Первое свидание

1

Рассвет над Сингапуром был великолепен.

Розовая полоса над океаном стремительно наливалась золотом, темная аквамариновая поверхность закипала пламенем, а наверху небо было аметистовым, прозрачным и чистым. Нестерпимым блеском сверкало побережье — тысячи зеркальных окон отражали восход, переливались и дрожали бриллиантовые сполохи, вонзались в небо серебристые иглы небоскребов... Еле живые человеческие останки, еще сутки назад носившие имя Кэтрин Анжела Мойра Спэрроу, равнодушно и обреченно взирали на все это великолепие сквозь не слишком чистое стекло иллюминатора.

Занимался рассвет воскресенья.

Маленький самолетик местной гонконгской авиакомпании подлетал к Сингапуру — так крошечная муха стремится усесться на огромный и великолепный торт, украшающий собой какое-нибудь пиршество. И микроб на лапках той мухи — Кэти Спэрроу, последняя из всех распоследних дур, самая невезучая идиотка на свете, ухитрившаяся проворонить единственный по-настоящему счастливый шанс...

Но по порядку.

Аэробус, на борту которого Кэти вылетела из Нью-Йорка, следовал согласно расписанию, однако над Китаем — не иначе происки коммунистов! — случилась пыльная буря. Или тайфун. Или еще что-то — подробностями пассажиров решили не волновать, просто сообщили, что самолет идет на вынужденную посадку, но волноваться не стоит, потому что все в порядке...

Как же, в порядке! Над аэропортом, название которого Кэти не смогла бы выговорить даже под гипнозом, они кружили целую вечность, вырабатывая горючее. В результате Кэти укачало, как больную кошку, и в здание аэропорта она буквально вползла, отчаянно мечтая умереть. Попив в баре водички с лимоном, отправилась за информацией — и выяснила, что их рейс сможет взлететь только ближе к вечеру и, хотя Сингапур не так уж и далеко, на интервью она явно опоздает. Кэти не была акулой пера, но что-то смутно подсказывало ей: Брюс Блэквуд ждать ее не будет. И расстраиваться по поводу ее отсутствия — тоже.

Именно тогда Кэти Спэрроу совершила главную ошибку, нарушив один из краеугольных законов мироздания, гласивший: не надо суетиться. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Если вам суждено попасть куда-то вовремя — вы туда попадете, но если нет — глупо пытаться обмануть судьбу.

Она пометалась по маленькому аэропорту и нашла какой-то местный рейс. Куда летел этот самолет — бог его знает, там же все иероглифами написано, но что-то похожее на «Цинь-гоу-пу» Кэти в объяснениях молоденькой китаянки уловила и потому кинулась обратно, чтобы забрать багаж. Здоровенный чемодан оттягивал руки — тележек в аэропорту не нашлось, пот заливал глаза, на зубах похрустывал песок, но в конце концов Кэти, слегка гордясь своей предприимчивостью, оказалась в маленьком и душном салоне.

Полет был недолгим и крайне утомительным. Самолетик болтало и трясло, Кэти тошнило, невозмутимые китайцы дремали, а за иллюминатором клубилась желтоватая мгла, пронизанная лучами солнца. Суббота стремительно летела к концу.

Дерзкий самолетик не смог преодолеть пыльную бурю и приземлился уж вообще непонятно где, вероятно — в пустыне Гоби. Именно здесь наступила развязка драмы — один из диспетчеров прекрасно говорил по-английски, он и сообщил Кэти Спэрроу, что в Сингапур она сможет попасть без особого труда, но — только завтра утром. Сегодня — нет. Сегодня это невозможно.

Растоптанная, оглушенная этой новостью Кэти Спэрроу безропотно отправилась в комнату отдыха, обняла свой злополучный чемодан, в котором лежали ненужные теперь вечерние платья, сексуальное бельишко и фальшивые бриллианты, и заснула мертвым сном человека, которому больше нечего терять.

Утром ее разбудили, проводили, посадили — и вот теперь Кэти Спэрроу безучастно смотрела на великолепие рассветного Сингапура и вяло думала о том, что летит она сюда исключительно для того, чтобы поменять билет и улететь обратно.

Миновав зону досмотра, она оказалась в бушующем море людей. Несмотря на ранний час, аэропорт жил бурной и насыщенной жизнью. Кэти сделала шаг — и ее тут же подхватил людской поток, понес куда-то, она даже немного испугалась.

Больше всего раздражал чемодан — он был страшно тяжелый и неудобный, норовил заехать ей по ногам, вероятно, там под джинсами уже все синее... Волосы лезли в глаза, вокруг все разговаривали на каком угодно языке мира, но только не на английском, и Кэти окончательно впала в уныние. Она уже приметила нужную ей стойку регистрации с логотипом ее авиакомпании, но попасть туда не представлялось возможным. Людской поток зачем-то увлек девушку на эскалатор, Кэти укатила на второй этаж, потом спустилась обратно — и уже не смогла найти заветную стойку...

На глазах закипали слезы, в носу чесалось. Кэти сердито брякнула чемодан на пол, сунула руки в карманы, стиснула кулаки. В левую руку попало что-то твердое, знакомо волосатое... Кэти вытащила руку, разжала кулак.

Тролль Сигурд смотрел на нее с обычным своим злорадством.

«Ну что, дурища?»

— Ничего я не дурища. Это обстоятельства.

«У дураков всегда обстоятельства. Простую вещь не могла сделать, глупая корова. Сесть на самолет и прилететь в нужное место в нужное время».

— Он бы не прилетел вовремя!

«Тебе выдали билет именно на него. Если бы ты опоздала, была бы ни при чем. Но нет, тебе обязательно нужно было изобразить ошпаренную курицу и начать метаться!»

— Сам дурак!

Как ни странно, от разговора с Сигурдом ей полегчало. Кэти сунула зеленоволосого брюзгу в карман и огляделась по сторонам. В этот момент чемодан у ее ног невесомо вспорхнул в воздух, а вокруг талии Кэти обвилась чья-то сильная и очень мужская рука. Бархатистый баритон промурлыкал ей прямо в ухо:

— Опаздывали девчонки на свидание, было дело, даже и на час с лишним опаздывали, но чтоб вот так-то — это уж совсем совести не иметь! Доброго утречка, мисс Спэрроу. Пойдемте... если вы уже насладились видами аэропорта.

— Я... ой... а...

— Я с интересом наблюдал за вашими перемещениями. Понравилось кататься на эскалаторе? Пардон, веду себя как хулиган. Разрешите представиться: Брюс Блэквуд.

Только в этот момент ей и удалось развернуться. Исключительно для того, чтобы окаменеть на месте.

Вживую он производил еще более убийственное впечатление, чем на фотографиях в Сети. Почти двухметровое воплощение Мужчины, иначе не скажешь. Вокруг Брюса Блэквуда практически сразу образовалось пустое пространство, хотя народа вокруг меньше не стало.

Он был одет в голубые джинсы, просторную синюю шелковую рубаху навыпуск и мокасины из тонкой замши. На запястье часы — обычные, не пафосные. Ни тебе золотых цепей на мощной шее, ни бриллианта в ухе — но как-то сразу чувствовалось, что и джинсы, и рубаха куплены не в секонд-хенде и не на китайском базаре. Стильные и красивые вещи.

Он и сам был — стильный и красивый. Неправдоподобно красивый. От него пахло свежестью, хорошим одеколоном, морем — и Кэти немедленно очами души своей увидела себя: потную, пыльную, помятую и нечесаную замарашку. Вероятно, от нее еще и воняет...

Она не успела расстроиться по этому поводу, потому как Блэквуд стремительно пронесся по залу аэропорта и вытащил Кэти на улицу. Влажная духота немедленно окутала ее, словно одеяло, по спине потекли струйки пота. Блэквуд при этом продолжал выглядеть мужским вариантом майской розы.

Прямо перед ними бесшумно остановилось пятиметровое ослепительное чудовище, сверкавшее на солнце так, что Кэти зажмурилась. Лимузин был бел, как снега Килиманджаро, и элегантен, как океанский лайнер. Блэквуд галантно распахнул перед Кэти дверцу, а когда она замешкалась, бесцеремонно подтолкнул в спину.

— Лезьте быстрее, тут очень жарко, а внутри кондиционер.

Получив дополнительное ускорение, Кэти пулей влетела в салон и скорчилась на краешке белого кожаного дивана. Брюс Блэквуд запрыгнул следом и бодро провозгласил:

— Джонни, домой! Торопиться не надо, мисс Спэрроу должна увидеть Сингапур хотя бы из окошка. Вы голодная?

— Я... Вззфшшш...

— Пардон?

— Нет!

— Странно. По моим подсчетам, в последний раз вы нормально ели сутки назад. То, что вам могли подать в консервной банке, на которой вы ухитрились прилететь...

Дар речи вернулся к Кэти. С отчаянным бесстрашием человека, пляшущего в зареве собственноручно сожженных им мостов, она подалась вперед, сердито сдула упавший на нос тугой локон и затараторила, прижав руки к груди:

— Мистер Блэквуд, я знаю, что мне нет прощения, это полностью моя вина, вы совершенно спокойно можете меня просто высадить и забыть о моем существовании...

— Шампанского?

— А? Да, спасибо. Так вот, наш самолет посадили из-за этой чертовой бури, а я понадеялась, что смогу добраться на перекладных, но тут очень странное отношение к времени...

— Милая, это Восток. Время здесь вообще никакого значения не имеет. Пейте шампанское, оно холодненькое.

— Да. Ой, вообще-то я не пью... так рано.

— Будем считать, что мы в Нью-Йорке, тогда в самый раз. Все-таки вы голодная...

Кэти залпом опрокинула фужер шампанского и с упреком посмотрела на начинавшего двоиться миллиардера-викинга.

— Вы нарочно меня сбиваете, да? Я же совсем не то хотела сказать! Вы-то откуда здесь взялись?!

Брюс Блэквуд откинулся на спинку сиденья и расхохотался. Потом совершенно невозмутимо уставился на Кэти.

— Солнышко, еще с утра я был страшно на вас зол, но вы заставили меня изменить свое мнение. Я рад этой встрече. Так мило, нагло и непосредственно со мной в последний раз разговаривала моя кузина, когда нам было по пять лет. Помнится, ударила меня куклой по голове... Шампанского?

— А ладно, давайте.

— Ну и правильно. С утра выпил — день свободен. Так вот, отвечая на ваш вопрос: я приехал, чтобы встретить вас, мисс Спэрроу. Да, я ждал вас вчера вечером, не дождался, рассердился, даже позволил себе — не буду скрывать сей прискорбный факт — пару-тройку не вполне парламентских выражений. Отчасти обрадовался — терпеть не могу интервью для глянца, они все такие слащавые, аж мутит. Потом отправился в свой номер и поручил секретарше разузнать, что с вами случилось. Исключительно для очистки совести. Она навела справки — так я и узнал, что вы самоотверженно вручили свою судьбу одной из самых ненадежных авиакомпаний (хотя я бы назвал ее авиабандой) даже по местным меркам. Это свидетельствовало не только о вашей наивности и неопытности, но также и об ответственности и серьезном отношении к делу. Это я в людях ценю, поэтому решил считать все произошедшее форс-мажором.

— Но почему вы встретили меня лично?

— Потому что воскресенье. Вообще-то вам каждый скажет, что на работе я — монстр, тиран и садист, люди на меня работают шесть дней в неделю, но выходной — святое. В этот день я никого не трогаю. Только секретаршу, если она не против. Шутка.

— Ха-ха. Ох...

— А чего это вы так странно сидите? Сядьте нормально, поудобнее. И успокойтесь — от вас жутко несет керосином и пылью, на футболке у вас мазут, а на джинсах, скорее всего, засохший навоз, но выглядите вы почти божественно, и даже воронье гнездо на голове удивительно вам к лицу. Перестаньте комплексовать и расслабьтесь. Любой в вашем положении выглядел бы точно так же. Думаю, сейчас мы отправимся в отель, вы умоетесь и придете в себя, а потом мы с вами позавтракаем... ну и обговорим наши дальнейшие действия. Идет?

— Не идет. Я же в другом отеле. В «Барракуде». И она, в смысле он был забронирован только на одну ночь.

— Узнаю Диззи Дэй. Тратить десять штук на маникюр для своей омерзительной собачонки — и экономить на отеле для своих сотрудников. Редкая стерва! Вы давно у нее работаете?

— Я? Да, собственно, я вообще у нее не работаю. И не буду, судя по всему. В первый и последний раз! Жутко важное задание! Ик! А я его — того.

— Ого! Что делает с человеком пара бокалов шампанского... Ничего, сейчас приедем, передохнете. У меня в номере прохладно.

— Мистер Блэквуд! Я не собираюсь идти к вам в номер!

— Цыц! Между прочим, я из-за вас задержался в этой преисподней. Теперь вы моя должница. А что касается номера... Ценю девическую гордость, но мой номер занимает целый этаж, в нем масса комнат и три душа на выбор. Можете побежать вперед и спрятаться — я вас и не найду.

— Смеетесь?

— Немножко. Вы мне понравились, мальчики всегда выпендриваются и хамят тем девочкам, которые им нравятся.

— Тогда ладно. Ой! А как же я улечу? Ведь у меня обратный билет...

— Забудьте. Синтия все сделает. Джонни, прибавь газу.

Отель «Плаза» стоял на берегу океана и больше всего напоминал гроздь мыльных пузырей, зацепившуюся за скалы. Кэти Спэрроу немедленно оробела и уцепилась за руку белокурого миллиардера. Брюс Блэквуд хмыкнул.

Он сам не мог толком объяснить, с чего у него такое хорошее настроение и почему ему так понравилась эта девчонка. Она хорошенькая, это верно. Фигурка — одна на миллион, глазищи зеленые, как изумруды, волосы шикарные... особенно если ее причесать. Но, с другой-то стороны, уж чего-чего, а красавиц вокруг него всегда было навалом. Роскошные, царственные, распутные, неприступные, аристократки и актрисы, балерины и миллионерши, на любой вкус и любое настроение... Брюс Блэквуд никогда не обольщался насчет женщин. Если у тебя с детства имеется несколько миллионов, а потом и миллиардов, ты почти наверняка не можешь рассчитывать на чистое и бескорыстное чувство. Иногда Брюс фантазировал, как бы все эти бабы вели себя, будь он расслабленным уродом с перекошенным ртом и маленькими подслеповатыми глазками. Выходило — так же.

На благотворительных вечерах, светских раутах, частных вечеринках Брюс встречал именно таких — мастодонтов, мамонтов, родившихся еще в самом начале прошлого века. Немощные старики, они владели миллионами и миллиардами, и свет их денег манил к себе прекрасных бабочек — молодых и очень молодых жен и любовниц.

Двадцатилетние девушки выходили за восьмидесятилетних стариков. Порноактрисы в одночасье становились супругами миллиардеров. Папарацци вились вокруг них роем, во всех журналах появлялись их фотографии — холеные, блестящие красавицы улыбались в объектив, а в глазах у них застыла черная, мертвая пустота.

Ради денег они шли на все. У кого-то не получалось с первого раза — тогда они принимались готовить к тому же самому своих дочерей. По-настоящему счастливые пары в своем кругу Брюс мог перечесть по пальцам одной руки.

Да, сам он был молод и красив, но не особенно обольщался на сей счет. Сердце его было свободно, долгих отношений он не любил, а красивые женщины в его окружении были всегда. Пожалуй, самой долгой привязанностью можно считать Синтию... она же секретарь, она же делопроизводитель, она же управляющий, она же нянька, иногда любовница, но чаще — девочка для битья. Личный секретарь обязан быть всем этим... собственно, Синтия не возражала.

Лифт вознес их на самый верх и высадил на абсолютно пустынном этаже. Полы были застелены коврами, в элегантных кадках зеленели пальмы и благоухали орхидеи, за громадными, во всю стену, окнами расстилалась бирюзовая ширь океана.

Кэти засмотрелась на все это великолепие, в душе радуясь тому, что ни одного человека вокруг не видно. В этот момент Брюс Блэквуд возмущенно рявкнул у нее над ухом:

— Шире шаг! Вы чего такая восторженная? Небоскребов не видели?

— Ой! Да. То есть... нет. В смысле, видела. Иду. А куда?

— А куда хотите? Можем сразу в ресторан.

— Нет! В душ.

— Ладно. Синтия!

Нет ответа.

— Син-ти-я!!! Вот дьявол, где же она...

Блэквуд решительно распахнул дверь ближайшего номера. Никого там не оказалось, и он нахмурился.

— Странно. Она же должна нас ждать... Ну-ка, пробегитесь по коридору, проверьте нечетные номера.

Кэти послушно затрусила по пушистому ковру, дергая массивные бронзовые ручки дверей. Почти все оказались закрыты, кроме последней. За этой дверью обнаружился целый офис, впрочем, совершенно пустой. Кэти осторожно позвала неведомую Синтию, но ответом ей было молчание. Девушка вернулась к своему чемодану и сообщила нахмурившемуся Блэквуду:

— Никого нет.

— Ясно. В смысле ничего не ясно, но нет — значит, нет. Вот что... Чешите в душ, переодевайтесь, а я пока выясню, что к чему.

— А... куда чесать?

— Да хоть бы и вот сюда... Не волнуйтесь, весь этаж мой. Где хотите, там и располагайтесь.

— Ничего себе. А если выяснится, что там уже кто-то...

— В душ! Я взволнован, вы что, не видите?

С этими словами Брюс Блэквуд отправился к лифту, а Кэти Спэрроу поплелась в ближайший номер приводить себя в порядок. С сожалением осмотрев три вечерних платья (Зета настаивала на разнообразии — «мало ли какое у тебя будет настроение?»), Кэти аккуратно сложила их обратно на дно чемодана, остановив свой выбор на легком летнем платье в стиле Одри Хепберн. Высушив волосы, она показала своему отражению язык и отправилась краситься... ну в смысле слегка, самую малость. Просто для успокоения нервов.

Результат, тщательно проинспектированный в зеркале, неожиданно понравился ей самой. Темноволосая красавица с зелеными глазами, истинная фея — примерно так должен подумать Брюс Блэквуд, в восхищении замерев на пороге...

Вошедший в номер без стука Блэквуд вообще на нее не посмотрел. Он был мрачен, словно грозовая туча, даже голубые глаза потемнели. Яростным движением руки он разломал (как показалось Кэти) шикарный деревянный глобус, оказавшийся мини-баром, достал из него бутылку виски и бокал, плеснул себе и выпил залпом. Потом обернулся к девушке и мрачно уставился на нее. Кэти оробела и на всякий случай передвинулась за кресло. Кто их разберет, миллиардеров...

Внезапно в глазах Блэквуда мелькнула некоторая заинтересованность. Он смерил Кэти еще одним взглядом, куда более пристальным, и пробормотал:

— А что, вполне даже может быть... Экстерьер на высоте... Нет, ну надо ж было ухитриться... Спэрроу!

— Ай! Вы чего кричите, я же здесь.

— Вижу. Вы иностранными языками владеете?

— Испанским, итальянским, немножко французским, немецкий учила, но не люблю...

— Блеск! Компьютер?

— Что — компьютер?

— М-да, туповата... Владеете навыками работы на компьютере?

— Владею. В смысле курсы окончила и даже немного работала секретарем...

— Отлично. Летать не боитесь?

— Ох... Если только не на том кошмаре...

— Ставим еще одну галочку. Здоровье в порядке?

— В каком смысле?

— В смысле ВИЧ, сифилис, гепатит, беременность...

— Боже упаси!

— Наркотиками не увлекаетесь?

— Слушайте, а вы сами-то как насчет травки? Не злоупотребили случайно?

— Нахалка. Я ж для дела спрашиваю.

— Какого еще дела?

— Важного. Отвечайте, только быстро: журналистика — это ваше призвание?

— Нет!

— Очень хорошо. Опять отвечайте быстро: вы очень расстроитесь, если не попадете на работу в «Космо»?

— Ха! К тому, чтобы не попасть на работу, я уже привыкла. Нет, не расстроюсь. Не хотите давать интервью, так и скажите. Прямо камень с души...

— Мисс Спэрроу. Как вы относитесь к тому, чтобы поработать на «Блэквуд корпорейшн»?

— Издеваетесь, да? А если я скажу, что это мечта всей моей жизни?

— Я вам отвечу на это: поздравляю, Спэрроу, мечта всей вашей жизни сбылась. Вы приняты.

Кэти почувствовала, что кресло куда-то уезжает, перехватила его покрепче и осторожно поинтересовалась:

— Мистер Блэквуд, вы себя точно хорошо чувствуете?

— Уже лучше, благодарю вас. Десять минут назад я был в отчаянии, сейчас легче. Пошли завтракать.

— Но...

— Еще шампанского хлопнем?

— Мистер Блэк...

— Брюс. Просто Брюс. Теперь вы будете звать меня по имени.

— Я не понимаю...

— Я сам взволнован. Дышите глубже, мне нравится, как поднимается и опускается ваша грудь.

С этими словами белокурый красавец увлек Кэти прочь из номера, силой запихнул в лифт, и они поехали завтракать.

В голове творилось что-то страшное, так что Кэти решила плюнуть на приличия и умяла здоровенную яичницу, два сандвича с ветчиной, четыре рогалика с вареньем, выпила две чашки кофе и откинулась на спинку стула вполне умиротворенная. Брюс наблюдал за ней, потягивая шампанское. В глазах у него явно читалось умиление. Кэти подумала — и протянула ему свой фужер.

— Все равно это все не взаправду, так что наливайте.

— Браво! Только учтите, это не сон.

— Тем лучше. Так, значит, теперь я на вас работаю?

— Ну да.

— А как же «Космо»? Надо же предупредить...

— Не вопрос. Минуточку... Алло? Диззи? Солнышко, ты спишь? А чего это ты спишь в такую... пардон, все время забываю насчет этих часовых поясов. Ты спи, спи, просто я тебя предупреждаю, чтобы ты не ждала свою стажерку с моим интервью. Что? Ну естественно, провалила. Позор! Я еле отбился. Вообрази: я начал, словно зайчик, отвечать на вопрос «Какое у вас хобби?», а она вдруг шумно задышала, начала раздеваться, полезла на меня...

Голос Брюса начал срываться — отчасти от смеха, отчасти потому, что пришедшая в себя Кэти повисла у него на руке, перегнувшись через стол и отчаянно пытаясь отобрать трубку.

— ...пришлось... ай, щекотно!.. утопить ее пришлось, да... Не сметь щипаться!.. Короче, не жди ее. Спи дальше. Пока... Спэрроу! Что люди-то подумают?!

— А вы что несете?!

— Не грубите боссу. Шампанского?

— Да! Ой боже мой, да что ж это творится... Слушайте, а на какую должность вы меня взяли? Или это все-таки шутка?

Брюс внезапно посерьезнел:

— Нет. Не шутка. Согласен, вышло несколько эксцентрично, но зато эффективно. А будете вы, Кэти Спэрроу, моим личным секретарем.

— Как?! А Синтия?

Брюс помрачнел:

— Вы не поверите, но... Синтия нас покинула.

— Уволилась?

— Хуже. Умерла.

Кэти возмущенно посмотрела на работодателя.

— Шут гороховый!

— Даже и не думал. Чистая правда. Пока вы перевоплощались из свинарки в принцессу, я навел справки. Моя секретарша Синтия скончалась сегодня ночью от сердечного приступа. Мне звонили, но я был в аэропорту, отключал телефон.

Кэти прижала ладонь к губам:

— Какой ужас!

Брюс вздохнул.

— Не то слово. Ей было всего тридцать пять... И без нее я как без рук.

— Господи... Вы так спокойно об этом говорите...

— Это шок. Потом меня накроет депрессия... ладно, шутки в сторону. На самом деле я действительно потрясен. У меня были подозрения, что с ней что-то не так, но я и подумать не мог, что все настолько серьезно. А циничная правда жизни заключается в том, что мне надо работать. Синтия ведала всеми моими делами, была в курсе всех встреч и переговоров... словом, без помощника я не справлюсь.

— Я понимаю. У меня, правда, наверное, сейчас лопнет голова, но я... мистер Блэквуд...

— Брюс. Пожалуйста.

— Хорошо. Только... мне ведь надо войти в курс дела...

— Все записи в компьютере, ознакомитесь по ходу. Через час мы вылетаем на Борнео. В ближайшие три дня ваша задача — отвечать на телефонные звонки вот по этому малышу, — с этими словами Блэквуд придвинул к Кэти узкую стальную коробочку с антенной. — Это спутниковый, работает везде и всегда. Ноутбук Синтии мы заберем из офиса, будете потихоньку вникать. На Борнео будем к вечеру.

— Как? Но разве я не вернусь в Нью-Йорк?

— Зачем? Мне туда не надо.

— У меня даже вещей нет...

— Заедем по дороге в магазин, купите чего вам надо.

— У меня нет денег...

— Я вам выдам аванс. Вы ж теперь много получаете, забыли?

— Кстати, а сколько я получаю?

— Вот! Разум потихоньку возвращается. А то я уж думал, придется довольствоваться только внешними данными. Вы будете получать пять тысяч долларов в неделю...

— Уоо-ууу!!!

— ...премиальные — если будете хорошо работать, в конце года...

— Вззз...

— ...бонус — за непонятные звуки, которые вам так удаются.

— Брюс, я...

— Да, еще служебная квартира, но учтите, что бывать вы там будете нечасто. В основном ваша жизнь будет проходить рядом со мной, преимущественно — в самолете.

— А где квартира?

— Дольше всего я живу в Сиднее, там и вас поселим. Да, еще в Англии, но там у меня поместье, отчасти даже замок, так что места хватит.

— Настоящий замок?

— Почти. Прадедушка был романтической натурой. Все хотел удивить прабабушку — вот и надстраивал башенки с бойницами поверх нормального английского дома. В результате впечатление такое, будто на казарме выросли сталагмиты.

— Ну уж на казарме...

— Не знаю, мне почему-то так кажется. Там сто с лишним комнат, некоторые уже много лет никто не отпирал. Думаю, к весне мы туда попадем.

— Еще не скоро...

— Оглянуться не успеете... Слушайте, Спэрроу, а вы в курсе, что вы — красавица?

Кэти сердито махнула рукой:

— Не начинайте, ладно? Глазки, ножки, волосы... все так говорят.

— Даже и не собирался. Во-первых, грудь. Во-вторых... как вы относитесь к бурному и необузданному сексу?

— Хорошо. Но не с вами.

— Почему это?

— Потому что вы — мой босс.

— Подумаешь!

— А корпоративная этика?

— Это единственное, что вас останавливает?

Кэти вдруг засмеялась. Она поймала себя на мысли, что с этим красавцем-миллиардером чертовски легко и весело болтать о самых разных, даже весьма нескромных глупостях...

Самолет у Брюса был, естественно, частный, небольшой и хищно выглядевший джет на двенадцать пассажиров. Возможно, с точки зрения здравого смысла Кэти стоило бы во время полета заняться делом и хотя бы попытаться вникнуть в то, что хранил жесткий диск новейшего и легчайшего ноутбука безвременно почившей Синтии. Однако шампанское плюс общее потрясение от случившегося с ней за столь короткий срок сделали свое черное дело, и мисс Спэрроу мирно уснула в удобном кресле, прижав драгоценный компьютер к груди. Брюс попытался забрать его, но Кэти сердито проворчала что-то и сжала ноутбук еще крепче. Брюс хмыкнул, пожал плечами и углубился в бумаги.

Спокойным полет было назвать трудно. Два раза они пролетели сквозь грозовой фронт, их немного потрясло при подлете к Борнео, а уж на посадку заходили и вовсе в боевых условиях — видимость была нулевая. На Борнео начался сезон дождей.

Кэти осторожно выглянула наружу, ойкнула и спряталась обратно. Брюс Блэквуд, собранный и суровый, сердито пихнул ее в спину.

— Шевелись, Спэрроу. Солнышка не дождешься.

— А... куда идти-то?!

Дождь стоял сплошной стеной, серо-зеленой зыбкой хмарью. Казалось, в воздухе висит водяная взвесь — но когда Кэти сошла с трапа, то тут же ощутила, как по лицу и плечам бьют тугие струи воды. Дождь был одновременно холодный и теплый, дождь заполнял все пространство, и Кэти непроизвольно приоткрыла рот, словно боялась захлебнуться. Из водной мглы выросли какие-то тени, и над девушкой с треском развернулся громадный зонт. Смуглое улыбающееся лицо показалось из-за водной завесы, радостно покивало Кэти — и исчезло.

Голос Брюса раздался где-то справа, и Кэти вдруг страшно испугалась — вдруг он сейчас уйдет вперед, а она заблудится в этом кошмарном дожде, потеряется в тумане... и утонет!

Сильная рука выдернула ее из жидкой грязи, и насмешливый голос Брюса произнес:

— Господа, Кэтрин Спэрроу, мой личный адъютант. Все, что вы хотели узнать, но боялись спросить у Синтии, спрашивайте у нее. Все бумаги — ей, отчет — ей, короче, она моя новая секретарша. Сделайте скидку — сегодня ее первый рабочий день.

Ой, а ведь действительно, подумала Кэти. Как интересно получается — еще утром я изнемогала от жары в Сингапуре, вчера вообще была где-то в Китае, а всего лишь двое суток назад мы с Зетой и дядей Филом ели мороженое в Нью-Йорке...

Брюс стремительно шагал, разговаривая со своими сотрудниками. Кэти шлепала чуть позади, изо всех сил стараясь не отстать. Зонт чудесным образом плыл над ней — вообще-то его нес смешливый парнишка, представившийся Хуаном. Внезапно в кармане завибрировал телефон, о котором Кэти успела подзабыть, и потому немедленно заорала от неожиданности — впечатление было такое, словно по бедру что-то ползет.

Голос в трубке был далеким, но четким... и довольно противным. В смысле женским.

— Алло! Алло, малыш, это ты?

Кэти светским тоном сообщила:

— Мистер Блэквуд, к сожалению, не может в данный момент вам ответить. Вы можете передать информацию...

— Алло! Ни черта не понимаю! Кто это?! С кем я говорю? Где Брюси?

— Меня зовут Кэтрин Спэрроу, я секретарь мистера Блэквуда...

— Да? А где эта идиотка Синтия? Впрочем, не важно. Говорит леди Пилбем. Дайте трубку мистеру Блэквуду.

— Леди Пилбем, мистер Блэквуд не может сейчас...

— Чепуха! Поторопитесь, милочка, не то попрощаетесь со своим местом!

Кэти пожала плечами, показала трубке язык и подергала Брюса за рубашку. Тот развернулся и сердито рявкнул:

— Чего тебе, Спэрроу? Я же сказал — не сейчас.

— Я то же самое сказала. Но леди Пилбем...

— О господи! Давай сюда. Пруденс! Звезда моих ночей! Слава и гордость итальянских пляжей! Прости, у меня совещание... ну да, да, не кричи... Разумеется... Она теперь будет знать... В любое время суток... Нет... Да... Да... Это не обсуждается... Потому что это мои сорок процентов акций... Ти-хо!.. Да... Да... Хорошо... Обсудим это чуть позже... К тебе?.. С удовольствием... Договорились. Чао, беллиссима! Спэрроу? Запиши или запомни: через месяц мы должны быть на Сицилии.

Кэти кивнула и сунула телефон в карман, впрочем, ненадолго. Брюсу звонили со всех концов света через каждые две минуты. Когда процессия добралась до отеля, голова у Кэти была квадратной от обилия информации.

Отель был маленьким, но очень уютным, но самое главное — здесь не было дождя. Кэти хихикнула, увидев, как вокруг ног всех собравшихся в холле натекает огромная лужа.

Брюс Блэквуд отбросил со лба потемневшие от воды волосы и строго объявил:

— Так, сейчас по номерам, душ, вечерний туалет — и в ресторан. Как ты полагаешь, Спэрроу, сегодня ночью обратно не полетим?

— В Сингапур?!

— Зачем в Сингапур? В Макао. В Сингапур мы теперь вернемся только через месяц. У нас на очереди Макао, Сидней, Кейптаун, Сицилия... там дальше видно будет, но, скорее всего, Париж. Так что насчет полета?

— Ох... А разве в такую погоду можно летать?

— Значит, не летим. Слышали все? Мой секретарь не велит мне летать в такую погоду. Значит, завтра в девять — совещание. Все свободны. Спэрроу! Ваш номер пятнадцатый. Вперед.

Оказавшись в номере, Кэти испытала почти непреодолимое желание упасть на кровать и заснуть мертвым сном — в самолете выспаться толком невозможно, а стремительность, с которой Брюс Блэквуд перемещается по миру, простым смертным недоступна. Однако есть тоже хотелось, и Кэти превозмогла себя — разобрала вещи и отправилась в душ.

Стоя под струями горячей воды, она честно пыталась собрать мысли воедино, но они путались, ускользали... Слишком быстрыми и нереальными были события, произошедшие с ней за этот долгий день.

Она завернулась в пушистое полотенце и вышла из ванной.

На ее кровати лежал Брюс Блэквуд.

Он успел принять душ и переодеться — теперь на нем были черные льняные брюки, белоснежная шелковая рубашка и легкие туфли на босу ногу. Руки Брюс закинул за голову, а в данный момент нахальным образом рассматривал ноги Кэти. Девушка остановилась и возмущенно фыркнула:

— Босс, что вы здесь делаете?! Это мой номер.

— Лежу жду, вдруг повезет и ты выйдешь из душа голая.

— Сейчас, разбежался... Ой!

— М-да, опять хамишь.

— Ты первый начал. Вдруг я правда была бы голая?

— Ну! Я и надеялся.

Внезапно он одним движением поднялся и оказался прямо перед Кэти. Она ощущала тепло его кожи, аромат одеколона, видела причудливо прилипшую к влажной коже золотую цепочку...

Брюс провел пальцем по ее щеке. Кэти очнулась и сделала шаг назад.

— Не надо.

— Уверена?

— Более чем.

— Почему?

— Я хочу успеть получить хоть одну свою потрясающую зарплату.

— А что мешает совместить?

— Думаю, ты понимаешь что. А если не понимаешь — глупо объяснять.

— А как насчет беспрекословного подчинения?

— По работе — всегда.

— Ты — мой личный секретарь.

— Приказывайте, босс.

— Ну, допустим... я скажу: раздевайся, Спэрроу.

Кэти подняла голову и долго-долго смотрела ему в глаза. Потом, не отводя взгляда, молча сбросила полотенце. Наступила тишина.

— Что теперь, мистер Блэквуд? — спросила Кэти ясным и мелодичным голосом. — Лечь и раздвинуть ноги?

Случилось немыслимое: Брюс Блэквуд смутился.

— Ну зачем уж так-то... и я просил называть меня по имени.

— По имени — это когда нормальные отношения. Когда уважаешь человека. Хорошо к нему относишься.

— Кэти...

Он поднял полотенце и осторожно набросил ей на плечи. Потом кашлянул, почесал в затылке и пошел к двери. Уже взявшись за ручку, повернулся и подмигнул Кэти, сразу помолодев лет на десять.

— Один — ноль. Ты меня сделала, Спэрроу. Приношу искренние извинения. Был не прав, вел себя плохо. Прости. Приходи вниз, я столик заказал.

Он стремительно вышел, но через мгновение просунул голову в дверь и сообщил:

— Но грудь у тебя все-таки — блеск! Ой!

И удрал. Кэти Спэрроу без сил привалилась к двери ванной. Сердце стучало так, словно хотело выпрыгнуть из груди. В висках гремела кровь. Возбуждение накатывало горячими волнами.

Что она творит? Раздеться перед Брюсом Блэквудом. Разговаривать с ним так, словно он... он...

Он потрясающий. Он красивый, обаятельный, веселый, невозможный, непредсказуемый...

Он — совершенство. И еще — он мужчина. Сильный, властный, привыкший брать от жизни все, что ему захочется. Такие шуточки могут плохо кончиться. Вернее сначала-то не очень — а о бурном и необузданном сексе с таким мужчиной можно только мечтать, — но дело в том, что это будет первый и последний бурный и необузданный секс с Брюсом Блэквудом. После него Кэти Спэрроу уволится и вернется к дяде Филу и Зете.

Хотя, может, это и неплохо?