Перевёртыш

Последний этап

С помощью академика-секретаря ОГЭиМ АМН Н. Ф. Измерова я нашел место главного научного сотрудника в Институте питания АМН и с марта 1993 года, окончательно порвав с системой бывшей Организации п/я А-1063, перешел в этот институт. Не знаю, удалось бы мне это в другое время, но здесь сложилась благоприятная ситуация: директор этого института М. Н. Волгарев баллотировался в действительные члены, а его заместитель В. А. Тутелян — в члены-корреспонденты; оба они были заинтересованы в каждом "голосе". Как я теперь подозреваю, это сыграло непоследнюю роль в моем новом устройстве. Кстати, искать себе работу раньше мне никогда не приходилось, да в моем положении и устроиться прилично было не легко; кому был нужен уже пожилой человек, с бурным и не всем ясным прошлым, да еще дважды доктор и действительный член двух академий? Многие видели во мне потенциального конкурента и, как только я начинал разговоры о работе, сразу же ссылались на "объективные" трудности или "уходили в кусты".

Хотя я и устроился, но по существу остался не у дел, без всякой лабораторной базы и даже без перспектив на дальнейшую экспериментальную работу. Я не касаюсь уже материальной стороны дела. В общем, как говорили древние, sic transit gloria mundi. Правда, если слава у меня и была, то подчас не добрая, хотя я всегда стремился к тому, чтобы сохранять "свое лицо" и оставаться порядочным человеком. К сожалению, условия, в которых я жил, не способствовали этому. Часто приходилось думать одно, а делать другое, что вызывало раздвоение личности и сопровождалось угрызениями совести. Особенно это относится к годам жизни в Москве и работе в системе Организации п/я А-1063, для которой все время, как уже говорилось, я ищу оправдания. Пока за это меня никто не упрекал открыто, но днями я почувствовал, что за спиной "пальцем на меня показывают". Совершенно случайно я встретил Тарумова, дольше меня остававшегося в Оболенске. Недавно он ушел в отставку и устроился в какой-то коммерческой фирме. Желая над ним подшутить, я спросил: "Что, решили на старости лет замаливать свои грехи?". В ответ же услышал: "Замаливать надо не мне, я был военным. Что приказали, то я и делал. А вот Вам замаливать надо. Ведь Вы пошли на это по собственной воле". Да, действительно, меня никто не принуждал, но никто в момент перевода и карты не раскрывал, а мне казалось, что я могу что-то изменить и сделать полезное для страны, патриотом которой я остаюсь несмотря на все, что произошло с моими близкими и происходит в стране сейчас. Что касается приказов, то они тогда отдавались не только военным. Для членов Партии альтернативой неповиновению являлось одно — уход с работы или отказ от выполнения приказов, То и другое ставило крест на любой карьере, но на это были способны далеко не многие (лично я таких случаев не помню).

Положение, в котором я оказался во ВНИИпитания хорошим можно назвать только условно, от меня никто ничего не требует, а я никого ничем заинтересовать не могу (интерес требует денег, которых в институте нет). С большим трудом я достал компьютер и опять стал писать. Единственно в чем мне крупно повезло, так это в том, что во ВНИИ БП библиотеку ликвидировали совсем (!) и большую часть иностранных журналов, причем очень очень ценных, передали мне, что во многом избавляет пока от необходимости каждый день бегать в библиотеки.

Полтора года назад я получил предложение от немцев подготовить доклад по чуме для Bundesgesundheitsamt и решил попытаться написать его по-немецки. Попытка удалась, но из-за каких-то неурядиц в Германии доклад отложили на неопределенное время. Окрыленный успехами в немецком, я прочитал курс лекций по микробиологии в Немецко-русском свободном Университете в Саратове и подготовил на немецком же языке пособие для студентов (6 печатных листов). Однако перспективы его издания пока не ясны и материальной выгоды оно явно не сулит. Впрочем, главное не это, а желание оказать посильную помощь в восстановлени, хотя бы культурной автономии, этническим немцам, еще не эмигрировавшим в Германию. В этом меня подстегивает также усилившаяся с возрастом ностальгия по Саратову, где в общей сложности я прожил 30 лет и где был свидетелем депортации немцев в начале войны.

Сейчас большое место в моей жизни стал занимать, начавшийся с дружеских отношений и перешедший в деловой альянс с очень интересными людьми из небольшой научно-исследовательской фирмы "Ультрасан". Но основную работу все же искать надо! Еще в марте 1992 года, до ухода из ВНИИ БП, я натолкнулся на заметки в газетах по поводу потребности в квалифицированных кадрах в Китае и написал письмо в посольство с предложением своих услуг. Через год (в мае 1993 года), решив даже уехать из Москвы, я послал аналогичное предложение Кирсану Илюмжинову — первому президенту Калмыкии. Однако в обоих случаях ни от кого ответа я не получил.

Поскольку сейчас я работаю в одном из институтов РАМН, самый раз рассказать об академиях вообще и о нравах, которые там царят. Как мне кажется, они мало изменились со времен Альфонса Доде (я имею в виду его роман "Бессмертный").