Пенсионер – пионер

Глава 10 Ростик. Август 1973 год. Зареченск. Голова в проруби

Делать нечего, надо идти открывать. Хотя дверь вовсе и не на замке. Мужчина серьезного донельзя вида не стал дожидаться приглашения и вошел сам, тут же деловито начав снимать плащ.

— Петр Иванович?

Товарищ отца окинул меня цепким глазом и усмехнулся:

— Ты так говоришь, как будто спрашиваешь. Отец просил зайти. Сказывал, стукнулся ты сильно?

В это время из кухни выглянули парни. Лиц у них в момент стали озабоченными. Видимо, приход Петра Ивановича, поломал их установку, что я филоню, и травма несерьезная.

— Здравствуйте.

Товарищ отца приятельски улыбнулся и подал ребятам руку. Легкий в общении, с приятным открытым лицом он мне сразу понравился. Мимоходом отметил его музыкальные длинные пальцы. Точно хирург!

— И молодежь здесь? Навестили? Свободны. Человеку нужен покой.

Серый и Русый переглянулись.

— Ну тогда мы пойдем? Ростик, ты, если что, звони Маше.

Кто такая эта Маша я, соответственно, не знал, но деловито кивнул и попрощался с парнями. Еще раз отметил стальные, как тиски руки Сереги. Чем он интересно занимается?

— Пройдемте, больной.

В комнате Петр Иваничев заставил меня раздеться до трусов. Промял, простукал, пощупал голову.

— Что же вы сразу лед не приложили?

— Не знаю.

— Ладно, пройдет. Крови нет, так небольшая шишка. Но место нехорошее.

Медик задумался, а я струхнул:

— Все так плохо?

— Провалы в памяти есть?

Я замялся. Стоит ли говорить этому человеку часть той правды, что я решил открыть здешнему миру. Тот принял мое молчание за другое.

— Не бойся, матери не скажу.

— Не помню, как получилось, и кто в меня мяч запулили.

— Ага. Но родных и друзей признал?

— Конечно?

— Что-то еще? — взгляд у медика серьезный, но ничего страшного я в его любопытстве не увидел. Или он умеет прятать свои мысли от больных.

— Пока не знаю. Плохо помню конец учебного года.

— Так-так, — Антероградная амнезия, — Петр Иванович поднялся и подошел к полке, откуда взял пару книжек. — Что это, помнишь?

— Конечно, учебники физики и географии.

Товарищ отца улыбнулся и открыл наугад учебник.

— Правило буравчика

О, эту дурацкую хрень я отлично помню. Но неужели в Советском Союзе такое изучали в девятом классе? Затем вспомнил, что в это время учились десять лет. И в программе было больше материала, чем у нас за одиннадцать. Дед рассказывал, то есть нынче я. И как они успевали все это выучить? Затем вспомнил, что неуспевающих обормотов отдавали в какие-то «Гопы» на рабочие профессии. А в старшие классы шли лишь те, кто собирался учиться дальше в ВУЗах или колледжах.

— Вы меня лучше по географии потестируйте.

Петр Иванович взял географический атлас и хитро улыбнулся.

— Столица Мадагаскара.

— Антананариву.

— Самая длинная река в мире.

— Амазонка.

— Столица Филиппин.

— Манила.

— Самое маленькое государство.

— Ватикан.

— Самый большой остров.

— Гренландия.

— Молодец!

Тут я был в своей стихии. С детства увлекался приключениями и больше всего обожал канал Дискавери. Изучал в подробностях спутниковые карты и любил бегать по Гугл Эрч. Мечтал когда-нибудь отправиться в дальнее путешествие. Но мама больше любила Европу. С ухоженными кварталами для туристов, шопингом и комфортабельными отелями. Правда, и там я умудрялся залезать в дебри. Вечно меня искали и наказывали. Но больше всего запомнилось путешествие с отцом, то есть сыном деда. Тьфу, скоро запутаюсь, кто кому приходится.

С папой было здорово. Мы объехали на арендованной машине всю Италию с Сиракуз до Альп. Побывали в самых известных истории местах. Древние акведуки, амфитеатры, Пизанская башня, каналы Венеции и Форум Рима. Мы ели настоящую итальянскую пищу, а не тот фастфуд, что суют везде наивным клиентам.

