Первая могила справа

Глава 6

Больше всего на свете мне хотелось расспросить адвокатов о Рейесе — хорошо ли они его рассмотрели? Какого цвета его глаза? Выглядел ли он, как бы это сказать, мертвым? Но дядя Боб настаивал на том, чтобы мы обсудили дело. В то время как мой рассудок висел на волоске. И мое хрупкое душевное равновесие тоже. И моя способность справляться с каждодневными трудностями. Не говоря уже о моей интимной жизни.

Неужели у людей нет ничего святого?

— Ты установила личность стрелявшего? — спросил дядя Боб на обратном пути в мой кабинет, временно превратившийся в мертвую зону.

— Нет.

Комната казалась холодной — наверно, потому, что меня ласкал пламенный демон. Я включила обогреватель и, прежде чем усесться в кресло, налила себе кофе.

Дядя Боб расположился напротив.

— Нет? А они, ну, ты понимаешь, о ком я, здесь?

— Да.

Неужели это действительно произошло? Рейес явно не походил на заурядный призрак из тех, с кем мне приходится иметь дело каждый день. Если, конечно, это был Рейес. И если он вообще призрак.

— Так ты еще с ними об этом не говорила?

— Нет.

Если же Рейес умер, то почему он такой… горячий? В буквальном смысле слова? А если жив — то как покинул тело? Как ему удается так быстро перемещаться? Как он переходит из молекулярного состояния в иное? Никогда не видела ничего подобного.

Дядя Боб щелкнул пальцами перед моим носом. Я моргнула, пришла в себя и уставилась на него.

— Не сердись. — Он примирительно поднял руки. — Ты витаешь в облаках, а ведь ты нужна мне на земле. Прошлой ночью было совершено еще одно убийство. Хотя, похоже, этот случай никак не связан с предыдущими, мне нужно знать наверняка.

— Еще одно? — переспросила я.

Из папки, которую он принес с собой, дядя вынул фото трупа.

— Почему ты мне не позвонил?

— Я звонил. У тебя выключен телефон.

— Ой!

— Мэр меня подгоняет. Три убитых адвоката за вечер — не лучшая новость в вечерней сводке.

Я проверила мобильный.

— Извини, батарейка села.

Похоже, в мертвой зоне ни в чем нельзя быть уверенной.

Я поставила телефон на подзарядку, и дядя Боб подтолкнул ко мне через стол фотографии: опухшее синюшное лицо, на нескольких отечных ранах запеклась кровь, как будто пострадавший попал в аварию. Учитывая обстоятельства произошедшего, я усомнилась в том, что раны получены в автокатастрофе. Кем бы ни был убитый, умирал он трудно.

— Что с ним случилось? — спросила я.

— Его пытали, потом прикончили. Но им от него нужна была не информация. — Дядя Боб указал на рот и горло мертвеца. — Ему заклеили рот скотчем и сдавили горло, чтобы не кричал. Значит, либо он уже дал им то, что они хотели, либо они узнали, что он сделал.

Я глубоко вздохнула, пытаясь справиться с тошнотой.

— Прежде чем убить, нападавшие хотели как следует его помучить. Насколько я разбираюсь в уличных понятиях, он настучал на плохого парня. Так обычно пытают предателей, выдавших либо главаря банды, либо всю организацию целиком. Сейчас в преступных синдикатах иерархия почище, чем у английской знати.

Адвокаты столпились вокруг моего стола, и я подняла фото повыше, отвернув от себя. Сассмэн состроил гримасу и отошел. Я в нем не ошиблась. Но Элизабет и Барбер внимательно изучали снимок.

— Трудно сказать наверняка, — проговорила Элизабет. — Если бы не эти пятна…

— Было бы лучше, если бы у нас был его прижизненный портрет.

— Мы еще не установили личность, — напомнил мне дядя Боб, прежде чем ответить на звонок по мобильному.

Сассмэн пристально смотрел на Барбера сквозь свои очки в круглой оправе.

— Джейсон, ты ведь его узнаешь?

Я перевела взгляд на Барбера. Казалось, тот ошеломлен, онемел от ужаса и даже побледнел, хотя это физиологически невозможно. У призраков ни крови, ни плоти.

— Это он, — подтвердил Барбер. — Тот парень, который просил меня с ним встретиться.

Элизабет бросила взгляд на снимок.

— Так это твой таинственный незнакомец? — поинтересовалась она.

— Почти наверняка, — ответил Барбер.

Сассмэн подошел снова взглянуть на фото.

— Ты уверен?

Барбер с сомнением кивнул:

— Хотя, конечно, голову на отсечение не дам.

— Все равно уже поздно, — съязвила Элизабет. Кривясь от отвращения, она пристально рассматривала фотографию.

Дядя Боб закрыл телефон.

— Карлос Ривера. У него такое досье, что даже я с моей завидной памятью всего не упомню.

— Значит, о его прошлом нам ничего не известно, — заключила я, подавив смешок.

Дядя Боб прищурился и постучал указательным пальцем по виску:

— У меня память цепкая, точно капкан.

— Ага, вот только ты, похоже, забыл, как должен был забрать меня из папиной машины и уложить спать, пока он накачивался «Маргаритой». Я проснулась в два часа ночи, едва не окоченев от холода на заднем сиденье, пока ты в соседнем доме развлекался с миссис Данлоп.

— Во всем виноват алкоголь, — пробормотал он, поправив галстук. Лицо дяди Боба покрылось густым румянцем, который, как ни странно, шел ему; о том случае стоило вспомнить хотя бы ради этого румянца.

Я решила подлить масла в огонь и с притворной досадой покачала головой:

— Лишь бы тебя не мучили кошмары из-за того, что ты по неосторожности едва не стал причиной моей смерти.

Элизабет хихикнула.

Дяде Бобу было не до смеха.

— Может, оставим обвинения окружному прокурору? — Не успела я возразить, как он продолжил: — Мы нашли мистера Риверу плавающим в Рио-Гранде.

— Может, ему хотелось пить, — предположила я.

— Ты когда-нибудь пила воду из Рио-Гранде?

— Что-то не припомню, — ответила я, удивившись, когда же это дядя успел ее попробовать. И зачем. И не подцепил ли после этого какую-нибудь инфекцию. — Барбер полагает, что это тот самый парень, который просил его о тайной встрече.

Дядя Боб подался вперед, заинтригованный:

— Да ну?

— Ага.

Барбер объяснил мне, как было дело, а я передала все дяде Бобу, который, естественно, записал рассказ в блокнот.

— Этот парень мне позвонил, — начал Барбер, усаживаясь на диван, который я выдвинула на середину кабинета. Элизабет последовала его примеру, а Сассмэн подошел к окну и, пока мы разговаривали, рассматривал двор университета на другой стороне улицы. — Он хотел встретиться на бульваре, и мне это показалось очень странным. Но он так отчаянно упрашивал…

— Он может описать его поведение? — спросил меня дядя Боб.

— Он нервничал, — припомнил Барбер. — Дергался. Постоянно оглядывался через плечо и посматривал на часы. Я решил, что он принял какой-то новомодный наркотик.

— Но вы все равно его выслушали? — встряла я в дядин допрос.

— Парень сказал, что у него есть информация об одном из наших клиентов, — пояснила Элизабет. — Джейсон не мог не выслушать его.

— Что за информация? — спросила я, отметив про себя, как стремительно она бросилась на его защиту.

Когда Барбер закончил рассказ, мы узнали, что, по словам ныне покойного Карлоса Риверы, некто очень надолго сел в тюрьму, хотя худшее, что он совершил в своей жизни, — выкурил косячок в колледже. Очевидно, бедняга все же затягивался.

Но суд признал его виновным в более серьезном преступлении. Полиция нашла у него во дворе труп подростка, а кроссовки подозреваемого оказались испачканы кровью убитого. Они и стали последним гвоздем в гроб подсудимого. К этому добавились дополнительные доказательства — свидетельство восьмидесятилетней старухи в очках со стеклами толщиной с консервную банку и шишками на пальцах, — и бедолага сел за убийство. Старуха под присягой подтвердила, что видела, как подсудимый прятал тело подростка на заднем дворе. За сараем. Темной ночью, в грозу. Она явно перечитала детективов.

— Но ведь было же темно, — заметила я. — Шел дождь. Старуха могла видеть мою двоюродную бабушку Лиллиан, которая прятала там труп, и решить, что это ваш клиент.

— Именно, — согласился Барбер. — Тем не менее его признали виновным в умышленном убийстве со смягчающими обстоятельствами.

— А ваш клиент был знаком с убитым? — поинтересовался дядя Боб. Это был мой следующий вопрос.

Барбер покачал головой:

— Сказал, что никогда в жизни его не видел.

— Как зовут вашего клиента? — снова спросила я, опередив дядю Боба.

— Уир. Марк Уир. Он передал мне флешку, — сообщил Барбер.

— Кто передал? Ваш клиент?

— Кто что передал? — полюбопытствовал дядя Боб, не поднимая глаз от записей.

— Кто-то передал Барберу флешку.

— Кто? — повторил он. Черт, разве я только что не сказала то же самое?

— Нет, тот парень. — Барбер кивнул на фото. — Ривера. Он так и не представился, но назвал место, где искать доказательства, необходимые, чтобы оправдать мистера Уира, — на складе в западном районе. Велел там быть в среду ночью.

— Во сколько? — уточнил дядя Боб. Очевидно, тем, кто силен в допросах, не обязательно изъясняться полными предложениями. Я мысленно взяла это на заметку.

— Времени он не назвал. Мне кажется, за ним кто-то следил. Ривера накинул капюшон спортивного свитера и, не успел я задать следующий вопрос, нырнул в какую-то пиццерию. — Барбер снова взглянул на фото. — Похоже, его все равно поймали, узнав о том, что он задумал.

— Сегодня среда, — напомнила я. — Когда все это было?

Сассмэн обернулся к коллегам, и трое адвокатов переглянулись. Потом Элизабет ответила с грустью, смягчившей ее голос:

— В день, когда мы умерли. — Она посмотрела на Барбера. — Кажется, это было так давно.

Барбер взял ее руки в свои. И на миг с нее слетела маска жесткой бескомпромиссной деловой дамы.

— Это случилось вчера, — доложила я дяде Бобу.

— Понял, — кивнул он и переключился на допрос с пристрастием в духе нацистов: задал бессчетное количество вопросов, поспешно записывая в блокнот ответы, которые я передавала. Интересно, он когда-нибудь слышал, что диктофон уже изобрели?

— Флешка на столе в его кабинете, — ответила я на очередной вопрос. — Нет, Ривера не сказал, что на ней, но Барбер решил, что какая-то видеозапись. Да, в эту среду, сегодня. Нет, он не видел, кто следил за Риверой. Они уже подали апелляцию, но пока она дойдет до судьи, пройдут месяцы. Да. Нет. Клиента еще не перевели. Может быть. Даже не думай. После второго пришествия. Ну ладно. Нет, другое левое яйцо.

Когда у дяди Боба наконец закончились вопросы — к счастью, потому что он постоянно отклонялся от темы, — я выбилась из сил. Но не настолько, чтобы оставить без внимания некоторые появившиеся у меня подозрения по поводу этого дела. Тут крылось нечто поважнее, чем один невинно осужденный, и я считала, что ключ к разгадке — убитый подросток. Мне нужно было больше информации и о том, и о другом.

Мы спустились вниз перекусить. Папа готовил лучшие «Монте-Кристо»[10] по эту сторону Эйфелевой башни: при мысли о них у меня потекли слюнки. Когда мне наконец удалось перевести дух, я снова вспомнила о Рейесе. Трудно было не думать о человеке, одно присутствие которого пробуждало греховные фантазии.

— Мне нравится название бара, — призналась Элизабет по пути вниз.

Я заставила себя вернуться к действительности. С той минуты, когда я при ней едва не занялась сексом с бестелесным существом, ее отношение ко мне как-то переменилось. Не похоже, чтобы она злилась. Или чувствовала себя задетой. Может, дело в Гаррете. Вдруг она решила, что я его обманываю, поскольку он, видимо, питает ко мне чувства. Насчет чувств она не ошиблась — вот только они были отнюдь не теплыми.

— Спасибо. Папа назвал бар в мою честь, к вящей досаде моей сестры, — фыркнула я.

Сассмэн усмехнулся:

— В вашу честь? Я думал, бар называется «Ворона».

— Ага. Дядя Боб меня так называл всю жизнь. Говорил: «Вечно ты каркаешь». А папа, купив бар, решил, что это подходящее название.

— Мне нравится, — повторила Элизабет. — Когда-то у меня была собака, которую я назвала в свою честь.

Я подавила смешок.

— Какой породы?

— Питбуль. — Она лукаво ухмыльнулась.

— Могу себе представить, — хихикнула я.

Мы сели за столик в укромном уголке, где я могла пообщаться с клиентами вдали от посторонних ушей. После краткого предисловия — чтобы объяснить, почему у меня все лицо в синяках, мне пришлось вкратце рассказать о вечере, проведенном в баре в компании домашнего тирана, — я спросила папу, нет ли для меня сообщений.

— Здесь, в баре? — переспросил он. — Ты ждешь от кого-то вестей?

— И да, и нет.

Рози Хершел, моя первая исчезнувшая клиентка, которой я лично помогла скрыться, должна была позвонить, только если попадет в беду, так что отсутствие новостей — лучшая новость. Мы не хотели рисковать, выходя на связь, не хотели, чтобы ее чокнутый муж узнал обо мне и моей работе и обнаружил, что жена просто сбежала от него, от их мучительной совместной жизни, хотя, конечно, он не производил впечатления человека, способного сообразить, что же на самом деле произошло.

— И да, и нет — это не ответ, — заметил папа, ожидая, что я все объясню.

— Нет, ответ.

— А, — протянул он, догадавшись. — Служебное дело. Понял. Если что-то придет, я дам тебе знать.

— Спасибо, пап.

Он улыбнулся, наклонился ко мне и прошептал на ухо:

— Но если ты еще когда-нибудь явишься ко мне в бар с опухшей физиономией в синяках, нам придется серьезно поговорить о твоих служебных делах и обо всем, что с ними связано.

Черт. Я думала, мы с этим разобрались. Я полагала, что убедила отца, будто перенесенные побои были чем-то вроде тренировки, а не схваткой не на жизнь, а на смерть.

У меня бессильно опустились плечи.

— Хорошо, — прохныкала я, добавив слезу в свой обычно спокойный голос.

Папа поцеловал меня в щеку и отправился за стойку — подменить бармена. Очевидно, Донни еще не пришел. Донни — молчаливый индеец с длинными черными волосами и умопомрачительной мускулатурой. Он не обращал на меня особого внимания, даже не здоровался. Но с кем поздороваться я и без него находила, а на Донни было приятно полюбоваться.

Дядя Боб закрыл сотовый телефон и переключил внимание на меня. Я встревожилась.

— Ну как, — начал он, — не хочешь мне рассказать, что происходило в твоем кабинете, когда я зашел туда сегодня утром?

Ах вот оно что. Я неловко поерзала на стуле. Стороннему наблюдателю могло показаться странным, что я целуюсь и обнимаюсь с невидимкой.

— Что, все выглядело так ужасно? — спросила я.

— Не то чтобы ужасно. Сперва я решил, что ты окаменела от ужаса или что-то в этом роде. Но потом заметил, что Куки и Своупс просто смотрят на тебя, и догадался, что, вероятно, твоя жизнь вне опасности.

— О, еще бы, иначе бы Своупс непременно вмешался, принялся делать мне искусственное дыхание или что-нибудь не менее героическое.

Дядя Боб, наклонив голову, обдумывал мои слова.

— Вообще-то Куки, похоже, томилась вожделением.

Я прыснула, представив себе блаженное выражение лица Куки. Дядя Боб в ответ промолчал и лишь вопросительно нахмурил брови, ожидая объяснения.

Не дождется.

— Давай оставим это. Как-никак ты мой дядя.

— Ладно. — Он равнодушно пожал плечами, делая вид, будто собирается сменить тему. Отхлебнул чаю со льдом и добавил: — Мне показалось, Своупс очень расстроился. Вот я и подумал, что ты можешь знать почему.

— Знаю. Потому что он дурак.

— Он бывает не в духе, что да, то да.

— Как Иозеф Менгеле.

— В его защиту должен сказать, — продолжал дядя Боб, стараясь успокоить меня, — что ваш разлад — моя вина. Мне бы промолчать, старому дураку. Чертово пиво.

— Не из-за пива же Своупс стал засранцем. Думаю, он таким родился.

Дядя Боб глубоко вздохнул и действительно сменил тему:

— Понимаю, что это ни к чему не приведет. Ладно, Чарли, мне надо работать. — Я удивленно моргнула, и он ухмыльнулся. — Пойду мучить твоего отца.

Он поднялся из-за стола и потрепал меня по плечу; это значило, что все в порядке.

Я сжала его ладонь.

— Помучай его и за меня, ладно?

Нежно пожав мне руку, дядя Боб подошел к стойке бара и громогласно заявил, что он санитарный инспектор. Я съежилась. Мало что могло показаться папе менее забавным, чем мысль о визите сотрудника санитарно-эпидемиологической службы. Хуже только аудиторы из налоговой или коллективный иск.

Я оглянулась на адвокатов. Они сидели вокруг стола — дядя Боб выдвинул для них стулья — и беседовали о своем.

— Ты знаешь, когда твои похороны? — печально спросила Элизабет Сассмэна.

Тот опустил голову:

— Встреча с сотрудником похоронного бюро сегодня днем.

Она накрыла его руку своею.

— Как Мишель, держится?

— С трудом. Мне нужно к ней.

Ага. Значит, он станет одним из умерших, которые остаются на земле, чтобы помогать близким. Точно так же, как Барбер не мог побледнеть от испуга, призрак физически не способен позаботиться о семье. Когда разберусь с делами, нужно будет постараться его отговорить от этого намерения.

— А ты знаешь, когда твои? — спросил Барбер у Элизабет.

— Пока нет. — Она пододвинулась к нему. — Ты пойдешь на свои?

Барбер пожал плечами:

— Не знаю. А ты на свои?

— Я подумала, что, пожалуй, надо.

— Неужели?

Улыбнувшись, Элизабет наклонилась к нему:

— Предлагаю сделку.

— Какую?

— Если ты пойдешь со мной на мои похороны, я пойду с тобой на твои.

Барбер на мгновение задумался, потом неохотно пожал плечами. Я с трудом удержалась от смеха. Точно старшеклассники, которые пытаются убедить самих себя, что на самом деле им не хочется идти на школьную дискотеку.

— Пожалуй, так и сделаем, — согласился Барбер. — Патрик, ты с нами?

— Что? — Похоже, мысли Сассмэна витали за тысячи галактик отсюда. Усилием воли он заставил себя переключить внимание на коллег. — Не знаю. Как-то жутковато.

— Да ладно, — махнула рукой Элизабет. — Послушаем, как нам поют дифирамбы родственнички, которые нас при жизни терпеть не могли.

Сассмэн вздохнул:

— Может, вы и правы.

— Конечно мы правы. — Элизабет похлопала его по руке и взглянула на меня. — Как вы думаете, Шарлотта, стоит ему идти на собственные похороны?

— На похороны? — Ее вопрос застал меня врасплох. — Ах да, конечно. Об этом мечтает каждый.

— Вот видишь, — сказала она, снова похлопав коллегу по руке.

— Надеюсь, нас похоронят не на одном кладбище, — съехидничал Барбер. — Не знаю, выдержу ли, если вы навеки станете моими соседями.

Сассмэн хмыкнул, а Элизабет стукнула его кулачком.

— Я пошутил, — проговорил Барбер и широко улыбнулся, когда Элизабет в шутку бросила на него свирепый взгляд. Потом обернулся ко мне. — Ну, ангел вы наш, что дальше?

Пришлось задуматься.

— Во-первых, милейший, — я ткнула в него указательным пальцем, — для вас я мисс Ангел.

Он хмыкнул.

— А во-вторых, мне, вероятно, стоит взглянуть на хранящиеся у вас документы по этому делу.

— Конечно, — согласилась Элизабет. — Запасной ключ спрятан у нас в офисе.

— Ого! — Я подняла руку и заерзала на стуле, как третьеклашка, страдающий недержанием. — Неужели он спрятан в камне, который выглядит как настоящий, но на самом деле фальшивый?

— Нет, — хором ответили адвокаты.

— Ох, извините. Продолжайте, — кивнула я Элизабет, которую перебила.

— И надо будет дать вам код отключения сигнализации на случай, если Норы не окажется на месте. Если же она будет в офисе, то едва ли вам без ордера удастся что-то получить.

— Точно. Я об этом не подумала. Дядя Боб наверняка выпишет мне ордер.

— А если нет, — добавил Сассмэн, — вы можете проникнуть в офис ночью и забрать документы.

Мы все обернулись к нему. Он не был похож на парня, способного на кражу со взломом.

— Что вы на меня так смотрите? Если мы дадим ей разрешение, все будет законно.

Верно.

— Мне нравится, хоть я и не уверена, что полиция с вами согласится.

Сассмэн лукаво прищурился:

— Мне почему-то показалось, что вы не обрадуетесь этой мысли.

— Можно задать вам пару вопросов о том, что произошло утром? — закинула я удочку, решив, что настал подходящий момент расспросить их о Рейесе.

— Конечно, — согласился Барбер. Элизабет опустила глаза и, похоже, вознамерилась уйти от разговора. Конечно, не в открытую, но я неплохо разбираюсь в людях и замечаю, когда меняется атмосфера. Я гадала, что же случилось и почему она не хочет затрагивать эту тему.

Вернувшись мыслями к Рейесу, я решила начать с самого трудного.

— Я решила начать с самого трудного, — заявила я. Такое лучше говорить вслух. — Надеюсь, раз уж вы все его видели, мое поведение не показалось вам глупостью, какой, должно быть, выглядело для Куки и Своупса. Вы же его видели, верно? Вы же не подумали, что я обнимаю воздух?

Адвокаты смущенно переглянулись, так что я поспешила уточнить:

— Так вы видели его или нет?

— Конечно видели, — ответила Элизабет. — Но вы никого не обнимали. Если хотите знать, вы вообще не шевелились. По крайней мере, какое-то время.

Я подалась вперед:

— Что вы имеете в виду?

— Вы просто стояли, — пояснил Сассмэн, поправив указательным пальцем очки, — прислонившись к стене и прижав к ней ладони. Ваша голова была запрокинута, вы часто и тяжело дышали, словно только что пробежали ежегодный городской марафон, но при этом не двигались с места.

Его слова меня озадачили. Я опустила руки вдоль тела и запрокинула голову?

— Но он же был там. Вы его видели. Мы с ним…

— …слились, как авокадо с зеленью в гуакамоле?

— Ну, что-то в этом роде.

— Я не против. — Сассмэн махнул рукой. — Ничуть. Парень что надо.

Я постаралась не покраснеть и от этого зарделась, как маков цвет. Почувствовала, как краска бросилась мне в лицо, и лишь надеялась, что она не очень выделяется на фоне уже имевшихся синяков и кровоподтеков.

— Но вы не шевелились, — повторила Элизабет. — По крайней мере, тело ваше не двигалось.

— Извините, я все-таки не понимаю.

— Ваша душа, дух, назовите как угодно. Она двигалась. Она похожа на наши, но только поярче.

— Ага, — подхватил Барбер. — Душа отделилась от тела, чтобы… быть с ним. Впечатляющее зрелище.

Я ошеломленно молчала. Не удивительно, что мне казалось, будто я сплю. Может, я вышла в астрал? Пожалуй, нет. Я не верю в астральные тела. Но — кто знает? — вдруг астральные тела верят в меня.

— Вот тебе и раз. И как же я ухитрилась покинуть тело? — озадаченно спросила я, хотя в случившемся не было ничего противозаконного.

— Это мы у вас должны спросить, — пожал плечами Барбер. — Вы же ангел смерти.

— Не знаю. — Я взглянула на свои ладони, словно на них были написаны ответы. — Не думала, что так бывает.

— Не расстраивайтесь. Я тоже не думал, что все, что произошло со мной, вообще возможно.

— Не представляю, как теперь быть, — проговорила я. А ведь мне следовало бы знать. Что проку быть ангелом смерти, если от тебя скрыта подоплека самого интересного? Я, черт возьми, вход. Мне нужно знать.

— Он выглядел невероятно сексуально.

Я подпрыгнула на стуле и посмотрела на Элизабет.

— Правда? Значит, вы его хорошенько рассмотрели? Признаться честно, я и сама толком не знаю, как он выглядит.

— Помимо того, что он очень сексуален? — поддела меня Элизабет.

— Это мне как раз известно.

Она хихикнула. Мы замолчали. Папа принес мне сэндвич, предложил десять тысяч долларов за убийство дяди Боба и ушел, заткнув за пояс мой нож для масла — очевидно, решил прикончить шутника собственноручно. Я подумала было предупредить дядю Боба, но тогда получилось бы не смешно.

— Элизабет, я хочу вас кое о чем спросить, — наконец сказала я, отодвинув сэндвич.

— Конечно, спрашивайте. О чем именно?

— Мне показалось… что после утренних событий вы как будто ушли в себя.

— Простите, — извинилась она, не объясняя, за что. Другими словами, попыталась уйти от разговора.

— Не стоит извинений, — парировала я. — Просто я беспокоилась. У вас что-то случилось?

Элизабет глубоко вздохнула — еще одно физиологическое излишество — и произнесла:

— Дело в том, что этот парень, который материализовался из тумана, этот призрак… невероятно красив.

— Еще бы! — кивнула я.

— Он изумительный.

— И снова вы правы.

— Сексуальный.

Я подалась вперед:

— Продолжайте.

— Но…

— Ну-ну?

— Мне он показался странным.

— Странным?

— Да. — Она тоже подалась вперед. — Шарлотта, на нем была… тюремная форма.