым мужем складываются нормально. Есть у нее и прекрасные вечера, даже музыкальные произведения, исполняемые в ее честь, и достаток в доме, и ласка, и внимание со стороны достойного Теодоро. Жоржи Амаду все время хвалит безупречного Теодоро и, с другой стороны, заставляет дружков Гуляки рассказывать о нем нелестные истории, словно убеждает читателя в его непорядочности, никчемности. Очень легко понять, что в человеческом плане наши симпатии на стороне безнравственного Гуляки. Этот беспутник — человек редких душевных качеств. Нам известно, что Гуляка предан своим друзьям и готов отдать им последнее. Он способен оставить удачно складывающуюся игру и разыскивать жене подарок ко дню рождения. И к тому же Гуляка такой несравненный любовник. И как сейчас доне Флор не воспылать чувствами, которые один Гуляка зажег в ней. Ведь очень нелегко приходится доне Флор с ее открытой и искренней душой жить по этой рассудочно построенной вторым мужем схеме. Так разгорается острая борьба между духом и плотью, между решением доны Флор оставаться верной своему второму супругу и ее же неистребимой тягой к Гуляке. К ней в дом появляется тень первого мужа, она гонит ее, на время Гуляка исчезает, но снова появляется. «Дона Флор нисколько не сомневалась, что Гуляке никогда не сломить ее упорства, упорства честной и верной жены. Одно дело неопытная девушка, захваченная первым чувством, другое — много испытавшая женщина, знающая цену горю и радости. Гуляка ничего от нее не добьется…»

Гуляка — этот крик самой плоти — не отступает. «Ты будешь моей в самый неожиданный для тебя момент. И знаешь почему?

— Почему?

И этот нахал объяснил:

— Потому что любишь меня и даже не подозреваешь, что того сама хочешь…»

Побеждает то, что не подчиняется доне Флор, а, наоборот, руководит ею откуда-то изнутри, из неосознанных ею глубин души и тела. «Никогда дона Флор не испытывала такой страсти, она горела, словно в лихорадке. Ах, Гуляка, если ты так изголодался, то что же говорить мне, когда все это время я сидела на строгой диете, без соли и сахара, став целомудренной супругой почтенного и умеренного Теодоро?! Что мне моя репутация, мое честное имя? Моя добродетель? Целуй меня своим пылающим ртом с запахом лука, сожги в своем огне мое целомудрие, разорви своими шпорами мою стыдливость».

Художественная правда этого произведения убеждает нас в том, что в человеческих отношениях сердечность и любовь много ценнее чувств, порожденных рассудочными соображениями о добре и зле. Уход ли это от широкой и глубокой социальной литературы? Или же смелый и проницательный взгляд на проблемы, никогда не перестававшие занимать людей? Как не вспомнить в связи с этим слова М. Горького о том, что «человек переживает землетрясения, эпидемии, ужасы болезней и всякие мучения души, но на все времена для него самой мучительной была, есть и будет — трагедия спальни»[63].

Роман «Дона Флор и два ее мужа» социален по теме, по проблемам, поднятым автором, и, конечно, по своей идейной направленности, так как Амаду бросает вызов мещанскому представлению о любви, которому противопоставляет здоровое, народное понимание интимной жизни человека. Амаду не перестал быть социальным писателем, он просто усовершенствовал свой метод творчества.

5

Чем же было вызвано изменение творческого метода Амаду в «Габриэле» и в названных здесь романах?

«Прошло много лет. Амаду пережил трудный творческий кризис, прервал работу над трилогией, первым томом которой должен был стать роман „Подполье свободы“, — пишет известный исследователь бразильского романа XX века И. Тертерян. — Наступил час, день или год той человеческой и творческой умудренности, когда писатель захотел идти не вширь — в ширь пространства и истории, — а вглубь — в глубь человеческого общества… Тридцать с лишним лет сделали писателя неторопливее и осторожнее. Он знает теперь, что социальный мир и социальный человек не перерождаются так быстро, как это случилось с Антонио Балдуино (персонажем романа „Жубиаба“, написанного в 1935 году. — И. Ч.), что старое живуче, а новое очень долго и упорно должно бороться за свою победу…»[64] Потому романы, представленные читателю в этой книге, действительно написаны увереннее, сочнее, нежели ранние романы, и подтверждают, что художник достиг теперь высокой творческой зрелости.


И. Чокану

Загрузка...