— О том же, о чем думаю сейчас, — Киаран открывает свои абсидианово — черные глаза. — Я люблю тебя.


Затем он целует меня, его рот жёсткий напротив моего. Требующий. Суровый. Его поцелуй — это тьма, и любовь, и горе, и радость, и тысяча различных противоречивых вещей, потому что он борется с собой, а я все, что осталось, чтобы удержать его. Его пальцы оставляют следы огня вниз по моей талии, бедрам.


— Я люблю тебя, — Киаран задыхается у моих губ, прижимая меня ближе. — Я люблю тебя.


Его пальцы тянут меня за одежду, теперь нетерпеливо. Он снова шепчет, что любит меня, практически отчаянная мантра. Скидывает мое пальто с плеч. Его пальцы проходят по изгибу спины и скользят прямо к животу. Он боготворит меня маленькими касаниями, словно ему все мало, словно я единственное, что может спасти его.


Он целует меня так сильно, что его клыки прокусывают мою нижнюю губу.


Дергаюсь назад с резким вздохом. Когда я поднимаю взгляд на Киарана, он пялится на мой рот, туда, где кровь стекает на подбородок. И его глаза темные и хищные.


Киаран не способен помочь мне в таком состоянии. Ещё один толчок от Морриган, и разговоры не вернут его обратно. Я должна предложить ему единственное, что знаю, в чем он нуждается: достаточно моей энергии, чтобы поддержать его, пока мы не найдём Книгу. Достаточно, чтобы утолить его голод и вернуть ему некий контроль.


"Если я пойду с тобой и стану кем-то, кого ты не узнаешь, не позволяй мне ранить тебя. Оставь меня позади, если придётся. Обещай мне"


Я солгала. Знала, что дойдёт до этого. Я не сдержу своего обещания.


Хватаюсь за ворот моей рубашки, чтобы обнажить шею.


— Я не хочу терять тебя.


Глаза Киарана неизмеримо глубоки. Такие же глубокие, как океан, такие же глубокие, как темнейшие части космоса. Его рука скользит, чтобы обхватить сзади мою шею, когда он притягивает меня вперёд. Когда он снова смотрит на меня, его взгляд с последней крупицей контроля. Бессловесный способ спросить меня "Ты уверена?"


— Уверена, — шепчу.


Его губы оказываются на моей шее, едва целуя, прежде чем он кусает меня.


Укус Киарана ощущается не так, как у Лоннраха. Он не жестокий. Не яростный. Он держит меня так же, как и когда целует. Когда мы были в постели, и он прижимался поближе ко мне.


Киаран опускает меня на пол и вытягивается своим телом поверх моего. Яд от его укуса взрывается во мне, и моё тело узнает эту боль. Оно узнает, что это, и я даю слабину в его захвате.


Зажмуриваю глаза.


Это не Лоннрах. Это Киаран и ты в порядке. Ты в порядке. Ты в порядке. Ты в…


Его контроль разлетается на кусочки, и он кусает сильнее. Сжимаю губы вместе, чтобы не издать ни звука. Мои силы ревут внутри меня. Пытаюсь сдерживать их. Но у меня начинает кружится голова. Зрение расплывается.


— Маккей, — шепчу. — Тебе нужно сейчас остановиться.


Он вытягивает из меня ещё больше энергии, и мне приходится прикусить язык, чтобы не закричать.


— Маккей, — стараюсь держать голос ровным. Стараюсь произносить его имя, чтобы вернуть его назад. Это не срабатывает.


Моя энергия покидает меня быстрее, чем я могу вынести. У меня больше не получается шептать слова, ни его имя, ни чего бы то ни было. Киаран убивает меня. И если он это сделает, он нарушит свою клятву Катрионе. Он умрёт со мной.


Я в достаточном отчаянии, чтобы воспользоваться своими силами, но слишком поздно. Слишком слабая, чтобы призвать их, чтобы сделать что-нибудь. Не могу даже двинуться. Его имя — дыхание на моих губах. Но он не слышит меня. Не слушает. Он так далеко зашёл, что нет способа дотянуться до него.


В другом конце комнаты вижу девушку в зеркалах, ту, что с татуировками. Она стоит там, будто не уверенная, что делать. Её глаза встречают мои. Я в достаточном отчаянии, чтобы прошептать одними губами одно слово ей: "Помоги."


Эти тёмные угольные глаза активизируются, и, клянусь, я чувствую, как она соединяется с моим разумом. Пробное прикосновение, практически заботливое… А затем голос шепчет среди моих мыслей лёгким ветерком: «Хотелось бы мне знать раньше, что ты не такая, как другие, которые приходили прежде. Твои воспоминания показали безопасное место. Надеюсь, ты найдёшь нечто подобное снова».


Затем она прижимается ладонью к зеркалу и исчезает. На стене открывается портал, и я вижу костёр в лагере Эйтинне, моих друзей вокруг него. Деррик сидит на плече Гевина.


— Деррик, — выдыхаю. Для этого требуются все мои усилия, чтобы просто произнести это. — Деррик.


Он поднимает взгляд, как будто бы слышит меня.


— Айлиэн?


Другие не замечают, когда он пролетает мимо костра, ближе к краю портала. Он, должно быть, видит его, как только пролетает деревья, потому что его глаза расширяются.


— Айлиэн? — неверие, как будто бы он не понимает, что видит.


Проектирую мысль, потому что это все, на что способна: "Ты мне нужен"


— Чёрт побери, — Деррик мчится мимо деревьев и через портал прямо перед тем, как тот закрылся. Он внезапно останавливается, когда понимает, что происходит. Мы на полу. Киаран у моей шеи. Мои руки хватают рубашку Киарана, как будто это могло бы заставить его остановиться. Но это не может.


"Помоги".


Деррик выдергивает ужасно крошечное лезвие из ножен.


— Убирайся к черту от нее, ты, мерзкий… — он прорывается вперед и скользит лезвием по спине. Киаран поднимает голову со злобным рыком, полным острых, как лезвие, зубов. Когда его глаза встречают мои, они как смоль. Нет ни единой частички Киарана в этом взгляде.


Затем я с ужасом, наблюдаю, как его радужки осветляются до яркого, чистого сапфирово-голубого.


Я замираю. Морриган. Она воспользовалась отсутствием его контроля, чтобы захватить его тело.


"Я заставлю тебя сказать да."


У меня есть только мгновение. Собираю силы и откидываю Киарана через комнату. Пытаюсь встать. Деррик рядом со мной, тяжело дышит.


— Что он делал? Что, чёрт побери, происходит?


— Не. Он, — едва могу формировать слова. Из-за сил и энергии, что забрал Киаран, я выжата. Мой нос и шея кровоточат. Моя кожа чувствуется липкой, горячей и влажной.


Деррик смотрит на меня с опасением.


— О Боже, — говорит он. — Айлиэн.


Волна головокружения проходит через меня, и мне приходится на мгновение облокотиться на зеркало, пока моё зрение не прояснится. Наблюдаю, как Киаран поднимается на ноги, и страх связывается в узел внутри меня.


— Маккей, тебе нужно бороться с ней. Я знаю, ты можешь.


— Хочешь, чтобы я остановилась? — Голос Морриган переплетается с его. — Скажи да.


— Нет, — рычу.


— Тогда я пожертвую своей первой пешкой.


Киаран достигает меня в бегущем рывке, и я уклоняюсь как раз вовремя. Вращаюсь, чтобы быть лицом к нему, вынимая лезвие из ножен.


— Проклятие, Маккей, не заставляй меня делать это.


Деррик приземляется на моё плечо.


— Ты выжила из ума? Ты не можешь сражаться с ним. Ты едва стоишь.


У меня нет времени отвечать. Киаран снова приближается ко мне, его меч размахивается по дуге. Моё лезвие обрушивается на его с тяжёлым звоном металла против металла. Сила этого посылает болезненную волну, проходящую через моё тело, что приводит меня на колени.


Вставай!


— Маккей, борись с ней.


Сапфирово — голубые глаза сверкают, когда он делает выпад на меня. Он атакует меня своим мечом, каждое движение неимоверно быстрое. Боже, он быстрый. Его движения плавные, элегантные. Словно танцовщик с мечом, все грациозные взмахи, удары, блокировки. Его лезвие поёт. Это песня разрушения.


Он отправляет меня обратно к зеркалам. Если я закончу у одного из них, мне конец. Морриган пытается заставить меня убить его.


"Я не жертвую своими пешками, пока не уверена, что выиграю"


— Ты проигрываешь, — шипит Деррик мне в ухо. — Если ты будешь хоть немного медленнее, тебе отрубят конечность.


— Ты не помогаешь.


Деррик говорит еще до того, как Киаран двигается:


— Уходи влево!


Впервые, я слушаюсь его… Прямо перед тем, как Киаран взмахивает мечом. Наши лезвия царапают друг друга, и я ухожу с пути.


— Продолжай направлять меня, — говорю я Деррику.


Деррик сидит у меня на плече, рассказывая, каким будет следующий удар Киарана ещё до того, как тот его наносит. Пикси может чувствовать движения, как его тело группируется перед атакой. Вскоре оттесняю Киарана назад, но мои движения замедляются, становятся неуклюжими.


— Киаран, остановись!


— Нападай! — орёт Деррик.


Ныряю, чтобы столкнуться своим мечом с мечом Киарана, но в последний момент, он бьёт кулаком мне в лицо. Меня крутит, и я жёстко падаю на пол, борясь с тем, чтобы не отрубиться.


— Вставай, — говорит мне Деррик. — Вставай, чёрт побери, Айлиэн.


"Слушай его. Двигайся!"


Шаги. Тяжёлые ботинки по полу. Голос Морриган за голосом Киарана звучит победно. "Я выиграю".


— Следует ли мне пожертвовать своей пешкой? Или ты скажешь да?


— Нет, — выдыхаю. — Нет.


— Держись подальше от неё, — рычит Деррик.


"Следует ли мне пожертвовать своей пешкой?" — вижу блеск в глазах Морриган, когда она смотрит на пикси. Деррик летит к Киарану, меч вытянут и готов атаковать.


Киаран не пешка.


— Деррик, — кричу. — Подожди!


Киаран хватает Деррика в воздухе и сжимает кулак с тошнотворным хрустом. Затем он бросает пикси на пол.


Я не помню, чтобы говорила что-то. Не помню криков. Не помню, встала ли на ноги или поползла к разбитому телу Деррика, лежащему рядом с его оторванными, искалеченными крыльями.


Все что помню, как подобрала его сломанное, бескрылое тело в руку, и произнесла его имя. Деррик.


Он шевелится.


— Не плачь, — шепчет Деррик, его голос слабеет. — Мне не нравится видеть, как ты плачешь. Ты моя любимица, — он больше не двигается.


— Деррик? Деррик!


Я произношу его имя снова и снова, и снова. Он не мёртв. Он проснется в любой момент с глупой шуткой о том, как одурачил меня и затем начнёт заплетать мне волосы. Сошьет мне новое пальто. Будет угрожать сшить мне очередное платье. Потому что Деррик бессмертный и фейри не умирают. Они живут вечно.


Деррик не мёртв. Он не мертв, он не может…


Его глаза не открываются. Его крылья не излечиваются. Его кровь стекает с моих пальцев.


Откидываю назад голову и кричу. Сила вырывается из меня, дикая, яростная и жестокая. Каждое зеркало в комнате разбивается. Стекла падают на пол вокруг меня.


После этого в комнате становится тихо. Единственный звук — это моё дыхание, хриплое и болезненное. Прижимаю маленькое тело Деррика к груди и, наконец, замечаю, что вкус его силы пропал.


Он ушел и не вернётся назад. Он не вернётся назад.


— Кэм, — задыхающийся шепот с другой стороны комнаты заставляет меня замереть.


Открываю глаза. Киаран стоит там, его глаза вернулись к нормальному цвету. Он смотрит на неподвижное тело Деррика.

Но я ничего не чувствую. Просто пуста. Тело Деррика теряет своё тепло и мне нужно… Мне нужно… Я не знаю. Не знаю, что делать.


— Кэм, — снова произносит Киаран.


С трудом поднимаюсь на ноги и собираю остатки своей силы. Физическая боль от этого очищает меня. На единственный прекрасный момент она смывает с меня горе, отчаяние. Все. Боль — это лекарство. Чувствую её в своей груди, в моих венах, в костях. В разбитых осколках зеркал, вижу, что мои волосы подняты, как будто ветер подобрал их. Мои глаза горят странным янтарным жаром чего-то не совсем человеческого, не совсем фейрийского.


Из воспоминаний доносится мрачный голос Деррика: "Пугающие глаза".


Я вытягиваю руку, и свет мелькает между кончиками пальцев. Собираю энергию внутри меня, пока моё тело не чувствует, что разрушится, как только соберет все. Держи. Держи. Я выдержу, потому что должна. Потому что не намерена оставлять его тело в этой комнате. Не собираюсь оставлять Деррика, так же, как и он не оставлял меня.


Иду вдоль зеркал, пока не нахожу маленький след от портала, который девушка открывала в лагерь Эйтинне. Он едва больше тонкого осколка, но этого достаточно, чтобы им воспользоваться. Достаточно для меня, чтобы выбраться отсюда.


Я отпускаю всю энергию и распахиваю огромную, зияющую дыру в наружный мир. Пробираюсь сквозь нее.


Когда тьма смыкается, я падаю на землю и притягиваю тело Деррика к себе. Держу его рядом с собой, там, где он всегда и был. К чему он принадлежит.


Его голос — последнее, что вспоминаю, прежде чем все становится чёрным.


"Я пожелал тебя. Я провёл два с половиной месяца, желая твоего возвращения. Чтобы увидеть один последний раз".


Перед чем?


Я до сих пор не знаю.


Глава 40.


Я просыпаюсь в тёплой постели с колющим ощущением грубого шерстяного одеяла поверх моего тела. Когда пытаюсь двинуться, боль ощущается такой агонизирующей, как будто моя кожа в огне. Чувствительная к прикосновениям, с лихорадкой и мокрая от пота. Что случилось?


Картинки проносятся в моём мозгу. Киаран, кусающий меня. Девушка с татуировками. Яркие голубые глаза Морриган, смотрящие на меня с лица Киарана. Деррик…


Деррик мёртв. Деррик мёртв. Деррик мёртв.


Внезапно горячие слезы увлажняют мои щеки. Шорох слева заставляет меня открыть глаза. Кэтрин склоняется надо мной, её длинный локон падает на мою руку.


Она плачет. Её глаза красные и влажные.


— Привет, — говорит она хриплым голосом.


— Где я? — сиплю я. Моё горло болит.


Разве это важно? Деррик мёртв.


