Персональное чудовище для принцессы

ГЛАВА 3

Мужчина сидел в темноте возле окна и задумчиво смотрел на темный ночной лес. Только его необычные глаза иногда поблескивали в темноте, когда он, словно невзначай, вновь и вновь касался своей щеки.

– Не смотри на меня так, – хмуро произнес мужчина, для которого не стало секретом бесшумное появление второго действующего лица, точнее морды, что с немым укором взирала на своего друга и хозяина, который однажды спас ей жизнь и дал семью в своем лице. – Ей не место здесь, – вновь, словно нехотя, прозвучал низкий, тихий голос в ответ на молчаливое недовольство питомицы.

Мужчина раздражительно выдохнул, и длинные пальцы против его воли коснулись небритой щеки.

– Мне нет никакого дела до того, что с ней будет дальше, – мрачно добавил он. – Я и так сделал слишком много, рискуя быть раскрытым, спасая ее и отпустив. Мне не нужны проблемы с людьми.

В ответ послышалось фырканье, которое в исполнении большой кошки получилось довольно обидным.

– Что значит не нужно было ее отпускать? – возмутился мужчина, блеснув глазами в сторону невозмутимой собеседницы. – Я что, должен был убить это нелепое недоразумение после того, как вытащил с того света? – ворчание со стороны повторилось, однако ни одного слова произнесено не было, что не помешало мужчине понять свою любимицу. – А вот это уже ни в какие ворота. Она не нужна здесь. Тем более я не желаю жить рядом с человечкой, – с брезгливостью скривился он, однако воспоминание об одной конкретной странной, но удивительно забавной человечке вызвало смутное волнение в душе. Он нехотя признал, что именно эта девчонка смогла принести в его скучную одинокую жизнь немного разнообразия. Но это было далеко не поводом, чтобы селить у себя под боком всякую нелепость рода людского.

Неожиданно неприятной оказалась мысль, что ей действительно угрожала нешуточная опасность, раз она рискнула спастись в сомнительном укрытии Запретного леса. И чуть было не отдала там концы, если бы не его своевременное вмешательство. Девчонку явно преследовали. Вероятно, опасность никуда не делась и по сей день.

– Да и о чем говорить? – поморщился он от своих мыслей. – Ей будет лучше с людьми. Человечке определенно было куда пойти. И сейчас, вероятно, она уже у друзей в безопасности.

Его тихая собеседница была с ним явно несогласна.

– Чего ты от меня хочешь? – не выдержал он со злостью в голосе. Повернулся и недовольно уставился на упрямо взирающую на него, не в меру разумную питомицу. – Хочешь, я докажу тебе это?

Мужчина, не ожидая ответа, поднялся и стремительно спустился в свою лабораторию. Он не сомневался, что его любимица следует за ним. Что бесило его еще больше, так это то, что пума была явно довольна его действиями, что говорило о ее изначальном плане вынудить хозяина проследить за недавней гостьей.

Однако, несмотря на неприкрытую провокацию, своего решения он не изменил и решительно взял в руки магический артефакт. Сделал резкий пас рукой и по зеркальной поверхности магического предмета пошла рябь.

– Покажи девчонку, – мрачно потребовал мужчина и уже через секунду всматривался в изображение. Минута – и он отложил артефакт. Медленно посмотрел в глаза большой кошке и почти прорычал:

– Твоя взяла.

***

Неспешным шагом я направилась к городским воротам, впрочем, не торопясь выходить из укрытия деревьев, что заметно замедляло ход. Спустя несколько минут я уже увидела стражников, что останавливали на подходе к городу людей и нелюдей. Процедура стандартная, но почему-то я остановилась и так простояла вне зоны видимости пропускного пункта некоторое время.

Постаралась разобраться в своих чувствах и мыслях, привалившись к шершавому стволу. Для начала нужно успокоиться и не торопиться в действиях, помня, что права на ошибку у меня нет. Этим городом управляет семья Карлайлов, следовательно, и вся городская стража также подчиняется им. Если все так, то скрываться мне не имеет смысла. Достаточно подойти к стражникам, представиться, и меня со всеми почестями сопроводят к главе города. Это хороший исход. Однако беспокойство меня не покидало. Как говорила прежде, интуиции своей я привыкла доверять безоговорочно. Есть и другая вероятность, что стражников, как и в моем дворце, вполне могли подкупить, вынудить и заставить. Тут важно другое: могу ли я так безоговорочно раскрыться и довериться городской страже? Помнится, во дворце чувствовала себя в полной безопасности под защитой дворцовой стражи. Была, конечно, надежда, что Габор поверит ночным преследователям, что нашли мой плащ в лесу, и посчитает меня мертвой. Но зная этого хитрого, расчетливого и осторожного ублюдка, могу предположить, что он все равно даст ориентировку на меня. Просто так, на всякий случай. Раскрывать свое инкогнито мне совершенно перехотелось. Однако в город попасть все же необходимо. А как это сделать в обход основных ворот и стражи?

В последний раз я была здесь лет тринадцать назад. Тогда с сыном герцога Карлайла Лайемом мы любили убегать от гувернанток, и не менее шкодливый, на несколько лет старше меня мальчишка показывал мне тайные лазы в стене. Было их штук десять, но месторасположение всего лишь трех я помнила. Хорошо, если их за эти годы не обнаружили и не заделали.

Теперь другая проблема – мой внешний вид. Одежда, довольно необычная для этого времени и места, никак не помогала оставаться незамеченной. Ко всему прочему, даже заметный факт, что одежда с другого плеча, не так притягивал взгляд, как драгоценные камни, коими пестрило старинное платье. И это было большой проблемой. С неприкрытыми волосами, в странном, но явно дорогом наряде, без плаща для ранней осени и хотя бы элементарного сопровождения, я была как белая ворона.

Судорожно вздохнула и протяжно выдохнула, потерев руками лицо. Нужно собраться и решать проблемы по мере их поступления. Сейчас мне необходимо что-то придумать, чтобы скрыть свою личность. Самый простой способ – разжиться плащом, желательно невзрачным и с глухим капюшоном.

На глаза попался обоз, что выезжал из стен города. Если потороплюсь, смогу перехватить на дороге у лесной кромки. Через десять минут я с некоторым сожалением срезала с платья три драгоценных камня и отдала их за грязный и облезлый плащ, который, по моему скромному мнению, не стоил и гроша. Я всегда неохотно расставалась с вещами, которые считала своими. Особенно когда обмен был заведомо несправедливым. Однако спорить с наглым торговцем было мне не с руки, ведь выбора как такового у меня все равно не было: либо заплатить грабительскую цену за местами дырявую тряпку, либо мерзнуть в ожидании более порядочного человека. Выбрала первое, стараясь не морщиться от брезгливости, когда накидывала на себя дурно пахнущий, явно мужской плащ. Но зато невзрачный и с капюшоном, как и хотела.

