Перемещенное лицо. 2. Квадра

* * *

Посовещавшись, они благоразумно решили не лезть на рожон, вернулись в Гильдию магов, где ценой невероятных усилий этих самых магов доложились властителю и получили категорический приказ ни во что не ввязываться и немедленно возвращаться назад. Что-то неправильная магия пошла косяком, да в разных местах. Словно проба сил. Вот, может, именно такие пробы сил властители и отслеживают, чтобы не пошатнуть равновесие?

Они переночевали у властителева агента (сильно приглашал, а оснований отказать не было, и они не отказали), а поутру, вкусно позавтракав и получив припасы, отправились в обратный путь, Дан не забивал себе голову никакой магией. Это – проблемы властителя. Потому что магия – это сказки, хоть для детей, хоть для взрослых, а в нархозе или как он там теперь называется, курса всеобщей магии им не давали. Прошли один портал и выяснили, что второй барахлит, снова связались с начальством, получили указания и поехали – вот ведь забавно – к Велиру, который жил в нескольких днях пути отсюда. А ведь что-то случится. Жизнь становится насыщенной травматичными событиями, мало общего со спокойными пятью годами. И все магия да магия… Ведь властитель не счел нужным посвятить их или хотя бы Дана в то, что рассказал бородач… и интересно, после смерти он тоже говорил фальцетом? А Дан не счел нужным спрашивать. Надоело.

Откуда взялась эта уверенность: что-то произойдет? Ничего не располагало к мрачности – ни погода, ни поведение друзей, ни поведение магов в Гильдии, хотя, конечно, порталы барахлили настолько редко… Если барахлили вообще. Не случайно властитель приказал не ждать ремонта в городе, а тащиться к Велиру. Может, стоит и поторопиться.

Ехать ночью они не рискнули, чтоб не покалечить лошадей, но ничего не случилось, и Дан подумал, что ощущение надвигающейся опасности пройдет, а оно не проходило. Сашка Симонов говорил, что такое вырабатывается на войне, и у одного парня было безошибочное чутье на снайперов, он всегда вовремя наклонялся или просто бросался за землю без видимой причины, так и избегал пули, пока не подорвался, вскрывая подозрительную посылку.

Он не поделился настроением с остальными, но скрыть его совсем не смог. Вряд ли кто-то из них смог бы. Привыкли уже читать настроение по малейшим движениям лицевых мышц или, например, по нервозности походки Аля. Одна Лара почти неизменно сохраняла безмятежность, ровно до того момента, когда становилась демоном. Впрочем, демон тоже особых эмоций не выказывал. Ну, шла сквозь врагов, не беспокоясь об обороне, только о нападении, ломала шеи, сминала шлемы ударом кулака, рвала внутренности точным пинком в живот, даже защищенный кольчугой. Это если у нее не было в руках оружия.

К счастью для всех рас демоны никогда не принимали участия в войнах ни с какой стороны. Даже себя как расу не защищали. И вообще крайне редко собирались больше трех, и то это была семья. Обижать такую семью категорически не рекомендовалось Ларой. Даже в давнюю эпоху больших войн демоны уходили от конфликтов, так что абсолютное большинство людей (как и вампиров и эльфов) попросту не знали, насколько они могут быть опасны. Люди убивали их только как людей. Как ведьм. Типа околдовали, голову замутили, разум забрали, надо остановить. И подсыпали яд, не убивавший, но тормозивший рефлексы, и потом уже добивали. Очень редко. Потому что демон не на каждый яд реагировал и все равно мог хотя бы убежать. А еще они никогда не мстили людям. Лара снисходительно объясняла: «Ну как же можно мстить, если вы нас так боитесь, и вовсе не за то, за что нас надо бояться».

Так вот и сейчас Лара весело посматривала по сторонам, насвистывая… ну да, щербаковскую «Левконое», и Дан довольно жестко ее оборвал: не к месту показался лейтмотив «А меня убьют на войне». Простое человеческое суеверие. Ничуть не обидевшись, Лара переключилась на местную балладу в стиле «в общем, все умерли». Бесполезно. Гай был похож на свое изваяние в мраморе: бледное неподвижное лицо под шляпой, явно напряженный слух… Аль нервно оглядывался. А Дан, придурок, их до этого довел. Даже Шарик ровной рысью, не обгоняя и не отставая, бежал рядом со скачущими лошадьми. Четыре всадника Апокалипсиса на черных конях. Лошадей они покупали по мере необходимости и продавали, когда необходимость пропадала, и вроде властитель не требовал, чтоб они были непременно черными, сами додумались, выпендрежники. Конечно, если где не обнаруживалось приличных вороных, брали и гнедых или с пятнышками, но никогда чалых или в яблоках. В этом мире, кстати говоря, были лошади удивительной красоты: ровно серые, серебристые, словно сказочный единорог, красноватые, едва не как у Петрова-Водкина, и бог знает еще каких расцветок. Горожанин Дан лошадей полюбил, расставаться с ними ему не нравилось. Собаку завести, что ли? Так Шарик может обидеться, слопает еще или просто лапой прихлопнет якобы в игре. Он ревнивый…

Как ни береглись, прошляпили в прямом смысле: стрела сбила шляпу с Гая. Конечно, они немедленно оказались на земле, еще в прыжке с лошадей выхватывая оружие, а кони продолжали бежать, не сразу поняв, что лишились всадников. Неладно что-то в Датском королевстве, то есть в Траитии, ой, неладно, не на императора ж покушение, это дело житейское: на властителя! Что существенно хуже. Опаснее для равновесия? Это спорно, но вот для Квадры, бесспорно, опаснее.

Место было как нельзя хуже: слева река, справа лес, не то чтоб чащоба непроходимая, однако густой, Дан не видел в нем никакого движения, оставалось полагаться на аномальное зрение друзей. Драться в лесу – плохо, в любой момент можно стрелу из кустов схлопотать…

Не пришлось даже и подраться. Они только-только приняли стойки, даже не включился еще «боевой режим», то есть Дан пока видел всю панораму. Вот и увидел, как неуловимо быстро метнулся Гай, приняв стрелу, предназначенную не ему. Серебряную стрелу, потому что он тут же начал оседать на землю. На обычную он бы и внимания особенного не обратил, выдернул бы, чтоб за ветки не цеплялась.

Дан подхватил его, опуская на траву и цепенея от ужаса: лицо Гая было белым, на губах пузырилась кровь и тускнели огоньки глаз.

– Дан… – едва слышно прошептал он. – Дан…

Заметив наконец шевеление в кустах, Дан выпрямился, но снова не успел, даже кинуться туда не успел, потому что вторая стрела сшибла его с ног почище пули, а ему все равно, серебряная или железная. Словно дух вышибли. Свет померк ненадолго, вспыхнул снова: солнце стояло высоко и слепило глаза. Гай шляпу потерял, обожжет лицо, подумал Дан, надо капюшон натянуть поглубже. Он потянулся к другу, не обращая внимания на адскую боль в правом плече. Рука отказывалась сжимать катану, но и не выпускала ее, придерживала шершавую рукоять. Око Тьмы сияло под солнцем. Гай смотрел на Дана, чуть повернув голову.

– Дан…

Не мог Дан слышать беззвучного шепота, не мог, потому что уже ринулась в бой Лара, хлопали крылья Шарика, только Аль окаменело стоял в нескольких шагах. Дан вцепился в капюшон, потянул его на себя, стараясь прикрыть лицо вампира, приподнялся, и вторая стрела шибанула его в бок. Стреляют в положении лежа? Почти над землей, на уровне травы. Он же лежал. И это не арбалет, это обычная стрела.

– Дан…

Что изменилось, Дан сразу и не понял. Аль раскинул руки, выкрикнул что-то, а, ну да, их сигнал «все ко мне», и через несколько секунд рядом были дракон и демон, а вокруг эльфа возникло дрожание воздуха, как в очень-очень жаркий день, свет преломлялся в чем-то, что окружало его, и волна этого дрожания с гулом пошла в сторону леса, потом вторая, третья… А потом Дан опять потерял сознание, но снова ненадолго.

– Перевяжи его, Лара, – говорил неузнаваемый голос Алира. Уверенный, командный. – Это не опасно. И не стесняйся, выдергивай стрелы. Главное, перевяжи потуже, чтоб кровь остановить. Я попробую…

Дан повернул голову, потому что Лара застила свет. Гай не отрывал от него взгляда. Разве так бывает, чтобы вампир захлебывался собственной кровью? Холодные пальцы держали руку Дана.

Лара вырвала обе стрелы, свет мерк и вспыхивал снова, только даже сквозь этот свет пробивался терракотовый взгляд. Аль, непривычный, суровый, с сосредоточенными глазами, выдернул стрелу, и словно вслед за ней изо рта Гая выплеснулась кровь, красная, как у человека. При контакте с серебром кровь вампира перестает сворачиваться. Ткани начинают разрушаться. Вампира убить трудно, но можно. Отрубить голову. Серебряный арбалетный болт в затылок. Серебряную стрелу в сердце. Или в легкое, чтобы он захлебнулся своей кровью.

Дан не выпускал его руки, и Лара, все понимающая Лара, не стала снимать с него куртку, располосовала кинжалом, обнажив до пояса, завозилась с лекарствами из аптечки Гая. Аль держал руки на груди Гая. Что? Зачем? Магия? Исцеление? Но кровь исцеляемого не должна попадать на целителя, а у Аля ладони в крови…

Свет снова померк. Придя в себя, Дан почувствовал руку Гая, стиснул его пальцы, и они едва заметно шевельнулись в ответ. Над ним наклонился Аль.

– Слушай меня, Дан. Я не могу позвать властителя. Он не слышит меня. Не получается. А на тебя он настроен. Он может услышать. Позови его. Слышишь, позови. Я не могу помочь Гаю. Не умею. Я только остановил кровь, но не знаю, что нужно делать с вампиром, меня никогда этому не учили. Он может умереть, если властитель не поможет.

Вообще, Дан не помнил, чтоб звал властителя. То есть он не кричал мысленно «Нирут, помоги», не напрягался, не настраивался, даже не успел подумать об этом, такой ужас захлестнул при двух словах: может умереть. Гай не может умереть. Не должен. Это не его стрела.

– Кровь. Ему надо…

– Нет, – без звука проговорил Гай. – Ты… ра… нен…

– Я посмотрю, может, кто живой остался, – вскочила Лара.

– Ничего живого там не осталось, – бросил Аль, и тут в сопровождении фейерверка искр из пустоты возник властитель, насмерть перепугав Шарика, а испуг дракона выражался в том, что он кидался на источник страха с раззявленной пастью, Лара едва успела ухватить его за хвост и задержать на несколько секунд, и умнице Шарику этого хватило. Властитель бросился к Дану.

– Гай!

– Милорд, – раздраженно сказал Аль, – Дан ранен несмертельно, его вылечат лекарства. Помогите Гаю.

Дан отшатнулся от властителя и повторил:

– Гай!

Нирут, не обращая на них внимания, все же осмотрел Дана, уверился, что тот не помрет немедленно, что помощь уже оказана, и только тогда повернулся к Гаю, поводил над ним руками, словно сканируя, покачал головой и прикрыл глаза. Нет. Не исцеление. Когда он исцелял, он был совершенно не напрягался. Пальцы Гая слабели.

– Кровь, – вытолкнул Дан, – ему…

– Два трупа мне не нужны, – огрызнулся властитель, – где я тебе возьму кровь?

– Моя…

– Заткнись, – генеральски распорядился неузнаваемый эльф, которого в прежней жизни звали Алем. Маг. У него прорвалась магия. Магия Квадры. Снова засверкало и замерцало и в воздухе появился расхристанный Велир.

– Чего звал? – мрачно вопросил он, не глядя на Квадру.

– Я не могу исцелить Гая. Помоги мне, Велир, и я буду твоим должником.

– Гая, говоришь? – проворчал властитель, неохотно переводя взгляд на вампира. – А Дан что ж? Ну да, выживет… Ну, ладно. Поверни ему голову, Алир, и не пугайся, сейчас у него горлом пойдет кровь.

– Я остановил кровь.

– Да? Ну умница. Значит, будет легко. А ты, Нирут, смотри и запоминай.

Дану показалось, что смотрел и запоминал больше Алир. Он может видеть магию властителей? Или просто до сих пор сосредоточен? Гай слабо ахнул, и кровь действительно пошла изо рта, но Велир выглядел вполне довольным. Он водил руками вдоль тела Гая и словно бы напевал что-то. Гай больше не смотрел на Дана, глаза у него закатились, лицо дергалось, словно он хотел трансформироваться: он дышал редко и трудно, со свистом и стоном. Дан стиснул его пальцы, и в плечо отдало так, что мир ненадолго потемнел.

– Ну вот, жить он будет. Что, Нирут, тебя можно поздравить? Магия Квадры проявилась? Хорошо ты тут прошелся, мальчик. Силушку-то соразмеряй с задачей, магия, она, знаешь, не ниоткуда берется, не стоит убивать комара, обрушивая на него колонну. Тебе открыть проход, Нирут?

– Сам открою, – мрачно отозвался хозяин. – Спасибо, Велир. Я тебе должен.

Чем-то он был крайне недоволен. Долгом? Как друг может ждать от друга отдачи долга? Властительская дружба – особая разновидность, впрочем.

Велир наклонился над ним, заглянул в глаза, помял плечо, не обращая внимания на сдавленный вопль. Шарик зато обратил и легонько непочтительно слегка цапнул властителя за удобно подставленный зад. Хранитель равновесия тоже издал сдавленный вопль, но Шарика в порошок стирать не стал, наоборот, объяснил дракону, что заботится о его друге, но теперь вот спокоен, все в порядке, и вовсе не надо кусаться. Шарик смотрел скептически. Почему это не надо? Очень даже надо.

Нирут открыл проход, поднял Дана, словно ребенка, на руках, скомандовал Алю: «Бери Гая» и мотнул головой в сторону сыплющей искрами дырки в пространстве. Будто сварщик плохой работал. Хозяйственная Лара сгребла в охапку дорожные мешки и оружие, легким пинком отправила в проход Шарика, следом шагнул Нирут, вовсе не интересуясь, взял ли Аль Гая, не тяжело ли ему… Впрочем, Гай был такой легкий, его без труда поднимала и Лара.

Потом начались уже всякие медицинские процедуры. Дану зашивали рану на боку, разрезали плечо, чтобы вытащить застрявший наконечник стрелы, и было это неприятно, хотя ему и давали обезболивающее. Властитель нервно суетился рядом. То есть он, разумеется, не суетился, стоял спокойно, но вот руки выдавали: он то перебирал пуговицы на собственной куртке, то поглаживал солнечники на тесьме, то без нужны поправлял волосы… а подстригся, теперь похож на того властителя, которого Дан увидел впервые из позы «рака». После операции и перевязки в Дана влили с ведро снотворного и укутали парой одеял.

Пробуждение было не сладким: Дан пытался повернуться на бок, естественно, простреленный, а уж как отреагировало на это плечо, и говорить не хотелось. Он не был один. Аль, прежний, привычный Аль, быстро помог ему снова распластаться на спине, подсунул натуральную больничную «утку», напоил кофе – плохоньким, потому как ему казалось, что правильно заваренный напиток слишком горький, и он делал кофе существенно более жидким. Зато сладким и с молоком.

– Не дергайся, – попросил он. – Гай жив. Клянусь. Вот если бы не властитель, он бы не дожил до утра. Прости, но меня никогда не учили исцелять вампиров.

– Дурак, – ласково сказал Дан, – ну какой же ты дурак. Дубина эльфийская. Ты ж спас нас, и это однозначно. Ты вообще что с нападавшими сделал – в пыль развеял?

Зеленые глаза просветлели.

– Да нет, не в пыль, – неопределенно ответил Аль. – Они даже целые были… почти. Я как увидел, что в тебе две стрелы, да Гай… как кулаком стукнул по этой стене, что отделяла меня от магии. А дальше… я основные правила-то все равно усвоил. Теория мне очень легко давалась.

– А сейчас как магия?

– Нормально, – удивился Аль. – Теперь она никуда не денется. А, ты вот о чем! Нет, если раз дотянулся, дотянешься всегда. Тебе поесть надо. Чем поклясться, что Гай жив? Сможешь вставать, сам убедишься. Но лучше бы тебе полежать. Он тоже как очнулся, давай про тебя спрашивать. Поверил, что ты ранен неопасно, хотя и неприятно. Как, кстати?

– А как положено, наверное, – честно признал Дан, – больно. Но ведь и правда неопасно. Плечо вот…

– Кость задета, но это не страшно. Тебе тоже серебряная стрела досталась, да ведь серебро мягкое, кости не ломает. Попьешь лекарства Гая, он меня уже инструктировал, что, сколько и когда. Не смотри так, а? Плохо ему, я и не скрываю. Но жив. И жить будет. Властитель уверен. А я просто не знаю. Эльфы и люди похожи и по строению, и по обмену веществ, и по реакциям, потому тебя я, наверное, смог бы исцелить.

– Ты запомнил, что делал Велир?

Аль кивнул. Интересно, а Нирут… Легок на помине. Ко мне кинулся, не к Гаю, хотя вампир, лежащий пластом, – это куда серьезнее, чем человек с перевязанными ранами. Ценит он меня, видите ли. Или предназначает для чего-то. Зараза… Не понимает, что нет Гая – нет меня.

Мысль оформилась легко и естественно.