Переводные картинки из книги Тир

Глава 6 Рассказ Подгеранника

— Вы помните, — сказала она, — что еще две недели назад мы жили у себя дома — в каминной комнате высокого замка, который принадлежал волшебнику из страны Тир.

Замок стоял на острове, затерянном среди множества зеленых лесных островов и скалистых извивающихся берегов морского фиорда.

Мы видели из окна холодное и чистое небо, синюю воду, искрящуюся на солнце, и высокий гористый берег, на котором росли стройные сосны. Сосны были зелеными круглый год, даже когда склоны гор на южном берегу и все далекие острова становились желтыми и багрянокрасными от осенней листвы.

Тоненькие, как спички, сосны на каменистых склонах всегда были перед глазами. Это был вечнозеленый лес Северного материка. Это был тот зеленый ковер, покрывавший далекие горы до самого горизонта, где садилось солнце. Значит, солнце в этом загадочном мире садилось на севере.

Это был необычный лес — для нас он навсегда оставался запретным, нам запрещалось летать туда на маленьком вертолете, потому что на Черной горе у выжженного плато была заколдованная пещера, и там находилось нечто, что для всякого обладающего фантазией разумного существа могло таить неожиданные опасности. Поэтому старый волшебник строго-настрого запретил нам ступать на берег, где росли сосны. Вокруг было множество других островов, где можно было увидеть столько интересного, что до конца жизни хватило бы вспоминать об этом, но нас как магнитом притягивал запретный берег.

Когда наш хозяин отлучался из замка, мы часто садились на подоконнике и смотрели на скалистые берега, на далекие вечнозеленые шапки гор, среди которых только одна была черная и совершенно голая, как обугленная головешка.

Нам нравилось строить всяческие догадки относительно той запретной пещеры, где находилось нечто чуждое, нечто опасное и потому втройне притягательное для всех нас.

Надо сказать, что, кроме нас пятерых, в замке нашего хозяина жила еще одна странная личность, которую мы все, как один, прозвали Кикиморой,

Кикимора была такая же, как и мы, — ее тоже создал волшебник, нарисовав, как и всех нас, в магической книге. Дело в том, что хозяин наш был художником. Он рисовал картины, которые висели на стенах замка. Кроме этого, наш хозяин создавал вещи. Им созданы были все предметы, которые нас окружали в замке, и сам замок до последнего кирпича. Все это было нарисовано им в магической книге Тир.

Эта волшебная книга была такой большой и тяжелой, что всегда лежала на столе, отдельно от остальных книг, которые стояли в шкафу. Когда возникала необходимость в какой-то вещи, волшебник открывал книгу Тир, брал карандаш и рисовал на чистом листе нужную вещь.

Потом нужно было вырвать лист с рисунком. Бумага тотчас начинала таять, как корочка льда на лужах, а нарисованное оживало, росло и делалось настоящим.

Нам с Морозилкой нравились сладкие апельсины, а Прозрачник очень любил, когда его протирали душистым соком. Поэтому каждый день волшебник открывал книгу и рисовал на чистом листе шесть оранжевых апельсинов.

Художник не просто создавал вещи, он умел оживлять их. Кикимору он создал при нас. Это был серый, ненастный день, это был один из тех редких дней, когда небо закрывали облака и вода до самого горизонта делалась темной и неспокойной.

В такие дни у художника болела голова, и он часто уходил от нас в дальнюю часть замка.

В ту ночь началась гроза. Мы не ложились спать, так как хозяин не приходил к нам, мы беспокоились, и сон не мог одолеть нас.

В полночь мы услыхали, как приоткрылась дверь и вошел старый волшебник с лампой в руке. Он шел чуть слышно, стараясь не разбудить нас.

Увидев, что мы сидим на подоконнике у плотно закрытого окна, за которым завывал ветер, наш хозяин включил яркий свет и уселся в кресло у нерастопленного камина.

Морозилка бросился разжигать дрова, так как волшебник очень любил смотреть в огонь.

Когда в камине разгорелись и затрещали поленья, наш хозяин, задремавший было в мягком кресле, открыл глаза и обратился к нам.