Мне, можно сказать, повезло. Через второй из трех мною помянутых тайных проходов я попала в город, сливаясь с живой толпой жителей. Пыталась сориентироваться на местности, и вышло у меня плохо, но спрашивать дорогу поостереглась. Когда совсем заплутаю – может быть, но не сейчас. По моим прикидкам, я была на окраине в районе среднего класса. Если интуиция и память меня не подводит, где-то недалеко должен быть местный рынок. Вспомнились слова Мили, которая утверждала, что нет места более полного информацией, чем рынок и торговцы. Подумалось, что неплохо бы разведать обстановку в городе и стране в целом. Наверняка, слухи из столицы дошли и сюда за эти дни и сейчас должны активно смаковаться общественностью.

В общей толпе, несмотря на поздний час, я прошла никем не замеченной. Уличных воришек не опасалась, так как брать у меня нечего, кроме платья, которое плотно скрыто плащом. Стражники на меня тоже внимания не обращали, и я вполне спокойно дошла до нужного мне места.

Рынок кипел жизнью, громкими голосами и огнями фонарей над вывесками. Мне потребовалось всего десять минут бездумного блуждания от лавки к лавке, прежде чем я услышала обсуждение интересующей меня темы.

– Слышала, после смерти короля дочка евойная, принцесска наша, сбежала, – с заговорщицким видом сообщила торговка своей коллеге по соседству. Клиенты оживленно и заинтересованно придвинулись ближе, ожидая, что еще скажут. Я в том числе.

– Глупости какие! – отмахнулась собеседница в почтенном возрасте. – Чего бы ей сбегать-то? Девка, поди, королевой стала бы. Кто же в здравом уме-то убегать в таком случае будет?

В толпе зевак появились солидарные с логическим мышлением почтенной дамы.

– А я говорю, сбежала девка, – не унималась первая, уперев руки в бока. – И не просто сбежала, а с полюбовником. Вот!

Шокированная толпа охнула. Я тоже не удержалась от удивления такой наглостью.

– Что ты городишь? – прошипела старушка рядом со мной в возмущении. Я было прониклась к ней уважением, но тут она потрясла в воздухе своей кривой и старой клюкой и выдала: – Не с любовником, а с иностранным шпионом. Предала она свое королевство.

– Что не мешает шпиону оказаться ее любовником, – невозмутимо заметила торговка.

Дальше все было еще интереснее и красочнее, но все сходились в одном, что принцесса действительно сбежала во вражескую страну после смерти короля. Но хуже всего, что, оказывается, это я поспособствовала, чтобы отец отдал богу душу так скоро и стремительно, потому что была подкуплена вражеской страной, с которой у нас уже давно натянутые дипломатические отношения, чтобы быстрее занять трон под протекцией вражеского короля, становясь фактически марионеткой. Но тут мудрый старший советник вовремя понял «мои» планы на корону и вмешался, раскрывая целую преступную, шпионскую сеть. Случился дворцовый переворот, я трусливо сбежала со своим подельником (что более мерзко, так то, что подельником выставили Майлза), а помогала сбежать, но была поймана, сестра подельника и тоже предательница – личная служанка принцессы. Именно она при допросе во всем и призналась. Теперь беглую принцессу объявили государственной изменницей и назначили большое вознаграждение всем, кто поможет поймать преступницу и убийцу законного короля. Всем, кто будет укрывать ее и помогать, наказание одно – смерть. Тем временем советник провозгласил, что управлением страной временно займется сам. Кто бы сомневался! Более чем уверена, что его «временно» медленно, но верно перерастет в «постоянно». То есть хорошо, что я додумалась скрыть свою личность…

Пока с потерянным видом переваривала информацию о том, какая я отвратительная и мерзкая, а добрый и благородный Габор – замечательный, вдруг поняла ужасное: всех пособников принцессы ждет одно – смерть.

Дыхание сбилось, в голове послышался шум, а сердце застучало где-то в районе горла. Судорожно схватила первого встречного, что от выражения моего лица шарахнулся было в сторону, но я держала крепко, забыв про всю свою конспирацию и спросила:

– Карлайлы. Где их можно найти?

– На центральной площади, – несколько затравленно ответил он, пытаясь убрать мои цепкие пальцы от своей куртки. – Хотя сегодня должны были уже снять…

Я не стала слушать дальше и, не щадя легких, побежала в сторону площади. Глаза против воли застилали слезы, в горле образовался болезненный ком, но я сцепила зубы и упрямо пробиралась в нужном мне направлении. Не обращая внимания на слезы, мешающие мне видеть, я врезалась в кого-то, падала, поднималась, почти не чувствуя боли в содранных ладонях и холода в озябших, босых ногах, так как обувь давно потеряла. Вероятно, обращала на себя все внимание, но думала совсем о другом. Я молилась, просила всех, кого могла вспомнить из божественного пантеона, чтобы моя догадка была ошибкой и чтобы единственная семья, которая могла мне помочь, осталась жива.

На площадь я почти вывалилась, покачиваясь из стороны в сторону и дыша с хрипом. Было уже совсем темно, поэтому площадь оказалась почти пустой, не считая работников, что зажигали фонари и других… тех, кто снимал висельников. Уже зная, что увижу, молча глотая слезы, я подошла к подиуму.

Их было шестеро. Четверо взрослых (в числе которых двое мужчин и две женщины) и двое детей. На лица я не смотрела, от них все равно мало что осталось. Зная законы, трупы после показательной казни снимали только через три дня. От людей там почти ничего не оставалось: сплошная гниль, разлагающаяся под открытым небом. Для того, чтобы все желающие могли быть в курсе дела, прибивали табличку, где писались имена казненных и причина.

Пробежалась глазами по списку чисто автоматически, так как знала все семейство в лицо и выискивала одно лишь имя. К моему облегчению, его не оказалось. Причина смерти – государственная измена. Но меня это мало успокаивало. Я смотрела, как последними снимают трупики детей. Алис и Карина. Кому помешали дети? Неужели они, дети, которым не исполнилось еще и пятнадцати лет на двоих, могли считаться изменниками?

Я помню их живыми. Мы виделись полгода назад. Алис был таким смешным, так любил сказки про пиратов и говорил, что обязательно сбежит, как только подрастет, и будет жить в море. Карина была скромной и милой девочкой, которая грезила балами и принцами, про которых ей читали на ночь. Естественно, различия увлечений младшеньких не могли не сказаться на их взаимоотношениях, и они вечно гонялись друг за другом по всему дворцу, невзирая на строгую мать и дворцовые правила приличия. Они были настолько милыми, что им прощалось даже это. А еще они оба не любили овсянку. Так забавно кривили носики на завтраке, что я украдкой передавала им под столом сладости…

Судорожно вздохнула, чувствуя, как больно становится в груди. Рыдания сотрясали плечи, но я зажала рот рукой, не смея отвести взгляд. Там были их старшая сестра Эмилия, мать Роксана, дядя Кримис и отец Файко. Теперь их, словно мешки с мусором, небрежно скидывали в подъехавшую повозку, чтобы выбросить в яму за городом, потому что государственных изменников не хоронят! Это запрещено законом. И всех их убили, зная, что они не откажут мне в помощи. Только за это.

Фактически детей и их родителей убила я…

Дышать было сложно и больно, ноги держали с трудом, но я продолжала упрямо смотреть вслед уезжающей повозке, прижимая к груди руки с зажатыми судорогой пальцами. Легче не становилось. Больно было настолько, что темнело в глазах. Рыдания я уже не сдерживала и почти выла в голос, лишь закусив губу, чувствуя, как рот наполняется соленой кровью.

И оно случилось. Не могло не случиться: на пустынной площади одинокая рыдающая фигура не могла не привлечь внимания.

– Эй, ты! – услышала я, словно сквозь вату, и перевела взгляд в сторону, где стояли двое стражников, уставившись на меня.

Я рванула в сторону, не дожидаясь продолжения развития событий. Бежала быстро, не чувствуя усталости и не обращая внимания на сбитые ноги, на колющий бок, на слезы, что продолжали застилать глаза. Я бежала на пределе возможностей, не особо отдавая отчет, куда бегу. Наверное, это меня и спасло.

Минут через пятнадцать поняла, что оторвалась. Огляделась, догадалась, что нахожусь в каком-то переулке бедного квартала, где неудержимо воняло нечистотами и тухлятиной, но мне было все равно. По грязной, липкой стене я опустилась на булыжники, обхватила колени у подбородка, спрятав лицо, и отчаянно, горько зарыдала.

Спасения больше нет. У меня была одна единственная надежда на Карлайлов – семью моего жениха Грегори. Была и умерла вместе с ними три дня назад. То, что среди имен на табличке не было моего жениха, не особо утешало. Он мог успеть бежать и затаиться, набираясь сил, но чем мне это поможет? Я не смогу его отыскать, следовательно, и выжить в одиночку не смогу. Или он не убежал и его казнили иначе. Или держат в заточении, что, естественно, тоже радостным исходом дел не назовешь.

Со стороны послышался шум шагов, но я не обратила внимания. Теперь все равно. Я все равно погибну. Днем раньше, днем позже… от рук Габора или обычного бандита в подворотне – уже не имеет значения.

– Я так понимаю, жить тебе совсем не хочется. Или это твоя обычная среда обитания?

Вскинула голову и с неверием уставилась на темную массивную фигуру. Этот тон я узнала.

– Это вы? – севшим голосом спросила я, боясь поверить и ошибиться.

– Смотря кого ты ждала, – хмыкнули в ответ из темноты капюшона. – Судя по твоему внешнему виду и месту, где так беспечно решила передохнуть, ждала ты совсем не меня, а какой-нибудь криминальный элемент в надежде, что тот прекратит твое жалкое существование. Могла бы и меня попросить, я бы не заботился о том, чтобы сохранить тебе жизнь. Только время потерял, – вздохнул он. Теперь точно уверовала, что передо мной стоит мой знакомый-незнакомец. Эту манеру отвечать тонкой издевкой я знаю только у одного мужчины.

Не шевелилась, только сидела с открытым ртом и боялась моргнуть, во все глаза смотря на высокую фигуру в темном плаще. Казалось, опусти я веки хоть на мгновение – и ведение исчезнет, а я вновь останусь одна.

– Что ты тут делаешь, Лера? – недовольно спросил мужчина. – Когда ты сообщала координаты, куда тебя переправить, я думал, тебе есть к кому податься, а не сидеть ночью на улице, рискуя жизнью или честью. С таким же успехом ты могла просто попросить прогуляться по Запретному лесу. Результат один – твоя смерть. Но для меня, в магическом плане, это было бы менее энергозатратно, – с укором заметили из-под капюшона.

У меня вновь затрясся подбородок, а на глаза набежали слезы. Признаваться было стыдно. Не хотела, чтобы он знал, что из-за меня погибли люди. Что я убийца.

Стоп, он же думает, что я просто служанка.

– Те, к кому планировала податься, были казнены… три дня назад, – под конец голос сорвался в рыданиях, и я судорожно прикрыла искаженный рот рукой, чтобы немного успокоиться. Мужчина терпеливо ждал, не произнося и слова, возвышаясь надо мной суровой скалой.

Краем глаза заметила движение за спиной моего спасителя. Там шла компания нетрезвых и шумных мужчин. Однако стоило им заприметить моего собеседника, как они заметно притихли и обошли нас дугой, ускорив шаг, несмотря на численное превосходство.

Я уже даже не удивляюсь. Однако поняла, что, не будь сейчас со мной этого мужчины, на пути пьяных оказалась бы я одна. Исход эпичной встречи с бандитами был бы печальным. Для меня, естественно.

– Тебе есть куда пойти? – не вдаваясь в подробности смерти моих друзей, спросил у меня мой спаситель.

Закусила губу и отвела взгляд. Покачала головой, чувствуя, как щеки опалило огнем от стыда. Однако врать я не рискнула, приняв для себя за правило, что этому мужчине лучше говорить только правду.

– Идем, – с какой-то обреченностью в голосе произнес он, и мне протянули руку в перчатке. Я посмотрела на нее, перевела удивленный взгляд в темноту капюшона, не видя, но чувствуя, как пристально за мной наблюдают.

– Куда? – гулко сглотнув, опасливо прищурилась я. Неужели решил самостоятельно справиться с делом бандитов и закончить мое жалкое существование?

– Для начала куда-нибудь, где воняет не столь отвратно. – Даже темнота позволила мне понять и живо представить выражение брезгливости на лице мужчины. Против места почище ничего не имела, а дальше что? Видя, что я не тороплюсь принимать его помощь, он досадливо вздохнул, бесцеремонно схватил меня за шкирку и закинул себе на плечо.

– Вы что делаете? – возмутилась я, отчаянно пытаясь вырваться, невзирая на страх высоты.

– У меня нет времени с тобой долго возиться, – коротко заметил мужчина, быстрыми шагами направляясь в сторону центра. А меня там ищут!!!

– Нет, пустите, мне нельзя туда! – взмолилась я, барабаня кулаками по каменной спине моего похитителя.

– Не возись. Мы идем к месту переноса, он недалеко отсюда. Тебя я несу потому, что так быстрее и легче скрыться от стражи, чем если бы ты семенила за мной. Причем босая, а ночь холодная.

Ну, я, собственно, заткнулась после таких аргументов. Признаться, мне уже не так важно, пусть даже меня несут на корм его питомице. А причин не доверять мужчине у меня все равно нет. Так что я немного повозилась, устраиваясь удобнее на широком плече, и расслабилась.

– Как вы тут оказались? – не сдержала любопытства.

– Заткнись, – последовал тихий приказ, который, несмотря на большое возмущение, не посмела нарушить. Мы на вражеской территории. Пожалуй, действительно будет лучше не привлекать к себе внимания. Хотя как может не привлекать внимания двухметровый детина с женщиной на плече – вопрос спорный. Хорошо, лучше не привлекать к нам большего внимания. Так, пожалуй, будет более правильно выразиться. Поэтому молчу и изображаю пыльный мешок картошки.

Жар мужчины пробивался даже через все слои ткани, и я поняла, как на самом деле замерзла. Пользуясь возможностью, сместилась немного, чтобы прижаться к теплому телу еще теснее, и чуть не замурлыкала, поджимая пальцы на грязных, израненных и озябших ногах.

С удивлением поняла, что с появлением красноволосого мир уже не кажется мне таким враждебным. Подумалось, что еще не все потеряно, еще можно все исправить. Я обязательно придумаю как. Но позже, когда немного отдохну.

Видимо, нервное потрясение и физическая усталость сказались, и под мерные шаги мужчины, согреваемая его жаром, я не заметила, как провалилась в сон.

***

Мужчина прошел мимо стражи незамеченным. Он умел казаться невидимкой, когда ему это было нужно, невзирая на свою комплекцию и более чем запоминающуюся внешность. Человечка на его плече притихла, а мужчина понял, что она уснула на его руках. Снова. Странная девчонка: то пугливая, то смелая. Боится его до нервной дрожи, а через секунду доверчиво засыпает на его руках.

Мужчина привык к определенности. Люди на интуитивном уровне его боялись почти до животного ужаса. Он к этому давно привык и воспринимал как данность. Более того, мужчину это полностью устраивало! Но вот появилось в его жизни одно нелепое создание, которое рушит стереотипы на каждом шагу. И это ему не нравилось. Он вообще не любил, когда что-то шло вразрез с его пониманием Мира. А девчонка… странная. И совершенно нелогичная. Однако бросить ее на произвол судьбы он не смог. Сам не знал почему. Даже нотации Шаи не имели бы успеха, если бы сам не захотел помочь. А он, неожиданно для себя, захотел. Причем человечке. Впервые за несколько веков, вероятно. А может и тысячелетий… За временем он перестал следить уже давно. А тут он ощутил давно забытое чувство жалости. А человечку было именно жаль. Редкий экземпляр среди этой никчемной расы, который смог вызвать в нем чувство, помимо брезгливого равнодушия. Почему-то ему не хотелось, чтобы она умерла так рано. Действительно, жаль терять столь быстро такой забавный экземпляр.

Мужчина поймал себя на мысли, что еще там, в лесу, ему помешало оставить ее на верную гибель именно то, что человечка, несмотря на бессознательное состояние, смогла его удивить. Иначе объяснить то, что он почувствовал, когда увидел свою прежде своевольную и далеко неласковую (как считал) питомицу в цепких объятиях девчонки, было сложно. Именно тогда он подумал, что хочет узнать, чем может удивить человечка еще. Поэтому и принес ее в свой замок, идя против своих же строго установленных правил. Поэтому три дня боролся за ее жизнь. И она не разочаровала. Впервые за долгие годы почувствовал что-то, помимо обыкновенной скуки. В благодарность за это напоминание о прежних эмоциях даже позволил ей уйти, хотя следовало бы избавиться. Но рука не поднялась. Действительно странное, нелепое и забавное существо. Такое обидеть – все равно что ребенка, коим она, собственно, для него и являлась. Отдаленно напоминающее о себе чувство благородства не позволило убить. А следовало бы. Проблем было бы меньше. А эта девчонка – одна сплошная проблема.

И вот к чему его привела жалость? Жил себе спокойно, проблем не знал, а теперь гуляет по вонючим улицам с бессознательной, проблемной человечкой и ловит себя на мысли, что старается идти более плавно, чтобы не разбудить.

Кажется, у него появился новый питомец. Так же было и с Шаей, которую он подобрал полуживым котенком, что жался к дохлой, разодранной нечестью матери в окружении таких же разодранных братьев и сестер. Подобрал из странного чувства, появившегося в груди при виде, как полуслепой, хрипящий котенок, весь в крови, тыкается носом в труп большой кошки и истошно пищит, чем несомненно привлекает опасное внимание хищников. Выходил, выкормил, а когда решил, что пора отпустить уже здоровую, подросшую кошку на волю, почувствовал что-то неприятное, похожее на волнение за жизнь этого существа, за которого он так долго боролся.

Мужчина все же выпустил котенка в лес, с грустью наблюдая, как скрывается шерстяной бок за деревьями. А когда вечером обнаружил сытую, нагулявшуюся кошку у своих дверей, молча впустил в замок, провел в лабораторию и с помощью магии объединил их жизни, что позволило с легкостью понимать друг друга, а кошке – не умереть от старости. Фактически, пока не умрет хозяин, не умрет и пума. Вот только человечку, что сейчас спала у него в руках, трудно назвать питомцем. Да, по мнению мужчины, люди мало отличались от животных, но все же…

Человечку и Шаю объединяло одно – они единственные, кто за долгие-долгие годы смог вызвать эмоции в бесчувственном, уставшем от жизни и разочаровавшемся в Мире существе. Пожалуй, этого мужчине было достаточно, чтобы вмешаться в судьбу одной маленькой девчонки. И помочь по мере сил. Но и держать ее он не собирался, как и с Шаей, намереваясь предоставить свободу выбора. А что она выберет – только ее дело.

С этими мыслями он шагнул за поворот, в котором больше всего чувствовалась концентрация магии. Повернул на пальце кольцо-артефакт и в следующую секунду оказался в своем замке, где их терпеливо ожидала его любимица.

– Спать будете в разных комнатах, – хмуро предупредил он, уловив ход промелькнувшей мысли у пумы. А еще удивлялся перемене в его питомице. Прежде он даже в мыслях не замечал в ней потребности к ласке. Но стоило появиться этой человечке, как его кошка изменила свои взгляды на жизнь до неузнаваемости.

От его слов чувство предвкушения, поднявшееся было в пуме, несколько померкло. Но не погасло окончательно. Большая кошка только недавно открыла для себя всю прелесть примитивных ласк человеческой руки и отказывать себе в удовольствии не собиралась.

***

Мне снилась пустынная городская площадь. А на площади одинокий монфокон. Даже не знаю, откуда он появился в таком месте, но мне это было безразлично. Меня волновало и заставляло содрогаться другое: он был почти пустым, кроме десяти ячеек. Алис, Карина, Эмилия, Роксана, Кримис, Файко, Мили, Майнз, отец и… Лайем, такой, каким я его запомнила: несуразно тощий и высокий, с задорно вздернутым носом, непослушными вихрами жестких кудрей паренек двенадцати лет. Все они выглядели почти живыми, словно спящими. Только ненормальная бледность и синева выдавала в них неживых людей.

Я чувствовала, как по щекам катятся слезы. Горькие, безудержные. Смотрела на некогда дорогих мне людей и не могла поверить, что их нет. Мне казалось, что, появись я на несколько минут раньше, смогла бы их спасти. Теперь передо мной висели лишь куклы. Мертвые, безжизненные куклы – подобия прежде любимых мною людей.

Упала на колени, не чувствуя боли от соприкосновения израненных ног с булыжной мостовой, лицом к виселице. Раздираемая болью и горем потери, я безудержно рыдала, выла, заламывала руки и кусала губы в кровь, чувствуя, как медленно умираю внутри вместе с теми, кого больше никогда не будет в моей жизни. Их уже никогда не вернешь.

– Пожалуйста… пожалуйста… – шептала я, сбиваясь на судорожные рыдания, молясь, прося, чтобы они оказались живыми. Я надеялась, что все это обман…

В момент, когда я вновь подняла глаза, почувствовала, как меня пробил озноб. Они смотрели на меня. Все. Висели со сломанными шеями и с ненавистью пристально смотрели на меня.

– Это ты виновата в нашей смерти, – услышала я тонкий голос с хрипотцой и с ужасом посмотрела на маленькую Карину. Задохнулась в боли от ее обвинения.

– Из-за тебя нас убили, – поддержал Алис с нескрываемым укором.

Я лихорадочно затрясла головой, пытаясь опровергнуть их слова, оправдаться, но мне не позволили.

– Это ты нас убила, – услышала с другой стороны откровенное обвинение и, сглотнув, перевела взгляд на Мили. – Только ты виновата в нашей смерти.

– Если бы не ты, мы могли бы жить, – раздался почти забытый голос старого друга. На него смотреть было больнее всего. Однако я пересилила себя и повернулась к Лайему. Если с остальными могла поспорить, то ему мне ответить было нечего.

– Я презираю тебя, – выдохнул отец, а мое сердце разорвалось на кусочки.

– Нет! – закричала я. – Нет, я не убийца, – зарыдала, вставая с колен в намерении подойти ближе, обхватить каждого за плечи, прижаться и показать, как я их люблю и что никогда бы не смогла сделать то, в чем меня обвиняют. – Прошу, поверьте, – задыхаясь, молила я, с ужасом понимая, что с каждым моим шагом не приближаюсь, а, наоборот, стремительно отдаляюсь от площади. – Нет, нет, пожалуйста!!! Нет! Останьтесь, прошу!!!

Проснулась я от своего собственного крика, чувствуя, что сердце стремительно пытается вырваться из груди, дыхание рваное и тяжелое, а из крепко зажмуренных глаз безостановочным потоком текли слезы.

– Сон, – хрипло после своего крика выдохнула я, но облегчения не почувствовала. От навалившегося отчаяния я взвыла с новой силой, сотрясаясь всем телом. Единственное, что сделала, чтобы приглушить свою истерику, – уткнулась лицом в подушку. Наверное, поэтому я не обратила внимания, что уже не одна. Когда моя постель прогнулась под новым весом, сначала вздрогнула, но, почувствовав мягкий, пушистый бок большой кошки, что вытянулась вдоль меня и мягко боднула головой, быстро расслабилась и повернула голову к своей гостье.

– Шая, – сквозь слезы улыбнулась я и порывисто обняла за широкую шею изумленную хищную кошку. Только спустя минуту, уткнувшись носом в теплую шерсть, я почувствовала, что начинаю успокаиваться.

Кошка вопросительно рыкнула, и я отстранилась, смущенно улыбнувшись.

– Прости, – вздохнула я. – Просто страшный сон. Только сон, – убитым голосом добавила, поняв, что истерика возвращается.

Словно почувствовав во мне перемену, пума вновь боднула меня головой и потерлась мордой о мое лицо, слизывая слезы со щек. После чего чихнула и, вполне натурально муркнув, положила голову на мою грудь. Я не стала указывать на то, что от подобного веса дышать стало затруднительно. Наоборот, благодарно, с некоторым трудом глубоко вздохнув, запустила пальцы в теплую шерсть, прислушиваясь к мерному дыханию большой кошки. Так и уснула, лениво поглаживая шею моей ночной гостьи.

***

Обеспокоенная хищница быстро оказалась в комнате человечки, что громко кричала во сне. Пума прежде никогда не общалась с людьми, а от хозяина не так часто можно было дождаться проявления каких-либо эмоций. Растерянная, она сидела у постели и ждала, когда проснется человечка или придет мужчина, который, наверняка, знает лучше, что следует предпринять в данной ситуации.

Человечка проснулась быстрее и судорожно выдохнула слово «сон». Что это? Кошмар? Что такого могло ей присниться? Странная девчонка. В этом хозяин прав. Она даже не обратила внимания, что в комнате не одна. Человеческие эмоции – странная, непонятная и нелогичная штука. Хорошо, что кошки не обладают подобным.

Понаблюдав еще некоторое время, как человечка не прекращает плакать и содрогаться, кошка решила, что нужно что-то предпринять, досадуя, что не может общаться с человечкой так же, как с хозяином. Вспомнилась пуме и их первая встреча. Тогда девчонка так доверчиво прижалась к хищнице. Может, и сейчас это поможет?

С этой целью пума запрыгнула на кровать и не прогадала. Гостья быстро успокоилась и начала засыпать. Пума собой гордилась. Она смогла помочь, почти не разбираясь в человеческих чувствах. И хозяин ничего против ее ночевки в комнате человечки сказать не сможет. Она ведь просто хотела помочь. Тем более что чуткий слух пумы смог уловить почти неслышные шаги, что теперь удалялись от комнаты девчонки прочь. Значит, все видел, но ничего против не сказал. Это хорошо. Если так пойдет дальше, то кошка сможет прочно поселиться в спальне необычно ласковой и чуткой человечки, наслаждаясь тихими, спокойными прикосновениями, которые неожиданно казались до боли приятными некогда невозмутимой и независимой пуме.

***

Проснулась я словно от толчка, почувствовав на себе чужое внимание. Резко распахнула веки и наткнулась на изучающий взгляд больших кошачьих глаз. В первое мгновение я запаниковала и собралась уже было заорать во всю силу легких, надеясь если не вспугнуть своим ором мохнатое чудовище, то хоть оглушить напоследок. Но после монстр вопросительно рыкнул и совсем несвойственным монстрам движением лизнул мое лицо, оставляя липкий след. От соприкосновения шершавого языка и моей несчастной, заспанной моськи меня посетили панические мысли, что с меня вознамерились снять кожу. Невольно скривилась и, не выдержав, легонько пихнула пуму в мощную грудь, запоздало поняв, что легче стену подвинуть, чем подобную тушу.

– Я невкусная, – уверенно заявила отодвинувшейся пуме, в которой узнала свою ночную грелку.

– Она в курсе. В противном случае ты уже пребывала бы в процессе переваривания, – раздался насмешливый голос, и вот тут я основательно так подпрыгнула, с опаской осматриваясь по сторонам.

В дверном проеме, занимая почти все пространство и сложив руки на груди, стоял мой спаситель – знакомый-незнакомец. Нет, нужно ему хоть мысленно имя дать, а то так невыносимо!

– У тебя есть полчаса, чтобы привести себя в порядок. Ванная комната в твоем распоряжении. Сменная одежда и обувь на постели. Жду тебя на кухне. Не опаздывай, – отдал он распоряжения и, оттолкнувшись от дверного косяка, кивнул пуме:

– Шая, на выход.

Кошка безропотно подскочила, чуть не свалив меня с постели, и грациозно спрыгнула на пол, одним прыжком преодолев все расстояние от кровати до двери. А я, сглотнув, отбросила одеяло в сторону и вздохнула с некоторым облегчением. На мне по-прежнему было надето давешнее платье. Только плащ отсутствовал, но его мне было не жаль.

На постели, в ногах, я обнаружила сверток, в котором нашла новую пару тканевых туфель и простое серое платье, но из хорошего материала. Все моего размера!!! Более того, так же присутствовал и комплект нижнего белья с сорочкой, и теплые шерстяные чулки! Представив, что все это выбирал для меня сам мужчина, я мучительно покраснела. Хотя должна признать, что была очень рада подобным вещам.

Обуться в новые туфли я не решилась, всего лишь раз глянув на свои ноги. Прежде их стоит помыть и обработать. А еще лучше – перебинтовать, так как искалечила я их знатно.

Болезненно морщась от каждого шага, прижав новые, чистые вещи к груди, прошла в знакомую комнату, в которой опять оказалась наполненная ванна с горячей водой. Аккуратно разделась, не особо щадя платье, в котором была (его уже было не спасти после моих вчерашних приключений). Я кряхтела и стонала при каждом мало-мальски резком движении от боли во всем теле. Кажется, снова заболела. Чувствуя озноб и ломоту в костях, я с нескрываемым опасением посмотрела в большое зеркало и замерла.

В детстве мне рассказывали сказку, в которой было говорящее зеркало. Так вот, если бы у меня сейчас было подобное, прежде, чем оно хоть как-то прокомментировало бы мою внешность, я бы поторопилась его заткнуть словами: «Молчи, зеркальце, сама все вижу».

Итак, помимо того, что сильно исхудала, на мертвенно-бледном лице зияли два огромных провала на месте, где прежде были глаза. Они тоже отыскались из-под покрасневших, опухших век, но меня это утешало мало. На болезненно исхудавших скулах были заметны уже желтеющие кровоподтеки, заживающие мелкие царапины и внушительная такая короста на лбу. Шрам определенно останется… На выпирающих острых ключицах бурыми безобразными пятнами прочно обосновались синяки. Ребра, живот и бедра тоже не остались «обиженными». А вот конечности мои могли похвастать ассортиментом отметин из старых приключений и вчерашних. Хуже всего смотрелись колени и стопы. Создавалось впечатление, что я несколько километров шла босяком и упорно спотыкалась об острые камни на скалистой местности. Только коса, что заплел мне мой спаситель, почему-то до сих пор не расплелась. Занятное плетение. При случае нужно попросить мужчину обучить меня подобному. Если этот случай будет. Краше в гроб кладут. Не удивительно, что хозяин замка совершенно не воспринимает меня как женщину. Своим видом я только подогреваю его брезгливость к человеческой расе.

От подобных мыслей поморщилась и не без труда забралась в знакомую ванну. Помня о том, что времени мне выделили ограниченное количество, стала с усердием отмывать тело с помощью мыла, что обнаружила на ободке той же ванны. Растерла тело докрасна, не переставая охать, когда, забывшись, задевала поврежденные участки тела. В процессе обдумывала свои планы на будущее. Сказать, что все плохо, – не сказать ничего. Как теперь обернется моя судьба, непонятно. Я, конечно, благодарна хозяину замка за свое очередное спасение, вот только не уверена, что с меня не потребуют ничего взамен. Или опять отпустят на все четыре стороны на верную погибель. Легче, действительно, просто пойти «погулять» по Запретному лесу. В этом случае моя смерть будет более милосердной, нежели попади я в руки к Габору.

Что попросит с меня хозяин, мне неведомо. Как и то, что я могу ему предложить. Раскрывать свое происхождение что-то нет никакого желания. Даже если он не побежит в ту же секунду радостно сдавать меня в руки людям Габора за вознаграждение (в чем я не сомневалась почему-то), чем это может для меня обернуться? Все просто! Он решит, что я опасна для его спокойствия и одинокой жизни в лесу. Ведь меня ищут. А если найдут мага потолковее, вполне вероятно, что найдут меня даже в Запретном лесу. Правда, до замка моего спасителя еще нужно как-то добраться через опасный лес, но факт остается фактом: хозяин ясно дал понять, что не хочет, чтобы о нем узнали. Но это неизбежно, если моими поисками займутся всерьез. Следовательно, не будь хозяин дураком (а таковым он мне не казался), меня выпроводят за дверь, стоит только заикнуться о моем происхождении. Уверена, никакие обещания озолотить и другие блага, что может сулить королевская благодарность, не помогут, а, наоборот, усугубят мое и без того шаткое положение.

Но и без мужчины я не выживу. Мне нужно какое-то время все обдумать, переждать, пока волнения успокоятся, а затем заниматься выяснением дел в государстве. Возможно, Грегори все же смог скрыться. В таком случае мне необходимо как-то отыскать его, связаться с ним. Не из любви ко мне, так из чувства мести за смерть родных он просто обязан помочь свергнуть Габора. Но мне нужно время! Которого у меня не будет, если мой спаситель решит избавиться от моего навязчивого общества.

Значит нужно каким-то образом уговорить хозяина позволить мне остаться в замке. И не просто остаться, но с перспективой бывать в городе, чтобы параллельно собирать информацию и заниматься поисками Грегори. Но как мне уговорить эту неприступную красноволосую «крепость»? Что я могу ему предложить? На данный момент у меня ничего нет. Кроме себя самой. Как ни стыдно было это признавать, но, даже решись я вдруг предложить свое тело, более чем уверена: меня просто засмеют. Если не из-за внешности, что сейчас красотой не блистала, так хоть из чувства ненависти к расе, к которой я отношусь. Мой спаситель мной просто побрезгует и будет прав, так как просто от мысли торговать своим телом мне самой становится тошно.

Мда, дела…

Уговорить его позволить мне остаться хотя бы на время будет трудно. Но ничего, справлюсь, деваться-то все равно некуда.

На помывку у меня ушло минут десять и я, подавив в себе желание еще немного понежиться в горячей воде, закуталась в чистую простыню, заботливо оставленную рядом с мылом. Возле зеркала обнаружила ранее проигнорированный мною гребень. А еще там была какая-то склянка с чем-то подозрительным (но по запаху определила заживляющую мазь: такой меня моя няня в детстве мазала) и чистые бинты в рулоне. Невольно улыбнулась, поняв, что мой спаситель все предусмотрел. И от подобной заботы со стороны совершенно чужого существа вновь набежали непрошенные слезы на глаза.

Часто заморгала, прогоняя их, и неумело обработала свежие раны, синяки и порезы. Бинты повязала тоже неаккуратно, приняв для себя простую истину, что на самом деле я совершенно не приспособлена к жизни вне дворца, где обо мне заботились и где меня охраняли. Тепличный цветок, разве что красиво говорить обученный. Мысли о собственной никчемности сильно разозлили, и я, убедившись, что кривая повязка держится достаточно крепко, оделась, обулась и стала с остервенением проводить гребнем по спутанным волосам. Чуть не вырвав клок, зло выругалась на тему того, что при случае обязательно укорочу свою шевелюру. Куда как практичнее в моей ситуации.

На прическу ни сил, ни времени не хватало и, посмотрев в зеркало, решила, что с распущенными даже лучше. Длинные волосы хоть немного скрывают мой болезненный и побитый вид. Но потом все равно срежу!

***

– Вы предлагаете мне работать у вас служанкой? – переспросила, думая, что ослышалась. Я смотрела на мужчину, сидящего напротив, который с самым невозмутимым видом ел что-то склизкое и серое. С внутренним содроганием поняла, что это овсянка на воде. Но аппетита, несмотря на явный голод, не ощущала. Передо мной стояла такая же тарелка с аналогичным содержимым, но приниматься за еду я не торопилась. Только продолжала прихлебывать горячий травяной противопростудный настой из кружки, стараясь незаметно отодвинуть от себя обед.

Мужчина вздохнул, устало на меня посмотрел, откинулся на спинку стула, скрестил руки на могучей груди и произнес:

– Вероятно, ты гадаешь, как я оказался в том городе? Верно?

Робко кивнула.

– Предположения есть? – устало поинтересовался он, а у меня сложилось впечатление, что я ему до безумия надоела, но его что-то останавливает послать меня куда подальше с моими вопросами и вечными проблемами.

Мне даже совестно стало, когда принялась неловко отвечать. Предположение у меня, конечно, было. Хотелось бы думать, что он переживал за мою непутевую тушку, но я бы явно себе польстила. Особенно сейчас, видя, с каким хмурым выражением на меня уставился мужчина, предположения о его мнимых переживаниях резко покинули. Оставалась одно:

– Вы хотели проверить, не донесу ли я на вас сразу же, как окажусь среди людей.

Мужчина более внимательно окинул меня взглядом, помолчал, а после кивнул.

– Допустим, – просто произнес он. – Что дальше?

– Дальше почему-то не оставили меня умирать. Вероятно, для того чтобы меня не смогли допросить в случае, если поймают.

– Хорошая версия, – покивал задумчиво. – Мне нравится, – одобрил он и поднял взгляд на мое лицо. – Давай откровенно, – вздохнул мужчина совсем невесело. – Как я понимаю, пойти тебе больше не к кому. А еще на тебя ведется охота, раз ты пробиралась в город тайными тропами и бежала от стражи. – Я открыла рот, чтобы как-то возразить и оправдаться, прежде чем мне укажут на дверь, но поднятая рука мужчины меня остановила. – Я не спрашиваю, почему и зачем ты это делала. Меня это не волнует. Возможно, у тебя есть важная информация или вещь, которая требуется новому правительству. Откровенно говоря, мне плевать, – поморщился он. – Ровно до тех пор, пока это не скажется на моей жизни. И правильнее бы было оставить тебя разбираться с твоими проблемами самостоятельно, но я в некотором плане несу ответственность за твою жизнь. Можешь понимать это как хочешь, меня не волнуют твои мысли. Поэтому я предлагаю тебе решение: если хочешь, можешь жить в моем замке до тех пор, пока тебе это необходимо. Взамен я требую, чтобы ты хранила тайну о моем существовании, не вертелась у меня под ногами и, да, отрабатывала свой хлеб на кухне. Поддерживать порядок во всем замке я не заставляю, понимая, что одной человечке это не под силу, но кухня и твоя комната будут на тебе. Надеюсь, с готовкой проблем не будет. На мою территорию заходить нельзя ни под каким предлогом. Понятно? – поднял он на меня пристальный взгляд необычных глаз, от которого у меня мурашки по коже забегали.

Я гулко сглотнула и кивнула.

– В противном случае я буду вынужден отправить тебя со своих земель, и дальнейшая твоя судьба будет зависеть только от тебя. Я понятно изъясняюсь?

– Предельно.

– Вопросы есть?

– Как вы перенеслись в город? Я правильно понимаю, что есть и другой способ магического переноса? Ведь с помощью пентаграммы реально перенестись к пределам города, а не в защищенную от переносов территорию.

– Правильно полагаешь, – вновь тяжко вздохнул мужчина и нахмурился. – И знаешь, твоя информированность меня раздражает.

Уловив в интонации красноволосого неприкрытую угрозу, я стушевалась, но упрямо спросила, не сдержав дрожи в голосе:

– Могу я знать, как именно вы перенеслись?

– Только если скажешь, для чего тебе эта информация. – Мужчина проницательно посмотрел на меня и усмехнулся: – Правильно я понимаю, что тебе нужна возможность попадать в город?

Закусила губу и с секундным сомнением отвела взгляд, понимая, что сейчас конкретно нарываюсь.

– Да, – тем не менее тихо ответила.

– Зачем?

– У меня есть предположения, что не все люди, которые могли бы мне помочь, были убиты. Я хочу разыскать их.

– Каким именно образом? Помнится, вчерашняя попытка чуть не стоила тебе жизни, – насмешливо заметил он. Я не нашлась, что ответить, так как сама с трудом представляла себе план действий. – Хотя можешь не отвечать. Если мы придем к согласию, я возьму с тебя магическую клятву неразглашения. Ты не сможешь рассказать ничего обо мне и месте, в котором мы находимся даже под пытками. Поэтому не стану тебя отговаривать или ограничивать твою свободу. Более того, я дам тебе возможность несколько раз в неделю бывать в человеческом государстве. Заодно самостоятельно будешь пополнять провизию, освободив меня от сомнительного удовольствия делать это самому, контактируя с людьми, – «улыбнулся» он, отчего я невольно обмерла от страха, разглядев в широком оскале острые клыки. Серьезно! Клыки! Сверху и снизу. Прежде я считала, что только вампиры могли похвастать одной парой клыков. Причем клыкастая раса очень гордилась этой уникальной чертой. Оборотни, например, отращивали клыки только при смене ипостаси в то время, как вампиры и в мирном состоянии сверкали удлиненными клыками. А тут две пары!!!

Заметив мою реакции, мужчина улыбаться перестал и сокрушенно вздохнул, закатив глаза к потолку:

– На чем я остановился? Ах, да! Так вот, ты сможешь перемещаться туда и обратно, но должна помнить, что все последствия твоих действий ложатся на твою ответственность. После клятвы неразглашения ты не будешь представлять для меня угрозу и мне незачем будет спасать и охранять тебя. Если попадешься, спасения с моей помощью не жди. Поняла?

Несколько заторможенно я кивнула, так как не смогла произнести и слова.

– Еще вопросы? Предлагаю обсудить все сейчас, чтобы после не было взаимных обид и сожалений.

– Вам все равно, кто я? – робко поинтересовалась.

– Абсолютно. Я не лезу в жизнь людей. Мне это неинтересно, – небрежно пожал он могучими плечами.

– Вы про меня ничего не знаете… – растерянно заметила я. А вдруг я убийца и предательница государства? И ему все равно, кто будет жить у него под боком?

– Ты ошибаешься. Я знаю о тебе достаточно, – со снисхождением ответил красноволосый. – Остальное меня не касается. Как и твое прошлое. Вреда мне причинить у тебя не хватит ни физических, ни моральных сил. Ко всему прочему, без моей помощи ты здесь не выживешь. Так что мне опасаться нечего. Ты зависишь от меня. Я от тебя – нет.

Удивилась его ответу, но уточнять не стала, предпочитая перевести тему:

– Я смогу беспрепятственно перемещаться, когда захочу?

– Когда попросишь. Вежливо, – уточнил он.

– И отпустите без каких-либо условий? – боялась я поверить в свою удачу.

– Хоть сейчас, – кивнули мне в ответ.

– Есть еще условия моего здесь проживания?

– Самое основное – не путаться у меня под ногами. В идеале вообще на глаза не попадаться. Замок довольно большой, при желании не контактировать вполне возможно. Приготовишь еду и уходи по своим делам. Свое расписание я тебе предоставлю. В мои дела не лезть, не вынюхивать и не спрашивать лишнего. Обращаться ко мне только при самой крайней необходимости. Продуктами и одеждой на первое время я тебя обеспечу. С остальным – по мере надобности. Естественно, после отработаешь. Возможно, у меня будут к тебе некоторые несложные задания время от времени.

– Какого характера? – не сдержала я подозрения.

Мужчина пронзил меня презрительным взглядом:

– Не того, о котором ты подумала. И хочу сразу обозначить приоритеты: как женщина ты меня совершенно не привлекаешь. Так что предупреждаю сразу: захочется любви и ласки, с умыслом или без, будь добра решать подобные проблемы самостоятельно, пока находишься среди людей. Ко мне с подобным даже не суйся.

Несмотря на то, что я и сама это прекрасно осознавала, его слова почему-то были мне неприятны.

– С этим разобрались, – кивнул он своим мыслям и сцепил пальцы на руках. – Теперь обсудим еще один момент. Я хочу, чтобы ты уяснила: пока не дашь мне повода, я и пальцем тебя не трону, раз до сих пор не убил. Так что нечего шарахаться от каждого моего движения! Я понятно изъясняюсь? – вскинул мужчина брови.

Я кивнула, но все равно спросила:

– А вдруг я ненарочно сделаю так, что дам вам повод, и даже не буду подозревать, что совершила что-то из ряда вон?

– Следуй моим правилам, и проблем у нас не возникнет. Времени у меня мало, так что я хочу услышать ответ. Если согласна, я покажу тебе замок и объясню конкретнее правила твоего проживания. Сегодня же приму магическую клятву. Если нет… – договаривать он не стал, но смысла это уже не имело. И так все понятно.