Пэкрён чхохэ

Цветы смеются перед балконом —

не слышно смеха.

Птицы плачут под сенью леса —

не видно слез.

Весенние думы у всех цветов

бывают всегда одинаковы.

Людей же сердечные чувства

различны по силе всегда.

Дождь идет, и бледнеет

яркий пурпур цветов.

Дует ветер, и клонятся долу

изумрудно-зеленые ивы.

Увядают цветы, но настанет день,

когда снова они распустятся.

Человек постарел — пусть не ждет того года,

когда станет опять молодым.

Яркие и бледные цветы

уже цвели и расцветут все снова.

Высокие и низкие деревья

стояли в старину и высятся поныне.

Цветы говорить не умеют,

но бабочку могут привлечь.

У дождя своего нет жилища,

но тебя он заставит укрыться.

Танцуют бабочки в цветах, —

кружатся легкие снежинки.

Порхают иволги в деревьях, —

листочки золота летят.

Играю ль в падок[3] у цветов —

на доске пламенеет багрянец.

Открываю ль вино средь бамбуков —

изумрудом сияет кувшин[4].

Опадают в саду с цветов лепестки,

мне жаль их, я их не сметаю.

Сияет за окнами ярко луна,

я люблю ее, — сон не приходит.

Средь цветов наливаю вино

и пью их яркий багрянец.

Под луною готовлю чай, —

белизну ее нежную пью.

В маленьком садике рдеют цветы.

желтые пчелы жужжат.

На длинной дамбе трава зеленеет,

белые кони ржут.

С цветов свисают капли росы,

будто нежная красная яшма.

Ивы дымкой окутаны легкой,

словно синим прозрачным шелком,

Не цветы, отцветая, уносят весну,

а уходит она сама по себе.

Люди старость свою не зовут,

но сама она к ним приходит.

Ветер подул на увядшее дерево —

будто дождь хлынул с ясного неба.

Гладкий песок осветила луна —

будто иней пал летнею ночью.

Метнулся ветер в рваное окошко[5]—

легко задул светильник.

Луны сиянье льется через щели —

уснуть мне очень трудно.

Стаей дикие гуси летят,

над рекой подгоняет их ветер.

Одинокая лодка плывет,

в небе ее провожает луна.

Окунул месяц рожки в воду —

испугались рыбы крючка.

Дым повис над горами —

птицы в сети попасть боятся.

Лотоса лист посреди пруда —

будто зонтик для рыбок.

Паутина над балками дома —

служит ласточкам занавеской.

Стройный бамбук отражается в волнах, —

и трепещут рыбы пред удочкой.

Гибкие ивы висят над дорогой, —

и пугаются кони кнутов.

Не сжигает огонь светлячков

траву, что растет под оградой.

Не повесишь на месяца рог

ты себе занавеску в доме!

Ночью вершина горы приютила

диск одинокий луны.

Утром изгнало сырое ущелье

облака белого клок.

На реку легло отраженье горы —

на вершине горы пляшут рыбки.

На дорогу упала дерева тень —

[кони бродят в его ветвях(?)][6]

То зеленые горы, то белые:

есть на них облака или нет.

То веселые люди, то грустные:

есть у них вино или нет.

За горой гора,

горам нет числа

За одной дорогой много других,

нет дорогам конца!

Облако белеет на горе,

словно покрывало.

Ясная в воде луна —

будто бы жемчужина!

Цепи гор не мешают нам

издалека мечтать друг о друге.

А луна хоть одна, но в обеих деревнях видна

и хранит наши верные чувства.

Вся жизнь отшельника-монаха —

в трех чашках чая.

Жизнь рыбака же —

в удочке одной.

Опустились на поле белые цапли —

хлопьев снега тысячи.

Вспорхнули на дерево желтые иволги —

вся из золота ветка одна.

Когда разрывается белое облако,

яркую вижу луну.

Когда осыпаются желтые листья,

слышу звук — выбивают одежду.

Белые рододендроны

переплетаются с красными.

Пурпурные розы и желтые

друг против друга стоят.

Слезы блеснут на румяном лице —

будто роса на цветах.

На бледном лице печаль притаится —

в облаках светлых луна.

Прикрылась красным рукавом

ты как луна за облаками.

Открылась — и твоя улыбка,

как на воде прекрасный лотос.

По зеленым листьям цицаний

пробежал ветерок прохладный.

А у красных цветов осоки —

в покое белые цапли.

Появились побеги бамбука —

будто рожки телят.

Почки папоротника набухли —

торчат ребячьи кулачки.

Хоть похожи бамбука ростки на кисточки,

ими трудно писать иероглифы.

Хоть похожа хвоя сосны на иглы,

в эти иглы не вденешь нитку.

Подметает ступеньки бамбука тень —

только пыль остается на месте.

Катится морем луны колесо —

только следа на волнах нет.

При свете мерцающих звезд

проплывают над крепостью гуси.

При нежном звуке флейты

человек Прислонился к башне.

Небо прояснилось, над глухой заставой,

слышу, пролетает стая журавлей.

Листья все опали, в дальней деревушке,

вижу, одинокий светится фонарь.

На заброшенной дороге путник отдыхает,

и его спокоен полуденный сон.

Рис созрел на поле, и жиреют рыбы[7],

Им такая осень радостей полна,

Яшмовым гребнем заколот шиньон —

молодого месяца рожки.

Слезами жемчужными глаза полны —

ранним утром роса на цветах.

Оделись зеленью ивы —

раздается песнь соловья.

Скинул лес свой багрянец —

крики диких гусей слышны.

Тополь рассыпал цветы на тропинке —

будто белый ковер под ногами.

Листья лотоса в речке разбросаны —

как зеленых монеток россыпи.

Краски весны появляются поздно

на бамбуке, растущем под лестницей.

Шум дождя сохраняется долго

на сосне, что стоит у балкона.

Над весною смеются птицы,

но весна на них не сердится.

Громко петух на утро кричит,

но утро его не ругает.

Кто так резво танцует в весеннем саду?

Это бабочка ищет цветок.

В летнем парке поет, как безумный, кто?

Соловей выбирает иву.

У входа в пещеру сосна —

зонт почетный для встречи гостя.

В этом горном жилище луна —

как светильник для чтения книги.

Сосна, присыпанная снегом,

хранит весны зеленый цвет,

Бамбук, трепещущий под ветром,

напоминает шум дождя.

Днем весенним средь стройных бамбуков

плачет иволга.

В облаках белых у отшельничьей хижины

лает собака.

Не тускнеет сиянье весны

в саду, где зеленые сосны.

В шалаше из живого бамбука

сохраняется долго осень

Встанет под ветром она,

словно тонкая гибкая ива.

Глянет в зеркало — брови ее

будто линии гор далеких.

Путник верхом на осле

едет в горной тени одиноко.

Монах на подушке под шум сосны

сидит с журавлем вдвоем.

В синем небе месяц висит,

будто веер без ручки.

В синем небе рассыпались звезды —

это жемчуга лопнула нитка!

Утром спешу поднять занавеску:

люблю изумрудные горы.

Вечером поздно сижу у окна:

сиянье луны люблю.

Смотришь на горы и кажется,

будто всякие птицы летают.

Воды шумят, и слышится:

то поют, то плачут люди.

Светлячки над травой летают —

то огоньки без дыма.

Иволги в гуще цветов поют —

золота листочки крылатые.

Сосна, присыпанная снегом,

в ветвях с луною белой.

Бамбук высокий перед домом

овеян свежим ветром.

На ветру пред балконом бамбук —

чуть трепещет зеленая яшма.

Мчится горный поток по камням —

брызжет ярко сверкающий жемчуг.

Летит предо мною поток водопада —

белая брызжет яшма.

Солнце садится за горы на западе —

диск багровый висит.

На закрытых воротах кумирни

чуть колышется тень сосны.

На балконе, овеян ветром,

крепко спит утомленный путник.

В глухой деревушке, где гибкие ивы,

низко свисает оранжевый флаг[8].

А там на реке, где ровный песок,

пристали рыбацкие лодки.

Приподнимешь жемчужную штору

и увидишь горный пейзаж.

Приоткроешь окошко в яшме —

впустишь в комнату свет луны.

Тени сосен на десять ли

густо землю покрыли.

Цвет вершин, громоздящихся тысячами,

зелено в небе трепещет.

Легкие облака после дождя

плывут над прибрежными скалами.

Ветер подул, и упавшие листья

в горном ручье — прелестны.

Над приречной башней ласточки танцуют,

о весеннем вечере мечтая.

На высоком дереве иволги поют,

думая о синем летнем небе.

Птицы знают, что значит любить,

и плачут вместе со мною.

А цветы говорить не умеют

и лишь улыбаются мне.

Тень горы упала на ворота, —

значит, выйти не могу.

Свет луны усыпал землю, —

значит, снова подметай.

Поздней ночью около гор

кричит обезьяна черная.

В легкой дымке у края отмели

цапля белая дремлет.

Во дворце нарядилась красавица —

черны на висках ее волосы.

Юноша пишет стихи средь цветов —

ароматом полны его губы.

Сквозь жемчужную штору проник аромат

будто в сад я попал весенний.

Луч луны осветил позолоту —

то луна в облаках в моем доме.

У ограды сквозь стройный бамбук

ясная светит луна.

Пред воротами тонкие ивы

изукрасились пятнами инея.

За узором легкой шторы

вижу ласточку с птенцами.

По слезам твоим невольным

знаю — ты в разлуке с милым.

Цветы, встречая теплые дни,

украшают пейзаж весны.

Свет луны подметают листвою

бамбуки под свежим ветром.

На окраине после дождя

зеленеет нежная травка.

У ограды поднялся ветер —

лепестки на земле краснеют.

В иней оделся безмолвный лес —

красные падают листья.

В чаще парка после дождя

прорастает зеленый мох.

Пересек месяц острым мечом

на воде отраженье дерева.

А весна божественной кистью

расписала горный пейзаж.

Корни бамбука бегут по земле —

извиваются спины драконов.

Листья пальмы касаются окон —

фениксов длинные хвосты!

Старик, копающий пустырь,

цветы хоронит — цвет весны.

Отшельник, черпающий воду,

черпает яшму — свет луны

Скрылась луна, и жалобно плачет кукушка

в роще у старого храма.

Вот и осень прошла, лишь одна хризантема

утешает в унылом пейзаже!

Гости, те, что еще не выпили,

потешаются всласть над пьяными.

А цветы, что уже распустились,

над бутонами дружно смеются!

Ветви бамбука в саду

густо покрылись инеем.

Пал холодный осенний туман

на листы у ограды растущего тунга.

Иволга с бабочкой в клюве

мелькает в ветвях бамбука.

Муравей с букашкою в лапках

поднимается, пятясь, на лестницу

Полон мысли, тополь зеленый

качается около шторы.

Луна светозарная, чувства полна.

проплывает над морем.

Между сосен снег белеет,

ищут журавли гнездо.

А на ветке золото желтеет —

иволга зовет свою подругу!

Росу смахнув рукавом, сажусь —

в рукаве рубашки прохлада.

На коне проскакав по цветам, возвращаюсь

в копытах коня аромат!

На горе тропинка, что ведет в деревню,

скользкая от хвои.

Маленький домишко, что стоит на поле,

полон аромата рисовых цветов.

Луна над горами зашла за сосну —

разбился диск золотой на куски.

Ветер над речкой на воду подул —

взметнулись брызги-снежинки!

Высоко в горах мое жилище —

облака ночуют на постели.

Прямо в окнах ветви зеленеют,

и роса с них капает на шторы.

Каменный пол очень сырой,

и струны лютни ослабли.

В башне у самой воды прохладно —

сколько ни пей, все не пьян!

Замерзла роса на ивах —

бриллиантовых тысяча нитей.

Солнце в реке отразилось —

десять тысяч золота кёнов[9]!

Слагаю ль стихи средь цветов —

дышит кисть моя ароматом.

Играю ли в лунном саду на пихва[10] —

прохладою струны звучат.

Ухожу далеко в пещеру,

ветер доносит звон колокольный.

Поднимаюсь на высокую башню,

вдохновляет луна кисть мою.

До весны шли дожди,

и цветы распустились рано.

После осени инея долго не было —

запоздалые падают листья.

Цвет полей зелено-желтый:

рис созрел наполовину

Облака же черно-белы:

дождь недавно перестал.

Ивы стали зеленым шатром,

гостьей в нем — желтая иволга.

Красным теремом стали цветы,

в нем хозяйкою — белая бабочка.

Тысяча палок стоит зеленея —

это густой бамбуковый лес.

Желтый листочек быстро летает —

иволга вьется в ветвях.

Мою тушечницу в пруду —

тушь глотают рыбы.

Под сосной готовлю чай —

журавли летят от дыма.

Белую ветер взметнул волну —

лепестков цветочных тысяча.

Гуси дикие в небе летят —

иероглифов строчка одна!

Возвращается утром в пещеру Дракон[11]

облака дождливые.

Пробегает весной по горам кабарга —

мускусом пахнет трава!

Заходящее солнце висит над горой,

как картина на створках ширмы.

Упавшие листья плывут по воде,

будто в зеркале светлом весна!

То склонится, то выпрямится снова

качающийся лотос под дождем.

То прилетит, то снова вдруг умчится

ласточка проворная с птенцом.