"Дети, — сказал он грустно. Он всегда называл нас детьми. — Я думаю о том, что я стар и что скоро мне придется покинуть остров и отправиться в далекое путешествие на долгий срок. Я думаю о том скором времени, когда вам придется быть без меня… Лучшее, что я смог придумать, — это оставить с вами заботливую старую няню, которая возьмет на себя все хлопоты по нашему замку, будет управляться на кухне и ухаживать за каждым из вас…"

"Так несправедливо! — сказал тогда Морозилка. — Будет гораздо лучше, если мы вместе отправимся в то далекое путешествие!"

"А кто же станет следить за порядком в замке?" — спросил волшебник.

"Вот пускай эта заботливая старая няня и следит, — ответил Морозилка, насупясь. — Старушкам положено сидеть дома".

Волшебник подумал и согласился. "Но прежде, — заметил он, — воспитательница должна освоиться в замке и пожить с нами".

Ведь ее следовало научить, как разговаривать с маленькими домовыми, которые следили за чистотой в комнатах и на лестницах замка. Ей следовало познакомиться со всеми лешими и лесовиками, следившими, чтобы лес без ухода не превратился в густой и непроходимый бурелом. И наконец, ей самой нужно было освоить хитрую лесную науку, чтобы указывать лесовикам время вырубки и прочистки леса.

Выслушав волшебника до конца, мы согласились и тут же спросили его, кто же эта старая няня, что будет жить с нами в его отсутствие.

"Есть много достойных старушек — моих приятельниц и даже добрых волшебниц, которые живут неподалеку в замках на соседних островах. Но я не решился позвать ни одну из них, опасаясь, что она почему-либо не понравится вам и не сумеет стать вашим другом…"

Тут мы все захлопали в ладоши и радостно зашумели, потому что неправильно поняли сказанное хозяином. Мы решили, что он отказался от мысли покинуть нас… Мы обрадовались слишком рано.

"И поэтому, — продолжал хозяин, — я решился создать вам домохранительницу и наставницу точно так же, как создал вас… Я решил создать ее по вашему вкусу, и для этого вы должны мне помочь…"

Словам его мы очень удивились, восприняв их как новую интересную игру, и поэтому тотчас спросили волшебника, что мы должны делать.

"Вы должны думать о том, какой хотите увидеть вашу будущую няню, которую полюбите точно так же, как все мы любим друг друга, и которая целиком должна заменить меня".

Тут волшебник сделал ошибку. Ему не следовало говорить последних слов, потому что, как только мы их услышали, мы в ту же секунду возненавидели эту будущую матрону, которая должна была заменить нам волшебника.

И поэтому, когда хозяин открыл волшебную книгу и прежде, чем рисовать, попросил нас думать о том, какой мы хотели бы видеть ЕЕ, нашу будущую Кикимору, мы все представили ее кикиморой…

Каждый из нас заранее ненавидел эту старую няню — наставницу, домоправительницу или кем бы она там ни была… Мы придумывали, помимо воли, всевозможные, присущие ей пороки и отвратительные привычки, и даже внешность ее нам заранее была противна… Так что во всем, что с нами потом случилось, были виноваты только мы сами…

Мы так поддались нашим злым чувствам и, ослепленные ненавистью к Кикиморе, так увлеклись своей злой фантазией, что даже художник хмыкнул, в удивлении посмотрев на то, что вышло из-под его руки.

Но хозяин, как все очень старые и очень добрые волшебники, был наивен, как глупый ребенок. Он и догадываться не мог, какие мысли одолевают нас, и поэтому простодушно решил, что именно вот такою и представляем мы нашу будущую покровительницу.

Мы же, взглянув на рисунок, испугались… Но было поздно, И было бы очень стыдно сознаться перед добрым хозяином, какие мы злые и неблагодарные на самом деле.

Летели секунды, тягостно тянулись минуты. Наше молчание было принято за одобрение. И когда Кикимора шлепнулась на ковер, все содрогнулись… и отвели глаза.

Ростом она была чуть выше нас. Мы не могли ее поставить на одну доску с волшебником и вообразить человеком.

Лицо у нее было как у злой колдуньи, измученной ревматизмом, — скрюченное и худое, с маленькими злыми глазками.

Шея у нее была как у жирафа — длинная и вертлявая. Туловище у нее было как у жабы — приземистое и широкое, с короткими толстыми ножками, а руки у нее были маленькие, как крысиные лапы.

И одета она была в серый разлетающийся балахон с кокетливо повязанным вокруг шеи прозрачным шарфом, а обута в черные туфли из змеиной кожи, блестящие как рыбья чешуя.

— Меня зовут Кики… — осеклась она, поднимаясь на ноги и оправляя складки кокетливого балахона.

— Очень приятно… — сказал несколько озадаченный волшебник. Познакомьтесь с вашими будущими подопечными…

С тех пор и началась для нас новая жизнь. Считалось, что Кики входит в роль новой хозяйки и знакомится с жизнью замка. Но она и так знала каждый его закоулок, заранее могла сказать, где что лежит, куда ведет винтовая лестница и скрытый потайной ход, как будто волшебник, создавая Кикимору, вложил ей в память знание обо всем этом. Поэтому гораздо чаще наша Кики занималась слежкой за каждым из нас и чтением всяческих нотаций и наставлений, как будто и в самом деле мы были маленькими детьми.

В том, что она нас не любила, не было для нас загадки. Мы сами создали ее такой своими представлениями о ней в миг ее появления на свет. И уже в первый день она замыслила свое коварное дело.

Художник решил отметить день рождения Кики и сделать ей волшебный подарок. Но чтобы и остальным было радостно и интересно, каждому из нас тоже выпало по подарку.

Когда художник что-то нарисовал в книге Тир, а через мгновение на полу комнаты появился большой цветочный горшок с цветущим кустом алых роз. Кикимора очень удивилась. А когда узнала, какое здесь кроется волшебство, удивлению ее и вовсе не было предела.

Однако лишь только выяснилось, что из шести роз ей предназначается всего одна, Кикимора неописуемо огорчилась, Она так расстроилась, что долго не могла придумать желание. Ведь каждая сорванная роза исполняла одно-единственное желание того, кто ее срывал.

Тогда первым выскочил Морозилка. Он немедля сорвал цветок и преподнес его мне, предоставляя распорядиться его желанием.

Я немножко собралась с мыслями, и посередине комнаты появился праздничный стол с разукрашенным огромным тортом и замечательными пирожными, которые тают во рту; с бананами и ананасом; с ароматным апельсиновым соком исключительно для Прозрачника и клюквенным муссом для старого волшебника, а также его любимый свежезаваренный чай на маленьком отдельном столике.

Вторым розу срывал Шкафовник. Он долго и сосредоточенно размышлял, так что на лбу выступила испарина, и наконец вздохнул с облегчением, как после тяжелой работы. Мы ждали, не отходя от камина, но Шкафовник подозвал всех к окну.

У причала покачивалось на волнах очень странное судно, выглядевшее тяжеловатым и прочно сделанным, похожее то ли на закрытую баржу, то ли на подводную лодку, только с парусом, какие бывают у яхт.

"Яхта подводновидная! — необыкновенно важно сказал Шкафовник. — Не тонет! Как зверь маневрирует на ветру, и места для путешествия хватит всем!"

Мы, разумеется, промолчали, для какого путешествия всем хватит места, а Летун, чтобы отвлечь внимание Кикиморы от возможных вопросов, спикировал как истребитель и сорвал на лету цветок.

Кикимора просто задохнулась от возмущения, когда на ковре появилась сверкающая модель игрушечного самолетика, ничем, правда, не отличимого от настоящего, если не считать размера.

"Какое легкомыслие! — вскричала она в ужасе. — Какая глупость! Волшебство на игрушки переводить…"

"На игрушки? — обиделся и удивился Летун. — Да это настоящий сверхзвуковой самолет, и если уж отправляться в путешествие, то на нем".

"В путешествие! Настоящий… — захохотала Кикимора. — Посмотрю, как ты на нем полетишь!"

"И полечу! — сказал на это Летун. — Показать? Хоть сейчас могу покатать желающих. Ведь там уменьшительное устройство. Дотронешься до самолета и сделаешься размером с жука".

"Ой, умора…" — хваталась Кикимора за живот и пренебрежительно хохотала.

Все тоже развеселились, не очень-то веря в россказни Летуна. Один художник почему-то нахмурился, точно все это воспринял всерьез и ему очень не понравилась такая идея,

"По крайней мере это гораздо лучше, чем тот сундук, который стоит у причала, — продолжал оправдываться обиженный недоверием Летун. — Я сразу решил, что в дальнее путешествие лучше лететь. Но не в одноместном же вертолете? А настоящий самолет где поставишь? И придумал уменьшительное устройство. Когда выходишь из самолета, действие его прекращается вновь становишься таким, как раньше. Теперь вы, надеюсь, поняли, чем удобен маленький самолетик?"

Все начали понемногу верить. Стали шушукаться и с интересом поглядывали в окно, "А попробуем?" — спросил Морозилка. "Ни за что!" — сердито отверг Шкафовник это заманчивое предложение, обидевшись за свой "сундук".

Но тут в разговор вмешался хозяин и очень попросил всех нас не пользоваться самолетом без его ведома или без ведома уважаемой Кики, потому что на самом деле это очень опасно. О том, как это опасно, мы выслушали с открытым ртом. Мы узнали о себе главное, что до сих пор оставалось тайной, мы, созданные волшебником, не могли существовать просто так, как существует в этом мире море, дерево или скала. Оказалось, что точно так же, как для полета в самолете Летуна нужен был уменышитель, так и для нашего существования в реальном мире нужен был оживитель — чтобы картинка, нарисованная в книге Тир, ожила, стала видимой, ощутимой и жила сама по себе, нужно было воздействие магического кристалла. Мы должны были всю свою жизнь находиться в сфере его влияния.

"Вот он, ваш талисман! — сказал волшебник, показывая на маленькие настенные часы с хрустальным маятником. — Это часы… времени вашей жизни…"

С тех пор, как стали помнить себя, мы видели эти часики, висящие над камином, и часто в солнечный день любовались маятником, который искрился как настоящий алмаз.

"Поэтому вы не можете улетать далеко отсюда", — закончил волшебник свой рассказ о столь необходимом для нашего существования магическом кристалле.

Кажется, Морозилка вспомнил тогда, что мы ведь часто прогуливались на острова и вообще отлучались из дома.

"Вы отправлялись на стрекозе, — возразил волшебник. "Стрекозой" назывался наш маленький вертолет. — А в ее механизм встроен точно такой талисман, как маятник в этих часах".

"Так почему бы каждому не носить в кармане такой же камень?"

Вопрос, заданный Морозилкой, очень огорчил волшебника. А я, к несчастью, вместо того, чтобы задуматься над причиной этого огорчения, подхватила:

"А почему бы мне не подарить каждому по такому вот магическому кристаллу? Это будет моим желанием!" — И с этими словами я сорвала волшебный цветок.

У троих из нас появились на руках браслетики с маленьким сверкающим камешком. У Летуна талисман висел на шее, а Прозрачник выглядел теперь как красна девица со звездой во лбу — кристаллик был аккуратно заклеен прозрачной пленкой, словно его положили в прозрачный карманчик.

"Ну и ну! — захохотал, помнится. Морозилка. — Это что у тебя, глаз или пуп?"

И все тоже начали шутить и смеяться, потому что Прозрачник выглядел в самом деле смешно.

Вот тут-то и раздался возмущенный и злой крик Кикиморы:

"А мой бриллиант? Про меня забыли?"

Мне стало очень неловко. Конечно, это была моя вина. Я и в самом деле забыла про Кикимору, просто-напросто не привыкла считать своей… Я начала лихорадочно соображать, как исправить положение, и в голову мне пришло самое простое решение: ведь Кикимора еще не использовала свое желание. И я подсказала ей пожелать волшебный кристалл…

Знала бы я, что тут начнется! Казалось, Кикимора просто лопнет от ненависти и злости.

"Скряги! Жадины! Неблагодарные!" — как только она не кричала на нас, обвиняя в том, что всем нам талисман достался просто так, а она должна потратить на него свое желание.

"Всю жизнь свою на вас трачу! — обратилась она наконец к волшебнику, Другие бы на вашем месте брильянтами меня засыпали… а не то что один фальшивый алмазик…"

Волшебник не смог выслушать до конца, он открыл книгу Тир и мгновенно набросал что-то на чистой странице.

Кикимора так и растаяла от восхищения, глянув на себя в зеркало.

"А они не фальшивые?" — спросила с опаской, поглаживая сверкавшее на груди роскошное ожерелье.

"А какие вам хочется?" — спросил волшебник.

"Ну конечно же, настоящие!" — вскричала Кикимора, и бриллианты вспыхнули еще ярче.

"Самые настоящих-довольно сказал волшебник. — Вот теперь самые что ни на есть настоящие…"

Летун чуть не прыснул со смеху. Морозилка вовремя успел прижать ладонь ко рту, и даже волшебник иронически улыбнулся- все поняли, как надули Кикимору. Перебрасываясь малопонятными ей шуточками, мы начали было рассаживаться за столом, как вдруг Кикимора панически закричала:

"Куда же вы без меня? А желание? Мое желание! — И с этими словами она подбежала к розовому кусту, дернула за стебелек и завыла от боли: У-у-у… Как же вы все срывали? Сами-то не покололись!"

Наконец она оторвала цветок, измочалив стебель и исколов все руки. И тут мы заметили, что в руках у нее уже не роза, а чтото черное в прозрачном колпаке с откидной, тоже прозрачной крышкой и маленьким висячим замочком. Всем нам сделалось любопытно,

"Ну и ну! — загудел Прозрачник, когда Кикимора подошла к окошку. Товарища мне притащила!"

Полукруглый стеклянный колпак, который она бережно поставила на подоконник, и в самом деле напоминал Прозрачника. Но под колпаком был всего лишь черный цветочный горшочек с кактусом, и мне стало немножко совестно за мое представление о Кикиморе. Выходит, что она на самом деле добрее, чем мы подумали, раз так любит цветы… Настораживал только сам кактус он был совершенно черный с тремя острыми длинными колючками, торчавшими как шипы… Да еще замочек, из которого Кикимора тут же вытащила маленький ключик и спрятала в свой карман…"

При этих словах Подгеранника Морозилка, сидевший рядом на подоконнике, стукнул по нему кулаком и сказал с отчаянием:

— Эх!.. И почему я только не выбросил тотчас же в окошко эту колючую гадость…

— И почему я не вытащил у нее из кармана этот гадкий ключ! — подхватил Летун. От возмущения он привстал на задние лапы, оскалил зубы и, неожиданно подпрыгнув в воздухе, очутился на телевизоре.

Остальные, сидевшие на подоконнике, только вздохнули, представив себе маленький черный кактус с тремя шипами — причину всех бед, — и молча начали вспоминать о том, как, проснувшись как-то раз среди ночи, увидели у окна Кикимору, открывающую ключом замок стеклянного колпака… А когда она отломила колючку черного кактуса и прошептала свое желание, все поняли, что же такое кактус на самом деле.

Тогда, в день своего рождения, она задумала иметь кактус, который бы исполнял желания, но так как в сказках исполняются всего три желания Кикимора и задумала кактус с тремя шипами.

В ту ночь, осторожно прикрыв за собою дверь, Кикимора как ни в чем не бывало ушла спать. Ее черное дело было сделано, а замысел был коварен и смел. Пожелав стать хозяйкой в замке, она решила погубить волшебника и загадала, чтобы он погиб завтра днем в лесном пожаре. Для этого она придумала свое черное желание — и прошептала, отломав колючку, чтобы сию же минуту уснули мертвым сном все лешие и лесовики, а через пять минут приказала начаться грозе с невиданным громом и молниями, которые бы подожгли заколдованный лес Северного материка…

Страшно перепуганные, все сидели в темноте и ломали головы в поисках выхода. Казалось, самое простое — похитить ключ и сорвать вторую колючку, чтобы загадать желание, которое бы свело на нет замыслы хитрой Кикиморы. Но Летун, отправившийся за ключом, обнаружил, что комната заперта изнутри.

Оставалось только одно — вопреки запрету волшебника лететь в лес на новеньком самолете и срочно будить леших и лесовиков, предупреждая о грядущем пожаре.

Это была тяжелая ночь, все промокли и смертельно устали. Летун в темноте напоролся на острый сук и повредил кожу на животе.

Когда гроза неожиданно прекратилась, выглянуло яркое солнце и по-летнему быстро высушило все вокруг. Тлеющие стволы деревьев, которые были зажжены молниями по желанию злой Кикиморы, вспыхнули сразу в разных концах леса. Но лешие были начеку и не дали разгореться пожарам.

В замке ожидал разгневанный и удрученный волшебник. Наказание его было строгим — у каждого, кто был в лесу, отобрали волшебный кристалл, а это значило, что все, кроме Кикиморы, лишились жизненного талисмана. Но ведь только для нее самой оставалось секретом, что ожерелье не обладает никакой силой — его бриллианты были самыми обыкновенными… настоящими бриллиантами.