Сицилийская капоната и паста а-ля норма с баклажанами. Неаполитанское Пармиджано — слоеная запеканка их баклажана, сыра и томатного соуса. Не обошлось и без тыквенного ризотто. Куриная отбивная Алла Миланезе, да и сам центр итальянской моды поразили не меньше. Итальянцы умеют ценить самые мельчайшие мгновения жизни, вкус хлеба и запах трав. Мы ехали по внутренним дорогам Италии, где не было толп туристов, а народ пусть и не знал языков, но был проще и сердечней. Наверное, это от отца мое желание ладить с людьми. Жаль, что они часто такой подход принимают за слабость.

Перченые колбаски Калабрии, Апулийские пироги Орекьето, Бистек флорентино, Калабрийский сыр Качовакалло, блинчики с анчоусами. В Лации мы пробовали телячьи рулетики с ветчиной Сальтимбокка. А великолепное мороженое и обалденный итальянский кофе! Правда, мне было еще четырнадцать и пить их крепчайший кофе не особо рекомендовали. И в самом деле, я понял, почему к маленькой чашке ароматного напитка баристы обязательно подают стакан воды. Сердце начинает выпрыгивать из груди! Ну и по понятной причине вкусовые качества местных вин оказались мне недоступны. Пробовал? Конечно, втихаря. Но не понял. Был мал. Это дед мне в восемнадцать сам налил Австралийского сухого. Он считал, что надо учить пить. И обязательно качественные напитки, а не поделочную дрянь. Один раз попробуешь хорошего, и бормотуха в рот не полезет.

— Нормально все у тебя с памятью, — констатировал Петр Иванович и положил учебники обратно. — Если и есть провалы, то связаны с недавними событиями. Это не смертельно. Но бывает и хуже. Поэтому, — мужчина наставил на меня палец, — Еще два дня обязательного постельного режима. Никаких резких рывков и вот этого, — он указал в сторону гантелей. — Потом догонишь. Друзья у тебя вроде не идиоты, поймут правильно. Я с ними поговорю, как и с Алевтиной. Тебе повезло, что в семье есть хоть один вменяемый медик. Она у меня поработал месяц, толк с нее будет.

Я же усиленно решал, что делать. Пожалуй, такая отмазка от общих игр с дружками мне больше на пользу. Это Ростик настоящий — игрок. А я в его теле — жалкое подобие.

— А что я в школе скажу? Если нельзя про удар по башке.

Петр Иванович щелкнул пальцами:

— А я на что? Напишу справку про вывих плеча. Месяц посидишь на скамейке, а там, как себя будешь чувствовать. Надо и два посидишь. Здоровье дороже! В твоем возрасте быстро наверстаешь. Парень ты спортивный, форму нагнать успеешь. И у тебя главное сейчас — учеба. Не забывай! Надумал, куда поступать?

Вот еще задачка. Это деду нравились технологии, я же больше гуманитарий.

— Есть несколько вариантов.

— Подумай хорошенько. После политехнического в армию специалистом пойдешь. Там и на водителей учат. Права сразу получишь. А после армяги Анатолий тебя к себе на завод устроит. У них знаешь, какое строительство намечается? Люди нужны, квартиры будут строить. Сразу однокомнатную получишь. Если женишься, да дети пойдут, то и двух. Пока фонды не выбраны, они будут строить и строить. Решай!

Ого, какие наполеоновские планы батя на меня спроектировал! Я же понимаю, что это вовсе не Петра наработки. Интересно, что настоящий Ростик думал по этому поводу? Дед же не зря еще в восьмидесятые в Подмосковье сдриснул. Хотел большего. И оказался прав. Эх, опять вопросов больше ответов. Аж голова закружилась. Радует лишь то, что местный врач не нашел ничего серьезного. Амнезии у меня точно нет. Так что живем дальше!

На улицу я выбрался лишь в воскресенье. Алевтина и мама-Арина, как две клуши шли по бокам, то и дело озабоченно посматривая на меня. А я с огромным удовольствием дышал свежим воздухом и с любопытством оглядывался по сторонам. Мне же здесь волею судьбы жить. За эти дни много передумал и решил, что выдирать от горя из задницы волосы — последнее дело. У меня ведь есть Читы, то есть явное преимущество перед хроно-аборигенами. Это какое-никакое, но знание будущего. Читер всегда будет впереди. Это мой шанс! Если, конечно, здесь тот мир, а не выдуманное неведомыми силами игровое подобие.

