Павшая крепость

ШАГ ЗА ОПАСНУЮ ЧЕРТУ

Рассвет уже давным-давно разгорелся, но комната, в которую вошел Кэддерли, оставалась по-прежнему темной, шторы плотно закрывали окна. Молодой жрец тихо подошел к постели и опустился на колени, не желая тревожить сон директрисы Пертилопы.

Если наставник Эйвери был Кэддерли приемным отцом, то мудрая Пертилопа стала матерью юноши. Теперь, с его новообретенной способностью проникать в суть гармонии Песни Денира, Кэддерли чувствовал, что нуждается в Пертилопе больше, чем когда-либо прежде. Ибо и она слышала непостижимый напев бесконечной Песни, и она переступила обычные границы ордена. Если бы во время беседы Кэддерли с Тобикусом Пертилопа была рядом с юношей, то поддержала бы его доводы, и престарелый декан был бы вынужден признать истинность слов молодого жреца.

Но Пертилопа не могла находиться рядом. Она, смертельно больная, не поднималась с постели, пораженная взбесившимся магическим заклятием. Ее тело застыло, не успев трансформироваться, где-то между гладкой и мягкой кожей человека и шершавой, покрытой острыми шипами шкурой акулы, и теперь ни воздух, ни вода не могли удовлетворить элементарных физических потребностей наставницы.

Кэддерли погладил ее совсем поседевшие волосы – как быстро Пертилопа состарилась. И удивился, когда женщина открыла глаза, прежние, излучающие пытливость и проницательность, и даже улыбнулась ему.

Кэддерли постарался ответить на этот взгляд.

– Вы должны поправиться, – прошептал он. – Вы нужны мне.

Пертилопа снова улыбнулась, и веки ее медленно сомкнулись.

Кэддерли вздохнул – беспомощно, покорно. Он попятился от кровати, чтобы Пертилопа не растрачивала напрасно силы, но директриса неожиданно заговорила с ним:

– Как прошла твоя встреча с деканом Тобикусом?

Кэддерли снова повернулся к женщине, пораженный твердостью ее голоса и тем, что Пертилопа вообще знает о том, что он разговаривал с деканом. Она уже много дней не выходила из своей комнаты, а когда Кэддерли заходил навестить ее, он не упоминал о предстоящей беседе.

Однако следовало бы предположить, что она узнает. Поразмыслив, молодой жрец напомнил себе, что наставница тоже слышит Песнь Денира.

Ведь теперь они с Пертилопой тесно связаны силами, далеко выходящими за грань понимания прочих жрецов Библиотеки, они вместе плывут по реке Песни их бога.

– Не слишком успешно, – признался Кэддерли.

– Декан Тобикус не понял, – сделала вывод Пертилопа, и Кэддерли пришла в голову догадка, что директриса пережила не одну подобную встречу с Тобикусом и другими жрецами, оказавшимися не в состоянии постигнуть ее особые отношения с Дениром.

– Он поставил под сомнение, имел ли я право заклеймить Кьеркана Руфо, – объяснил Кэддерли. – И приказал, чтобы я передал Геаруфу…

Кэддерли сделал паузу, размышляя, как бы побыстрее поведать об этом опасном предмете. Однако Пертилопа сжала его руку, улыбнулась, и он успокоился, зная, что она поняла.

– Декан Тобикус приказал мне отдать Геаруфу библиотечному смотрителю, – закончил юноша.

– И ты не согласен с таким порядком действий?

– Я боюсь, – кивнул Кэддерли. – Артефакт обладает волей, почти разумной силой, способной подавить любого, кто решит воспользоваться им или просто возьмет в руки. Мне самому пришлось бороться с притягательным зовом Геаруфу после того, как я снял его с сожженного тела наемного убийцы.

– Звучит заносчиво, юный жрец, – перебила его Пертилопа, подчеркнув слово «юный».

Кэддерли промолчал, обдумывая ответ. Возможно, его чувства можно воспринять как заносчивость и самоуверенность, но, тем не менее, он им доверял. Он способен контролировать силу Геаруфу, по крайней мере, до определенного предела. Кэддерли знал, что с ним теперь дар Денира, особые способности, превышающие умения всех, принадлежащих к его ордену, за исключением разве что Пертилопы.

– Хорошо, – сказала наставница, отвечая на собственный упрек. Кэддерли взглянул на нее с любопытством, не вполне понимая, куда ведут ее размышления. – Денир взывает к тебе, – пояснила Пертилопа. – Ты должен верить этому зову. Когда ты впервые открыл в себе эти многообещающие силы, ты не понял их и даже испугался. Поверил же ты лишь тогда, когда научился пользоваться ими и установил пределы своих возможностей. Твои инстинкты, эмоции и ощущения усилены Песнью, звучащей в твоем сознании. Ты полагаешь, что точно знаешь, как лучше поступить с Геаруфу?

– Да, – твердо ответил Кэддерли, не заботясь о том, что это действительно прозвучало высокомерно.

– И в том, что касается клейма Кьеркана Руфо?

Кэддерли секунду раздумывал над тем, как ответить, поскольку случай с Руфо предусматривал множество процедурных эдиктов, которые Кэддерли, очевидно, обошел.

– Я сделал так, как велела мне этика Денира, – заявил он наконец. – И все же декан Тобикус сомневается в благости моих намерений.

– Со своей точки зрения он прав, – отозвалась Пертилопа. – Ты опирался на моральный авторитет, а власть декана в подобных ситуациях проистекает из другого источника.

– Из искусственно созданной иерархии, – добавил Кэддерли. – Иерархии, остающейся слепой к правде Денира. – Он хмыкнул, и смешок неумышленно получился саркастическим. – Иерархии, которая будет держать нас под контролем, пока цена войны с Замком Тринити не возрастет в десятки, в сотни раз.

– Неужели?

Простой вопрос, заданный жрицей, у которой сил не хватало даже на то, чтобы подняться с постели, Кэддерли, однако, оценил скрытый смысл этого вопроса. Ведь единственно возможным ответом на него стали бы будущие действия молодого жреца. Сердцем он знал, что Пертилопа призывает его предотвратить то, что он только что предсказал, просит узурпировать авторитет высшего жреца ордена и поскорее положить конец влиянию Замка Тринити.

Робкая улыбка женщины подтвердила подозрения.

– А вы когда-нибудь осмеливались противоречить декану? – напрямик спросил Кэддерли.

– Я никогда не оказывалась в такой отчаянной ситуации, – ответила наставница.

Голос ее вдруг стал очень слабым, словно силы женщины резко иссякли.

– Когда я впервые обнаружила твой дар, я сказала тебе, – продолжила она, часто останавливаясь, чтобы глотнуть воздуха, – что от тебя теперь потребуется многое, что твоя храбрость подвергнется суровым испытаниям. Дениру необходимы умные, но не только. Ему нужны сильные духом, чтобы смелость и разумные решения действовали в согласии друг с другом.

– Кэддерли?

Юноша оглянулся через плечо – у дверей стояла серьезная, как никогда, Даника. За ней застыла прекрасная Шеили, эльфийка-воительница из Шилмисты, со сверкающими золотистыми волосами и сияющими, как рассвет, фиолетовыми глазами. Она не поприветствовала Кэддерли, хотя и не видела его много недель, из уважения к очевидно важной встрече юноши и его наставницы.

– Тебя ищет декан Тобикус, – тихо сказала Даника. Голос ее чуть дрожал от тревоги. – Ты не отдал Геаруфу…

Девушка осеклась и замолчала – Кэддерли повернулся к постели, он снова смотрел на Пертилопу, которая вдруг показалась молодому жрецу очень старой и очень усталой.

– Храбрись, – прошептала Пертилопа, и под полным понимания взглядом Кэддерли наставница почила с миром.

Кэддерли не стал стучать и ждать позволения войти в кабинет декана Тобикуса. Сухонький старик сидел в своем кресле, глядя в окно. Кэддерли знал, что декан только что получил известие о смерти наставницы Пертилопы.

– Ты сделал то, что тебе было приказано? – резко бросил Тобикус, когда заметил появление Кэддерли, – к тому времени юноша уже стоял у стола.

– Да, – ответил молодой жрец.

– Хорошо. – Выражение гнева на лице Тобикуса сменилось скорбью по скончавшейся Пертилопе.

– Я попросил Данику и Шейли встретиться с братьями-дворфами и Вандером у главных ворот, подготовив провизию для путешествия. – Говоря, Кэддерли похлопывал по своей широкополой голубой шляпе.

– В Шилмисту?

Тобикус спросил осторожно, словно опасался улышать ответ Кэддерли. Декан предлагал Кэддерли отправиться служить послом к эльфам и королю Элберету, но он явно не был уверен, что молодой жрец изберет эту возможность.

– Нет, – последовал невозмутимый ответ.

Тобикус выпрямился в своем кресле, на его чуть вогнутом морщинистом лице застыло недоуменное выражение. Затем он заметил на широком поясе Кэддерли арбалет и патронташ со взрывными болтами. Крутящиеся диски, второе нетрадиционное оружие Кэддерли, покачивались у бедра молодого жреца рядом с трубочкой, которую сконструировал сам юноша, – она испускала сконцентрированный луч света.

Тобикус довольно долго размышлял над увиденными подсказками.

– Ты передал Геаруфу смотрителю Библиотеки? – в итоге спросил он напрямик.

– Нет.

Декан аж затрясся от вскипевшей в нем ярости. Несколько раз он пытался заговорить, но только до крови прикусил губу.

– Ты только что сказал, что выполнил повеление! – взревел он в конце концов.

Обычно спокойного человека обуял самый сильный из виденных когда-либо Кэддерли приступов бешенства.

– Я исполнил волю Денира, – пояснил юноша.

– Ты заносчив… и… и ты кощунствуешь… – лепетал Тобикус, а лицо его меж тем наливалось кровью.

– Вряд ли, – возразил Кэддерли, не дрогнув. – Я сделал то, что велел мне Денир, а теперь и вы подчинитесь приказу Денира. Вы спуститесь со мной в зал и пожелаете мне и моим друзьям удачи в нашей важной для всех миссии в Замке Тринити.

Декан пытался перебить наглеца, но что-то, чего он еще не понимал, вторгалось в его мысли, вынуждая молчать.

– Затем вы продолжите подготовку к весеннему нападению, – продолжал Кэддерли. – Это запасной план на тот случай, если у меня и моих друзей не получится завершить начатое.

– Ты сошел с ума! – прорычал Тобикус.

Вряд ли.

Тобикус начал спорить – и тут осознал, что Кэддерли не произнес ни слова. Глаза декана сузились, а затем широко распахнулись, когда он догадался, что нечто коснулось его – изнутри, с изнанки разума!

– Что это ты затеял? – яростно потребовал он ответа.

Нет нужды говорить, – телепатически заверил декана Кэддерли.

– Это…

– …нелепость, оскорбление моему сану, – вслух закончил за него юноша, ощутив и произнеся слова до того, как Тобикус вымолвил их.

Декан вжался в спинку кресла.

Ты осознаешь последствия своих действий? – мысленно спросил он.

А вы осознаете, что я могу разрушить ваш разум? – уверенно отпарировал Кэддерли. – Вы осознаете, что моя сила дарована Дениром?

Лицо декана сморщилось от замешательства и неверия. На что это намекает юный выскочка?

Кэддерли не нравилась эта безобразная игра, но времени для того, чтобы организовать все так, как того требует ритуал Библиотеки Назиданий, у него не было. Он мысленно скомандовал декану встать, а затем забраться на стол.

Не успев даже понять, что происходит, Тобикус обнаружил, что смотрит на молодого жреца сверху вниз.

Кэддерли взглянул на окно, и Тобикус почувствовал: юноша уверен, что легко может заставить декана прыгнуть. И внезапно старик поверил, что Кэддерли способен на это! Затем молодой жрец резко разжал ментальную хватку, и обмякший декан сполз с дубовой столешницы и вновь оказался в своем кресле.

– Я не получил удовольствия, взяв над вами верх таким образом, – искренне заговорил Кэддерли, надеясь, что, вернув побежденному декану самоуважение, он сможет добиться необходимого результата. – Я обрел божественную силу, и мы оба убедились в этом. Сейчас Денир объяснил вам, что я прав. Это знак для нас обоих, ничего больше. Все, что я прошу…

– Ты будешь заклеймен! – взорвался Тобикус. – Я позабочусь о том, чтобы тебя вывели из Библиотеки в цепях, чтобы каждый шаг стал для тебя пыткой, пока ты не покинешь наши земли!

Слова декана больно укололи Кэддерли, а старик продолжал тираду, суля непокорному все наказания, позволительные орденом Денира. Кэддерли воспитывался на этих правилах, на заповедях, служивших в Библиотеке абсолютным законом, и мысль о попрании традиций поистине ужасала молодого жреца, пусть даже и в свете великой правды, звучащей в Песни Денира. В этот страшный миг Кэддерли подумал о Пертилопе, вспомнил, как она призывала его к мужеству и твердости в вере.

Он услышал мелодию, звучащую у него в голове, нырнул в манящий поток и вновь отыскал каналы энергии, позволяющие ему влиться в личное царство разума Тобикуса.

Пару минут спустя Кэддерли и декан вышли из Библиотеки и встретились с ожидающими их Даникой и Шейли, великаном Вандером (который благодаря своим врожденным магическим способностям представал перед людьми огромным мужчиной с рыжей бородой) и двумя дворфами – коренастым рыжебородым Айвеном и Пайкелом, с бородой зеленой, как молодая травка, зачесанной за уши и заплетенной вместе с волосами в косу, спускающуюся до середины спины. Улыбающийся декан пожелал Кэддерли и пятерым его спутникам всего наилучшего в их наиважнейшей миссии и долго махал на прощание рукой вслед удаляющейся группе.