Первое свидание

Эпилог

Аэробус мерно и чуть слышно гудел, на экране телевизора беззвучно, но страстно пела оперная дива, улыбчивые стюардессы то и дело заглядывали в салон для «випов». Кэти Спэрроу сладко спала, положив голову на плечо Брюсу Блэквуду. Сам Брюс сидел и смотрел в пустоту, на губах блуждала нежная улыбка. Он напряженно просчитывал свои действия на ближайшие пару недель. Это было важно — просчитать, потому что дел предстояло много. Самое неприятное из них — встреча с партнерами в Лондоне. Впрочем, как посмотреть. Их, партнеров, ждет сюрприз. Потом — пережить несколько неприятных минут разговора с Пру Пилбем, а уж после этого — домой, в Соммер-сетшир, в поместье Блэквуд-хаус. Надо все подготовить, отдать необходимые распоряжения — и гнать обратно в Сидней. Борнео подождет. Теперь все может подождать.

Он ощущал то же, что испытывает бегун на марафонскую дистанцию, который еще не израсходовал всех сил, а заветная ленточка финиша неожиданно оказалась перед самым носом. Или еще лучше — пловец, которого после долгого плавания по морю выбросило на райский остров, где уже все готово к его встрече...

После недели, проведенной с Кэти в доме на острове, Брюс был абсолютно счастлив. Все встало на свои места, пазл сложился, и больше не нужно было никуда мчаться, ничего не требовалось доказывать — просто счастье оказалось совсем рядом. Вот оно, лежит в кресле и мирно посапывает, а темные локоны разметались по плечам.

Он не шевелился уже три часа — с тех пор как Кэти удобно примостилась у него на плече и заснула. Он не хотел ее тревожить. Ему страшно нравилось, как она спит.

Брюс вдруг очень отчетливо представил себе всю свою будущую жизнь — и тихо рассмеялся от счастья.

В Сиднее было пасмурно, лил холодный дождь, и Джон Марлоу невозмутимый и предусмотрительный, накинул на плечи Кэти теплый плащ. В машине Брюс просмотрел почту на ноутбуке, ответил на пару звонков и повернулся к Кэти.

— Спэрроу, ты поезжай домой и отоспись.

— Босс, у меня такое ощущение, что я все время сплю. Надоело! Хочу поработать.

— Да? Странно... Что ж, глупость должна быть наказуема. С завтрашнего дня поработаешь недельку в офисе. Я улечу...

— Как это? Без меня?

— Без тебя, без тебя. У меня встреча в Лондоне, там я разберусь сам. Поживи оседлой жизнью — отвыкла небось?

Кэти рассмеялась легко и звонко.

— Да, боюсь, буду скучать по перелетам. Так я и не видела толком Австралии...

— Ну, все впереди. Большой Коралловый ждет нас. Весной поедем к высоколобым океанографам, на биостанцию. Увидишь, что такое рай.

— В раю-то я уже была...

Он тогда не обратил внимания на ее слова — а стоило бы.

Брюс улетел, и Кэти тут же сделалась очень деловой и собранной. В течение двух дней она привела все свои дела в идеальный порядок, по каждому пункту расписав подробные разъяснения. Убралась в квартире. Упаковала чемодан — тот самый, старый и тяжелый, с которым полтора месяца назад — с ума сойти, совсем недавно! — прилетела в Сингапур...

Наступил самый сложный момент. Ей нужно было переговорить с двумя людьми: с Мэри Смит, у которой в компьютере имелись все данные по медицинской страховке, и с Линдой Клоуз, топ-менеджером «Блэквул корпорейшн».

Это была страшная битва, но Кэти ее выиграла. Мэри согласилась отойти от служебного компьютера буквально на пять минут — и за это время все данные на Кэтрин Анжелу Мойру Спэрроу просто исчезли из папки с файлами сотрудников.

С Линдой было сложнее. Всегда улыбчивая и приветливая, она мгновенно превратилась в «железную леди», едва услышала то, о чем попросила ее Кэти.

— Ты с ума сошла или как?

— Линда... все уже решено.

— Да решай ты все, что угодно, но пойми — я не могу!

— Почему? Это же простая вещь.

— Кэт, я не самоубийца.

— Можно подумать, все сотрудники всех предприятий о своем увольнении извещают босса лично.

— Ты — не все. Ты — его личный секретарь и помощник. Черт возьми, ты обладаешь конфиденциальной информацией, если уж на то пошло!

— Я тебе дам подписку о неразглашении.

— Естественно, дашь! Дело даже не в этом — Брюс меня убьет! Все знают, как он к тебе относится...

Линда резко замолчала, словно сообразив, что сболтнула лишнее. Кэти грустно усмехнулась.

— Поняла наконец? Да, именно поэтому я и увольняюсь. И прошу тебя, помоги мне сделать это легче и спокойнее... для всех. Подойди к вопросу формально — только и всего. Просто уволь наемного работника. Не Кэти — секретаря-референта мисс Кэтрин Спэрроу.

Линда несколько секунд смотрела Кэти в глаза, потом быстро придвинула к себе ее заявление и стремительно расписалась в углу. Опустила голову и негромко сказала:

— По-человечески я тебя понимаю и уважаю твое решение. Но по-женски... мне кажется, ты совершаешь ошибку. Большую ошибку!

Кэти вздохнула — не с тоской, а с облегчением.

— Возможно, и даже скорее всего. Но это — моя ошибка.

Особняк на Кавендиш-плейс в Лондоне всегда напоминал Брюсу кремовый торт — уж очень много наяд, цветочков и загогулин на фасаде. Однако сегодня ему было не до архитектурных изысков.

Его заявление на совете директоров вызвало шок, перешедший в легкую истерику. Инициатором истерики выступила, естественно, Пруденс Пилбем. Именно она объявила, что им всем требуется перерыв, уволокла Брюса в мрачную и полутемную библиотеку, где и напустилась на него, точно строгая мамаша.

— Что это значит, Брюси?! Что за бредовое решение?

— Чем оно тебе не нравится, Пру? Ты в выигрыше, Жиль в выигрыше, все в выигрыше, собственно говоря.

— Кроме тебя!

— Ну... да. Я немножечко теряю.

— Немножечко?!! Ярд баков для тебя — «немножечко»?! Брюс, ты сошел с ума.

— Нет. Пришел в себя, так вернее.

— Да? И что ты там нашел, в себе?

— Видишь ли, Пру... на свои деньги я могу купить, скажем, тонну мороженого с фисташками. Но ведь это не значит, что я могу ее съесть, верно?

— Пример некорректен, мой дорогой. Нефтеперерабатывающие предприятия в трех регионах мира — не тонна мороженого. Они работают! И приносят прибыль...

— Которую я не могу съесть. Образно выражаясь.

— Деньги должны работать!

— Да, но лучше, если ты можешь их контролировать. Я — не могу.

— Всегда мог!

— Старею, Пру, старею. Надоело жить в самолете, хочу посибаритствовать с удочкой у пруда в родовом поместье.

— Ну да, конечно! Так я и поверила. Да ты просто не сможешь...

— Не так. Раньше я этого не хотел — вот и не делал. А когда захотел — выяснил, что мне банально не хватает на это времени.

— Темнишь! Скрываешь что-то...

— Нет. Все просто, Пру. Я женюсь.

— Что-о?!

— А что тебя так удивляет? Мне тридцать пять лет, у моих однокурсников уже по три ребенка...

— Каких еще... ребенка?

— Маленьких, Пру. Дети — это такие ма-аленькие люди, очень смешные.

— Брюс, но я... но мы... как же... — В желто-зеленых глазах Пруденс вдруг заискрились слезы.

Брюс вздохнул, потрепал ее по мускулистому плечу.

— Пру, твоя беда в том, что ты очень любишь командовать. Как хороший полководец, ты расписала всю партитуру сражения, но забыла, что в нем участвуют живые люди. Да знаю я, знаю, ты собиралась выйти за меня и объединить капиталы. Но признайся — ведь главным образом тебя волновала вторая часть этого плана, так?

— Как ты можешь! Я всегда к тебе относилась, как... как...

— Вот именно. Относилась. А мне надо, чтобы меня любили. Это всем надо, Пру. И в первую очередь — тебе. Ты ведь еще совсем молодая женщина. Ты нуждаешься в любви.

— Любовь? Какая любовь, Брюс?! В чью искреннюю любовь могу я поверить, имея на счетах больше двух ярдов?!

— Например, в любовь того, кому твои ярды до свечки. Гордона Джонсона.

— Этого толстого и вечно пьяного...

— Этого успешного банкира, умницы и твоего самоотверженного рыцаря. Человека, который уже девять лет влюблен в тебя по уши.

К удивлению Брюса, Пруденс покраснела и замолчала.

Через час совет директоров в полном составе принял отставку Брюса Блэквуда и одобрил продажу его пакета акций холдинга в пользу леди Пилбем и Жиля Гидо.

Еще через два часа, посетив магазин Тиффани, Брюс Блэквуд выехал из столицы в свое поместье Блэквуд-хаус.

Он вернулся в Сидней через неделю, как и обещал. Ну пара дней сверху... это не считается. Утро было холодным и ясным, на металлических скатах крыши аэропорта серебрился иней. Начальник службы безопасности Джон Марлоу, невозмутимый и молчаливый, сидел за рулем сверкающего «инфинити». Брюс с облегчением уселся рядом с ним и скомандовал:

— Вперед, зеленые береты! Мы едем будить Спэрроу. Я привез ей сюрприз...

Джон положил руки на руль и засопел. Брюс с удивлением посмотрел на явно смущенного великана.

— В чем дело, Джонни-бой? Ты забыл ее адрес? Я тебе подскажу...

— Я помню, босс. Только... Ее там нет.

— Ты хочешь сказать, она днюет и ночует на работе?

— Нет. Ее вообще нет.

В плохих мелодрамах герои при подобном известии резко глупеют и начинают бледнеть, ахать и задавать идиотские вопросы. Брюс Блэквуд ничего этого не сделал, разве что все же побледнел немного. Он понял все мгновенно, без всяких объяснений и лишь коротко и спокойно спросил:

— Когда?

— Через два дня после вашего отъезда.

— Ясно. В квартире, надо полагать, стерильная чистота, в тумбочке — драгоценности, в шкафу — вечерние платья?

— Да.

— Дела в полном порядке.

— В идеальном.

— И адреса, понятно, не оставила?

— Вылетела в Нью-Йорк, вечерним рейсом. Дальше — тьма.

— Ты проверял?

— Без фанатизма. В конце концов, это ее право.

— Та-ак, моральное разложение налицо. Вот что, друг мой милый...

— Шеф, я бы не хотел.

— Что? Уволю.

— Увольняйте. Только... если уж девушка уезжает, позаботившись в меру своих возможностей, чтобы ее не смогли отыскать, мне кажется, нечестно было бы спускать на нее ищеек. Хотя, конечно, найти ее — как два пальца...

— Выбирай выражения, солдафон. Ты говоришь о моей будущей жене.

— Поздравляю. В смысле... извините, шеф.

Брюс яростно взлохматил светлые волосы, потер ладонями лицо.

— Сдается мне, ты намекаешь, майор, чтобы я сам разбирался с поисками своей пропащей невесты?

Джонни неожиданно широко улыбнулся, став похожим на симпатичного медведя-гризли.

— Так ведь это же ваша невеста, босс!

Как любили писать в старинных романах, перенесемся же силою мысли на несколько недель вперед и представим себе августовский Нью-Йорк, Лонг-Айленд, уютную виллу, утопающую в зелени и цветущих розах, голубой прохладный бассейн и роскошную платиновую блондинку, загорающую топлес возле него. Представили? Вот и хорошо.

Жара, обрушившаяся на Большое Яблоко, была поистине тропической. Папочка Фил сослался на давление и спрятался в прохладе комнат, неугомонная Кэти умотала на свою новую работу, так что белокурая Зета Макфинеган, в недавнем прошлом краса и гордость стрип-шоу «Цыпочки Фила Донована», а ныне без пяти минут миссис Донован, наслаждалась пляжным отдыхом в полном одиночестве. Вяло перелистывая глянцевые листки «Космо», она наткнулась на фотографию Брюса Блэквуда и как раз ее рассматривала, когда в кустах жимолости послышался какой-то шорох. Зета лениво подняла голову. Выросла она в Южном Бронксе, пугливость была ей несвойственна.

Впрочем, отсутствие пугливости (как и стыдливости) не помешало ей окаменеть на месте. Глаза и рот Зеты раскрылись до пределов возможного. Прямо перед ней стоял Брюс Блэквуд.

Галлюцинацией это назвать было нельзя, потому как журнальный Брюс Блэквуд был в смокинге и ослепительно-белой сорочке, с бриллиантовой булавкой в галстуке, а этот, в кустах, был в голубых джинсах и довольно потрепанной футболке. Кроме того, он разговаривал — а галлюцинации обычно молчат. Наверное...

— Извините, бога ради, мэм, не пугайтесь...

— Акхм! Я бы скорее назвала это нечаянной радостью.

— Мерси. Вы не подскажете, это дом мистера Донована?

— В самую точку.

— А я имею счастье видеть перед собой его очаровательную... дочь?

— Не попали. Я — его будущая очаровательная жена. А вы, я так полагаю, лорд...

— Я вас умоляю! Лорды через заборы не лазят. Брюс. Брюс Блэквуд. Вы позволите... войти?

— Да вы уже вошли. Располагайтесь. Хлопнете что-нибудь?

— С удовольствием.

— Распоряжайтесь — в сумке со льдом все необходимое. Пойду накину что-нибудь. Все-таки невеста...

Через пару минут Зета вернулась уже в целомудренном (по сравнению с топлес) кимоно и изящно уселась в кресло. Брюс уже собирался сказать что-нибудь о погоде, как вдруг блондинка спокойно поинтересовалась своим хрипловатым голосом:

— Так, значит, наша Кэт сбежала именно от вас?

Брюс с облегчением откинулся на спинку кресла.

— Слава богу!

— В каком смысле, дорогуша? Ваше здоровье!

— Вы себе не представляете, сколько Филов Донованов живет в этом городе.

— Да, не самое редкое имя. Мельхиседек Свитхартбрейкер в этом смысле был бы уместнее. Ну и зачем вы приперлись?

Брюс встал и откашлялся.

— Видите ли... могу я звать вас миссис Донован?

— Запросто.

— Так вот. Миссис Донован! Я собираюсь просить руки вашей... племянницы.

Зета отсалютовала ему бокалом.

— Благословляю. Я лично всегда любила сказку про Золушку. Но учтите — вас ждут трудности.

— Почему?

— Потому что Кэт — сноб наоборот. Страшно любит всякую чушь про сословные различия.

— Действительно, ерунда какая!

— Давайте на «ты»?

— С удовольствием.

Воцарилась идиллия. Через пару минут Зета задумчиво протянула:

— Вот что, я думаю, здесь надо мыслить творчески...

Еще неделю долой — и мы в том же особняке, возле того же бассейна, однако на сей раз здесь полно народу, все деревья увешаны фонариками и воздушными шарами, в самом бассейне плещется невообразимое количество полуобнаженных нимф, а весь сад кишит ярко одетыми и громко смеющимися людьми.

Свадьба Фила Донована и Зеты Макфинеган была шумной и веселой, похожей на маскарад. В самом деле, многие гости были в масках. Кэти Спэрроу, главный распорядитель свадьбы, носившаяся из дома в сад и обратно, обратила внимание на статного танцора в маске Арлекина, который плясал, обняв за талию хохочущую новобрачную. Вероятно, кто-то из солистов шоу дядюшки Фила, а спокоен дядюшка потому, что, по слухам, все танцоры... того. Ну немножко другого окраса... Вы понимаете?..

Она пробегала по саду в очередной раз, когда Арлекин вырос перед ней как из-под земли и склонился в шутовском поклоне. Зета немедленно выдернула у девушки из рук поднос с тарталетками, и Арлекин подхватил Кэти Спэрроу, закружил в танце.

Как-то неожиданно они оказались на помосте, который соорудили для молодых. Неожиданно музыка смолкла. Запыхавшаяся Кэти собралась поблагодарить партнера за танец, но Арлекин опустился перед ней на одно колено и завопил дурным голосом:

— Прекрасная леди, будь моей супругой, иначе я немедленно умр-р-р-у!

Собравшиеся вокруг гости ответили восторженным воплем «Соглашайся!», и смеющаяся Кэти кивнула, протягивая Арлекину руку. Он торопливо надел ей на палец что-то сверкающее и рассыпающее блики и, не давая рассмотреть, вскинул руку Кэти вверх. Толпа отреагировала радостными криками. Кэти тоже смеялась, но в этот момент дядя Фил громогласно объявил:

— Не считается! Они должны поцеловаться!

— Верно!

— Целуйтесь!

Смеющаяся Кэти повернулась к Арлекину... тот снял маску... и крепко поцеловал ее в губы...

Зета и Фил Донованы обменялись нежными взорами...

Толпа неистовствовала...

Кэти Спэрроу и Брюс Блэквуд целовались, не замечая ничего вокруг...

И по синему небу катилось со смехом золотое солнце, а жизнь была прекрасна, прекрасна, прекрасна...

КОНЕЦ