Персик в камуфляже

Глава Беда на тактополе

Утро началось очень бодро потому, что я чуть не проспала, забыв

поставить будильник. Когда добежала до части, все уже были собраны и

размещались в огромных машинах, кузова которых были накрыты

брезентом. В завершении Арсеньев прикрепил табличку «Люди» на

каждую машину, но уже через пару минут дороги я засомневалась, что

таким транспортом можно вообще перевозить людей: жарко, душно, как в

сауне, да ещё и трясёт.

Капитан предлагал мне поехать в салоне, но я отказалась под

предлогом того, что не хочу ничем отличаться от моих солдат.

Посчастливилось, что рядом сел Никита – мы разговаривали с ним всю

дорогу.

– Расскажи мне вкратце о Топалове, пожалуйста, – осторожно

попросила.

– Что именно?

– Какой он человек, из какой семьи? Или ты не знаешь?

– Знаю, но будет некрасиво с моей стороны обсуждать друга за

спиной.

– Это же не трёпа ради. Я как замполит интересуюсь. Просто он

конфликтный и переменчивый, я не могу его пока раскусить, - попыталась

убедить Калинина.

– Хорошо, расскажу для его же блага, но это между нами останется.

Я кивнула, и Калинин продолжил:

– Он хороший пацан, не болтливый, прямолинейный, не трус, единственный, с кем я по-настоящему подружился тут. Да, Димон со

своими странностями, но тараканы в голове есть у всех. Он кажется

заносчивым и наглым, но, я считаю, это просто образ, в общении со мной

напускное исчезает.

– А про семью что скажешь?

– Я мало знаю, если честно. Мама работает медсестрой в детской

больнице, а отец – военврач. Ещё есть загадочная тётя Надя, которая иногда

присылает шикарные посылки: сгущёнку, шоколадную пасту, тунец

консервированный, импортные конфеты. Мы потом всем взводом

это раздеребаниваем.

– Ага. Значит, импортные конфеты... Спасибо, Ник.

Сомнений больше не было, что коробочку на подоконнике оставил

именно Топалов.

Вскоре асфальтная дорога сменилась на грунтовку, а потом я

выглянула, увидев, что мы уже едем по лесной просеке. Казалось, что с

каждым вдохом лёгкие увеличиваются в объеме, а голова начинает

кружиться. Хвойный лес становился всё реже и перерос в огромный

полигон, заросший степной растительностью. Наша машина остановилась, солдаты оперативно вылезали, строясь для дальнейших указаний

командира роты. Никита подал мне руку, и я тоже, с горем пополам, выбралась наружу.

Тут было очень красиво. По крайней мере, мне, городскому ребёнку, так казалось. Пока все вокруг готовились к учениям, выгружали

деревянные ящики под надзором старшины, я насобирала себе букетик

милых желтых цветов, а также постояла под единственной сосной в

радиусе километра. Иголок в волосы с неё тоже, кстати, насобирала. В этой

суматохе мне всё же удалось наткнуться на Топалова.

– Привет, – поздоровалась, обнаружив его с ящиком в руках.

– Здравия желаю, товарищ лейтенант!

– Спасибо за конфеты. Очень вкусные.

Он подошёл ближе, наверное, чтобы никто не мог слышать наш

разговор.

– Я вчера бесцеремонно доел твои, считай, что это компенсация.

– Нелогично.

У меня в голове пазл не сложился.

– Что нелогично? – уточнил Дима.

– У тебя есть такие хорошие конфеты, а ты мои дешёвые и не самые

вкусные кушаешь. Почему?

Топалов развернулся в противоположную сторону и ушёл, так ничего и

не ответив.

– Странный он какой-то.

Далее я наблюдала, как мои ребята стреляли из разных видов оружия.

То там покрутилась, то там, в надежде, что кто-то скажет: «Товарищ

лейтенант, а не хотите показать мастер-класс?». Увы, до меня никому не

было дела. Даже не знаю, зачем Арсентьев вообще сюда позвал. Для

количества что ли? Увидев, что солдаты готовятся метать гранаты, не

удержалась и вызвалась сама. Василий Станиславович скептически на меня

посмотрел, но позволил.

– Топалов, вместе с замполитом на огневую точку!

Мне дали в руки Ф1* – от радости я даже не успела понять, что она

тяжелее, чем те учебные, которые были у нас в академии. Прозвучала

команда, я выдернула чеку и заметила, что там, куда я целилась, неожиданно выпрыгнул заяц. Животное стало причиной, по которой я

замешкалась на долю секунды, а потом Арсентьев со всей мочи закричал:

– Бросай, дура! Она боевая!

Я бросила, только не так далеко, как должна была. Почувствовала, что

падаю, а затем меня прижало тяжёлым мужским телом к земле, прежде чем

прогремел взрыв, и земля разлетелась в разные стороны.

– Ты цела?

Сфокусировала взгляд на лице Топалова, который во второй раз

героически бросился меня спасать.

– Угу, – промычала, абстрагируясь от неприятного шума в ушах.

Дима поднялся, подал мне руку, чтобы я тоже встала на ноги. Где-то за

спиной кричал и матерился Арсентьев.

– А-ну сюда! Быстро!

Я проследовала за ним, шмыгая носом.

– Как вы? – более-менее спокойно спросил капитан.

– Хорошо.

– Ну, раз хорошо, тогда какого лешего вы творите, Любимова?! – он

перешёл на крик, – у нас не в игрушки играют, здесь всё по-настоящему, а

вы так халатно относитесь к серьёзным вещам, подвергая опасности себя и

сослуживцев!

– П-простите, – старалась подавить слезы, которые вот-вот были

готовы политься из глаз.

– За какие грехи вас мне прислали? Чем я не угодил штабу? У меня

была образцово-показательная рота, а теперь не понятно, что с вами будет.

Чувствую, нескоро мне майорские погоны ждать.

Такой ничтожной почувствовала себя в этот момент. Может

действительно армия – это не моё?

– Товарищ капитан, разрешите обратиться?

К нам подошёл сержант, игнорируя искры и молнии, которые исходили

от командира.

– Чего тебе?

– Василий Станиславович, вся рота просит не писать рапорт на

товарища замполита.

Он посмотрел на парня, затем на меня, потом снова на него.

– Вы хоть понимаете, что предлагаете мне не докладывать о ЧП?

– Так точно! Но мы все готовы забыть произошедшее, словно ничего и

не было.

Арсентьев вздохнул.

– Ладно, но если где-то просочиться, то всем будет крышка.

– Спасибо, товарищ капитан! Не просочиться – у нас крыс в роте нет.

– Свободны.

Мы с сержантом поспешили скрыться из глаз, как можно скорее. До

сих пор потряхивало от испуга, и голова болела немного, но я держалась.

– Я ничего не понимаю, сержант.

– Мы с ребятами не хотим, чтобы у вас были неприятности. Ну, ошиблись, всякое бывает.

– Спасибо огромное! Я думала, что вы меня не воспринимаете, как

офицера.

– Не воспринимаем, – сознался он, – но вы нам уже и не чужая. Вы нас

спасли от подводной лодки на плацу, а мы вас – от гнева комбрига.

Снова захотелось заплакать, но в этот раз я расчувствовалась

поступком своих подопечных. Всё-таки приятно осознавать, что есть на

свете доброта и взаимопонимание.

Больше я старалась не показываться, хотя очень сильно было

интересно узнать, как там Топалов. Подойти к нему не решалась – стыдно

было в глаза смотреть. Захотела залезть в машину и ждать времени, когда

наконец-то поедем домой. Ну надо же было так облажаться!

*Ф1 - ручная противопехотная оборонительная граната, визуально

похожая на шишку.