Пока ничего еще не доказано, и я буду осторожней.

Двор был незамысловатым. Наш дом, то есть дом деда, и в самом деле оказался двухэтажным в виде буквы Г. Окна большие, потолки высокие. Какой-то послевоенный проект. «Сталинка» на минималках. Ухоженные цветники около подъезда, дальше простецкая детская площадка. Никакого проверенного «безопасного» пластика. Богоспасаемый скрепный металл и дерев. Дети ползают по странным металлическим сооружениям, от вида которых становится страшно. Как они тут не получают каждый день травмы?

В углу терем-теремок, а из его окна выглядывает детвора, а из трубы кто-то уверенно вылезает. Песочница забита до предела. Детишек много. С рождаемостью в стране Советской все в порядке. Значит, все-таки секс есть? И никаких автомобилей! Лишь у крайнего подъезда какие-то парни возятся с мотоциклом. Кто-то оттуда мне машет. Я махнул в ответ. Скорее всего, я знаком со всеми ребятами из своего дома. Кошусь на маму, надо бы с Алей перетереть кто тут есть кто.

— Мам, может, я с Алькой прогуляюсь?

— А кто покупки домой потащит? Отец умотал на рыбалку, все на женщин бросил. Так что сегодня до Булочной и обратно. Завтра прогуляетесь, обещают погоду хорошую.

И в самом деле, набежали тучки. То и гляди, дождиком брызнут. Мы, как порядочная семья движемся дальше по тенистой улочке. Вот чем хороши маленькие городки — здесь все рядом, и они очень зеленые. Любой большой город — это прежде всего асфальт, бетон и стекло. И море рыгающих выхлопами автомобилей. А здесь чистая аллея, пахнет вкусно. Пока мы шли до Булочной, что стояла на углу нашей улицы Новоквартальная и Челюскинцев, мимо проехала всего одна автомашина. Грузовик неизвестной мне модели и весьма старинной наружности. На американскую машину похож второй мировой.

Еще одна проблема — изучить современную эпохе технику. Как автомобильную, так и бытовую. Например, я так и не знаю, зачем понадобился матери для стирки. Газ зажигать спичкой, чтобы не обжечься, научился быстро. На кухне нет ни электрочайника, ни кофеварки, ни микроволновки. И это скорее всего не оттого, что денег нет. Таких приборов еще не существует или они в СССР не продаются?

Как все-таки быстро идет прогресс!

Свежим хлебом пахнет еще на улице. Вон за углом разгружается «Хлебовозка», оттуда и тянет подгорелой корочкой и сытным мякишем. Понятно, почему мы идем за хлебом именно сюда. Если уж даже в воскресенье сюда днем завозят свежий хлебушек. На другой стороне улицы я заметил небольшой «Гастроном», там у входа стояла очередь. Ну надо же! Как это СССР и без очередей. Внутри Булочной также имелись очереди, но небольшие. Расторопные продавцы сноровисто обслуживали покупателей. Никто не стоял и не выяснял отношения. Люди общались вежливо, часто здоровались с продавцами. От этого они такие любезные?

Пахло хлебом, ванилью и чем-то, давно забытым. Меня поставили в небольшую очередь в кассу. То есть надо было сначала затариться в отделе, а их было в Булочной три, а потом идти в кассу и пробивать на все покупки чек. Каждый в свой отдел. Я не морщил нос от старорежимного вида торговля, а ловил и запоминал нюансы. Мне здесь жить, а не стонать под пятой тоталитарного режима. Кормят, поят и одевают, плюс культурная программа.

«Что тебе, собака, еще надобно?» — любимая присказка деда. А это его время, и его тело.

Алька ловкой бестией метнулась в дальний отдел и притерлась первой в очереди. Я заметил там на полках бумажные пакеты с мукой и крупами. Мама сразу отошла в хлебный. Не успел заметить, как они были уже рядом со мной и сообщали нужные цифры. И все следовало пробить отдельными чеками, сказав в какой отдел пробиваю. Чуть не запутался. Но в итоге получился классный лайфхак. Пусть родственницы и контролировали меня по иному поводу, но информация пошла на пользу.

