Перешагивая через Грань

Якобы пролог

Прохладный мартовский ветерок небрежно поигрывал кронами деревьев, лениво покачивающих ветвями ему в такт. Столетние дубы и раскидистые клёны ещё не успели в этом сезоне обзавестись молодыми побегами, но газоны уже зеленели нежной как шёлк травой, а благородные вишни — гордость Маунтин-парка — утопали в цвету. Обычно вишни расцветали к апрелю, но в этом году весна выдалась на редкость ранняя. Снег сошёл за считанные дни, солнце было как никогда тёплым и ласковым, и от влажной чёрной земли поднимался пар, суливший небывалый урожай грядущей осенью.

Долину, в которой располагалось старинное дворянское гнездо, с трёх сторон окружали высокие горы, защищая от суровых ветров. Но стоило только поднять глаза к небу, можно было увидеть, как быстро летят облака, гонимые невидимыми силами. Конечно, не один лишь горный хребет служил непреодолимой преградой, ограждая поместье от бед и напастей, — мощные магические силы днём и ночью берегли особняк и его обитателей. Усталый путник мог найти здесь пристанище и ночлег, добрый человек — встретить радушный приём, а хозяева чувствовали себя в абсолютной безопасности.

Поэтому бури и шторма могли бушевать сколько душе угодно: непогоде не под силу было нарушить безмятежный покой Маунтин-парка.

Однако сейчас в этом обычно сонном и немноголюдном месте, похоже, затевалось какое-то празднество. У центральных ворот стояло несколько конных экипажей; гости, разодетые в свои лучшие наряды, неспешно прогуливались по узким дорожкам между цветущих яблонь, слив и вишен, прячась от солнечных лучей под кружевными зонтиками; слуги возводили на поляне пёстрый шатёр для пикника, зажигали садовые фонари, накрывали столы. Отовсюду раздавался звонкий смех и весёлые голоса.

Пожалуй, лишь один человек во всём доме не принимал участия в предпраздничной суете. На заднем дворе, на открытой веранде, куда почти не долетали звуки музыки, сидела молодая женщина.

Её белокурые локоны, наскоро перевязанные бархатной лентой, волнами падали на спинку скамьи, а красивые миндалевидные глаза удивительного сиреневого оттенка были переполнены любовью, — потому что она глядела на младенца, сладко спавшего в резной деревянной кроватке, среди одеял и пелёнок.

— Элис… — прошептала женщина, — Моя маленькая Элис.

Сейчас её жизнь была похожа на волшебный сон: тёплый семейный очаг, любящий и любимый супруг, ребёнок — их ребёнок, уютный, процветающий и благополучный мир. Тихая гавань. Домашний приют, которого она так искала. А ведь не так давно она и мечтать не смела обо всём этом!.. Она зажмурилась, силясь отогнать ещё довольно яркие воспоминания о пережитых страхах.

Два года прошло. Пора бы забыть. Каким бы ужасным ни было прошлое, на её будущее оно уже не повлияет.

Женщина бережно взяла в свои руки ручонку дочери. В сентябре Элис исполнится год, а сегодня, в день весеннего равноденствия, она официально получит имя и титул законной наследницы рода. Малышка крепко спала, не догадываясь, что этот бал будет дан в её честь.

Удостоверившись, что с Элис всё в порядке, женщина поднялась на ноги, пересекла веранду и вышла в сад. Она заставила своей магией цвести вишни как можно дольше, но всему есть разумный предел. Белоснежные деревья роняли лепестки, отчего земля казалась покрытой снегом.

…Те люди пришли за ней поздней ночью. Как она смогла это понять, она не знала, просто почувствовала: они пришли именно за ней. Может, всё дело заключалось в Эльвинге? Кто знает. Выяснять подробности не было ни времени, ни возможности. Ей ничего не оставалось, кроме как бежать, бежать без оглядки…

Со стороны дома раздались громкие хлопки пневматической винтовки и взрыв хохота, прервавший её размышления, — видимо, кто-то из гостей решил развлечь свою даму меткой стрельбой. Женщина слегка нахмурилась. Она не одобряла эту затею с пышным банкетом. Элис была ещё слишком мала для подобных празднеств.

Вечерело. Угловатая тень от Барденских гор неторопливо ползла к долине. Самые длинные зазубрины, отбрасываемые тремя высокими пиками, уже коснулись лугов поместья, уколов залитую вечерним солнцем поляну, и с каждой минутой продолжали вонзаться всё глубже.

Неожиданно на Маунтин-парк упала ещё одна тень, не имевшая никакого отношения к теням от гор и холмов. Хлопнули огромные крылья, и через мгновение на веранде приземлился их обладатель: существо весьма грозного и внушительного вида. Гибкое тело и утончённая грация, с которой двигался новоприбывший гость, делали его похожим на представителя крупных кошачьих, но густая алая шерсть и белоснежные кожистые крылья, аккуратно сложенные за спиной, свидетельствовали о том, что существо принадлежит к древней разумной расе, именуемой фэрлингами.

Он сделал несколько шагов и улёгся на дощатом полу веранды, бросив многозначительный взгляд в сторону колыбели. Женщину, однако, ничуть не беспокоило столь опасное соседство, — ведь этот фэрлинг был её лучшим другом.

— Розали, — существо не издало ни звука, но женщина умела общаться с фэрлингами, и в хаотичном потоке образов и мыслей она отчётливо прочитала своё имя.

— Эльвинг, ну наконец-то! Я уж подумала, что ты решил проигнорировать праздник.

— Прости, что задержался.

Эльвинг всегда был немногословным, но сейчас в его интонации она почувствовала кое-что ещё. Что-то новое. И от этого по спине пробежал холодок.

— Ты был… там? — прошептала Розали, сцепив руки в замок. — Ведь так?

Фэрлинг слегка наклонил голову и подобрал передние лапы под себя. Его алый мех, растрёпанный длительным полётом, казался медно-золотым в тёплом вечернем свете.

— Ты улетел без предупреждения. Я волновалась.

Миг, — и солнце скрылось за холмами. Краски потускнели, и поместье погрузилось в сумерки, но до горных вершин на востоке тень ещё не добралась. Снежные шапки, подсвеченные розовым, были единственным ярким пятном в пейзаже, и это выглядело как вызов природе, дерзкий и безрассудный.

— У меня скверные новости, Розали, — фэрлинг шумно вздохнул. — Шерманы… я не смог их спасти.

— Они погибли? — с ужасом пролепетала Розали. Слёзы сами хлынули из глаз. — Как же так, Эльвинг? Как же так?

— Лоуренс и Адель просили меня защитить своих детей, близнецов. Я выполнил их просьбу. Девочки в безопасности. За ними есть кому присмотреть.

— Как… как это случилось?.. — гнев и страх затопили разум, не позволяя выражать мысли связно. Каждое слово отзывалось болью. И в то же время Розали видела, как непонимание отступало, и правда, — гнусная, уродливая, отвратительная, с язвительным хихиканьем выбиралась наружу, настырно пытаясь завладеть её сознанием.

— Это… опять они, да? — сипло прошептала Розали. — Те, что приходили за мной?

— Да. Адель и Лоуренс, очевидно, что-то подозревали, поэтому были начеку. Я хотел защитить их всех, но они отказались, настояв, чтобы я увёз малюток в безопасное место. Я выполнил их просьбу, надеясь, что успею вернуться до того, как враги найдут их убежище. Но меня опередили, — Эльвинг скорбно склонил голову. — Я торопился как мог, но всё равно прилетел слишком поздно.

— Эти… люди… Думаешь, они рассчитывали, что Шерманы присоединятся к ним?

— Существуют предложения, от которых нельзя отказаться. Возможно, твои друзья поступили бы иначе, если бы не дети. Они не хотели, чтобы со временем девочки тоже оказались вовлечены в эти тёмные дела. У них просто не было выбора.

— Но… как?.. — воскликнула Розали, непонимающе глядя на своего фэрлинга. — Адель и Лоуренс были превосходными магами. Они могли дать отпор кому угодно. Что это за сила, что одолела их?

— Увы, есть такая сила.

Розали невольно посмотрела на ладонь левой руки. Там стояла пентаграмма, соответствующая третьему рангу, но в солнечном спектре этого мира рисунок почти не было видно.

— Поверь, Роуз, — продолжал Эльвинг. — Если бы я мог что-либо изменить, я бы не задумываясь сделал это.

— Я верю тебе, — просто ответила она. — Ты ведь знаешь всё на свете. И ты никогда ещё меня не подводил.

Фэрлинг вздрогнул и напрягся, настороженно втянув носом воздух, но Розали в этот момент полезла в карман за платком и не заметила его движения.

— Это отрадно слышать, — он поднялся и подошёл к кроватке Элис. — Потому что я собираюсь рассказать тебе нечто крайне важное. И от твоего решения будет зависеть очень многое: как для тебя, так и для неё, — фэрлинг положил огромную лапу на край колыбели. — Пришло время узнать правду.

"Пришло время".

Её сердце испуганно сжалось.

— Что ты имеешь в виду? — Розали вскочила на ноги, слёзы моментально высохли. — Ты предчувствуешь какую-то опасность? Какую правду я должна узнать?!

— Твоё появление здесь не случайно. Было бы глупо это отрицать, — начал фэрлинг. — Не случайно я два года назад решил лететь на север, и не случайно наткнулся на Мост высоко в небесах, за облаками. Тебя привело сюда само провидение, — не я. Потому что на свет должна была появиться она, — Эльвинг легонько качнул колыбель, и Элис улыбнулась во сне.

— При чём здесь моя дочь? — удивилась Розали.

— Она — та, кому суждено положить конец противостоянию миров. Но сейчас судьба девочки зависит от тебя. Из разговоров, подслушанных в доме Шерманов, я понял, что нас выследили. Они догадываются, куда ты исчезла. Они ищут Мост. Ещё немного — и они найдут его. Им остался один шаг. Надо бежать. Сейчас же.

— Бежать? — растерянно повторила Розали. — Куда? Назад, в Дарквуд?

— Неважно. Куда угодно, главное — подальше отсюда. Я спрячу тебя и направлю их по ложному следу.

Розали напряжённо слушала, нервно теребя побелевшими пальцами оборку платья.

— Если им станет известно об Элис, они никогда не оставят её в покое. Единственный выход — отвлекающий маневр. Нужно отвести их внимание подальше от этого мира.

— А Генри? А малышка? — Розали отчаянно всплеснула руками. — Ты понимаешь, что говоришь? Как я могу их бросить?

— Пойми, Роуз, у нас нет выбора. Я надеялся, что этот день никогда не настанет. Больше всего на свете я желал бы этого. Мне бесконечно тяжело говорить тебе эти слова, но расставание неизбежно, и всё, что я могу посоветовать тебе — смириться с ним.

— Смириться?! — с горечью повторила Розали. — И это твой совет? Эльвинг, она — моя дочь! Неужели ты считаешь, я не в состоянии защитить её?

— Ты не можешь управлять своей магией в пределах этого мира. Ты знаешь это, Роуз.

— Я — да, но Генри…

— Он маг, но не волшебник, и он не всесилен. Что произойдёт, если агенты Моргана отыщут дорогу в Маунтин-парк, как отыскали дорогу в особняк Шерманов, а меня не окажется рядом?

— Тогда нам надо бежать всем вместе!

— Исключено. Элис должна остаться здесь. Здесь её дом и родина. Только здесь она будет в безопасности.

— Но…

— Это не обсуждается. Её судьба принадлежит Аверсайду. Этого даже я не в силах изменить.

— Судьба?! Ты требуешь от меня, чтобы я бросила свою единственную дочь на произвол судьбы?! Как ты себе это представляешь? Как я смогу спокойно спать, не зная, где она и что с ней?

— Она не будет одинока. Не волнуйся, Генри в ней души не чает. Я уверен, он сможет дать своей дочери всё, что нужно. Элис будет счастлива со своим отцом.

Розали побледнела. Она поняла, что аргументы исчерпаны, что она позволила фэрлингу уговорить себя. Его слова перевесили, а значит, решение принято.

— Ты же знаешь, ради высших целей всегда приходится чем-то жертвовать.

— Я должна уйти? — против её воли вопрос прозвучал как утверждение, и это стало последней каплей. Розали упала на траву под вишнями и заплакала навзрыд. Не проронив ни звука, Эльвинг подошёл к ней и лёг рядом, положив косматую голову ей на колени.

— Почему, Эль? — простонала Розали. — Почему не завтра, не вчера? Почему именно сегодня?

Мироздание не терпит безвозмездных даров. Чем больший подарок преподносит тебе фортуна, тем масштабнее будет потеря — через год ли, через десять, — неважно. Рано или поздно высшие силы уравновешивают чаши весов — так или иначе.

Счастливый, уютный, домашний мирок, который Розали каким-то чудом смогла обрести в самый чёрный день своей жизни, мирок, который казался ей таким прочным и незыблемым, которым она так дорожила, рассыпался у неё на глазах, как карточный домик. Второй раз в жизни она потеряла всё — но должна была продолжать жить.

Что она скажет мужу? Найдёт ли в себе силы не выказать своих истинных чувств?

— Мне страшно, — призналась Розали.

— Не бойся, — шепнул Эльвинг и ткнулся влажным носом в её ладонь.

— Она ведь ещё совсем крошка, — прошептала Розали, сотрясаясь от рыданий. — Ей нужна мать. Ей нужна я!

— Все фэрлинги обоих миров будут защищать её.

Вытирая слёзы, Розали медленно подошла к колыбели и обессиленно опустилась на скамью. Элис сердито хмурилась во сне, — должно быть, ей снилось что-то неприятное. Женщина бережно взяла дочь на руки и прижала к себе.

— Что она должна совершить? Эльвинг, скажи мне…

Фэрлинг нахмурился и отвёл взгляд, будто бы в происходящем была и его вина.

— Исправить ошибку, допущенную много веков назад. Это длинная история. Оставим её для холодной зимней ночи у камина.

— Она справится?

— Я всей душой надеюсь на это.

— Она выглядит такой хрупкой и беззащитной, — в голосе женщины был страх, граничащий с паникой. — Бедная моя малютка…

— Она сильнее, чем кажется. И здесь ей ничто не угрожает. Тебе сейчас за себя надо беспокоиться, не за неё. Я помогу тебе скрыться, но нам надо спешить.

Казалось, Розали его не слушала. Немигающим взглядом она смотрела на свою дочь: так, словно хотела запечатлеть в памяти её образ, весь, до последней чёрточки.

— Сможет ли она когда-нибудь простить меня?..

— Я уверен, когда вырастет, она всё поймёт.

— Правда?

— Слово фэрлинга.

Послышались торопливые шаги, и Эльвинг беспокойно повёл ушами, припадая к земле.

— У тебя четверть часа, чтобы попрощаться с Генри. Попытайся подобрать нужные слова. Я буду ждать тебя в саду, за вишнями.

Как только длинный хвост фэрлинга скрылся за деревьями, двери распахнулись, и на веранду вбежал статный молодой человек в офицерской форме.

— Дорогая, — он бросился к супруге, лучезарно улыбаясь, — Почти все в сборе. Мой приятель, майор Кортни мечтает познакомить тебя со своей невестой.

Розали заметила, что Элис, наконец, проснулась и недовольно завозилась: она не любила, когда её подолгу держали на руках.

— Генри, — она опустила дочь в кроватку, — так, словно отрывала от сердца. — Пообещай мне беречь наше сокровище.

Элис заметила отца и радостно улыбнулась, показав свой единственный зубик. Её глаза, бывшие при рождении голубыми, уже приобрели сиреневый оттенок, унаследованный от матери.

— Роуз… — Генри опешил, — Почему у тебя такое лицо? Ты будто прощаешься со мной.

Розали содрогнулась, но Эльвинг мысленно подбодрил её, и это придало ей сил.

— Мне нужно отлучиться… ненадолго. Возникли неотложные дела. Не бойся, всё будет хорошо. Я не пропаду: ведь со мной Эльвинг.

Генри изумлённо хлопал глазами, не двигаясь с места.

— Роуз, я не понимаю… Мы планировали этот банкет два месяца. Приехал князь Барденский. И Риттендорфы, и господин Вайденберг с супругой. И мои родители! А ты хочешь нас покинуть? В конце концов, это просто неприлично.

— Я постараюсь вернуться как можно скорее, — фальшиво-непринуждённо пролепетала Розали, выдавив виноватую улыбку. — Это действительно очень важно.

— Куда ты собралась? Я должен знать!

— Нет времени на подробности, — она была полна решимости. — Прости. Эльвинг ждёт меня.

Крошечная ручонка крепко сжала бутылочку с молоком. Элис чувствовала, что происходит что-то чрезвычайно важное и значительное, и ей это не нравилось.

— Ты бросаешь меня? — растерянно пробормотал Генри, так, словно сам не верил в свои слова. — Сейчас, когда мы так счастливы? Почему? Почему, Роуз?!

— Ради нашей дочери.

— Это как-то связано с Реверсайдом? — догадался Генри.

— Не вынуждай меня лгать, — Розали отвела взгляд. — Об одном прошу. Дай мне слово: не ищи дорогу в Реверсайд, никогда. Это не то место, где тебе будут рады.

— Хорошо, но объясни…

Розали молча обвила руками его шею, стараясь не разрыдаться. Ей хотелось остановить время — или замедлить его настолько, насколько возможно. Их прощальный поцелуй был солёным от слёз. Таким он ей и запомнится — навсегда.

— Она так похожа на тебя, — Розали обняла малышку и, завернув в одеяла, осторожно вручила мужу. — Позаботься об Элис. Она важнее, чем я. Береги её.

Генри машинально принял из её рук драгоценный свёрток. Он выглядел несчастным и потерянным, как заблудившийся в лесу ребёнок.

— Возвращайся, — с мольбой прошептал Генри. — Я сделаю всё, что хочешь, только возвращайся, — он шагнул к ней и попытался взять её за руку, но Розали попятилась назад, отчаянно замотав головой.

— Не надо. Мне пора.

Каким-то краешком сознания она отметила, что на ней лёгкое платье из тонкого шифона, совершенно не подходящее для полёта верхом, а переодеваться нет времени.

— Я люблю тебя.

Это можно было и не говорить вслух, Генри и так это знал.

Эльвинг вынырнул из полумрака сада и припал к земле, опустив правое крыло, чтобы Розали было легче вскарабкаться к нему на спину. Генри хотел было предпринять последнюю попытку остановить её, но фэрлинг предупредительно оскалился, обнажив острые клыки, и глухо зарычал, давая понять, что вмешиваться не стоит. Взмахнув крыльями, он стремительно взмыл в темнеющее небо, унося с собой ту, которая два года назад навсегда изменила его жизнь.

Ту, которую он любил больше жизни.

Элис каким-то образом выпуталась из пелёнок и цепко ухватила отца за галстук. Генри с бесконечной нежностью посмотрел на дочь. Сиреневые глаза, отражавшие последние сполохи заката, были серьёзны как никогда: словно малышка всё понимала. Внезапно он в полной мере ощутил груз ответственности, возложенный на его плечи.

Он к нему не готов. Но выбора нет.

— Моя Элис, — медленно проговорил Генри. — Моя маленькая леди Элисон Мейнфорд.

Элис этого не запомнит. Лишь иногда ей будет сниться красивая белокурая женщина и огненно-красный фэрлинг, некогда качавший её колыбель.