Я отталкиваю мысль прочь и пытаюсь поднять голову, но боль слишком сильная. Все, что я могу увидеть — каменная кладка домика. Соломенная крыша. Открытое окно с противоположной стороны показывает безжизненные ветки деревьев снаружи. Они стонут, как будто дерево сгнило, опустело и готово упасть.


Над всем этим — небо, потерявшее своё сияние. Даже в пасмурные дни небо имело серебряное свечение, смешанное с оттенками чёрного и синего, чтобы размыть монотонность. Теперь оно унылого бледно-серого цвета мёртвой плоти. Как будто земля цепляется за свой последний вдох. Словно она борется, чтобы оставаться в живых и терпит неудачу. Прямо, как я.


Кэтрин отводит взгляд.


— Ты снова в лагере. Ты в безопасности. Так же, как и другие.


Не все. Деррик мёртв.


Я сопротивляюсь слезам.


— Как я здесь оказалась?


Кэтрин глубоко вдыхает.


— Мы услышали шум, словно гром. Поначалу я подумала, что, возможно, ещё больше земли откололось, но это была ты. Ты создала раскол между мирами. Ты и другие вышли, из тебя отовсюду текла кровь, и ты рухнула на землю, — она сглатывает. — Деррик… Он не пережил этого.


Деррик мёртв.


Зажмуриваю глаза.


Даже фейри умирают.


— Я не должна оплакивать его, — говорю ей. — Он должен был пережить меня. Он должен был жить вечно.


— Я знаю, — произносит она.


— Это моя вина, — мне никогда не следовало звать его на помощь.


Взгляд Кэтрин становится резким.


— Он умер, делая то, что всегда делал.


— Что я попросила его сделать.


— Ох, Айлиэн, — она вздыхает и берет мою руку. — Он хотел спасти того, кого любил больше всего.


Тянусь вверх и прикасаюсь к плечу, ощущая отсутствие его крошечного тельца там, словно физическую боль. Хотелось бы мне иметь возможность погладить его крылышки в последний раз.


— Он пожертвовал собой ради кого-то, кто все равно умрёт.


— Не будь дурочкой, — нежно говорит Кэтрин, — он пожертвовал собой ради тебя, поэтому ты должна жить.


Деррик, вероятно, был единственным созданием на этой умирающей, богом забытой земле, который все ещё верил, что желания имеют силу. Он, может, и потерял свой город и свою семью, но это не сделало его озлобленным. Это не изменило факта, что в нем все ещё было хорошее. Он был тем, кто научил меня, что не все фейри злые.


Мне никогда не представится возможности поблагодарить его за все те пальто, что я изорвала, брюки, что уничтожила. За все эти глупые платья, которые он сшил, с их оборками, кружевами и лентами, которые я носила не потому, что мне есть хоть какое-то дело до них, а потому что он получал удовольствие, создавая их. Никогда не услышу, как он поёт похабные песенки в моём шкафу.


Он спасал меня так много раз, а я теперь никогда — никогда не смогу отплатить ему за это. Никогда не поглажу его по крыльям или не услышу его тупые шуточки. Он никогда больше не сядет мне на плечо.


Оно пусто. Я пуста.


— Кэтрин, — мой голос ломается. — Я так по нему скучаю.


Затем её руки оказываются вокруг меня в крепком объятии, а я всхлипываю у неё на плече. Мои слёзы горячие и мокрые, а тело трясётся.


— Мы же все умрем, да? — шепчу я. — Что у нас есть, что стоит спасения?


Что у нас осталось? Мир, полный монстров, от которых мы прячемся. Бесконечная война. Больше нигде не безопасно. Когда будем отправляться на сражения, люди, которых мы любим, будут волноваться, что мы больше не вернемся.


Это наша правда. То, что осталось: бесцветное место, которое начало расползаться по швам; жизнь, где мы задаемся вопросами о том, как мы умрем, и кто будет следующим.


Что осталось?


— Мы, — говорит она мне. — У нас есть мы, и когда найдём Книгу, вернем все, как оно было. Мы можем покончить с этим. Можем вернуть их всех назад.


— Я не думаю, что мы можем вернуть Деррика назад, — шепчу я. Когда фейри умирают, здесь нет места второму шансу. Нет пути назад. Их души не такие, как наши.


— Может быть, Книга может, — говорит она, но не думаю, что она верит в это. Я также не верю в это.


Кэтрин и я остаёмся в таком положении некоторое время. Тихие, потерянные в своих собственных мыслях. Боль от потери Деррика такая мощная. Я потеряла часть себя, и у меня нет времени примириться с этим. У меня нет времени оплакать его. Мне нужно спасать свой сломанный мир и восстановить все это.


Я верну назад Кэтрин и всем остальным их жизни. Все, что украдено фейри.


И заставлю Морриган заплатить за Деррика. Она пожалеет, что забрала его у меня.


— Мне нужно отправляться назад, — скидываю одеяло с ног.


Кэтрин хватает мою руку.


— Сначала отдых.


Моё время истекает.


— Не могу. Не до тех пор, пока не убью Морриган и не воспользуюсь Книгой.


— Айлиэн, — говорит Кэтрин твёрдо. Когда она ведёт себя так, становится трудно спорить. Кэтрин точно такая же упертая, как я, — ты не в том состоянии, чтобы возвращаться на битву, а если ты отправишься…


Она резко отводит взгляд.


— Что?


— Если ты отправишься, — шепчет она, — боюсь, что не увижу тебя перед концом.


— Я не позволю этому случиться.


"Скажи мне, что веришь мне".


Кэтрин озвучила мои собственные сомнения, мой страх, что я не способна противостоять Морриган.


"Мне нужно знать, что ты веришь в меня".


Но я не могу просто лежать в постели. Не тогда, когда у нас остаётся, не так много времени.


Она со вздохом смотрит в сторону.


— Ладно. Тогда мне следует показать тебе что-то. Если не хочешь слушать меня об отдыхе, тогда тебе нужно увидеть это перед уходом.


Когда поднимаюсь на ноги, боль такая интенсивная, что практически падаю. Никогда не ощущала себя такой слабой. Даже когда Лоннрах крал мою кровь и воспоминания. Даже когда Кэтрин пришлось выхаживать меня после атаки Огоньков, и мне пришлось пролежать в постели несколько дней. Даже тогда я не чувствовала себя такой ослабевшей.


Это не тот же вид боли. Это глубокая боль моих последних вдохов. Боль знания, что у меня заканчивается время. Когда я чуть было не падаю снова, Кэтрин ловит меня и скользит рукой вокруг моей талии, чтобы поддержать. Тяжело опираюсь на неё, краснея от смущения, насколько я слаба.


— Держу тебя, — говорит Кэтрин. — Держу тебя.


Мы медленно выходим из коттеджа. Закрываю глаза от света, появившегося из-за двери. Головная боль стучит в висках, и Кэтрин терпеливо ждёт, пока я двинусь вперёд. Когда снова открываю глаза, вижу Гэвина и Дэниэла, сидящих рядом с костром и не сводящих глаз с Сорчи, которая выглядит необычно безучастной. Киаран и Эйтинне, должно быть, отправились куда-то… А Деррик…


Деррик мёртв.


Вспоминаю это чувство, и как сильно это ранит. После того, как моя мама умерла, я просыпалась и шла в гостиную, все ещё ожидая найти её, сидящей на диванчике с чашкой утреннего чая в руке. Она обычно поднимала взгляд с нежной улыбкой и говорила одно, и то же: "Доброе утро, дорогая. Чем нам сегодня следует заняться?"


Но её там не было. Не было ни улыбки, ожидающей меня, ни приветственных слов. Только холодный, пустой диван в холодной, пустой комнате. Каждый день был напоминанием о том, что её не стало.


Прямо как это. Прямо как сейчас.


Деррик мёртв.


Глаза Кэтрин наполняются слезами, словно она прочитала мои мысли. Она ведёт меня через лагерь, прямо к тропинке через лес, пока мы не достигаем внешних границ леса. Едва замечаю, как много времени это занимает.


Наконец, она удерживает меня за локоть и говорит:


— Смотри.


Открываю глаза, и все моё тело немеет от шока.


Когда отправлялась на поиски Книги, здесь был такой густой лес, что свет едва достигал земли. Деревья устремлялись к небу так высоко, что едва можно было видеть звезды. Я вспоминаю отсутствие их цвета, то, как лес выглядел, словно его изрисовали исчезающими чернилами, вместо настоящих цветов леса.


Теперь его нет. Всего этого нет. Здесь ничего не осталось.


Глава 41.


Кэтрин провожает меня через последний ряд деревьев, и то, что я вижу там, посылает сквозь меня очередную волну ужаса. Лес отломился и провалился в огромнейшую расщелину, как та, что была в Sìth — bhrùth. Она уходит так глубоко, что я не могу увидеть, что скрывается за темнотой.


Так же на другой стороне нет никакой оставшейся земли. Откосы простираются за пределы видимости, так далеко, как океан. Глубокая чёрная дыра из ничего. Это похоже на то, будто лагерь — единственное место, оставшееся в целом мире, брошенный остров в тёмном пространстве.


И что осталось от лагеря? Несколько соломенных домиков и костёр?


— Как много исчезло? — вопрос застревает в моём горле.


Кэтрин неуютно переминается на ногах.


— Мы посередине этого. Единственная причина, по которой лагерь сейчас не на дне этой ямы в том, что Деррик поставил защитное поле. И раз уж его больше нет… — она приостанавливается — Бьюсь об заклад, оно долго не продлится.


— Что насчёт материка?


"Держись. Будь спокойна".


— Эйтинне открывала портал и уходила несколько часов назад, чтобы оценить ущерб. Она говорит, что везде, где смотрела, пока все также. Земля раскалывается, озера высыхают, — Кэтрин отступает от меня, выражение её лица яростное. — Я знаю, ты скорбишь, но ты должна выиграть эту битву. Ты должна.


— Я выиграю.


"Я должна".


Найти Книгу, убить Морриган. За Деррика. За этот маленький, грустный, опаленный мир. Так, чтобы я могла вернуть все, как оно было.


Пячусь назад с утеса, и моё зрение расплывается, когда очередная волна головной боли ударяет в виски. Покачиваюсь на ногах, и Кэтрин ловит меня.


— Тебе на самом деле следует сейчас отдохнуть. Я поговорю с Эйтинне о замене твоего оружия.


Кэтрин оставляет меня у костра. Гэвин и Дэниэл ушли куда-то, но Сорча все ещё здесь, смотрит в пламя с нечитаемым выражением.


Она поднимает взгляд, когда я присаживаюсь на бревно рядом с ней. Скатывается на землю, её длинные ноги скрещиваются в районе лодыжек. Она устраивает чертовски хорошее представление, чтобы казалось, как легко это делать.


— Выглядишь жутко, — говорит она.


— Не заставляй меня бить тебя по лицу.


Клянусь, она почти улыбнулась.


— Ну, ну. Кто-то решил признать свою грубость.


Мой смех тёмный, сухой и ломкий.


— Хочешь узнать, насколько жестокой я могу быть? Бывают моменты, когда я думаю о том, что Морриган сделала, и как сильно хочу наказать её. Думаю о том, чтобы взять эту Книгу и дать ей тело, просто чтобы я смогла помучить его. Перерезать ей горло, вырвать её сердце и сделать ей больно. А затем осознаю, — поднимаю взгляд на Сорчу, — это то, о чем ты меня предупреждала. Это бы сделало меня такой же, как ты. Но мне все ещё так хочется поддаться искушению.


Сорча замирает. Что-то в её выражении становится чистым, неприкрытым. Когда она начинает говорить, её голос груб.


— Морриган и Стратег — оба держали меня в клетке. Он отметил меня и пытался сделать своей. Она сломала моё тело, украла душу, забрала имя и заставила меня петь до тех пор, пока у меня не осталось и голоса. Она убила ту, кем я была и оставила эту… — она смотрит на свои руки, — эту оболочку. Знаю, я говорила, что это было неизбежно, но борись с этим. Не сдавайся, не будь как я. Не позволяй себе.


Смотрю на неё, прокручивая снова её слова у себя в голове.


— Почему? — шепчу я. — Ты говорила, я жестока. Не думаю, что могу быть милосердной, не как Эйтинне.


Сорча отводит взгляд.


— Потому что это не даст тебе цели. Ты даже не найдёшь облегчения. Те болезненные воспоминания не исчезнут просто потому, что ты уничтожила того, кто за них ответственен. Убийство просто сделает тебя пустой.


Она встаёт и направляется к лесу, останавливаясь только тогда, когда зову её по имени.


— Я не могу простить тебя, — говорю ей. — Ты забрала у меня маму и заставила Киарана произнести эту клятву. И я никогда не смогу простить тебя.


Когда Сорча поворачивает голову, её выражение затемнено деревьями.


— Прощение — это не то, что дается, — говорит она. — Это то, что заслуживают. Что я могла бы сделать, чтобы заслужить его, Айлиэн? Ничего. Я бы выбрала все то же самое. Я не заслуживаю прощения.


Волна удивления проходит через меня, когда осознаю, что она произнесла моё имя.


Она впервые назвала меня по имени.


Прежде чем успеваю ответить, она уходит, не проронив больше и слова.


Гэвин выходит из соломенного домика. Он наблюдает за её удаляющейся тенью и смотрит на меня.


— Мне стоит знать об этом?


— Нет, — говорю мягко.


— Следует ли мне послать Эйтинне, чтобы она поугрожала ей?


Разве уже недостаточно было угроз? Слёзы начинают щипать уголки глаз.


"Прощение — это не то, что даётся. Это то, что заслуживают."


— В этом нет необходимости, — мой голос ровный, незнакомый для моих собственных ушей.


Что я теперь вообще знаю? Привыкла думать, что все фейри были злыми. Это было несложно, легко. Теперь мои мысли и чувства в беспорядке и хаосе. Единственный, кто делал все простым, был Деррик.


И его здесь нет.


Гэвин устраивается рядом со мной.


— Хочешь побыть одна?


Смотрю на костёр.


— Нет, — не могу ничего поделать со всхлипом, вырывающемся из моего горла. — Гэвин, я не в порядке.


— Шшш. Иди сюда, — Гэвин притягивает меня к себе.


— Я больше не думаю, что могу сделать это.


Не могу продолжать терять людей, которых люблю. И не могу продолжать сражаться. Не могу продолжать выходить на бой с все меньшими и меньшими причинами для победы.


Гэвин гладит мою спину, и когда я смотрю в его глаза, они тоже влажные от слез.


— С каких это пор ты признаешь свое поражение? Ты такая же упрямая, каким был Деррик.


