Паутинка Шарлотты

Глава 14. Доктор Дориан

Наступила суббота. Ферн стояла на кухне рядом с раковиной и вытирала посуду, которую мыла ее мать. Миссис Эрабл работала молча. Она надеялась, что Ферн выйдет на улицу поиграть с детьми вместо того, чтобы отправляться в сарай на ферму Цукерманов, где она будет сидеть в помещении и наблюдать за животными.

— Я даже и не подозревала, что Шарлотта — такая великолепная рассказчица, — сказала Ферн, в задумчивости протирая кухонным полотенцем банку от крупы.

— Ферн, — строго выговорила миссис Эрабл, — хватит выдумывать всякую ерунду. Ты же знаешь, что пауки не умеют рассказывать сказки. Они вообще не умеют говорить.

— А Шарлотта умеет, — настаивала Ферн. — Голос у нее негромкий, но разговаривает она не хуже нас с тобой.

— Ну и какие же истории она рассказывает? — полюбопытствовала миссис Эрабл.

— Ну, например, она рассказывала о своей двоюродной сестре, которая поймала паутиной большую рыбу. Потрясающе, правда?

— Ферн, деточка, ну как же рыба может попасться пауку в сети? Такого не бывает. Ты это сама выдумала.

— Нет, бывает, бывает, — запротестовала девочка. — Шарлотта никогда не врет. Ее сестра соткала паутину прямо над речкой. И вот однажды, когда паучиха гуляла по своей паутине, из речки выпрыгнула рыба и запуталась в паучьей сети. У рыбы застрял плавник. Ты только послушай, мама: рыба яростно била хвостом, а чешуя у нее сверкала на солнце. Ты что, не можешь представить себе паутину, которая раскачивается туда-сюда над водой и вот-вот лопнет от тяжести? Короче говоря, сестра Шарлотты хотела перехитрить рыбу, чтобы та со всей силы не ударила ее хвостом по голове. Паучиха перебежками и прыжками подобралась к трепыхающейся жертве…

— Ферн, — оборвала ее мать. — Прекрати сейчас же. Хватит сочинять небылицы!

— Я ничего не сочиняю, — обиделась Ферн. — Я рассказываю тебе все как было.

— И чем же дело кончилось? — спросила миссис Эрабл, которую уже начало разбирать любопытство.

— Шарлоттина сестра победила. Она обмотала рыбу паутинками, провялила ее на солнышке и съела. Пауки ведь тоже должны что-то есть, так же как и мы.

— Да, да, конечно, — недоверчиво согласилась миссис Эрабл.

— У Шарлотты есть еще одна родственница. Она — воздухоплаватель. Она становится на голову, вытаскивает из себя паутинку и летит по воздуху. Мам, а ты хотела бы полетать по воздуху?

— Наверно, хотела бы, — ответила мать. — А сейчас, деточка, пойди-ка лучше побегай с ребятами на улице. Хватит тебе сидеть в душном сарае у дядюшки Гомера. Поищи детей на дворе и поиграй с ними. Ты слишком много торчишь на ферме одна — тебе это не на пользу.

— Одна? — удивилась Ферн. — Я там не бываю одна. В сарае живут мои лучшие друзья. И там очень весело. Мне с ними никогда не бывает скучно.

Вскоре Ферн вышла из дому и направилась по дороге к ферме Цукерманов. Ее мать вытирала пыль в гостиной. Орудуя тряпкой, миссис Эрабл непрерывно думала о Ферн. Для маленькой девочки неестественно проводить столько времени среди зверей на ферме! Наконец миссис Эрабл пришла к мысли нанести визит старому доктору Дориану и посоветоваться с ним насчет Ферн. Она села в машину и поехала в деревню, на прием к врачу.

Доктор Дориан сидел у себя в кабинете. У него была густая борода. Он был рад видеть миссис Эрабл и сразу предложил ей сесть на удобный мягкий стул.

— Я насчет Ферн, — объяснила мать. — Девочка слишком много времени проводит среди животных на ферме у Цукерманов. Это ненормально. Она там сидит на табуреточке, рядом со свиным хлевом, и часами наблюдает за животными. Просто сидит и слушает.

Доктор Дориан откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

— Ах, как это мило! — произнес он. — Там, наверное, так тихо, так спокойно! Мне кажется, Гомер держит овец?

— Да, — ответила миссис Эрабл. — Но все началось с поросенка, которого мы подарили Ферн. Она его выкормила из рожка. Гомер купил поросенка, и с тех пор, как он живет на ферме, девочка вечно торчит на скотном дворе, чтобы быть к нему поближе.

— Я уже наслышан про вашего поросенка, — сказал доктор Дориан, открывая глаза. — Говорят, что это замечательный поросенок.

— А вы слышали про надпись на паутине? — нервно спросила миссис Эрабл.

— Да, слышал, — кивнул доктор.

— И как вы это понимаете? — осведомилась миссис Эрабл.

— Что понимаю?

— Вы понимаете, как на паутине могла оказаться надпись?

— О нет, — ответил доктор Дориан. — Не понимаю. Я не понимаю и другого: в первую очередь того, как паук научился плети паутину. Когда на паутине появились слова, все сказали, что это чудо. Однако никто не заметил, что сама паутина уже чудо.

— А что такое чудесное вы видите в паутине? — удивилась миссис Эрабл. — Не вижу никаких причин называть паутину чудом. Паутина как паутина. Обыкновенная паутина.

— А вы когда-нибудь пробовали соткать паутину? — спросил ее доктор Дориан.

Миссис Эрабл смущенно заерзала на стуле.

— Нет, не пробовала, — ответила она. — Но я могу вышить салфеточку или связать носки…

— Несомненно, — согласился с ней доктор. — Но ведь вас кто-то этому научил?

— Меня научила моя мама.

— А кто научил паука? Каждый паучок умеет плести паутину, хотя его никто этому не учит. Разве это не чудо?

— Наверно, вы правы, — задумалась миссис Эрабл. — Я никогда не смотрела на пауков с такой точки зрения. И все же я не понимаю, как на паутине появились слова. А я не люблю, когда мне что-нибудь непонятно.

— Многие не любят, — вздыхая, поддержал ее доктор Дориан. — Я — врач. Предполагается, что врачи должны понимать все, но, хотя я и не могу понять всего, что происходит на свете, меня это очень мало трогает.

Миссис Эрабл взволнованно обратилась к доктору Дориану:

— Ферн говорит, что животные на ферме разговаривают друг с другом. Доктор Дориан, вы верите в то, что животные умеют говорить?

— Лично я никогда не встречал говорящее животное, — ответил он. — Но мой опыт еще ничего не доказывает. Вполне возможно, что какое-нибудь животное попыталось заговорить со мной, а я не уловил слов и не обратил на него никакого внимания. Дети более внимательны, чем взрослые. Если Ферн утверждает, что звери в сарае Цукермана разговаривают, я охотно ей верю. Может быть, если бы люди меньше болтали, животные говорили бы больше. Могу поклясться: все люди непереносимые болтуны.

— Вы точно камень у меня с души сняли, — обрадовалась миссис Эрабл. — Так вы считаете, что мне не стоит волноваться из-за моей девочки?

— Она выглядит здоровой?

— О да!

— Аппетит у нее хороший?

— О да! Она всегда голодная.

— По ночам она спит спокойно?

— О да! Вполне.

— Тогда нечего беспокоиться, — заключил доктор.

— Как вы считаете, она когда-нибудь будет думать о других вещах, кроме поросят, овец, гусей и пауков?

— А сколько ей лет?

— Восемь.

— Хорошо, — ответил доктор Дориан. — Я думаю, она всегда будет* любить животных. Но я сомневаюсь, что она всю жизнь просидит в сарае у Гомера Цу кермана. А как у нее насчет мальчиков? У нее есть знакомые мальчики?

— Есть один. Его зовут Генри Фасси, — радостно откликнулась миссис Эрабл.

Доктор Дориан снова закрыл глаза и погрузился в мысли.

— Генри Фасси, — пробормотал он. — Так-так. Замечательно. Я твердо убежден, что вам незачем волноваться. Пусть Ферн сидит в сарае со своими четвероногими друзьями сколько хочет. Замечу мимоходом, что сейчас обитатели фермы ей интересны не меньше, чем Генри Фасси. Но я предвижу тот день, когда Генри скажет ей что-нибудь такое, от чего она загорится. Просто удивительно, как ребятишки меняются год от года! А как поживает Эвери?

— Ах, Эвери, — усмехнулась миссис Эрабл. — Он в полном порядке. То он залезет в ядовитый кустарник, то его покусают пчелы и осы… Тащит домой змей, лягушек, бьет и ломает все, что попадет под руку. С ним все в порядке.

— Вот и отлично, — улыбнулся доктор.

Миссис Эрабл поблагодарила доктора Дориана за совет и попрощалась с ним. После беседы она почувствовала большое облегчение.