Такой ужасный вид, что очередная волна жалости накатывает на меня. Она только возрастает, когда мы приближаемся, и ее короткие, хриплые вдохи заполняют мои уши. Я дрожу, когда слышу их.


Ненавижу этот звук.


Быстрые, задыхающиеся вздохи животного в такой агонии, что это единственное, о чем они могут думать. Если бы я услышала такое во время охоты, я бы быстро убила создание. Это было бы правильно сделать. Это было бы милосердием.


Из первых уст знаю, что такое боль. Я дышала так же после "допросов" Лоннраха.


Мы останавливаемся перед ней, и под каскадом ее волос, я вижу, как окровавленные губы Сорчи изгибаются в улыбке. Той, которой она не одурачит меня.


— Пришел позлорадствовать, Кадамах? — ее голос грубый, как будто она до этого кричала. — Или ты здесь просто понаблюдать и насладиться моим наказанием? Не понимаю, почему ты вообще отказался от своей короны. Тебе идет быть Неблагим.


— Думаешь, я наслаждаюсь этим? — голос Киарана звучит уставшим. — Я никогда не хотел быть твоим Королем.


— Хотел когда-то, — смех Сорчи больше похож на то, будто она давится. — Ты был согласен убивать ради этого. Прежний ты посмотрел бы на всю эту кровь и сказал бы, что это все отходы. Что мне нужно бы истечь кровью досуха.


Внезапная картинка врывается в мои мысли. Сорча у шеи моей мамы, зубы впились в ее кожу. Когда она отрывается, губы покрыты кровью мамы. Она отмечается на ее бледной коже так же четко, как нефть на фарфоре.


У меня не получается сдержать звук, вырывающийся из моего горла.


Сорча резко вскидывает голову, ее глаза сужено смотрят на меня через завесу ее густых черных волос. Затем она откидывает голову назад и смеется, гортанный царапающий звук, который эхом разносится в ночи, наполовину безумный.


— Для человека ты прям-таки не знаешь, как оставаться мертвой, да? — ее улыбка режет меня, будто лезвие. — Мне следовало вырвать твое сердце и съесть его. Как я сделала это с твоей мамой.


Меня поражают воспоминания того, что когда-либо сделала Сорча. Ночь, когда она убила мою маму. Боль от ее меча, погружающегося в мою грудь. Резкое, ужасное царапанье металла сквозь сухожилие, мышцу и кость в моем теле, чтобы ударить прямо в сердце. И Киаран, смотрящий на меня, когда все это случилось. Она забрала у него единственный выбор, который он сделал сам: не быть Королем.


Мои мысли, должно быть, очевидны. Сорча только сильнее смеется — высокомерный, издевательский смех, который говорит: "Я не сочувствую тебе. Мне плевать на тебя. Я беспощадна".


— Ты был прав, — скованно говорю Киарану. — Она заслуживает этого.


Сорча выдает грубое самодовольное хихиканье.


— Ох, только не говори мне, — произносит она, — что ты увидела меня, висящую здесь, и тебе стало жалко меня. Как мило.


— Кратковременное упущение в памяти, суждении и здравомыслии, которого больше не будет.


— Она такая болтливая, маленькая человеческая девчонка, Кадамах. А я-то думала, что ты предпочитаешь своих зверушек молчаливыми.


— Они никогда не были молчаливыми, — буднично отвечает Киаран. — Ты могла их не слышать из-за постоянного шума, исходящего из твоей широко открытой ловушки.


— Ну, возможно, и не молчаливые, — говорит она с милой улыбочкой. — Но всегда на коленях.


Делаю резкий шаг к ней, но Киаран останавливает меня, положив руку на плечо. Он снова спокойный, практичный Киаран. Я благодарна, по крайней мере, за это. Особенно теперь, когда мы в самой худшей из возможных ситуаций.


Киаран наклоняется, повернув голову так, чтобы Сорча не могла услышать или прочитать по губам.


— Она пытается вывести тебя из себя. Сорча не очень хорошо реагирует на жалость.


— Что ты предлагаешь?


Он кладет палец под мой подбородок, призывая меня встретиться с его взглядом. Неосознанно вздрагиваю. Эти прекрасные лиловые радужки никогда уже не будут такими, какими были однажды. Никогда такими же ясными. Они — напоминание того, что Неблагой в нем постоянно там, едва сдерживаемый.


— Не позволяй ей увидеть твои слабости. Выясни, чего она хочет.


Я напрягаю челюсть и смотрю на Сорчу, обнаружив ее, наблюдающую за нами с беззастенчивым интересом.


— Как мягок ты стал, Кадамах. Разговариваешь со своей зверушкой, как будто бы с равной. Ей следовало бы свернуться у твоих ног, словно никчемному животному, каким она и является, — она окидывает меня взглядом. — Если только она не на ступеньку выше зверюшки. Что делает ее твоей шлюхой.


Рука Киарана сжимает мою в молчаливом послании: "Не удостаивай ее ответом".


Я сжимаю его руку и отпускаю ее, чтобы сделать шаг к ней. Сорча поднимает подбородок, как будто бы ожидая удара, которого не будет.


— Ты делаешь ошибку, определяя меня его собственностью, — говорю я мягко. — Похоже, ты не понимаешь, что он каждой частичкой мой, так же, как и я его.


Высокомерная улыбка слетает с лица Сорчи достаточно надолго, чтобы я увидела уязвимость в выражении ее лица. Что-то, что жаждет его.


Как будто бы осознав, что она практически показала мне, она сжимает челюсть.


— Есть какая-то причина, по которой ты находишься здесь, Охотница? Если, конечно, ты не пришла восторжествовать над моими страданиями. Позволь мне уверить тебя: я бы предпочла мучения здесь еще тысячу лет, чем слушать тебя еще хоть одно мгновение.


— Книга Воспоминаний, — говорю я напряженным голосом. — Расскажи мне, как найти ее, без твоих обычных циничных комментариев. Сейчас.


Сорча замирает, как будто бы удивленная вопросом. Если бы я не наблюдала за ее реакцией, могла бы и не заметить промелькнувшую эмоцию в ее глазах. Даже с этим она исчезла так быстро, что мне любопытно, не померещилось ли мне это.


Ее броня из самодовольного безразличия просто вернулась на место.


— Ааа, это, — говорит она, тем же будничным тоном, которым обычно говорят "Аа, это старье". — Я знаю, что она потерялась давным-давно, — ее медленная улыбка, без сомнения, предназначается для того, чтобы разозлить меня. — Но я убеждена, что могу помочь вам найти ее. За разумную цену, конечно же.


"Я оторву у тебя руки и ноги поочередно, но заставлю помочь мне".


Возможно, когда Кайлих восстанавливала мои кости и отдавала свои силы, маленькая частичка ее поселилась внутри меня. Или она сделала меня менее человечной и более похожей на фейри. Это единственное объяснение, которое у меня есть для того, что делаю следующим: я хватаю Сорчу за горло и сжимаю до тех пор, пока не понимаю, что она не может дышать.


Ощущаю, что позади меня Киаран подходит ближе.


— Кэм…


— Не надо, — резко говорю я, не отводя взгляда от Сорчи. — У нас не остается времени и вариантов, и я теряю терпение. Ты сказал выяснить, чего она хочет. Так что позволь мне это и сделать.


Моя очередь самодовольно улыбаться и использовать власть.


Моя очередь.


— Сделать что? — могу услышать неуверенность в его голосе.


В этот раз, когда моя сила покидает клетку и тьма овладевает мной, я позволяю ей поглотить меня. Я позволяю ей смыть мои эмоции, заботы, беспокойства. Позволяю ей так же забрать мое сострадание. Если сострадание — для людей, то жестокость — для фейри.


А я и то, и другое.


Мои глаза встречаются с глазами Сорчи.


— Ничего такого, чего бы она уже не делала со мной.



Глава 21.

Знаю, Сорча чувствует мою силу, сгущающуюся в воздухе, острую, как электричество. Она испускает опьяняющий запах железа и озона.


Она боится меня. Я вижу это в ее глазах; могу попробовать ее страх на вкус. Хорошо.


Когда прикасаюсь пальцами к ее виску, она сопротивляется, словно знает, что я собираюсь сделать. Ее горло дергается в конвульсиях в моем захвате, пробуждая нечто человеческое во мне. Нечто, что заставляет меня вспомнить грубые слова Деррика в лесу.


"У друга, которого я знал, был кое-кто, кто врывался в ее разум день за днем, месяцами. Если бы ты была ею, ты бы никогда не сделала этого ни с кем".


Я больше не могу быть той Айлиэн. Не могу остаться ею и при этом найти Книгу. Не могу позволить себе человечность, когда мой мир превращается в пыль, и так много жизней висит на волоске. Сострадание не поможет мне сейчас — Сорче плевать на жалость. Она использует ее против меня.


Часть меня все еще сомневается.


"Сделаешь это, и пути назад не будет. Ты станешь темным созданием, которое Деррик видел в лесу, и в этот раз у тебя не будет оправданий. Твои воспоминания вернулись. Сделаешь это — и будешь не лучше ее. Не лучше Лоннраха."


Сорча бросает на меня взгляд, и я вижу, как сильно она меня ненавидит. Принимаю решение.


"Пусть будет так".


Прорываюсь в ее разум, как меч прорывается сквозь плоть. Она так удивлена, что совсем не сопротивляется. Ловлю первый проблеск цвета в ее мыслях, похожий на тот, что был у Деррика. Только ее воспоминания все покрасневшие, с черными острыми краями, тернистые ветви плюща покрывают их, создавая защитный завес.


Сорча приходит в себя от первоначального шока, и ее разум врезается в мой. Она выталкивает меня с такой силой, что под веками у меня пляшут звезды. Я сжимаю зубы. Ее сила нападает с зубами и когтями на меня.


"Тебе придется сначала убить меня," — думает она. — "Тебе придется убить Кадамаха."


Сила ее нападения огромна, но она не сравнится с моей. Прорываюсь сквозь нее, мельком вижу воспоминания за шипами. Могу видеть внешние края, картинки, которые мигают так быстро, что невозможно зацепиться за них.


Она начинает новую борьбу, сейчас более неистовую. Отчаянную.


"Не надо".


Мои пальцы напрягаются у ее горла.


"Сдавайся", — мысленно говорю ей. Этот внутренний голос такой же жестокий и холодный, как у любого фейри. Я звучу могущественно. Звучу, как Кайлих.


Снова протискиваюсь в ее разум, как раз тогда, когда мои ногти прорываются через ее кожу.


"Я сказала, сдавайся".


Сопротивление Сорчи становится меньше, ее защита ослабевает. Ничего не могу поделать с небольшой радостью из-за того, что она наконец-то беспомощна против меня. Наконец-то.


"Не надо", — мысленно говорю я себе, когда отвращение узлом сжимается у меня в животе. — "Не становись настолько похожей на Лоннраха, что забываешь, почему ты делаешь это".


Сосредотачиваюсь на задаче: найти информацию. Как и с Дерриком, мой человеческий мозг не может справиться с потоком картинок, что составляют промежуток жизни Сорчи. Здесь тысячи прожитых лет, событий и эмоций, которые нужно просмотреть. Каждое из них идеально сохранившееся, все, что когда-либо случилось. Как будто бы время отличается для нее, не имеет никакого значения.


Когда Лоннрах делал это, он сортировал воспоминания с осторожностью и четкостью, как будто бы продевал нить в иголку. Пробую его тактику вызывать воспоминания вперед, выманивая их из потока картинок, основываясь непосредственно на том, что хочу.


"Книга Воспоминаний. Покажи мне то, что она не хочет, чтобы я видела. Покажи мне. Покажи мне".


Сорча использует последнюю каплю силы, чтобы противостоять и отправить меня в другое направление, но я держусь стойко. Склоняю ее своей волей. Ее последние остатки твердости исчезают под напором моей команды, моей силы. Чувствую, как ее тело повисает на цепях, и ослабляю хватку на ее горле.


Ее разум открылся, и я вхожу в ее память.


Стою у дороги рядом с деревом, которое тянется к небу острыми голыми ветками. Только что наступили сумерки. Прекрасный свежий аромат весенних цветов благоухает в воздухе. Бусинки воды собрались на коре — признаки недавнего дождя. Запечатленный в дереве символ фейри я никогда не видела прежде. Когда тянусь вперед, чтобы прикоснуться к нему, мои пальцы проходят сквозь ствол.


Это, может, и выглядит настоящим, но это всего лишь воспоминание — настолько идеально сохранившееся, что могу видеть каждое углубление в коре.


Сорча стоит рядом со мной, и я шокирована ее появлением.


Что с ней такое?


Она выглядит болезненной, слишком худой. Под шелковым сиянием фейрийской кожи у нее покраснение от лихорадки на щеках. Пот блестит на лбу, а рука дрожит, когда она убирает волосы назад. Ее глаза наполнены глубинными эмоциями, которые никогда не видела у нее. Отчаяние?


Я вздрагиваю, когда неожиданно слышу голос Лоннраха за собой.


— Я не могу пойти с тобой.


Поворачиваюсь, ожидая увидеть тот же жестокий взгляд, который видела столько раз, пока он держал меня пленницей. Но, как и Сорча, он не похож на Лоннраха, которого я знаю. Он не хладнокровный фейри, который кусал меня каждый день только для того, чтобы прочитать мои воспоминания и узнать мои секреты.


В отличии от своей сестры, кожа Лоннраха поразительно красивая, блестящая в лунном свете. Его бледные волосы собраны позади шеи, солено-белые пряди сияют в ореоле вокруг венца на его голове.


Пока он рассматривал свою сестру, выражение лица Лоннраха оставалось строгим, но сочувствующим. Я поражаюсь тому, как открыт он, как читаем. Он часто пытался скрыть свои чувства от меня в зеркальной комнате, особенно, когда рыскал в моем разуме. Иногда, когда он поднимал воспоминания меня и моей мамы вместе, думаю, ему становилось жаль меня. Эти проблески настоящего его всегда омрачались тем, что он делал со мной и Эйтинне.


Но в этом воспоминании… его глаза не были теми же утомленными от сражений, которые когда-то смотрели на меня с презрением каждый день в перерывах между его пытками.


Разум Сорчи подсказывает мне почему: "Это произошло до того, как Лоннрах был пленен. До того, как оба Королевства пали. До того, как Киаран убил свою Охотницу и оставил свой трон".


— Bheil thu eagal? — вопрос Сорчи дразнящий. От внезапно резкого взгляда Лоннраха она улыбается. — Так значит, ты боишься. Это всего лишь Книга.


— Bi sàmhach, — фырчит Лоннрах. Он оглядывается, будто бы ожидает атаки. Услышав смех Сорчи, он рычит. — Я слышал, что Кайлих так по-настоящему и не убила Морриган. Тебе лучше надеяться, чтобы она не оказалась там запертой в ловушку.


— О, прекрати. Эти истории для детишек, — Сорча пренебрежительно машет рукой. — Даже если они и правдивы, Морриган была слабее. И пока она находится в неволе…


— Она все еще сильнее тебя, — прерывает Лоннрах. — Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься.


— Если ты так беспокоишься, тогда пойдем со мной, — она снова использует поддразнивающий тон, но я слышу толику волнения за ее словами. Могу ощутить по ее мыслям, что она нуждается в Книге, не только чтобы просто завладеть ей ради силы.


Зачем тогда?


— Я обещал, что помогу тебе найти дверь. И я помог, — говорит он. — Если я отправлюсь с тобой, моя Королева…


— Казнит тебя за предательство, — ее губы изгибаются в отвращении. Значит, даже тогда она ненавидела Эйтинне. — Я знаю. Ты говорил.


Лоннрах на мгновение засмотрелся на дерево, как будто бы хотел помочь ей, даже рискуя жизнью.


— Может, тебе стоит позволить ему умереть, — произносит Лоннрах, его голос настолько низкий, что едва слышу его.


Сорча резко бросает бросает взгляд.


— Нет, — говорит она. — Он мой друг и супруг.


— Сорча…


— Mo chreach! — она вскидывает руки вверх. — Ты хоть понимаешь, о чем просишь? Я не буду стоять в стороне и не позволю Эйтинне стать Кайлих, — Сорча выплевывает имя Эйтинне, словно проклятье. — Она казнит меня сразу же, как увидит.


Выражение Лоннраха становится холодным.


— Я попрошу за тебя.


— Это не имеет значение, и ты это знаешь, — Сорча трясет головой. Я слышу ее мысли: "Ты такой наивный, Лоннрах. Всегда таким был". — Мы на войне. Если Эйтинне займет трон, она будет убивать мой народ, пока остальные не преклонятся перед ней. Не могу позволить этому случиться.


— Однако, это ведь не основная причина, верно? — спрашивает он. — Думаешь, я не слышал слухов? Что я не могу сам увидеть, насколько ты истощена? — Сорча напрягается от этих слов, а ее брат горько смеется. — Ты можешь с тем же успехом признать правду: твой друг и супруг позволил своему Королевству загнивать, потому что влюбился в человека и теперь не убивает их.


— Tha sin gu leòr, — выплевывает она.


— Нет. Я не закончил, — он выдыхает, черты его лица смягчаются. — Для чего ты рискуешь своей жизнью, Сорча? Думаешь, что если разрушишь это проклятие, он выберет тебя вместо нее?


Его проклятие. О Боже, она искала способ спасти Киарана?


— То, что ты найдешь Книгу — не изменит ничего, — слова Лоннраха на удивление нежные. Он тянется и берет ее за предплечье, как будто чтобы заставить ее понять. — Он не станет любить тебя в ответ. Ты понимаешь это?


Сорча напрягается, но не вырывается.


— Он мой Король.


— Это не то, что я спрашивал.


Сорча надолго замолчала. Эмоции отражаются на ее лице: скорбь, неуверенность, и, наконец, тоска. Словно, она уже потеряла его. Я не осознавала, что ее чувства к Киарану настолько сильны.


— Я понимаю, — шепчет она. — Он стоит всего этого.


Лоннрах неверующе смотрит на нее — и, когда выражение ее лица подтверждает правдивость ее слов, он морщит лицо.


Затем в глубине сохранившихся мыслей ее воспоминания я слышу одну так четко: "Я бы не принесла клятву, если бы не имела в виду каждое ее слово".


Я чуть не выхожу из ее разума, удивленно чертыхаясь. Сорча так и не рассказала Лоннраху о клятве, принесенной Киарану, той, что связала их жизни. Киаран однажды сказал, что это клятва, которую фейри приносят своим супругам, но, возможно, такое соблюдается лишь в Неблагом Королевстве.


Я предполагала, что она произнесла ее по той же причине, что и Киаран, из чувства долга или по традиции. Но нет — она каждым кусочком своей души желала ее.


Сорча любила Киарана. Однажды она любила его так же, как люблю его я. Любовь излучается в ее памяти, чистая и незапятнанная.


Неудивительно, что она смотрит на меня с Киараном таким образом; ей больно видеть нас такими. Неудивительно, что Сорча предала Лоннраха тогда, во время сражения за кристалл.


Она выбрала Киарана вместо собственного брата. Потому что все еще любит его. Всегда предполагала, что, то, что она чувствует к нему, не настоящие чувства. Я ошибалась — возможно, это то, что тысячи лет безответной любви, трагических событий и войны сделали с любовью. Они уничтожили ее. Превратили ее в нечто темное, уродливое и испорченное.


— Ты же не серьезна? — говорит Лоннрах.


— Серьезна, — уверенно говорит она Лоннраху. — Но дело не только во мне. Если мы найдем Книгу, мы сможем воспользоваться ею, чтобы положить конец войне. Просто.


— А что потом? — голос Лоннраха ломается. — Думаешь, Эйтинне и Кадамах будут счастливо править плечом к плечу? Что Дворы смогут забыть тысячи лет убийств и жить в мире вместе?


— С чего-то же надо начать. Почему это не может начаться с нас? — выражение ее лица умоляющее. — Не бросай меня, Лоннрах. Сделай это со мной, и я прощу тебя за все, что было.


"Я прощу тебя за все, что было".


Что это значит? Взгляд Лоннраха поднимается к ветвям дерева, и на мгновение я думаю, что он скажет "да". Могу видеть, как черты его лица смягчаются, первый признак усталости от сражений, который я видела, когда находилась в зеркальной тюрьме, появляется, оставленный тысячами веками горькой войны между их королевствами.


Но затем Сорча шепчет:


— Помоги мне спасти их обоих.


— Нет, — Лоннрах отступает назад. — Ты не хочешь спасать их обоих, ты хочешь, чтобы я спас его. А я не буду помогать тебе сохранять его жизнь. Я не предам мою Королеву и мой Двор, особенно не ради… — он закрыл свой рот.


— Ради чего? — глаза Сорчи темнеют. — Мерзкой Неблагой? Прямо как наша мама.


Он пытался не показывать резкий вдох, но я заметила. Когда он снова говорит, это происходит сквозь стиснутые зубы.


— Это то, как все должно быть, Сорча. Мы не можем изменить этого.


— Ты не хочешь менять этого, — шипит она. — Я должна была понять это еще тогда, когда ты впервые повернулся спиной ко мне. Ты пожалеешь об этом.


— Сомневаюсь.


— Я заставлю тебя пожалеть.


— Сорча…


— Преданный рыцарь, — произносит она с насмешкой, — порабощенный своей любимой Королевой. Надеюсь, что освобожу ее от проклятия и спасу ее жизнь, только чтобы понаблюдать, как Кадамах в любом случае вырвет из нее сердце, — ее остроконечные зубы сверкнули в кошмарной улыбке, которую знаю очень хорошо. — И когда он это сделает, я буду просить его пощадить тебя. Так, чтобы ты знал всю свою оставшуюся вечность, что это твое ошибочное чувство долга убило ее.


— Если бы ты не была моей сестрой, — рычит Лоннрах, — Я бы убил тебя за это.


Сорча в оскале сверкает зубами.


— А если бы ты не был моим братом, я бы убила тебя после того, как ты показал мне, как найти дверь, — она шагает ближе. — Нет, задолго до этого. Мне следовало выследить тебя и убить, когда обрела свою свободу.


"Обрела свою свободу".


Что-то должно быть случилось в их прошлом. Что-то ужасное. Что-то непреодолимое. Она не была свободной?


Лоннрах вздрагивает так быстро, что я едва замечаю.


— Ты умрешь там, — ровно говорит он ей.


— Лучше умереть там, чем быть как ты, — Она достает свой меч, но держит его у бока. — Ты сопливый, безмозглый трусишка. В этот раз, я не забуду этого, — затем она разрезает кожу на ладони и ударяет рукой по стволу дерева.


Прежде чем я успеваю увидеть, что происходит далее, Сорча удивляет меня, дернувшись назад и ударив по моему разуму. Сила настолько мощная, что из меня вырывается крик, и я отшатываюсь назад, вылетая из разума Сорчи.


Когда открываю глаза, я стою на коленях на земляной дороге.


Глава 22


Прикасаюсь к влажности, стекающей из моего носа к губам. Кровь. Порицающий голос Эйтинне всплывает в моем сознании.

«Тебе нужно будет быть более осторожной, когда отправишься на поиски Книги. Пользуйся своей силой в исключительных случаях.»

— Кэм? Ты в порядке?

Киаран опускается на колени рядом со мной, и я вытираю рукавом под носом, прежде чем он успевает увидеть.

— Нормально, — говорю я, отмахиваясь, чтобы встать самостоятельно. Не хочу, чтобы Сорча видела, как он помогает мне подняться.

Она отправлялась на поиски Книги, чтобы спасти его.

— Nighean na galla, — фыркает она, сплевывая на землю. — Надеюсь, это больно. Никогда не забуду чувство твоего отвратительного маленького человеческого разума….

— Ох, тебе не нравится? — скрещиваю руки. — Ужасная штука, не правда ли? Иметь кого-то еще в своей голове, манипулирующего твоими мыслями.

Сорча оскаливается.

— Какие бы заимствованные силы ты не использовала, это не делает тебя фейри, маленькая девочка. Позволь мне освободиться от этих цепей, и я скормлю тебе твои внутренности, прежде чем убью тебя…

Мои силы обрывают ее, и ее предложение умирает в искаженном приступе удушения. У предупреждения Эйтинне не было и шанса выстоять против возрастающей волны темноты внутри меня, требующей освобождения. Требующей кровопролития и сражения.

Всего лишь немножечко боли.

Скручиваю пальцы, чтобы пресечь ей подачу воздуха. Мои силы скользят по моим венам, готовые убивать.

Всего лишь немножечко больше…

— Прекрати, — Киаран хватает меня за плечо

Стряхиваю его.

— Я никогда не забуду ее меча, — моя рука сжимается в кулак, и кровь стекает изо рта Сорчи. — Это ощущается также.

— Кэм, — Киаран разворачивает меня лицом к себе. Его руки по обеим сторонам моего лица, его голос нежный. — Посмотри на меня, — он говорит сквозь тьму, пробиваясь к чему-нибудь человеческому во мне.

— Она отправлялась на поиски Книги, Маккей. Она знает, где находится дверь, — я не могу изменить мощь в своем голосе — низкий, опасный тон, который совершенно не походит на мой; он едва похож на человеческий. — Я могу заставить ее помочь мне.

Я мола бы заставить ее сделать все, что угодно. Могла бы заставить ее танцевать до тех пор, пока ее ноги не закровоточили. Все, что бы я не захотела.

— Нет, если она умрет.

— Я знаю это, — мои губы изгибаются.

— Точно? Потому что ты убиваешь ее, — говорит он мне охрипшим голосом. — Я могу это почувствовать.

Шок проходит сквозь меня, внося достаточно ясности, чтобы заставить мои силы свернуться. Закрыть их в тесном пространстве моей груди и удерживать от того, чтобы они снова высвободились.

Сорча немедленно начинает хватать ртом воздух, грудь поднимается от прикладываемых усилий.

О, так чертовски больно — удерживать всю силу. Ощущения, будто умираю. Я умираю. Но Киаран изучает меня слишком близко, так что отсекаю боль. Игнорирую ее. После его согласия убить людей, чтобы помочь спасти меня, не могу рассказать ему, что каждый раз, когда использую свои силы, умираю быстрее. Не могу рисковать тем, что он может сделать.

Не позволяй ему увидеть.

— Извини, — говорю ему, мотая головой. — Я не могла… мне жаль.

— Тебе должно быть жаль, — Сорча задыхается позади нас. Ее голос едва громче шепота. — Если раньше и был шанс, что соглашусь помогать тебе, то я передумала. Лучше провешу здесь вечность.

Делаю угрожающий шаг в направлении ее, но Киаран останавливает меня. Он пристально смотрит на Сорчу напряженным, обдумывающим взглядом. Я знаю это выражение лица: он принимает решение. Взвешивает варианты. Киаран осторожен в подобных вещах.

Таким образом, понимаю: что бы он ни собирался предложить, это либо невероятно глупо, либо очень опасно, а вероятнее, и то, и другое.

— Маккей…

— Ты сказала, что сделаешь это за определенную цену, — он наконец-то говорит Сорче, избегая мой взгляд. — Назови ее.

— Нет, — кладу руку ему на грудь, чтобы оттолкнуть назад. — Не смей.

Но упрямая задница даже не смотрит на меня. Он говорит Сорче:

— Просто скажи мне, чего ты хочешь.

Губы Сорчи расплываются в медленной улыбке. Она проходит сквозь меня быстрее и больнее любого лезвия. И когда она смотрит на меня с тем высокомерным, издевательским намеком на клыки между губ, я знаю. Знаю, что она обдумывает.

То, что причинит мне наибольшую боль.

— Она точно знает, чего я хочу, — нараспев произносит Сорча этим ее радостным голоском. Тем, что преследует меня в кошмарах. — Правда?

Киаран. Она хочет Киарана.

— Отправляйся в ад, — мои пальцы сжимаются в кулаки.

Сорча смеется гортанным, соблазнительным звуком.

— Была там, выбралась оттуда, — говорит она. — И готовлюсь отправиться туда вновь, но для этого будет кругленькая цена.

Я побелела.

"И готова отправиться туда вновь".

Через дверь, с чем она столкнулась на той стороне?

Морриган. Выражение лица Сорчи говорит обо всем. Морриган все еще жива.

Сорча не ждет моего ответа.

— Тебе так же понадобится моя кровь, чтобы открыть Книгу. Ты даже можешь оставить ее себе, когда мы найдем ее. Но ты, Кадамах? Ты будешь моим — полностью и навечно. Она никогда не увидит тебя вновь. Это мои условия.

Я окидываю ее взглядом.

— Это отвратительная сделка даже для кого-то, как ты.

