Персональное чудовище для принцессы

ГЛАВА 2

Я проснулась от того, что в лицо бил яркий солнечный луч. Открыла глаза и в первое мгновение не поняла, где нахожусь, отчего испугалась. Но вскоре вспомнила, что со мной произошло и своего таинственного спасителя. Он, к слову, обнаружился в этой же комнате сидящим на единственном стуле, с интересом меня рассматривающим. От подобного внимания я плотнее укуталась в одеяло, с опаской поглядывая на мужчину, что в свете дня казался еще более опасным и пугающим.

– С добрым утром, – промямлила я, помня о правилах хорошего тона.

– И тебе того же, – кивнул он и продолжил свое занятие. А именно – пристально рассматривать мою испуганную мордашку. – Ты странная, – выдал он неожиданно. Я готова была ответить ему той же любезностью, но разумно поостереглась.

– Простите? – вскинула бровь, украдкой разглядывая своего неожиданного спасителя.

В прошлый раз мне не показалось, и мужчина был действительно очень крупным. Весьма. Крупнее, чем все, кого когда-либо встречала. А встречала я немало представителей различных рас. А уж рыцарей, которые отличались внушительной фигурой, и подавно. Так вот, мой новый знакомый (если его можно так назвать, ведь мы так и не представились друг другу) был вне конкуренции.

Внешность… тоже отличалась экзотичностью. Как и говорила прежде, она у него специфическая: и пугала, и восхищала одновременно, если так можно выразиться. Лицо словно было из одних рубленых черт, но при этом не теряло некой… утонченности. Кажется, я сама запуталась. В целом, если отойти от первого впечатления, то его можно назвать красивым. Очень красивым. Со своей странной, где-то пугающей красотой он был незабываем. Казалось, в нем смешалось неимоверное количество кровей: это были и утонченные черты эльфов с их миндалевидным разрезом глаз и хищным разлетом густых бровей, и массивный, широкий подбородок, присущий оборотням, и прямой, чуть длинноватый нос, коим так гордились все вампиры. А вот телосложение было скорее от демонов. Их я встречала не часто, но на моей памяти их представители были самыми крупными. Крупнее оборотней. Но мой новый знакомый-незнакомец фигурой посрамил бы и эту гордую рогатую расу. Человеческие черты тоже, как ни странно, присутствовали. А именно – цвет волос. Только у людей встречались такие огненно-рыжие представители. Хотя и тут не совсем так: у мужчины, сидящего напротив меня, волосы были именно красными. Не рыжими, а красными. Причем длинными, завязанными в низкий хвост, спускающийся до талии, а толщина хвоста – с мое запястье. Я позавидовала такому богатству. Честно. Ну, и самое главное – глаза. А именно цвет глаз. Как и в прошлый раз, меня поразил их необычный оттенок, прежде никогда мной не встречаемый. Насыщенный янтарный. Почти оранжевый.

И он называет странной меня?

– Странная, – с готовностью повторил мужчина. И умолк. А разъяснения?

– Почему? – не выдержала я его немигающего взгляда пугающих глаз.

– Ты кажешься такой смелой, но проходит мгновение – пугаешься неизвестно чего. Я не могу понять тебя. И это раздражает.

– С чего вы взяли, что я смелая? – растерялась я, украдкой заглядывая под одеяло. На мне все еще была мужская рубашка. Та самая. Вылезать из-под одеяла мне резко расхотелось. Во всяком случае, в присутствии мужчины. А еще я старалась не думать, что, вполне вероятно, именно он меня переодевал в нее (так как до сих пор никого из прислуги я не увидела) и ВСЕ видел. Не только видел, но и касался… Ужас какой!!!

С другой стороны, мне ли жаловаться? Нашли, спасли, выходили, позаботились. Да по всем правилам моя жизнь теперь принадлежит ему. Полностью. Так что… так что я не могу ничего предъявить против его действий, особенно если они требовались, чтобы спасти меня.

– Хотя бы потому, что нашел тебя в обнимку с пумой, – хмыкнул незнакомец. – Редкий мужчина осмелится даже подойти к такому хищнику, а ты нагло спала на ней, даже ногу закинув на бедное животное.

Я смутилась и почему-то решила оправдаться.

– Я думала, что умру, – печально вздохнула я, отведя взгляд. – Было холодно, одиноко и страшно. Тогда я хотела согреться. Хотя бы немного. А тут пума, – пожала я плечами, словно это хоть что-то объясняло. Тоже мне, нашла лучшую грелку! – И почему-то она на меня не накинулась, чтобы убить, – продолжила я сбивчивые объяснения своей мнимой смелости. – Тогда плохо отдавала себе отчет в действиях. Я просто хотела согреться, – вздохнула я, закончив, и бросила взгляд на моего собеседника, который сидел со странным выражением на лице и чему-то улыбался.

– Шая не ест человечину. Хотя убить вполне могла. Но не убила. Странно, – протянул он задумчиво, потирая подбородок ладонью. Из его более чем пугающих и странных слов я почему-то вычленила только одно, недоверчиво переспросив:

– Ш-шая?

– Пума, – терпеливо пояснили мне. – Она охотилась в ту ночь и должна была вернуться под утро. Но не вернулась. И я пошел ее искать. Был готов ко многому, но точно не к тому, что увижу свою пуму в цепких объятиях полумертвой человечки.

– Ру-ручная пума? – заикаясь, спросила я, чувствуя, как резко сел мой голос. Просто это невероятно. Научно доказано, что пумы не поддаются приручению. Кто угодно из зверей, но только не пумы. Вообще! От слова «совсем»!!! Ученые и маги не могли дать этому объяснения, но факт оставался фактом! А тут вдруг – ручная пума!

– Я что, коверкаю слова? – недовольно вздохнул он и поморщился, бросив на меня взгляд, от которого мне стало неловко за свои умственные способности.

– Простите, – стыдливо опустила я голову.

– Так вот, – не обратив внимания на мои извинения, продолжил незнакомец. – Я уже хотел оставить тебя там умирать или добить, что было бы гуманнее, так как выглядела ты, откровенно говоря, паршиво, и шансов на выживание почти не было. Но та смелость, которая несомненно потребовалась, чтобы греться ночью в дремучем лесу о дикого зверя, меня заинтриговала. И я решил рискнуть, хотя не особо верил, что ты выкарабкаешься. Но ошибся. Чем ты вновь меня удивила, – говорил мужчина, словно рассуждал вслух. – Но вот ты, наконец, очнулась и испугалась. Меня.

– Простите, – вновь неловко извинилась я, хотя не совсем понимала за что. В моей ситуации подобная реакция на незнакомого мужчину нормальна. Особенно на такого… пусть будет «экзотичного». Однако его разочарование в моей смелости почему-то было неприятно.

– Не страшно. Я привык, что на меня так реагируют люди, – отмахнулся он. – Однако меня поразило другое: с диким, свирепым хищником ты спала в обнимку, а меня испугалась. Это странно, согласись.

И вот ни капельки не странно. Я же объяснила, что в том состоянии, в котором встретила… Шаю, соображала плохо. Действовала инстинктивно. А когда увидела своего спасителя, чувствовала себя уже лучше, поэтому заработали и другие инстинкты. Например, забытый мною в лесу, заветный инстинкт самосохранения.

– Но и это не все, – продолжил мужчина возмущаться непонятно чему. – Я мог и сам списать твои объятия с Шаей на помутнение рассудка в стрессовой ситуации, и твоя реакция на меня была вполне объяснима, даже где-то предсказуема. Вы, люди, такие однотипные, – протянул он с ноткой пренебрежения, отчего я напряглась, судорожно пытаясь понять, к какой же расе незнакомец тогда относится. – Однако не прошло и получаса, как ты спокойно уснула на моих руках, хотя, по идее, должна была бы меня опасаться, а не проявлять такое доверие.

Мне стало стыдно. И вновь захотелось оправдать свои поступки, но почему-то подумалось, что моих оправданий никто не ждет.

– Простите, если оскорбила своим поведением, – вздохнула я, чувствуя, как лицо окрашивается в розовый цвет.

– Еще твои вечные извинения, к месту и без, раздражают, – заметил он недовольно.