— И теперь его нет, — шепчу я. — Я наблюдала, как Морриган убила его, используя человека, которого я люблю, как палача. Просто чтобы заставить меня заплатить за отказ ей, — зажмуриваю глаза, пытаясь вытолкнуть воспоминания о смерти Деррика. — Послушай, можем мы поговорить о чем-то другом?


Гэвин молчит мгновение. Затем:


— Я знал, что тебе небезразличен Киаран. Не знал, что ты влюблена в него.


Эта тема нисколько не лучше. Гэвин ужасен в этом. Но я приму любую смену темы, которую смогу.


— Не уверена, что он так же знает об этом. Я никогда не произносила этих слов.


Гэвин нежно меня сжимает. Я поудобней устраиваюсь рядом с ним. Теперь, когда Деррика нет, он тот единственный комфорт, который остался у меня из дома. Он и Кэтрин.


— Я думал, что фейри не способны кого-то любить, — говорит он. — Но, когда вижу его с тобой, думаю… — он смеётся низко и сухо. — Я когда-то любил тебя. И никогда не смотрел на тебя так, как смотрит он.


Слова Деррика, произнесенные тогда в королевстве пикси, всплывают в памяти.


"Будто он желает быть смертным".


Задвигаю подальше воспоминание голоса Деррика.


— Ты никогда не говорил, что любил меня.


— Я планировал сказать тебе вечером, прежде чем уехать в Оксфорд, — передергивает плечами. — собирался сказать это, когда ты умыкнула меня в свою спальню и поцеловала меня.


— Что заставило тебя передумать?


— Я надеялся, что ты попросишь меня остаться в Эдинбурге. Ты не попросила.


Гэвин так бы и не уехал в Оксфорд и не подхватил бы ту лихорадку. Он бы не умер и не вернулся со Зрением, а я бы не отправилась на тот бал в Залы приёмов, как дебютантка. Возможно, мою маму и не убили бы той ночью. Возможно, это одно решение изменило бы все.


— Поэтому ты уехал? — моя улыбка маленькая и грустная. — Ты не остановился подумать о том, что я была шестнадцатилетней девочкой, все ещё витающей в облаках от её первого поцелуя, и слишком напуганная, чтобы сказать: "Я люблю тебя"?


Мне все ещё слишком страшно произносить эти слова. Некоторые вещи никогда не меняются.


— Со мной был твой первый поцелуй?


— Конечно же, с тобой. Я годами ждала этот поцелуй.


— Я бы подождал годы, чтобы жениться на тебе, — говорит мне Гэвин. — Хотел этого задолго до того, как нас принудили к помолвке. Если бы ты захотела меня тоже… Не то, чтобы это важно сейчас.


Засматриваюсь на шрамы на его щеке, на тот, что проходит по его ключице.


— Полагаю, что ничего не вышло так, как мы надеялись, да?


— Никогда за тысячи лет, — его улыбка быстрая, вынужденная. — Но мне нравится думать, что, если бы все пошло по-другому, мы были бы счастливы. Ты так не думаешь?


Когда представляю все, что могло бы быть, мой разум становится пустым. Моя жизнь так переплелась с этой войной, что все остальное кажется больше сном, чем реальностью. Едва помню девочку, которой была.


Смотрю вниз на свои руки. Кэтрин смыла кровь, но я все ещё могу видеть, как она высыхает под моими ногтями. Теперь, когда думаю об этом, понимаю, что мои ногти редко когда были чистыми. Они всегда напоминали о всех тех фейри, что я убила.


Я — создание хаоса и смерти, и, возможно, это то, как мне предназначено умереть. В сражении. В конце длинной войны.


Если бы все было по-другому, и Киаран никогда не вошёл бы в мою жизнь, возможно, я бы вышла замуж за Гэвина. Возможно, мы могли бы жить счастливой жизнью в Эдинбурге с нашими детьми.


— Не знаю, — честно говорю ему. — Но мне бы хотелось так думать.


Он так же засматривается на свои руки, как будто бы думая о том же, о чем и я.


— Если мы умудримся пережить это, что вы с Киараном будете делать?


Киаран будет с Сорчей. Она проведёт следующую тысячу лет, постепенно уничтожая кусочки его души, пока не останется ничего от Киарана, которого я знаю. Вечность рабства, отданного ей, чтобы я могла получить Книгу… Книгу, за которую мой друг отдал свою жизнь.


— Я не думала об этом, — лгу.


— Айлиэн, — он делает глубокий вдох, чтобы сказать что-то ещё, но я прерываю его.


— Я умираю, — слова покидают мой рот в спешке вдоха. — Умираю, — говорю снова, тоном ниже в этот раз. — Каждый раз, когда использую свои силы, это убивает меня чуточку больше. Так что не могу думать ни о чем другом. Мне нужно найти Книгу, или…


Что-то заставляет меня поднять взгляд к тёмной границе леса. Это Киаран.


Его глаза встречаются с моими, и я знаю, что он слышал все.


Глава 42


Я вскакиваю на ноги.


— МакКей. Стой…


Он не смотрит на меня, когда разворачивается и уходит в лес.


Я спешу за ним.


— Проклятье, МакКей, остановись, — говорю я, когда упрямая задница продолжает идти, — ты не можешь пойти дальше, если только не хочешь свалиться с чертова обрыва, так что прекрати быть придурком и поговори со мной.


Это срабатывает. Киаран останавливается спиной ко мне.


— Что ты хочешь, Кэм?


Говорю первое, что приходит в голову:


— Я собиралась рассказать тебе.


— Когда? — Киаран поворачивается. Его лицо настолько затемненное, что не могу разобрать выражения его лица. — Когда? — в ответ на моё молчание он горько говорит: — Дай-ка угадаю, в качестве твоих последних слов?


Его лиловые радужки горят в темноте. На мгновение не могу ничего поделать с возникшим воспоминанием голубых глаз Морриган. Меня настигает воспоминание, где Киаран выхватывает Деррика из воздуха, чтобы смять его. Как стрекозу. Жука. Насекомое.


"Должна ли я пожертвовать своей пешкой?"


Словно почувствовав мои мысли, Киаран отводит взгляд в сторону, пристыженно смотрит на деревья. Когда он говорит снова, его голос такой тихий, что едва слышу слова:


— Я дважды наблюдал, как ты умираешь, Кэм. Я только получил тебя назад.


— Я смертная, — говорю нежно. — Ты должен принять то, что я не буду жить вечно, и я сомневаюсь, что Книга может изменить это, — когда он не отвечает, вздыхаю. — Что бы ты сказал, если бы я рассказала тебе? Ты попытался бы остановить меня от пользования моими силами?


Он задумывается на мгновение.


— Я не знаю.


Мне невыносимо наше расстояние. Сокращаю дистанцию между нами и скольжу руками вокруг него. Он позволяет мне прижаться щекой к груди и послушать сердцебиение. Когда его руки оборачиваются вокруг меня, и он прижимает меня ближе, закрываю глаза.


"Я хочу все забыть. Хочу стоять здесь, с тобой и забыть обо всем мире. Я хочу…"


Говорю ему правду:


— Мне бы хотелось иметь тысячу лет с тобой… Еще больше.


— Нет, только не ещё тысячу лет, Кэм. Это время у меня уже есть. Это время, которое я уже прожил.


— Что тогда?


Киаран проводит пальцем по моей щеке, вдоль линии челюсти. Как будто он запоминает нас такими, маленькие фрагменты для того времени, когда меня не станет. На все те годы, которые у него будут впереди без меня.


— Я хочу прожить одну жизнь с тобой. Не сотни, не тысячи, не вечность. Всего лишь одну жизнь.


Когда тянусь к нему и прижимаюсь губами к его, замечаю, как чернота его внешних радужек вновь начинает наползать. Не такая, как была в зеркальной комнате, но достаточно темная, чтобы выглядеть как тень, пересекающая весеннее поле.


Его поцелуй осторожный. Очень-очень осторожный. Я знаю, что он вспоминает то, что делал. Знаю, он вспоминает свои зубы на моей шее, кусающие меня.


Сколько времени у нас осталось? Сколько времени есть у меня?


Почему любовь, словно бабочка, в момент, когда она начинает умирать — обретает крылья?

*****

Позже этим вечером мы разожгли большой костёр для похорон Деррика. Эйтинне разбросала опавшие листья и ветки разной величины (единственные части природы, которые у нас остались) в вихрящемся узоре, который распространился по всей земле вокруг лагеря.


"Здесь должны быть лепестки всех цветов", — рассказывала мне Эйтинне, пока я помогала ей. — "Цветы, рассыпанные на мили, как мы делали для тебя. Так, чтобы все могли знать, что он был любим. Он заслуживает цветов. Он заслуживает большего, чем это".


Она разрыдалась, и я держала её трясущееся тело, пока тонкие края затененной луны не взошли на небе.


Когда прокладываю свой путь через лагерь туда, где Эйтинне и другие стоят возле пламени, в моей груди снова появляется боль.


"Не плачь. Ты же знаешь, мне не нравится видеть, как ты плачешь. Ты моя любимица".


Сорчи нет с остальными, и Киаран ушёл. Мне следовало ожидать, что вина будет слишком велика для него. Он убил семью Деррика. И Киаран, возможно, и был под контролем Морриган, но это его руки убили и Деррика.


"Как можешь ты не ненавидеть меня за то, что я сделал?" — спросил меня Киаран, прежде чем я оставила его в лесу.


"Потому что это то, что она хочет, чтобы я делала".


Эйтинне поднимается на ноги, когда видит меня, и Кэтрин шагает вперёд, чтобы обернуть руку вокруг моих плеч. Она бормочет успокаивающие слова мне на ухо, но я не могу услышать их. Все моё внимание на маленькой деревянной коробочке, которую держит Эйтинне.


Коробочка. Коробка. Мой друг, мой спутник, и теперь он в коробке.


Эйтинне протягивает коробку, чтобы я взяла ее, но не могу. Я не могу пошевелиться. Потому что, когда я дотронусь до нее, это все станет реальным. Деррик на самом деле уйдет.


Деррик мертв.


Кэтрин подталкивает меня вперед.


— Я здесь, с тобой, — шепчет она.


Беру коробку, но не позволяю слезам скатиться. На коробке вырезаны запутанные фейрийские символы, от низа до верха, сформировавшие маленькие узоры, что, должно быть, заняло часы, чтобы проделать это.


— У нас нет бутонов, — говорит Эйтинне. — Поэтому я сделала это, — она шагает ближе и поднимает крышку.


Его крошечное тело спрятано под шелковым одеяльцем. Его глаза закрыты, и он выглядит таким живым. Будто он просто спит.


"Он не вернется назад", — грубо напоминаю себе. "Он не спит. Не отдыхает. Не вернется назад".


"Куда бы она ни шла, смерть следует за ней".


Зажмуриваю глаза, прежде чем падают слезы. Прекрати. Пожалуйста, прекрати.


— Что говорится на коробке?


— Тут рассказывается его история, — Эйтинне протягивает свою руку, чтобы проследовать кончиками пальцев по отметкам. — Его рождение, его сражения, годы до его смерти, — она смотрит на меня. — Ты хочешь увидеть, где находишься ты?


Не дожидаясь моего ответа, Эйтинне берет мою руку и кладет ее внутрь коробки. Она прижимает мои пальцы к дереву, прямо там, где тело Деррика покоится под шелком. Отметки там еще более замысловатые и прекрасные. Как будто он прожил больше событий на протяжении этих последних нескольких ответвлений, чем за все века, которые сформировали другие ответвления.


— Ты здесь, — шепчет Эйтинне. — Близко, к его сердцу. Так что, когда он присоединится к своей семье на другой стороне, они увидят, что он отмечен этими словами. Твоим именем.


— Что за слова?


Ее улыбка слабая, печальная.


— Я жил для тебя. Умер ради тебя, — она смотрит вниз на него. — Мы верим, что, когда умираем, мы отправляемся в Tír na nÓg. В землю вечной молодости. Где войны не существует, — когда она смотрит на меня, в ее глазах слезы. — Однажды ты увидишься с ним там. Мы все.


Она жестом указывает на маленькую платформу, которую расположила рядом с костром. Когда ставлю коробку на нее, пустота внутри меня растет. Эйтинне шагает внутрь пламени, которое ее не опаляет, и подымает платформу, чтобы поместить ее в центре огня.


Мы все стоим и наблюдаем, как пламя поглощает коробку, и мы теряем еще одного из нас.


Глава 43.


Как только первые лучи появляются в бледном, умирающем небе, надеваю одежду для моей последней охоты. Борюсь со слезами, когда вижу её на кровати, приготовленной для меня в домике Эйтинне.


Я знала, чем это было.


«Сделай мне пиратский костюм».


«Только если сохранишь для меня танец».


Он сделал так, как я просила, и он сделал его для меня, чтобы я сражалась в нем. Только Деррик никогда не довольствовался тем, чтобы сделать простой предмет одежды. Это была самая прекрасная вещь, какую он когда-либо создавал.


"Я скучаю по тебе", — думаю я, представляя его на моём плече. "Скучаю по тому, как наблюдала за тобой, когда ты шил. Скучаю по твоим глупым песенкам".


Штаны из мягкой кожи тёплые при прикосновении. Когда я надеваю их, они отлично подходят, и в них легко двигаться. Они сделаны так, чтобы сохранить мою быстроту и гибкость в сражении. Практично. Идеально.


У Деррика всегда особенно хорошо получались пальто. Вот куда он прикладывал самые наибольшие усилия.


Задерживаю дыхание и провожу пальцами по материалу. Пальто похоже на то, которое Эйтинне давала мне, но насыщенно красного цвета, цвета летнего заката. Он идеально подходит моим волосам. Перед пальто покрывают запутанные золотые нити, которые складываются в сотни падающих перьев. Они занимают всю дорожку от груди назад, где превращаются в звезды. Созвездия.


Каждое из уроков моей мамы. Полярная звезда. Альдерамин. Гамма Кассиопеи.


И тогда я замечаю изнанку моего пальто. Лоскут материала, вшитого во внутренний карман, там, где напротив будет располагаться мое сердце.


Тартан моей мамы. Тот, что был уничтожен вместе с королевством пикси. Деррик запомнил тот узор и воссоздал его.


Как будто одного этого было недостаточно, тут была еще и записка.


«Это не оригинал, но считаю, ты должна носить его. Прекрати беспокоиться о том, достойна ли ты его. Это глупо, и ты знаешь это.


— Д.


П.С. Не уничтожь это пальто при первом же выходе. Мне пришлось конкретно повозиться с этими золотыми нитями. Не удивительно, что пираты не носят их.»


Слёзы застилают моё зрение. Когда прочитываю последнюю строчку, издаю подавившийся смешок и поднимаю пальто, чтобы надеть его. Запах Деррика ошеломляет меня. Всхлип вырывается из груди. Опускаюсь на пол, прижимаю пальто к носу и сохраняю сохранившийся вкус сил Деррика.


Мёда, сладости, природы.


— Не знаю, смогу ли я делать такое без тебя, — шепчу я.


Деррик бы уселся мне на плечо и проговорил: "Конечно же, нет, ты никогда не умела шить сама".


Это практически приносит улыбку на моё лицо. Оборачиваю руки вокруг пальто и снова вдыхаю его запах.


— Я устала, — шепчу. — Так устала сражаться.


Деррик бы точно знал, что сказать.


"Так что ты собираешься делать с этим? Сидеть здесь на своей заднице в хорошенькой одежде? Жалеть себя, пока эти силы, наконец, не убьют тебя?"


Слышу шаги прямо снаружи домика, и, когда поднимаю взгляд, Эйтинне стоит в дверном проеме с руками на бедрах.


— Что думаешь? — спрашивает она меня. — Следует ли нам отправится на одно последнее сражение?


Смотрю вниз на записку Деррика, и представляю, как он снова говорит: "Вставай. Хватай свой меч. Найди Книгу. Убей эту злую гадину. Прекрати хандрить и верни свою жизнь назад, глупышка."


Потому что у меня есть некоторые преимущества, которых нет у Морриган: у меня есть Сорча. Я могу использовать Книгу, а Морриган не может, нет, до тех пор, пока не получит новое тело. И она все ещё нуждается во мне, чтобы создать новое тело для неё. Мне просто нужно найти эту проклятую Книгу.


Девушка.


Та, которая из воспоминаний Сорчи. Она была на балу и была в лесу. Я заметила её в пещере, сразу после того, как сформировался портал.


Она была в зеркальной комнате и открыла тот портал для Деррика, через который он пришёл. Она помогала мне.


— Я знаю этот взгляд, — говорит Эйтинне с улыбкой. — Это взгляд того, у кого есть план, — она хмурится. — Дорогая моя, это же не идиотский план, да?


Не отвечаю. Встаю на ноги и прохожу мимо неё. Мне нужно найти Сорчу прямо в эту чертову секунду. Где она?


Когда вижу baobhan sìth у костра, направляясь прямо к ней.


— Ты знала эту девушку.


Сорча смотрит на меня, будто я не в себе.


— Прошу прощения?


— Девушка. Та, что с татуировками, которую мы видели в Эдинбурге. Я видела её в твоём сознании до этого. Кто она?


Хоть раз она, кажется, потеряла дар речи. Она смотрит на Эйтинне, как будто за помощью, но другая фейри просто стоит рядом со мной со скрещенными руками.


— Я что-то сомневаюсь в этом, раз уж не помню её до того, как мы преследовали её. Тебе это привиделось. Подозреваю, это общее у людей.


— О, прекрати. Мне не привиделось, — настаиваю я. — Мне нужно, чтобы ты позволила мне снова войти в твой разум.


— Что ты задумала? — хмурится Эйтинне.


— Я думаю, что в этих историях никогда не говорилось о том, что случилось с консортом Морриган. Эта девушка, которая помогла мне… Думаю, она и есть консорт. И она знает, где находится Книга, — шагаю ближе к Сорче. — Если ты позволишь мне войти, я, возможно, смогу увидеть что-то, что сможет помочь нам. Что-то, что Морриган пропустила.


Сорча сжимает губы вместе, как-то нетерпеливо.


— То есть, ты спрашиваешь разрешения в этот раз, — на мой кивок, она вздыхает. — Надеюсь, это последний раз, когда ты копаешься в моей голове. Просто поторопись, чёрт возьми.


Кладу руки на ее виски и закрываю глаза. Мой разум с лёгкостью соединяется с её. Теперь, раз уж я была ранее в её мыслях и видела воспоминания, цвета и их тернистость менее шокирующие. И мне легче перемещаться через них. Сорча проводит меня через поток её воспоминаний, словно ведёт за руку. Возвращаюсь к событиям её заключения. Кожа Сорчи становится холодной, когда проплывают картины её пыток. Она слегка дрожит. Нежно подталкиваю её вперёд, торопясь туда, где впервые увидела девушку.


Вот. Картинка так быстро пролетает, что чуть не пропускаю её. Возвращаюсь и изучаю её. Воспоминание — только обрывок. Остальная часть почернела по краям, как картина, которая была полностью сожжена. Только маленький кусочек картины остался.


Девушка держит пальцы под подбородком Сорчи. Голова Сорчи откинута назад, без принуждения. Она сама разрешила стереть её воспоминания. Длинные волосы девушки повисли между ними, почти покрыв её глаза.


Её глаза полностью чёрные: в них нет ни частички белого. Татуировки на её коже светятся, свет просвечивает через тонкую ткань её платья.


Её губы что-то шепчут. Послание. Я смогла уловить немного.


— … забудь, как нашла меня. Забудь, что я такое.


"Как ты нашла меня.


Что я такое."


Не кто. Что.


Пячусь назад. Мой разум разъединяется с Сорчей. Эйтинне ловит меня за плечи.


— Что ты…?


— Консорт Морриган — и есть Книга, — прерываю её. — Она — чертова Книга. Эти отметки по всему её телу, должно быть, заклинания.


Вот почему Лоннрах хотел её. Он, должно быть, выяснил, кем она была. Но без воспоминания Сорчи, он не мог знать, что он почти получил.


Книга — это девушка.


Эйтинне пристально смотрит на меня.


— Ну, это один из способов спрятать её.


— Неудивительно, что она стерла моё воспоминание, — говорит Сорча, потирая виски. — Морриган должна быть уверена, что она все ещё ищет предмет.


И девушка все ещё заперта там с Морриган.


"Найди её. Мы можем найти её и покончить с этим. Закончить это".


Часть меня чувствует себя выбитой из колеи. Деррика нет на моём плече, чтобы дать мне совет. У меня нет продуманного плана. Мои мысли в хаотичном беспорядке делают все хуже из-за моей спешки. Каждая отсчитанная секунда — драгоценное потерянное время. Каждая минута. Каждый час. Нам нужно сделать это сейчас.


— Каков твой план? — спрашивает Эйтинне.


— Отправиться назад, найти девушку и убить Морриган.


— Просто. Действенно. С маленькими шансами на успех, — улыбается она. — Мне нравится.


— Ну, думаю, это просто самоубийство, — говорит Сорча с ухмылкой.


— У тебя есть идея получше? — спрашиваю её.


— Я сказала, что это самоубийство, а не то, что у меня есть идея получше. Когда это место начнет пропадать, все, что не пройдет через тот портал, уйдет вместе с ним. Очевидно, самоубийственный выбор — наш единственный вариант прямо сейчас.


Эйтинне бросает взгляд на край леса, где земля обрывается в темную, бесконечную дыру.


— Нам скоро нужно отправляться. И нам придётся взять людей с собой.


Сорча резко смеётся.


— Люди, сражающиеся с Морриган? Это не смертельный риск, это смертельная гарантия.


— Если ты не собираешься говорить что-нибудь полезное, то закрой свой чертов рот, — говорю я. Смотрю на Эйтинне. — Найди Киарана, собери остальных и любое оружие, которое можешь найти. Мы уходим.

******

В этот раз у Сорчи занимает много драгоценных минут, чтобы найти брешь между мирами. Та, которую я раскрыла, переместилась к тому моменту, как мы начали поиск.


В отличие от того раза, когда мы находились в бесконечном дворце Киарана, сейчас у нас крошечный остров, на котором мы ищем портал в тюрьму Морриган. Менее нескольких квадратных миль. Насколько я знаю, это все, что осталось от нашего мира. Поскольку он сжимается и разваливается на части, сам портал так же становится все меньше и меньше.


Сорча проводит пальцами по стволу дерева, когда проходит мимо.


— Он крошечный, — говорит она, когда находит его. — Тонкий, как бумага.


Её рука сильнее прижимается к дереву, и она мотает головой.


— Лучше бы этому сработать. Потому что все будет еще проще, если Кадамах поместит меч в грудь своей сестры и избавит нас от путешествия.


— Она ведь не помогает, да? — спрашивает Кэтрин.

— Она здесь, чтобы плести интриги, — говорит Гэвин. — Не помогать.


Киаран скрещивает руки.


— И ещё лучшее решение было бы отрезать твой язык, чтобы ты не могла говорить.


— Такие враждебные, — Сорча вытягивает руку. — Дай мне свой кинжал, красавчик.


Сорча скользит краем кинжала Киарана по ладони и прижимает руку к дереву.


Через портал попадаем в Морриганскую версию Эдинбурга. Мы на Принцесс-Стрит, главный магазинный район в Новом Городе. Фонари вдоль тротуара зажжены, но город, словно призрак. Полная тишина, и все же горит свет. Каждое окно в каждом здании освещено лампой или свечами, от магазинов с белыми колоннами Нового Города до многоэтажек Старого Города. Даже сады между двумя частями города, обычно закрытые и тёмные ночами, сияют жутким, сумеречным свечением.


Затем я замечаю, что здесь нет звёзд. Нет луны и облаков. Просто бесконечная непроглядная чернота неба. Огромный занавес "ничего" над сияющим городом.


— Бог мой, — бормочет, Кэтрин


Гэвин шагает на бордюр, не веря.


— Должен чувствовать себя как дома, и все же, я чертовски напуган, — он садится на корточки, чтобы дотронуться рукой до булыжной мостовой. — Это реально.


— У Морриган определенная склонность к драматизму, да? — насмешливо говорит Киаран.


Выхожу на улицу и делаю поворот по кругу.


— Она взяла это место из моего разума, — я жестом указываю на здания вокруг нас, каждое из них освещено. — Все еще пользуется этим, чтобы я нервничала. Она пользуется этим, чтобы напомнить мне, от чего я откажусь, если не скажу ей: "Да".


— Уйдут годы на то, чтобы найти здесь девушку, — бормочет Кэтрин. — Я слышала, эти многоэтажки на Хайт-Стрит уходят под землю.


Киаран тоже выглядит неуверенно.


— Она права, Кэм. Может, нам следует разделиться.


— Я передумала. Это не самоубийство, это просто тупость, — говорит Сорча.


— Так пессимистично, — закатывает глаза Эйтинне.


— Мы не будем разделяться, — говорю я. — Кэтрин, Гэвин и Дэниэл не выдержат сил Морриган.


Сорча бросает на них взгляд.


— Я не стану винить ее, если она убьет их быстро. Люди раздражают.


— Это должно быть сложно, — говорит Гэвин. — Нас семеро, оставшихся на этой земле, и шесть из нас ненавидят тебя.


Сорча кривит губы от его слов.


Если бы Деррик был здесь, он мог бы быстро обыскать здания для нас. Если бы он был …


Он не здесь, и мне нужно сосредоточиться. Стараюсь блокировать сомнения, тихий шум других, пререкающихся друг с другом. Обыскиваю город своими ощущениями, рискуя, выпустив маленький импульс силы. Он путешествует по пейзажу, прочесывая тихие, ярко освещенные улицы. Там нет жужжания электричества, никаких птиц на деревьях, никаких лошадей. Эдинбург совершенно безмолвен.


Если бы я была ею, куда бы отправилась?


Мои силы продолжают свой поиск через мили подобных лабиринтам улиц. Через этажи зданий и обширной подземной сети тоннелей. Она должна быть где-то здесь.


Когда моя сила оказывается на Джордж-Стрит, я что-то чувствую. Маленькое. Неуловимое. Музыка?


Залы Приемов.


Открываю глаза.


— Следуйте за мной.


Веду их мимо магазинов в направлении Джордж-Стрит. Мимо красивых домов на площади Шарлотты; держу свой взгляд строго перед собой, когда мы проходим мой старый дом.


"Не смотри на него. Не отвлекайся"


— Ты что-то почувствовала? — спрашивает меня Киаран.


— Музыку в Зале приемов. Там я впервые четко ее увидела. Когда меня вернули в ночь… — не могу ничего поделать с тем, чтобы не посмотреть на Сорчу, мои руки сжимаются в кулаки. — В ночь, когда Сорча убила мою маму.


Почти сказала "в ночь, когда моя мама умерла", но зачем смягчать слова? Нет нужды в вежливости. Сорча убила ее. Она знает, что убила мою маму.


Сорча выглядит удивленной.


— Ты, определенно, научилась переходить прямо к сути, да? Если бы я не ненавидела тебя, я бы уважала это.


Город тих, так ужасающе тих. Вспоминаю, что, когда отправлялась в ночные походы, казалось, будто город затаил дыхание, пока я не выходила за ворота моего сада. Когда бежала по улицам с развивающимся позади пальто, Эдинбург пульсировал, будто был живой. Никогда не прекращу скучать по этому; мое сердце все еще здесь. Это город чудовищ, город секретов. Не важно, что происходит, всегда заканчиваю здесь, прямо там, где все началось. Здесь, должно быть, какая-то воронка в земле в человеческом мире, но она все еще существует через меня.


Воздух такой неподвижный, когда мы проходим мимо пустых магазинов на Джордж-стрит. Это редкость, что город может быть таким тихим, таким безжизненным. Привыкла, что тут всегда ветер. К аромату хмеля, горящих деревьев и намеку на виски в воздухе.


Но когда достигаю Залы приёма, свечи все зажжены. Проход под аркой освещен мерцающим пламенем. Слышу, как изнутри доносится мелодичная трель скрипок, играющих знакомую песню, которая заставляет меня остановится на полпути.


"Цветы леса". Песня, которую играли на похоронах моей мамы. Я не присутствовала (не могла), но выкралась из дома, чтобы понаблюдать за похоронной процессией у Св. Кьюберта. Клянусь, эта песня эхом разносилась по всему городу.


— Кэм? — голос Киарана мягок.


— Эта песня, — говорю я. — Я знаю эту песню.


Медленно шагаю к входу в Залы приёма и толчком открываю огромную тяжелую дубовую дверь. Внутри совершено пусто. Музыка исчезла, как будто я просто вообразила её. Танцпол пуст; наши шаги по паркету громко разносятся эхом по всему помещению. Единственный показатель, что вообще слышала это — мягкое звучание песни в моих ушах, зовущее, манящее. Сообщение? От Морриган или её консорта?


— Ну, её здесь нет, — говорит Сорча, выглядя раздражённой. — Есть другие предположения? Может, она отправилась в паб?


— Ты нарочно пытаешься быть такой раздражающей занозой в заднице, или это происходит инстинктивно? — спрашивает Эйтинне.


— Мне просто любопытно, когда я смогу взять одного из этих людишек, разорвать его шею и испить из неё, пока не произойдёт конец света, — Сорча осматривает Эйтинне. — Или ты можешь свалиться на меч своего брата, и остальные из нас будут надеяться, что мы выживем, чтобы выбраться в цельный мир.