— Оу, но я была так тронута и вдохновлена твоими ранними словами, — ее мелодичный голос вернулся, издеваясь надо мной. — "Он мой каждой частичкой, так же, как и я его". Ты сказала, что я не понимаю этого. Теперь пойму, да? Кадамах больше не будет твоим: он будет моим.

Мой контроль висит на волоске, едва сдерживаемый. Покоящаяся рука Киарана на моем предплечье — единственное, что удерживает меня от сворачивания шеи Сорчи. Затем он скользит пальцами вниз по моей руке и прижимается ладонью к моей, в успокаивающем касании.

Он шепчет мне в ухо:

— Не позволяй ей видеть. Помнишь?

Пытаюсь. Так сильно пытаюсь спрятать все это. Та ужасная возрастающая беспомощность. Которую не испытывала с тех пор, как потеряла воспоминания, возвращается и вновь тянет меня вниз, вниз и вниз.

Зубы Сорчи мелькают в ухмылке.

— Что скажешь, Охотница? Спасение мира значит для тебя больше, чем твой драгоценный Киаран? Насколько отчаянно ты нуждаешься в моей помощи?

Она знает несколько вариантов, что у нас есть. И она издевается над нами из-за этого.

Когда Киаран смотрит на меня, я вижу, что он на самом деле обдумывает это. И мне становится тошно только от одной мысли о том, что ему предстоит пережить вечность рядом с ней. Я так близка к тому, чтобы позволить своим силам одержать верх, к тому, чтобы причинить ей боль, убить ее…

— Кэм, — голос Киарана, прорезывающий тьму.

Мое имя. Всего лишь мое имя. Как будто он просит меня понять, что он готов отдать себя, нет, свою душу, Сорче лишь бы спасти меня.

Это все что требуется, чтобы вновь обрести мой фокус. Не могу позволить ему сделать это. Нет. Киаран не какой-то чертов кусок собственности. Вы не можете заставить кого-то любить вас, владея их душой.

И Сорча делает это, потому что знает, что он владеет каждой частичкой и кусочком моего сердца.

Она делает это, потому что любит его так же сильно, как и ненавидит меня.

— Айе, что на счет этого, Кэм? — мои ногти впиваются в ладони, когда Сорча произносит мое имя. — Мы договорились?

— Нет, — отвечаю я сквозь сжатые зубы. — Нет, мы, черт побери, не договорились.

Но когда глаза Киарана встречаются с моими, я могу видеть, что он уже принял свое решение. Он взвесил варианты и наши альтернативы.

И он решил, что мы по-настоящему в отчаянном положении.

Когда он говорит, его голос низкий, и это убивает что-то внутри меня.

— Если я соглашусь, ты согласишься на мои условия. Никаких уловок. Ты дашь обещание не вредить Кэм.

— То же касается тебя. Если она попытается использовать Книгу, чтобы разрушить клятву, ты умрешь. Если она попытается наложить другую отметку поверх этой, ты умрешь. Если она когда-либо увидит тебя после того, как мы найдем Книгу, считай, что часть моей клятвы "не причинять ей боль" больше не будет иметь силы. Ты знаешь меня, Кадамах. Я выучила свой урок по поводу языка клятв.

Резко смотрю на нее. Что это значит?

Киаран кивает единожды.

— Книга для Кэм. И даже не думай о том, чтобы обойти убийство ее, поместив ее в постоянный сон. Никаких игр. Никаких извилистых условий, — он изучает ее суровым взглядом. — Я тоже выучил свой урок о языке клятв. От тебя.

Ее смех — еще один меч в моей груди.

— Поверь мне, я хочу, чтобы она прожила долгую, очень долгую жизнь. Полную осознания того, что она никогда не увидит тебя снова.

Вот и все. Хватаю Киарана за рубашку и тяну его прочь от Сорчи, прежде чем что-нибудь во мне сорвется.

— Мне нужно поговорить с тобой. Сейчас.

Киаран позволяет мне увести его достаточно далеко, чтобы я знала, что усиленный фейрийский слух Сорчи не сможет зацепить наших слов. Единственный звук между нами — ветерок, шуршащий в деревьях, которые растут вдоль дороги, отдаленное журчание ближайшего ручейка.

Когда мы останавливаемся, Киаран ничего не произносит; он просто смотрит на меня с этим молчаливым, стойким выражением лица.

Прячет свои чувства. Прячет все.

Когда-то это был единственный способ того, как он смотрел на меня. Когда мы охотились вместе, когда я наполовину жила тайной жизнью. Тогда я предполагала, что все фейри были без эмоциональными, что они не способны на чувства. После того, как он и Эйтинне спасли меня из тюрьмы Лоннраха, Киаран изменился, он больше не был замкнутым. Его страсть отражала мою собственную.

Но сейчас, когда его чувства наиболее сильны, Киаран прячет свои эмоции от меня. Когда он не хочет, чтобы я видела, как сильно ему больно.

Прекрати пытаться защитить меня, Маккей.

— Что ты делаешь? — шиплю я.

Его выражение не меняется, и от этого я злюсь. Хочу видеть эмоции у него. Страсть, сожаление, горе, вину — что-нибудь.

— Какие у меня альтернативы, Кэм? — спрашивает он. — Смерть Эйтинне? Твоя смерть? У Сорчи есть преимущество, и она знает это.

— Тогда мы выследим Лоннраха.

— Как много времени у нас есть, прежде чем ты умрешь? — глаза Киарана встречаются с моими.

Меня практически выбивает из равновесия этим вопросом.

— Не переводи все….

— Не проси меня передумать, — срывается он. — У нас нет времени на поиски Лоннраха, верно?

Отвожу взгляд и слегка качаю головой. Он вздыхает звук отчаяния и глубокой усталости, который понимаю очень хорошо. Задаюсь вопросом, думает ли он о нашем времени вместе в постели, когда это казалось так просто — забыть обо всем на свете. Желает ли он вновь вернуться туда и позволить нам снова утонуть друг в друге снова и снова.

Я тоже это желаю.

— Предложи ей что-нибудь еще, — шепчу я. — Что угодно, — прижимаю руку к его груди, поверх того места, где, как я знаю, отметка Сорчи спрятана под рубашкой. — Затем, когда мы найдем Книгу, ты больше не будешь связан с ней клятвой.

— Она не примет другого предложения. Не тогда, когда знает, что мы бы не просили ее об этом, если бы имели другой выбор.

— Ты не собственность, — говорю ему резко. — Только по тому, что на тебе ее метка — не значит, что она владеет тобой.

После этих слов выражение его лица смягчается, и он прикасается ко мне. Его пальцы пробегаются вдоль моих предплечий, следуя вниз пока не достигают кисти руки.

— Знаешь, по чему я больше всего скучал, Кэм?

Я трясу головой.

Не говори мне теперь. Не тогда, когда решаешь отдать свою жизнь ей.

Но он скользит своей рукой вверх, чтобы обхватить мою щеку и принуждает взглянуть на него.

— Мне никогда не приходилось носить твою отметку, чтобы знать, что я всегда буду принадлежать тебе.

Затем он целует меня, его губы мягкие напротив моих.

— Однажды ты расскажешь людям историю о короле фейри и человеческой девочке, — шепчет Киаран. — И как он наблюдал издалека, когда она проживала двадцать тысяч человеческих дней. И если она прислушивалась во время зимы, когда ветер был холодным, а ночи длинными, она могла услышать, как он шепчет, что он дорожит ею так сильно, что готов отдать ей весь мир.

Я зажмуриваю глаза, прежде чем слезы начинают стекать.

— Что, если она не хочет целого мира? — спрашиваю его. — Что, если она хочет только тебя?

— Я уже есть у тебя, это ничего не меняет, — еще поцелуй, а затем он отдаляется, и я ощущаю его отсутствие, словно боль. — Я не спрашиваю твоего разрешения. Говорю тебе отпустить меня.

Отпустить меня.

Он говорил мне это прежде, в Эдинбурге, на поле сражения. Тогда я была согласна сделать это. Но теперь?

Часть меня не хотела, чтобы он не менялся. Чтобы в нем оставалась та беззаботная жестокость, которая бы сказала Сорче забрать ее соглашение и сжечь его. Но тогда он не был бы моим Киараном.

Не произноси слов. Когда ты произнесешь слова, ты потеряешь его.

Не могу. Каждый инстинкт во мне кричит. Я могла бы использовать мои силы. Могла бы сделать ее послушной. Но каждый раз, когда я использую свои силы, я знаю, что у меня остается меньше времени. Меньше времени с ним.

— Кэм, — говорит он мягко. — Тебе придется отпустить меня.

— Я знаю это, — едва могу говорить. — Но я не могу стоять здесь и слушать в то время, когда ты продаешь ей свою душу.

Поворачиваюсь спиной к нему и ухожу.


Глава 23

Позже Киаран находит меня в спальне, сидящей в огромном кожаном кресле у окна. Горящий камин — небольшой уют, который я себе позволила.


Не оглядываюсь, когда он подходит. Наблюдаю, как волны океана вокруг острова накатывают и отступают, накатывают и отступают. Сосредотачиваюсь на дыхании, мне необходимо что-нибудь контролировать. Что угодно. Потому что знаю, если не сделаю этого, то выйду из этой комнаты, найду Сорчу и проткну ее мечом.


Ощущаю его тепло прямо позади меня, но он не предпринимает никаких движений, чтобы прикоснуться ко мне.


— Ты принял клятву, — это не вопрос. Мой голос звучит спокойнее, чем я себя ощущаю. Держу свое дыхание таким же ровным, как эти океанские волны.


— Айе, — тихо произносит Киаран.


Мои ногти болезненно врываются в кожу ладоней.


— Где Сорча?


— Отдыхает. Она отведет нас к двери завтра.


Встаю, борясь за управление последними остатками моего контроля.


— Ей не нужен отдых, — говорю, поворачиваясь лицом к нему. — Давай просто сделаем это.


Когда пытаюсь проскользнуть мимо него, рука Киарана вытягивается и хватает меня за предплечье.


— Кэм.


Не позволяй ему видеть. Контролируй свое дыхание. Контролируй выражение лица. Не позволяй ему видеть.


Если я сейчас не уйду, то не смогу сдержать своих слез. В секунду, когда мои глаза встретят его, я сломаюсь.


— Дай пройти, Маккей, — первые признаки эмоций вкрадываются в мой голос. — Чем скорее мы найдем Книгу…


— Мне нужна одна последняя ночь с тобой.


Смотрю на него, удивленная, обнаружив выражение его лица открытым и уязвимым. Как будто он просит меня. Останься. Останься со мной.


Одна последняя ночь вместе, прежде чем мы отправимся на поиски той Книги, и я потеряю Киарана, так или иначе. Эта клятва, которую он дал Сорче, где-то на его теле. Она отметила его. Дважды.


— Дай мне увидеть ее, — говорю я жестким голосом. — Покажи мне ее клятву.


— Не надо, — шепчет он, — не делай этого.


— Покажи мне.


Со сжатой челюстью Киаран грубо снимает свое пальто и кидает его на пол. Затем рубашку.


Резко выдыхаю, когда вижу на нем новые отметки.


Торс Киарана — карта завивающихся узоров, вырезанных из его плоти и заживших в шрамы. Один, который охватывает всю его спину — клятва, которую он дал Катрионе, Соколиной Охотнице, в которую влюбился тысячи лет назад: его клятва никогда не убивать людей.


Отметка Сорчи пролегала прямо над его сердцем в беспорядке острых разветвлений, которые пересекали кожу, распространяясь до вершины его плеч, как будто желая покрыть каждый сантиметр тела, как будто бы желая поглотить его.


И сейчас так и происходит.


Его клятва Сорче вплелась вокруг и внутри той клятвы, через грудную клетку, выше и выше вокруг мышц его предплечий и плеч.


Обхожу его, чтобы увидеть, что она продолжается через всю спину, исчезая под ремешком его брюк, продолжаясь высоко, направляясь к шее, где ныряет под линию роста волос.


Киаран напрягается, когда я прикасаюсь к нему, но он не двигается и ничего не говорит. Пытаюсь почувствовать его силы, но все, что я могу ощущать — это Сорча. Как будто бы она обернула себя вокруг него, насильственно засела под его кожей.


Это не просто клятва: это отметка собственности. Она говорит: «Ты — мой навечно, и я никогда не позволю тебе уйти».


Отшатываюсь от него, словно его кожа горит.


— Я найду способ избавить тебя от этого, — говорю ему напряженно. — Чего бы это ни стоило.


Прежде чем успеваю даже моргнуть, Киаран берет меня за предплечья и целует. Поначалу это сердцеразбивающе медленно, его губы легкие, робкие, но я хочу большего. Целую его сильнее. Вкладываю в поцелуй все свои чувства, каждую частичку себя. Все, что не могу сказать словами.


— Я твой, — он трется о мои губы.


Он притягивает меня к себе, его пальцы отчаянно оттягивают рубашку, чтобы почувствовать кожу под ней. Отдаляюсь чтобы позволить ему стянуть ее через голову, а затем его руки находятся везде, прикасаясь, поглаживая.


— Я твой, — произносит он снова.


Его губы следуют вниз к моей шее, плечу. Каждое касание обжигает. Его губы прокладывают иссушающую дорожку тепла вниз по моему телу, он шепчет эти два слова снова, снова и снова. Напоминание. Обещание. Клятва мне, та, что отмечена в его душе.


— Я твой.


Ощущение, словно он прощается.


Глава 24

На следующее утро Киаран и Сорча ожидают в холле дворца. Их головы склонены, и они что-то горячо обсуждают. Их голоса низкие, настойчивые. Они оба поднимают взгляды, когда эхо моих шагов разносится по темному полу из оникса.


На Сорче надето потрясающее красное платье из парчи и сапоги на каблуках, как будто бы мы на пути на бал. Она даже выглядит так, словно надела украшения.


Боже правый, так и есть. Это многослойное колье с вкраплениями рубинов. Что-то подобное могли бы носить королевские семьи.


— Мы намереваемся сразиться с древним злом или собираемся на бал? — спрашиваю я, когда подхожу.


Сорча расплывается в медленной, ленивой улыбке. Победной. Которая говорит: "У меня есть все, что я хочу и мне плевать, что ты думаешь".


— Я отправляюсь на войну, одетая для исхода.


Бросаю взгляд на ее рубиновое колье. Надеюсь, Морриган задушит ее им.


Она бросает взгляд на мой меч, и слышу ее мысли: "Надеюсь Морриган проткнет тебя этим".


Если бы я не ненавидела ее так сильно, я бы рассмеялась.


"Однажды, я уничтожу тебя", — мысленно говорю ей, — "я сожгу твою жизнь до основания".


— Кто-то полон энергии этим утром, — усмехается она. — Ты, должно быть, хорошо отдохнула. В отличии от Кадамаха, который, кажется, близок к тому, — она соединяет большой и указательный пальцы, — чтобы разорвать тебе глотку.


Резко поворачиваю голову. Когда глаза Киарана встречаются с моими, практически делаю шаг назад в тревоге. Черная часть радужек его глаз окрасилась еще больше в лиловый. Хуже, у него был дикий взгляд, едва сдерживаемая дикость. Он борется за то, чтобы держать себя под контролем рядом со мной.


Я должна была почувствовать это прошлой ночью, когда он покинул постель. Прямо перед рассветом я услышала, как он что-то пробормотал мне интонацией, убаюкивающей меня назад в сон. Он прижался поцелуем к моему плечу, а затем, думаю, ощутила легкое царапанье его зубов о мою кожу.


Когда я потянулась, он резко отпрянул назад.


— Falbh a chadal, — прошептал он, сидя на краю кровати и тяжело дыша, — засыпай.


После этого кровать ощущалась холодной.


Словно читая мои мысли, Киаран отводит взгляд. Сорча смеется.


— Ааа, значит ты отказываешь себе из-за нее. Я должна была догадаться. Так благородно и праведно. Так по-человечески.


— Лучше уж так, чем быть нравственно несостоятельной ведьмой, — говорю я.


— Его нужды не имеют ничего общего с нравственностью, наивная маленькая девочка, — она закатывает глаза, а затем изучает свои ногти. — Если Морриган не убьет тебя прежде, чем ты найдешь Книгу, вероятнее, это сделает Кадамах. Он не сможет ничего с этим поделать. Как ты думаешь, из-за чего умерла его первая зверушка — Охотница?


Киаран сужает взгляд.


— Ты бы, наверно, сдохла на месте, если бы целых три секунды не произносила ничего мерзкого и жестокого, да?


— То, что ты зовешь мерзким и жестоким, я называю честным, — Сорча пожимает плечами. — Ты можешь продолжать винить меня за ее смерть, но мне не пришлось ничего делать для этого. Только засунуть ее в одну комнату с тобой.


В этот раз, шипя, он сверкает своими зубами, и я вижу намек на клыки, появляющихся из десен — пока он не замечает, как я замерла и затаила дыхание. Я не смогла полностью спрятать выражение беспокойства от этих клыков, похожих на те, что оставляли отметки на моих руках, шее, плечах, груди. Прямо как у той женщины в домике.


— Кэм, — шепчет он. Затем закрывает свой рот.


— Мне жаль, что вообще попросила тебя вовлечь ее во все это, — трясу головой.


— Я сожалею, что послушался тебя. Но мы уже здесь.


Смех Сорчи мелодичный и достаточно нервирующий для того, чтобы меня пробрала дрожь.


— Ох, да ладно вам. Я думала, мы все друзья.


— Забавно, — говорю, — я думала, мы злейшие враги.


— Разве это не то, что я только что сказала? — она поднимает вверх свое запястье, где ее клятва отмечает кожу узором похожим как у Киарана. — Сейчас у тебя есть моя клятва, чтобы помочь тебе найти Книгу, а Кадамах не будет принадлежать мне, пока она не станет твоей. Тебе не нужно беспокоиться о том, что я нападу на тебя снова. Я бы сказала, что это делает нас даже лучше, чем просто друзьями.


— Отведи нас к двери, пока я не задушил тебя, — говорит Киаран, жестом указывая на проход, который ведет к лабиринту коридоров.


Взмахнув своим длинным платьем из парчи, Сорча отправляется к коридору. Как только Киаран поворачивается, чтобы следовать за ней, останавливаю его.


— Подожди, — видя, как он хмурится, говорю: — Я приведу Эйтинне.


— О, воссоединение, — говорит с легкостью Сорча. — Обожаю воссоединение со всеми людьми, которых пыталась убить. Это так катарстически, ты так не думаешь? (катарсис — сопереживание высшей гармонии в трагедии, имеющее воспитательное значение, прим. пер.)


Я сжимаю переносицу.


— Маккей? Есть какой-нибудь шанс, что ты мог бы перефразировать ту клятву для обеспечения соблюдения тишины ради оставшейся ее очень долгой жизни?


Киаран игнорирует это.


— Я не соглашался брать с собой Эйтинне.


— Ты так же и не отказывался. Мы этого не обсуждали.


Киаран оглядывается на Сорчу, которая с весельем наблюдает за нами. Он берет меня за руку и ведет к другой стороне обширной прихожей ради некоторого подобия приватности.


— Пикси. Не Эйтинне.


— Если Сорча говорит правду о Морриган, нам понадобится твоя сестра.


Захват Киарана на моей руке напрягается сильнее.


— Если я потеряю там контроль и обижу тебя, я не верю, что Эйтинне сделает правильный выбор, она слишком мягкая, Кэм.


— О каком точно выборе ты говоришь? — хмурюсь.


— Ты уже поклялась, что оставишь меня там.


— Это ведь не то, о чем ты сейчас говоришь, да? — от его молчания мой голос становится еще ниже. — Что, Маккей? Хочешь, чтобы я убила тебя?


— Что бы не потребовалось, — его голос — грубое шипение, — Книга — наш приоритет. Если дойдет до того, что нужно выбирать: я или Книга, верю, что ты примешь правильное решение, — он отпускает меня. — Моя сестра выбрала бы меня. Всегда выбирает. Иногда мне кажется, она позволит проклятому миру уничтожиться из-за меня.


До этого не дойдет. Я не позволю дойти до этого.


Но мы делаем это так же для того, чтобы разрушить и проклятие Эйтинне. Она должна быть там, на нашей стороне. Она должна быть там, чтобы помочь нам пройти через это, чтобы положить этому конец. И, если я умру прежде, чем мы найдем Книгу, она должна быть той, кто обратит вспять уничтожение наших миров. Не уверена, что Книга сможет воскресить меня, если я умру с силами Кайлих, но, по крайней мере, Эйтинне будет способна вернуть Кэтрин, Дэниэля, Гэвина и всех, кого они потеряли в войне. Они заслуживают лучшей жизни, чем эта.


Спиной отхожу от него.


— А если случится худшее, и ты нападешь на меня? Тогда что? — понижаю голос. — Ты ожидаешь, что справлюсь с тобой? Я только однажды превзошла тебя. И это было до…


До тебя. До нас. До всего.


— Если ты думаешь, что я буду более объективна, чем Эйтинне, — говорю вместо этого, — тогда ты идиот. А это не то слово, которое я бы использовала, чтобы описать тебя.


Я старалась не позволять моим чувствам к Киарану ослепить меня, но уже слишком поздно. Уже ослеплена. Неужели он не знает, что я сделаю все возможное, чтобы спасти его? Прямо как он бы сделал для меня? Ни один из нас не объективен. Мы зашли слишком далеко.


Вместо этого пытаюсь обратиться к практической стороне Киарана:


— У Деррика нет достаточно силы, чтобы сражаться с Морриган, и он более полезен в лагере, где сможет помочь другим в случае, если земля начнет разваливаться на части. И ты это знаешь.


Вот и все, что требуется. Киаран отступает назад, выражение лица снова закрытое.


— Ладно. Зови Эйтинне.


Колеблюсь, прежде чем задействовать свою силу, осторожничаю, чтобы не позволить ей стать слишком опьяняющей. Это так соблазнительно, позволить ей взять контроль надо мной, потеряться в ней.


Она скользит вниз по моим венам в мои ладони, и я направляю ее быстрым движением запястья. Найди Эйтинне.


Ответ практически мгновенный. Она вернулась обратно в лагерь с Дерриком и другими — я позволяю себе момент облегчения от того, что они невредимы. Пламя их костра горит высоко, и они все сидят на земле со старыми шерстяными одеялами на плечах. Гэвин снова пьет этот ужасный виски, в то время, как Деррик задает вопросы Кэтрин и Дэниэлу ни о чем конкретном.


Голова Эйтинне поднимается вверх, когда она чувствует меня, оставляю непрерывающуюся ниточку силы, чтобы намекнуть ей, следовать за ней.


— Самое время, черт побери, — говорит она, взбодрившись. — Я создам портал. Скажи Кадамаху открыть ворота.


Возвращаюсь и передаю Киарану ее послание. Он пересекает комнату, чтобы добраться до огромного рычага рядом с двойными дверьми, которого не видела. Быстрым рывком он тянет его в сторону, и тяжелые дубовые входные двери распахиваются.


Деррик первым вылетает из портала.


— Вы только посмотрите, — говорит он, прекращая меня изучать. — Живая. Невредимая. Хорошо. Если бы было по-другому, я бы отрубил ему пальцы.


Киаран встает рядом со мной.


— Я бы оторвал твои крылья.


— Не обращай на него внимание, пикси, — Эйтинне заходит в комнату, ее длинное пальто развивается позади нее. — Я должна была догадаться, что он будет угрюмым и в ужасном настроении.


— Phiuthair, — Киаран сверкает на нее глазами, не выражающим никаких эмоций.


— Bhràthair, — она останавливается и изучает его. — Выглядишь хреново. Предположу, что ты не питался несколько дней, если отсутствие подарков является показателем.


— Не надо, — голос Киарана углубляется, предупреждая.


— Кстати, я прекрасно поживаю, — продолжает она, словно он ничего не сказал. — Тебе нравится мое пальто? Разве я не чудесно выгляжу? Разве я не лучшая сестра от того, что стою здесь, все еще желая поговорить с тобой после того, как ты месяцами игнорировал меня, упертый ублюдок?


— Ну, это весело, — произносит Деррик. — На самом деле я ощущаю любовь в этой комнате. Это прекрасно. Айлиэн, разве это не прекрасно?


— Ты здесь, потому что Кэм хотела твоей помощи. А не я.


— Проклятье, Маккей…


— Может быть, ты и не хотел моего присутствия, — говорит Эйтинне, не обращая внимания на мои попытки встать между ними, — но посмотри насколько быстро я пришла. Потому что, все еще беспокоюсь о тебе. Хотя Бог только знает почему, с тех пор как ты стал такой упрямой занозой в моей заднице.


— Обожаю, когда Эйтинне ругается, — говорит мне Деррик. — Я бы сказал, мы позволяем им выпустить пар. Раунд кулачных боев. Никаких убийств. Пойду, найду закуску.


— О, ради Бога, — произносит Сорча позади нас. — Если вы собираетесь устраивать разборки, я предпочла бы вернуться обратно в свою тюрьму. Там не было пыток. Вот это пытка.


Деррик выглядывает из-за моих волос.


— Что эта убийственная задница здесь делает?


— Как ты назвал меня только что? — Сорча моргает несколько раз, смотря на него.


— Ты слышала меня, клыкастая ведьма.


— Сорча может найти Книгу, — прерываю их. — И нам нужна ее кровь, чтобы попасть туда. Выбор был между ней и Лоннрахом.


— Значит, выбирая между смертоносными задницами, ты выбрала ту, что убила тебя, — смех Деррика сухой. — Это интересно.


— Я выбрала ту, которая очень кстати была скована цепями, вместо того, который скрывается.


Деррик не выглядел убежденным.


— И мы должны просто поверить, что она помогает из доброты того черного осколка камня в ее груди, который зовет сердцем?


— Я стою прямо здесь, — резко произносит Сорча.


— Хотелось бы, чтобы не стояла, — вздыхает Деррик. Затем мне: — Позволь-ка дать тебе кое-какой совет, подруга. Если собираешься взять ее с собой, заставь ее идти первой. В этом случае тебе не придется беспокоиться о том, что она проткнет тебя клинком в спину.


— Милый маленький пикси, — говорит Сорча, — если тут и существует одна вещь, которую тебе следует выучить, то это то, что я с готовностью заколю ее спереди, — она разворачивается на пятках и направляется к большому залу, материал ее парчового платья развивается по земле, как плащ. — Если вы идете, то дверь находится там.


Деррик начинает следовать за ней, но я останавливаю его.


— Мне нужно, чтобы ты оставался в лагере.


— Но там у меня не будет возможности убить кого-нибудь, — хнычет он.


— Я бы взяла тебя с собой, если бы могла, но не могу оставить остальных без защиты. Не тогда, когда мир разваливается на части.


— Ладно, — вздыхает Деррик, — ладно, просто будь осторожна, хорошо? Не делай ничего глупого. И что бы ни потребовалось, не позволяй Сорче прибрать к рукам меч.


— Не позволю, — он обнимает меня, и я позволяю на краткий миг, прижаться к нему щекой. — Сделай мне пиратский костюм.


Ощущаю его улыбку на моей коже.


— Только если пообещаешь мне танец.


На этом Деррик вылетает из дворца, а я разворачиваюсь, чтобы следовать за Сорчей.


Глава 25


Киаран следует сразу позади Сорчи, без сомнений, чтобы присматривать за ней, в то время как я иду с Эйтинне. Длинный обсидиановый коридор все еще жутко тихий. Освещение тускнеет, и коридор отбрасывает тени, которые, кажется, растут и двигаются. Дышат.


Эйтинне начинает дрожать рядом со мной.


— Ненавижу это место, — шепчет она. — Хотя бы раз мне бы хотелось выйти из портала под радугой или рядом с выводком котят.


Я хихикаю.


Сорча приостанавливается и прижимает ладони к булыжникам, ее пальцы задерживаются на них почти что с любящей нежностью. Она качает головой один раз и продолжает идти, ее каблуки решительно цокают по полу.


Эйтинне склоняется ко мне.


— Я все ещё убеждена, что она ведёт нас к нашей погибели.


— Она произнесла клятву, чтобы помочь мне найти Книгу, — говорю я. — Она связана ею.


Киаран мастер в том, что касается фейрийской полулжи и манипуляции. Он бы убедился, что условия их клятвы настолько прямые, насколько это возможно. Но мне также известно и то, что Сорча будет искать способы повернуть её против меня. Только потому, что фейри не могут лгать, не значит, что они честны, и ограничения клятвы не делают их неспособными к обману. Не встречала никого, кого бы Сорча не предала, даже тех, кого она любит.


Прямо сейчас у нее все преимущества. Она нашла дверь раньше, знает её тайны, видела Морриган. И каким-то образом все ещё жива.


— В моём Дворе мы говорим про таких как она, — Эйтинне издает небольшой смешок, — ты будешь думать, что выиграл сражение, пока не отступишь назад, и она отрежет твои лодыжки прямо под тобой.


— Я могу тебя слышать, — Сорча прижимается ладонями к другой стене. На её губах небольшая улыбка. Ей, похоже, нравится, что такое говорят. Это, вероятно, прямо про нее.


— Можешь? — с лёгкостью спрашивает Эйтинне. — О, хорошо. Теперь, когда у меня есть твое внимание, добавлю, что часто развлекаю себя, представляя, на что это будет похоже, если сбросить тебя с обрыва в море. Кстати, милое платье.


— Для чего ты вообще находишься здесь? — зеленые глаза Сорчи блестят от раздражения. — Кроме того, чтобы быть сумасшедшим маленьким грузом, потерявшей свой разум где-то в недрах Эдинбурга, — улыбка Эйтинне меркнет и Сорча видит это. — Скажи мне, сколько времени заняло у моего брата, чтобы сломать твой рассудок? Как много раз он разбивал твои кости и сжигал твоё тело, прежде чем ты стала такой жалкой? Это заняло сотни лет? Пять сотен? — улыбка Сорчи безжалостна. — Или это слишком много?


Где-то посреди злых вопросов Сорчи глаза Эйтинне становятся пустыми. Мертвыми. Я видела их раньше.


Нежно хватаю её руку.


— Эйтинне, — снова бормочу её имя, пока не вижу проблеска узнавания в её глазах.


— Тебе не стоит беспокоиться, — Сорча говорит мне. — Эйтинне сломлена. Морриган запросто уничтожит ее.


Киаран дёргает Сорчу к себе.


— Достаточно, — есть что-то дикое в его выражении лица, что-то безумное. Что-то темное. — Заговоришь с моей сестрой ещё раз подобным образом, и от следующей пытки, что я придумаю для тебя, ты будешь умолять покончить с нами обоими, — его нож оказывается в руке прежде, чем я успеваю моргнуть. — Возможно, мне следует начать сейчас? Как насчёт одного из этих чудесных зелёных глаз? — он прижимает край лезвия к ее щеке.


Пячусь назад. Его голос неузнаваем. Незнакомый. Этим голосом, как я представляю, могла бы говорить смерть: низкий, опасный голос, от которого мороз пробирает до костей.


Выражение Сорчи не меняется, но маленькая дрожь проходит через её тело.


— Начинай сейчас, Кадамах. Ты произнёс клятву…


— И она не вступит в силу, пока мы не найдём Книгу. Теперь двигайся, — затем он грубо пихает её в сторону.


Сорча только бросает взгляд на Эйтинне, подняв подбородок, и продолжает поиски. Она, может, и искусна в сокрытии того, как себя чувствует, но меня не одурачить. Киаран только что напугал её до чертиков.


Он так же до чертиков напугал и меня.


Пока мы продолжаем идти через коридор, Эйтинне не говорит ни слова. Зачастую её пальцы сжимаются и разжимаются на рукоятке меча; то, что сказала Сорча, добралось до нее. Я наклоняюсь и говорю Эйтинне в ухо, что быть уязвимой не значит, что она сломлена. Рука Эйтинне хватает мою, сжимая от понимания. Лоннрах пытался разрушить нас обеих.


Спустя некоторое время Сорча снова останавливается, кончики пальцев скользят по стенам. Ощущаю её силу в воздухе, только на мгновение, прежде чем она отходит снова с тихим, досадным ругательством.


— Если ты находила дверь ещё до того, как этот замок существовал, почему мы ищем сейчас в нем? — спрашиваю я.


— Когда Лоннрах в первый раз нашёл для меня тюрьму Морриган, — говорит Сорча, — она находилась в Sìth — bhrùth. А раз уж Sìth — bhrùth стерся практически ни во что, нам нужно искать её здесь. Пользуюсь кристаллом, чтобы направить свои силы, но чертова дверь двигается.


— Двигается? — спрашиваю я скептически.


— Почему, как ты думаешь, мне пришлось просить своего брата помочь мне в первый раз? — теперь она звучит раздраженной. — Раз уж это требует нашей крови, то было проще сделать это нам двоим.


— Или для того, чтобы найти ее, требуется кто-то с навыками помимо ухищрений и предательства, — бормочет Эйтинне, звуча больше как прежняя она.


Сорча выбрасывает руку вперед, и я ощущаю, как её сила растет. В мгновение перед тем, как она ударяет, Эйтинне вскидывает свою руку и разрывает силу Сорчи так легко, как будто отрывает кусочек бумаги.


— Не позорься, — говорит Эйтинне с милой улыбкой. — Я, может, и сломлена, но, если захочу, могу заставить твоё сердце взорваться у тебя в груди.


С рычанием Сорча поворачивает в другой длинный коридор. Она вытягивает руки, кончики пальцев проходят по каменным стенам, и я снова могу чувствовать её силу в воздухе. На вкус, как железо, и имеет наждачную текстуру, грубую, как пемза.


Она прижимает ладони к стене, ее лицо — маска сосредоточенности.


— Дверь существует между нашими мирами, — бормочет она. — В правильном месте я могу вызвать ее, точно так же, как мы путешествует между этим миром и Sìth — bhrùth.


— Почему ты не нашла Книгу? — спрашиваю я. — Если ты так сильно её хотела, что заставило тебя уйти прочь?


Почему ты сдалась в попытке покончить с проклятием и спасти его? Если ты любила его так сильно…


Когда Сорча бросает на меня взгляд остекленевшими глазами, её сила все ещё ищет.


— В этом ты ошибаешься, Охотница. Я не ушла прочь; я упала на колени и уползла. Со своей жизнью.


Её брови пересекает морщинка, и она делает несколько шагов от нас. Затем резко останавливается, её голова дергается влево. Она пялится на стену, как будто видит что-то, чего остальные — нет.


Тянусь туда своими силами и ощущаю там тень… чего-то. Но она такая лёгкая, что я не могу разобрать. Сила, но только крошечный проблеск ее… Столь же слабый, как дуновение вереска в воздухе.


— Кадамах, — говорит Сорча низким голосом. — Дай мне свой клинок. Быстро.


Прежде чем я успеваю возразить тому, чтобы Сорча владела чем-то острым, Киаран вытаскивает нож из ножен на своём запястье и передаёт ей рукояткой вперед. Без каких либо объяснений и не мешкая, Сорча скользит оружием по обеим ладонями в два быстрых взмаха. Затем передаёт лезвие обратно и размазывает свою кровь по обсидиановой стене.


Ударяет ладонями по камням. Наблюдаю, как кровь собирается по гладкому камню, блестящая как патока. Только она не стекает вниз, как должна бы. Вместо этого она изгибается на камне, создавая узор. Похожий на одну из отметин Киарана: вихревый узор, который петляет вокруг себя, становясь мельче и более запутанным.


— Вот ты где, — шепчет Сорча. — Fosgail.


Внезапный треск эхом разносится по коридору, такой громкий, что моя рука тут же оказывается на рукоятке меча. Перед нами в стене формируется разлом, проходящий от пола до потолка. Камни распадаются, отрываясь друг от друга, чтобы показать кромешную пустоту, за которой я ничего не могу видеть — открытую ровно настолько, чтобы через нее мог пройти один человек.


Сорча моргает и отступает от разлома.


— Вот и он. Один портал в ад.


Я пялюсь в тёмное отверстие с надвигающимся ощущением тревоги. Что могла сделать Морриган, чтобы заставить Сорчу решить, что Киаран не стоит этого?


— Ты так и не сказала, что заставило тебя сдаться, — говорю я ей.


Я удивлена маленьким намеком на человечность в глубине её обычно холодных зелёных глаз. Прежде я видела моменты эмоций в ней, только когда она с тоской смотрела на Киарана. Но в этом что-то большее, ощущение потери, которое я узнаю, поскольку так остро ощущала его долгое время.


— Морриган сделает все что угодно, чтобы выбраться оттуда, — бормочет она. — В момент, когда мы войдем, она примет решение, кто из нас марионетки, а кто — ключ к её побегу.


— Кем была ты? — тяжело сглатываю.


Улыбка Сорчи горькая и жестокая одновременно.


— Ни тем, ни другим. Я была ее развлечением.


Сказав это, она отступает назад и посылает мне взгляд, будто спрашивая: «Как насчёт тебя, Охотница? Стоит он этого?»


Глаза Киарана ловят мои. Выражение лица его незнакомое, неспокойное. Проблеск чего-то тёмного и голодного прямо под поверхностью, едва сдерживаемый. Его проклятие. Проклятие, на которое у меня есть один шанс, чтобы отменить его.


«Спасти меня, Кэм? Ты бы желала моей смерти».


Резко отвожу взгляд, и прохожу через портал.


Коридор на той стороне похож на тот, что мы покинули — широкий, затемненный проход. Единственное, здесь нет дверей — по крайней мере, ни одной, которую могла бы увидеть через ряды увядшего плюща, который змеится по камням от пола до потолка. Ни единого зеленого листочка не осталось в листовом покрове, только увядшие коричневые лозы, которые тянутся в дальний конец коридора.


Дрожу из-за мороза от старых промокших камней, моё дыхание выходит белым туманом. Холод, пробирающий до костей, который происходит не из-за температуры, а из-за атмосферы. Стены ощущаются слишком близко и слишком далеко одновременно. Пока я стою здесь, коридор, кажется, становится темнее, холоднее и длиннее.


Где-то в плюще— в этом мертвом, пустом пространстве — кто-то наблюдает за мной.


Мне становится жутко. Киаран, Сорча и Эйтинне выходят из портала — и он исчезает, закрывается, словно быстро исцеляющаяся рана. Затем исчезают и трещины, как будто его никогда здесь и не было.


— Ну, это не очень хороший знак, — говорит Эйтинне, изучая плющ. Она скользит пальцем вдоль ветки. — Это место ощущается неправильным. Мертвым, — затем она мямлит: — Ну почему здесь не могли быть котята? Хотя бы раз?


Сорча пристально смотрит в коридор, становясь бледной от страха.


— Он так не выглядел раньше, — тихое ругательство на её губах. Она поняла что-то. — Кайлих держала это место целостным. Теперь, когда она мертва, а её силы в теле некомпетентного человека, этот мир разваливается на части, прямо, как и наши, — она резко смотрит на Эйтинне. — Мне следовало самой пихнуть тебя на меч Кадамаха. Я не собираюсь умирать, потому что он стал слишком мягким, чтобы убить тебя.


— Это не поможет, — фыркаю я.


— Мне плевать. Это все меняет. Ты хоть понимаешь, насколько отчаянно Морриган будет пытаться сбежать? Это её последний шанс, — она отступает обратно к порталу, из которого мы только что вышли. Когда она обнаруживает, что он закрыт, тут же закрывает глаза. — Кадамах, просто убей свою тупую сестру и стань следующим Кайлих. Избавь нас от неприятностей.


— Я лучше убью тебя. Теперь найди Книгу.


Сорча распрямляется.


— Если бы это было так просто, она бы не была все ещё здесь, верно? — срывается она. Затем мне: — Молись о том, чтобы выжить, и чтобы сделать её своей, Охотница.


Она проталкивается мимо нас и остальные следуют за ней. Пока мы продолжаем идти мимо лоз, коридор держится строго прямо. Он никогда не меняется. Лозы превращаются в пятно переплетенных, кажущихся бесконечными ветвей, иссохших и мертвых. Пол усеян листьями — единственный признак того, что это место когда-то было переполнено жизнью.


Были ли растения жестокой колкостью, которую Кайлих оставила Морриган? Напоминанием, что та никогда больше не увидит живую природу или мир? Или, возможно, они были маленьким проявлением доброты, которую Кайлих проявила к своей сестре, прежде чем запереть её здесь и выбросить ключ подальше: сад, чтобы облагородить ее тюремные стены.


Пока мы пробираемся через ворох листьев, слегка расширяю свои чувства, достаточно для того, чтобы прочесать коридор, но недостаточно, чтобы позволить силам измотать или поглотить себя. Внезапный холодок проходит по моей коже, и я останавливаюсь. Опять на меня смотрят глаза, в стенах, под этой листвой.


Голос проносится в моей голове — тот, что похож на голос Кайлих, но не старый, напуганный и умирающий. Этот голос могущественен. Он звучит как обещание смерти.


«Я вижу вас».


Воздух в коридоре густеет, слегка колеблется, как если бы маленькая галька была брошена в лужицу воды. Мы все внезапно останавливаемся. Рядом со мной Киаран шепчет грязное проклятье.


— Я так понимаю, все это почувствовали? — спрашивает Эйтинне. Мы киваем. — У кого-нибудь ещё есть ощущение, будто им распорют живот и выпотрошат внутренности? — говорит она. Когда мы снова киваем, она добавляет: — Никогда прежде не чувствовала себя настолько напуганной, чтобы описаться в штаны.


Киаран выхватывает лезвие.


— Эйтинне, — мямлит он, его глаза на мертвых лозах, — в этом больше информации, чем мне хотелось бы знать.


— Ты такой деликатный, — с лёгкостью говорит Эйтинне, но шагает ближе ко мне так же со своим вытянутым мечом.


Царапанье камня по металлу где-то в коридоре заставляет нас всех подпрыгнуть. Дыхание Сорчи становится неравномерным.


— Говорю, давайте убьем Охотницу, — говорит она. Я не пропускаю дрожь в её голосе. — Древняя магия любит хорошую жертву.


Я пялюсь на нее.


— Правда? Ты хоть понимаешь, что все здесь ненавидят тебя, да?


Прежде чем она успевает ответить, коридор снова дрожит, в этот раз более жестоко. Камни вокруг нас стонут. Что-то рушится. Я поворачиваюсь и вижу, как кусок потолка падает и разбивается о пол. И когда смотрю вверх…


Через крышу прорываются толстые лозы с острыми, как лезвия, шипами.


Глава 26

Киаран хватает мою руку и тянет так сильно, что я практически теряю равновесие.


— Бежим!


Мы несемся дальше по коридору, наши ботинки барабанят по мертвым листьям. Что-то цепляет меня за ногу, тянет назад, но я прорываюсь вперед. Еще раз, сильнее. Еще. И еще. Что-то с силой хватает меня за лодыжку, и когда я смотрю вниз, у меня в животе все переворачивается от тревоги.


Лозы. Прорываются через ониксовые плиты и быстро разрастаются вокруг моих ног. Удерживая меня на месте.


О, Боже. Вспышка паники приносит нежеланные воспоминания о зеркальной комнате, где меня держал Лоннрах. Там лозы удерживали меня на месте, сжимаясь плотнее, если я сопротивлялась. Удерживали меня, пока его зубы кусали мои запястья. Мои руки. Мои плечи. Шею…


— Маккей, — мне удается только шепот.


— Дерьмо, — Киаран обхватывает мою руку и грубым рывком тянет к себе.


Лозы отрываются, но я все равно не могу двигаться, не могу думать, не могу ничего сделать. Двинусь, и это только больше меня ранит. Двинусь, и лозы покроют мой рот, чтобы поглотить мои крики…


Руки Киарана грубы вокруг моей талии, когда он притягивает меня.


— Кэм, ты должна бежать!


"Ты не там. Это не зеркальная комната. Вперед!"


Пытаюсь. Боже, я пытаюсь. Лозы прорастают вокруг наших ног, поднимаясь с пола. Они хватают меня за лодыжки, но я прорываюсь сквозь них. Вырываю. Царапаю. Отрываю. Но когда лозы оборачиваются вокруг моих запястий, больше не могу сражаться. Мои конечности слабеют.


"Не могу. Не могу, не могу, не могу. Зубы на моем запястье. Зубы на моем горле. Отметки в виде полумесяца. Не двигайся или они ранят больше".


Я поглощена своими воспоминаниями. Я не смогла бы бороться в ответ. Это ощущается реальным. Это реально.


Зубы на моем запястье. Кусают. Пускают кровь. Прорываются в мой разум.


"Не могу двигаться. Не могу кричать. Не могу думать…"


Киаран дергает меня вперед, прорезая своим клинком ростки.


— Кэм! — его руки по обеим сторонам моего лица. — Я здесь. Прямо рядом с тобой.


— Это ее страх, — Сорча вдыхает позади нас. — Морриган считывает ее.


— Я здесь, — шепчет он снова. — Я здесь.


Это все, что требуется, чтобы заставить меня двинуться снова. Прикосновение Киарана возвращает меня к реальности. Он напоминает мне, что я все еще могу сражаться. Я не пленница.


Где-то позади нас еще одна глыба ониксового потолка обрушивается на пол. Еще, и еще. Лозы возникают по обеим сторонам от нас, закрывая нас внутри. Удерживая нас в ловушке.


Эйтинне размазывает кровоточащую рану на лице.


— Если у кого-нибудь есть какие-нибудь идеи, сейчас, возможно, самое время поделиться ими с остальными.


Киаран резко мотает головой.


— Нам придется с силой прорываться отсюда, — он смотрит позади нас, анализируя.


— Кадамах, — говорит Сорча, поднимая ладонь, — подожди…


Киаран крутится и ударяет кулаком в стену. Воздействие, которое должно было разрушить кирпичи до пыли.


Его шипение от боли удивляет меня. Когда Киаран притягивает руку обратно, костяшки пальцев кровоточат. Стена поранила его почти неуязвимую фейрийскую кожу. Как, черт возьми, это возможно?


Посреди хаоса он тяжело смотрит на Сорчу. И хотя его взгляд спокойный, я могу видеть, что что-то кипит там. Снова что-то дикое. Его выражение темное и немного на грани.


— Кэм, — говорит он медленно, — можешь взорвать эту стену на части?


Эйтинне шагает вперед меня.


— Я сделаю это…


— Нет, — голос Киарана тяжел. Он кивает мне, — мне нужно, чтобы это была Кэм, — его выражение лица не оставляет места для вопросов.


Эйтинне сжимает губы вместе и словно проектирует свои мысли мне, я могу слышать ее в своем разуме. "Скажи ему".


Едва заметно мотаю ей головой.


Если расскажу Киарану, его внимание будет рассеяно между нахождением Книги и беспокойством, что каждая маленькая вспышка силы будет той, что убьет меня. Он остановит меня от использования моих возможностей, чтобы найти Книгу… и против Морриган. У меня не остается выбора. Мне они понадобятся.


— Отойдите.


Мои силы превращаются в бурю внутри меня. Электрические разряды потрескивают в воздухе. Откидываю назад голову, когда энергия мчится прямо по моим венам, через мою кровь. Мое сердце бьется быстрее и быстрее, наполняя уши притупленным ревом.


Лозы прорываются сквозь камни у моих ног, и я мрачно улыбаюсь. "Стоп". Когда лозы прекращают расти, отдаю им команду умереть. Они начинают разрушаться вокруг нас, падая на пол и увядая. Это должно дать нам достаточно времени, чтобы выбраться отсюда, прежде чем Морриган снова атакует.


Секунды кажутся минутами. Волоски на моих руках поднимаются, и чувствую, как буря в моей груди возрастает, возрастает и возрастает, пока не становится болезненным давлением там.


"Выдыхай ее, словно воздух", — говорю себе.


Позволяю своей силе преобразоваться во взрыв, который превращает стену в руины — и все, что оказывается за ней — коридор, идентичный этому. Ну, спасибо за это.


Другая лоза прорывается сквозь стену позади нас с громоподобным треском. Краем глаза вижу, как листья вырастают из-под уже мертвых. Они выстреливают из стен и пола быстрее, чем прежде, разрушая всю каменную кладку вокруг нас. Растительность больше, гуще и сильнее, с шипами достаточно длинными, чтобы проткнуть.


— Отличная работа, охотница, — говорит Сорча. — Ты разозлила Морриган.


Нам приходится попытать наши шансы в соседнем проходе. Арки позади нас рушатся, пронзенные шипами. Стена рядом со мной разрушается, и огромная лоза направляется прямо к нам.


— Вперед! — выкрикиваю я.


Мы пролазим через дыру в каменной кладке прямо перед тем, как коридор позади нас обрушивается, и растения начинают заполнять его. Кирпичи разбиваются о землю, пыль от обломков заполняет воздух. Я закашливаюсь. Не могу увидеть…


"Воссоздавай. Быстро".


Я сжимаю кулак и поднимаю руку, направляя силу, чтобы распределить камни, бросая их на место так, чтобы получилось что-то достаточно стабильное, чтобы временно сдержать натиск. Нам просто нужно достаточно времени, чтобы убежать. Самодельная стена сделана так, чтобы покрыть любую трещину, через которую могут проползти лозы, а затем… тишина. Только наше напряженное, уставшее дыхание наполняет пространство.


Взрыв силы обрушивается на меня. Боже, Морриган такая сильная…


— Удерживай, Кэм.


Удерживать? Он в своем уме? Я зажмуриваю глаза, мое тело напрягается, когда сила Морриган борется с моей, со всей силой толкаясь в мою самодельную стену.


— Маккей, — говорю. — Сейчас не лучшее время…


— Мне нужно одно мгновение, — говорит он. Некая холодная и жестокая эмоция затеняет выражение его лица. — Эйтинне, ощути свою силу.


Эйтинне закрывает глаза. Практически немедленно она хмурится. Когда она открывает глаза, это впервые, когда вижу ее напуганной.


— Она здесь, но я не могу… не могу дотянуться до нее, — Эйтинне вытягивает свою руку, словно ожидает, что что-то случится. — Я не могу даже вызвать пламя. Чертов детский трюк, — она с обвинением смотрит на Сорчу. — Что ты сделала с нами?


— Наши силы связаны, — говорит коротко Киаран. Он тянет Сорчу к себе.


Я задыхаюсь, поскольку силы Морриган снова обрушиваются на мои. Коридор трясет. Чуть выше нас маленький кусок стены отваливается и падает. "Удерживай. Держись, проклятье".


— Маккей, — предупредительно говорю.


Но Киаран не обращает внимания на хаос вокруг нас. Его взгляд сфокусирован на Сорче, его хватка оставляет синяки на ее руке.


— Ты знала, да?


Сорча пытается выглядеть невозмутимой.


— Я знала, что это маленькая девочка нуждается в Книге.


Киаран припечатывает ее к стене, и Сорча задыхается от боли.


— Объясняю. За каждый ответ, который меня не удовлетворит, ты будешь терять по пальцу. Попробуй отрастить их назад без какой-либо силы.


Страх зажигается в глазах Сорчи.


— Ладно, — грубо говорит она. — Ладно.


Сила Морриган ударяет в мою, и я сдерживаю крик. Теперь мое тело дрожит, а зрение расплывается. Коридор начинает шататься. Кирпич падает с вершины самодельной горы.


— Маккей, поторопись.


— Говори быстрее, — Киаран отпускает Сорчу.


— Это часть создания тюрьмы. У Кайлих получилось убить тело Морриган, но она была слишком сильна. Тюрьма ослабляет ее способности достаточно, чтобы она не смогла восстановить свое тело и сбежать, — Сорча смотрит на меня туда, где я залатала дыру в стене. — У Охотницы, должно быть, иммунитет, потому что тюрьма не создавалась для того, чтобы удерживать человека. Эффект на менее могущественного фейри — практически полное связывание силы.


— Что это значит? — мой голос хрипит от усилий удержать стену на месте. На краткий миг зажмуриваю глаза от очередного толчка. Еще один. Начинаю покачиваться на ногах, чувствуя головокружение.


Ругательства Киарана громко звучат в тихом коридоре. Он отходит от Сорчи и изучает костяшки пальцев. Тонкие порезы появились на его бледной коже с тех пор, когда он ударил в стену. Кровь стекает по задней части его опухшей руки.


Его раны не лечатся.


— Это значит, — говорит Киаран сквозь стиснутые зубы, — что мы все можем умереть здесь. А Сорча не потрудилась рассказать нам это.


— Мне представилась такая возможность, поэтому я ей воспользовалась, — мне знакома ее улыбка, ужасающая и темная. — Я была бы не я, если бы не сделала это. Я хотела тебя, и я ненавижу ее.


Смех Киарана низкий, опасный. У меня мурашки от него.


— Ах, laoigh mo chridhe, — бормочет он ей, поглаживая двумя пальцами ее щеку. — Я собираюсь прожить остаток моего существования, воображая различные способы, какими мог бы убить тебя, будь у меня такая возможность, — его голос понижается. — Звучит знакомо? Как это ощущается — быть не лучше своего прежнего хозяина?


Что это значит?


Сорча резко вздыхает.


— Кадамах, — шепчет она. Ее рука дрожит, когда она тянется к его руке. — Послушай…


Морриган ударяет по стене, которую я удерживаю, с такой силой, что я выкрикиваю:


— Не хотелось бы прерывать… — она вновь бьет, и в этот я раз стискиваю зубы от ее натиска.


Лозы находят путь через трещины в руинах. Сила Морриган возрастает вокруг нас, словно надвигающаяся буря, проталкиваясь сквозь мою с практически раздражающей легкостью.


Голос шепчет у меня в голове, холодный, как лед на ветру.


"Человек с силой моей сестры. Теперь это становится интересным".


Теперь она знает мою слабость. Она знает, что я умру, если продолжу пытаться.


— Кэм? — Киаран рядом со мной.


Пытаюсь сконцентрироваться, но мои мышцы болят. Мое тело напрягается от усилий удержать Морриган за границей, сохранить стену поднятой.


— Не могу сдерживать ее.


— Отпускай и беги, когда скажу, — говорит он мне. Затем он считает мне в ухо: "Один. Два. Три. Вперед!".


Отпускаю силы, и мы мчимся прямо по длинному коридору, мои ботинки тяжело ударяют по ониксовому полу. Позади нас стена со взрывом открывается. Лозы ползут по потолку, теперь еще гуще. Шипы разрывают кирпичи, словно бумагу.


Когда мы проносимся мимо трещин, образовавшихся в каменной кладке, Морриган в моей голове, копается, копается, копается. Читает меня. Оценивает мои силы и ищет другую слабость. Не могу остановить ее. Совершенно не могу удержать ее снаружи, не после того, как удерживала ее силы на границе. Она знает это и…


Клянусь, могу ощутить ее улыбку.


Коридор трясет, и я теряю равновесие. Что-то ударяет по кирпичам.


— Ты чувствуешь это? — говорю Киарану, тяжело дыша.


Он мотает головой один раз, как будто бы проясняя ее. Его ответ напряженный.


— Айе.


Мгновением позже земля под нами исчезает.


Глава 27

В животе замирает. Я сдерживаю крик, когда проваливаюсь через пол в темноту. Разбитые кирпичи обрушиваются в стены подо мной. Ощущаю грубую хватку пальцев Киарана на моей одежде, притягивающих меня ближе. Он произносит мое имя, и оно эхом разносится вокруг нас.


Умудряюсь открыть глаза, чтобы посмотреть вниз и… там ничего нет… ничего. Всего лишь яма, бесконечная чернота. Без видимого основания мне пришлось рискнуть, заключить сделку, что найду Книгу, и сейчас у меня единственная мысль — что я умру и подведу людей, о которых забочусь. Только в этот раз уйду навечно.


В этот раз для меня не будет пути назад.


— Кэм, — резкий голос Киарана выводит меня из моих мыслей. Ему приходится до синяков удерживать меня за предплечья, он дергает меня к себе в грубом объятии, пока воздух проносится вокруг нас. Как далеко нам падать? Сколько нам еще осталось?


— Держи свое тело прямо.


Как, черт возьми, он может звучать так спокойно в такое-то время? Ради Бога, он же сейчас смертный.


— Что?


Руки Киарана скользят вокруг моей талии, пальцы впиваются в пальто, чтобы удержать меня от сопротивления. Как же мне не сопротивляться? Мы падаем быстро, в невесомости, вниз, вниз, вниз…


— Ты чувствуешь этот запах?


Сосредоточься. Успокойся.


Вдыхаю. И сквозь затхлый аромат камня вокруг нас вдыхаю морозный, чистый аромат воды. Словно мы падаем ко дну колодца или пещеры. Это шанс на спасение. Благословение в виде подземного озера. Сделаю все правильно, и мы можем выжить. Сделаю неправильно, и мы умрем.


— Помнишь утесы на Скае? — дыхание Киарана у моего горла. Едва могу слышать его из-за воздуха, проносящегося вокруг нас, пока мы падаем, падаем, падаем… — Отталкивайся своей силой, чтобы смягчить последствия, — дрожу, когда его пальцы проходятся прямо под моими ребрами. — Отсюда. Ты чувствуешь ее?


Я чувствую ее. Пульсацию под моей кожей. Определенный темп: «Доверься своему телу. Доверься своему разуму. Доверься своей силе».


Но как? Мы все еще падаем. Эта пещера бесконечна. Словно мы падаем сквозь звезды, через космос, в океане. Пытаюсь не отвлекаться на дрожащее тело, на паникующие мысли. Сосредотачиваюсь на ощущении своих сил, извивающихся и готовых, как будто они только и ждут моей команды. Позволяю им успокоить меня.


Я бесстрашная. Могущественная. Доверься.


— Теперь дай им выйти наружу, Кэм.


Выпускаю всю силу наружу. Прежде это было, словно пытаться дышать сквозь огонь, с дымом в легких и все кажется сжатым и сдавленным. Это становится проще с каждым разом, менее болезненно. Сейчас — это, словно пытаешься вдохнуть холодным зимним днем. Всего лишь давление моих легких, а затем … вдох и выдох. Вдох и выдох.


— Вот так, — как будто бы Киаран ничего не мог с собой поделать, он прижимается поцелуем к моему подбородку. — Теперь создай восходящий поток, чтобы замедлить наше падение.


Делаю точно, как он говорит. Никогда не осознавала, как много из сил фейри было простым манипулированием существующих элементов, таких как воздух, вода или земля. Склони их своей воле и используй для своей выгоды.


Моя сила управляет воздухом вокруг нас, уплотняя и создавая восходящий шторм, настолько сильный, что он замедляет нас, точно, как делал Киаран, когда мы падали с утеса на Скае. Только когда мы делали это — было изящно. Он делал это, казалось, не прикладывая усилий.


В пространстве нескольких секунд мой контроль начинает испаряться. Доверься своей силе. Доверься своему телу. Доверься…


Моя грудь сжимается. Делаю задыхающийся вдох, но не могу добраться до воздуха. Моей душевной мантры недостаточно, поскольку легкие горят от усилия управлять всей этой силой. Зрение начинает расплываться.


Киаран должно быть чувствует, что что-то не так.


— Кэм?


Сфокусируйся на воде. Вашей спасительнице.


Ваш единственный шанс выжить.


Один последний вдох. Один финальный толчок. Слабая пульсация силы перед концом. Моя концентрация разбивается на кусочки в мгновение перед тем, как мы ударяемся о воду.


Не могу двигаться. Мои конечности внезапно становятся слишком тяжелыми, мертвый вес тянет меня дальше в холодные воды. Здесь нет течения, которое унесло бы меня, ничего кроме бездвижного бассейна без дна.


Я, должно быть, потеряла сознание, потому что следующее, что понимаю, это то, как Киаран произносит мое имя. Повторяя его снова и снова, словно молитву. Несколько раз его пальцы неуклюже прижимаются к моей шее в поисках пульса, и я слышу его маленький задыхающийся вздох, предающий его обычно спокойный фасад.


— Кэм, — страх в его голосе.


Киарану не нужно говорить мне. Я могу услышать медленную, тяжелую пульсацию в своих ушах. Неравномерный бит, который напоминает мне: Ты умираешь. Ты умираешь. Ты умираешь.


Открываю глаза. С моими чувствами фейри я могу видеть затемненную фигуру Киарана в кромешной темноте пещеры, то, как его бледная кожа блестит от воды.


— Что, черт побери, это было? — его голос грубый, как камень.


Солги.


— Ничего, — говорю я, мой голос хрипит. Лги лучше. — Просто нужно привыкнуть к силе Кайлих, вот и все.


Киаран тяжело смотрит на меня, его большой палец мягко проводит по моей верхней губе.


— У тебя кровотечение из носа, — его голос неустойчив. Внезапно он отскакивает, уплывает быстрее, чтобы между нами было как можно больше расстояния. Эти несколько футов, разделяющих нас, ощущаются колоссально.


Не знаю, что еще делать, кроме как приложить пальцы к носу. Своими глазами с силами фейри, могу увидеть легкое смешивание крови и воды. Это было бы едва заметно для людей, но с Неблагой природой Киарана. .


Киаран вздрагивает и отводит взгляд. Черты его лица напрягаются, челюсть сжимается. Мои движения медленные, когда я наклоняю голову в воду и стираю кровь. Так же я бы повела себя, если бы столкнулась с хищником в дикой природе: никаких резких движений. Отходила бы по сантиметру.


Не выгляди, словно добыча.


— То, что ты смертный сейчас не делает никакой разницы?


Он мотает головой один раз.


— Мои силы связаны, но они не исчезли. Мое пребывание временно смертным не делает из меня человека, так же как имение у тебя сил не делает тебя sìthiche.


Слова Киарана равномерные, безэмоциональные, практически жестокое касание. Как будто бы он винит меня за кровотечение — но дело не в этом. Мы охотились вместе так долго, что я могу читать его мысли так же ясно, как если бы они были моими: Киаран винит себя за то, что поддается искушению.


"Здесь. Я бы укусил тебя прямо здесь. И вот почему не доверяю себе рядом с тобой".


После затянувшейся тишины, говорю.


— Теперь ты в порядке? — мой голос слабый, неуверенный. Осторожный. Он знает, о чем спрашиваю: «Ты Киаран или Кадамах»?


— Еще нет. Говори. Отвлекай меня.


Пытаюсь сосредоточиться на нашем окружении, смотрю вверх на дыру, из которой мы упали. Она так высоко, что кажется маленькой яркой звездой посреди черноты.


— Думаешь, они все еще там наверху?


Слышу тихий вдох Киарана, когда он тоже смотрит наверх.


— Если это и так, то моей сестре хватило ума не прыгнуть за нами.


— Думаешь, с ними все в порядке?


— Надеюсь, — когда я не отвечаю, он резко произносит: — Расскажи мне, что ты видишь.


Мои глаза привыкают к практически кромешной темноте пещеры, и я рассказываю ему. Единственный свет исходит из дыры так высоко над нами, такой маленький разрыв в толстой каменной породе, окружающей нас. Плыву к небольшому алькову и устраиваюсь у валуна, поднимающегося из подземного озера. Трещина в стене с этой стороны озера темна; насколько могу судить, она ведет глубже в подземную систему пещеры. Она выглядит опасной и слишком узкой, чтобы Киаран смог пролезть сквозь нее.


Мои руки проходятся по скользким стенам. Так же нет никакой возможности вскарабкаться наверх. И, не смотря на участки гладкой скалы в озере, здесь нет других туннелей — по крайней мере, ни одного над водой.


Нет выхода.


Замешкавшись, смотрю на Киарана. Должна ли я сказать ему об этом? Его глаза закрыты, как будто бы я убаюкиваю его своим голосом.


— Продолжай рассказывать. Еще несколько минут.


— Что мне сказать?


— Что угодно, — в его голосе неприкрытые эмоции. — Что угодно. Расскажи мне другую историю.


Вынужденно вздыхаю и говорю первое, что приходит на ум.


— Король фейри и девочка привыкли тренироваться в ранние утренние часы, — говорю, сохраняя голос тихим и устойчивым. — Они занимались спарринг-боями, пока предрассветные лучи не появлялись над Северным морем. Иногда утром, когда небо было ясным, без туч, девочка окидывала взглядом короля, как только первые лучики солнца начинали сиять сквозь здания и купали город в прекрасном, золотом свечении.


— Потому что, видите ли, это был тот момент, когда король откидывал голову назад и закрывал глаза, а девочка позволяла себе в эти короткие моменты поразмыслить о вещах, в которых она могла бы никогда не признаться ему вслух. Например, как с каждым прошедшим днем она ненавидела его все меньше и меньше. Пока не наступило утро, когда она наблюдала за ним, встречающего утро, и знала, она не ненавидит его совсем, больше нет. Она поняла тогда, что однажды будет здесь, когда солнце взойдет над морем, и она посмотрит на него, и поймет, что любит его.


Я практически говорю это. Слова уже на моих губах, и темнота, похоже, задерживает дыхание, ожидая, что произнесу их.


Я люблю тебя, Я люблю тебя, Я люблю тебя.


Затем что-то слышу. Дыхание рядом с моим ухом, практически неслышимое. Резко дергаю головой в сторону, и Киаран оглядывается на меня, готовый заговорить.


— Шшш… — прижимаю палец к губам, прислушиваясь.


Тихий, слабый… как будто он доносится издалека. Резко кручусь, но там ничего нет. Мне показалось? Я схожу с ума?


Нет, вот он снова. Голос такой тихий, что не могу разобрать слов, произнесенных на незнакомом языке.


Поворачиваюсь снова, вытягивая руку, но там ничего, кроме воздуха.


— Маккей, — говорю предупреждающе. — Ты…


Киаран тут же оказывается рядом со мной, плечом к плечу. Он ругается тихо и грязно.


— Не знаю.


Слева от меня доносится еще одно бормотание, тихое и темное, прижимаюсь ближе к Киарану.


— Я, определенно, слышал это, — говорит он.


Мы оба снова прислушиваемся, но пещера молчит. Слишком тихо. Нет никакого кап… кап… кап… падающей воды или чего-нибудь, чтобы определить, что мы вообще находимся в пещере. Ощущение, словно нас выбросило в космос, пока мы дрейфуем в пустынном озере без света и звуков — ничего, кроме нашего дыхания.


И чего-то еще. Кто-то в пещере, кого я не могу видеть, наблюдает за нами из теней. Кто-то, кто, более вероятно, может видеть нас. Мои чувства, возможно, и усилились, но я все еще человек. У моего тела есть пределы. И силы Киарана связаны.


Мы оба уязвимы. Оба смертны. Оба почти люди.


Позади нас раздается небольшой всплеск. Кто-то двигается сквозь воду. Шепот у меня слева, затем внезапная жалящая боль на моей щеке. Вскрикиваю больше из-за шока, чем от боли, и прижимаю ладонь к коже.


Убираю ее уже влажной от крови.


Глава 28.

— Не двигайся, — голос Киарана низкий, резкий. Издает нечто похожее на рычание. Я напрягаюсь. Он чует мою кровь.


— Дыши, — резко отвечаю я. — Проклятье, просто дыши, — хватаю его за руку и тяну нас через воду до тех пор, пока наши спины не упираются в валун, и мы оказываемся в алькове.


Только минута. Если Морриган собирается атаковать, у нас есть только минута.


— Какие-нибудь идеи? — когда он не отвечает, зажимаю его рубашку в кулак и принуждаю взглянуть на меня. — Не заставляй меня вбивать в тебя ощущение реальности, Киаран Маккей. Идеи. Сейчас.


Глаза Киарана фокусируются на моих, и он дышит через рот, его черты напряжены.


— Морриган была известна своей способностью мысленно воздействовать на других фейри. Она умела врываться в их разум, заставлять их делать все, чего бы ни захотела, — я киваю.


«Продолжай. Продолжай говорить».


— Если Кайлих уничтожила ее тело, возможно, она может манипулировать только нашим окружением или принимать форму другого фейри.


"Морриган сделает все, что угодно, чтобы выбраться отсюда. Она примет решение, кто из нас марионетки, а кто — ключ к её побегу".


И кто же мы?


— Если она приняла другую форму, тогда какие фейри живут в воде? Кому так же нравится тьма? Фейри, которые…


— Ты будешь слушать дальше?


— Я продолжу слушать, если ты дашь мне чертов ответ. Думай!


Шепот слева от меня, издевающийся смех. Смех прямо позади меня. Верчусь. Она движется кругами, хищник, готовый к прыжку.


— Маккей.


Кричу от боли, когда Морриган режет мою руку. В этот раз намного больнее, как будто фейри использует докрасна раскаленный нож. Я отдаляюсь от Киарана, прежде чем он может учуять кровь. Сканирую воду, но ничего не вижу. Ничего не слышу. Мои силы манят, искушают, но если я воспользуюсь ими, рискую снова потерять сознание.


Нет пути наружу. Некуда пойти.


— Маккей, — говорю, каким-то образом отчаявшись, — ее форма?


Что-то движется через воду; больше не вижу даже разводов на воде. Ощущение, будто тьма стала гуще, пещера затуманилась. Воздух становится горячим и влажным.


Киаран резко вдыхает, и я знаю, Морриган должно быть нанесла по нему удар.


— Водяная лошадь, — предположительная форма фейри слетает с его губ с презрением, словно он говорит что-то дурацкое. Он продолжает перечислять: — Fuath. Fideal. Afanc..


Кричу от боли, когда когти впиваются в мою спину, глубоко и резко. Морриган снова шепчет мне на ухо:


— Прошло много времени с тех пор, как я видела человека.


Замахиваюсь рукой в атаке, поймав прядь длинных волос, которые растворяются, словно дым. Мелькает вспышка ее ярких сапфировых глаз, прежде чем Морриган вырывается в тень. Ее смех разносится вокруг меня в спешке внезапного холода, который прорывается сквозь сырость пещеры.


— Ее фейрийская форма с когтями и длинными волосами, — говорю Киарану, — она просто испарилась в тени и…


Голова Киарана резко поворачивается ко мне в темноте.


— Что ты только что сказала?


— … Я собираюсь убить ее…


— Она испарилась в тени? — прежде, чем успеваю даже моргнуть, Киаран сжимает мое запястье. — Мы убираемся отсюда. Сейчас же.


— Маккей, я уже говорила тебе. Здесь нет пути наружу.


Его ответ произнесен сквозь стиснутые зубы.


— Тогда я протолкну тебя через тот маленький туннель, если придется.


Киаран тянет меня так сильно к другому концу озера, что мне приходится плыть или я закончу с полным ртом пещерной воды.


— Постой…


Морриган вырывает меня из хватки Киарана и жестоко отшвыривает через воду. Ударяюсь о поверхность только в сантиметрах от того, чтоб не размазаться о стенку пещеры. Всплываю, хватая ртом воздух.


— Кэм! — Киаран ныряет за мной, он быстр.


Что-то тяжело ударяет по нему. Он ударяется о стенку с грубым толчком, который заставляет его застонать. Он вращается, но вокруг полнейшая темнота. Проталкиваюсь сквозь воду к нему. Его руки находят мои в сокрушительном захвате.


Смех эхом проносится вокруг нас и что-то мелькает около меня, но пропадает слишком быстро. Затем ее голос раздается у моего уха, когти нежно проходят по моей шее.


— Что думаешь? Достаточно ли он любит тебя, человек?


Я рискую. Притягиваю свои силы, воздвигая их, словно шторм внутри себя, и сражаюсь со своим расплывающимся зрением. Но до того, как успеваю защитить себя, быстрым болезненным взмахом Морриган когтями режет мою руку. Моя сила умирает, оставляя позади тупую боль в висках.


Киаран делает резкий вдох и отпускает меня.


— Маккей, — когда тянусь за ним, хватаю лишь воздух.


— Не подходи близко. Она делает это намеренно. Она в форме Водяного Духа.


— Что?


Звучит так, будто слова произнесены сквозь гримасу.


— И она играет с нами.


Не могу вспомнить его уроков. Не сейчас. Не с давящей, удушающей темнотой.


— Водяной Дух? — выдыхаю я.


— Они сводят любовников вместе и настраивают друг против друга. Она использует эту форму, чтобы найти наши слабости. Хочет, чтобы я причинил тебе боль.


Смех Морриган раздается у меня в ушах.


— Причинил тебе боль? — она шепчет со смехом. — Он хочет убить тебя.


Кидаюсь, стараясь попасть кулаком в лицо создания, но она слишком быстра. Она уже позади меня, выдыхая холодные, жалящие слова мне в ухо.


— Он не может прятать свои мысли от меня. Я была первой Неблагой. Его кровь — моя кровь.


Кручусь, вновь делая бросок.


Она у меня за спиной, дьявол, заполняющий мою голову ужасными сомнениями. Где Киаран?


Как будто бы ощутив, что ищу его, горячий пещерный туман проясняется достаточно для того, чтобы увидела его в профиль. Он неподвижен. Даже не шелохнется. Прислушивается?


— Это в его природе — охотится за твоим видом, — чувствую, как она перемещается вокруг меня, прижимаясь ближе. — Он может долго сопротивляться моему проклятию, но в итоге сдастся. Ничего не сможет сделать с желанием покормиться тобой.


Тогда понимаю, что Морриган, бесспорно, говорит не только со мной. Она не только у моего уха.


У его тоже.


Произношу его имя, тихо, но настоятельно. И когда он смотрит на меня. . О, Боже.


Я замираю. Киаран смотрит на меня сквозь ресницы, его взгляд темный, скрытый, но интенсивный.


"Ты Киаран или Кадамах?"


Что-то мелькает в его глазах. Я не знаю.


— Ты видишь, как он смотрит на тебя? — Морриган звучит как победительница в сражении, идущая по телам. — Прямо сейчас он едва может дышать без того, чтобы не соблазниться твоей кровью. Это мое проклятие, — ее губы сомкнулись на моем ухе. — Это наказание его рода.


Рыча, поворачиваюсь, чтобы схватить Морриган, но, как только я думаю, что столкнулась с чем-то твердым, она оборачивается в туман, ускользая, гортанно смеясь.


— Маккей, — прорываюсь сквозь воду, направляясь к нему. — Послушай меня, — резко говорю, когда достигаю его, — слушай мой голос. Ты Неблагой Король. Теперь брось все это и помоги мне. Как нам убить ее?


Киаран единожды мотает головой, но его тьма не оставляет его лица. Мы плывем к другим валунам, показывающимся из воды; он близок настолько, насколько может приблизиться, не прикасаясь.


Его голос опускается достаточно низко, только чтобы я могла его слышать, неровный, будто его подталкивают говорить.


— Если она примет физическую форму, ты, возможно, сможешь пересилить ее и воспрепятствовать тому, чтобы она снова приняла бестелесную форму.


— Как мы заставим ее принять физическую форму?


Киаран судорожно выдыхает, затем кладет ладонь на мою щеку.


— Доверься мне.


Как только он наклоняется ближе, я могу увидеть голод в его взгляде. Его зрачки расширены, как у хищника, готового напасть на свою добычу


Затем с мучительной нежностью он прижимается поцелуем к моим губам.


Это требует от меня всех моих сил — остановиться, чтобы не притянуть его ближе к себе. Ногти вонзаются в кожу ладоней.


«Замри. Не двигайся. Не дыши. Даже не думай».


Я знаю, его контроль неустойчив. Чувствую это, когда его губы дрожат у моих. Он дышит медленным, продуманным способом, будто бы пытается сохранить спокойствие.


Для нас это целомудренный поцелуй. Не знаю, как такое простое касание оставляет меня дрожащей, но я не единственная такая.


Пальцы Киарана следуют вниз по моему мокрому пальто, касание огня через холодный материал. Затем его рука проскальзывает под него, находя мою талию, пальцы ласкают кожу там, где рубашка и штаны встречаются. Мой разум шепчет простое слово: "Да".


"Да".


Когти проходят по моей спине, прорываясь через материал глубоко в мою кожу, и я кричу. Но мои инстинкты не подводят меня. Разворачиваюсь в руках Киарана, поднимаю ладони, и развязываю свои силы.


"Замри", — командую со всей силой Кайлих, — "Не двигайся".


Морриган мечется в теле фейри, разбрызгивая повсюду воду. Ее сапфировые глаза горят ненавистью и отвращением.


— Мерзкий человечишка.


— Этот мерзкий человечишка только что пленил тебя, — говорю я. — Маккей, — когда он не движется для удара, бросаю на него взгляд. — Маккей?


Тихое проклятие сбегает с моих губ.


Он пялится на меня… Нет, не на меня. На мою спину, где Морриган своими когтями порезала мою кожу, так глубоко, что могу учуять свою кровь, смешанную с водой.


Губы Киарана приоткрываются. Затем вижу маленький проблеск клыков, опускающихся над его зубами. Когда его глаза встречаются с моими, обычно яркие радужки его глаз затенены чем-то более темным.


Чем-то голодным.


— А вот и оно, — шепчет Морриган. — Мое прекрасное Неблагое проклятие.


— Замолкни, — резко говорю я.


Энергия, чтобы сохранить ее материальное тело, уже несет негативные последствия. У меня начинает кружиться голова. В висках стучит, и зрение расплывается. Мое человеческое тело не может выдержать это, и у меня не было шанса восстановиться с момента последнего использования силы. Боюсь, что, если попытаюсь убить ее, снова отключусь.


"Доверься ему. Доверься ему".


Морриган подходит ближе, сопротивляясь лимитам моей силы. Она ощущает возможность.


— Я могу читать его мысли. Должна ли рассказать тебе их?


— Остановись, — мое зрение ослабевает.


— Он сражается между своими чувствами к тебе и его волей к выживанию. Как думаешь, что из этого одержит победу? Думаешь, он сможет пойти против того, ради чего он был создан? Того, что я предначертала ему делать? Мое проклятие всегда побеждает.


"Его голод всегда побеждает. Всегда".


— Маккей, — говорю я, его имя едва слышнее шёпота, поскольку борюсь за то, чтобы остаться в сознании. — Посмотри на меня. Слушай мой голос.


"Ты Киаран или Кадамах?"


Он приближается, двигаясь сквозь воду, словно великая тень. От этого он кажется больше, более грозным. И хотя силы его связаны, Киаран не человек. Он создание тьмы, фейри во всех отношениях. Тот Неблагой в нем, которого всегда видела затаившимся под поверхностью, больше не скрыт.


И центр его внимания, и этих глубоких темных глаз, — я. Нет ничего в его взгляде, чтобы указать, что он рассматривает меня как нечто другое, чем средство для выживания.


"Доверься ему. Доверься ему".


Его имя на моих губах, умоляющий шёпот: "Посмотри на меня. Вернись ко мне".


Морриган смеется.


"Доверься ему. Доверься ему".


Он так близко. Его клыки мелькают, тянутся за мной, чтобы высосать всю жизнь из меня…


Киаран хватает Духа за горло и быстрым движением руки сворачивает ей шею. Задыхаясь, смотрю на сгорбленную, безжизненную форму Духа, когда притягиваю силы в себя. Я игнорирую барабанящую боль в моих висках и смотрю на Киарана, но он не смотрит на меня.


Ему и не нужно.


Слева от меня начинает крушиться стена пещеры так легко, как сухая грязь, открывая портал. Маленькие кусочки камня расплескивают воду вокруг нас. Брызгаю водой в лицо, подготавливаясь к очередному сражению — к возвращению Морриган. Но все, что я вижу через портал— это лес под восхитительными звездами на ночном небе. Выход из пещеры.


Прямо за линией темных деревьев, клянусь, мельком вижу девушку с длинными волосами и бледной кожей, освещенной лунным светом.


Но когда смотрю вновь, ее уже нет.


Глава 29.


Снаружи пещеры возвышается лес с такими густыми и темными деревьями, словно покрытыми сажей колоннами. Высоко висящая яркая полная луна освещает верхушки ветвей темноватым, пылающим туманом. Я отклоняю голову назад от прохладного ветерка, дрожа в своей мокрой одежде.


Кем была та девушка?


— Ты видел… — мой голос утихает, когда оглядываюсь на Киарана.


Он дышит медленно и равномерно, как будто бы отсчитывает секунды, чтобы успокоить себя. Поднимает трясущуюся руку, чтобы откинуть назад свои волосы.


— Видел что? — его голос дрожит.


— Ничего. Не важно, — сжимаю губы вместе, не уверенная, что сказать. — Мы должны идти через лес? — спрашиваю вместо этого. — Не найдет ли нас здесь Морриган?


— Даже Морриган требуется время на восстановление после атаки, подобной этой, — говорит он. — Принятие физической формы требует больших сил. Мы воспользуемся возможностью отдохнуть, — Киаран бросает мне свое пальто. — Вот. Там хлеб во внутреннем кармане. Тебе нужно поесть чего-нибудь.


Хлеб завернут в какие-то листы, которые оставили его сухим. Благодарно бормочу свое «спасибо» за то, что Киаран такой практичный. Между атаками Морриган и беспокойством о Книге, я даже не заметила, насколько изголодавшейся была.


Киаран собирает хворост для костра, и я поджигаю их своими силами. Маленькая частичка энергии, которой согласна рискнуть, потому что так чертовски устала, а еще я никогда не видела, чтобы Киаран выглядел настолько плохо.


"Теперь ты знаешь, как я себя чувствовала", — с иронией думаю, когда иду, чтобы присесть рядом с пламенем. "Никакой тебе неуязвимости, сияющей фейрийской кожи. Никакого немедленного исцеления. Только глубокая, до костей, усталость смертности".


Киаран садится напротив, как можно дальше от меня. Запах горящего дерева должен замаскировать запах моей крови, по крайней мере, немного. Он стреляет на меня взглядом с быстрой, контролирующей оценкой.


— Твои раны нужно перевязать.


Ничего не могу поделать с улыбкой.


— Сначала хлеб, теперь мои раны. Это то, как Киаран Маккей с заботой суетится о ком-то?


— Я не суечусь, — говорит Киаран. — Я даю прямые указания, как, например, — перевяжи свои чертовы раны.


— Не люблю деспотичных мужчин.


Его губы изгибаются в хитрую улыбку.


— Ну а я люблю напористых, упрямых женщин.


— Боже, обожаю тебя, — смеюсь в удивлении.


Припускаю пальто с плеч, чтобы проверить ранения. На руках имеется несколько поверхностных царапин, самые глубокие, вдоль плеч, нуждаются в наложении швов. Но я не располагаю богатством таких вещей прямо сейчас. Все, что у меня есть, чтобы наложить повязки — это материал с моего пальто. Парча — точно не идеальный вариант, но все же лучше, чем истекать кровью.


Когда я полностью снимаю пропитанное кровью пальто, резкий голос Киарана застает меня врасплох.


— Сожги его.


В шоке поднимаю взгляд.


— Прошу прощения?


— Сожги. Пальто, — в этот раз он произносит слова сквозь стиснутые зубы. — Надень мое, чтобы прикрыть свой запах. Я могу учуять запах твоей крови, и это сводит меня с ума.


Затем он говорит кое-что, что никогда бы не ожидала услышать за тысячи лет:


— Пожалуйста.


Пожалуйста. За все то время, что знаю Киарана, он никогда не говорил такого. Так же, как и "Извини", уверена, не было в его словаре.


Но вот оно, слово, повисло в воздухе между нами, оценка его отчаяния. Пожалуйста. Теперь я знаю, что то, как он смотрел на меня в пещере, прежде чем убил Морриган в форме Духа, не было показушным. Это не было для того, чтобы Морриган думала, что она выиграла.


Она практически победила.


— Хорошо, — тихо говорю.


Дух достаточно искромсала мое пальто, его запросто можно порвать на полоски. Прижимаю длинные поверх плеча, удерживая их на месте с помощью других клочков материала, которые связываю узлом и затягиваю зубами. Как могу, вытираю кровь со спины, натирая, пока кожа не начинает пощипывать.


Затем бросаю остатки своего рваного пальто в огонь и влезаю в пальто Киарана, от которого он отказался. Оно настолько большое на мне, что приходится закатать рукава.


Поднимаю руки с легкой улыбкой.


— Насколько глупо выгляжу в этом? Будь честен сейчас.


Замечаю, как небольшое напряжение покидает его плечи.


— Кэм, — он трясет головой, немного смеясь. — Ты очаровательна.


— Мой Бог, — усмехаюсь. — Ты только что назвал меня очаровательной в надлежавшем контексте. А я-то, думала, что ты используешь это слово только для одной ужасной причины.


— Вторая причина, не ужасна: Ты. В этом пальто. С этой улыбкой.


— Что на счет моего определения? — встаю на ноги и начинаю обходить костер. — Ты. Я… В обнимку…


— Не надо, — Киаран вытягивает руку, чтобы остановить меня, замираю, когда его зрачки расширяются. — Не надо, — повторяет он. — Оставайся там.


Остаюсь на месте, пока оглядываю его.


"Сколько времени у нас есть, пока ты не уйдешь слишком далеко, Маккей? Как много времени до тех пор, когда я не смогу больше увидеть Киарана?"


Именно тогда замечаю рану на его руке: длинный рваный порез. Достаточно глубокий, чтобы кровь пропитала его грубую шерстяную рубашку. Морриган, вероятно, поранила его, чтобы быстрее порвать его контроль. С его связанными силами он не может вылечить это.


Медленно наклоняюсь, чтобы подобрать кусочки ткани, что оставила на земле.


— Твоя рука кровоточит.


— Я в порядке. Твоя забота не обязательна.


Он и раньше говорил так со мной, когда мы охотились вместе. Тогда была холодная дистанция между учителем и учеником, экспертом и новичком. С легкой снисходительностью, чертой превосходства, и от этого мне всегда хотелось стукнуть его по голове зонтиком от солнца.


Шагаю к нему, и он произносит мое имя достаточно резко, чтобы я остановилась.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги