Пепел наших костров

15

Девушка Даша, которая честно предупредила своего нового друга Саню Караваева, что она не подарок, загорала на крыше фуры, одетая только в солнцезащитные очки.

Ее выдающийся бюст притягивал к себе солнечные лучи и взгляды обитателей верхних этажей окрестных домов. Впрочем, дома были далеко, и чтобы разглядеть подробности, их жителям требовался бинокль.

Фура торчала на территории оптовой базы где-то на окраине города – в том самом месте, где ее задержал СОБР. Поняв, что ни во Владимир, ни в Польшу уехать не удастся, а наличные деньги при таких ценах на предметы первой необходимости очень быстро кончатся, Саня подрядился на внутригородские перевозки и только от собровцев узнал, что его наняла мафия – нелегально вывозить продукты куда-то в тайные хранилища.

Конечно, Караваев догадывался, что дело нечисто. Когда машину разгружают в пятнадцати разных местах, в каких-то дворах и подворотнях, забирают где по десять коробок, где по сто – это повод для серьезных подозрений. Но Караваеву надо было что-то кушать и кормить подругу, а другой работы на горизонте не маячило.

Саню, наверное, задержали бы на тридцать суток, а может, и посадили бы: сокрытие продовольствия в условиях чрезвычайного положения – дело нешуточное. Но следственные изоляторы Москвы и даже камеры райотделов и без того были переполнены. В первые дни чрезвычайщины народ гребли направо и налево – и забили все казенные дома мелкой сошкой, от уличных торговцев, которые не могли объяснить происхождение товара, до тех же шоферов, которых брали с поличным на перевозках продовольствия.

Иногда под гребенку попадали даже водилы с нормальными путевыми листами, которые везли легальный груз с базы в магазин – неужто загнанные менты, которые работают круглые сутки без выходных, станут разбираться, у кого настоящие документы, а у кого фальшивые.

А вот настоящие бандиты под гребенку попадали редко. Если кто и оказывался в камере – его через несколько часов отпускали за взятку. Причем не обязательно за деньги – коробка тушенки или ящик водки ценились гораздо дороже. Милиция – она ведь тоже кушать хочет.

Но Сане Караваеву повезло. Одновременно с ним взяли кучу народу – руководство базы, охранников и бандитов (которых трудно было отличить друг от друга), а заодно и государственного контролера, которого мафия успела прикормить за считанные дни.

Прикатило большое начальство, которое рассудило, что под арест надо взять все-таки бандитов, а шоферов и грузчиков можно оставить на свободе под подписку о невыезде.

В отношении Сани Караваева подписку оформили просто – слили из баков всю солярку и отняли документы, в том числе права и оба паспорта – внутренний и заграничный.

Даже если достать горючее – что само по себе фантастическая задача – ехать куда-либо без прав было по нынешнему времени сущим безумием. Половина всей милиции в городе и часть дивизии Дзержинского, свободная от вырезания картофельных глазков, занималась проверками на дорогах, и любого водителя в каждой поездке останавливали по нескольку раз, дотошно выясняя, куда он едет, что везет и где взял топливо.

Продавать горючее частным лицам по указу о чрезвычайном положении было строжайше запрещено. Только по спецталонам для предприятий, организаций и учреждений, список которых утверждается правительством. Но топливо, разумеется, утекало на черный рынок. «Новые русские» обеих формаций – бандиты и бизнесмены – по-прежнему разъезжали на своих крутых тачках, привычно откупаясь от не в меру любопытных стражей порядка. А министерство топлива и энергетики уже сообщало наверх, что наличные запасы горючего расходуются значительно быстрее, чем ожидалось, и надо срочно принимать дополнительные меры по прекращению утечки.

Но Саня Караваев находился теперь в стороне от этого процесса. У него не было ни горючего, ни денег, чтобы купить его на черном рынке. А на оптовой базе хозяйничала оперативно-следственная бригада и вместо охранников дежурили собровцы, от которых далеко не убежишь. И Саня с подругой оставалось только загорать на крыше (он в плавках – она без) или любить друг друга в просторной пустой фуре, игнорируя жару ради приятных ощущений.

Во всем этом времяпровождении был только один неприятный момент. Деньги у Сани все-таки кончились, а еду, которой с ним расплачивались бандиты, собровцы конфисковали вместе с грузом.

Дальнобойщику грозили серьезные проблемы – ему не хотели даже выдавать карточки, потому что он не прописан в Москве и нигде не работает. Частично проблему решила Даша, сходив на ночь к ментам. А потом еще и еще. Саня не возражал, пока менты, обнаглев, не захотели забрать ее себе совсем.

Этому Саня воспротивился не от особой любви к Дарье, а из чисто житейских соображений. Если она от него уйдет, то кто его будет кормить?

Даша тоже не хотела уходить. Групповуха каждую ночь ее категорически не прельщала. Но у оперов был свой козырь – они пригрозили, что посадят Караваева за сутенерство.

Спасло его только то, что следственную бригаду вдруг сняли с объекта, а вместо собровцев пришли солдаты. Базу решили превратить в государственный продсклад и пункт формирования сменных бригад для государственного аграрного предприятия номер 13.

Дашу опера хотели утащить с собой, но эту попытку пресек следователь прокуратуры, пожилой человек и примерный семьянин, которому вся эта история не нравилась настолько, что он подал прокурору рапорт о неприглядном поведении сотрудников милиции.

А Караваеву посоветовал:

– Здесь будет формироваться бригада на сельхозработы. Советую устроиться туда – думаю, вас возьмут вместе с машиной.

И вернул Сане все его документы. Дело все равно фактически рассыпалось. Хотя следователь пытался вести его честно, бандиты купили кого-то повыше.

А в сельхозбригаду Караваева действительно взяли вместе с машиной и с девчонкой.

Директор ГАП-13 Балуев высказался, правда, в том духе, что гонять такую неэкономичную машину с текущими грузами будет накладно, но кто-то надоумил его, что в просторной фуре можно скрываться от дождя или хранить инвентарь. Палаток и времянок не хватало, и Балуев решил, что фура ему пригодится.

А еще он положил глаз на Дарью. Она вообще притягивала мужиков, как магнит, хоть и была некрасива лицом. Может, тут играл роль ее потрясающий бюст, а может, манера демонстрировать этот бюст окружающим по поводу и без – но только мало кто мог устоять перед ее чарами.

Правда, Даша сразу сказала Балуеву, скосив глаза на здоровенное золотое кольцо на толстом пальце:

– Я с семейными не сплю.

– А это мы посмотрим, – ответил Балуев и улыбнулся очень нехорошо.

Он вообще произвел и на Сашу, и на Дашу крайне неприятное впечатление. Но у них не было выхода. И Саша был даже рад, что Даша понравилась директору – а то он, пожалуй, черта с два взял бы их обоих к себе.

А загорать голышом в ожидании отъезда на новое место Даша все равно не перестала. Даже после того, как увидела Балуева на крыше склада с биноклем в руках.

– Извращенец, – фыркнула она, перевернувшись со спины на живот.

А ночью в кабине наедине с Саней Дарья устроила такое шоу, что вся база не спала до трех часов ночи, слушая ее стоны и вопли и завидуя счастливому дальнобойщику, который умудрился где-то отхватить себе такую темпераментную и любвеобильную телку.