С губ чуть было не сорвалось очередное «Простите», но я вовремя опомнилась и промолчала.

– Как себя чувствуешь? – уже более миролюбиво задал вопрос мой странный спаситель, закинув ногу на ногу, окинув меня взглядом с научным интересом.

– Спасибо, хорошо, – с заминкой ответила я, прислушиваясь к себе. Вроде ничего не болело. Слабость была, но не критичная. А еще очень хотелось есть. Принюхалась к себе и поняла, что все же помыться стоит в первую очередь.

– Двигаться сама можешь? – очередной вопрос.

– Не знаю, – нахмурилась я и уже хотела вылезти из-под одеяла, чтобы встать с кровати, как вовремя опомнилась. – Вы… Вы могли бы отвернуться?

– Зачем? – искренне изумился красноволосый.

– Я не одета, – ответила очевидное, продолжая прижимать шерстяное одеяло к груди, как родное.

– На тебе рубашка, – не согласились со мной и с ожиданием уставились.

Я упрямо поджала губы. Вот понимаю, что, вероятно, он уже все видел, да и в прошлый раз даже в подобном состоянии на руках носил… но не могу я так. Меня воспитывали иначе.

– Пожалуйста, – тихо попросила я, боясь, что ему на мои просьбы глубоко плевать.

Мужчина сокрушенно вздохнул, закатил глаза на мгновение, но голову отвернул. Не совсем то, чего я хотела, но уже хоть что-то. Очень осторожно спустила ноги на каменный, холодный пол, отчего против воли поджала пальцы, и, держась за изголовье кровати, встала. Секунда, две… а я стою. Ноги, конечно, трясутся, но не подгибаются. Это несомненно плюс. Делаю шаг, неуверенный, но вполне удачный, подтверждающий, что на руках меня носить теперь не нужно. Вот оно счастье. Как мало мне, оказывается, нужно…

– Ходить могу, – радостно оповестила я все еще отвернутому от меня мужчине, глупо улыбаясь.

– Поздравляю, – безразлично отозвался красноволосый. – Ты чего мнешься? – спросил он о том, чего фактически видеть был не должен, если не обладает запасной парой глаз на затылке.

– Пол холодный, – от растерянности я даже соврать не подумала.

– Ну так сядь в постель, чего мерзнешь? – с раздражением приказали мне, а я подчинилась. Без возражений. Просто возражать было откровенно страшно: настолько суровым мужчина мне показался. – Только выздоровела, решила еще неделю в постели проваляться?

– Нет, – заверила я, испуганная перспективой озаботить его своим присутствием еще на семь дней. В доказательство своих слов даже ноги опять под одеяло спрятала.

– Я поворачиваюсь, – предупредил он и, собственно, повернулся, не дожидаясь, когда я и все остальное, помимо ног, прикрою. Так и замерла под пристальным взглядом оранжевых глаз, сжимая край одеяла в районе коленей. Молчание тем временем все длилось.

– Можно мне мою одежду? – откровенно нервничая от такого внимания, спросила я.

– Нельзя, – меланхолично отозвался он, разглядывая что-то в районе моей груди.

– Почему? – все-таки прикрылась я одеялом, медленно, по причине необъяснимого страха резких движений в присутствии красноволосого.

– Я ее сжег, – просто пожал он плечами и поднял, наконец, взгляд на мое лицо. – Она была в еще более плачевном состоянии, чем ты, – пояснили мне. – Восстановлению не подлежала.

Вопрос, в чем же мне теперь ходить, повис в воздухе, но озвучить я почему-то не решалась.

– Вероятно, ты хотела бы помыться, – вдруг перевел он тему, а я радостно, с предвкушением и надеждой посмотрела в лицо мужчины. Кажется, мой ответ был более чем очевиден. – Так и думал, – добродушно фыркнул он. – Сначала прими ванную, после поедим и поговорим о том, кто ты и как оказалась одна в лесу в полумертвом состоянии.

Первая часть озвученного плана на будущее мне понравилась. Даже очень. А вот под конец его речи я заметно поникла. А затем мужчина замолчал. Я тоже голоса не подавала. И ничего не происходило. Он все так же молча сидел и о чем-то думал, немигающим взглядом уставившись на меня, а я не выдержала первая.

– То есть я могу воспользоваться ванной? – робко переспросила я. Мало ли… вдруг он уже передумал и пожалел о своем решении предоставить мне возможность помыться в его доме?

– Можешь, – не меняя выражения лица, безразлично кивнул незнакомец. Вышло почти механически. Я поджала губы, не зная, как еще намекнуть ему, что дальше и без его присутствия справлюсь. Решила, что это невежливо – выпроваживать хозяина из его же комнаты, пусть даже он в ней и не живет. Хотя не уверена. Но вполне возможно: дом такой маленький, что я как раз занимаю единственную комнату, то есть хозяйскую.

Переборов в себе чувство стыда, ощущая, что его легко перекрывает желание немедленного мытья тела, я, прижимая одеяло к груди, предприняла попытку встать с постели.

– Ну, так я пошла? – оповестила я, намереваясь пройти в заветную комнату и все так же прижимая одеяло к груди.

– Сидеть, – коротко произнес он, а я так и замерла, зависнув одной ногой уже на полу, а второй все еще в теплой постели. Чувство гордости заставило принять уверенную стойку, напомнив мне, что я, вообще-то, дама кровей голубых и благородных, а не шавка какая, пусть у меня и появляется сейчас желание почесаться. Мужчина меня, конечно, спас, но это не повод так ко мне относиться! Пока я набирала воздух в легкие, планируя высказать все возмущение от подобного тона, меня перебили: – Пол холодный, а у тебя обуви нет. У меня нет никакого желания возиться еще и с твоей простудой, которая непременно появится, если ты будешь гулять босиком.

Я чуть не подавилась словами возмущения, что приготовила для отповеди, и вновь застыдилась. Обо мне тут так заботятся, а я… И пусть несколько грубо и невежливо, но не суть! Беспокоятся же! Мы ведь не во дворце, а он, насколько я поняла, далеко не благородный лорд, чтобы при мне поклоны и реверансы отвешивать.

Вспомнила знакомых «благородных» лордов, что планировали убить меня, и порадовалась, что мой спаситель от них далек. А грубость и пренебрежение – ничего, стерплю!

– Мои сапоги, как я понимаю, тоже не выжили? – тоскливо поинтересовалась я, с щемящей грустью вспоминая удивительно мягкие и удобные сапожки, которые мне изготавливали на заказ.

– Сгорели вместе с остальным, – безжалостно подтвердил красноволосый мои опасения.

– Но как же я тогда смогу передвигаться? – задала вполне резонный вопрос.

– Я думаю над этим, – ответили мне, при этом гипнотизируя стену за моим плечом. – Обувь в этом доме есть. Но, увы, большая вероятность, что ты в ней просто «утонешь». Так как живу я один, все вещи тут принадлежат только мне. В том числе и обувь.

Внимательно осмотрела его и должна была признать, что, таки да, «утону» и не отыщут потом. С его-то размерами!

– Я все же рискну дойти до ванной, – вздохнула я. – Я быстро. Замерзнуть не успею, – заверила искренне, так как очередная потребность почесаться резко пересилила страх быть простуженной.

– Не подходит, – покачали головой и прямо посмотрели в мое лицо. – Я донесу тебя на руках, только не пугайся. Это самый разумный вариант. А пока ты будешь в ванной, я попробую что-нибудь придумать с твоим гардеробом. Замок старый, быть может, и отыщу что-нибудь.

Вновь бросила взгляд на мужчину, затем посмотрела на свое одеяние и загрустила. Потом снова на незнакомца, на его руки и поняла, что одна его ладонь способна обхватить половину моего бедра. Загрустила сильнее. Но ванная все же необходима!

Вставая на горло своей гордости, нерешительно кивнула и робко попросила:

– Можно я в одеяле?.. – под насмешливым взглядом мужчины чуть не подавилась своей просьбой и заканчивать предложение не стала, смущенно отводя взгляд.

Донесся тихий шелест, а в следующую секунду меня вместе с одеялом подхватили на руки. Как он так быстро двигается? И бесшумно. Совершенно. Я уже боюсь. Не может существо так бесшумно и плавно перемещаться. Разве что вампиры, но этот явно к ним не относился.

Я наивно полагала, что одеяло станет достойной преградой между мной и мужчиной. И ошиблась. Жар от его тела проникал даже через толстый слой шерстяного покрывала.

Нахмурилась, в следующую секунду неожиданно даже для себя вытащила руку и притронулась к замершему от моего прикосновения мужчине.

– У вас жар! – ужаснулась я, понимая, что в прошлый раз мне не показалось и мой спаситель действительно почти пылает. Как он вообще находится в сознании с такой температурой???

– Со мной все в порядке, – нахмурившись, заверили меня.

– Да нет же! – воскликнула я, пытаясь слезть с чужих рук, думая, что при таком жаре ему самому-то должно быть трудно передвигаться. А тут еще я на руках! – Такая температура очень опасна! – авторитетно заявила я. – Да пустите же меня, наконец! – возмутилась, так как слезть самой не представлялось возможным, ввиду крепкой хватки мужчины и… высоты. Ненавижу высоту! – Вам необходимо немедленно лечь, а не таскать меня на руках! – пыталась я вразумить его, вглядываясь в удивленные неизвестно чем глаза.

– Мне не трудно, – со странной интонацией ответили мне, продолжая удерживать на руках, и даже крепче прижали. От моих телодвижений одеяло почти свалилось и теперь, скорее, мешало. Поэтому я почти без сожалений отбросила его, поглощенная одной мыслью: моему спасителю самому нужна помощь.

– Да вы в своем уме?! Отпустите меня немедленно и ложитесь. Только скажите, где у вас средства, способные сбить жар? – забеспокоилась я и как-то пропустила тот момент, когда вместо выполнения моих прямых указаний меня понесли по знакомому маршруту в сторону ванной. – Вы меня вообще слышите? – заподозрила я некоторых в глухоте, если не к моим словам, то к голосу здравого рассудка.

– Даже громче, чем хотелось бы, – демонстративно поморщился этот упрямец.

– Так что же вы не отпустите меня? – убедилась я в том, что кто-то просто слишком легкомысленно относится к своему здоровью, но не отчаялась, пытаясь вразумить мужчину.

– Сейчас доберемся и отпущу, – пообещали мне, входя в ванную комнату, где под моим укоризненным взглядом усадили на ободок уже наполненной и дымящейся паром ванны.

– Вы понимаете, что это не шутки? – сурово, как моя нянечка в детстве, спросила я, сложив руки на груди. А вот то, что я сейчас лишена защиты одеяла, как-то забыла и вспомнила тогда, когда мужчина вновь уставился с какой-то философской задумчивостью в район моей груди. Опустила взгляд на тщательно исследуемое незнакомцем и мучительно покраснела. Рубашка не скрывала, а больше открывала, по-особенному обрисовывая тканью мою незащищенную нижней сорочкой или корсетом грудь.

– Да, знаешь ли, смеяться мне тоже не хочется, – услышала я тихий голос, от которого по коже побежали табуны мурашек. – Жара у меня нет, можешь не беспокоиться. Просто особенность моей физиологии. Это моя нормальная температура тела. А теперь, пожалуй, я тебя покину, – закончил он и стремительно вышел за дверь, оставив растерянную и смущенную меня в одиночестве.

***

Сидя в большой каменной ванне, я задумчиво прочесывала пальцами свои спутанные мокрые волосы. Но действовала почти механически, даже не обращая внимания, что это никак не влияет на мокрую паклю у меня на голове. Подумать следовало о многом, и сейчас я позволила себе на это отвлечься.

Итак, что мы имеем? Имеем мы полную… плохо все, в общем. Старательно отгоняя от себя мысли о потере в одночасье самых близких людей, я старалась не паниковать и подумать о действительно важных на данный момент вещах. Отец всегда учил меня этому: думать в первую очередь о том, что можно изменить. А то, что изменить невозможно или уже случилось, не столь важно и терпит лучших времен.

Отец…

Мотнула головой, словно надеялась отогнать от себя горечь потери, и до крови закусила губу. Боль отрезвляет, заставляя думать о насущном. А отец… ему уже не поможешь.

В первую очередь нужно понять, где я нахожусь и кто мой таинственный спаситель. Закрадываются у меня мысли, что мой знакомый-незнакомец может оказаться куда опаснее моих врагов. В таком случае будет куда разумнее до поры до времени умолчать о своей личности, пока я не буду уверена, что меня тут же не сдадут в руки придворных за награду. Или еще что похуже…

Значит, моя первостепенная задача – разжиться информацией и сделать выводы. Если они мне не понравятся – спешно делать ноги. Все логично и просто.

На первый взгляд.

Вот только как эту информацию прикажете добывать, если мой спаситель не пожелает ею делиться? Я принцесса, а не шпион, и даже не палач, чтобы выведывать что-то!

Стараясь не нервничать, припомнила все, что мне о нем уже известно. Первое – он большой. Мда, многообещающее начало… Надо собраться!

Второе – очень большой и странный. О чем я вообще думаю?

Третье – он меня пугает. На каком-то подсознательном уровне. А это о чем-то да говорит! К своей интуиции я привыкла прислушиваться. Так вот, она просто вопила, что, несмотря на показательную любезность и заботу, я находилась в логове какого-то опасного хищника. Если можно так выразиться.

Одна лишь ручная пума, которая славится своей свирепостью, чего стоит?! Только еще более свирепый и сильный мог быть способным на укрощение подобного зверя.

Теперь переходим к главному вопросу: что он за существо? То, что определенно не человек, сомнений не вызывает. Но и к другим известным мне расам его отнести нельзя. Должна признать, это меня пугает больше всего. Еще его ненормальные особенности физиологии… Кто, вот ответьте мне, мог жить с подобной температурой? Да у других рас все внутренности просто изжарились бы!

Нет, согласна, есть исключения, конечно. Вампиры, например, имеют более низкую температуру тела. Оборотни, наоборот, выше нормы. Но отклонения на пару-тройку градусов, не более! Моего же знакомого-незнакомца можно вместо печки использовать! Это в хозяйстве очень удобно и экономично в плане затраты ресурсов на обогрев, но вот меня этот момент почему-то не особо радует! И не успокаивает. Ничуть. А его слова, намекающие, что он как минимум нелюдим, как максимум давно вообще с людьми не общался? Незнакомец так и выразился: «Надо в общении с людьми практиковаться чаще». А еще место, в котором он меня нашел. Меня, понятное дело, в Запретный лес завели обстоятельства. Жизненно важные, между прочим. А он что в нем забыл? Грибов насобирать решил? Причем, судя по всему, он в лесу довольно частый гость, о чем ручная пума, что только тут и водится, прямо и говорит.

А между тем Запретный лес не просто так называется подобным образом! Я, конечно, не верю в небылицы про злых колдунов, чудовищ (кроме нежити, естественно) и прочую сказочную чертовщину, но и слухи не просто так появляются, верно?

Насколько мне известно, из-за уникальной непролазной флоры обитатели вольготно жили под надежной защитой естественного происхождения, что в последствии привело к появлению нежити из-за обилия пропитания. Лес был очень опасен даже для заядлых охотников.

Что в таком месте мог забыть мой спаситель? Ответ напрашивается сам собой: он – смертник.

Запретный лес очень давно используют как средство казни для тех людей, что были по индивидуальным причинам отвергнуты обществом. Тогда это самое общество провожало несчастного в лес и предоставляло воле случая. Выживет за сутки обитания в лесу – так и быть, это реабилитирует несчастного в глазах общественности и его примут обратно, сняв все обвинения, так как он доказал, что достоин жить и Судьба ему благоволит. Не выжил – еще лучше. Значит, по мнению Судьбы, не достоин жизни и ее не заслужил. По моим сведениям, никто так и не вышел из Запретного леса по истечении суток.

Традиции дикие, знаю. Как знал и мой отец. Именно при его правлении подобный вид казни перестал существовать как легальный. Но не все с подобным решением были согласны и остались староверцы. Именно они, невзирая на угрозу наказания, продолжали жить старыми устоями и традициями, предпочитая всем видам наказания именно этот самосуд.

Подобные умозаключения меня не обрадовали. От слова «совсем». Помня об особенностях физиологии моего спасителя, я и вовсе загрустила. Кого Судьба мне подкинула?

Паниковать я себе запретила и вдохнула глубже, заставляя себя расслабиться. Все же кем бы он ни был, мужчина спас меня. Не только спас, но еще и выходил и продолжает проявлять некую заботу о моем здоровье. Но это почему-то смущало еще больше, так как шло вразрез с моими предыдущими выводами.

Что я еще знаю? Он говорил о замке. Мол, старый и все такое. А еще он живет один.

Когда-то давно считалось, что Запретный лес таким не был. И в нем даже жили другие расы. А после что-то произошло и он стал «запретным», а еще смертельно опасным. И остается таким вот уже почти тысячу лет. Что могло произойти – никому не известно. Какова вероятность, что этот замок остался с тех времен и позволил, предположительно, моему смертнику-спасителю выжить в данном месте? Шанс минимальный, но есть. Теперь меня очень волнует вопрос: каковы шансы, что я смогу без потерь для своей жизни и здоровья выбраться из этого леса, если этого не захочет мой спаситель?

От этой мысли почувствовала озноб, несмотря на почему-то не остывающую, горячую воду в ванной. Передернула плечами и беспомощно осмотрелась. Я ведь, в случае чего, даже защитить себя не смогу. Жалкие уроки фехтования не в счет. Он слишком большой для меня: один удар мужчины – и большая вероятность мне лишиться не только выбитой шпаги, но и руки, что эту шпагу будет держать.

Так, главное не паниковать. Пока что меня хотят убить совершенно другие люди. Вот о них и стоит подумать.

Итак, что произойдет, если меня схватят люди Габора? То, что именно он узурпировал мой трон, – сомневаться не приходится. Никто другой не пойдет против него: слишком влиятелен и богат. На такую затратную и опасную акцию, как дворцовый переворот, могли решиться только с его легкой руки.

Первый вариант – он меня показательно убьет, провозгласив себя новым королем.

Второй вариант – все равно убьет, но для начала попытает, выведывая имена всех, кто мог бы мне помочь и отомстить.

И третий, самый прискорбный для меня, вариант – на мне женятся. Против моей воли, естественно, но кого это будет волновать, кроме одной меня несчастной? Таким образом, Габор станет королем на вполне законных основаниях, что уменьшит риски возникновения народного волнения. Зная его мерзкую натуру, вероятно, мне позволят жить до появления первого наследника. А может, и не позволят. Тут уже не столь важно, кто именно родит наследника законному королю. Но попользуются мной определенно, так, что сама жизни рада не буду.

Куда ни кинь, а выходит… плохо все выходит. Попадаться мне нельзя ни в коем случае.

Печально вздохнула и чуть было не завизжала, когда за спиной раздался спокойный голос:

– Помочь с волосами?

Резко повернулась, с ужасом заметила моего спасителя, что стоял у стены со сложенными на груди руками. Отпрянула к противоположному борту ванны, судорожно прикрывая грудь рукой, готовая в любой момент дать деру из этой комнаты и этого замка.

– Что вы здесь делаете? – напряженно потребовала я ответа, не сводя опасливого взгляда с массивной мужской фигуры.

– Пришел поговорить, – просто ответил он и оттолкнулся от стены в мою сторону. Я напряглась сильнее, вжимаясь в теплый камень.

– Сейчас? – опешила я. Помнится, он говорил, что вначале ванна, после поедим и уже затем будет сам разговор.

– Зная человеческую психологию, могу с уверенностью сказать, что узнавать информацию лучше всего, когда человек морально нестабилен и находится в стрессовой ситуации. Мое присутствие в ванной – достаточный стресс для тебя? – вежливо поинтересовался мужчина и подтащил откуда-то взявшийся стул к ванне. Уселся на него, достал яблоко, с аппетитом откусил и стал невозмутимо жевать. А я голая! Да еще и мокрая! И защититься мне нечем! А он жрет! Просто сидит и жрет, не обращая внимания на мой шок от происходящего. Мимолетно порадовалась, что вода уже не прозрачная, и подтянула колени к подбородку.

– То есть вы хотите только поговорить? – с трудом выдавила я из себя. Перед глазами промелькнуло воспоминание, как Мили бьют по лицу, дергают за волосы и насильно ставят на колени. Дышать стало заметно труднее, а в груди зародилась паника.

– Только поговорить. Если будешь честна, – кивнул он спокойно, но жевать перестал и сейчас внимательно смотрел на мое перепуганное бледное лицо. Спрашивать о том, что будет, если я где-то слукавлю, мне резко перехотелось. Намек более чем понятен. – Я предполагал вызвать смущение, а не страх, – задумчиво нахмурился мужчина. – Тебя кто-то обидел? – вдруг спросил он. – Взяли силой? – переспросил, видя мое недоумение.

Закусила губу и отрывисто махнула головой, пряча взгляд, но колени обняла и затравленно сжалась.

– Меня – нет, – через какое-то время произнесла, так как мужчина явно требовал, чтобы ответ я озвучила.

– Не тебя, тогда кого-то из твоих близких? – проницательно уточнил он. Я кивнула, чувствуя, как по щеке стремительно скатилась одинокая слеза, а в ушах вновь раздались крики, что разносились далеко по гулким коридорам.

Мужчина помолчал, о чем-то задумавшись, нахмурился и произнес:

– Я не трону, не бойся. Мы только поговорим. А после отправлю тебя туда, куда попросишь.

Я недоверчиво посмотрела на него.

– Я не вру, – с раздражением от моего недоверия произнес он. В моей груди зародилась надежда. Робкая еще, но ее хватило, чтобы немного расслабиться и не бояться, что в любой момент на меня набросятся.

– Как вас зовут? – неожиданно для себя поинтересовалась я.

– Это не имеет значения, – грубо отрезал он, сверкнув глазами, а я резко поняла, что не больно-то и хотелось мне знакомиться. Поспешно кивнула и пугливо опустила взгляд.

– Прекрати меня шугаться. Раздражаешь. Я же сказал, что не трону!

Легко ему говорить, а у меня от его крика чуть сердце в пятки не ушло. Я с трудом пересилила порыв выпрыгнуть из ванны и куда-нибудь спрятаться.

– Простите, – пискнула я, сделав еще более испуганные глаза.

Мужчина судорожно вздохнул, утомленно прикрыл глаза, потер переносицу, а затем медленно поднял веки и на меня посмотрел:

– Еще раз: я тебя не трону. Уяснила?

Интенсивно закивала. Конечно, что тут может быть непонятного? Вообще для себя уяснила, что, когда говорят таким тоном, вообще все на свете ясным становится. Во всяком случае, спрашивающему ничто иное лучше не отвечать. Так сказать, во избежание…

Мужчина презрительно скривился и махнул на меня рукой.

– Ладно, проехали. Давай к делу перейдем. Ты кто? – подался он вперед и оперся локтями о свои колени. – Коротко и по существу.

– Человек. Зовут… – тут я на секунду запнулась. – Лера, – сообщила имя, которым называл меня отец.

– Что ты делала в лесу ночью, Лера? – чуть прищурившись после моего ответа, спросил он. А я вдруг поняла, что врать категорически нельзя. Этот поймет. Не знаю как, но была в этом уверена.

– Во дворце случился переворот после смерти короля. Все, кто мог, бежал. Я – в том числе, – решила говорить только правду, кое о чем умалчивая.

– И зачем вы бежали?

– Новая власть доверия не вызывает, – не сдержала я раздражения и ненависти в голосе.

– Как ты смогла бежать?

– Моя… – Я запнулась, почувствовав ком в горле. – Моя подруга дала мне шанс уйти, а сама… – Я вновь замолчала и отвела взгляд.

– Ты это видела? – как-то напряженно спросил он.

– Не все, – призналась я. – Смелости не хватило, – невесело улыбнулась. – Но, пока бежала, наслушалась достаточно, – прошипела с нескрываемой ненавистью.

– Мне жаль, – тихо сказал он. Я бросила взгляд в его сторону и передернула плечом.

– Уже ничего не поделаешь, – вздохнула я. Вспомнила, что вообще-то голая сижу, и сильнее обхватила ноги. – Можно мне прикрыться?

– Нет.

Мужчина встал, чем заставил меня вновь напрячься. Но я помнила о его обещании, потому смирно сидела, даже когда он обошел ванну и встал за моей спиной. Через секунду горячие пальцы зарылись мне в волосы. Прежде чем я успела запаниковать, почувствовала, как меня стали аккуратно причесывать. Замерла и боялась пошевелиться, не веря, что это действительно происходит.

– Было слишком самонадеянно рассчитывать, что такую длину можно распутать пальцами, – услышала я, пока гребень, что приятно царапал кожу головы, пропускали через мои волосы.

– Спасибо, – пораженно выдохнула я тихо, неуверенная, что меня услышат. Услышали.

– Пока не за что, – отрезал он. – Продолжай говорить. Что произошло, когда ты бежала из замка? Ты ведь из замка?

– Да, – кивнула я головой и пожалела, так как прядь волос была крепко зажата в руке мужчины и от моего движения кожа болезненно натянулась.

– Твоя подруга, что осталась во дворце, кто она?

– Мили прислуживала принцессе.

– А принцесса… Что с ней, тебе известно? – безразлично поинтересовался он, перебирая в пальцах мои локоны, которые в его руках казались на удивление послушными. Лично я со своей шевелюрой всегда имела кучу проблем, иной раз смотря на гребень со слезами на глазах.

– Думаю, с ней все хорошо. Насколько мне известно, ей тоже помогли бежать, – на удивление говорить о себе в третьем лице было куда легче, чем если бы я рассказывала от первого. А так создавалось впечатление, что и не со мной произошли все эти ужасы. Даже не удивилась, что мужчина и не подумал предположить, что я могу быть этой самой принцессой. Назвав служанку своей подругой, я на корню перечеркнула даже мысль о своем благородном происхождении. А все потому, что считается, будто благородные аристократки не могут дружить с прислугой априори. Глупость, конечно, несусветная, но на людях слухи приходилось поддерживать даже мне: традиции и все такое.

– Кто помог?

– Слуги. Мили в том числе, – послушно ответила я, чувствуя, что мои волосы стали заплетать в косу. Неожиданно это отдалось смущением во мне. Когда волосы были распущены, они создавали хоть и призрачное, но прикрытие моей наготы, а теперь только чуть мутная вода и скрывала мое тело…

– С этим более или менее понятно, – отозвались у меня за спиной, и мне на грудь была перекинута коса какого-то незнакомого, сложного плетения. После мой таинственный спаситель куда-то отошел, пока я завороженно разглядывала аккуратную косу, и быстро вернулся с простыней в руках. – Вылезай, – и протянул ткань мне. Я на нее посмотрела, но даже не подумала шевелиться. – Я отвернусь, – закатил он глаза.

Неуверенно и робко приняла простыню из его рук и дождалась, когда мужчина повернется ко мне спиной. Только после этого быстро встала и неловко завернулась в ткань. Прежде мне всегда помогала Мили или другие служанки. Как оказалось, это не так-то просто: выбраться из ванны самостоятельно, да еще и завернуться в длинный кусок простыни. Все так же не глядя на меня, мне протянули руку, которую я с секундным сомнением все же приняла и выбралась из воды, придерживая нижний край ткани, чтобы не замочить. На каменном полу ноги моментально стало подмораживать, но я и словом не обмолвилась о своем неудобстве.

– Благодарю. – Попыталась аккуратно убрать свою ладонь из цепких пальцев мужчины, но неожиданно он не отпустил. Вместо этого повернулся, хмуро посмотрел на мои босые ноги, нахмурился еще сильнее.

– Забыл, – с досадой в голосе заявил он, и в следующую секунду я оказалась у него на руках. Даже возражать не стала, помня, что это бесполезно, а ноги действительно неприятно мерзли на ледяном каменном покрытии.

Уверенной, широкой поступью красноволосый со мной на руках, держа, словно пушинку, прошел в знакомую комнату, где на постели я сразу заметила сверток. Меня усадили на кровать рядом с ним и небрежно кивнули:

– Все, что я смог найти.

Посмотрела на него с немым вопросом и мне великодушно разрешили взглянуть, что же он отыскал. Одной рукой придерживая простыню на груди, второй ловко разложила какое-то старомодное платье из дорогой ткани и туфельки без каблука. Тоже из ткани. И все. Ни нижнего белья, ни сорочки, на худой конец. Ничего. Только платье на голое тело и туфли, которые были мне явно велики.

– Спасибо, – улыбнулась я, заметив, что мужчина, словно невзначай, следит за моей реакцией. – Вы очень добры. И я даже не знаю, как вас благодарить за спасение и помощь, – вздохнула я, прикидывая, как ловчее выпросить у него ту рубашку, в которой была совсем недавно. За нижнюю сорочку сойдет. В моей ситуации привередничать не приходится.

– Я буду доволен уже тем, если ты не станешь распространяться о моей персоне, – лениво ответили мне, сложив руки за спиной. – Но, зная человеческую натуру, не сильно на это рассчитываю. В людское благородство я давно не верю.

– Почему? – удивилась я, чувствуя, что невольно стало обидно за свою расу. Мы, конечно, не святые, но хороших людей много!

– Вы лживые, жадные, лицемерные паразиты на теле нашего Мира, – процедил красноволосый с брезгливостью. – Все, чего вы касаетесь, долго не живет. Вы – опухоль этого Мира. Многочисленная и быстро разрастающаяся.

– Это неправда! – возмутилась я, совсем забыв, что повышать голос может быть чревато.

– Да неужели? – ехидно прищурился он. – Милая моя, знаешь ли ты, что с появлением вашей расы вымерло семьдесят процентов видов всех животных? И еще пятнадцать теперь скрывается в этом лесу. Знаешь ли ты, сколько рек и озер исчезли из-за деятельности вашего брата? Быть может, ты в курсе, что ваши племена вырезали не одно поселение коренных жителей, просто потому что вам показалось, что у соседей почва плодороднее? Я уже молчу о вырубленных лесах. Теперь о них стоит только вспоминать, – вздохнул он, не скрывая своего отношения к моей расе. – Вы не бережете то, что у вас есть. Вы завидуете тому, чего у вас нет. Вероломно врываетесь на чужие земли, нагло отнимаете и разрушаете то, что много лет было до вас. Вы мне омерзительны.

– Тогда зачем спасли? – с напряжением спросила. Я не стала спорить и защищаться, понимая, что это ничего не даст. Ту уверенность, с которой говорил мой спаситель, уже ничего не пошатнет. Меня волновало другое. – Легче было оставить паразита в моем лице на произвол Судьбы. Мир непременно стал бы лучше от моей смерти, не так ли? – не скрывая яда, усмехнулась.

– Возможно, – не стал он спорить, отчего у меня зубы скрипнули. – Вот только я не человек. У меня другие нормы морали, нежели у вас, людей.

– О, конечно! Вы несомненно лучше во много раз, – поддакнула я с иронией. – С соответствующей скромностью и самомнением. Быть может, скажите, кто вы? Так сказать, чтобы я лучше прониклась вашей идеальностью и святостью.

– Нет, – коротко отрезал он с таким видом, что весь мой боевой настрой смело в одну секунду. – Одевайся, я буду ждать тебя внизу, – с этими словами он развернулся и оставил меня скрипеть зубами от невысказанного возмущения. – И на будущее, – обернулся в дверях, – не советую спорить со мной, – и закрыл за собой дверь. Я не удержалась и запустила туфлей вслед мужчине.

Оделась быстро, несмотря на то, что немного запуталась в застежках платья. Кажется, подобные не носили больше века. Может, больше.

Откровенно шаркая спадающими туфлями, которые оказались мне больше на два размера, я подошла к окну и с прискорбием констатировала, что мои худшие опасения оправдались: мы в Запретном лесу. Еще хуже то, что комната, в которой я находилась, была в нескольких десятках метров над землей. Рискнула бросить взгляд с головокружительной высоты и испуганно шарахнулась в сторону, быстро и глубоко дыша. А под окнами отнюдь не кусты с растительностью, а острые камни. При всем желании сбежать из комнаты не удастся. Хотя даже покинуть замок – радость сомнительная. В лесу я долго не выживу, особенно в одном платье и туфлях, что при каждом шаге норовят свалиться с ног. Но отчаиваться я не торопилась, помня обещание хозяина замка о том, что меня доставят туда, куда попрошу. Его ненависть к моей расе и некое благородство, не давшее оставить меня умирать в лесу, давали надежду, что от моего общества с радостью избавятся без потерь для моего здоровья.

Приподняв платье, что тоже оказалось мне велико из-за отсутствия нижнего белья, я пошаркала из комнаты. Опасливо открыла дверь и выглянула в коридор. Комната моя оказалась единственной на этаже, что указывало, что нахожусь в башне. Придерживая подол, чтобы не споткнуться о платье, я стала спускаться вдоль каменной стены по винтовой лестнице вниз. Уже через десять ступеней вознамерилась сбросить обувь и идти босяком. Но помня о том, что хозяин трепетно относится к моему здоровью (чтобы быстрее избавиться от моего общества), не стала ничего менять и продолжила медленный спуск, контролируя каждый шаг и спадающие туфли.

На первом этаже я тоже не могла заблудиться, так как из башни вели только одни двери, в которые вошла и оказалась в длинном коридоре. Прошла по нему и только из-под одной двери пробивался свет. Интуитивно поняла, что на верном пути, и постучала в дубовую дверь.

– Входи, – услышала я и вошла, толкнув тяжелое деревянное полотно.

Ожидала увидеть столовую, но ошиблась и оказалась на кухне, давно необитаемой и запущенной, о чем говорил толстый слой пыли. Хозяина это нисколько не смущало, и он, закинув ноги на грязный разделочный стол, сидел, сложив руки на груди и задумчиво вглядываясь в потолок.

– Тебе нужно особое приглашение? – лениво спросил он, даже не взглянув на меня. Подавила в себе раздражение и прошла к столу. Не спрашивая разрешения, села на стул и с ожиданием уставилась на хозяина замка. Тот молчал и продолжал гипнотизировать потолок с большой трещиной. Сколько лет этому строению и как давно оно ремонтировалось? По всей видимости, и сам хозяин, что сидел с философским видом, ответить не смог бы на данный вопрос. – Нравлюсь? – все так же не повернув головы, поинтересовался он.

– Нет, – ответила я вполне искренне.

– Не в твоем положении следует хамить мне, – искоса кинул он взгляд на меня.

– Врать, как я полагаю, тоже не стоит. Я стараюсь быть честной с людьми, особенно с теми, кому обязана жизнью, – не сдержалась я. Ноги в высоких сапогах были моментально скинуты на пол, а сам красноволосый в секунду оказался нависающим надо мной. От неожиданности даже дернуться в сторону не смогла. Так и сидела, не шелохнувшись, мысленно истерично вереща и ругаясь самыми грязными словами.

– Ты странная, – медленно садясь на свое место, выдал мужчина.

– А вы повторяетесь, – с некоторым трудом выдавила я из себя, так как прежде у меня была надежда, что при необходимости его массивная фигура может сыграть мне на руку своей неповоротливостью. На моей стороне были маленькие габариты, следовательно, я была более проворна. Сил его оглушить не хватило бы в любом случае, но вот убежать можно было попытаться. Но после этой демонстрации способностей я вмиг распрощалась со своими наивными планами.

Неожиданно он усмехнулся вполне добродушно (хотя физиономия все равно казалась бандитской) и великодушно кивнул:

– Спрашивай.

– О чем? – изумилась я, нервно моргнув.

– Я полагаю, у тебя появились вопросы. Задавай. Я отвечу. Возможно, – потер он пальцем подбородок.

Ну, раз мне так великодушно позволили утолить любопытство, то глупо не воспользоваться возможностью:

– Вы меня отпустите?

– Не вижу причин для обратного, – вздохнул он, подняв бровь. Я воспрянула духом.

– Туда, куда я скажу? – припомнила я его слова.

– Я тебе не извозчик, – хмуро заметил он. – Максимум, на что можешь рассчитывать, – город, который назовешь. А дальше сама, своими ножками.

Прикинула примерное расстояние от Запретного леса до убежища Карлайлов и поняла, что это как минимум полдня пути. Провести это время в сомнительном обществе моего недружелюбного спасителя мне не хотелось.

– Каким образом мы там окажемся?

Вместо ответа он прищурился и склонил голову на бок, разглядывая что-то на моем хмуром лице:

– Есть предположения?

Я, конечно, допускаю, что такой, как он, вполне мог передвигаться по лесу на своих двоих. Но со мной в довесок подобное явно не входит в его планы. Да и мужчина так легко пообещал доставить меня в любой город, что я назову, причем конкретную дальность последнего не оговаривал, что в корне исключает пешие прогулки по крайне опасному и непролазному лесу. Никакой транспорт, пусть даже в виде лошади, не подходит, ввиду тех же причин: непролазный и опасный. Лошади станут отличной приманкой для хищников, что тут обитают. Сомневаюсь, что мой спаситель горит желанием отбиваться каждые сто метров от животных и нежити.

Остается два варианта: по воздуху и с помощью магии. Но ни то, ни другое невозможно. По воздуху разве что драконы могли летать, но они давно стали только сказочными персонажами, так как вымерли много тысяч лет назад. А вот магия в Запретном лесу отсутствовала априори. По неизвестным никому причинам. Уже на границе леса маги переставали ощущать свою силу, словно ее и не было.

– Ну же, – поторопил меня мужчина. – Мне уже даже интересно, что ты там себе надумала и от чего морщишься.

С раздражением бросила взгляд на красноволосого хама и с удивлением поняла, что он… что-то готовит. Ну, «готовка» – слово громкое и для нарезки бутербродов малопригодное. Но это не отменяет моего удивления. Особенно когда я увидела толщину кусков, которой щедрый хозяин не скупился на каждый ломоть хлеба. То есть кусок мяса был равен толщине самого хлеба. А сверху нахлобучил еще и шмат сыра. И все это богатство поставили перед моим носом. Да у меня даже рот не откроется на такую ширину!

Перевела пораженный взгляд на хозяина и заметила у него на тарелке два подобных бутерброда. Даже толще. На мне явно сэкономили по еще одному слою начинки. И мужчину ничего не смущало.

– Что? – возмутился он.

– Спасибо, – тихо произнесла я, видя, как незнакомец с легкостью откусывает свой бутерброд и невозмутимо жует.

Мужчина не обратил на мою благодарность никакого внимания.

– Так что там с твоими измышлениями? – заинтересованно посмотрел на меня, интенсивно работая челюстями.

А я… Признаюсь честно, при мне прежде так никто не ел. В смысле, все при дворе отца ели иначе, согласно этикету, только с помощью столовых приборов и только маленькими кусочками. И мне всегда жутко хотелось плюнуть на все эти церемонии и есть руками. Особенно когда в детстве выезжали на пикники или охоту. Но даже там прислуга расставляла столы и приборы, не допуская даже возможности попробовать стащить бутерброд и просто съесть его. Быстро. И руками. Даже мужчины не позволяли себе вольностей, строго следуя правилам приличия.

Вновь, словно завороженная, посмотрела на тарелку перед собой, после увидела, как против моей воли руки тянутся к ней с немного вздрагивающими пальцами, словно я собиралась совершить кощунство. Плотно обхватила края бутерброда и поднесла к лицу, думая, как ловчее его откусить. Закусила губу и решила поучиться у своего спасителя. Вот только, как оказалось, он уже не ел, а с нескрываемым интересом смотрел на меня.

– Что? – смутилась я.

– Ты забавная.

– О, решили проявить оригинальность? – не сдержала я сарказма. Начавшее было подниматься настроение резко ухудшилось. Даже бутерброд положила обратно на тарелку.

– Просто кусай, что понравится, и жуй, – с насмешкой дал мужчина мне ценный совет и вновь переключился на свой завтрак.

Недовольно покосилась на него, отмечая действия незнакомца, и вновь взялась за свою еду. Как ни крути, более подходящего места не нашла и со вздохом впилась зубами в то, что было ближе. Прожевала и поняла, что откусила исключительно сыр. Но, несмотря на это, я наслаждалась ситуацией, словно ребенок. И даже не стеснялась набивать рот и раздувать щеки, как хомяк, не боясь, что меня осудят. Тут, в этом замке, благородное общество далеко, что, пожалуй, радует. Но только это и только сейчас. В остальном я хотела поскорее оказаться у своих друзей.

– У меня несколько вариантов, но только один был бы идеален. Но он невозможен, так что я теряюсь в догадках, – тщательно пережевав и сглотнув, заговорила я. Все же воспитание не позволило мне разговаривать с набитым ртом, демонстрируя в процессе пережеванную пищу.

– Какой же? – лениво спросили у меня.

– Магический перенос.

– Тем не менее ты права, – пожал красноволосый могучими плечами, а я от услышанного даже есть перестала.

– Но… – начала я.

– Но магия в Запретном лесу не действует? – подсказал мужчина. Я кивнула, внимательно вглядываясь в его невозмутимое, но почему-то казавшееся насмешливым лицо. – Не в моем случае, – выдержав мой взгляд, проинформировали меня, чем ввергли в ступор. – Как думаешь, долго бы я прожил здесь, не имея магии?

Я промолчала. Ответ был очевиден. Но это невозможно! Мужчина, видя мой скепсис, тяжело вздохнул, поднял ладонь, и через мгновение на ней загорелся огонек. Явно магический.

Кажется, у меня челюсть упала. А, нет, это всего лишь бутерброд, что вывалился из моих рук на пыльный стол. Бутерброд жаль. Я не наелась.

– Но… но как? – подпрыгнула на месте, забывшись, и теперь сама нависала над мужчиной с исследовательским интересом. По опыту знаю, сейчас собой представляю занятное и где-то пугающее зрелище. А все потому, что, не обладая магией, я была ее искренней поклонницей. Чисто с теоретической стороны. Мы даже с придворным магом и инженером искали пути объединения естественной науки и магии. Некоторые эксперименты удавались, большинство проваливались. Но результаты все равно поражали! – Расскажите! Я хочу все знать! – борясь с желанием нахально на него взобраться, чтобы ближе рассмотреть и даже в рот заглянуть, попросила я, пританцовывая на холодном полу. О, кажется, я даже туфли потеряла.

На меня смотрели со странным выражением недоумения и искреннего удивления.

– Что? Странная? – вздохнула я печально, понимая, что становиться подопытным экземпляром тут никто не собирается. Мне молча кивнули, подтверждая мои предположения. Вновь вздохнула и поплелась на свое место, по дороге подбирая разбросанные туфельки.

– Успокоилась? – через какое-то время спросил он. Я кивнула, подперев рукой щеку и с сожалением перенося со стола на тарелку непригодный уже бутерброд. Неожиданно мне подсунули вторую тарелку с половинкой другого. – Ешь давай, а то смотреть на тебя без жалости невозможно, – пояснил красноволосый причину своей доброты. И несмотря на то, что меня вроде как оскорбили, хотя я считалась первой красавицей при дворе, поблагодарила и молча принялась есть. Зеркало, в которое я не так давно смотрелась, было полностью солидарно с хозяином замка: от красавицы во мне остались лишь воспоминания.

– Я так понимаю, спрашивать, кто вы такой, смысла нет? – довольно вздохнула некоторое время спустя. Правда, хватило меня только на четверть предложенного, но все равно объелась.

– Правильно думаешь, – не стали со мной спорить.

– Когда мы отправимся? – перешла я к делу, понимая, что мне действительно ни к чему выспрашивать его. Хоть он и не верил в людское благородство, о нем распространяться я не собиралась. Да и не увидимся мы, вероятно, больше никогда. Действительно, о нем проще сразу же забыть, как только мы попадем в город. Но что-то мне подсказывает, что своего знакомого-незнакомца я забуду не скоро. Возможно, никогда. Хотя бы потому, что подобные ему не забываются. Тем более те, кому обязан жизнью.

– Как только Шая вернется с охоты. Она хотела бы тебя проведать. За это время я как раз подготовлю все для переноса.

– Пума хотела бы повидаться? – ошалела я от услышанного.

– А что тебя смущает?

– Вы говорите так, будто знаете о ее желаниях.

Мужчина поморщился, словно понял, что взболтнул лишнего:

– Забудь.

– Но…

– Я сказал, забудь, – строго отрезал он и поднялся из-за стола. – Пока можешь побыть в своей комнате. Я позову, когда будет все готово.

И вновь оставил меня одну. Я посидела какое-то время с потерянным видом, после махнула головой, отгоняя от себя все мысли и убеждая себя, что меня это все скоро не будет касаться и лучше не вдаваться в подробности.

Встала, посмотрела на недоеденный бутерброд, подумала, что с ним делать. Прежде я никогда не убирала за собой. За меня все делали слуги. А вот теперь я в растерянности: слуг тут не наблюдалось, а оставлять за собой посуду с остатками еды было неловко перед хозяином.

Прошлась по кухне с тарелками в руках в поисках места, куда их можно было бы убрать, и с удивлением поняла, что кухней не пользовались. Совсем. И очень давно. Даже посуды нигде видно не было, за исключением той, что я держала в руках. Ничто не указывало на то, что кухня функционировала хотя бы год. А вот интуиция подсказывала, что и того больше.

Оглушенная своими мыслями, сама не заметила, как доела остатки бутерброда, а негодный отправила в какой-то бак в углу. И ушла.

***

На город передо мной уже опускалась ночь, когда я вышла из портала. При виде каменных стен невольно задержала дыхание и стремительно обернулась, чтобы бросить последний взгляд на закрывающийся портал, который навсегда разделит меня с моим таинственным спасителем и его пумой. Неожиданно поняла, что эта мысль заставляет грусти разрастаться в груди. А ведь я так и не поблагодарила их, кроме неловкого прощания и тихого «спасибо».

Пума действительно пришла ко мне незадолго до того, как хозяин замка сообщил, что все готово для переноса. Уж не знаю, для того, чтобы повидаться со мной, или нет, но, когда дверь в мою комнату открылась и, бесшумно ступая, величественно вошло это гордое животное, я задержала дыхание в изумлении: настолько кошка была красивой и опасной одновременно, что чувства смешивались в странное сочетание, вызывающее искреннее восхищение.

В ту ночь я с трудом помнила пуму, что побрезговала меня есть и почему-то позволила греться с ее помощью. Но сейчас я, словно завороженная, смотрела на опасного хищника и даже пошевелиться не могла. Однако стоило ей лениво приблизиться, как чувство самосохранения напомнило о том, что кошка может и брезгует человечиной, но убить меня ей это никак не помешает. Поэтому я еле сдержала вопль ужаса, когда Шая заметила во мне перемену и одним плавным, смазанным прыжком оказалась возле постели, на которой я сидела, не позволяя мне сбежать. Пока я мысленно прощалась с жизнью, пума обнюхала меня, недовольно чихнула, а после совершенно неожиданно для меня положила свою огромную, тяжелую голову на мои колени. Сказать, что я удивилась, – не сказать ничего. Не давая мне опомниться, пума, как самая обычная кошка, потерлась о мои ноги головой, поддела безвольную ладошку носом и выдала странный, но почему-то требовательный звук. Словно на уровне интуиции, я поняла требование и осторожно зарылась пальцами в густую короткую шерсть на загривке, поражаясь ее мягкости. Кошка одобрительно заворчала, отстранилась только для того, чтобы боднуть меня головой, опрокидывая несопротивляющуюся, шокированную меня на кровать, запрыгнуть самой, лечь рядом, чуть придавив мою тушку своей массой, и вновь требовательно рыкнуть, подставляя шею под ласки. Мне ничего не оставалось, кроме как выполнить молчаливое требование своей ночной спасительницы и невольной грелки. Минут пятнадцать я самозабвенно гладила, чесала и обнимала свирепую хищницу, словно домашнюю, ласковую и избалованную кошку. Не забывая при этом ее хвалить и восхищенно рассказывать, какая она красивая, замечательная и что вообще я хотела бы себе ее забрать, на что большая киса благосклонно подставляла шею и довольно щурилась.

А после вошел хозяин замка, совершенно без стука, и испортил все настроение и мне, и пуме. Неодобрительно глянул на открывшуюся картину, сложил руки на груди и с укором посмотрел почему-то именно на Шаю, которая при его появлении вся напряглась, но даже с места не сдвинулась.

– Позволь узнать, что за телячьи нежности вдруг? – спросил он у пумы, словно она ему ответить могла. – Что значит, я тебя не ценю? – возмутился незнакомец с ошарашенным видом, пока я переводила удивленный взгляд с одного на другого. Киса оскорбленно фыркнула и отвернулась от своего красноволосого хозяина, боднув меня головой, чтобы не отвлекалась и продолжала. Ну, я, собственно, и продолжила под суровым взглядом янтарных глаз. – Шая, – тяжко вздохнул он, потерев переносицу. – Мы это уже обсуждали. То, что я не пускаю тебя спать к себе в кровать, не значит, что я тебя не ценю! Кровать моя, а ты животное, причем частенько довольно грязное! – Киса со всем возмущением посмотрела на оскорбившего ее хама. – Что?! Хочешь сказать, я не прав? – вознегодовал красноволосый громила. – Ты после охоты в лесу собираешься у меня в постели спать? Ты когда в последний раз мылась? – Пума недовольно прищурилась и заворчала. – То, что кошки не любят воду, нисколько тебя не оправдывает. У тебя есть свое спальное место, которое не требует от тебя ежедневной помывки. И не менее удобное, чем у меня, между прочим. Что тебя не устраивает? – Кошка обиженно отвернулась, ткнувшись мне в грудь носом. Мол, видишь, как со мной тут обращаются? Как с животным!

Невольно почувствовала обиду за кису. Совсем иррациональную, но не мешающую мне с немым укором посмотреть на мужчину, а самой обнять кошку за большую голову.

– А то, что я тебя не глажу, тут причем? – растерялся незнакомец, с возмущением и негодованием смотря на обиженного питомца. В данный момент меня даже не смущало то, что кошка оказалась явно разумной и, по всей видимости, способной общаться с хозяином. Не знаю как, но мне ли удивляться? В этом замке и с этим мужчиной удивляться уже ничему не приходится. – Позволь напомнить, что ты, дорогая моя, свирепый, страшный и независимый хищник. Тебе по статусу нежности не положены.

А вот тут мне стало обидно за Шаю вдвойне, и я усерднее задвигала пальцами за ее ухом. Черствый сухарь!

– Любви и ласки хотят все, – позволила себе не согласиться, но вышло неубедительно, потому что под его взглядом я заметно стушевалась и получилось совсем тихо.

– Да неужели? – вскинул он бровь с таким видом, словно его от одного слова «любовь» передергивало в болезненных конвульсиях. Мол, вот мне это совсем не требуется и попробуй убедить меня в обратном.

– Да, – упрямо вскинула подбородок, несмотря на то, что пальцы заметно подрагивали.

– Это твое наблюдение или научный факт? – с иронией поинтересовались у меня, словно с ребенком разговаривали.

– Все вместе, – воинственно сверкнула я глазами.

– Спешу разочаровать, – вздохнул мужчина, презрительно дернув щекой. – Это лишь твое наивное заблуждение. А теперь идем за мной. Все готово для твоего переноса.

– Только моего?

– А тебе требуется провожатый? – даже не пытался он сдержать раздражения. – Помнится, я говорил, чтобы ты не рассчитывала на нянек. Я доставлю тебя до города, который ты назовешь, как и обещал. Дальнейшая твоя судьба меня не касается. Все понятно?

– Предельно, – процедила сквозь зубы.

– Отлично. Следуй за мной.

Мы с Шаей переглянулись и поднялись с постели. Кошка отвела меня в какую-то большую комнату, где на полу была нарисована ритуальная пентаграмма, а по контуру зажжены свечи. Пентаграмма была знакомой. Я занервничала:

– Что вы собираетесь делать?

Если я не ошибаюсь, данный рисунок относится к нестихийным видам магии. Следовательно, огонь в непосредственной близости может вызвать резонанс сил и привести к взрыву. Идея с путешествием по Запретному лесу пешком уже не казалась мне такой абсурдной.

– Привычные тебе порталы на территории Запретного леса не работают. Как и магия, что тебе знакома, – невозмутимо ответили мне, беря в руки какую-то толстую, изрядно потрепанную книгу.

– Но не ваша.

– Не моя, – согласился мужчина, даже не поднимая глаз от книги. Попыток пояснить ситуацию тоже не было. – Мне нужны координаты места, куда тебя отправлять.

Я назвала, все так же с недоверием и опаской поглядывая на магический круг.

– Простите за недоверие, – прикусила я губу, теребя ткань подола. – Но разве это не две противоположные области магии. Открытый огонь рядом с пентаграммой не опасен?

– А ты, как я посмотрю, разбираешься в магии? – поднял он бровь.

– Я не маг.

– Я в курсе, – коротко кивнул он. И даже не дал спросить, как это понял. – Однако, знаешь, подозрительно много для немага.

Я занервничала, понимая, что проговорилась. Если я обычная служанка, откуда у меня такие познания? Все магически одаренные личности, вне зависимости от положения семей, в которых были рождены, автоматически принимались на службу в гильдию магов, где с самого раннего детства обучались магии, а после распределялись на работу по всей стране, естественно, на какие-нибудь начальственные посты и уж точно не обычной прислугой.

– Я помогала придворному магу, когда была при дворце, – судорожно выпалила я. Ну вот, и не соврала, так как действительно из-за своей увлеченности магией часто помогала во всех магических экспериментах, и всей правды не сказала, так как делала это на добровольных началах, а не из-за статуса прислуги.

Мужчина пристально посмотрел на меня и усмехнулся:

– Вы, люди, всегда неверно считали, что магия подразделяется на области: стихийная и нестихийная.

– Это не так? – подняла я брови в искреннем изумлении.

– Магия едина и зародилась задолго до появления жизни, тогда, когда кроме стихий ничего и не было. Вся магия стихийна. Просто нужно знать, как именно ее использовать и какую именно стихию призывать. Для этого нужно уметь различать магические потоки, которые вы, люди, не в состоянии увидеть из-за своей ущербности.

Я так заинтересовалась, что даже оскорбление мимо ушей пропустила.

– То есть магия есть везде?

– Везде, где есть хоть какая-то стихия. То есть, да, везде, – великодушно пояснили мне, небрежно кивнув.

– Именно поэтому вы можете применять магию на территории Запретного леса? – уточнила я, понимая, какую грандиозную информацию мне предоставили. Его слова о людской ущербности – пустяк. Было время, когда люди еще не умели подчинять себе магию, в то время, когда остальные расы пользовались ею вовсю. Тогда нас тоже считали ущербными. Но после мы смогли и добились определенных успехов, не уступая в умении древним расам. Теперь же, когда у меня есть такая уникальная информация, я уверена, что смогу помочь магам моей расы найти способ видеть эти магические потоки. Это же грандиозно!

– Да. Я умею правильно призывать стихии везде, где нахожусь. А теперь встань в круг: начинаю открывать портал, – не глядя на меня, присел он на корточки и вычертил незнакомый мне символ, которого, по идее, в этой пентаграмме быть не должно. Но ему виднее. Теперь я это точно осознала.

Понимая, что уже через несколько секунд меня отправят прочь из мрачного замка и от его не менее мрачного и загадочного хозяина, я стремительно присела перед пумой, обняла изумленное моим поведением животное, после, не совсем отдавая себе отчет в действиях, в несколько шагов преодолела расстояние между собой и магом, притянула того за грудки, так как осознала, что даже не допрыгну до его лица, и под ошарашенным взглядом мужчины благодарно поцеловала того в щеку.

– Спасибо, что спасли меня, – робко улыбнулась я все еще неподвижному незнакомцу, что замер в полусогнутом состоянии со странным выражением на лице, и прыгнула за контур пентаграммы, которая по периметру загорелась ярким желтым светом. В следующую секунду я уже стояла в лесополосе, недалеко от городских каменных стен.

***