— Я не хочу ранить тебя.


Терпеливо смотрю на него, потому что перевяжу его чертову руку, даже если мне придется силой удерживать его.


— Меня не заботит, чего ты хочешь. Ты никогда прежде не сталкивался с потерей крови. И ты не в порядке. Ты бледный, трясешься, и выглядишь хреново, — когда он начинает пялиться на меня, скрещиваю руки на груди. — Если ты попытаешься атаковать меня прямо сейчас, я готова поставить кругленькую сумму на то, что ты окажешься на своей заднице ровно через две секунды. Позволь мне перевязать эту рану или рискуешь отключиться, споря. Выбор твой.


После мгновения тишины он единожды кивает. Хорошо. Это спасет меня от усилий искать дубинку, чтобы вбить в него немного разумности.


Медленно подхожу, мои шаги осторожные и равномерные. Когда его пальцы сворачиваются в кулаки, приостанавливаюсь, пока он слегка не расслабляется. Затем сажусь на корточки рядом с ним и вытягиваю руку ладонью вверх. Ожидая разрешения.


— Так нормально? — спрашиваю, держа голос низко, устойчиво.


Он снова кивает.


Отодвигаю изодранную ткань в сторону, чтобы лучше рассмотреть. В отличие от моих, его рана уже начала раннюю стадию заживляющего процесса, что означает, что даже со связанными силами его исцеление намного быстрее. Оно не будет мгновенным, но он везучий ублюдок.


Использую один из лоскутков, чтобы приложить к его ране. Киаран не издает ни звука, даже когда оборачиваю тряпицу, перевязываю его рану и приступаю к следующей.


— Это тревожит тебя? — спрашиваю. — Знание, что здесь ты быстро не вылечишься?


— Нет. Это … — он замолкает. — Иногда легко воспринимать жизнь, как должное, когда тебе не нужно волноваться о смерти.


Прокручиваю его слова в голове, задаваясь вопросом, каково это — быть бессмертным? Это нечто, такое же незначительное, как вид своей же крови может стать откровением.


— Ну, не знаю, — говорю с легкостью. — Я бы не возражала отправиться на битву, беспокоясь немногим меньше о том, что меня могут смертельно ранить. Иногда мне бы хотелось быть фейри.


— Нет, ты не захочешь, — говорит он, горько смеясь.


Смотрю на него с удивлением.


— Ты бы не хотел, чтобы я жила вечно? — "С тобой?" — думаю про себя.


Киаран пристально смотрит на огонь, его выражение лица выдает намек на неловкость от этой мысли.


— Нет, — его ответ словно поворот ножа.


— Ох, — я не хочу видеть, насколько глубже это лезвие вонзится.


Отворачиваюсь, чтобы создать некую дистанцию между нами, но голос Киарана звенит позади меня.


— Мой вид запасался годами, потому что мы эгоистичные от природы, — говорит он, звуча практически злостно. — Мы добавляли каждый год в нашу коллекцию, пока у нас не накопилось так много, что жизнь больше не стала иметь особого значения. Она стала банальной, незначительной и скучной. Это то, что ты хочешь для себя? То, что ты хочешь, чтобы я желал для тебя? Потому что, можешь не сомневаться, человеческая смерть была бы намного более великодушной.


Я становлюсь холодной внутри. Это его будущее, его жизнь, его существование. Если выживу в поисках Книги и сделаю ее своей, он будет жить. Мои кости будут давно погребены в землю, а он будет все еще переживать это.


Фейри по-настоящему не живут. Они просто существуют.


Когда мои глаза встречают его, чернота его внешнего круга радужки становится снова более светлой. Мне ненавистен этот маленький кусочек тьмы там, который напоминает о его Неблагой природе, эта преграда между нами.


Потребность ощутить его кожу на своей ошеломляет. Всего лишь на краткий миг вижу наше разделенное будущее и теперь понимаю, как мало времени у нас осталось. Если мы найдем Книгу, на этом все кончится. Если не найдем Книгу, тоже все кончится. Эти маленькие передышки между сражениями.


— Я хочу тебя, — шепчу, сглатываю, прежде чем поймать голос. Никогда не говорила ему этого прежде. Никогда. Бросаю взгляд на место рядом с ним. — Могу присесть?


Чернота продолжает разливаться по радужкам его глаз, а затем отступает. Он делает глубокий вдох и кивает. Медленно устраиваюсь рядом с ним, прижимаясь бедром к его. Он кладет руку мне на колено, жест такой привычный и в то же время отстраняющийся. Как будто он хочет либо каснуться меня в ответ, либо оттолкнуть.


— Скажешь мне остановиться, и я остановлюсь. — прижимаюсь ладонями к его щеке, и он тут же закрывает глаза. — Просто скажи слово.


Наклоняюсь и нежно целую его, только раз.


— Все в порядке?


Хватка Киарана на моем колене напрягается, но он снова кивает.


Опускаю голову, чтобы прижаться губами к месту над его плечом.


— Порядок? — шепчу снова.


Он замирает. Такой неподвижный. Слышу, как он сглатывает.


— Айе? — слово — мольба на его губах, и я слышу явное желание в этом. Нужду. Прямо так же сильно, как я хочу и нуждаюсь.


Нежно царапаю зубами по его шее и ощущаю тихое, дрожащее дыхание напротив моего языка. Он кажется более человечным, чем когда-либо прежде. Более уязвимым. Просто… более. Более во всем.


Когда скольжу рукой вниз к пуговицам на его рубашке, он сжимает мое запястье, и я наблюдаю за борьбой в выражении его лица и понимаю, что даже если он и ощущается человеком, он не человек. Он Неблагой. И я испытываю его границы.


Когда он снова открывает глаза, они ясны. Могу сказать, что он измотан, что битва по удержанию его Неблагой натуры взаперти, начинает сказываться на нем.


— Спи, — говорю ему. — На этот раз тебе это нужно.


Когда начинаю вставать, он не отпускает меня.


— Останься, — хрипит. — Не уходи.


Он тянет меня вниз и нежно прижимается поцелуем к моим губам, шепча слова заново.


"Останься". Еще. "Останься". Еще.


Он говорит это будто это все, что у него осталось. Он говорит слова, потому что у нас нет лет.


Мы копим наши минуты, наши драгоценные часы, потому что это все, что у него и у меня останется.


Глава 30.


Когда потягиваюсь и похлопываю по земле рядом со мной, нахожу ее холодной. Пустой. Что-то хрустит рядом, и я распахиваю свои глаза, рука тянется за мечом.


Сорча и Эйтинне склонились надо мной.


— Ты храпела, — говорит Эйтинне, слегка наклонив голову набок. — И лапала землю, как маленькая собачка. Люди такие странные, когда спят.


Сорча фыркает.


— Ты вообще способна сказать что-нибудь, что не будет совершенно смехотворным?


— Я скажу что-нибудь, что не будет смехотворным, когда ты скажешь что-нибудь, от чего у людей рядом с тобой не возникнет желания оторвать тебе голову.


Сажусь так быстро, что голова начинает кружиться. В лесу все еще ночь, или, возможно, она тут всегда. Костер давно потух, но полная луна все еще висит в небе, достаточно яркая, чтобы освещать пространство между деревьями. Сканирую лес в поисках Киарана, но там нет ни одного его признака. Единственный показатель, что он был здесь — примятая трава рядом со мной, его пальто подоткнуто под меня, как одеяло. Он, должно быть, накрыл меня, прежде чем ушел.


— Где Киаран?


Эйтинне выпрямляется.


— Ты была здесь одна. Мы прошли через дверь, и вот она ты. Храпящая.


Почему он ушел один, когда Морриган все еще где-то там? В животе все сжимается от страха. Надеюсь, она не выманила его. Слишком легко она манипулировала его Неблагой природой в пещере.


— Морриган атаковала нас, — говорю им, вставая на ноги. Засовываю руки в пальто Киарана и подбираю свой меч. — Мы должны найти его. Сейчас.


Эйтинне выглядит растеряно.


— Вы провалились в эту дыру всего лишь несколько минут назад, каким образом…


— Не будь идиоткой, Эйтинне, — с раздражением произносит Сорча. — Здесь время работает по — другому, в зависимости от того, где ты находишься. Так же, как и Sìth — bhrùth.


Где бы Киаран ни был, он ранен, устал и теряет контроль. Он может быть в беде.


Прикрепляю ножны к талии и направляюсь к лесу.


— Если вы идете, то поторапливайтесь.


Они смотрят друг на друга, но все же идут следом. Эйтинне пристраивается рядом, искоса поглядывая на меня.


— Ты же даже не знаешь, куда идешь, да? Ты не идешь в драку, ты несешься в нее на полной скорости с завязанными глазами и заткнутыми ушами и…


— Спасибо тебе, — говорю я. — Нет нужды продолжать эту метафору.


И рискую, используя небольшой импульс силы, в поисках следов среди деревьев вокруг нас.


"Ищи Киарана".


Ничего. Ни шевеления, ни дыхания, ни шепота.


Эйтинне пренебрежительно машет рукой.


— Ты знаешь, о чем я.


Единожды мотаю головой.


— Никто из нас не знает, куда идти, — возражаю я. — Ты же не знаешь? — бросаю взгляд на Сорчу, которая настороженно пялится на меня, без сомнения, я выгляжу наполовину спятившей. — А она?


Найти Киарана. Найти Книгу. Убить Морриган. Сосредоточься на этих трех задачах с железной волей того, у кого все поставлено на кон. Того, у кого, возможно, остались только часы.


Если я буду слишком сильно беспокоиться о том, что происходит с Киараном, то сделаю что-нибудь беспечное. Но он нужен мне. Чтобы утихомирить мои сомнения. Чтобы сказать мне, что я могу справиться с этим, мое финальное сражение. Это моя последняя попытка сделать все правильно.


— Охотница, — голос Эйтинне терпеливо. — Мы должны продумать наш следующий…


— У меня нет времени, и ты это знаешь.


Эйтинне хватает меня за руку, чтобы остановить.


— Ты понимаешь, как ты сейчас звучишь? — говорит она резко. — Mar theine beumach. Как будто ты на пути разрушения. Ты думаешь не ясно.


— Она человек, — возражает Сорча. — Они когда-нибудь думали ясно?


Кручусь в направлении Сорчи, вытаскивая лезвие из ножен. Металл свистит по дуге, рассекая воздух, кончик прижимается к ее горлу.


— Ты же знаешь, как найти Книгу, да?


— Айлиэн.


Игнорирую Эйтинне, мой взгляд полностью сосредоточен на Сорче.


— Отвечай.


Зеленые глаза Сорчи блестят.


— Мне не нравится разговаривать с лезвием у горла.


Ее кожа разрывается под моим мечом, и маленькая струйка крови скользит вниз по ее груди. Она впитывается в красную парчу ее платья, идеальное совпадение.


— А я не люблю, когда мной манипулируют. Ты нашла Книгу?


Ничего. Ни намека на ответ. Взгляд Эйтинне ловит мой, и я знаю, что она видит там вопрос.


Она единожды кивает: "Сделай это".


Режу Сорче руку. Она кричит и пятится назад, но я быстрее. Мои пальцы сжимаются вокруг ее горла, вжимаясь в кожу.


— У тебя, кажется, возникло неправильное представление, что, выбирая из Киарана и меня, я та, что слабее. Позволь заверить тебя, что это не правда, — сжимаю сильнее, чтобы придать этому больше значения, и она задыхается.


— Айлиэн… — нерешительно произносит Эйтинне.


— Говори, или я прорвусь сквозь твои воспоминания, словно через вату, — Сорча бормочет что-то, но слишком тихо, чтобы услышать. — Громче. Прежде чем моя рука соскользнет, и я пережму твою трахею.


— Айе, — хрипит она. — Я нашла тогда чертову Книгу.


— Как? Где она?


Сорча обнажает свои клыки.


— Я не помню.


Прямое утверждение, в нем нет места для лжи…


Нет. Она должно быть каким-то образом полу-лжет. Сорча — манипулятор в достаточной степени, чтобы разобраться, как обойти правду.


— Я тебе не верю, — сержусь. — Последний шанс сказать мне правду.


Она сжимает губы вместе, ее глаза сужаются в щелки.


— Я. Не. Помню.


Я не мешкаю. Проламываюсь в ее разум. Не так, как прежде, в этот раз я проношусь по ее мыслям с громким, требовательным грохотом. Спеша найти правильные мысли, правильные картинки, правильные воспоминания.


"Покажи мне".


Сорча не была подготовлена к тому, насколько я буду безудержной. Как спешно, отчаянно хватаюсь и прорываюсь через ее разум. Я взбудораженная и решительная, пока быстро просматриваю изображения: ее и Лоннраха у дерева, ее бегущей, некой девушки с длинными волосами и бледной кожей, отмеченной чем-то, но там слишком темно, чтобы увидеть.


Продолжаю, пока не достигаю воспоминания, которое заставляет меня остановиться. Картина настолько ужасна, что сглатываю назад слезы.


Сорча кровавой кучей находится на земле в лесу, точно таком же, в каком мы сейчас. Я не знаю, что вижу; не знала, что конечности могут быть так повернуты, во все разные стороны, согнутые, изувеченные. Некоторые больше не прикреплялись к телу. Кровь застыла густой темной лужей вокруг нее. Ее дыхание выходит грубым хрипом, как будто ее легкие были повреждены.


Она поет на фейрийском языке, слова застревают в горле. Щебетание сломанной девочки.


Каким образом Сорча вообще жива? Как? С ее-то исцеляющейся способностью, связанной…


Получаю ответ мгновением позже, когда появляется женщина с черными волосами и бледной кожей.


Эйтинне?


Практически отпускаю Сорчу от удивления, но затем Эйтинне поворачивается, и я вижу ее глаза. Голубые глаза, которые сияют так же ярко, как грани сапфира — не вихревое, расплавленное серебро глаз Эйтинне. Это Морриган в форме Эйтинне. О Боже. Морриган удерживает Сорчу живой.


Она проводит пальцем вниз по окровавленной, с дорожками слез, щеке Сорчи.


— Мне нравится эта песня. У тебя такой красивый голос, птичка, — затем она сжимает волосы Сорчи и произносит: — Пойдем со мной. Давай снова соберем тебя воедино и попробуем что-нибудь еще.


Морриган тянет изувеченное тело Сорчи сквозь деревья. Сорча так и не прекращает петь.


Глава 31

Я отхожу от Сорчи и меня рвет. После ее воспоминания сомневаюсь, что смогу удержать что-нибудь внутри. Мой разум продолжает прокручивать эту картинку снова и снова: поломанные конечности Сорчи, ее бессвязную песню.


"Я была ее развлечением".


— Не понравилось, что увидела? — с насмешкой спрашивает она позади меня. Под всем этим я слышу дрожь в ее голосе, намек на уязвимость. — Первый урок, Охотница: не врывайся в чьи-то еще мысли, если только не можешь справиться с ними.


— Что ты видела? — Эйтинне сжимает мою руку, чтобы помочь встать.


"Все". Резко закрываю глаза. "Все".


— Мне жаль.


Поднимаю взгляд на Сорчу, чтобы найти ее вцепившейся в ствол дерева, как будто бы она пытается найти равновесие. Словно собирает разбитые остатки того, что осталось от ее брони, и ставит их на место. Брони, через которую я прорвалась, будто бы она ничего и не значила.


— Мне жаль, — повторяю я.


Глаза Сорчи полыхают гневом.


— Мне не нужна твоя жалость, — ее губы изгибаются. — Хочешь узнать, почему я ненавижу тебя так сильно, Охотница? Это не из-за твоего трогательного маленького романчика с Кадамахом. Ты девушка с довольно привлекательным личиком и с небольшими навыками в сражениях, а он мужчина, а мужчины — дураки. Нет, я ненавижу тебя, потому что ты веришь, что намного выше моего вида, в то время как правда в том, что ты такая же безжалостная, как и все мы.


Мне нечего ответить на это, нет никакого четкого ответа. Потому что это правда. Я — ожесточенная войной девушка, чье отчаяние постепенно съедает душу, и я дважды вламывалась в ее разум.


— Позволь мне повторить то, что я сказала ранее, теперь, когда к моему горлу не приставлен меч: Я. Не. Помню, — она проговаривает последние слова, рыча. — Когда я пришла сюда в первый раз и Морриган поймала меня, она отправила меня искать Книгу, раз уж ей нужна моя кровь, чтобы открыть ее. Я нашла ее. Но я не помню, как или на что она похожа. Только знаю, что каким-то образом потеряла ее, и Морриган нашла огромное наслаждение в наказании меня за мою неудачу.


"Она отправила меня искать Книгу".


— Ты хочешь сказать мне, — осторожно говорю, — что у Морриган Книги нет?


Сорча нетерпеливо окидывает меня взглядом.


— Кто-нибудь, дайте этому человечишке безделушку в награду за ее детективные навыки. Ты настоящее чудо, Охотница, — на мой резкий взгляд, Сорча объясняет: — Книга была спрятана здесь, и когда Морриган пришла искать ее, Кайлих поймала ее в ловушку. С тех пор Морриган ищет Книгу и пути для побега.


Тогда история, в которой говорится, что Морриган нашла Книгу, неверна. Это значит, что у нас все еще есть шанс заполучить ее.


Смотрю на Сорчу, на этот раз неловко, после всего того, что я видела в ее разуме. Она говорит правду. Знаю это. У меня так много вопросов, но сначала…


— Если ты не можешь вспомнить, как нашла ее, тогда может быть Эйтинне может…


— Нет, — ее губы изгибаются, — если уж Морриган не смогла откопать эти воспоминания из моего разума, что заставляет тебя думать, что эта недееспособная простушка может?


— Я не недееспособная, — говорит Эйтинне. — Я просто ненавижу тебя.


Сорча закатывает глаза, хватает свою юбку и проходит мимо меня.


— Слушай, давай просто найдем Кадамаха и закончим это, чтобы я могла избавиться от вас обеих.


Она не ушла далеко, прежде чем громкий "Хрясь!" Заставил нас всех замереть.


Хватаю меч, мои глаза сканируют деревья.


— Что, черт возьми, это было?


— Я бы все отдала за свои силы, — ругается Эйтинне, резко поворачиваясь от другого тихого шелеста, непонятно с какой стороны.


— Как на счет меча? — говорит Сорча низким голосом. — Я уже поклялась не засовывать его между твоих реб…


Хлоп! Хлоп, хлоп!


Мы крутимся прямо в тот момент, когда огромный дуб позади нас наклоняется вперед. Делаю выпад в сторону, стараясь уйти с дороги, прежде чем он упадет.


Он не падает. Проклятое дерево движется.


Ветки тянутся за нами словно скрипучие, скрюченные пальцы. Корни оборачиваются вокруг лодыжек Эйтинне и дергают ее назад. Она падает на землю и дерево с силой тащит ее по влажной почве.


— Уходите! — выкрикивает Эйтинне. Она машет своим мечом, кромсая ветки, чтобы освободить себя. Затем прыжком поднимается на ноги и пускается в бег.


Мы бежим через густой лес. Наши ботинки ударяют по грязи и воде; по такому сложно быстро продвигаться. Чуть дальше скользкие листья на земле препятствуют нашему поддерживаемому темпу, но мы продолжаем бежать. Мы не замедляемся. Позади нас можно услышать ломающиеся ветви, звуки столкновения, когда тяжёлый корень ударяет по земле.


Оглядываюсь на Сорчу и вижу движение слева от меня.


— Позади тебя!


Опаздываю. Ветви обхватывают тело Сорчи, сбивая ее с ног. Деревья дергают ее назад через грязь, болезненно ударяя о землю.


Не могу ничего поделать с промелькнувшей мыслью: "Оставь ее там".


Но даже если Сорча не может мне помочь найти Книгу, мне все еще нужна она, чтобы открыть ее. Это единственная причина, по которой я буду беспокоиться о том, чтобы спасти ее никчемную шкуру. Она права: я безжалостна.


Мчусь вперед, ударяя по дереву. Металл фейри с легкостью проходит сквозь него, но ветка хватает меня за лодыжку, рублю по ней, прежде чем появляется возможность схватиться сильнее. Затем делаю выпад, чтобы схватить руку Сорчи.


— Самое время, Охотница, черт побери.


Мое лезвие свистит в воздухе, когда перерезаю сковавшие ее ветви.


— Подумывала оставить тебя.


— Я думала, ты так и сделаешь.


Дергаю ее с собой, когда пускаюсь на бег.


— Это ничего не значит. Ты мне нужна, чтобы открыть Книгу. Я все еще ненавижу тебя.


— Поверь мне, Охотница, я понимаю, что твои мотивы далеки от благородных.


Где Эйтинне? Смотрю влево и нахожу ее сражающейся с огромным, возвышающимся деревом. И остальные начинают приближаться. Морриган оживила весь чертов лес.


Эйтинне прыгает с переворотом в воздухе, чтобы увернуться от ветви, но другая появляется справа от нее. Крутясь под наклоном, она высоко бьет мечом. Ускорившись, она присоединяется к нам. Выражение лица угрюмое; ее плечо кровоточит.


Мы прорываемся сквозь тянущиеся к нам ветви, продираясь и сражаясь за наш путь отсюда. Лес густой, слишком густой. Мне не видно, где он заканчивается и это нападение слишком насыщенное, слишком быстрое. Мои конечности болят, начинает расти усталость. Когда отсекаю одну ветвь, другая занимает ее место. И другая. Их хватка мощная, грубая, оставляющая красные полосы на моих запястьях и руках.


— Там, — задыхается Сорча.


Через ряд деревьев сияет портал.


Выкрик Эйтинне привлекает мое внимание. Она бьет своим лезвием, ее движения быстры. Когда она дотягивается до меня, Эйтинне тяжело пихает меня вперед.


— Отправляйся через портал! Найди Книгу!


Ее серебряные глаза горят.


— Позволь мне выиграть для тебя время.


— Но…


— Идиотка, — фыркает Сорча, хватая меня за рубашку. Она тянет меня с силой и начинает бежать. Мы бежим к порталу, ветки вокруг нас начинают сокращать расстояние. Мы не успеем. Он слишком далеко.


Слишком далеко.


Нет, мы почти там. Сосредоточься. Найди Киарана. Найди Книгу. Убей Морриган.


Всего лишь немного впереди…


Ветка оборачивается вокруг запястья, и я вскрикиваю, ударяя наотмашь мечом. Другая дергает за ноги. Ударяюсь о землю, и ветка беспощадно тянет меня назад, но я хватаюсь за грязь в попытке добраться до меча, чтобы отрубить ветвь. Умудряюсь подняться на ноги, но теперь она снова достала меня болезненным захватом на руках.


Сорча там. Она выхватывает один из маленьких клинков из ножен на моем запястье и улыбается, мелькая своими клыками.


— Полагаю, что тоже выигрываю для тебя время. Это все еще ни черта не меняет.


Она прорезает ветвь, хватает меня за пальто и тяжело пропихивает через портал.


Глава 32

Портал отправляет меня на край темного, освещенного лунным светом, поля. Требуется мгновение для глаз, чтобы достаточно привыкнуть и заметить, что на земле находятся фигуры. Той формы, которую не могу уверено определить…


Позади меня слышатся шаги. Низкое бормотание Сорчи доносится из колыбели лесных деревьев на краю поля. Затем:


— Ух! Эйтинне, ты не могла бы отпустить мою…


— Твое предплечье намного менее мускулистое, чем я думала оно будет.


— Потому что это не мое предплечье, идиотка.


Поворачиваюсь прямо в тот момент, когда они обе, спотыкаясь, выходят из-за деревьев на краю поля. Эйтинне цепляет ветки и вытаскивает их из волос, а Сорча поправляет тяжелый материал своего платья. Ее каблуки проваливаются в мягкую землю поля, когда они направляются ко мне.


— Рада, что тебе это удалось, — говорю я.


— Конечно же, мне удалось это, — бодро отвечает Эйтинне. — Я потрясающая.


— Ты застряла с деревом, — фыркая, говорит Сорча. — Мне пришлось освобождать тебя от веток и тащить твою тяжелую задницу через портал именно тогда, когда он начал закрываться…


Эйтинне чуть было не врезается в Сорчу, которая просто замирает по пути. Она смотрит мимо меня и ее дыхание затрудняется.


— О, боже.


Следую за их взглядом, и через меня пробегает холодная дрожь. Фигуры на земле, которые я не могла определить до этого — части тел. Тысячи тел. Ни одно из них не целое или скрепленное: просто поле конечностей, сердец и других органов, вырастающих из земли, будто это какой-то сад.


Это не было сражением. Это не было даже убийством. Это было ради развлечения. В этом есть определенная структура, извращенное чувство удовольствия в том, как поле подготовлено, а тела разделены по своим собственным отличным секциям. Сердца. Конечности. Внутренние органы. Головы. Таким способом можно было бы разделить цветники и каталогизировать каждый вид.


Каждая часть идеально сохранившаяся. Нет никакого признака разложения, нет даже запаха. Как говорил Деррик, daoine sìth не гниют. Вот почему они сжигают своих мертвых, потому что в противном случае они закончат подобным образом. Не могу смотреть на кучу голов, в особенности таких не тронутых, как эти, они как будто все еще живы.


Есть только зловоние крови, насыщающее воздух. Как будто бы Морриган оплодотворила этим землю. Оно такое сильное, что мне приходится сглотнуть, прежде чем встать.


Пячусь назад, пока мое плечо не касается Сорчи. Боже, даже через платье и пальто я могу почувствовать, насколько ледяная ее кожа, такая тревожно ледяная. Она вообще не двинулась.


— Что, черт побери, это такое?


Сорча с яростью смотрит на меня.


— А что, ты думаешь, это такое? — с шипением спрашивает она. — Здесь находится каждый дурак, который когда-либо приходил сюда завладеть Книгой. Это было бессмысленно, потому что у них не было крови моих родственников, чтобы открыть ее. Морриган играет с ними несколько сотен лет, но в конечном счете ей надоедает. Потом она убивает и добавляет их в свой маленький сад.


Под злобой Сорчи проходит легкая дрожь, которая намекает на ее страх. Я видела ее воспоминание; Сорча, должно быть, жила в ужасе от того, что в один день будет добавлена в отвратительную коллекцию Морриган, будет разорвана на части в последний раз и не восстановится. Голос Сорчи, наверное, единственное, что спасло ее.


Мой пульс громко отзывается в ушах, когда я снова смотрю. Поле простирается так далеко, словно океан. Это, должно быть, заняло тысячи лет, в течении которых фейри проходили через портал, чтобы сформировать такое огромное поле.


— Я думала, они не могут найти портал без вашей крови, — говорю.


Сорча отрывает свой взгляд от зрелища перед нами. Выражение ее лица возвращается к обычному отполированному презрению.


— Какая же ты наблюдательная, Охотница. Мои предки отводили других фейри к двери, брали с них плату, и оставляли на милость Морриган. Почему, как ты думаешь, я убила всех своих родственников? Это произошло не только потому, что я находила их раздражающими.


— Всех, кроме меня, — произнес низкий голос рядом с нами.


Я застываю. Его голос. Этот голос я неделями слышала в зеркальной комнате. Зубы на моей коже, у моего горла, кусающие меня снова и снова. Оставляющие меня все слабее и слабее с каждым разом, пока я не прекратила бороться с ним. Пока не сдалась ему. И никогда не прощу себя за это.


Лоннрах. Он не прячется. Больше нет. Он здесь.


Когда дотягиваюсь до руки Эйтинне, ее кожа холодная и влажная. То, что Лоннрах делал с ней, было хуже. Он мучил ее две тысячи лет в фейрийской тюрьме под Эдинбургом, убивая ее снова и снова, хотя у него и не было силы вызвать ее постоянную смерть.


Лоннрах делал это просто потому, что Эйтинне и Киаран оставили свои троны, и королевства развалились на части. Эйтинне лично построила тюрьму, которая заперла его и остальных фейри под землей. Он провел столетия, вымещая свою ярость на ней за ее предательство.


— Моя Королева, — говорит он с легкостью. Затем: — Соколиная Охотница. Вернулась из мертвых и сражаешься плечом к плечу с той, кто убила тебя, — он смеется глубоко и раскатисто, и я дрожу от этого звука. — Ты была довольно занята, да, Сорча?


Могу почувствовать, что он пялится на меня, словно шепчет мне на ухо: "Посмотри на меня. Посмотри на меня сейчас же".


Я поднимаю глаза. Он красив, практически как принц из романтической книжки, с солено-белыми волосами, бледной кожей и светлыми серыми глазами. Но холодный, суровый и озлобленный. Лоннрах — дьявол в красивом костюме.


Сорча шагает вперед, становясь немного впереди меня. Я удивлена от того, как почти… защищающим кажется это движение.


— Что, черт побери, ты здесь делаешь?


— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — Лоннрах не кажется встревоженным, когда проходит по полю с частями тел. — Но, полагаю, что я уже знаю ответ, да? Ты пришла сюда ради него, — его губы изгибаются. — Кадамаха.


Сорча тянется назад за свои юбки и кладет пальцы на мое запястье. Стараюсь не показывать своего удивления, когда она начинает доставать оттуда мой кинжал из ножен, медленно и аккуратно, так, чтобы он не заметил движений.


Так вот почему она шагнула вперед меня.


— А ты? — ее голос жесткий. — Ты последний, кого я ожидала обнаружить среди ищущих Книгу. Ты говорил, что я дура за то, что пытаюсь.


— Тогда у меня было королевство и Королева, которую нужно защищать, — он бросает взгляд на Эйтинне с отвращением. — Теперь этого нет.


— Ах да, как меняются вещи, — Сорча на дюйм вытащила лезвие. — В один день ты рыцарь, а в следующий — твоя маниакальная иллюзия быть монархом разбивается твоей собственной сестрой. Так что за тщеславный план привел тебя сюда? — еще один дюйм лезвия. Сорча наклоняет голову, будто глубоко раздумывает. — Морриган пообещала тебе жалкое маленькое королевство в твое личное пользование? Нет, она слишком эгоистична для этого. Тогда предложение стать ее консортом, — на его молчание она смеется. — Ох, ты так жалок.


— Лучше быть консортом Морриган, чем рыцарем этой суки, — Лоннрах бросает взгляд на Эйтинне и выражение на ее лице застывает. Он улыбается, когда видит, насколько она выведена из строя. — Морриган обещала, что я смогу заполучить тебя. Разве ты не скучаешь по нашему времени, проведенному вместе в подземелье? Я — да.


Эйтинне начинает тяжело дышать. Она один раз мотает головой, резко, и клянусь, что слышу, как она выдыхает одно слово: «Нет».


— Стоит ли мне рассказать тебе одну вещь, что я узнала, брат? — Сорча полностью вытаскивает из ножен мой клинок, чтобы спрятать его за своими юбками. — Ты — средство для достижения цели. Вот что держит тебя живым. Но Морриган требуется только один для того, чтобы открыть Книгу. Значит, другому придется умереть, — она поднимает оружие и рычит: — И это буду не я.


Она бросает кинжал, и он вонзается прямо ему в грудь. Лоннрах вскрикивает, но я не вижу, падает ли он; Сорча хватает меня за руку.


— Беги! Если он заключил сделку с Морриган, она…


Что-то грубо хватает меня за ногу, и я, споткнувшись, лечу вперед. Смотрю вниз в ужасе от понимания, что моя лодыжка в одной из нескольких фейрийских рук, их пальцы впиваются в мою одежду, чтобы удержать меня на месте. Она живая. Чертова штука живая.


Сорча хватает меня и выдергивает из его захвата.


— Эйтинне, — рычит она, — прекрати пялиться, идиотка. Давай, к чертям, выбираться отсюда!


Все поле ожило, как что-то, вышедшее прямо из ночного кошмара. Разъединенные конечности корчатся вокруг, достигая и хватая нас, чтобы замедлить. Мы мчимся по вспаханной земле, отчего каждое движение становится более тяжелым, учитывая бесчисленное количество фейрийских тел; мы карабкаемся по ним, разрывая нашу одежду, чтобы выбраться. Рука с силой сжимает мое предплечье, и я тяну ее на себя, чтобы освободиться, но на ее месте появляется другая, и другая, и еще одна. Так мы далеко не уйдем.


Звук привлекает мое внимание к ряду деревьев по другую сторону поля, где в лунном свете виднеются силуэты. Сад не был всем ее кладбищем. Морриган держит цельные тела в лесу.


И она только что оживила армию своих мертвых ферийских жертв.


Фейри каждого вида стоят в ряд, каждый из них с насыщенными сапфирово-голубыми глазами. Теми же глазами, что видела в пещере. Глазами Морриган.


Она говорит ртом женской фейри перед нами.


— Здесь нет места, где вы могли бы спрятаться так, чтобы я не последовала за вами. Сдавайся, пташка.


— Никогда, — Сорча чуть не сталкивается со мной, отходя назад


Сорча крутится и бежит, грубо таща меня и Эйтинне за собой. Теперь мы по-настоящему прокладываем свой путь через поле, больше отчаянно, чем координировано. Здесь, в самой глубине поля, конечности тянутся за нами хватающими руками и ногтями, которые прорываются через нашу одежду.


Эйтинне смахивает руку со своего ботинка, задыхаясь.


— У этого бегства есть план?


— План, — отвечает Сорча, — добраться до леса.


— До леса? — голос Эйтинне отражается эхом, когда мы проносимся по полю, ударяя и прорезая кожу нашими мечами. — В тот магически напичканный Морриган лес?


— В данный момент, мне бы хотелось, чтобы это был магически напичканный идиотами лес, — фыркает Сорча, ломая пальцы отделенной руки, чтобы освободиться. — Охотница, почему бы тебе не побыть полезной и не прочистить нам путь?


— Мне на самом деле не следовало бы.


— Что, черт побери, это значит?


Армия фейри спешит через поле за нами. Ни один звук не предает их нахождения; никакого дыхания, чтобы понять, насколько далеко они, или даже звуков шагов по возделанной земле. Только невыносимая приближающаяся холодность, как будто они были огромной тенью, надвигающейся на пейзаж.


Рука хватает Сорчу за лодыжку, и она резко падает на землю с испуганным вздохом. Хватаю ее руку и дергаю, нанося удар по руке своим мечом.


— Это значит, — ударяю мыском ботинка по другой конечности и вырываю свое пальто, — эти силы убивают меня быстрее с каждым разом, когда использую их.


Эйтинне присоединяется, разрубая отдельные конечности, чтобы проложить путь к деревьям.


— Никакого толку от тебя, — гневается Сорча. — Если мы не доберемся до леса, я сама убью вас обеих.


— Не заставляй меня оставлять тебя позади, ты неблагодарная… — фейри начинают приближаться с обеих сторон, быстро. Слишком быстро. — Да будь вы прокляты, — ворчу. — Отлично.


Верчусь, вытягиваю руку в сторону армии надвигающихся фейри, и отпускаю свою силу. Недостаточную, чтобы навсегда навредить им (это потребовало бы слишком много энергии), но так, чтобы замедлить их. Превращаю сад в болото, которое притягивает их тела к земле. Фейри начинают застревать по колено, потом до бедер, в грязи настолько густой, что им становится сложно передвигаться.


Голубые глаза Морриган встречаются с моими, и она говорит:


— Это не спасет тебя.


Не отвечаю. Устремляюсь за Сорчей за линию деревьев. Если бы это было любое другое место, прикрыться лесом — было бы облегчением, но Морриган может управлять природой. У нее все преимущества, и мы просто ждем, когда она выбьет нас одну за одной.


— Мы не можем продолжать бежать, — говорю я.


— Тише, тише, тише, — говорит Сорча, выдергивая свое платье у ветки. — Прекрати болтать. Я знаю, что делаю.


Эйтинне и я позволили ей вести нас через темный лес. Мы бежим по скрюченным корням старых деревьев, дыхание учащается. Куда она нас ведет? Мы так углубились в лес, что я едва могу видеть землю перед нами, ничего, кроме клочка света впереди. Сорча направляется прямо к нему.


Почти там. Сорча проталкивает нас к открытой местности и нам приходится резко остановиться на берегу реки, откуда с утеса срывается огромный водопад прямо в лес внизу.


— Теперь прыгаем, — мрачно улыбается Сорча.


— Шутишь? — моя голова дергается в ее сторону.


— Я похожа на тех, кто стал бы шутить об этом?


Эйтинне потирает свои руки.


— О, слава Богу. Обожаю прыгать с высоты. Надеюсь, я не умру.


Сорча прищипывает переносицу.


— Никогда не понимала и уже наверно не пойму, почему Кадамах не убил тебя, — ворчит она. Эйтинне усмехается и срывается с края обрыва. Она исчезает в тумане у основания водопада.


— Ну, ладно, тогда, — Сорча смотрит на меня с приподнятой бровью. — Теперь мы. Готова?


Зажмуриваю глаза и прыгаю вместе с ней.


Глава 33.


Приземляюсь четко на свои ноги, удивленная, обнаруживаю твердую землю под собой. Открываю глаза. Я в пещере (сухой в этот раз, спасибо Богам) и на удивление теплой. Очаг был установлен в середине с грудой дров рядом. Еще больше сучьев и дров сложены у дальней стены пещеры.


Место размером с жилую квартиру в Эдинбурге. Но лицезрение хоть чего-нибудь немного безопасного — это такое облегчение, что в данный момент я могла бы пасть на землю и целовать ее.


Сорча начинает собирать хворост из стопки и укладывать в костер.


— Ну? — говорит она. — Вы двое собираетесь присесть или продолжите пялиться на стены, как дуры? Это пещера. Здесь не на что смотреть.


Эйтинне скользит своими пальцами по стенам, хмурясь.


— Это место ощущается странно. Где это мы?


— Небольшой карман между мирами, — говорит Сорча, формируя аккуратную горку из дров. — Они существуют повсюду в тюрьме Морриган, и это единственные места, куда она не может последовать. Охотница, прекращай стоять здесь с открытым ртом и разожги костер.


Зажигаю огонь небольшой вспышкой силы и вздыхаю от удовольствия, когда он, вспыхивая, приходит к жизни. Присаживаюсь рядом с ней, благодарная за возможность отдохнуть.


— А ты разве не могла сбежать сюда, когда она поймала тебя?


— Они как и дверь, — передергивает плечами. — Двигаются. И они не больше человеческой тюремной клетки. В любом случае, я была бы все также в ловушке.


— Они двигаются? — пристально смотрю на нее. — Ты хочешь сказать мне, что понятия не имела, будет ли это пещера все еще здесь, когда мы прыгнули?


— Уверена, мы бы услышали, если бы Эйтинне шлепнулась на какие-нибудь камни…


— Я должна была понять, что ты что-то затеваешь, когда ты не стала прыгать первой, чтобы спасти свою собственную задницу, — говорит Эйтинне, присаживаясь рядом со мной. Она рукой проходится по своим темным, спутанным волосам. — На следующем утесе, на который мы придем, я столкну тебя с края.


Сорча закатывает глаза и устраивается на земле.


— С вашего позволения, хотелось бы насладиться спокойствием, немного поспать, и не слышать ни одну из вас, идиоток, следующие часов пять.


Вздыхаю и смотрю на Эйтинне.


— Нам вероятно следует тоже поспать. — Кто знает, когда у нас появится такая возможность снова?



**********


Просыпаюсь ночью, обнаруживая Сорчу, сидящую у все еще горящего огня, задумчиво уставившуюся на пламя. Не знаю, как долго я спала, но у Сорчи темные круги под глазами, которые выдают ее утомление. Она не смотрит на меня, когда я встаю и тихо присаживаюсь рядом с ней.


— Тебе нужно подольше поспать, — говорю я. — Выглядишь изможденной.


— Беспокоишься обо мне, Охотница? — Сорча поднимает бровь.


— В целях самосохранения, айе.


Она слегка улыбается.


— Я все задавалась вопросом, когда же ты признаешь, что действуешь только исходя из своей эгоистичности, прямо как я.


— Однако это не так ведь? — спрашиваю ее мягко. — Ты хотела, чтобы Киаран был Королем. Ты могла бы сама заявить права на Трон.


Она передергивает плечом.


— Это не то, для чего я была рождена.


Мы обе смотрим на огонь, и я понимаю, как много вопросов у меня скопилось к ней. Как мало я знаю о ней и о прошлом Киарана. Мне известно только то, что я узнала из воспоминания ее с Лоннрахом, из коротких разговоров ее с Киараном.


— Почему ты любишь его? — не могу ничего поделать, как спросить это. — Если он не любит тебя в ответ?


Думала, что Сорча, вероятно, обидится от такого вопроса. Она же выглядит просто задумчивой, возможно, немного печальной.


— Ты не поймешь.


— А ты попробуй.


Она не отвечает. Возможно, из-за ее усталости. Возможно, из-за воспоминаний, что мы разделили. Возможно, из-за чего-то другого. Это единственное объяснение, которое у меня есть, почему она тихо признается:


— Есть вещи, которые выходят за пределы любви. Кадамах единственный, кто никогда … — она отводит взгляд в сторону.


— Никогда что? — тяжело сглатываю.


Она поднимает взгляд, чтобы встретится с моим.


— Не использовал меня.


— И все же ты принудила его к этой клятве, — держу свой голос легким, но не могу спрятать намек на горечь под этим.


"Ты все еще забираешь у него выбор".


— Он не был не прав, — говорит она, снова уставившись в костер. — Я не лучше моего бывшего хозяина. Я становлюсь всем тем, что ненавижу, я признаю это.


— Что это значит?


— Доброта надолго не сохраняется, Охотница. Если проходит достаточно времени и достаточно людей ранят нас, мы все становимся злыми и бессердечными ублюдками, — она сурово смотрит на меня. — То же стало бы и с тобой, если бы люди жили достаточно долго.


— Эйтинне не такая, — сжимаю губы вместе.


— Ты думаешь, Эйтинне такая особенная, — фыркает Сорча, — потому что она верит, что люди не совсем бесполезны? Ты, может, и видела ее сражение, но я видела ее во время войны. Ты веришь, что она не способна быть жестокой? А я проходила через целые поля, усыпанные ее жертвами.


Вздрагиваю и отвожу взгляд в сторону, прямо на спящую Эйтинне.


— Она защищает тех, кого любит.


— Разве мы все так не поступаем? — тон Сорчи поддразнивающий. — Мы все стараемся сыграть в героя поначалу, Охотница. Так проще оправдывать худшие наши действия потом, — затем, после мгновения размышления: — возможно, мне стоит показать тебе.


Она сильно хватает меня. Ее ладони на моих висках, и прежде, чем я могу остановить, ее разум соединяется с моим.


Глава 34.


Я в пещере, освещенной тусклым светом единственной лампы на земле. Первое, что я замечаю, это как огромна пещера, как темна и бесконечна, с густыми и давящими на мою кожу тенями. Второе — зловоние, такое сильное, что меня шатает. Смерть. Разложение. Железный ожог пролитой крови протискивается в мои легкие. Прижимаю ткань рукава от пальто к своему носу, чтобы притупить запах, но это не срабатывает… Это воспоминание. Не реальность.


Чуть видимая фигура сидит рядом с лампой, рядом с ней ведро. Когда я подхожу, то замечаю, какая она маленькая, достаточно маленькая, чтобы быть ребенком. Она напевает, когда встает, длинная прядь черных волос сбегает из-под капюшона со спины ее платья, когда она делает пару шагов и наклоняется…


Я резко дергаюсь назад, когда осознаю, что то, что я думала было темным холмом горной породы прямо за светом лампы, не было частью пещеры совсем. Это огромная куча тел. Сотни. Тысячи тел. Они распространяются дальше, чем может достигнуть свет, ряды за рядами мертвых фейри-солдат, все еще одетых в броню.


Девочка хватает тело за руку и вытягивает из кучи. Она проделывает быструю работу, снимая броню, двигает тело в другую кучу, затем перетаскивает броню к свету. Вынимает мокрую щетку из ведра и соскребает кровь и грязь с металла, ее движения быстры и эффективны. Пальцы такие же грациозные, как у пианиста, длинные и суженные. Она барабанит ими по металлу, пока тихо напевает. Песня знакомая, я слышала ее однажды на берегу озера в Sìth — bhrùth.


Нет, это не может быть она, она слишком маленькая, чтобы быть…


Но это она. Сорча. Кому как ни ей здесь быть? Это ее воспоминание.


Сажусь на корточки рядом с ней, наблюдая за ее пальцами, как они ловко двигаются по броне, пока она скребет, скребет и скребет. Если я думала, что она выглядела больной в ее воспоминании с Лоннрахом, то тот вид не сравнится с этим. Темные круги под глазами выглядят синяками на бледной коже. Ее кожа, выглядывающая из-под изодранного темного шерстяного платья с капюшоном, более бледная, чем обычно, столь же белая и пепельная, как у привидения.


Она хрупка и тонкостенная, как новорожденный жеребенок, и такая же неустойчивая. Она слегка покачивается, когда встает на ноги с броней, бросая тяжелый нагрудник, шлем и блестящие пластины в их собственные кучи в противоположном конце пещеры. Возвращается. Подбирает другое тело. Освобождает от брони. Очищает металл. И снова, и снова. Время от времени она выливает воду и наполняет деревянное ведро в подземном ручье. Снова. И снова. И снова.


Вздрагиваю, когда она напевает во время работы, даже когда ее руки трясутся и голос становится хриплым. Даже когда ее дыхание становится неровным, рванным от бессилия. Она так устала, что ей приходится сидеть на земле, пока соскребает.


Это работа не для королевского консорта. Это работа для…


Ее песня прерывается металлическим лязгом замка. Оглядываюсь, когда тяжелая деревянная дверь, ведущая в пещеру, открывается. Там стоит мужчина, всего лишь силуэт напротив яркости послеполуденного солнца. Сорча закрывает глаза от резкого света. Делает резкий вдох. Из чувств ее разума, я могу почувствовать, как она жаждет отправиться наружу.


Она находилась в этой пещере слишком долго. Соскребая. Готовя мертвых к их погребению. Спасая их броню для новых солдат, чтобы те умерли одетыми на поле боя против Благих. Она была среди мертвых слишком долго. Слишком долго.


Она находится в этой пещере сотни лет.


Мужчина захлопывает дверь и подходит к Сорче, на его лице тень улыбки. Как и остальные Неблагие, он прекрасен. Сияющая медь его волос пылает в мягком свете лампы Сорчи. Его глаза два колодца-близнеца черноты, резкие от злорадства… и чего-то еще. Удовлетворения, которого я не понимаю.


Она становится неподвижной, когда он грубо отбрасывает капюшон с ее волос и скользит рукой по длинным, блестящим прядям.


— Хорошо справляешься, ban—òglach. Ты проделываешь работу так эффективно. Я доволен тобой.


Сорча сидит, не двигаясь, на земле, но я замечаю, как ее глаза ожесточаются ненавистью. То, как пальцы зарываются в землю у ее ног, словно она сдерживается, чтобы не причинить ему боль. Почему она сдерживается? Она не скованна и не связана…


Он снова гладит по волосам, как будто бы провоцируя ее. Что-то внутри меня переворачивается с отвращением, с гневом. За нее.


— Разве я не справедлив? Не милосерден? — спрашивает он нежно. — Я дал тебе четыре сотни лет. Когда ты займешь свое место рядом со мной?


Сорча вырывается из его хватки и плюет на его ботинки.


— Ни сейчас, — шипит она, — ни потом.


Губы фейри сжимаются в жестокую линию, когда он вытаскивает платок из кармана пальто и машет ей вниз.


— Вытри.


С рычанием, Сорча выхватывает ткань и вытирает слюну с его ботинок.


— Удовлетворен? — слово выходит, словно проклятие.


— Нет, — он хватает лезвие на бедре и бросает на землю. — Подними кинжал и прижми прямо поверх твоего сердца, — рука Сорчи трясется, но она делает так, как он говорит. Ее глаза суровые, убийственные. — Воткни его внутрь, девочка. — говорит он с шипением.


Я прижимаю руку ко рту, когда Сорча проталкивает лезвие через ткань платья и кожу. Ее дыхание учащается, глаза крепко зажмурены, но она не кричит. Могу сказать, что ей хочется. Маленький всхлип срывается с ее губ, но она сильно прикусывает нижнюю губу.


— Стоп, — наконец-то говорит фейри. — Прямо здесь. Еще один толчок, и я заставлю тебя покончить с твоей жизнью. Каждый раз, когда ты подумаешь о том, чтобы бросить мне вызов, вспоминай этот момент. Запомни его хорошенько, — он приказывает вытащить лезвие, и Сорча достает с тяжелым вздохом. — Следует ли мне спросить тебя снова? — спрашивает он, когда прижимает руку к ее ране. — Ты займешь свое место рядом со мной?


Она смотрит на него исподлобья.


— Я лучше воткну этот кинжал в свое сердце.


Фейри ничего не отвечает. Он становится на колено рядом с Сорчей и грубо хватает ее за подбородок.


— Ты еще более сильная духом, чем твоя мать. Сотня лет здесь, и она бы сделала все, о чем бы я ни попросил. В некоторые дни я жалею, что принял твое предложение занять ее место. Жалею, что хочу тебя так сильно с самого начала.


Сорча мелькает клыками.


— Хорошо.


Его пальцы напрягаются на ее челюсти.


— Затем я думаю о том, как это будет чувствоваться, когда ты, наконец, согласишься, — другой рукой он проводит линию на ее горле, вниз, к основанию шеи, где вижу отметки, которые не замечала ранее. Отметки, которых у Сорчи сейчас нет. Я резко окидываю ее взглядом. Клятва? Ему?


— Однажды ты посмотришь на нее и больше не будешь думать о ней, как о бремени. Ты придешь ко мне по собственной воле.


Ее смех грубый, насмехающийся.


— Однажды этой отметки не станет. И первое, что я сделаю — перережу тебе горло.


Его глаза ожесточаются.


— Ты вынуждаешь меня быть жестоким. К счастью для тебя, я так же очень, очень терпеливый, — он отпускает ее и встает. — Тогда еще одна сотня лет. В этот раз я даже не принесу тебе умирающего человека, чтобы покормиться. Посмотрим, сколько ты протянешь, прежде чем сама будешь умолять об одном.


Дверь открывается в прекрасный солнечный день, а затем закрывается с жестоким хлопком, чтобы оставить ее в темноте с мертвыми.


Воспоминание меняется. Темные стены пропадают, превращаясь в богатое, роскошное помещение огромной палатки. Большая раскладушка, покрытая белыми шелковыми простынями, выглядит крохотной в задней ее части. Палатка состоит из неразрывно сотканных гобеленов, изображающих сражения темных и светлых фейри. Киаран против Эйтинне.


Посередине палатки, занимая большую часть пространства, стоит широкий, крепкий дубовый стол. Киаран здесь, стоит с хозяином Сорчи. Нет, не Киаран. В его глазах тот же глубокий, темный и безнадежный взгляд, который мне пришлось узнать. Это Кадамах.


Он внимательно смотрит вниз на карту, которая покрывает почти всю длину и ширину стола, расположение Благих и Неблагих земель.


— Если мы пошлем флот кораблей, — говорит другой фейри, — мы можем запросто взять деревенский порт. Прервать их линию поставок и вынудить их отступить.


Сорча сидит на корточках у ног Киарана, прикрепляя защитные металлические щиты вокруг голени. Подготавливает его к сражению. Она работает тихо, искусно затягивая кожаные ремешки. Черт побери, она выглядит просто ужасно. Намного хуже, чем ранее. Фиолетовые пятна под глазами потемнели, а эти красивые зеленые глаза потускнели от голода. Она такая худая, что выглядит, как одна из жертв Киарана, так близко к смерти, что я не знаю, каким образом он не заметил.


Когда она передвигается, чтобы надеть защитный щиток на другую ногу Киарана, он едва выпрямляет ногу, не смотря вниз, я понимаю почему.


Она прислуга. Он даже не видит ее.


Киаран ведет пальцем по местам на карте, где отмечены их корабли и сбивает их один за другим.


— Так значит, ты думаешь, Стратег? Я теряю свое время, атакуя западный фронт? — Он смотрит вверх и меня трясет от того, как холоден его взгляд. — Скажи мне, как ты думаешь, почему я держу своих солдат на наших берегах, а не посылаю их в море?


— Простите меня. Я не должен был так говорить, — голос Стратега слегка дрожит от страха.


— Нет, — говорит Киаран, — ты не должен. Отвечай.


Сорча тянется за нагрудником на кровати. Ослабшая от голодания, она шатается под его весом и роняет металл на пол с тяжелым клацаньем. И замирает, сделав вдох ужаса.


Киаран оглядывает ее, как будто бы заметил в первый раз.


— Ты глупая девка, — рычит Стратег на Сорчу. Он грубо хватает ее за руку. — В этот раз я буду держать тебя в той пещере, пока ты не сможешь даже двигаться…


— Убери от нее руку, — голос Киарана низкий, опасный. Когда Стратег мешкает, он добавляет: — Сейчас, — Киаран кивает на кресло в другой стороне палатки. — Сядь там и помолчи. Если произнесешь хоть звук, я отрежу твой язык и заставлю проглотить его.


Сорча остается, замерев, ее глаза опущены вниз, когда он подходит к ней.


— Посмотри на меня — командует он.


Ее глаза встречают его. Хотя она, очевидно, напугана, в ее чертах присутствует вызов. Как будто бы говоря: " Делай, что хочешь. Накажи меня. Я не буду умолять за свою жизнь".


Губы Киарана дергаются, и я знаю, он тоже это видит.


— Почему бы тебе не рассказать мне то, что мой Стратег не смог? — спрашивает он ее почти нежно. — Почему я держу своих солдат у наших берегов?


Сорча сжимает губы.


— Благие… — ее голос дрожит, и она делает вдох, прежде чем попробовать снова. — Они могут говорить с морем, узнавать секреты из воды. Они бы знали, что мы идем, — на ожидающий взгляд Киарана она объясняет с толикой горечи. — У меня есть брат. Он — Благой.


По тому, как светятся глаза Киарана, я знаю, что она ответила правильно.


— Что бы ты предложила вместо этого?


— Я не Стратег.


Киаран машет рукой в сторону карты.


— Побалуй меня.


Наблюдаю, как Сорча молчаливо вникает в географические особенности. Ее разум проходится по возможностям, атакам и контратакам. Она проигрывает боевые сценария так, как я планировала свои изобретения, как будто бы это ее вторая натура.


Наконец, она скользит пальцем по карте и указывает на горный перевал.


— Здесь. Достаточно близко к морю, чтобы Королева решила, что ее позиции более выгодны. Утесы с обеих сторон достаточно высоки, чтобы наши солдаты могли притянуть тени и скрыть их настоящую численность, — она смотрит вверх на Киарана. — Вы бы могли отправить некоторых солдат на наше побережье, чтобы привести Королеву к этому переходу.


— Предлагаешь мне пожертвовать ими.


Сорча пожимает одним плечом.


— Я говорила вам, я не Стратег.


Киаран смотрит на карту, на Сорчу, на своего Стратега.


— Думаю, что Стратег. Ты решила, что победа будет стоить их смертей, — она ничего не говорит, когда он садится в кресло за стол и осматривает ее. Его взгляд останавливается на узоре вокруг ее шеи. — Ты носишь отметку рабыни.


— Да, — Сорча напрягается.


— Ты не производишь на меня впечатления кого-то достаточно глупого, чтобы принять эту клятву без веской причины. Расскажи мне.


— Сначала он подловил мою мать, заставив ее произнести клятву, — говорит Сорча. — Я видела, что он делал с ней. Как отметка вынуждала ее исполнять каждую его команду, как бы сильно это не ранило ее. Она бы не прожила еще дольше, оставаясь с ним, — она вскидывает подбородок. — Поэтому я предложила себя на ее место. Я была глупа. Я была ребенком.


— Он приказал тебе убить ее, — выражение лица Киарана не изменяется.


Губы другого фейри напрягаются, но он не издает ни звука. Он не собирается рисковать с тем, чтобы Киаран воплотил свои угрозы.


— Да, он приказал, — говорит Сорча, на этот раз ее голос дрожит от гнева. — Конечно же, он приказал. Она не была той, кого он хотел.


— Когда в последний раз ты кормилась? — голос Киарана почти мягкий, когда он спрашивает это.


Она втягивает судорожный вдох.


— Почти две сотни лет назад.


Могу почувствовать удивление Киарана. Его лицо остается невосприимчивым как никогда, но в его взгляде что-то возрастает, что-то гневное. Что-то безжалостное.


— Ты желаешь убить его?


В углу палатки Стратег тихо закашлялся.


Улыбка Сорчи маленькая, как острие кинжала.


— Каждый день.


Глаза Киарана находят Стратега.


— Освободи ее от клятвы.


Голос Стратега дрожит, когда он произносит:


— Но, мой Король…


— Это не предложение, — холодно говорит Киаран. — Не заставляй меня повторять снова.


Тот фейри смотрит на Сорчу и закрывает глаза в поражении. Его слова едва громче вздоха.


— Я освобождаю тебя от твоей клятвы.


Сорча сгибается пополам с резким вскриком, когда отметка вокруг ее шеи загорается огненно-красным, как расплавленный металл. Отметка распадается до пепла на ее одежде. Она выпрямляется, ее пальцы ощупывают шею чуть выше ключицы, с удивленным взглядом на лице. Когда она смотрит на Киарана, взгляд полон облегчения и благодарности.


— Спасибо вам, мой Король. Спасибо.


— Не благодари меня. Я ничего не делаю по доброте душевной, — Киаран тянется за лезвием на бедре, вытаскивает кинжал и вручает ей рукояткой вперед. — Ты сказала, что желаешь его смерти. Отомсти.


— Как раз планировала, — Сорча широко улыбается.


Стратег вскакивает на ноги и кидается в переднюю часть палатки, но Сорча первая оказывается там. У него не было и шанса. Она падает на него, выпустив свою на удивление мощную силу, чтобы удержать его на месте. Затем берет лезвие и перерезает ему горло. Она не останавливается на этом. Вонзает кинжал в него снова, и снова, и снова, крик вырывается из ее горла с каждым разом. Это длится так долго, что я закрываю глаза, чтобы блокировать это зрелище.


К тому времени, как она заканчивает, тяжело дышит, ее конечности трясутся. Она покрыта кровью. А глаза влажные от слез.


Она даже не обращает внимания, когда Киаран подходит к ней.


— Скажи мне свое имя.


— Сорча, — шепчет она.


— Сорча…


Она закрывает глаза, словно ее имя на его губах — песня, которую только она может слышать.


— Кажется, мне необходим новый Стратег. Ты заинтересована?


— Да, — ее улыбка обнажает зубы, те, с которыми я хорошо знакома. — О да.


*********

Когда Сорча выталкивает меня из своих воспоминаний, мы обе дрожим. Ее глаза широко открыты, слегка влажные.


— Позволь мне спросить тебя кое-что: если бы ты могла убить меня в ночь, когда я убила твою маму, как бы ты это сделала? — спрашивает она. — Было ли это быстро и милостиво? Или ты перерезала бы мне горло и воткнула кинжал сотню раз, как это сделала я со своим хозяином?


Я не встречаюсь с ней взглядом. Знаю, что бы выбрала. Она это тоже знает.


— Видишь? — выдыхает она. — Тебе следовало бы поблагодарить меня, он потеряет тебя до того, как его драгоценная Охотница превратится в безжалостную, которую я вижу в твоем сердце. Ты бы стала такой же, как я, подвернись тебе шанс. Месть всех нас делает монстрами в конце. Запомни это.


— Сорча…


— Достаточно, — она встает и уходит назад. — Этого достаточно. Я собираюсь поспать.


Наблюдаю, как она сворачивается в задней части пещеры, одна.


Глава 35.



Отчаянный крик будит меня.


— Кэм!


Быстро сажусь, сердце грохочет в груди.


— Киаран?


Эйтинне и Сорча все еще спят у костра. Ни одна из них не двинулась и не потянулась от зова. Мне показалось? Он был таким громким, будто кричали прямо снаружи.


— Кэм!


Я вскакиваю на ноги. Определенно, не показалось.


Это может быть ловушкой.


Снова доносится зов Киарана, так близко, и в нем так много боли, что в груди все сжимается, даже просто слыша это. Хватаю ножны с земли и цепляю к бедрам, когда направляюсь к выходу из пещеры. Он снова зовет, теперь еще отчаянней. Это посылает через меня так много страха, что я не могу думать здраво. Мой инстинкт говорит, что нужно просто выбежать и найти его.


Просто сделай один шаг наружу, и, если не сможешь увидеть его, возвращайся внутрь.


— Киаран? — зову выходя из пещеры. Один шаг.


Портал открывается и меня затягивает прямо в него.


Внезапно оказываюсь в бальном зале. Мужчины и женщины вокруг меня танцуют вальс, прямо как на одном из отличных приемов в Эдинбурге…


Мое дыхание застревает в горле. Я в Эдинбургском зале для приемов.


Узнаю величественную люстру, которая отбрасывает в комнате блестящий свет. Фонарики из разноцветного стекла парят над головой, рассеивая красное, зеленое, желтое и голубое свечение по текстурированным золотым обоям. Юбки шуршат вокруг меня, когда джентльмены вращают своих партнерш по кругу комнаты, каждый из них в идеальном синхронном ритме с оркестром виолончелей, пока те играют веселый национальный танец. Тот, который я помню из моих кошмаров.


Тот, который играли в момент, когда убили мою маму.


Онемев от ужаса, смотрю вниз на свое платье. Мое платье. Пальцы начинают перебирать складочки, чтобы убедиться…


Настоящее. Оно настоящее. Но оно не может быть настоящим.


В последний раз, когда я надела это платье, был вечер моего дебюта. Даже украшенные бисером балетки, выглядывающие из-под моих юбок, те же самые. Мое дыхание застревает в горле.


— Доставите ли вы мне удовольствие? — рука джентльмена в перчатке появляется в поле моего зрения.


Это не настоящее. Это не реальное. Не…


— Моя леди?


У джентльмена шутливая улыбка на загадочном лице. Он кажется безобидным, но в нем есть что-то неправильное. Есть что-то неестественное в его чертах. Его улыбка слишком дружелюбная, кожа слишком бледная. Вспышка света мелькает в его глазах, но исчезает так быстро, что мне, возможно, привиделось.


Затем мерцание проходит по его коже, как тень проходит по поверхности воды. На мгновение задаюсь вопросом, может, я вообразила его, но, когда прикасаюсь к его руке, она теплая. Твердая.


Я задерживаю дыхание.


— Мне нужно идти.


Когда я отворачиваюсь, он грубо хватает меня за руку. Его пальцы оставят синяки на коже.


— Ты никуда не пойдешь.


— Отпусти мою руку, или я сломаю тебе пальцы.


Не ожидая ответа, вырываю руку и спешу к выходу. Другой джентльмен блокирует мой путь, высокий блондин, но с таким же легко забываемым лицом. Тем же самым лицом?


— Моя леди, уверен, этот танец за мной.


Мне нужно выбираться отсюда.


— Нет, — говорю я, — дай мне пройти…


Он сжимает мою руку. Его захват такой сильный, что я кричу от боли.


— Прекрати.


Сопротивляюсь, но джентльмен тянет меня в середину танцевального зала. Я брыкаюсь ногой в балетке, попадая ему в колено, но его это даже не беспокоит, он оборачивает свои длинные пальцы вокруг моего запястья и тянет меня так сильно, что я спотыкаюсь.


— Будет легче, если ты не будешь сопротивляться, — почти останавливаюсь от женского голоса под его мужским баритоном. — Двигайся! — хватаю его руку (сломаю все до последнего его пальца, если потребуется), но он ведет меня в вальсе.


Прямо перед тем, как я выгибаю его пальцы назад, через меня проходит болезненный разряд. Сила густая, подавляющая, от которой все немеет. У меня больше нет контроля над телом. Неважно, как сильно я стараюсь, мои ноги не слушаются. Они не двигаются, не бьют, не брыкаются, не делают никаких движений, которые мой мозг кричит им делать.


Танцую как послушная марионетка. Пешка.


Действительно ли я — пешка? Тогда думаю о словах Сорчи. Возможно, я — развлечение.


Прижата так близко к этому незнакомцу, что могу ощутить его тепло через платье, и это не обычное тепло. Оно обжигающее. Сила в воздухе обжигает настолько сильно, что мне практически затыкает рот. На вкус, словно дым, проходит вниз по моему горлу, угольный огонь в легких. Едва могу дышать и едва могу думать.


Морриган.


Она заманила меня сюда, и я совершенно одна. Мимолетная картинка Сорчи пролетает в моем разуме. Ее изувеченные конечности и дрожащий голос, когда она поет песню.


"Давай соберем тебя воедино и попробуем что-нибудь еще."


— Стоп, — шепчу я, — остановись.


— Хочешь, чтобы я остановилась?


Руки Морриган напрягаются на моей талии, и я чувствую безошибочный намек на когти, царапающие ткань моего платья. Ее губы на моей шее, и я чувствую укус зубов. Он закончился так быстро. Предупреждение. Едкое замечание. То, которое говорит: "Ты — моя".


— Но я только возвращаю должок, маленький человечек. Маленькая месть за то, что убила меня в пещере. Как это ощущается?


Теперь это ее голос, четкий и самостоятельный. Хриплый шепот, который заставляет меня думать о разрушении и надвигающемся хаосе.


— Катись в ад.


Ее смех заставляет мои кости замереть.


— Как же я скучала по людям. Таким экспрессивным и таким болезненно глупым, — ее голос омывает меня, как цунами зимой. Быстро, безжалостно. Холодно. — Зачем ты здесь, Айлиэн Кэмерон?


— Что, не можешь прочитать мысли? — рискую, задавая насмехающийся вопрос.


— Проблесками. Как этот зал и унылый прием. Но, в отличие от своих друзей, ты все еще имеешь силу, чтобы защитить свои мысли, — ее когти напрягаются на моей талии. — Теперь говори, зачем пришла, пока я не вонзила свои когти в твои внутренности.


— Ты знаешь, почему я здесь. Я хочу твою книгу.


— Все хотят мою Книгу для своих собственных целей. Власть, жадность, мания величия. Каковы же твои причины?


Отодвигаюсь назад достаточно, чтобы видеть ее лицо, эти темные ресницы цвета сажи, обрамляющие ее ожесточенные яркие сапфировые глаза.


— Я хочу спасти свой мир.


Сила Морриган прокатывается по моей коже, впитываясь в вены и поглаживая мои кости. Сильная, такая схожая с моей. Она сестра Кайлих. Подобное притягивает подобное.


— Ты уже знаешь, как спасти свой мир, — говорит она. — Это часть моего проклятия. Все, что требуется, это чтобы один из них умер. Но вместо этого ты привела их обоих ко мне. Какое неожиданное благословение.


Резко зажмуриваюсь, когда ее слова доходят до меня. Я преподнесла их обоих (слабых, со связанными силами, почти людей) к их самому злейшему врагу.


— Ты собираешься убить их?


Ее губы изгибаются в маленькую улыбку.


— Я не жертвую своими пешками, пока не уверена, что близка к победе.


Значит, я не пешка. Ключ. Всегда ключ.


— Что ты хочешь от меня? — шепчу я. Она бы не была здесь, танцуя со мной, если бы чего-то не хотела.


Глаза Морриган начинают блестеть.


— Знаешь, что самое худшее из того, что моя сестра сделала мне? — спрашивает она вместо ответа. Ее большой палец гладит мою щеку. — Не то, что она предала меня, или что пыталась уничтожить. А то, как она оставила меня: без тела. Не мертвая, не живая, застрявшая в этом жалком полусостоянии, — она склоняется, ее голос проходит по моей коже, как шепот шелка. — Что я хочу от тебя, Айлиэн Кэмерон? Хочу, чтобы ты помогла мне. Я хочу свою книгу.


Конечно же. Она хочет, чтобы я сделала то, чего не смогла Сорча.


Принесла бы ей Книгу. А если нет…


Слова Сорчи эхом проносятся в моем разуме. "Я была ее развлечением".


Если Морриган не знает, где находится Книга, значит, еще есть шанс выкрасть ее, чтобы Сорча открыла ее, и сделать Книгу моей.


План все еще тот же. Найти Киарана. Найти Книгу. Убить Морриган.


— Я бы посоветовала тебе не принимать это за признание слабости, — говорит Морриган напряженным голосом. — Если ты не сделаешь то, что хочу, я разорву тебя на части. Запросто.


— Если бы ты могла навредить мне так просто, ты бы уже это сделала.


— Я почти заставила твоего любовника убить тебя в моей пещере.


— Но не заставила. В конце ты все же не смогла.


Теперь она улыбается, и это подобно острию бритвы.


— Какая же ты умная маленькая девочка. Теперь вижу, почему моя сестра передала свои силы тебе, а не одному из своих бесполезных детей. Сожалею по поводу твоего человеческого тела.


— Почему просишь меня найти Книгу? — говорю я, игнорируя ее укол по поводу моей смертности. — Потому что у меня силы Кайлих? Только потому, что она спрятала ее от тебя, не значит, что я знаю, где она.


Вспышка раздражения пересекает черты ее лица.


— Моя сестра? О, пожалуйста. Она бы никогда не смогла провернуть все это сама, — ее голос резок. — Это все девочка… мой консорт. Всегда знала, что она была слишком мягкой. Она украла Книгу, отнесла моей сестре, и они вместе спрятали ее здесь. Когда я последовала за ними, Кайлих убила мое тело и заперла меня в ловушку, — ее губы изогнулись в отвращении. — Надеюсь, мое проклятие заставило ее страдать.


Эйтинне была права в том, чтобы не доверять историям, которые слышала. Даже старейший фейри, с которым она говорила, должно быть, еще не был среди живых, когда первоначальная Кайлих предала Морриган. Мысль озаряет меня: может быть, Сорча стерла свои воспоминания, чтобы защитить их. Чтобы убедиться, что Морриган не сможет прочитать ее разум, чтобы найти Книгу. Держу выражение лица ровным.


— Ты так и не ответила на мой вопрос, почему я?


Ее пальцы поднимают мой подбородок, и я встречаюсь с ее глазами. Ярко голубой цвет не делает их менее глубокими, чем самые глубины бездны. Было что-то мстительное в этом взгляде, что-то гневное и выстраиваемое в течении многих веков.


— Моя пташка однажды была, как ты. Упрямая, решительная. Она забрела сюда со своим яркими крыльями и дикой песней, и я подумала про себя: «Эти крылья выглядели бы лучше, будь они окрашены в алый цвет крови, а ее голос звучал бы более прекрасным из спроектированной мной клетки».


Сорча. Она говорит о Сорче. Пташка.


Сломанные конечности, как изувеченные крылья. Загнанный голос, как плененная колыбельная. Сломанная оболочка девушки.


— Она была такой прекрасной. Я была бы рада слушать ее щебетание рядом со мной, под моим правлением. Но она не могла бы воспользоваться моей Книгой, и это делает ее бесполезной.


Не смогла воспользоваться Книгой. Ее слова прокручивались у меня в голове. Сорча в любом случае не могла бы пользоваться Книгой. Не удивительно, что она поклялась отдать ее мне, словно это уступка, обмен. Киаран за Книгу. Не удивительно, что она отдала ее мне так легко, и я ни на мгновение не переставала задаваться вопросом: «Почему?»


Потому что я дура. Дура, которой легко манипулировать, потому что иначе она все потеряет. А когда вам есть, что терять, все, что нужно сделать другому — выбрать, каким оружием воспользоваться против вас.


Стараюсь не показать эмоции на своем лице, но, должно быть, терплю неудачу в этом. Губы Морриган изгибаются.


— Она не рассказала тебе, — откидывает голову назад и смеется. — Ох, моя умная пташка. Всегда такая скрытная.


Отвожу взгляд.


— Просто скажи мне, почему просишь меня?


— Ну конечно, — ее улыбка исчезает так же быстро, как удар мечом. — Это предусмотрительность моей сестры: только кровные родственники моего консорта могут открыть Книгу, но не могут использовать ее сами. Она никогда никому не доверяла. И этого я не знала, пока не прочитала воспоминания моей пташки.


— Сорча говорила, что они были стерты, — говорю, не подумав.


Не раскрывай информацию так просто. Позволь ей рассказать тебе все.


Глаза Морриган ярко зажглись от гнева.


— Да, та глупая девочка стерла все, что смогла. Все, что мне осталось — это фрагменты. Только ее мысли. Достаточно, чтобы распознать, что она пыталась воспользоваться Книгой, но у нее не получилось, а затем она потеряла ее. Я наказала ее, но в конце мне пришлось позволить ей улететь. Никогда не смогу оправиться от потери моей пташки. Она была моей фавориткой.


Пташка. Изувеченные крылья. Преследующие звуки. Сломанная девушка.


Прекрати это. Сфокусируйся. В моей голове целая какофония вопросов, но могу задать только один:


— Почему бы тебе самой не найти Книгу и использовать ее?


— Даже если бы я нашла ее, у меня нет тела, — говорит она коротко. — А вселение в кого-то еще — не работает. Еще одна мера предосторожности, чтобы остановить меня от использования, — ее выражение становится горьким. — Мне все еще нужна кровь родственников моей пташки, чтобы открыть Книгу, и мне все еще нужен кто-нибудь, кто может использовать Книгу. Ты.


— Ты могла бы попросить Киарана или Эйтинне, — когда ее глаза сужаются, понимаю почему. — Ах, понимаю. Ты боишься, что, если один из них приберет ее к своим рукам, они станут более могущественные, чем ты.


— Ты — человек, — Морриган кажется нетерпеливой. — У тебя силы моей сестры, и ты умираешь. Ты очевидный выбор.


— Значит, я человек с наибольшими причинами помочь тебе, — она не отвечает на это, ей и не нужно. — Что ты предлагаешь мне в обмен? — спрашиваю я, думаю о сделке Лоннраха.


Морриган расплывается в улыбке.


— Ух ты… А ты многому научилась у моего вида, так ведь? Очень хорошо. Что бы ты хотела?


Что-то внутри меня ощущается таким открытым, словно я распадаюсь на части по краям. Чего я хочу? Киарана.


Не говори ей этого.


— Мой мир, — выдаю, хватаясь за первую пролетающую мысль в моей голове. — Нетронутым.


Морриган пялится на меня, будто бы ее это удивило и позабавило.


— Человеческое сердце недостаточно большое, чтобы вместить пространство целого мира. То, что имеет для тебя наибольшее значение, что-то маленькое. Ради чего стоит умереть.


Сжимаю челюсть.


— Откуда ты знаешь?


— Мы все эгоистичные создания, девочка. Даже люди, — она наклоняется вперед. — Вот тебе правда: ты хочешь проклятого короля. А если ты найдешь Книгу, он свяжется с моей пташкой навечно.


Ничего не говорю, смотрю в сторону на другие пары, танцующие вокруг нас. Они похожи на оживших марионеток. Те же лица, та же одежда, те же платья в различных расцветках. Просто устроенные для этой встречи, чтобы показать мне, что, если Морриган хочет, она может узнать что-то из моего разума и использовать это против меня.


Морриган хватает меня за челюсть.


— Обрати внимание, — длинный коготь царапает мою щеку недостаточно глубоко, чтобы пустить кровь, но достаточно, чтобы причинить боль. — Я могу сделать его твоим. Могу перенести его клятву и могу забрать его проклятие.


— Я не наивная, — говорю ровно. — Ты хочешь что-то еще. Для чего ты хочешь, чтобы я использовала Книгу?


Ее губы изгибаются в улыбку.


— Я могу понять, почему он любит тебя, — она наклоняется. — Используешь Книгу, чтобы возродить мое тело. Сделай это, и я дам тебе все, что ты пожелаешь. Его проклятие будет снято. Его клятва моей пташке исчезнет, — ее глаза резкие, выискивающие. Оценивающие мои слабости. — Бессмертность. Разве тебе бы это не понравилось? Быть с ним вечно?


"Человеческая смерть была бы милосерднее" — так говорил Киаран.


Милосерднее для меня, но не для него. У меня есть шанс изменить это, не смотря на то, чего он для меня хочет. Слова Сорчи эхом пересекают мой разум: "Ты станешь такой же безжалостной, как остальные из нас".


Я безжалостная. Война сделала меня бесчестной, а иногда жестокой и не совсем человечной. Потому что, почти говорю "да". Слово вертится у меня на языке, на губах, у меня в голове, и я открываю свой рот, чтобы прошептать свою судьбу в единственном слове. Да, да, да, да.


Пока не вспоминаю отметку Сорчи на теле Киарана. Знак обладания. "Ты — мой".


Мы передаем его туда — сюда, как объект. Как будто бы у него нет чувств. Словно, он чертов кусок собственности, имущество, приз. Я могу быть безжалостной и жестокой, но не хочу обращаться с ним подобным образом; не настолько похожа на Сорчу, чтобы лишать его выбора. Не хочу его себе настолько сильно, чтобы дать Морриган силу, которая у нее однажды была. Ей нельзя позволять возродиться снова. Не буду ответственной за это.

Когда я говорю, мой голос жесткий, решительный.


— Нет.


Пристальный взгляд Морриган такой же острый, как край ножа.


— Подумай очень хорошо, прежде чем говорить мне "нет".


— Подумала. Все еще нет.


Морриган действует быстро. Она сжимает мою руку, бросает свое тело на мое, и выворачивает мне плечо в быстром толчке. Агонизирующая боль взрывается в руке. Искаженный крик вырывается у меня из горла, и она шлепает ладонью по моему рту.


— Шшш… — воркует она, прижимая меня ближе к себе. — Я не говорила, что ты можешь кричать, — ее губы у моего уха. — Дай мне мое "да", и я вылечу это. Заберу твою боль.


— Нет, — говорю, когда ее рука сдвигается с моего рта.


В моих пальцах появляются кинжалы с запястья нетронутой руки. Быстро.


Ее когти впиваются в мое плечо, посылая через меня новую волну боли.


— Я уничтожу все, что ты любишь, — шипит она. — Заставлю тебя ненавидеть его. Сломаю тебя в конце, прямо как мою пташку. Заставлю тебя сказать «да».


Вкладываю лезвие в свою ладонь.


— Я найду твою Книгу, — говорю я Морриган. — И использую ее, чтобы убить тебя, — вонзаю лезвие между ее ребер.


Морриган в теле джентльмена заваливается на пол.


Беги! Я создаю перерыв для этого, но Морриган уже в другом теле, блокирующем мой путь.


— Ты поможешь мне, — настаивает она, ее глаза темнеют.


Скольжу лезвием по ее горлу и сильно пихаю. Убегаю, направляясь к двойным дверям, одна рука бесполезно висит сбоку.


Игнорируй боль. Продолжай двигаться.


Другой мужчина притягивает меня в вальс, его хватка жесткая на моем раненом плече. Музыка от визжащих скрипок нарастает, проникая в мои уши. Не могу слышать ничего другого, ни мое дыхание, ни мое сердце, ни мои мысли. Морриган хватает мою талию и выпускает когти, чтобы удержать меня на месте.


Она передает меня другому джентльмену. Еще одному. Все под ее контролем, как марионетки, которых она использует для своего преимущества. Каждый раз, когда разворачиваюсь прочь, я заканчиваю в руках другого танцора. Борюсь, чтобы выйти отсюда, но они снова меня ловят. Я заперта в клетке человеческих тел. Кружусь, мое зрение расплывается. Мне слишком жарко. Не хватает воздуха. Мне нужно идти, нужно сбежать, но куда бы я не повернулась, находится все новый и новый мужчина. Их смех такой же, как у Морриган. Он звучит так, будто лезвие царапает по металлу. Он резкий, грубый и не по-человечески мелодичный.


— Я дам тебе подумать об этом, — говорит Морриган из другого тела. Затем хватает меня за руку и вставляет ее обратно на место. Лечит раны быстрой пульсацией магии. — Наслаждайся танцами. Сломаю тебя снова попозже.


Качаюсь в сторону при очередном повороте. Крепкие руки предотвращают мой побег. Мое дыхание становится быстрее, теперь я паникую.


Выбирайся. Иди к выходу.


В отчаянии я смотрю через плечо держащего меня джентльмена в сторону двери, и…


Прямо там стоит девушка.


Глава 36.


Мои глаза чуть было не просмотрели ее. Она практически сливается со стенами. Ее кожа отражает свет. Ее маленькие, костлявые плечи согнуты, а выражение лица пугливое, будто она твердит вам: «Ты не видишь меня, ты не замечаешь меня, меня здесь нет».


Поскольку я сражаюсь в танце, чуть не теряю ее из вида. Продираюсь через толпу, чтобы мельком увидеть ее снова. Вот она, стоит у выхода. Замечаю настороженный взгляд, глубокий янтарный оттенок ее глаз.


У нее тело танцовщицы: сильное, гибкое и атлетичное. Платье, которое на ней надето, показывает ее формы в скандальных вырезах: вырез горловины уходит вниз почти до середины туловища. Даже рукава отрезаны практически полностью, оставляя сильные, мускулистые руки обнаженными.


Резко вдыхаю, ее кожа покрыта чернилами. Это она. Я видела едва заметный проблеск ее в воспоминании Сорчи, но все остальное? как чистый лист. У нее та же форма, что и у женщины, силуэт которой я видела в лунном свете, когда была в пещере. Кто она? Когда перехожу к другому джентльмену, не могу удержаться. Не хочу отводить от нее глаз, от этих странных татуировок, которые, кажется, блестят на свету, потому что боюсь, если отведу взгляд, она исчезнет.


Отметки девушки не такие, как у Киарана, они не в виде шрамов и не вырезаны на коже. Ее такие же темные, как тень, ползут, словно змеиные завитки, прямо к кончикам пальцев. Что-то в ее отметках привлекает меня к ней. Без причины, без логики. Я просто знаю, мне нужно пойти к ней.


Ее глаза распахиваются и встречаются с моими. То, что вижу в них, поражает меня. Она боится. Я увидела ее, и она в ужасе от меня. Почему? Кто она?


Кружусь в другом повороте вальса, и когда поворачиваюсь обратно, вижу вспышку ее полночно черных волос, пока она быстро выходит из зала, как олень, торопящийся скрыться в лесу.


Найди ее. Быстро. Сейчас.


Начинаю направляться к выходу, пихая джентльмена вытянутыми руками. Но другой хватает меня за руку достаточно сильно, чтобы остались синяки. Я так не думаю. Врезаю кулаком в его лицо и слышу удовлетворяющий треск, прежде чем его нос изрыгает кровь. Хорошо.


Доберись до двери. Вперед! Поторопись!


Срываюсь на бег, но другой джентльмен блокирует мой путь. Не останавливаюсь. Не замедляюсь. Выкидываю ногу и ударяю носком балетки прямо между его ног. Он отшатывается назад.


Мои руки схвачены двумя другими мужчинами. Я отталкиваю их, изо всех сил выпрямляясь, но они слишком сильные. Не могу двигаться. Их руки держат меня грубо.


Продираюсь мимо них, кусаюсь, пинаюсь. Мои крики остаются без внимания, когда они стараются удержать меня на месте. Это море чистых лиц в черных смокингах, марионетки в форме мужчин, они здесь, чтобы удерживать меня в плену, загнанной, пока не скажу да. Пока не дам свой ответ.


Отчаянно оглядываюсь в поисках выхода. Пытаюсь бороться против них. Мой кулак врезается в плоть, а мои дурацкие неэффективные балетки наносят столько повреждений, сколько могут, но их подошва недостаточно жесткая, чтобы причинить реальную боль. Я бью локтями. Разбиваю носы. Выворачиваю пальцы. А они все равно приходят и приходят, как будто им нет конца. Ничто не остановит их. Я буду раздавлена толпой, и откуда-то, клянусь, ощущаю на себе взгляд Морриган.


"Скажи да. Скажи да."


Нет. Я должна найти ту девушку. Должна выбраться отсюда.


Ногти впиваются в руки, врываясь в мою плоть, мужчины смеются мелодичным, нечеловеческим смехом Морриган, и что-то взрывается во мне.


— Отойдите. Все. От. Меня!


Из меня вырывается взрыв силы, ком энергии, который превращает их в пепел. Это ощущается так, словно сила изгибает мои кости, горит в моей кровеносной системе. Это ослепляющий свет, вихрящийся потоком силы со скоростью шторма. Мне приходиться закрыть глаза против этого натиска.


Когда я их открываю, вижу, что все джентльмены исчезли. Мое ревущее сердцебиение отдает в уши. Тишина такая густая, что мое быстрое, поверхностное дыхание — единственный звук в бальном зале.


Головная боль ударяет меня через виски, достаточно болезненная, чтобы оставить меня задыхающейся. Все мое тело так сильно трясет, что я с трудом остаюсь на ногах. Что-то влажное стекает на мои губы.


Прикасаюсь пальцами. Кровь.


"Ты умираешь. У тебя не так много времени. Найди девушку!"


В отчаянии я мотаю головой, чтобы прояснить ее, и спешу к двери, через которую она прошла.


Мое зрение пульсирует перед глазами. Врезаюсь в стену в коридоре и чуть не падаю с ног.


"Не падай. Ты не поднимешься обратно".


Перебежками следую по коридору на выход в задний сад.


Ночь.


Здесь ни единого звука (или, может, я не могу ничего услышать за ревом пульса и бам-бам-бам в ушах). Волна головокружения настигает меня так внезапно, что мне приходится резко зацепиться рукой за колонну здания, чтобы обрести равновесие.


Затем я слышу это. Низкий вдох, пойманный в крике. Знакомый звук, тот, который мне снился каждую ночь. Тот, который Лоннрах заставил меня вспомнить в зеркальной комнате.


Вот так мой кошмар начинается.


Мое сердцебиение тяжелеет, словно барабанный ритм. Медленно иду по тропинке между кустами роз, дрожа от зимнего ветра. Это все знакомо. Все точно то же самое, вплоть до количества шагов, что я делаю, шороха моих юбок, когда я прокладываю свой путь к задней части ограждения, которое отделяет от улицы.


Когда достигаю ворот, мой разум кричит на меня, чтобы я нашла девушку, которую видела. Сконцентрироваться. Сосредоточиться на чем-то еще. Это постоянный бит в голове: "Не смотри. Не смотри. Не смотри. Это не по-настоящему. Не смотри."


Но я вынуждена. Должна посмотреть.


Шагаю вперед и просовываюсь между живой изгородью.


И вот они: моя мама и Сорча. Сорча держит ее не нежно, не как любовницу, но так, как кошка, должно быть, держит мышку: жестокий захват, все ногти впиваются в кожу, губы на ее горле. Затем Сорча откидывает голову назад, чтобы восстановить дыхание, ее клыки светятся кровью.


— Стой, — шепчу я, неспособная остановиться. — Стой, — отворяю садовые ворота. Я не напуганная девочка, которая прячется за стеной, так, чтобы монстр ее не видел. Я не та Айлиэн, которая не ввязывается в драку. Не та Айлиэн, которая наблюдала за смертью своей мамы.


— Сорча! — моя сила рычит во мне, готовая развязаться…


Сорча поднимает на меня взгляд. Только ее глаза не знакомого зеленого цвета, которые блестят ехидством. Нет, они странные, ярко-сапфировые глаза Морриган. Вижу вспышку этих невероятных радужек, тонкую, как острие ножа, улыбку прямо перед тем, как она вырывает сердце моей мамы.


Придушенный плач вырывается из моего горла прежде, чем я могу остановить его. Моя грудь напрягается, и я не могу получить достаточно воздуха. Все происходит снова, и это ощущается настоящим, и я здесь, и воздух холодный, и она ударилась о землю с отвратительным глухим стуком…


Затем оказываюсь на коленях рядом с моей мамой. Моя сила болезненно крутится внутри меня, когда я держу ее обездвиженное тело в своих руках, и ее кровь теплая, а глаза незримы.


Прямо, как в первый раз. Точно так же, как в первый раз.


Звуки медленного, тихого дыхания заставляют меня посмотреть вверх. Сорча.


Наблюдаю, как голубые радужки Морриган превращаются в зеленые, а затем Сорча оглядывается вокруг, пораженная.


— Какого…


Морриган вселилась в тело Сорчи и сделала это просто, чтобы наказать меня.


Она, должно быть, поймала достаточного проблесков моих воспоминаний в бальной комнате, чтобы воссоздать это: воспоминание, которое навсегда связало меня с Сорчей.


Воспоминание того, когда ее драгоценная пташка разбила мою жизнь.


Когда Сорча смотрит вниз на меня и мою мертвую маму у меня на руках, она замирает. И клянусь, я вижу что-то похожее на раскаяние в ее взгляде.


Затем мои руки становятся легче и легче. Когда я смотрю вниз, вижу, что мама исчезла… иллюзия Морриган прошла.


Это была угроза. Предупреждение. "Я убью всех, кого ты любишь, если ты не поможешь мне."


Остаюсь на коленях на улице из булыжников. Игнорирую тупую головную боль, что напоминает о надвигающейся смерти, и смотрю на фейри, которая забрала маму у меня. Которая использовала меня, манипулировала мной, украла у меня. И теперь я точно знаю, как ей удалось сбежать в первый раз.


"В конце мне пришлось позволить ей улететь. Я никогда не отойду от потери моей пташки. Она была моей фавориткой."


— Ты принесла Морриган клятву, да? — спрашиваю я ровно. Сорча отводит взгляд, и я получаю свой ответ. Мой смех грубый и сухой. — Что, никаких оправданий? Никаких забавных отговорок, пташка?


— Не смей называть меня так, — глаза Сорчи горят.


Поднимаюсь на ноги, осознавая, что снова в одежде для охоты. На мне пальто Киарана. Платье и балетки пропали, кровь исчезла с моих рук. Ничего из этого не было настоящим; она украла это из моих воспоминаний, из воспоминаний Сорчи.


— Почему нет? Это то, кто ты есть. Пойманная пташка Морриган, — Сорча так сильно ударяет меня по лицу, что покачиваюсь в сторону.


— Я сделала то, что должна была, — срывается она. — Чтобы выжить. Чтобы выбраться отсюда. Поэтому я произнесла клятву, что однажды приведу сюда кого-нибудь, кто сможет использовать Книгу. Ты просила. Ты хотела ее.


Возможность представилась сама, так что воспользовалась ею. Это были ее слова.


— А если она получит ее, что тогда? Она убьет всех нас.


Сорча издает резкий смешок, горький.


— Я не дура. Ты моя страховка. Почему, как ты думаешь, принесла тебе клятву? Пока она нуждается в моей крови, чтобы открыть ее, Книга моя. А я обещала ее тебе. У тебя наиболее веская причина удержать Книгу подальше от ее рук.


— И я та, кто в большей степени пострадает.


Ее руки сжимаются в кулаки по бокам.


— Айе. Признаю.


— Тогда это, должно быть, просто замечательно, когда Морриган воспроизводит твой самый лучший момент. Когда ты забрала мою маму у меня.


— У меня нет никакого желания отдавать свое тело, чтобы его использовали, как марионетку. Особенно ей.


Ладно, достаточно этого. Мне нужно найти ту девушку, и Киарана, и Эйтинне.


— Где Эйтинне?


— Я проснулась в пещере одна, — напряжено говорит Сорча. — И обнаружила себя здесь, когда попыталась ее покинуть.


Заталкиваю подальше свои эмоции. Не могу думать ясно, если чувствую так много, и Морриган будет пользоваться этим против меня. "Сосредоточься на первостепенной задаче. Та девушка".


— Здесь была девушка, которая вышла этим путем. Я видела ее в твоих воспоминаниях. Маленькая, покрытая чернильными отметками.


Клянусь, что-то промелькнуло во взгляде Сорчи. Смущение?


— Я не помню никакой девушки.


— Вот вы где, — слышу голос Эйтинне за собой. Поворачиваюсь, чтобы увидеть, как она выходит из двери здания, облегчение читается на ее лице при виде нас. Она приостанавливается. — Рада видеть вас обеих. Даже тебя, — говорит она Сорче, — хотя я по-прежнему тебя ненавижу.


— О, слава Богу, — произносит Сорча. — На минуту я подумала, что ты на самом деле можешь обнять меня, — она звучит так же едко, как и всегда, но клянусь, выглядит такой же радостной от вида Эйтинне.


— Я все еще могу. Просто, чтобы помучить тебя.


— Эйтинне, — говорю. — Ты видела…


Девушка пробегает через улицу прямо позади Эйтинне, ее темные волосы светятся в городских огнях. Когда она видит, что я заметила ее, издает тихий вздох и бросается в бег.


Прежде чем я успеваю отправиться за ней, Лоннрах появляется из теней зданий и хватает ее.


Глава 37.


Я бегу вниз по улице с Эйтинне и Сорчей прямо позади меня.


Лоннрах пытается втянуть девушку через портал в двери другого здания, но она чертовски хорошо сопротивляется. Девушка ударяет ботинком по его колену, вырываясь из захвата, и срывается на бег.


Когда Лоннрах видит нас приближающихся, он ругается и устремляется за ней.


Эйтинне хватает меня за рукав.


— Что мы делаем? Кто это был?


— Я не знаю, — задыхается Сорча. — Но, если мой брат хочет её так сильно, нам нужно добраться до неё первыми.


Мы мчимся мимо ряда зданий с белыми колоннами на Джордж — стрит и срезаем путь, появляясь рядом с садами. Огни Старого города тёмные, город выглядит зловещим и затемненным, когда нам приходиться резко затормозить перед мостом.


— Эйтинне, отправляйся этим путём, — жестом указываю на западную сторону улицы. — Сорча, бери Северный мост. Я буду следовать позади, и мы перехватим его на Хайт — стрит. Вперёд!


Мы срываемся каждый в своём направлении. Я следую за Лоннрахом мимо Вэверли — брайдж в извилистые, темные проходы между многоэтажками в древней части города. Здания здесь высокие, все они расположены достаточно близко и построены частично под землёй. Если я упущу из вида Лоннраха и девушку, у меня не получиться найти их снова. Эта часть Эдинбурга построена слоями в тщательно продуманном лабиринте тоннелей, переулков и тупиков.


Пока следую за Лоннрахом по другой стороне улице, здания вокруг, кажется, становятся темнее, более тенистыми. Морриган строит город из моих воспоминаний. Она должна быть где-то здесь, помогая ему. Кто эта девушка? Она ещё одна фейри в поисках Книги?


Вижу её прямо впереди, длинные волосы развиваются позади неё, словно завеса. Она бросается в темный тупик и пытается воспользоваться преимуществом тусклого света и подобным лабиринтам улицам Старого Города. Лоннрах следует за ней.


Я следую позади, но здания начинают надвигаться, как будто бы они…


Двигаются. Они правда надвигаются.


Девушка оглядывается назад испуганным взглядом и прибавляет скорость. Она кружится и прижимается ладонью к стене, открывая дверь, которую я даже не заметила там.


Лоннрах прорывается через дверь и следует за ней. Когда достигаю двери, она срастается со стеной и исчезает. Как будто её и не было здесь с самого начала.


Проклятье!


Спешу к концу аллеи, но стены теперь находятся так узко, что мне приходиться пробираться боком. В отчаянии вытягиваю ладонь и выпускаю вспышку силы. Она ударяет в здания и создаёт дыру для моего побега.


Выбегаю на улицу как раз вовремя, чтобы увидеть впереди Лоннраха и девушку. Продолжаю преследование, но они слишком быстры. Я потеряю их.


Сорча вылетает из-за угла и врезается в своего брата. Они падают на землю, колотя друг друга. Она врезает кулаком в его челюсть и ударяет его голову о бордюр. К тому времени, когда достигаю их, Сорча держит его в железном захвате, а девушка исчезает на другой улице.


— Её нет, — задыхаюсь я. — Чёрт побери.


— Кто она? — рычит Сорча на Лоннраха.


Его улыбка насмехающаяся.


— Ты не знаешь?


Она врезает ему по лицу, тяжёлый удар, от которого кровь разбрызгивается по тротуару. Когда он поворачивается обратно, его губа кровоточит.


— Говори, — она сверкает своими клыками. — Я должна была остаться, чтобы прикончить тебя на том поле. Я должна была сделать это давным-давно.


Лоннрах бросается на нее, но я оказываюсь первой. Хватаю его за руку и выворачиваю под болезненным углом. Он кричит и это так удовлетворяет меня. Он заслуживает это после всего того, что когда-либо сделал мне. Заслуживает большего. Он заслуживает того, чтобы его воспоминания опустошили, его надежду уничтожили. Он будет сломлен.


Боже, как мне хочется покончить с ним. Моя вторая рука так близко к мечу, все, что мне требуется, только вытащить его.


Затем слышу шаги позади себя. Когда оборачиваюсь, вижу Эйтинне, осматривающую Лоннраха, находящегося на коленях и истекающего кровью. Смертного.


Его убийство не моё дело. И так же не Сорчи.


— Он твой, — говорю я Эйтинне. Он сопротивляется в моём захвате, но я уверено держу. — Вспомни, что я обещала тебе. Мы сделаем это вместе, но он твой.


— Сорча, — теперь Лоннрах звучит отчаянно. — Сорча. Я сожалею…


— Теперь ты сожалеешь? — Сорча смеётся, и её клыки блестят белым во тьме. Затем говорит мне: — Охотница, когда ты видела мои воспоминания, я не показала тебе, что просила Лоннраха помочь спасти нашу маму, но он отказался, потому что мы были Неблагими, — она издает рык, обнажая зубы. Когда она говорит снова, её голос холодный, тихий и гневный. — Что ты там сказал, братец?


Лоннрах сжимает губы вместе и трясёт головой. Сорча хватает его за рубашку.


— Скажи это. Напомни мне.


Его шепот такой тихий, что едва слышу его. Вздрагиваю от того, что он говорит, от внезапного воспоминания того, каково было Сорче под контролем Стратега. Он её брат, бросил её.


— Верно, — говорит Сорча с улыбкой. — Как же хорошо я запомнила эти слова, — она проводит ногтем по его щеке. — Теперь позволь вернуть тебе ту же мысль: ты не моя проблема.


Затем она отступает назад и единожды кивает Эйтинне. Безмолвное послание: она не собирается делать ничего, чтобы остановить нас.


Лоннрах дергается у меня в руках, когда Эйтинне направляется вперёд, но я пихаю его на землю, крепко удерживая. Ему не сравниться с моей силой, не тогда, пока он смертный. Пришло время. Пришло время покончить с этим.


Дыхание Эйтинне дрожит, когда она пристально смотрит на него, но, когда она говорит, её голос силён.


— Если бы я была хоть наполовину такой же жестокой, как ты, я бы заставила тебя испытать худшую боль. Убедилась бы, чтобы ты страдал так же долго, как заставлял страдать меня. Твоя смерть заняла бы у меня две тысячи лет.


Она достает меч из ножен и встаёт перед ним. Затем смотрит на меня, сигнализируя, чтобы отпустила его.


Я отпускаю, и он падает на колени. Когда он пытается убежать, я пихаю его назад своей силой. Снова. И снова. Пока он не начинает задыхаться от бессилия и страха, преклоняясь перед Эйтинне.


— Моя Королева, — шепчет он.


— Это я-то? — Эйтинне кладет кончик пальца под его подбородок и смотрит почти нежно. — После всего ты вновь заявляешь о верности мне?


— Да, — говорит он почти отчаянно. — Да.


— Тогда считай это моим последним действием, в качестве твоей Королевы. Я дам тебе лучшую смерть, чем ты заслуживаешь, — она вонзает меч ему в сердце.


Сорча и я даем Эйтинне несколько мгновений, чтобы собраться и забрать свой меч. Кладу руку ей на плечо.


— Ты в порядке?


— Нет. Но я буду, — она оглядывается на Сорчу. — Спасибо тебе.


Сорча смотрит вниз на тело брата с нечитаемым выражением.


— Я знаю, каково это хотеть отомстить человеку, который причинял мне боль, и ты проявила по отношению к нему сострадание. Это была более добрая смерть, чем я дала своему, — затем её глаза встречаются с моими, и она бормочет единственное слово, и я знаю, что оно для меня: "Другая".


Другая. Эйтинне другая. Она не такая, как Сорча… Не такая, как я. Я хотела заставить Лоннраха страдать за все то, что он сделал; хотела, чтобы его смерть была продолжительной. Но Эйтинне? Она была милосердной. Даже тогда, когда ей и не обязательно было быть такой.


И кого это делает из меня, когда фейри способна на большую человечность, чем я?


Отзвук слабых шажков отвлекает меня. Поднимаю взгляд и вижу татуированную девушку, мчащуюся из здания на улицу. Она ловит мой взгляд и без единого замешательства снова срывается с места.


— Постой! — бегу за ней.


— Охотница!


Я не останавливаюсь. Должна поймать эту девушку. Что-то в ней призывает меня.


Проблеск её волос прямо передо мной. Мой темп убыстряется. Она попадает в затемненный ряд зданий, и я следую за ней. Догоняю ее, достаточно близко, чтобы слышать её дыхание, пока она бежит.


Она огибает здание, я за ней, снова зову её. Но как только поворачиваю, заканчиваю тем, что прохожу через другой портал.


Я в комнате. Комнате, полной зеркал.


Глава 38.


Поворачиваюсь, чтобы сбежать, но портал закрыт. Зеркала окружают меня. Нет пути наружу.


Я не здесь. Эйтинне только что убила Лоннраха. Не здесь.


Я кружусь и бегу вдоль длинной линии зеркал, ненавидя своё отражение.


Не смотри. Выбирайся отсюда. Ты должна выбраться отсюда.


Врезаюсь в зеркало с болезненной отдачей, но едва это замечаю. Мой пульс мчится, дыхание становится быстрым. Моё зрение размывается.


Это иллюзия. Бью по зеркалу кулаками. У меня теперь есть сила. Ударяю снова. Он мёртв. Я призываю силу Кайлих, пока она не становится крутящимся штормом, прорывающимся по моим венам, создающим ощущение истощения и абсолютного отчаяния. Выбрасываю всю эту энергию на зеркала.


Они не разбиваются. Они едва ли даже вздрагивают. Унизительный, жалкий плач вырывается из меня. Затем глубокое, содрогающееся рыдание. Бью еще раз. Затем снова, если придется.


Снова.


Снова.


Снова.


Кровь устремляется вниз по моему лицу из носа, глаз, ушей, но мне все равно. Моё зрение размывается, и звезды мерцают перед глазами, но я игнорирую это.


Не останавливайся. Тебе нельзя останавливаться.


Подаюсь вперёд, чтобы снова ударить по зеркалу своей силой. Это ничего не меняет. Мысли пролетают у меня в голове. Я слишком отчаялась, чтобы мыслить ясно.


— Ты все ещё можешь передумать.


Замираю от звука голоса Лоннраха. В животе завязывается узел ужаса. Кровь ревет в ушах, и я зажмуриваю глаза.


— Ты не настоящий. Ты воспоминание. Эйтинне только что убила тебя, и ты мёртв.


— Повернись, Айлиэн Кэмерон.


Не поворачиваюсь. Не могу. Я не могу смотреть на него, не в этой комнате.


— Повернись, — его голос резкий, командующий.


Не показывай своего страха.


Поднимаю подбородок и поворачиваюсь. Лицо Лоннраха пристально смотрит на меня, но вместо штормовых серых радужек, его глаза блестят двумя бассейнами жидкого сапфира. Глаза Морриган.


— Мне бы хотелось побыть с тобой наедине, — говорит она, уставившись на руки Лоннраха. — Я увидела эту комнату в его воспоминаниях, что он делал с тобой здесь. Лоннрах был таким умным мальчиком, но слишком высокомерным. Слишком требовательным, — её губы изгибаются в отвращение. — Он даже не пел.


— Поэтому ты позволила нам убить его.


Она моргает.


— Конечно же. Я отдала его тебе в качестве подарка. Разве тебе не понравилось?


Я сжимаю челюсть.


— Мой ответ все ещё — нет.


— Правда? — её глаза становятся холодными. Не дожидаясь моего ответа, она говорит: — Ну, это в любом случае довольно полезно. Это место, это тело. Раз уж твои силы укрывают твои мысли от меня, его возможности помогут мне, рассказав все, что мне нужно знать.


"Мне просто нужно воспользоваться твоей кровью, чтобы увидеть".


Дергаюсь назад. Знаю, что она намеревается сделать с ним. С его телом.


— Нет.


Снова призываю силу. Она вращается внутри моей оболочки. Жаром проносится по моим костям, венам…


Жарко. Слишком жарко. Зрение расплывается. Кровь прорывается через рот и разбрызгивается на покрытый лозой пол.


Я слишком слаба, чтобы удерживать себя, поэтому падаю.


Вставай. Вставай!


Глухой стук ботинок по плющу привлекает мое внимание. Морриган склоняется надо мной, выражение ее лица спокойное. То, как я представляю, выглядит Смерть, прежде чем забрать вашу душу.


— Сила моей сестры разрывает тебя на части. Найди Книгу, отдай ее мне, и я воспользуюсь ею, чтобы спасти тебя.


— Я уже ответила тебе, — мой голос слаб.


Морриган встаёт на колени рядом со мной.


— Ты глупая девчонка, Айлиэн Кэмерон. Когда я заберу у тебя Книгу, я пленю тебя. Прямо, как мою пташку.


Она обнажает свои клыки и сжимает руку.


Отбивайся.


Мой разум кричит на меня, но моё тело не может двигаться. Оно больше не может бороться.


Закрываю глаза, когда она кусает.


Это не то же самое, что с Лоннрахом. Морриган не скользит легко в моё сознание. Она врывается в мой разум, словно приливная волна обрушивается на скалу: быстро, мощно и разрушительно.


Она прорывается через воспоминания Киарана и меня. Просматривает нашу охоту, смотрит, как мы бежим по тёмным улицам под звёздами. Она наблюдает за нашим поединком, как будто мы танцуем. Смотрит, как он спасает меня, как он шепчет у моих губ, не прекращающее "я — твой".


Она поднимает глубинные, темные секреты моего сердца. Моё желание жить вечно, если бы я могла… С ним. О том, как мы дорожим нашими минутами, часами, потому что это все время, что у нас есть.


Потому что он — это все, что важно.


Потому что он — все.


Затем Морриган убирает зубы с моего запястья. Когда она смотрит на меня, её улыбка удовлетворенная. Победная улыбка. Когда она начинает говорить, я начинаю дрожать от страха.


— Вот так, Айлиэн Кэмерон, я получу своё «да», — её смех прокатывается через меня, как холодная тень. — Ты ни разу не говорила ему, да? Ни разу не сказала этих слов.


Слова. Три простых слова, что изменили бы все.


Я люблю тебя.


Я не могу произнести их, когда знаю, что у него и у меня не может быть будущего вместе. Потому что, даже если умудрюсь пережить все это, он будет наблюдать, как я взрослею, старюсь, наблюдать, как я умираю. Вот наша судьба.


Предпочту, чтобы Киаран думал обо мне лишь один день из сотни (двух сотен, трех, четырех, пяти…) с этого момента, таким же тоскующим способом, как он думает о Катрионе, его Охотнице, и я буду вспоминаться, как "грустная улыбка"; "Поцелуй любовницы"; "А что если"; "А могло бы быть…"


Это сделает воспоминание обо мне менее болезненным, чтобы вынести, чем если бы он услышал эти три слова на губах умирающей девушки.


"Ты была его бабочкой."


Как будто читая мои мысли, выражение лица Морриган становится суровей.


— Так много эмоций. Если бы у тебя и у него не было бы совсем никаких чувств, это бы не было так просто.


Она практически выглядит сама собой, почти могу видеть ее очертания сквозь лицо Лоннраха, красивые черты, которые выглядят такими похожими на черты молодой Кайлих.


— Знаешь, он отдал бы все, — она постукивает по своему виску. — Я видела это в его голове. Он отдал бы свою бессмертность, чтобы стать просто очередным жалким человеком. Ради тебя.


Её суровый голос — лёд у меня в венах.


— Скажи да.


Я закрываю глаза.


— Нет, — шепчу.


Когда я открываю глаза, она стоит в десяти футах вдали, её выражение холодное и недоступное пониманию.


— Наше время истекает, и я собираюсь получить своё да, девочка, — Морриган улыбается своей медленной, победной улыбкой. — Одно слово. Это все, что требуется, — она исчезает, словно дым.


Остаюсь одна в комнате из моих кошмаров. И начинаю верить, что мне никогда не удастся выбраться.


Это так просто. Просто бояться и верить, что я все ещё под контролем Лоннраха. Когда смотрю вниз на кровоточащую отметку, которую оставила Морриган, мне приходится напоминать себе, что это не его. Что я не там.


Это пальто Киарана, — говорю я себе.


Помнишь? Ты разорвала своё после того, как Морриган появилась в виде Водяного Духа, и использовала его, чтобы перевязать раны. Те, помнишь? Почувствуй на спине. Это отметки от её когтей. Они настоящие. Ты настоящая. С тобой все в порядке. Ты настоящая и ты жива и это пальто Киарана.


Снимаю пальто с плеч и прижимаю к лицу, закрывая глаза.


Оно пахнет им. Даже со всей моей кровью, оно пахнет им. Как ветер, дождь и море, чем-то диким и необузданным. Как соль в воздухе. Как бег сквозь лес, ветер, раздувающий мои волосы.


Затем слышу звук с другого конца комнаты, и, когда поднимаю глаза, вижу его.



Глава 39.


Мой первый инстинкт — подойти к нему, но что-то останавливает меня.


Киаран не выглядит прежним.


Тени сгущаются вокруг него более тесно, чем следует. Длинные щупальца тьмы поднимаются с пола и оборачиваются, как лозы, вокруг его ног. Его кожа кажется бледнее. Даже с его связанными силами, он кажется светящимся изнутри, сияющим. Прекрасным. Пока не смотрю на его руки.


Они покрыты кровью.


Мой взгляд встречают его, и моя грудь напрягается от ужаса. Его радужки — глубокие колодца чёрного… Ни единого намека на лиловый в них. Они останавливаются на мне и вспыхивают голодом.


"Ты Киаран или Кадамах?"


Он мотает головой, как будто пытается прояснить её, и чернила в его глазах начинают отступать, пока не я делаю шаг вперёд.


— Держись подальше, — его голос резкий.


Поднимаю руки вверх.


— Ты в порядке?


— Нет. Ты снова поранилась, — слышу его тихий вдох. Он может учуять мою кровь. Сомневаюсь, что даже костёр мог бы сейчас спрятать мой запах от него.


— Морриган, — говорю, как будто это все объясняет. Смотрю на его промокшие кровью руки снова. — Твоя?


Пальцы Киарана сжимаются в кулаки.


— Я не знаю.


Он оглядывается вокруг и ловит своё отражение в одном из зеркал. Затем зажмуривает свои потемневшие глаза. Ему становится хуже, он балансирует на краю.


— Не знаю, — говорит мне снова. — Она заставила меня убить тебя. Я думал, что убил тебя. Больше не знаю, что реально.


Я тяжело сглатываю. Морриган мучает его, разбивая его контроль кусочек за кусочком. Когда он снова поднимает взгляд на меня, его глаза такие же чёрные, как беззвездное небо.


— Откуда мне знать, что ты настоящая? — Киаран направляется ко мне, ботинки барабанят по полу. — Откуда мне знать, что ты — не она?


О Боже. Тени оборачиваются вокруг него густой дорожкой у ног. У него быстрая поступь хищника. Быстро, слишком быстро. Мне некуда уйти. Некуда бежать.


Я пячусь назад, пока не упираюсь в зеркало, а он все ещё идёт на меня.


— Маккей.


Киаран останавливается в дюймах от меня. Его эбеновые глаза впиваются в меня. Затем белизна клыков проглядывает между его губ. Он наклоняет голову, лёгкая морщинка появляется на лице.


— Маккей, — шепчу снова.


Затем, что-то блестит в его взгляде. Он узнает меня? Или он слишком далеко ушел?


"Его голод всегда побеждает. Всегда"


Нет. Этого не может произойти. Я могу вернуть его назад. Должна вернуть его назад.


Бормочу его имя снова, медленно вытягивая руку. Мои липкие, покрытые кровью пальцы встречают его. Он резко вдыхает, и на мгновение я задаюсь вопросом, не совершила ли я ошибку, дотронувшись до него.


Но затем, с тем немногим оставшимся в нем контроле, он шепчет:


— Откуда мне знать, что ты настоящая?


— Хочешь, чтобы я позадавала тебе раздражающие вопросы? Или мне следует рассказать тебе другую глупую историю? — сглатываю назад дрожь в своём голосе. — Потому что я могу сделать это.


Улыбка Киарана небольшая. Но видеть ее, словно выиграть войну.


— Не имеет значения.


Провожу кончиками пальцев по его щеке и рассказываю ему то, что никогда не забуду.


— Десять месяцев спустя знакомства короля с девочкой, они попали в ранний утренний ливень на окраине Старого города. Была середина осени и погода теплее, чем обычно. Они срезали дорогу к городу через луг, где лужи были такие глубокие, что вода доходила до лодыжек, — я скольжу рукой вниз, на его ключицу, ниже, пока не оказываюсь прямо у его сердца. — Девочка была настолько окрыленной их охотой, что думала, что взорвётся от радости. Она скинула свои ботинки и побежала по траве. Кружилась под дождем. Она практически попросила короля потанцевать. Но когда оглянулась на него, он наблюдал за ней с наиболее странным взглядом на лице, — наклоняюсь вперёд и прижимаюсь губами к его. Нежный поцелуй. Лёгкий. Осторожный. — В дальнейшем, она часто лежала в кровати ночами, пытаясь разгадать тот взгляд, но никогда не была удовлетворена ответом. Ей всегда было любопытно, о чем же он думал.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги