КОНЕЦ ВОЙНЫ

Вымотанный до предела Кэддерли шагнул в так легко созданную Абаллистером дверь, шагнул сквозь стену, больше не прикрытую кружащимся туманом, и оказался в той комнате, где покинул Данику. Там бродила дюжина вражеских солдат, бубнящих, что-то друг другу, но как же они заметались, когда среди них возник молодой жрец! Они завопили и принялись толкаться, стремясь скорее убраться подальше от этого опасного человека. Через несколько секунд в помещении осталось только шестеро не впавших в безумие, у которых хватило ума на то, чтобы обнажить оружие и застыть перед Кэддерли.

– Иди к Дориген! – рявкнул один из них на товарища, и тот выбежал в коридор.

– Предупреждаю, стой на месте! – прорычал другой, обращаясь к Кэддерли, угрожающе тыча перед собой копьем.

Голова Кэддерли раскалывалась; он не хотел драться с этими людьми, но и игнорировать рискованную ситуацию не мог. Юноша вошел в Песнь Денира, хотя мысленное усилие и причинило ему боль, и в следующий раз, когда солдат сделал выпад, враг обнаружил, что сжимает не древко копья, а извивающуюся, явно не слишком довольную змею. Человек закричал и бросил гадину на пол, отшатнувшись и не делая больше попыток напасть.

– У нас твои друзья! – крикнул тот солдат, который отправил своего соратника к Дориген. – Если ты убьешь нас, они тоже будут убиты!

Кэддерли даже не слышал второй части фразы. Весть о том, что его друзья в плену, а не мертвы, возродила его надежды. Он привалился к стене и попытался – изо всех сил попытался – не думать о том, что только что уничтожил собственного отца.

Секундой позже в комнату влетела Даника и буквально врезалась в Кэддерли, обхватив его руками и едва не задушив в объятиях.

– Абаллистер мертв, – сообщил молодой жрец Дориген поверх плеча Даники.

Дориген испытующе взглянула на юношу, а Даника отстранилась на длину вытянутой руки, смотря на любимого с настороженностью.

– Я знаю, – тихо произнес Кэддерли.

– Он был твоим отцом? – спросила Даника, на лице которой читалась та же боль, что и у Кэддерли.

Юноша кивнул, и губы его сжались, словно он пытался удержать вдруг задрожавший подбородок.

– Ты нужен Айвену. – сказала Даника.

Она внимательно осмотрела молодого жреца и с сомнением покачала головой, увидев его явную усталость.

Дориген отвела Кэддерли и Данику в комнату, в которой разместили раненых. Четверо друзей Кэддерли находились там – хотя Вандер отнюдь не казался больным – вместе с горсткой солдат Замка Тринити. Орки и гоблины следовали собственным традициям врачевания серьезно раненных компаньонов.

Пайкел и Шейли сидели, хотя и не очень устойчиво. При появлении Кэддерли лица их посветлели, и они замахали руками, показывая на Айвена, лежащего, бледнее смерти, на ближайшей койке.

Кэддерли опустился на колени рядом с рыжебородым дворфом и поразился тому, что Айвен вообще еще дышит, если учесть число страшных ран на его теле. Молодой жрец понял, что у Айвена, несмотря на всю его выносливость, осталось мало времени и что надо как-нибудь найти в себе силы погрузиться в сферу исцеления Песни и призвать могущественную магию.

Кэддерли тихонько запел и услышал музыку, но далекую, такую далекую. Юноша мысленно потянулся к ней, почувствовав давление в висках, закрыл глаза и поплыл по течению. Он позволил пронести себя мимо слабых лечебных заклятий, зная, что большой пользы тяжело раненному дворфу от них не будет. Напев в мыслях Кэддерли постепенно перерастал в громовое крещендо, доставляя Кэддерли туда, куда он стремился попасть, – в царство величайших чар исцеления.

Следующее, что почувствовал молодой жрец, – что он лежит на полу, глядя на встревоженное лицо Даники. Девушка помогла ему сесть и взглянула на Айвена, кажется потеряв надежду.

– Кэддерли?

В одном слове Даники юноша услышал множество вопросов.

– Он слишком устал, – ответила за него Дориген, опускаясь на колени рядом с ними обоими.

Колдунья заглянула в опустошенные серые глаза Кэддерли и кивнула, поняв все.

– Я должен дотянуться до магии, – решительно заявил молодой жрец и снова нырнул в Песнь, которая теперь казалась еще более далекой.

На этот раз прошло минут двадцать, прежде чем он снова очнулся, и Кэддерли почувствовал, что ему потребуется, по меньшей мере, несколько часов отдыха, прежде чем он сможет опять отправиться на уровень великой магии исцеления. Но достаточно было взглянуть на дворфа, чтобы понять: Айвен столько не протянет.

– Почему ты так поступаешь со мной? – спросил Кэддерли вслух, спросил своего бога, и все, кто стоял рядом, удивленно посмотрели на него. – Денир, – объяснил юноша Данике. – Он покинул меня в минуту отчаяния. Я не могу поверить, что он позволит Айвену умереть.

– Твой бог не следит за малозначительными судьбами второстепенных игроков, – сказала Дориген, снова приближаясь к паре.

Кэддерли метнул на нее ехидный взгляд и поинтересовался, что вообще колдунья может знать об этом.

– Я понимаю свойства магии, – прямо ответила Дориген, невзирая на самоуверенный тон юноши. – Магия продолжает оставаться доступной, но у тебя больше нет сил; Неудача не имеет отношения к Дениру.

Даника дернулась, словно ей хотелось ударить женщину, но Кэддерли удержал руку девушки, кивнув в знак согласия с Дориген.

– Итак, магия твоя цела, – заметила Дориген. – Это все, что ты можешь предложить умирающему дворфу?

Сперва Кэддерли воспринял эти неожиданные слова как предложение попрощаться с Айвеном, как положено другу, но после секундного размышления молодой жрец догадался, что интерпретировать вопрос колдуньи надо по-другому. Он отстранил от себя Данику и некоторое время размышлял, подыскивая возможные ответы.

– Твое кольцо, – внезапно обратился он к Вандеру.

Дуплосед кинул взгляд на свой палец, но его первоначальное возбуждение тут же угасло.

– Не сработает, – вздохнул Вандер. – Кольцо должно быть надето до того, как получены раны.

– Дай его мне, пожалуйста, – сказал Кэддерли, отмахнувшись от неутешительного объяснения.

Он взял протянутый дуплоседом перстень – и тот скользнул на палец молодого жреца.

– Есть два вида исцеляющей магии, – объяснил Кэддерли Вандеру и остальным. – Два вида, хотя я взывал лишь к милости богов, моля о благословении, дабы затянуть разорванную кожу и срастить кости.

Данике хотелось узнать больше, но Кэддерли уже закрыл глаза и опять, начал петь. Ему потребовалось некоторое время, чтобы вновь слиться с потоком Песни. Снова заломило виски, но юноша приказал себе держаться, зная, что на этот раз не придется уплывать слишком далеко.

Четверо друзей и Дориген, собравшиеся вокруг дворфа, разом охнули, когда рваная рана на горле Айвена просто исчезла, и охнули снова, когда она появилась на шее Кэддерли!

Разъятая плоть Кэддерли пузырилась кровью, но он продолжал выдавливать изо рта слова. Раны одна за другой перекочевывали с тела дворфа на тело юного жреца, занимая там те же места.

Даника закричала, взывая к любимому, и рванулась вперед, но Дориген и Шейли удержали ее, уговаривая довериться молодому человеку.

Вскоре Айвен мирно засопел, а Кэддерли, перенесший на себя все страшные раны дворфа, рухнул на пол.

– О-о-о-о, – горестно простонал Пайкел.

– Кэддерли! – На этот раз Даника вырвалась из рук эльфийки и колдуньи и бросилась к нему.

Девушка положила голову на грудь возлюбленного, вслушиваясь в редкие удары сердца, потом откинула с его лица волнистые каштановые локоны и прижала губы к уху юноши, шепотом умоляя его жить.

Смех Вандера несказанно разозлил ее, заставив поднять голову.

– Он надел кольцо! – ревел, захлебываясь, дуплосед. – Ай да умница, ай да жрец!

– Оо-ой! – радостно вторил ему Пайкел.

Даника повернулась к возлюбленному, и губы ее встретились с губами приподнявшего голову Кэддерли.

– Это действительно больно, – простонал он, но все же выдавил улыбку, его голова опустилась, а глаза медленно закрылись.

– Что с ним такое? – проворчал Айвен, садясь и недоуменно озираясь по сторонам.

К тому времени, как друзья столкнули Айвена с постели и уложили на его место Кэддерли, молодому жрецу дышалось уже легче и многие его раны – ошибки быть не могло! – затянулись.

Позже, ночью, все еще слабый, жрец поднялся с койки и обошел импровизированный лазарет, тихонько напевая и леча раны друзей и солдат Замка Тринити.


– Он был моим отцом, – прямо сказал молодой жрец.

Кэддерли вытер рукавом мокрые глаза, пытаясь примириться с взрывом воспоминаний, теснящихся в его голове, воспоминаний, которые он похоронил много лет назад.

Даника пододвинулась ближе к нему и сжала его руку своими ладонями.

– Дориген рассказала мне, – кивнула она.

Они уже долго сидели рядом в тишине и темноте.

– Он убил мою мать, – внезапно произнес Кэддерли.

Даника взглянула на него – на ее прекрасном лице застыл ужас.

– Это был несчастный случай, – продолжил Кэддерли, глядя прямо перед собой. – Но вина все равно на нем. Мой… Абаллистер всегда экспериментировал с новыми магиями, всегда подводил энергию к самому пределу – и к пределу своего контроля. В тот день он сотворил меч, великолепный сияющий меч, парящий в воздухе и рубящий, повинуясь его воле. – Кэддерли не смог удержать легкий смешок. – Он так гордился… – Молодой жрец покачал головой, и растрепанные каштановые кудри упали ему на лоб. – Так гордился. Но меч вышел из-под его контроля. Он зашел слишком далеко, нарушил магический порядок, и, прежде чем он успел развеять чары, моя мать была мертва.

Даника выдохнула имя возлюбленного, прижалась к нему теснее и положила голову ему на плечо. Но молодой жрец отодвинулся, чтобы видеть глаза Даники.

– Я даже не помню ее имени. – Голос его дрожал. – Лицо ее снова ясно стоит передо мной, первое лицо, которое я увидел в этом мире, но я даже не помню ее имени!

Они снова замолчали. Даника думала о своих мертвых родителях, Кэддерли проигрывал в уме множество стремительных сцен, пытаясь восстановить логику воспоминаний ранних лет. Он вспомнил один из нагоняев наставника Эйвери, когда толстяк назвал Кэддерли человеком Гонда, имея в виду особую секту жрецов, известных своей изобретательностью, направленной в основном на создание разрушительных предметов и оружия и тем, что они никогда не задумываются о последствиях своих творений. Теперь, узнав Абаллистера, вспомнив, что случилось с его матерью, Кэддерли лучше понимал страхи незабвенного Эйвери.

«Но я не похож на своего отца, – мысленно напомнил себе юноша. – Я нашел Денира, нашел истину, нашел зов совести. И привел войну – войну, разразившуюся из-за опрометчивости Абаллистера, – к единственно возможной концовке».

Кэддерли сидел, терзаемый множеством давно погребенных в сознании, сбивающих с толку воспоминаний, терзаемый пустыми желаниями и недавними событиями, на которые теперь он мог взглянуть под новым углом. Глубокая печаль, которую он не стал бы отрицать, омывала его, он, как никогда еще, горевал об Эйвери, о Пертилопе, о своей матери и об Абаллистере.

Однако скорбел он не о смерти своего отца, а о его жизни.

Перед мысленным взором Кэддерли красная земля далекого мира раз за разом смыкалась над павшим колдуном, оканчивая грустную главу, повествующую о растраченных, употребленных во зло возможностях.

– Ты должен был сделать это, – неожиданно произнесла Даника.

Кэддерли недоуменно моргнул. Как же хорошо она его знает!

Он ответил кивком и искренней, смиренной улыбкой. Кэддерли не чувствовал вины за то, что сделал; он нашел правду, которой его отец не обладал никогда. Абаллистер, а не Кэддерли причина такого конца.

Маленькая комната осветилась – вошла Дориген с подсвечником в руке.

– Гарнизон Замка Тринити распущен на все четыре стороны, – сказала она. – Все вожаки погибли – кроме меня, а я не собираюсь продолжать то, что начал Абаллистер.

Даника одобрительно кивнула, но Кэддерли нахмурился.

– Что такое? – удивилась воительница.

– Если мы позволим им бежать, не принесет ли это новое зло? – спросил юный жрец.

– Их осталось около трех тысяч, – напомнила ему Дориген. – В данном случае вариантов у тебя мало. Но не беспокойся, молодой жрец, с угрозой Кэррадуну, Библиотеке и всему краю покончено. А я вернусь в Библиотеку вместе с вами и предстану перед судом твоих наставников.

«Моих наставников?» – недоуменно подумал Кэддерли. Декана Тобикуса? Он вспомнил о том, сколько еще всего надо свершить, если следовать проложенным для него Дениром курсом. Одно сражение окончено, но предстоит другое.

– Суд будет суровым, – заметила Даника, но по ее тону было ясно, что она против жестокой кары, которая, возможно, ожидает раскаявшуюся колдунью. – Они могут казнить…

Мрачный голос Даники осекся, когда Дориген понимающе кивнула.

– Нет, они не казнят тебя, – тихо сказал Кэддерли. – Ты вернешься, Дориген, и искупишь содеянное. С помощью подвластных тебе сил ты примешь участие в исцелении шрамов, которые воина нанесла этому краю. Вот правильный курс. Курс, которым будет следовать Библиотека.

Даника с сомнением повернулась к Кэддерли, но чувство это пропало, как только девушка увидела выражение решимости на лице юноши. Она знала, как Кэддерли поступил с деканом Тобикусом, чтобы тот позволил им уйти, и не знала, что он еще с ним сделает, когда они доберутся до Библиотеки Назиданий.

Дориген снова кивнула и тепло улыбнулась Кэддерли, человеку, сохранившему ей жизнь в Шилмисте и, очевидно, собирающемуся повторить свой поступок.

– Поведай мне о милосердии, мудрый Кэддерли, – проговорила Дориген. – Сила это или слабость?

– Сила, – без колебаний ответил молодой жрец.


Кэддерли стоял на каменистом склоне над Замком Тринити в окружении пятерых друзей.

– Ты приказала им покинуть крепость? – спросил он Дориген, поднявшуюся на скалу и присоединившуюся к ним:

– Я сказала людям, что им будут рады в Кэррадуне, – откликнулась колдунья. – Хотя сомневаюсь, что многие направятся туда. А ограм, оркам и гоблинам я велела уходить в горные норы, убираться отсюда и не создавать никому неприятностей.

– Но многие остались в замке? – Кэддерли скорее утверждал, чем спрашивал.

Дориген оглянулась на недостроенные стены Тринити и пожала плечами:

– Огры, орки и гоблины – упрямые бестии.

Кэддерли пренебрежительно взирал на крепость. Он вспомнил другой мир, землетрясение, вызванное им, чтобы похоронить Абаллистера, и подумал, не сделать ли и здесь то же самое, не разрушить ли Замок Тринити, чтобы очистить горный склон. Криво усмехнувшись, молодой жрец погрузился в Песнь Денира, разыскивая могущественную магию.

И не нашел ничего, чтобы повторить встряску. Смутившись, Кэддерли поднажал, мысленно прося указать путь.

А потом он понял. Высвобождение сил иного мира было реакцией на уровне первобытных эмоций, не сознательным актом, а инстинктивным ответом на произошедшее с ним.

Юноша рассмеялся и открыл глаза, чтобы увидеть с любопытством воззрившуюся на него компанию.

– В чем дело? – спросила Даника.

– Ты хотел уничтожить крепость, – уверенно сказала Дориген.

– О, давай! – взвыл Айвен. – Расколи землю и сбрось ее туда!

– Оо-ой!

Кэддерли обвел взглядом своих спутников, друзей, верящих в него, как в непобедимого бога. Затем взгляд его упал на Шейли – эльфийка медленно качала головой. Она поняла.

Как и Даника.

– Расколоть землю и сбросить туда крепость? – спросила она Айвена. – Если бы Кэддерли был способен на такое, какого черта мы пробирались внутрь этого проклятого замка?

– Не стоит ожидать слишком многого, – добавила Шейли.

– О-о.

Произнес это Пайкел, как нельзя лучше отражая огорчение Айвена.

– Ладно, тогда идем, – буркнул Айвен после долгой паузы. Он положил руку на спину Кэддерли и подтолкнул молодого жреца, поторапливая его. – Нам еще месяц топать, но не волнуйся, я и мой брат проводим тебя!

Хорошее начало, решил Кэддерли. Айвен возглавил шествие, как бы взяв на себя руководство, а значит, и часть ответственности.

Хорошее начало дальней дороги.

Загрузка...