Мадам в белом халате лет тридцати с гаком восседала в странной будке и пальцами в золотых украшениях крепко припечатывала по клавишам кассового аппарата. Пробив чеки, она озвучила общую сумму в два рубля семьдесят восемь копеек и грубым голосом предупредила:

— Без сдачи!

Я морально был готов к подобному обслуживанию, потому лишь кивнул и начал копаться в кошельке, что передала мне мама. Стараюсь не задерживать очередь в пять человек и быстро набираю необходимую сумму. Два рубля небольшими желтоватыми бумажками, три монеты по двадцать копеек, десять и четыре двушки. Это намного позже я понял смысл неодобрительного качания головы, стоящего за мной старичка. Век живи, век учись!

— Пожалуйста.

— Следующий!

Никакого обязательного: здравствуйте, нужен ли пакет или до свидания, принятых в супермаркетах двадцать первого века. Все подчинено утилитарному стремлению быстрее обслужить и выпнуть наружу. В принципе правильно: торговля идет, товар получен, деньги в кассе проведена. «Что тебе, собака…?» Ну, вы поняли?

Получаю в руки две увесистые авоськи. Что это такое я знаю. В Москве они в одно время они сызнова стали модным брендом. Типа — топи за Советское! Хипстеры ходили по Москве в своих брючках в обтяжку, из карманов которых кокетливо выглядывал разноцветные авоськи. Хенд мейд!

Но и в самом деле, отличное изобретение. И вдобавок наше! Сунул такую сумочку-сетку в карман. Когда требуется — вытащил. И экологично и в нее влезает до фига чего. Вот я сейчас тащу две тяжеленные авоськи. Похоже, для этого меня в магазин и взяли. Просто отлично, что Ростик в хорошей физической форме. А то непонятно, кто из нас больной. Две барышни, что идут налегке, или шестнадцатилетний паренек, которого нагрузили, как ишака. В СССР детей по ходу не жалели. В одной авоське кульки из «крафтовой» серой бумаги с мукой и крупами. Арина собирается вечером пироги печь. В другой просто так, безо всякой упаковки лежит хлеб и связка с бубликами. Два «Подмосковных» батона, и буханка черного. Хлеб так изумительно пахнет, что так и хочется от него откусить. Как раз время обеда.

Сталкиваюсь около дома с Серым. Тот ободряюще подмигивает. Помощь родителям — дело святое. Никто тебя в зашквар опускать за это не будет.

— Ты как? Привет, тетя Арин.

— Как видишь, выздоравливаю.

Серега заливисто хохочет. Алька фыркает. Товарищ обращает на нее пристальное внимание:

— Вы купаться, когда пойдете?

Сестра смотрит на хмурое небо и качает головой:

— Сегодня точно нет. Погоду послезавтра обещают.

— Ага. Ростика отпустят?

Мама соизволила, наконец, обратить на моего кореша внимание:

— Только если без купания.

— Лады, — неожиданно легко соглашается товарищ, лихо мне подмигивая. — Пусть просто воздухом подышит.

Аля внезапно приходит мне на помощь:

— Я присмотрю за Ростиславом и за этими охламонами тоже.

Серый хохочет:

— Смотрелка-то выросла?

У сестры гневно блеснули глаза. Она цедит сквозь зубы:

— Подруги помогут! Да и Семен с нами пойдет.

При имени незнакомого парня Серега затыкается. Видать, местный авторитет.

— Да я так, пошутил.

«Ну и сеструха мне досталась!»

После обеда устроился у телевизора. Благо, программа в газете «Правда» печатается и есть что глянуть.

В 14.20 Художественный фильм «Овод». Смутно помню, но не помню.

В 17.55 Футбол. Сборная СССР против сборной Швеции. Не фанат, но все равно интересно.

В 20.00 Клуб путешественников. А вот это классно! Слышал много хорошего о Сенкевиче.

После обязательной программы «Время» концерт, посвященный дню железнодорожника. Потом закрытие Международного фестиваля студентов. Но их глянуть родители, скорее всего, уже не дадут. Поздно.

Ни второй, ни четвертой программы в Зареченске нет. Так что почитаем книжки. У Ростика я с утра любопытную фантастику нашел. Неужели дед такое читал?

Читер — любые игроки, нарушающих правила игры для получения преимущества.

Хенд мейд — ручная работа.