Эйтинне сжимает губы и отводит взгляд в сторону.


— Я это сделаю. Если дойдет до этого.


— Нет, не сделаешь, — коротко говорит Киаран.


Зажмуриваю глаза и задумываюсь. Когда я была в зеркальной комнате, Морриган использовала форму Лоннраха, чтобы ворваться в мой разум. Таким образом, если ее консорт была там, спрятавшаяся в зеркалах, она бы увидела все мои воспоминания, не только Эдинбург, но и всю мою жизнь. Возможно, эта музыка лишь отвлечение для Морриган, или послание мне о том, где я впервые увидела ее.


"Твои воспоминания показали безопасное место. Надеюсь, ты найдешь что-то подобное снова".


Безопасное. Где-то, где безопасно. Куда бы я пошла, если бы хотела быть в безопасности? Если консорт видела этот город в моих воспоминаниях, куда бы она отправилась прятаться от Морриган? Не так много мест в городе, где бы она могла видеть, что я ищу убежища. Только…


Есть идея.


Снова отправляю маленький импульс моей силы, в поиске только туда, где, как я думаю, она могла бы быть, и нахожу это. Маленький, едва заметный отклик, как ветерок, шуршащий листьями.


— Я знаю, где она.


Уже начинаю покидать танцевальный зал Залов приема, когда Киаран нагоняет меня.


— Последние воспоминания из зеркала были о нас в Эдинбурге. Она должна была видеть место, которое ощущала безопасным от фейри, и спрятаться там, когда Морриган создала город.


— Где она?


Смотрю на него.


— В моей спальне.


Глава 44.


Быстро возвращаюсь на Джордж — стрит, едва замечая здания по обе стороны от меня. Не проверяю, следуют ли другие за мной. Мой безудержный, лихорадочный пульс грохочет в ушах, и что-то в этом только подталкивает меня поторопиться. Быстрее. Я сама не своя. Чувствую себя так, как тогда в лесу, когда Деррик нашёл меня без воспоминаний. Дикой, яростной. Отчаянной.


"Найди её. Твоё время истекает".


Грохочущий взрыв слева практически заставляет меня замедлиться, прежде чем достигаю площади Шарлотты.


— Кэм!


Оглядываюсь. Прямо позади Киарана здания начали разрушаться, как будто по ним ударили чем-то огромным. Обломки обрушиваются на улицы. Пыль кирпичей взрывается в воздухе, когда я пробегаю мимо.


Морриган? Нет, это не Морриган. Не чувствую её силы, пока нет. Мир разваливается на части.


Мчусь по главной дороге в центр площади Шарлотты. Мой дом тих, когда достигаю его. В последний раз, когда я видела это место, он был в плачевном состоянии, частично оставленный разрушенным после Дикой Охоты. Когда я сражалась с mortair, металлическим чудовищным созданным Эйтинне, которым воспользовался Лоннрах, оружие создания полностью уничтожило его. Настоящий дом на площади Шарлотты теперь просто пепел.


Запрыгиваю на бордюр и взбираюсь по передним ступеням к двери. Киаран присоединяется ко мне с остальными сразу позади него. Я мешкаю и смотрю назад на Кэтрин, Гэвина и Даниэла.


— Если появится Морриган, — говорю я им, — не связывайтесь с ней. Позвольте остальным разобраться с этим.


Кэтрин открывает свой рот, будто хочет возразить, но только говорит:


— Ладно.


Сорча как раз собирается заговорить, когда Эйтинне обрывает её.


— Не надо. Моё терпение с тобой очень истончилось, и я готова проткнуть тебя острым концом своего лезвия, — Эйтинне смотрит на меня. — Иди.


Не заперто. Прокладываю путь внутрь, но дом такой пустой и неподвижный. Грохот вдалеке напоминает мне, что это место может исчезнуть в любой момент, прямо, как и другие здания.


"Поторопись."


Поворачиваюсь обратно к остальным.


— Может быть, будет лучше, если я пойду одна. Если она убегала и пряталась от Морриган тысячи лет, она, возможно, не доверяет никому, чьи разумы небезопасны.


— Будь осторожна, — кивает Киаран.


Направляюсь вверх по лестнице. И только когда я достигаю верха, понимаю, что задержала дыхание, пытаясь не издавать ни звука. Мешкаю снаружи моей спальни, затем толкаю дверь. Свет выключен. В комнате ни движения, и на мгновение задаюсь вопросом, не ошиблась ли я… Пока не вижу тоненькую линию света, исходящую из шкафа.


Тяжело сглатываю и хватаюсь за ручку. Это старый дом Деррика. Только от одного воспоминания моё сердце болит.


Дом дрожит. Сильный грохот доносится вдалеке. Фундамент стонет.


Поторопись.


Дверь шкафа распахивается, предъявляя девушку.


Она выглядит младше, чем я думала поначалу, возможно, младше меня. Её длинные чёрные волосы свисают прямо мимо её плеч к талии. Локоны падают вперёд, когда она склоняется под рядом висящих платьев. Сундук, который я хранила там, открыт, и тартан моей мамы у неё в руках.


Втягиваю воздух от увиденного. Он был уничтожен, когда и город пикси был уничтожен. Лоскут, вшитый в моё пальто, только копия.


Девушка поднимает тартан, чтобы рассмотреть его получше.


— Я собрала его по кусочкам из твоих воспоминаний. Он не точно такой же. Не думаю, что у меня правильно получились стежки.


Прочищаю горло и сажусь на корточки рядом с ней.


— У тебя получилось. Он идеален.


— Хорошо, — мягко говорит девушка. — Я так долго не видела такого проявления любви в воспоминаниях. Это многое значит для тебя. Я рада, что ты, наконец, носишь его.


Тяжело сглатываю, слёзы жгут в глазах.


— Я до сих пор не знаю, достойна ли этого, — у меня безжалостное сердце. Сорча была права насчёт этого.


— Это то, о чем ты думаешь? — девушка выглядит задумчиво. — Я видела твои воспоминания. Ты веришь в то, что ты чудовище, — её тёмные-тёмные глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими. Её глаза такие же чёрные, как пространство между созвездиями. — Для меня ты не кажешься монстром. Когда я увидела твои воспоминания, поняла, что ты отличаешься от остальных, кто приходил за Книгой. Ведь так?


Ещё один грохот вдалеке. Люстра в моей комнате покачивается. Что-то обрушилось прямо снаружи.


"Не спугни её. У тебя нет времени искать её, если она снова сбежит."


Не медли.


Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.


— Иногда монстры носят кожу безобидно выглядящих девушек, — говорю я. А затем думаю о Лоннрахе. — И иногда привлекательных мужчин. Возможно, я совершенно не отличаюсь от них.


Она приподнимает губы, почти улыбаясь.


— Они бы зашли в этот шкаф и схватили бы меня, как приз, как только узнали, чем я была. Конечно, я знаю, что ты хочешь слова на моей коже. Могу учуять твоё отчаяние в воздухе. И все же ты ожидаешь моего разрешения, в то время как мир рушится, — её улыбка слабая. — Другая.


Другая. Какое маленькое слово. Какое важное слово. Возможно, для меня все еще есть надежда не закончить так же, как Сорча.


Мой смех сухой, вынужденный.


— Я знаю, каково это, когда тебя заставляют против твоей воли. Я просто хочу твоей помощи, чтобы спасти моих друзей.


Помоги мне спасти их всех. Помоги мне закончить войну.


— Моей помощи?


Дом трясёт, и мне приходится ухватиться за дверной проем, чтобы не упасть. Понимаю, что даже не знаю, как обращаться к ней.


— Как тебя зовут?


— Книга Воспоминаний, — говорит она, как будто произносит это каждый день её жизни. Вещь. Не личность. Собственность.


— Ты не всегда была книгой. Ты была фейри. Ты была консортом Морриган, ведь так?


Она дергается назад от воспоминания, что-то поражающее молниеносно пересекает ее лицо …


— Когда-то, — выдыхает она. — До того, как она стала такой могущественной, что ей больше не требовалась супруга. Затем я стала просто mo laòigh, — её голос угрюмый. — Её пешкой.


Пешка Морриган.


Пташка Морриган.


Какой легкий способ забрать личность существа и подчинить своей воле? Лишить их простейшего: их имени.


Она проводит кончиками пальцев по рукам.


— Когда я записала Книгу на свою кожу, она стала частью меня, — она внимательно смотрит вниз на отметки на её руках, на завитушки чернил, что формируют слова. — Они стали достаточно живыми, настолько, что я больше не та, кем когда-то была. Как любой предмет, который прожил свое время, возможно, я больше не достойна имени, — она поднимает взгляд на меня, её глаза широки, темны и уязвимы. — Но раньше меня звали Лена.


Дом снова трясётся. Камни стонут вокруг меня. Моё сердцебиение бешено бьётся в ушах.


"Поторопись."


— Лена, — говорю я. Она закрывает глаза, как будто ей не хватало этого звука. Мне любопытно, сколько времени прошло с тех пор, как она слышала его. — Может ли одно из твоих заклинаний по-настоящему вернуть время?


— С несколькими ограничениями, — беспокоюсь о том, что она скажет, пока Лена не наклоняется вперёд с другой улыбкой. — Например, я не могу повернуть вспять существование Книги.


Улыбаюсь в ответ.


— Мне также нужна информация о проклятии рода Кайлих. Тебе известно о нем?


Проклятие, которое вызвало столько страданий. Бесчисленные войны. Родные братья и сестры, убивающие друг друга, лишь бы не покончить с миром. Я могу вернуть все это назад, если только смогу заставить эту девочку — эту бывшую консорт Морриган — помочь мне.


Улыбка Лены исчезает.


— Эти страницы — причина, почему я предала Морриган.


— Можем ли мы уничтожить проклятие? — тяжело сглатываю. — Переписать его?


Недалеко раздается сильный взрыв. Что-то падает и разбивается внизу. Киаран зовет меня.


"Поторопись."


Взгляд, которым Лена одаривает меня, содержит столько печали, что это намного больше, чем я могу вынести.


— Поскольку, это началось со смерти, смертью это и должно закончиться. Пока не настанет день, когда ребенок Кайлих не выступит против их судьбы с настоящей ложью на губах и не пожертвует тем, чем дорожит более всего: его сердцем.


— Я знаю это, — пытаюсь сохранить голос терпеливым.


— Тогда ты знаешь, что нужно сделать, — говорит она. — Что ты должна сделать. Это было ясно с твоих воспоминаний.


Я хмурюсь.


— О чем ты говоришь?


Прежде чем Лена успевает ответить, окно спальни разбивается. Стекло разлетается по полу и все здание покачивается. Меня грубо отбрасывает назад, плечом ударяюсь в стену.


Лена вскакивает на ноги, её выражение лица безумно. Она чуть не теряет равновесие.


— Нам нужно идти, — её глаза глубокие, глубокие колодца. — Она идёт.


Глава 45.

Я хватаю Лену за руку и тяну ее прямо к скрипучей лестнице.

Штукатурка сыпется с потолка, а внезапный треск в основании практически заставляет меня оступиться. Лена резко подается вперед, и я дергаю ее назад. Картины вокруг нас раскачиваются на крючках.

Где-то прямо по коридору по полу на осколки разлетается зеркало.

Киаран смотрит вверх с облегчением, когда мы входим в вестибюль. Смутно отмечаю, что остальных здесь нет; им, должно быть, пришлось остаться снаружи.

— Время поджимает, Кэм, — говорит он.

— Ты же знаешь меня. Это не так будоражит, если время не поджимает, — головой указываю на девушку. — Это Лена. Лена, это Киаран. Передняя дверь там. Давайте выбираться отсюда к чертям.

Мы торопимся выбраться из дома и спуститься по передним ступеням.

Тревожное чувство проходит сквозь меня, когда я вижу, что другие дома на площади пали, разрушились. Один за другим, словно строения, сделанные из песка, а не камня.

Бум! Оглядываюсь через плечо прямо в тот момент, когда номер 6 (мой прекрасный дом детства) рушится на землю. Пыль и обломки летят вокруг нас.

Тяну Лену за собой через улицу туда, где остальные ждут и наблюдают с широко открытыми, испуганными глазами.

Лишь немного облегчения видно на их лицах, когда они смотрят на наше приближение… но не у Сорчи, которая выглядит раздраженной. Но тут ничего нового.

— Ты прямо вовремя для апокалипсиса, — говорит Сорча.

— Она такое сокровище, — бормочет Гэвин.

Вытаскиваю кинжал из ножен на запястье и бросаю Сорче.

— Заткнись и разрежь свою кожу, пока это не сделала я.

Сорча как раз собирается сделать порез на ладони, когда невидимая сила посылает ее прямиком на брусчатку.

Я кручусь, но за мной нет никого, кроме остальных.

Широко открытые глаза Кэтрин перемещаются к чему-то позади меня.

— Айлиэн!

Что-то ударяет сзади. Меня подбрасывает в воздух, тело вращается и скользит по мостовой. Когда я поднимаю взгляд, дезориентированная, вижу только Эйтинне. Когда ее глаза встречаются с моими, они яркие, насыщенные голубые глаза Морриган. Она завладела телом Эйтинне.

И она направляется прямо за Леной.

— Все, что от меня требовалось, просто следовать за ней, пока она не найдёт тебя, — говорит она Лене голосом Эйтинне. Лена отодвигается подальше, спиной вжимаясь в фонарный столб. — Все это время, я думала, что ты здесь просто прячешься с моей Книгой. Но я узнаю свои заклинания на твоей коже, моя хитрая маленькая пешка. Как же ты умна.

Киаран делает выпад на Морриган с выставленным мечом, нанося удар по ее руке — достаточно, чтобы отвлечь её.

— Беги! — говорит он Лене.

Морриган отбивает его меч подальше и бьёт кулаком в лицо. Она удерживает его внизу своими силами. Лена пытается бежать, но виноградные лозы пробиваются через асфальт так быстро, что у неё просто нет времени. Они оборачиваются вокруг неё и пригвождают к месту. Её глаза широко раскрыты из-за паники, пока она сопротивляется лозам.

У края площади Кэтрин собирается вмешаться, но Гэвин и Дэниэл удерживают её позади. Я неистово мотаю головой.

"Не надо. Она слишком могущественна".

Морриган в теле Эйтинне кажется выше, могущественнее. Богиня, одетая в оболочку более низшего существа.

— Ты, — голос Морриган резок, когда она фокусируется на Сорче, — мне понадобится твоя кровь, — Затем смотрит на меня: — И ты дашь мне моё "да" или же у меня есть три жалких, запуганных человека, которыми можно пожертвовать.

Сделай что-нибудь!

Призываю силу внутри меня, отчаянно проталкивая её по венам. Не могу сосредоточиться. Мой разум кричит на меня, чтобы я действовала, но это так больно. Моя сила вскроет меня, вывернет наизнанку, если я позволю.

Ты не можешь позволить себе потерять контроль. Выдыхай её, словно воздух.

Выталкиваю всю силу наружу и швыряю её в Морриган, но она отводит её в сторону, ударяя в меня стрелой силы такой мощи, что меня отбрасывает назад. Жёстко кручусь по улице, мои кости болят, когда я приподнимаюсь. Губа кровоточит. Сердце грохочет. Борюсь с тем, чтобы не отключиться.

Ты не можешь дать ей выиграть. Не тогда, когда можешь потерять все.

Киаран здесь, дёргает меня обратно на ноги.

— Давай, Кэм. Поднимайся!

— Отправляйся с людьми, — мой голос грубый, напряженный, — уведи их отсюда.

Его хватка на моей руке уверенная.

— Больше некуда идти, и я не оставлю тебя.

Сила Морриган отбрасывает его в сторону, и он теряет на мне свою хватку. Киаран тяжело ударяется о землю.

Слышу её голос под красивым смехом Эйтинне и ненавижу её за это.

— Не прячься. Я хочу, чтобы ты была здесь и наблюдала.

Морриган поворачивается к Сорче и использует свою силу, чтобы быстрее продвинуть её вперёд. Затем она сжимает руку Сорчи и выворачивает её под болезненным углом, притягивая к Лене. Сорча кричит, когда Морриган рассекает лезвием её щеку.

— Шшш. Ты ведь помнишь? Не кричать, пока я не скажу, пташка. Это было моим правилом, — она прижимает кинжал к другой ладони. — Теперь дай мне крови.

Позади Морриган Кэтрин вырывается от Гэвина и Дэниэла. Она подбирает отброшенный меч Киарана и бросается на Морриган.

— Кэтрин, нет! — кричит Дэниэл.

Кэтрин ударяет Морриган по груди, но это даже не беспокоит её. Морриган тянется за Кэтрин своими пальцами.

Все что слышу — ужасный треск ломающейся шеи Кэтрин. Я вижу, как она жёстко ударяется о землю. Она больше не движется.

Крик вырывается из меня.

Дэниэл и Гэвин пялятся на её обмякшее тело, охваченные неверием и шоком.

Кэтрин, Кэтрин, Кэтрин…

Верни её назад. Покончи с этим, и ты сможешь вернуть её назад.

У меня нет времени скорбеть.

Слёзы застилают моё зрение, когда я бью Морриган мощным ударом силы. Её голова поворачивается в сторону, и она улыбается.

— Очередная пешка выбыла, — когда она поворачивается назад, я вижу дорожку крови на её губе. — Последний шанс, Айлиэн Кэмерон. Скажи "да", прежде чем двое других отправятся за ней.

Дэниэл не выдерживает. Он атакует, но Морриган посылает его и Гэвина обратно в полёте одним щелчком пальцев. Они ударяются о мостовую в центре площади.

Я больше не могу терпеть. Не могу смотреть, как они умирают.

— Прекрати это!

Её сила проходится по моей коже издевающимся прикосновением, когда она еще крепче сжимает Сорчу.

— Просто сдайся. Все, что тебе нужно сделать — сказать "да". Кем я должна пожертвовать следующим? Может, Королём? У тебя есть возможность вернуть твоих людей с помощью Книги, но не его.

Тяжело глотаю, смотря на тело Кэтрин на улице. Помни. Покончишь с этим и сможешь вернуть её назад.

— Нет, — шепчу, зажмуривая глаза.

Она продолжает, как будто бы я и не говорила.

— Он смотрит на тебя так, будто бы ты собираешься спасти его. Его красивая, умирающая человеческая девушка, — её сапфировые голубые глаза впиваются в мои. — Скажи "да" и моё предложение все ещё актуально. Он твой, — она трясёт Сорчу. — Я сниму отметку, оставленную моей пташкой на нем. Дам тебе бессмертие. Все, что тебе надо, сказать слово и восстановить моё тело. "Да".

— Кэм, не надо! — крик Киарана прерывается, поскольку Морриган ударяет своей силой через воздух. Когда бросаю на него взгляд, вижу порез на щеке Киарана, глубокий и длинный.

Морриган снова давит на руку Сорчи.

— Дай мне кровь.

Когда Сорча не слушается, Морриган ломает ей запястье. Сорча издает низкий задыхающийся звук.

— Я сказала, дай мне кровь.

Сорча обхватывает одной рукой острие лезвия, и с извиняющимся взглядом прижимает свою кровоточащую ладонь к покрытой чернилами руке. Лена откидывается свою голову назад в молчаливом крике. Писания по всему её телу светятся, и она пульсирует бледным серебряным светом.

Книгу открыли.

Морриган довольна. Её яркие глаза останавливаются на моих.

— Айлиэн Кэмерон, — напевает она. — Что последует за этим? Согласие или жертва?

Сорча поднимает взгляд.

— Не делай этого. Книга теперь твоя…

Морриган бьёт кулаком в лицо Сорчи, и та падает на булыжную улицу. Я бросаюсь к ней, но Морриган набрасывается на меня своей силой. Она ударяет меня с силой приходящей волны. Мои зубы сжимаются вместе, и металлический вкус крови появляется на языке. Едва успеваю призвать собственную силу, чтобы остановить её от того, чтобы она сломала каждую косточку в моём теле.

— Скажи "да", девочка.

Голос Кэтрин четко звенит в моей голове, тепло среди боли: "Мы вернем все, как было"

И Деррика: "Поднимай свою задницу и закончи это. Покончи с этим, Айлиэн."

— Эйтинне, — выдыхаю, — прости за это.

Швыряю свою силу в Морриган. Она вырывается из меня, как удар молнии, прорываясь через мое тело с болью, которая оставляет меня, хватающей воздух. Я выдерживаю это и сбиваю Морриган с ног. Наши тела сталкиваются. Мы деремся друг с другом кулаками и ногтями. Тяжелые, поражающие удары, переплетенные с силой.

Мое тело не бессмертно. Мое тело — хрупкая, ненадежная форма из плоти и крови, и каждый удар заставляет меня, пошатываясь, отступать назад, пока она не приходит ко мне с сильнейшим финальным ударом. Мне нечем дышать, когда падаю на мостовую. Я проиграю. Проиграю эту битву, потому что не могу бросить на нее всю силу. Потому что в этом случае убью Эйтинне.

— Кэм! — зов Киарана прорывается сквозь туман боли. — Используй одно из заклинаний Лены.

Заклинания. Ну, конечно же.

Морриган сейчас на ногах, но я быстро отправляю ее обратно на землю, ударяя по ней силой. Усилий от этого достаточно, чтобы заставить меня видеть звезды перед глазами. Карабкаюсь к Лене и возвожу

защитный экран, чтобы уберечь нас от атаки Морриган. Он неуклюже установлен, но это должно дать нам достаточно времени. Лена обмякла на лозах. Хватаю ее за руку.

— Лена. Дай мне заклинание.

— Я не могу, — бормочет она, — это убьет тебя.

Сила Морриган бьет в экран. Электричество трещит в воздухе, выбросы силы, как молнии, сверкают вокруг нас. Обломки нескольких зданий, оставшихся неподалеку, трясутся и падают. Гэвин, Дэниэл, Сорча и Киаран уворачиваются от падающих кусков камней и используют отвлечение Морриган мною, чтобы попасть под защитный экран.

— Считаю, нам нужно организовать нашу последнюю атаку, — говорит Дэниэл угрюмо, его голос резок. — Давайте прикончим ее и закончим с этим.

— Согласен, — отвечает Гэвин. — Сияние славы. Умрем с достоинством.

— Я помогу, — Сорча смахивает кровь с лица. — Я сбежала от Морриган не для того, чтобы просто спрятаться, как трусиха.

— И я никогда не бежал от сражения, — говорит Киаран. — Особенно не тогда, когда мир разрушился достаточно, что я, наконец-то, снова ощущаю свои силы.

Силы Морриган вновь обрушиваются на защитное поле. Вздрагиваю, пытаясь удержать его. Продолжаю удерживать его. Если мы вскоре не начнем действовать…

Мягкий голос Кэтрин в моей голове напоминает мне: "Этот мир — не твое бремя. Оно принадлежит всем нам. Даже им."

— Подождите, — говорю остальным. — Лена? Что если Киаран и Сорча объединят свои силы с моей?

— Теперь это хорошая идея, — улыбается Лена.

— Тогда это придется сделать всем нам, — говорю, смотря на них. Мы все, что осталось. — Вместе. У нас всего один шанс.

— Если у вас только один шанс, тогда вам потребуется чтобы кто-то отвлекал, — он смотрит на Дэниэла. — Что скажешь, старик?

— Айе, — кивает он единожды. — Время для твоего идиотского плана Б.

Нет. Все во мне кричит сказать: "нет", не позволяй им идти на это. Что, если они умрут, а я не смогу выиграть?

Но это их выбор. Когда глаза Гэвина находят мои, я вижу проблеск страха в них.

— Уничтожь ее и верни нас назад, — говорит он. — Или я буду вечно преследовать твою задницу, ты слышишь меня?

"Этот мир не твое бремя. Оно принадлежит всем нам".

— Я слышу тебя, Галловэй.

Бросаю взгляд на Сорчу и протягиваю руку ладонью вверх.

— Это ничего не меняет, — говорю я ей. — Я все еще ненавижу тебя.

С другой стороны меня пальцы Киарана переплетаются с моими.

— Пора, Кэм.

Опускаю защитное поле, Гэвин и Дэниэл мчатся на Морриган. Она смотрит на них, как охотник, поймавший в поле зрения добычу. Ее сила растет, готовая атаковать.

— Закрой свои глаза, Кэм, — хрипит Киаран. — Не смотри. Не слушай.

Закрываю глаза. Рядом со мной Сорча начинает петь. Ее красивый, высокий, мелодичный голос заполняет слуховые каналы и блокирует остальные звуки. Она дает мне покой. Один последний момент покоя, чтобы мне не пришлось слышать, как убивают моих друзей.

Лена кладет руки мне на плечи и шепчет:

— Произнеси эти слова.

Она шепчет мне на ухо слова, песню. Встречаю взгляд Морриган, когда пою вместе с Леной. Наши голоса переплетаются с голосом Сорчи, затем с голосом Киарана. Сила растет и растет от наших объединенных голосов, через наши тела, руки. Я борюсь за то, чтобы оставаться с ними. Песня обретает свою собственную жизнь, окружая нас, как будто ее несет ветер.

Затем она мчится на Морриган. Она борется с нею, ее голос повышается в своей собственной песне. Но я толкаю ее назад. Управляю ею.

Энергия Сорчи и Киарана обрушиваются через меня так сильно и болезненно, что я практически падаю на колени. Мои вены в огне. Мои кости тяжелы. Кровь начинает течь из носа и глаз. Мой голос напряжен, он царапает мое горло, но я продолжаю петь. Отталкиваю всю агонию и использую это, чтобы сосредоточиться. Я должна это сделать. Ради Деррика. Ради Кэтрин, Гэвина и Дэниэла.

Восторженный голос Деррика всплывает в воспоминании.

"Отправляешься убивать?"

"Отправляюсь спасать людей".

"Тебе полезно сменить обстановку. Мне нравится."

Посреди все этого я практически улыбаюсь.

Открываю глаза как раз в тот момент, когда тело Эйтинне дергается. Ее рот широко открывается в крике, а спина выгибается назад, как будто что-то вырывается из нее. Удивительные, голубые сапфировые радужки Морриган ярко разгораются, когда сила взрывается вокруг нас во всех направлениях. Здания, все еще оставшиеся стоять, трясет до основания.

Затем все замирает, воцаряется тишина и спокойствие.

Эйтинне резко падает на землю, моргая от непонимания. Ее глаза, они ее собственные. Морриган больше нет. Ее нет. Больше не ощущаю ее здесь.

— Мы сделали это, — шепчу Киарану. Он ловит меня, когда падаю, медленно опуская меня на землю. Он приказывает Сорче сходить проверить Эйтинне, его голос резок.

— Ты сделала это, — его касание нежное, когда он стирает кровь с моего лица. Кладу щеку ему на грудь. — Кэм. Кэм, держи свои глаза открытыми.

Неожиданный треск привлекает мое внимание. Рядом с нами несколько оставшихся зданий начинают разрушаться, падая на улицы.

— Почти закончено, — тихо говорит Лена. — Не так много времени осталось, чтобы спасти ваши миры.

— Расскажи мне, что делать, — говорит Киаран.

— Нет, тебе ничего не нужно делать. Ей. Она единственная, кто может разбить проклятие.

Я? Но я не …

Меня пронзает, когда вспоминаю ее слова.

"В тебе кровь моей дочери, ее силы. Моя кровь" — сказала Кайлих. Я ее потомок, связанная кровью.

Я — дитя Кайлих. Дитя Кайлих, которая может сказать ложь.

Киаран, должно быть, тоже это понял. Когда он смотрит вниз на меня, его выражение лица решительное. Уверенное.

— Солги мне, Кэм.

— Что?

— Солги мне.

Пожертвовать тем, что стоит тебе больше всего: своим сердцем.

Я пытаюсь вырваться из рук Киарана.

— Нет.

Знаю, что он просит меня сделать. Чем он просит меня пожертвовать.

Киаран держит меня у себя, его лоб прижимается к моему.

— Скажи мне ложь, которую нельзя перевернуть в правду. У нас есть только один шанс. Всего лишь один.

— Пожалуйста, — выдыхаю, — я не могу. Не проси меня сделать это.

Он гладит мои волосы, и я вижу, как сильно он любит меня. Могу видеть это так четко.

— Расскажи истории о нас, Кэм, — шепчет он. — Расскажи людям, что, когда король фейри и человеческая девочка впервые встретились, он увидел, какой смышленой она была. Какой глупой, смелой и великолепной. И он знал, что однажды у него не будет выбора, кроме как влюбиться в нее. Это придет к нему так же просто, как дыхание, — его губы прикасаются к моим. — Расскажи людям, как они встали в конце всего и спасли мир. Вместе.

Он отрывается от меня, когда здания вокруг падают. Когда мир начинает разрушаться.

Еще один поцелуй, на этот раз очень нежный.

— Я прожил четыре тысячи лет и ни разу не сделал ничего, что не было бы эгоистичным. Так что позволь сделать это с тобой. Позволь сделать хоть одну полезную вещь, — он давит рукояткой меча мне в ладонь. — Теперь скажи мне ложь.

Забрать его меч у него труднее всего, что я когда-либо делала раньше. Обхватываю его щеку ладонью и говорю ему самую настоящую ложь, которую я когда-либо говорила, ту, что разбивает вдребезги мое сердце.

— Я не люблю тебя, — шепчу, прижимаясь своими дрожащими губами к его.

Затем протыкаю мечом его грудь.


Глава 46.

Я все еще держу в руках, прижимая к себе, тело Киарана, когда мир начинает собираться воедино. Поскольку тюремный мир Морриган распадается, перед нами предстают остатки моего мира, маленький островок скалы, на котором все еще стоит лагерь Эйтинне. Земля начинает формироваться поверх огромной черной дыры, камень за камнем. Скала за скалой. Дерево за деревом. Соединяясь воедино, словно рисунок ловкой рукой.

Первые лучи света сияют через облака, и солнце поднимается над деревьями и разливает свет сквозь ряды деревьев. Легкий ветерок подхватывает прекрасный, свежий аромат сосен, а я зажмуриваю глаза и закрываюсь от всего. Не могу чувствовать облегчение, когда окружена столькими смертями.

Вот она я, последний человек, выживший в войне, которую никогда не хотела, и я разбита. Потеряла так много себя. Чувствую тишину и покой. Так же пуста, как и та пропасть, когда мир распадался на части.

Держу Киарана, словно цепляюсь за последние кусочки себя, за обломки девочки. Не подлежащие восстановлению.

«Я люблю тебя. Мне следовало сказать это тебе. Я люблю тебя. Мне следовало сказать тебе это до того, как пришлось солгать об этом».

Шаги вырывают меня из мыслей. Когда открываю глаза, Эйтинне сидит на коленях рядом со мной. Ее щеки красные, на глазах слезы, когда она смотрит вниз на своего брата.

— После всего этого тебе пришлось пойти и стать героем, — говорит она ему, проводя рукой по его волосам. — Глупый bhràthair. Тебе следовало позволить мне умереть.

— Ты права. Ему следовало так поступить, — Сорча стоит над нами, ее руки сжаты в кулаки. Выражение ее лица — горе и неистовая ярость. Она поворачивается к Лене практически обвиняюще: — Почему я все еще жива, если он мертв? Почему я все еще здесь?

— Его жертва сильнее вашей клятвы. Это древняя магия, более могущественная, чем метки, полученные по принуждению.

Сорча зажимает рот на замок.

— Это …

— Достаточно, — резко говорит Лена. Она оглядывается на меня. — Отдай Благой Королеве силы Кайлих, пока они не убили тебя, Айлиэн, — она протягивает мне руку. — Сейчас. Не дай его смерти быть напрасной.

"Я прожил почти четыре тысячи лет и ни разу не делал ничего, что не было бы эгоистичным. Так что позволь мне сделать это с тобой. Позволь мне сделать хоть что-то хорошее."

Мои пальцы гладят щеку Киарана. Его кожа до сих пор теплая. Только для тебя. Только потому, что это то, чего ты хотел.

Беру руку Лены и говорю Эйтинне:

— После этого заклинания станут твоими и Лены. Общими.

Заклинание шепотом проносится в моей голове, тихий шорох песни. Впервые с того времени, как я унаследовала силы Кайлих, мне не больно. Мне ничего не нужно принуждать к действию. Чувствую облегчение, когда силы легко вытекают по венам к их новому хозяину. Это чувство облегчения, которое я

не могу описать — как будто мое тело невесомо, вновь цельное. За исключением моего сердца; проклятию требовалась жертва. Я не получу его назад.

Шипение от боли вырывается у Эйтинне, оно едва ли слышнее вздоха. Её тело расслабляется, все напряжение уходит. Затем она открывает глаза.

Они такие же ясные и яркие, как расплавленное серебро. Когда Эйтинне смотрит на меня, в них читается знание. Вся сила Кайлих внутри неё, такая же древняя, как сами миры. Но в отличии от её матери, она не холодна. От неё веет теплом и спокойствием. Если бы Киаран был здесь, он бы сказал, что сделал правильный выбор. Она будет лучшим монархом.

— Чувствую себя обязанной тебе за спасение моей жизни, — говорит она. — За попытку спасти его.

— Никаких долгов между нами, Эйтинне, — это мой голос? Он кажется таким пустым. — Ты моя подруга. И всегда ею будешь.

Она бросает взгляд позади меня, туда, где, я знаю, на земле неподвижно лежат Гэвин, Дэниэл и Кэтрин. Не могу смотреть. Едва держусь.

Я пуста. У меня ничего не осталось.

— Тогда не принимай моё обращение времени вспять, как плату, только как подарок. После всего, чем ты и они пожертвовали, вы все заслуживаете второго шанса, чтобы прожить вдали от этого. Ты заслуживаешь большего.

С одним заклинанием Эйтинне изменит ход времени и отправит нас всех обратно. Как будто бы ничего из этого никогда не случилось. Другие переживут это.

Но я? Как мне притвориться, что я никогда не проходила через все это? Как я могу притвориться, что никогда не встречала Киарана? К чему мне возвращаться?

В глазах Эйтинне бурлит серебро. Они насыщены силой, знанием и, да, грустью.

— Ты не можешь провести всю свою жизнь, оплакивая его, Айлиэн. Он не хотел бы этого, — когда ничего не отвечаю, она продолжает: — Больше никаких сражений. Никакой войны. Воспользуйся этим шансом.

Мое сердце стучит, когда смотрю на Лену.

— Могла бы ты вернуть Киарана и Деррика? — спрашиваю, хотя уже и знаю ответ. Мне просто нужно услышать его.

Лена вздыхает.

— С фейри все не так. Чтобы вернуть их назад, требуется жертва. Жизнь за жизнь.

Жизнь за жизнь. Смотрю вниз на Киарана, провожу пальцем по его бледной щеке. Не могу ничего поделать с первой же посетившей мыслью — первое наследие моего горя прорывается через опустошенность. К чему я вернусь, если его там нет.

Как будто бы читая мои мысли, Сорча ступает вперёд.

— Не надо, — срывается она, — не смей отказываться от своего глупого человеческого существования, чтобы воскресить его, — она тяжело сглатывает, и, клянусь, я вижу слёзы в её глазах. — Он заслуживает лучшего, — она пробегается дрожащей рукой по волосам и смеётся. Вздрагиваю; кажется, она буквально распадается на части. — Он заслуживает лучшего.

Она права. И я обещала Кэтрин, что увижу её снова. Обещала. Тяжело сглатываю и смотрю вниз на Киарана.

Мне придётся отпустить тебя. Так же как я отпустила Деррика.

— Что ты будешь делать? — спрашиваю Эйтинне. — Теперь, когда ты Королева?

Эйтинне печально улыбается.

— Создам новых фейри. Построю новое королевство с помощью Лены, — она бросает взгляд на другую фейри, которая спокойно кивает. — Мне предстоит проделать много работы. Если однажды ты получишь приглашение на коронацию, не смей отказываться. Или я покажусь на твоём пороге и потребую пирог и танец.

Она берет руку Лены и наклоняется вперёд, словно, чтобы прикоснуться ко мне.

— Теперь ты готова?

Закрываю глаза и киваю.

Эйтинне прижимается своими пальцами к моим вискам и бормочет слова, которые похожи на первые ноты колыбельной. Голос Лены присоединяется к ней, тихий, уверенный и чудесный. Я так и не почувствовала, как мир сдвинулся вокруг меня. Не заметила, как время повернулось вспять.

Только слышу последние слова Эйтинне поверх тупого грохота моего сердца: «Живи полной жизнью, Айлиэн. Жизнь, которую он дал прожить тебе».

Когда открываю глаза, я сижу на полу в моей спальне в Эдинбурге, но не отделанной панелями тика спальне, которую оставила позади. На дальней стене нет карты, отсчитывающей количество убийств Сорчи. Нет рабочего стола с оружием, убивающим фейри. Никакой охотничьей одежды на полу, забрызганной грязью.

Моя спальня обставлена так, как это было, когда мама была еще жива: кремовые обои с лютиками, золотые занавески, которые блестят на солнце. Спальня вновь такая, какой была, когда моя жизнь была не сложной и…

И нормальной. Эйтинне вернула время к тому моменту, когда мне было семнадцать.

Изучаю свое голубое муслиновое платье, затем руки, не покрытые мозолями. Нет никаких крапинок крови. Руки леди. Они никогда не принадлежали воительнице.

— Айлиэн?

Замираю от голоса, который зовет меня. Слезы застилают глаза.

— Мам? — я встаю и начинаю идти к двери, не уверенная, верно ли расслышала.

Но вот она, идущая по коридору рядом с моей комнатой.

— Айлиэн, — произносит она, — ты не забыла про ланч с… — она останавливается, когда видит мои слезы. — Что такое?

— Мам, — достигаю ее в два шага и обхватываю ее руками и тяну к себе, прижимая сильно — сильно. Держу ее так крепко, что удивляюсь, как она еще может дышать.

Она проводит рукой мне по спине, успокаивая, пока всхлипываю на ее плече.

— Шшш. Что случилось?

— Какое сегодня число? — мой голос дрожит. — Год?

— Айлиэн, — теперь она звучит встревоженно. — Мне послать за доктором? Ты…

— Число. Год. Пожалуйста.

— 6 ноября, 1843, — она проводит мне по волосам. — Теперь скажи мне. Ты в порядке?

Эйтинне отправила меня за месяц до смерти мамы. Может быть, есть вероятность, что она все еще может умереть. Это тоже изменится?

— Я не знаю, — говорю ей честно. — Пока не знаю.


Глава 47.

Неделю спустя мама спрашивает:

— Ты уверена, что все в порядке?

Мы в саду, работаем над орнитоптером. Одно крыло его практически полностью прикреплено к основной части, но аэроплан еще далек от того, чтобы быть готовым. Потребуется ещё четыре месяца работы без устали, чтобы закончить его.

Мама пытается поймать мой взгляд, но я притворяюсь, что чем-то отвлечена. Вместо этого сильнее кутаюсь в пальто.

— Конечно же. Почему же нет?

— Ты кажешься… другой, — она хмурится. — Более молчаливой, чем обычно.

В последнее время, когда просыпаюсь, мне приходится напоминать себе, где я. Пялюсь в потолок в своей огромной спальне, задаваясь вопросом, не снится ли мне все это. Может, я открою глаза, и иллюзия наконец-то разобьется, и все это окажется уловкой фейри.

Я с головой ныряю под крыло орнитоптера, начиная возиться с одной из деталей.

— Разве? — спрашиваю, сохраняя голос легким. — Просто отвлечена всем запланированным на ассамблее.

— Дело не в этом. Иногда ты смотришь на меня и… — она прерывается, будто от неуверенности.

— И что?

Она молчит. А затем:

— Ты где-то в другом месте. Ты не ешь. Говоришь по-другому. Иногда ты выглядишь так, будто потеряла кого-то важного.

Зажмуриваю глаза. Внезапно становится так трудно втянуть воздух.

— Это глупо. Кого бы я могла потерять? — мой голос на удивление ровный. — Я не ела, потому что не голодна. И вини моих сверстников за мою манеру говорить.

Мне нужно пойти увидеться с Кэтрин, Гэвином и Дэниэлом. Только мы вчетвером помним, как фейри уничтожили Эдинбург. Это устроила Эйтинне, чтобы мне не пришлось столкнуться с этим одной. Я бы сошла с ума, если бы осталась одна с этими воспоминаниями.

Бросаю гаечный ключ в коробку с инструментами, прежде чем мама успевает ответить.

— Я собираюсь позвонить Стюартам. Вернусь после обеденного чаепития.

Чувствую ее взгляд на себе, но ухожу, не обернувшись.

***

Мой шкаф пуст.

Некоторыми вечерами я включаю свет, закрываю дверь на замок и стаскиваю все свои платья с вешалок. Лежу в путанице из шелка и муслина и представляю маленькое тело, свернувшееся на моем плече. Воображаю крылышки, задевающие мою щеку. Вспоминаю похабную песенку и смеющийся голос,

зовущий меня по имени. Если зажмурю свои глаза достаточно сильно, то могу услышать его голос. "Взгляни на эти ужасные платья. У них недостаточно лент."

Улыбаюсь. А затем открываю глаза и вспоминаю, что его нет.

***

Прошел месяц с моего возвращения, я все еще бегаю по улицам по ночам. Все еще ищу монстров, притаившихся в темных аллеях. Ищу Эйтинне. Ищу Киарана. Я взбираюсь на трон Артура под светом луны и прижимаюсь ухом к земле, любопытствуя, может, в этот раз услышу подземный барабанный бой фейри.

Гуляю по городу и прислушиваюсь к звукам каждого, живущего своей жизнью; для них ничего не произошло. Улицы никогда не были разрушены, и жизнь их никогда не заканчивалась. Эйтинне вернула назад каждый город, что был разрушен, каждый дом, каждую деревню, каждую жизнь. Шотландия, и весь мир, снова цела.

Больше нет монстров. Нет фейри. Здесь нет музыки. Мне не с чем сражаться.

Возможно, цена за спасение мира — не помнить, как жить в нем.

***

Кэтрин, Гэвин и Дэниэл навещают меня каждые две недели.

— Христос, Кэтрин, — говорит Гэвин. — Почему бы тебе просто не забрать все кексы? Давай, просто засунь их все в свою сумочку, как воришка.

Стала лелеять эти моменты легкомыслия. С этой троицей мне не нужно притворяться. Ни одному из нас не нужно. Моя мама до сих пор иногда смотрит на меня так, словно не знает, кто я. Я — уставший от сражений солдат в теле её маленькой девочки.

Единственные люди, которые помнят фейри, сидят в этой комнате. И мы пытаемся научиться, как жить с нашими воспоминаниями о войне. Правда в том, что мир, может быть, и исцелился, но ни один из нас не смог.

— Айлиэн, — говорит Гэвин, прерывая мои мысли. — Ты знаешь, что Кэтрин крала еду с каждого званого вечера, на котором мы присутствовали в прошлом месяце? Она накапливает десерты в своей спальне.

— Почему ты так обеспокоен моими привычками, касаемо еды? — она бросает взгляд на Дэниэла. — Если я наберу несколько стоунов (ед. измерения: 1 стоун — 6,035 кг), что из этого? Я не ела нормальных кексов три года. И Дэниэл поощряет меня в этом, верно, дорогой? Ты тоже любишь кексы.

На вопрос Кэтрин Дэниэл поднимает вверх руки.

— Я не стану лезть в разборки между братом и сестрой. Ради своего собственного выживания.

Дэниэл вернулся в это время с подозрительно объявившимся рядом графством, переданного неким дальним родственником, о котором он никогда не слышал (и который, вероятно, даже не существовал) вместе с довольно большим состоянием. Эйтинне постаралась. Для фейри она довольно романтична.

Дэниэлу и Кэтрин теперь придется пережениться. Чтобы ускорить помолвку, Гэвину пришлось поговорить с их мамой и высказать предположение, что Кэтрин находится в компрометирующем положении.

— О, Боги, — прерываю, махнув рукой. — Гэвин, прекрати доставать Кэтрин и дай ей съесть чертовы кексы. По сути, возьми еще пять.

Кэтрин утаскивает еще пять и смотрит прямо на Гэвина, когда засовывает один в свой рот.

— Мммм, — произносит она, закрывая глаза. — Эти лишние стоуны будут стоить этого. Я скучала по кексам. И чаю. И песочному печенью.

Я скучаю по Деррику. По его песням. По тому, как он сидел у меня на плече.

Я скучаю по Ки…

Нет. Не думай о нем.

Мне было немногим легче дышать сегодня. Этим утром мне удалось съесть кровянку (домашняя колбаса) и яйца без того, чтобы меня вырвало. Но если подумаю о нем, я снова начну слишком многое чувствовать. Потеряюсь в своих эмоциях.

— Ой, только не снова, — стонет Гэвин и рассказывает мне: — Кэтрин завела себе список вещей, по которым она скучала, и он состоит из около сотни наименований. Она зачитывает его в три утра, и я не спал… — он сжимает губы вместе от внезапно тяжелого взгляда Кэтрин. — Прости, — мямлит он.

Смотрю на нее.

— Все еще снятся плохие сны?

Кэтрин теребит свое платье.

— В то время, как я все еще ценю кексы, город и все остальное, некоторая часть меня… — она сглатывает. — Я звучу неблагодарно.

Дэниэл оборачивает руку вокруг нее.

— Это длилось три года, Кэт. Не извиняйся за то, что не стала чувствовать себя нормально за один чертов месяц.

— Я знаю. Просто… — Кэтрин бросает взгляд на открытую дверь.

Встаю со своего места и закрываю дверь. Мы не хотим, чтобы прислуга подслушивала наши разговоры, не тогда, когда мы обсуждаем то, что кажется сном. Коллективным сном, в котором мир сгорел дотла.

— Я тоже не сплю, — говорю. Даже больше этого. — Иногда все еще выхожу по ночам.

Гэвин хмурится.

— Что ты ожидаешь найти? В городе больше не осталось фейри.

— Спасибо, что напомнил мне. Мне это известно, — отвечаю немного резковато.

— Тогда зачем?

— Я больше не знаю, — лгу.

***

Позже Гэвин задерживается, когда Кэтрин с Дэниэлом уходят. Стою у окна, наблюдая, как сквозь облака светит солнце поверх зданий на другой стороне площади.

Плечо Гэвина задевает мое, когда он встает рядом.

— Ты ищешь его, да? — спрашивает тихо. — Когда выходишь по ночам.

— Иногда, — признаюсь. — Иногда, когда нахожусь в этом доме, чувствую, что не могу дышать.

Тогда я ощущаю на себе взгляд Гэвина и не могу сказать, от того ли это, что он понимает меня, или он ищет что-то, чего там нет.

— Да, — выдыхает он. — Со мной так же. Подозреваю, что с этими двумя было бы так же, если бы у них не было друг друга.

Он кивает на Кэтрин и Дэниэла, которые стоят на мостовой перед домом. Кэтрин смеется над чем-то, что говорит Дэниэл, и шум доносится даже через стекло. Я отвожу взгляд.

— Как ты… Справляешься с этим?

— Я забываюсь в женщинах, — Гэвин отстранено барабанит пальцем по подоконнику. — Помогает на несколько часов, — когда ничего не говорю, он вздыхает: — Ты не можешь продолжать так жить.

— Как то, чем я занимаюсь, делает это иначе? Мы оба забываемся в чем-то.

— Правда, — он бросает взгляд на меня, — знаешь, мое предложение еще в силе.

— О браке? — с улыбкой мотаю головой. — Хочешь жениться на той, которая влюблена в другого? Это не жизнь.

— А что, если я согласен на это?

Пристально смотрю на Гэвина. Странно видеть его таким, каким он был. Его волосы теперь подстрижены и уложены, как у джентльменов, волосы на лице тщательно сбриты и нет шрамов. Никакого напоминания о жизни, которую он прожил, за исключением наших воспоминаний, этих ужасных вещах, которые мы не можем забыть.

Тянусь к нему и провожу пальцами по его щеке, по гладкой коже.

— Не подписывайся на жизнь со мной, Галловэй. Ты заслуживаешь лучшего, чем я могу тебе предложить. Ты заслуживаешь кого-то, кто полюбит тебя в ответ.

Он кивает один раз, понимая.

— А что на счет тебя?

Моя рука падает.

— Я все еще буду выходить по ночам.

***

Два дня спустя наступает вечер бала дебютанток.

Вечер, когда Сорча убила мою маму.

— Чего ты так взволнована то? — спрашивает мама, когда помогает мне одеться. Этим должна заниматься моя горничная, но сегодня мама настояла, чтобы помочь мне самой. Прямо как в прошлый раз. На ней надето то же самое платье: шелковая ткань выкрашена в такой светло — розовый цвет, который

практически кажется цветом слоновой кости. Необычный цвет для взрослой женщины Эдинбурга, но он очень подходит её бледной коже и рыжим волосам.

В последний раз, когда я видела это платье, оно было покрыто кровью.

"Алый идёт тебе лучше."

Я вздрагиваю.

— Что, если мы не поедем? — моя рука дрожит, когда я разглаживаю платье. — Будет ли это нормально?

Мама улыбается не, словно я веду себя глупо.

— Ты нервничаешь, да?

— Нет. Мам….

— Вот, — она застегивает последнюю пуговицу и отходит назад, окидывая меня пристальным взглядом. — Ты так прекрасно выглядишь. У меня есть ещё кое-что для тебя, и все станет совершенно идеально.

Мама подходит к шкафу и подбирает шерстяной сверток. Моё сердце грохочет, когда я смотрю на знакомую ткань.

Пожалуйста, нет.

Она раскрывает её, и там, разместившись на шерсти, лежит знакомые стебли синего чертополоха. Сейгфлюер.

Сердце стучит в ушах, а зрение затуманивается. Смотрю на цветок, и воспоминания оживают в голове.

Мама на улице, платье насквозь пропиталось кровью.

Как я прижималась руками к её пустой груди, как будто могла собрать её назад. Как будто могла вернуть ей сердце — в тот момент я была готова отдать ей собственное.

— Правда, чудесный? Это будет единственным цветом на тебе.

"Это будет единственным цветом на тебе." Единственным цветом.

Отхожу от неё, почти врезаясь в прикроватный столик.

— Где ты взяла это?

Мама кажется слегка застигнутой врасплох от силы моих слов.

— Одна женщина дала их мне.

Женщина. Не мужчина. В первый раз Киаран дал их моей маме, чтобы защитить меня. Она вплела их в мои волосы, и их сила позволила мне видеть Сорчу.

— Кто? Как она выглядела? — мне известно об ужасе, проскальзывающим в моём голосе, но не могу затолкать его обратно.

Мама выглядит встревоженной.

— Не могу вспомнить. Почему это так важно?

Сорча сказала, что принимала бы те же решения снова. Она вновь убила бы мою маму. Она выразилась довольно ясно, что не собиралась заслуживать моего прощения. И я больше не Соколиная охотница. У меня нет каких-либо сил сражаться с ней.

Я всего лишь человек.

Теперь вопрос в том: Кем была женщина? Была это Сорча или Эйтинне?

— Айлиэн? Почему это так важно? — спрашивает она снова.

— Это не важно, — быстро говорю я. — Пустяки, — мне приходится лгать ей так много раз. Обо мне. Обо всем. — Обещаю, это пустяк.

На протяжение оставшегося вечера внутри у меня все связано в узел. К тому времени, как мы выезжаем к Залам Собраний, меня трясёт так сильно, что мне приходится обмотать мою сумочку вокруг запястья, или я просто выронила бы её. Моё сердце бьется о грудную клетку; удивительно, что никто этого не слышит.

Когда мы по очереди направляемся к передним дверям, мама смеётся и говорит мне, что это нормально — нервничать. Но я не нервничаю. Я, чёрт побери, в ужасе. Едва умудряюсь кивать, когда другие люди приветствуют меня. Не обращаю внимания на платья вокруг меня, или на отличные мужские костюмы. Пятна цвета, взрыв смеха и скрипки — все это перемешалось с моими испуганными мыслями.

Мои воспоминания мелькают слишком быстро. Песни те же. Платья те же. Чтобы достичь дверей балкона требуется столько же шагов, и та же самая песня играет, когда мы входим.

Когда произносили моё имя, я едва могла услышать его за своим тяжёлым дыханием.

Рука хватает меня за предплечье и нежно, но уверено ведёт меня в центр танцевального зала. Вдыхаю аромат сигаретного дыма и виски.

— Идем, — говорит отец.

На протяжении последнего месяца я делала все, что могла, чтобы мы сблизились. Наш прогресс медленный, но обнадеживающий. Он уже не разговаривает со мной так резко, а теперь еще смотрит на меня с беспокойством.

— Ты в порядке?

— Где мама? — спрашиваю, осматривая все в поисках её.

Ничего. Не могу увидеть ничего за пятнами платьев и сверкающих люстр, смешавших все цвета, пока мой папа кружит меня в танце. Почему не настояла на том, чтобы мы остались дома?

Ответ моего отца заставил меня похолодеть.

— Ей пришлось отойти в дамскую…

— Прости, но мне нужно идти, — говорю, непростительно бросая его. Вырываюсь из его рук и пячусь назад. — У меня болит голова. Мне нужно идти.

Не обращаю внимание на шокированное выражение отца, когда распихиваю ряд танцующих и тороплюсь через зал к двойным дверям. Разговоры людей вокруг меня приостанавливаются; они

шепчутся между собой о моём поведении. Мне плевать. Проскальзываю в коридор и тороплюсь к заднему выходу. Мой пульс учащенный. Не могу получить достаточно воздуха.

Все происходит в том же порядке, что и в прошлый раз. За исключением человека, который дал маме чертополох, все то же самое. Все точно такое же. Я вернулась прямо сюда, и снова буду наблюдать, как она умирает.

Дверь захлопывается за мной, когда я выхожу в сад. Даже не жду характерного вдоха моей умирающей мамы. Несусь через кусты, толчком открываю ворота, и…

Улица совершенно пуста.

Тяжело дыша, я ступаю в освещенное уличным фонарем пространство, туда, где впервые обнаружила тело мамы. Никакого звука, никакого шепота, нет даже и ветерка. Всматриваюсь в холодную, неподвижную ночь и здесь нет никого, кроме меня.

Пока не слышу шаги позади меня, осторожные и медленные. Затем голос, от которого моё сердце мчится вскачь.

— Кэм.

Зажмуриваю глаза. Его голос. Не смею взглянуть, пока он вновь не произносит моё имя, рваное и наполненное тоской.

Поворачиваюсь, и вот он в свете уличного фонаря, всего в нескольких метрах от меня. Боже, как я скучала по этому маленькому изгибу улыбки, по тому, как прекрасные тёмные волосы свисают с его лба. Когда его яркие лиловые глаза находят мои, он наклоняется голову на бок, как будто бы говоря: "Ну? Так и будешь стоять там?"

— Это ты? Это на самом деле ты?

Когда я осторожно подхожу ближе, замечаю, что его кожа не блестит необыкновенным фейрийским светом. Лёгкий румянец появляется на его щеках, а его грудь поднимается и опадает с быстрым темпом его дыхания, как будто бы он бежал сюда. Занимает мгновение, чтобы понять, что это значит.

Человек. Киаран — человек.

— Это сон, — говорю я.

Он смеётся, и звук такой чудесный.

— Это не сон.

— Я убила тебя, — боль появляется в груди и голос дрожит, когда я добавляю: — Ты мёртв.

— А ты была мертва дважды, — напоминает мне. — Думаю, у меня должно быть еще как минимум два шанса, прежде чем ты откажешься верить, что это я, — затем он движется вперёд, и его ладони обхватывают мои щеки. Закрываю глаза от его прикосновений.

— Чувствуешь это? — бормочет он. — Это реально.

— Ты так же говоришь в моих снах, — шепчу я.

— Тогда мне следует доказать тебе это? — ему, кажется, забавно. — Моя очередь задавать раздражающие вопросы?

Слёзы жгут глаза.

— Я бы с удовольствием послушала их.

— У меня всего один: как, чёрт возьми, ты поспевала за мной во время нашей охоты? Мне никогда не приходилось испытывать такой дискомфорт от отдышки до этой ночи.

Я взрываюсь смехом. Это он. Это он. Обхватываю его руками и крепко — крепко прижимаю к себе.

— Боже, я скучала по тебе. Как? Как ты…

— Лена говорила тебе, — зовёт голос из тени. Эйтинне, — это требует жертву. Жизнь за жизнь.

Я оглядываюсь и вижу Эйтинне, улыбающуюся нам, она стоит, облокотившись на садовые ворота. Она выглядит ослепительно в ее парчовом пальто, точной копией того, который Деррик сделал для неё. Того, что я надела, когда отправилась на поиски Книги. Полагаю, что она собирается надеть его на коронацию после всего.

— Кстати, Сорча просила передать тебе послание, — говорит Эйтинне. — Она сказала, что это ничего не меняет, и она все ещё ненавидит тебя.

Сорча. Сорча пожертвовала своей жизнью ради Киарана.

Он заслуживает лучшего.

Сорча ошибается. Это меняет все. Все.

Эйтинне с любовью улыбается своему брату.

— Он мог бы выбрать остаться фейри, но решил быть человеком вместе с тобой. И он говорит, что не романтичен.

— Оу, он романтичен, — поддразниваю. — Он прячет это за строгими взглядами и угрозами. Обожаю это.

— А я думаю…

— Эйтинне, разве тебе не надо где-то быть? — быстро спрашивает Киаран. — Где-то, куда ты говорила, что пойдёшь? — затем он говорит ей одними губами: "Уходи".

Эйтинне ухмыляется.

— Аааа, точно! Я просто схожу, поем десертов и потанцую с людьми. Может леди потанцевать с леди? Неважно: я просто пойду и найду себе леди, или какой-нибудь пирог. Но, вероятнее, и то, и другое. Теперь ухожу, — она торопится пройти через садовые ворота со смехом, следующим за ней.

— О Боже, — говорю я. — Нам ведь нужно будет вернуться в этот полнейший хаос, да?

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги