Первокурсники

Глава 16

Форма санитаров оказалась ничуть не сексуальной.

Она была огромной и пахла чистящими средствами. Но чувствовала я себя потрясающе. Словно пришла в клуб в мантии-невидимке. Обычно я ночь напролет проверяю по зеркалам, не закудрявились ли волосы от влажности, но на сей раз вообще не заморачивалась. И мы все вместе слегка обезумели.

В какой-то момент я просто разогналась и налетела на Джоша. Он был в костюме пожарного и с тех пор, как мы пришли, безвылазно торчал на танцполе. Поймать-то он меня поймал, но инерция швырнула нас обоих на колонку.

— Беннет, в тебя сегодня бес вселился! — крикнул Джош.

— Он всегда во мне! Просто нечасто являет себя миру.

Песня сменилась, и он преувеличенно пафосно замахал руками, так что людям пришлось расступиться, освобождая пространство.

Меня кто-то обхватил за талию и поцеловал в щеку.

— Эд здесь! — проорала Фрэнки мне на ухо. — Ну как здесь. Не здесь. Но рядом. В клубе. Кажется, я заболела.

— Мутит? Проводить тебя в туалет?

— Нет, я больна любовью. И жажду танцевать. Танцуем! — Она снова меня чмокнула.

Даже Негин и Бекки поддались безумию. Бекки позволила парню в костюме полицейского отнести ее к кабинке диджея, чтобы заказать песню, а Негин знакомила своих сокурсников-медиков с квиддич и стами.

Болтавший с Эдом и Артуром в другом конце зала Люк помахал мне стетоскопом. Я к нему в некотором роде пристрастилась. И стала чаще оставаться одна, чтобы думать о нем непрерывно. Кайфовать, перечитывая его сообщения, улыбаться и вновь и вновь прокручивать в голове его слова или наши совместные моменты. Я превратилась в одну из этих. Помешалась на воспоминаниях и начала собирать сувениры. Салфетку из кафе, где мы пили чай, и записку, что Люк написал мне в библиотеке, когда нам велели заткнуться. Прошло меньше недели, но я увязла по самые уши. Я начинала тосковать, едва он уходил. И хотела, чтобы он сразу же прислал сообщение. Но в клубе все было идеально. Словно каждый из нас знал, что второй здесь и что мы можем уйти вместе, а сейчас надо расслабиться и повеселиться. И наши взгляды так часто встречались, что я внутренне трепетала. Словно Люк тоже ко мне пристрастился.

Сквозь толпу ко мне протиснулась Негин:

— Выпить хочешь?

Мы подошли к стойке.

— Не странно быть трезвой, когда остальные в стельку? — спросила я.

Она улыбнулась:

— Больше всего бесит, что все без конца повторяют фразы.

Я кивнула:

— Не странно быть трезвой, когда остальные в стельку?

Негин закатила глаза и помахала бармену.

— Фибс, я тут кое-что слышала… Девчонка с моего курса кое-что рассказала о футбольной команде. — Она пялилась в пол, будто решала, как бы помягче выразиться. — Мол, они делают эту гадость… Фотографируют своих подружек… — Она скривилась. — Короче, они фоткают их спящими, а потом оценивают в общем чате.

Я покачала головой:

— Не грузись, я это уже слышала. И это полная чушь. Можешь передать своей девчонке, чтоб не беспокоилась. Просто кто-то запустил глупый слушок.

Негин слабо улыбнулась:

— Ты уверена? Она была очень расстроена.

— Уверена на сто процентов. Люка уже спрашивали об этом на концерте Горшковолосой Мэри. И он сказал, что это брехня. А он вроде как ведущий игрок, так что знал бы о подобном, верно?

Негин взяла бутылку воды и протянула мне джин с тоником. Затем вздохнула и сказала что-то еще.

— Спасибо, что беспокоишься! — крикнула я.

Я хотела добавить, что, услышав об этом, и сама переживала, не сфотал ли меня Уилл. Но не стала.

В полночь, распрощавшись с девчонками, мы с Люком ушли.

Купили чипсов и медленно брели по улице, затем пробрались на кухню корпуса Ди и заварили чай.

А позже лежали рядышком в моей комнате, глядя в потолок.

— Интересно, кто спал здесь раньше? — пробормотала я. — Здание построено лет шестьдесят назад. Так что как минимум шестьдесят человек лежали на этом самом месте и пялились в потолок.

Я немного откатилась и залезла под одеяло. Люк залез следом. Я потянулась и выключила лампу, гадая, как он это воспримет.

Он поднял руку:

— Заползай.

Мы не обсуждали, когда займемся сексом. Люк спал в моей постели последние несколько ночей, и мы делали всякое, но до конца не дошли. Однако сегодня все было иначе.

Мы просто лежали, болтая обо всем подряд, пока оба не уснули. Проснувшись, я поняла, что откатилась к краю. Снаружи было еще темно, и окна запотели. Люк забросил на меня руку и потянул к себе. Я подползла, прижалась к нему вплотную. Он чуть отстранился, открыл глаза, затем снова закрыл, и мы поцеловались. И целовались, и целовались целую вечность, и постепенно оказались без одежды.

Я поцеловала Люка в живот и засомневалась, стоит ли спускаться ниже. Минет — та еще нервотрепка, ведь тут запросто можно облажаться. Вот облажаться, когда кто-то просто засовывает в тебя своего Вилли, трудновато. Разве что возникнут проблемы на входе. Но как только врата пройдены — это уже успех. Флора делала минет парню на Майорке, и он заснул в процессе, так что она явно где-то накосячила.

Я снова поцеловала Люка в живот, а потом… ниже. Всего несколько секунд. Достаточно, чтобы смело говорить, мол, я это сделала, но недостаточно, чтобы облажаться. Если только минет длиною в несколько секунд сам по себе не считается провалом. Судя по звукам, Люку понравилось. Затем он отбросил одеяло, обдавая нас холодным воздухом, и я чуть задрожала.

— У тебя есть презерватив? — прошептала я.

И тут меня накрыло полным, безумным и беспросветным сюром происходящего: голая, я спрашиваю голого Люка Тейлора, есть ли у него презерватив. Мне пришлось физически напрячься, чтобы не засмеяться. И чтобы не схватить телефон и не написать Флоре.

Пока Люк натягивал презерватив, я старалась вежливо смотреть в потолок, а потом задумалась, не надо ли похлопать его по спине или еще что… ну, как-то поддержать контакт.

Он повернулся, поцеловал меня и немного отстранился. В кино люди справляются так легко. Будто состыковать там все как надо проще пареной репы, и даже целиться не надо. Я сунула руку между нами, помогая Люку войти…

И вот он оказался внутри меня. Действительно, приятно. Безумно приятно. И сюрреалистично. Я все же не сдержала смешок.

— Ты смеешься надо мной? — улыбнулся Люк. — Это не совсем тот момент, когда ждешь от девушки неконтролируемого веселья.

Не было никакой неловкости. Не скажу, что потеряла разум и воспарила, нет. Я все еще переживала, как выгляжу, и не надо ли изобразить что-то из репертуара порнозвезд, хотя понятия не имела, как это сделать. Но это было самое близкое к моим представлениям об отличном сексе.

После очень хотелось писать, но казалось, что туалет так далеко…

— Эм, Фиби. — Люк резко сел.

Я слишком устала, так что даже глаза не открыла.

— М-м-м-м?

Он помолчал.

— А где презерватив?

Глава 17

— Срань! Черт! Нет! Как?!

Фиби скакала по кругу, натягивая пижаму и шипя разномастные ругательства.

Я потер глаза, силясь сосредоточиться. Но происходящее казалось слишком сложным для осознания в три часа ночи. Впрочем, справедливости ради, в любое другое время, наверное, тоже. Живот свело от холодного липкого чувства, что случилось что-то очень, очень плохое.

— Черт… Фиби… Мне так жаль. Что мы можем сделать? Чем это грозит?

— Не знаю, Люк, — огрызнулась она. — Как ни странно, со мной это впервые. Я обычно не шатаюсь по округе с застрявшими во мне презервативами!

— Ладно. Ну… уверен, мы разберемся.

Фиби дернула за ручку двери.

Да, отлично. Ты прям обнадежил. Я в туалет.

Затем убедилась, что коридор пуст, и вышла.

Я слышал, как ее ноги в носках быстро стучат по полу.

Натянув боксеры, я выскочил следом и постучал в дверь уборной:

— Фиби? Ты в порядке?

— Не совсем, — прошипели с той стороны.

Она тяжело дышала.

— Что… что мне делать?

— Можешь привести Фрэнки и Негин?

— Эм… ладно. А они не спят?

— Я не знаю! Просто приведи их!

Я подошел к комнате Негин и замер. Телефон показывал семь минут четвертого ночи.

Я тихонько постучал и услышал бормотание — что-то похожее на «не умерла». Решил было, что Негин говорит во сне, но потом Фрэнки добавила куда громче:

— Она не умерла, Фибс. Мы обе живы. Проваливай, Фибс.

Я снова постучал, и из-за двери донесся двойной стон. Затем какое-то шебуршание и голос Фрэнки, который становился все громче по мере приближения:

— Даже не представляю, на кой хрен ты тут долбишь в три ночи. Это пусть тебя долбит Люк Тейлор. О, Люк, подолби меня, ты такой классный, Люк, о-о-о-о.

Фрэнки распахнула дверь и моргнула. Она была обмотана одеялом, будто тогой, а волосы торчали во все стороны.

— Люк Тейлор. А я вот буквально только что о тебе говорила.

— Эм, ага, прости, что разбудил, Фрэнки. Просто Фиби… вас зовет. Она в туалете.

Она скривилась:

— Блюет? Ты не в силах справиться со рвотой? Ты ж ее бойфренд!

— Ну… технически нет…

Фрэнки прищурилась:

— Технически не блюет или ты технически не бойфренд?

— Фрэнки, а это может подождать? Вы правда нужны Фиби. Срочно.

Она вздохнула и открыла дверь во всю ширь, демонстрируя Негин в кровати под другим одеялом.

— Ладно. Негин, подъем. Сестричка в беде. — Затем повернулась ко мне: — Так чего там с ней стряслось?

С кухни доносились голоса людей.

И запах тостов, которые они ели. Их близость мешала нормально соображать. Надо было сразу взять телефон… теперь за ним уже не вернуться. «Давай уже, покончи с этим».

Я мысленно успокаивала себя, будто перед экзаменом: «Все будет хорошо. Ты справишься». Затем отвела плечи назад, словно перед олимпийским забегом. Черт. Чем дольше тянешь, тем сильнее волнение.

С глубоким вдохом я засунула в себя пальцы, подвигала ими туда-сюда, но ничего не нащупала. Я села на унитаз, полностью стянула шорты, а потом задрала одну ногу на сидушку, как учила Флора, когда я впервые вставляла тампон. Я снова сунула пальцы внутрь и будто даже что-то нашла. На секундочку. И всякий раз, когда я касалась презерватива внутри себя, к горлу подкатывала тошнота. Он точно был там, я просто не могла его достать. Боже.

Я пыталась выровнять дыхание, а потом поняла, что раскачиваюсь взад-вперед точно безумная. Лицо пылало. Я прижалась щекой к холодной стене, и из глаз покатились слезы. Может, позвонить маме? Или Флоре? Или на горячую линию службы здравоохранения?

В дверь тихонько постучали.

— Фиби. — Негин говорила совершенно спокойно. — Все нормально?

— Фибс, — зашипела Фрэнки. — Люк рассказал нам, что случилось. Не паникуй. Негин врач.

— Негин еще не врач, — поправила Негин.

— Я в уэкасе, — прошептала я. Прозвучало безумно. Слова больше походили на вой.

Услышав, как открылась кухонная дверь и в коридор высыпали люди, я зажмурилась.

Кто-то заколотил в дверь, и Негин сказала:

— Там Фиби.

— Фибс, ты королева рвоты! — заорал Коннор. — Меня уже тоже разок вывернуло, второй на подходе!

Затем он и остальные разбрелись по коридору. Хлопнули двери. Высовываясь из туалета, я уже вовсю рыдала.

— Не хочу в больницу.

Фрэнки жевала сэндвич из тостов, Негин мялась рядом во флисовой пижаме. Они обняли меня, и мы быстро прошмыгнули в комнату Негин.

— А где Люк? — прошептала я.

— В твоей комнате. Я пообещала, что позову его, когда ты захочешь.

— Когда его презик будет извлечен из твоей пещерки. — Фрэнки откусила сэндвич, но под суровым взглядом Негин шагнула вперед и сжала мою ладонь: — Прости. Все будет хорошо.

— Ты пыталась его вытащить? — мягко спросила Негин.

— Да, минут десять пыталась.

Фрэнки одернула руку:

— Ты испачкала меня влагалищными соками!

— Вообще-то я мыла руки.

— Соки так просто не отмоешь. Ну все. теперь и сэндвич пропал. Сыр, соленая паста и влагалищный сок. — Она откусила еще кусочек и выбросила сэндвич в ведро. — Наверное, люди все время едят такие выделения, но все же…

— Что мне делать? — Я сжала лицо ладонями.

— Гуглить пробовала? — Негин отцепила телефон от зарядки и рявкнула на Фрэнки: — Ты тоже поройся в сети.

— Мой телефон на кухне, — сказала та и вышла.

— Все будет хорошо, обещаю. — Голос Негин звучал очень ровно и успокаивающе. — Это в автозаполнении Гугла, так что, наверное… ну ты поняла. Не редкость.

Фрэнки вернулась с телефоном и с новым сэндвичем — теперь с джемом. Мы все молча сидели на кровати, пока девчонки рылись в интернете.

— Подруга, а ты точно, ну… прям залезала туда и пыталась вытащить? — уточнила Фрэнки. — А то народ здесь, кажется, уверен, что это довольно просто.

— Где «здесь»?

— В интернете. «Космополитен».

— Вряд ли это… надежный источник. — Негин прокручивала страницу за страницей. — Но на сайте службы здравоохранения ничего такого нет.

— Ой, зато на Yahoo куча ответов. — Фрэнки покачала головой. — Слушайте… я понимаю, почему люди спрашивают, но кто на все это отвечает? Черепашказ дефис улыбашказ, да, с «з» на конце, говорит: «Чуваки, секс до брака против Бога». И «ПРОТИВ БОГА» он написал капслоком.

— Почему, по-твоему, в службе здравоохранения ничего нет? — Я посмотрела на Негин.

— Вероятно, вопрос слишком… неприличный.

— Вообще, я обожаю Люка Тейлора. — Фрэнки откинулась на кровать. — Такая у него была смущенная мордаха. Прям новорожденная выдра. А что между вами происходит?

— Фрэнки, в ее влагалище застрял презерватив, — напомнила Негин. — Сейчас не время анализировать отношения.

Фрэнки мелодраматично вздохнула:

— Люк Тейлор настолько сказочный, что в моей вагине застрял презерватив.

— Это ты типа мой голос изобразила? Я не из Уэльса.

— К слову, что он хоть там за супердвижения выделывал, а? — Фрэнки откусила от сэндвича и резко подалась тазом вперед.

А я вдруг рассмеялась и просто не могла остановиться. Я очень надеялась, что Люк в комнате напротив не услышит.

— Просто по-дружески напоминаю, что презерватив все еще в тебе. — Негин щелкнула меня по носу. — Ты пьяна, что ли?

— Нет, — выдохнула я. — Думаю, медицинский шок перерос в истерику.

Фрэнки вскочила:

— Прыгать пробовала? Ну чтобы презик выпал?

Она начала скакать на месте так, что комната затряслась. Я встала и тоже пару раз подпрыгнула.

— Чувствуешь что-нибудь?

— Нет. Ну как так, а? Я не знаю, что делать…

— Зато я знаю. — Фрэнки схватила телефон.

— Звонишь в «Скорую»? — нахмурилась Негин. — А то это не чрезвычайная ситуация.

— Еще какая чрезвычайная.

— Мне не нужна «Скорая»! — крикнула я.

— Мамочка, — закудахтала Фрэнки в трубку. — Мамулечка, проснись, ты мне нужна. Чрезвычайная ситуация.

На другом конце не раздавалось ни звука.

— Мамочка? — снова позвала Фрэнки и включила громкую связь.

— Прости, дорогая, — прорвался к нам голос. — Я вышла в оранжерею и закрыла дверь. Ты в порядке, Франческа?

Мама Фрэнки говорила как диктор на радио в военное время.

— Мамочка, если коротко, ты же знаешь Фиби? Так вот она занималась сексом с Люком Тейлором…

— О, молодец, Фиби, — повеселела ее мама. — Няшка Люк из школы.

— Ты издеваешься? — зашипела я на Фрэнки, но она прервала меня взмахом руки.

— В общем, мамочка, у них был секс, и в ее пещерке застрял презерватив.

— О боже, — вздохнула мама Фрэнки. — Она рядом с тобой?

Я кивнула.

— Да, мам, но слишком смущена, чтобы говорить. Только кивает.

— Фиби, дорогая, ничего постыдного в этом нет, — пророкотала мама Фрэнки. — Чего я только там не видела в свое время. Даже пузырек с жидким корректором.

— Напоминаю, что мамочка медсестра, — нахмурилась Фрэнки, — а не просто так заглядывает в чужие пещерки для прикола.

— Так нам звонить в «Скорую»? — одними губами произнесла Негин.

— Мамочка, нам нужно в больницу?

— Не думаю. Если вы успокоитесь, я скажу, что нужно делать. Фрэнки, дорогая, помой руки. Тебе придется его достать.

Фрэнки отшатнулась:

— Это отвратительно, мамочка. Я не суну руку в ее влагалище. — Затем посмотрела на Негин: — А вот ты можешь. Ты же хочешь стать врачом!

— Дорогая, вы справитесь. Фиби, ложись на спину и положи подушку под ягодицы. Фрэнки, найди фонарик и помой уже руки.

Повисла гнетущая тишина, пока я убирала с подушек игрушечного слона Негин и укладывалась на кровать, а потом лежала, пялясь в потолок и набираясь смелости заговорить с мамой Фэнки. Но вот она сама появилась в поле зрения с каким-то шахтерским фонарем на голове.

— Видишь, мамочка, набор выживания мне все же пригодился. У меня во лбу горит фонарь.

— О, умничка, дорогая, — проворковал невероятно шикарный голос. — А теперь включим рациональное мышление. Скорее всего, он застрял сбоку, в глубине, так?

Я теперь не видела ни Негин, ни Фрэнки, и все молчали.

— Подруга, тебе придется распаковать свою вагину, — наконец сказала Фрэнки. — Сквозь пижаму с Микки-Маусом мы ничего сделать не можем.

Я стянула шорты, и она присвистнула.

— Как аккуратненько. Прям идеально подстриженный газон. Ты точно знала, что мистер Тейлор собира…

— Фрэнки! — одновременно воскликнули ее мама и Негин.

— Что может быть хуже… — застонала я.

— Многое, Фиби, — отозвался шикарный голос. — Вот люди в лагерях Сирии…

— Боже…

— Фиби, просто расслабься, иначе она не сможет ничего сделать.

— Представь, что я Люк, — мурлыкнула Фрэнки.

— Заткнись.

— Мамочка, я даже с фонарем ничего не вижу, — захныкала она.

— Так приблизься уже нормально и посмотри, как следует. Затем просто проведи пальцем и вытащи.

— Это какая-то хрень, мамочка. Фиби, я не могу, едем в больницу.

— Дай я гляну, — сердито буркнула Негин. — Фрэнки, помолчи хоть секунду.

Я вздрогнула, когда ее пальцы вошли в меня, а потом почувствовала, как что-то вытягивают наружу.

— Негин, ты долбаная звезда! — Фрэнки вопила так громко, что наверняка разбудила всю округу.

Я встала, и мы уставились на сморщенный презерватив на синей простыне Негин.

— Это мальчик! — крикнула Фрэнки, и Негин рассмеялась так сильно, как никогда прежде.

Даже мама Фрэнки хохотала на другом конце линии.

— Миссия выполнена, — ухмыльнулась Фрэнки и обняла меня.

Глава 18

— Итак… — пробормотал я. — Как правило, мои ночи заканчиваются иначе.

— И начинаются, надеюсь, тоже, — добавила Фиби.

— Разумеется. В клинике планирования семьи я обычно не оказываюсь ни в начале, ни в середине, ни в конце своей среднестатистической ночи. Клянусь.

Мы неловко рассмеялись и поерзали на жестких и неудобных ярко-оранжевых стульях. После довольно беспокойного сна мы встали спозаранку, и вот теперь, в восемь утра, сидели в приемном покое университетского центра сексуального здоровья, расположенного в противоположной от общаг части кампуса.

— Серьезно, Фиби. Мне правда очень жаль. Все это так паршиво. — Я сжал ее ладонь. — Надеюсь, ты в порядке?

Фиби пожала мою руку в ответ:

— Да, конечно. Все будет хорошо. Мы же ведь не то что совсем не предохранялись. Просто защита оказалась не такой… надежной, как хотелось бы. Я лишь проверюсь… на всякий случай.

— На случай… беременности?

— Нет, для этого они дают таблетку «после». Я имею в виду… — она понизила голос, — ЗППП.

— О, точно. Да, ты права. Но и тут проблем быть не должно. Я спал только с одной девушкой, и мы были друг у друга первыми.

Из-за ужасного эпизода с презервативом у меня даже не было времени обдумать произошедшее. Я переспал с другой. Не с Эбби. Я, конечно, понимал, что это в конце концов произойдет, но теперь, когда все случилось, меня буквально придавило осознанием. Как будто все изменилось навсегда, и назад пути уже нет.

Повисло молчание, пока Фиби изучала — или притворялась, что изучает — буклет под названием «ВСЕ, ЧЕГО ВЫ НЕ ЗНАЛИ О ХЛАМИДИОЗЕ». Наконец она сказала:

— Ох, правда? Ты только с Эбби Бейкер?..

— Ага. — Я пожал плечами. — Мы встречались около трех лет. Начали, когда мне было пятнадцать.

Фиби кивнула. Было странно обсуждать с ней Эбби. Если честно, было странно даже просто думать об Эбби. Я всю прошлую неделю пытался избегать мыслей о ней. Что на самом деле оказалось удивительно легко. Удручающе легко. Каждый раз, когда она пробиралась в мою голову, мозг отшвыривал ее подальше.

Я знал, что должен рассказать Эбби обо всем. Особенно теперь, когда мы с Фиби переспали. Но несколько недель назад сказанная Эбби правда как-то не сработала. Сказанная Эбби правда лишь причинила нам обоим до хрена страданий. Так что сказать Эбби правду — вообще не вариант.

Фиби рассеянно листала буклет про хламидиоз. Или не буклет. Брошюру, наверное. «Буклет» звучит так, будто Хламидиоз — это курорт.

— А ты? — спросил я. — Раз уж мы говорим начистоту…

Она вернула брошюру на стол и подняла два пальца:

— Ну, сейчас уже… — И добавила третий палец.

— Да ну? И кто другие счастливчики?

Фиби покраснела и улыбнулась:

— Помнишь Адама Крамера? И Макса Фульда?

— Эм… — На секунду я всецело сосредоточился лишь на том, что она не назвала имя Уилла. Пришлось встряхнуться, чтобы ответить: — Адама не помню, но с Максом мы в одиннадцатом классе вместе ходили на ИЗО. Он талантлив.

— Да. — Фиби кивнула. — Сейчас учится в Голдсмитсе. Мы встречались пару месяцев перед окончанием школы.

— Не думали попробовать на расстоянии?

— Нет. Наверное, оба решили, что лучше остаться открытыми для новых знакомств.

— Отличное решение, — сказал я, и мы опять рассмеялись, привлекая раздраженные взгляды других посетителей.

Вышла леди с папкой и позвала:

— Фиби Беннет?

Я еще раз сжал ее ладонь, и Фиби ушла за врачом. А я сидел, читал о хламидиях и думал, не позвонить ли Эбби. Или хотя бы написать сообщение. Просто убедиться, что она в порядке. Вдруг подумалось, что если я этого не сделаю, то мы больше никогда не заговорим друг с другом. Смогу ли я с этим жить? Это как растешь с кем-то, дружишь, а потом человек исчезает из твоего мира навсегда. Но ведь отношения не просто так разваливаются со ста до нуля. С приятелями вы постепенно отдаляетесь друг от друга или типа того, а не говорите: «Мы больше не друзья» или «Все кончено». И только с девушками от «все» до «ничего» один шаг. Неужели так всегда? И через три года Фиби станет еще одним человеком, с которым я больше не заговорю?

Наконец она вернулась в приемную.

— Я приняла таблетку и сдала анализы. Так что, надеюсь, все хорошо.

Мы выбрались под резкий холодный утренний свет и тут же увидели шагающего к нам Уилла. Желудок панически свело, но было уже поздно прятаться. Рядом с Уиллом шел его сосед по дому — Джош, работавший с Фиби в «Беттис».

Джош улыбался. Уилл нет.

— Ну что, ребятки! — воскликнул Джош. — Вчерашняя ночь затмила все. Думаю, службы спасения нами бы гордились.

Оба пялились на мои руки — странно, как по мне. Но потом я понял, что все еще сжимаю брошюру о хламидиозе. Я сунул ее в карман, и Джош изогнул бровь:

— Насыщенное утро?

Фиби переступила с ноги на ногу и засмеялась. Я молчал, как и Уилл, так что Джош добавил неловкости, протянув:

— Я-а-а-а-асно.

Я чувствовал на себе взгляд Уилла, но он так и не заговорил.

— Куда направляетесь? — спросил я как можно непринужденнее.

— В библиотеку. — Джош поморщился. — Завтра сдавать эссе, а дома заниматься невозможно — бойлер накрылся, и там дубак. — Он слегка улыбнулся Уиллу. — И поскольку домовладелец разбираться не спешит…

Уилл тоже ответил улыбкой, но с очевидной примесью досады. А я понял, что с тех пор, как он впервые упомянул о комнате в доме, мы больше это не обсуждали. Нужно было решать вопрос. Химики с моего этажа уже нашли себе жилье на следующий год и подписали договор.

Разверзлась еще одна пропасть неловкого молчания, и Джош, почесав голову, снова протянул:

— Я-а-а-а-асно.

Я встречался с ним всего пару раз и оба раза был пьян, но он казался хорошим парнем. И я радовался, что сейчас Джош здесь. Я и Фиби наедине с Уиллом… это было бы действительно невыносимо. Джош ухмыльнулся:

— В пятницу работаешь, Беннет?

— С десяти до четырех, — кивнула Фиби.

— Круто. Тогда до скорой встречи.

— Увидимся в три? — сказал я Уиллу.

Он кивнул, не глядя, и они оба ушли.

— Так у вас сегодня матч? — спросила Фиби по дороге в Ютланд.

— Да, с Лидсем. Команда, кажется, сильная.

— Понятно…

Я все гадал, обсудим ли мы когда-нибудь Уилла напрямую. Впрочем, может, там и обсуждать нечего. Может, и никакой неловкости между нами не возникло. Может, я просто параноик.

Позже, когда мы уползали с поля, разгромленные командой Лидса — 6:1, — я попытался догнать Уилла, но он сразу отправился в раздевалку.

Ко мне подошел Трев:

— Кажется, кто-то не умеет справляться с неудачами.

— Похоже на то.

— Если честно, третий гол забили по его вине.

Так и было, но я сомневался, что Уилла беспокоило именно это.

— Не понимаю, зачем мы сегодня вообще на поле вышли, — вздохнул Трев, вытирая пот рукавом. — Это весьма деморализует.

— Не знаю. Мне все равно нравится, даже когда нас громят.

— Ты странный, Тейлор.

— Спасибо, приятель. И да, ты запулил отличный гол.

Он потрепал свои потные волосы.

— Ага, благодарю. При росте метр семьдесят получаешь особый кайф, забивая головой. Тусишь сегодня вечером?

— Наверное. — Я пожал плечами.

Трев усмехнулся:

— Поменьше волнения в голосе, чувак.

Вечер среды традиционно считался Спортивным. В основном это значит, что вся команда отправлялась в город, нажиралась в хлам и в итоге оказывалась в какой-нибудь закусочной, где Демперс заставлял нас вытворять всякие непристойности с приправами.

На каждый матч я являлся с каким-нибудь пуленепробиваемым оправданием, мол, не могу поехать, простите, но когда доходило до дела, мне не хватало мужества отказаться. Я всегда втайне подозревал, что Трев знает о моих чувствах. Потому что, по-моему, он чувствовал то же самое.

Когда я добрался до раздевалки, Уилл уже запихивал вещи в сумку, а Демперс разорялся об очередном фото в групповом чате.

— Уикса надо пожизненно забанить! — вопил он, швырнув в стену бутылку с водой.

— Ну правда, Уикс, уродина же, — сказал Джорди Эл. — Удивительно, что твоя камера не треснула.

Уикс — высокий самодовольный блондин-второкурсник — поднял руки:

— Мужики, честно, мордаха стремная, но зато сиськи потрясающие.

— Ну так давай в следующий раз фоткать сиськи, — буркнул Демперс.

Уилл застегнул сумку, и тут его взгляд остановился на мне.

— Проверял сегодня Стену, Тейлор?

— Нет, не проверял.

Джорди Эл наклонился, показывая мне снимок на своем телефоне. Еще одна девушка спит в грязной спальне. Не зная, что ее фотографируют. Не зная, что ее обсуждают в мужской раздевалке.

Я кивнул:

— Угу.

Уверен, они ждали иного, но я смог выдавать только это.

Джорди Эл вскинул бровь:

— Кажется, Свифт не считает ее такой уж уродиной.

— Он новичок! — рявкнул Демперс. — Он готов трахать все, что движется.

Все снова заржали, но Уилл продолжал смотреть на меня со странной ледяной улыбкой, а когда смех утих, сказал:

— А если серьезно, Тейлор. Раз уж ты теперь мутишь с Фиби Беннет, то должен кинуть ее фотку на Стену. За шесть недель у тебя по нулям — это никуда не годится.

Все уставились на меня, и лицо сразу запылало.

— Говорил же, что подружка из дома — это ненадолго, — ухмыльнулся Уилл.

— Нет, все не так, — промямлил я. — Мы с Фиби просто… приятели.

— Ой, да ладно. Я вот тоже постоянно хожу в секс-клинику со своими приятелями.

— Молодец, мужик, — прокудахтал Демперс. — Беременность? Герпес? То и другое?

Уилл его проигнорировал и снова повернулся ко мне:

— Серьезно, Люк. Когда в чате появится фото Фиби?

Трев поймал мой взгляд, но тут же отвернулся. Мы с ним чуть ли не единственные не комментировали снимки.

— Честно, ребят, я не вру, — пробормотал я. — Я все еще с Эбби. Из дома.

— Тогда кидай фото Эбби из дома, — влез Джорди Эл, и все засмеялись.

И я засмеялся, ненавидя их, а себя — еще больше.

Уилл пожал плечами, будто разговор ему наскучил. Затем закинул сумку на плечо:

— Ладно, неважно. Уверен, Фиби Беннет так или иначе доберется до Стены. — И прежде чем я успел осознать его слова, крикнул: — Поживее, долбаные бабы. Такси до города!

Глава 19

— Как, ты еще и танцуешь? Я даже ходить нормально не могу. — я выжала швабру в ведро.

— Ты дерьмово моешь, — засмеялся Джош. Будто понарошку. Ты промыла звезду?

— Это снежинка.

— Ты что, отжала всю воду на пол? Ты вообще хочешь отсюда уйти? Или будешь ночевать на кухне «Беттис»?

— По крайней мере, тогда идти никуда не придется.

Джош взял швабру и активно завозил ею по полу.

— Фиби Беннет. Слишком шикарная, чтобы мыть. Слишком уставшая, чтобы танцевать. Слишком толстая, чтобы съесть еще кусочек ванильного торта.

Я и так съела два. Прости. Спина болит.

— Ты же говорила, ноги? Симулянтка. Ладно, начни пока инвентаризацию морозильной камеры.

Я хотела сказать, что морозильник напоминает мне о «Сиянии» и пугает до икоты, но это было бы уже чересчур. Я открыла нереально тяжелую дверь и шагнула внутрь. Мир поглотила тишина. Я сняла обувь и прошлась по холодному полу, успокаивая натруженные ступни.

Затем взяла с крючка планшет с бумагами. Полное одиночество… Я попыталась вспомнить, когда в последний раз оставалась одна, и не смогла. Помимо походов в туалет, каждую секунду каждого дня меня окружали люди. Даже ночью я делила односпальную кровать либо с Фрэнки, либо с Люком. Я села и прислонилась к дальней стене морозильника. Холод пробрался через пучок волос прямо в голову. А гудящая боль медленно расползлась от ног по всему телу.

Я достала из кармана телефон. Мама прислала фотку кота Толстяка, спящего на моей наволочке с черепахами, и от этого я окончательно почувствовала себя потерянной и изолированной. Попыталась позвонить маме, но связи не было. Я ведь так ни разу и не съездила домой. Бекки вон каталась каждые выходные. Может, мне стоило вернуться на день рождения, уделить время семье… Вдруг без всякой причины я разрыдалась.

Просто смешно! Ничего ведь не случилось. Я закрыла глаза и позволила слезам просто катиться по щекам.

— Беннет? — В дверях стоял Джош. — Все нормально?

Я кивнула:

— Да. Да, просто… — Я не знала, что сказать. И понятия не имела, что со мной творится. — Просто оставь меня на минутку, ладно? Мне стыдно. Я человек-кавардак.

От попытки говорить рыдания лишь усилились. Я фыркнула и, пытаясь взять себя в руки, вытерла глаза.

— Честно, минутка, и я очухаюсь.

Джош кивнул и вышел, а я тут же захотела, чтобы он вернулся.

Я посмотрела на планшет и пообещала себе, что ровно через три минуты встану и начну подсчет. Дико клонило в сон. Словно слезы иссушили меня, лишили последних сил.

Снова скрипнула дверь, и вошел Джош, через плечо оглядываясь на пустую кухню.

— Отлично, горизонт чист. — Он закрыл дверь, и я увидела в его руке две дымящиеся кружки.

— Тебе чай или горячий шоколад?

Я потянулась за чаем.

Джош присел рядом:

— Подвинься.

— Представь, если б нас тут заперли. Вот так и убивали людей во времена холодной войны. — Я положила голову ему на плечо.

— Беннет, ты же в курсе, почему та война называется холодной?

— Это из фильмов о Бонде. Там убивали людей в морозильниках. Хотя, вообще, иногда и в саунах.

Я закрыла глаза, и какое-то время мы молчали. Тишина нас просто окутала.

— Ты точно в порядке? — наконец тихо спросил Джош. — Я никогда не видел тебя расстроенной. Это ужасно. Ты ведь обычно такая улыбчивая.

Я кивнула, не убирая голову с его плеча. Он пах шоколадом и кондиционером для белья.

— Да. Думаю, я просто устала. Сегодня скучала по маме… наверное, в первый раз так сильно. Мне скоро девятнадцать. И это будет первый день рождения без семьи.

— А домой съездить не хочешь?

Я покачала головой:

— Не хочу, и кажется, девчонки тут что-то готовят.

— Чем хочешь заняться в свой двадцатый год жизни, Беннет? Если через год мы с тобой будем так же сидеть на полу холодильника, что ты мне расскажешь?

Пар от чая растопил лед на полке, и сверху закапало.

— Не знаю.

— Да ладно. Это может быть что угодно. И ты такая: «В год, когда мне исполнилось девятнадцать, я…» — Джош провел пальцами по краю кружки, сгребая пенку.

— Я сейчас настоящая зануда. Можно отвечу позже?

Он прислонился головой к моей макушке.

— Лады. Черт, в этом морозильнике теплее, чем у меня дома.

— Уилл так и не починил бойлер? Ты точно переезжаешь в следующем году?

— Думаю, да. Так будет… проще.

Джош выудил из кармана два печенья и протянул одно мне.

— Итак, как там твоя насыщенная любовная жизнь?

Я толкнула его локтем:

— Говорю же, нет у меня хламидиоза.

— Клянусь, Беннет, — рассмеялся Джош, — ты ходячая катастрофа.

— Ага. Давай только не будем перечислять все мои провалы.

Знай он о презервативе, наверное, помер бы от хохота прямо на полу морозильника.

— Но у вас с Люком все пучком? Это не из-за него ты расстроена?

— Нет. Люк чуть ли не лучшее, что со мной произошло. Ну, наверное. Понять бы еще, что вообще между нами происходит. То есть что-то есть, я живу в этом, но ничего не понимаю. Мы видимся каждый день. Проводим вместе большинство ночей. Пишем друг другу сообщения. Вместе готовим. Разве это не значит, что мы пара?

— Ну, звучит вполне себе в духе парочек.

— Но я не знаю точно, что там с его бывшей, и он никогда об этом не говорит. А еще он не дал Фрэнки сфоткать нас вдвоем на хэллоуинской вечеринке. Не знаю… Ненавижу такие ситуации. Когда не понимаешь статус. Статус собственной жизни! Есть ли время, по истечении которого вы просто становитесь парой, даже если вслух об этом не говорили?

Джош пожал плечами:

— Если тебя это тревожит, просто спроси его. Чего ты так боишься?

На секунду мне показалось, что это Эбби.

Всего на несколько мгновений в этом странном потерянном состоянии между сном и пробуждением, но я готов был поклясться, что именно голова Эбби нежно прижимается к моей груди. А потом на тумбочке завибрировал телефон, и реальность вернулась в фокус.

Это было утро после очередной ночи, когда мы ушли веселиться по отдельности, напились и вернулись в постель вместе.

Я проснулся так же, как, наверное, и во все предыдущие дни: с пульсирующей головой и шершавым, точно бильярдный стол, языком. Попытался сглотнуть, но во рту было сухо, так что в итоге я лишь издал этот странный хрюкающий звук, будто щелчок радиатора.

Из-за двери доносились громкие голоса химиков и грохот кастрюль. В конце концов они свалили в лабораторию, а я лежал, слушал тихое дыхание Фиби и думал об Эбби. Думал о том, что почувствую, если она с кем-то переспит. То есть я правда пытался это переварить. Усиленно. Пытался представить, как она мне обо всем расскажет и как именно я отреагирую. И решил, что, если честно, буду счастлив. Я ведь просто хотел, чтобы она оправилась. Чтобы мы оба жили своей жизнью.

Но неужто я уже начал? Двинулся дальше? Я все еще сомневался, готов ли к чему-то новому. Чему-то официальному. Фиби мне очень нравилась, но вступать в серьезные отношения сейчас казалось слишком рискованно. Что, если все за кончится так же, как с Эбби? Что, если мне всю жизнь суждено лажать и причинять людям боль? Что, если мне не хватало храбрости начать новые отношения как раз из-за уверенности, что все покатится к чертям?

Правда в том, что я все это время беспокоился о том, как испортил жизнь Эбби, но ни разу не задумался, как она испортила мою.

Телефон завибрировал снова, трижды, и Фиби, вздохнув, заворочалась под одеялом. Я не мог дотянуться до тумбочки, не убрав ее голову с руки. Она почесала нос, пару раз моргнула, затем схватила трубку и протянула мне.

— Твой будильник? — пробормотала.

Четыре новых сообщения в общем чате. Фотография смутно знакомой девушки и все более жестокие комментарии Уилла, Демперса и Уикса.

Я отключил вибрацию и заблокировал экран.

— Просто футбольный чат.

Фиби перевернулась, так полностью и не проснувшись:

— М-м-м. Что пишут?

— Да насчет тренировки.

Я откинул одеяло и только тогда вспомнил, что совершенно голый. Падать голым в постель с Фиби, когда на дворе ночь, а мы пьяны, казалось естественнее всего в мире, но я пока не был готов к подобному при свете дня.

Я свесил с кровати ногу и нащупал что-то похожее на боксеры, но когда поднял, это оказалась футболка. А трусы почему-то валялись в дальнем углу комнаты.

— Мне просто нужно взять т… — Не закончив предложение, я встал, надел футболку и натянул ее по самую задницу, да так и потопал к двери, как пингвин в коктейльном платье.

Затем быстро надел боксеры, а когда вернулся из туалета, Фиби сидела на кровати и застегивала лифчик.

— Хочешь позавтракать?

Она нахмурилась:

— Эм, да. Но у вас на кухне такая вонь.

— Все нормально, я разработал систему. Просто открываю все окна.

— Ноябрь же. Холодно.

— Ага, а потому я включаю духовку и оставляю дверцу открытой.

Она сморщила нос:

— Все еще сомневаюсь.

— Ладно. Подожди секунду.

Я постучал в комнату Артура, но тот, судя по приглушенному зомби-стону, еще не проснулся.

— Я положу твой сыр в ванну! — крикнул я через дверь. — Всего на полчаса.

Раздался еще один стон, который я расшифровал как «да ради бога».

Когда я перенес сыр и проветрил кухню, Фиби отважилась натянуть мои треники и футболку, и мы приготовили тосты.

— А что за девчонка все время с Эдом? — спросила она, засовывая в тостер еще два ломтика хлеба.

— Какая?

— Ну такая. Блондинка. Будто из фильма Уэса Андерсона.

— А, эта. Сара. Или Софи. Или типа того. Они живут на одном этаже.

— Они встречаются?

Я пожал плечами и достал из холодильника джем:

— Не знаю. Вряд ли. Я честно пытался его расспросить, но Эд не особо распространяется о своих чувствах.

Фиби закатила глаза:

— Ну постарайся получше. От тебя зависит вечное счастье Фрэнки.

Дверь Артура распахнулась, и он вплыл на кухню — растрепанный и завернутый в одеяло.

— Кто тут у нас, — зевнул он. — Неразлучники.

Мы с Фиби натянуто рассмеялись.

— И что это мы тут готовим? — Артур уставился на мою тарелку, почесывая подбородок. — Тост?

— Да. Артур. Это называется тост.

Он взял ломтик, который я только что намазал джемом, и потопал обратно в комнату.

— Да, я возвращаюсь в кроватку, чтобы чуток пошопэнгауэрить. Если понадоблюсь, вы знаете, где меня искать.

Дверь захлопнулась, и Фиби улыбнулась:

— Помню, в первую ночь ты сказал, что соседи у тебя так себе. Но Артур правда классный.

— Это да, — кивнул я. — Сейчас все воспринимается иначе. Мы просто очень разные, и, наверное, поначалу это меня пугало.

Она глотнула чая.

— Все еще планируешь жить с Уиллом на будущий год?

— Эм… Возможно.

Атмосфера немного сгустилась. В последние дни мы с Уиллом почти не говорили. Он не связывался со мной всю неделю.

— Нужно еще раз с ним все обсудить.

Мы позавтракали, и Фиби вернулась в свой корпус. Даже прощание сегодня вышло странным. Полноценный поцелуй в губы с утра казался слишком серьезным и официальным, потому я просто слегка чмокнул ее в щеку, что переросло в неловкие полуобъятия.

— До встречи, — пробормотала Фиби.

Телефон в комнате надрывался, принимая комментарии на Стене позора, но я даже не взглянул на них. Вместо этого, особо не думая, написал Эбби:

«Привет. Давно не слышались… Как ты? Надеюсь, все хорошо».

Я не колебался, просто нажал «отправить». Затем лег на кровать и попытался вникнуть в не поддающуюся осмыслению средневековую литературу, которую нам задали к следующему семинару.

Через несколько минут пришел ответ от Эбби:

«Привет. Все хорошо. Ну, точно лучше, чем было. Скучаю по тебе».

Глава 20

Из всех мест, где я когда-либо пыталась заниматься, в библиотеке оказалось труднее всего сосредоточиться. Мы провели там уже два часа, а я только и делала, что бродила по секции английской литературы и смотрела, кто поднимается и спускается по лестнице. Когда написала Фрэнки, телефон уже был у меня в руках. Я подняла взгляд. Она сидела в другом конце огромной комнаты возле раздела истории Ренессанса, якобы «совершенно случайно». Волосы ее были собраны в небрежный пучок а-ля «я только выбралась из кровати», прекрасно дополнявший шикарный серый кашемировый джемпер и черную подводку для глаз.

Сообщение гласило: «ДРУГАЯ женщина здесь (в рыбацкой куртке), и лицо у нее — ну прям деревянная игрушка с отверстиями для фигурок».

Вероятная возлюбленная Эда — Софи или Сара — шла к секции социологии. На ней была желтая куртка с капюшоном, и лицо мне показалось совершенно нормальным. Я тихонько толкнула Негин. Мы обе уставились на Софи-Сару, и она смущенно улыбнулась, как будто сомневалась, должна ли нас знать. Мой телефон снова засветился. «Ну вот, кошмар, теперь надо сваливать».

Мы выбрались на промерзшую улицу и бросились вниз по холму.

— Если честно, без понятия, чего я так заморочилась. — Фрэнки, выпятив нижнюю губу, распустила волосы и раздраженно пнула попавшуюся на дороге банку. — Эд не ходит в библиотеку. По-моему, он настолько умен, что ему это ни к чему.

Негин кивнула:

— Ага, логично.

Фрэнки взвизгнула и ткнула пальцем в витрину «Старкапс»:

— О боже, шапка в подарок при покупке пряника! — Она перешла на легкий галоп, скандируя: — Праздник к нам приходит!

Мы вслед за ней ворвались в кафе.

— Глядите, мыши уже здесь. — Фрэнки с энтузиазмом помахала компании в углу, затем выбросила в воздух кулак и крикнула: — Соседи!

— Когда ты в последний раз возвращалась в свой корпус? — спросила Негин.

— Когда Фиона помогала мне с первым эссе и готовила макароны с сыром. Я хожу туда поболтать об археологии и поесть. Они замечательные, правда. Надеюсь, в старости стать такой же.

— В старости? То есть в двадцать два? — прошептала Негин.

— Фионе двадцать три, — поправила Фрэнки.

Мы устроились за столиком, грея руки о красные чашки.

— Вот теперь я чувствую дух Рождества, — сказала я. — И пусть до него еще далеко.

Фрэнки натянула подарочную синтетическую красную шапку и вдохнула аромат кофе.

— Мама не позволит мне приехать домой до Рождества. А то вдруг передумаю и откажусь уходить.

— У меня наоборот, — хмыкнула Негин. — Мама каждый день пишет. «Сегодня день рождения твоего брата, приезжай домой». Или «У нас курица на ужин, приезжай домой». Или «Твой отец не может настроить Нетфликс, приезжай домой».

— На вкус будто разогретый миндальный круассан, — сказала я, потягивая латте.

— Девчат. — Фрэнки поправила шапку. — Сейчас будет речь. Я же не просто так купила вам напитки, а пытаясь вас умаслить. Вообще, это сложно, я так напряжена…

Она преувеличенно глубоко вдохнула, и на долю секунды я даже испугалась, что это касается Люка…

— Не знаю даже, как сказать… — Фрэнки полностью натянула шапку на лицо и застонала.

Я ударила ладонью по столу, и она подпрыгнула.

— Девочки-может-вы-захотите-жить-со-мной? — Фрэнки провизжала это так быстро, что слова слились в одно.

На нас уставился весь «Старкапс», отчего я невольно рассмеялась — радостно и облегченно.

Мы с Негин кивнули.

— Как неловко. — Фрэнки приподняла шапку, открывая один глаз. — Почему вы молчите?

— Мы обе кивнули, — засмеялась Негин. — Утвердительно так кивнули.

— Ладно, а то я не увидела и загрустила. Но теперь я безмерно счастлива. Думаю, надо еще Бекки спросить. — Фрэнки сделала огромный глоток латте, а Негин с явным облегчением вздохнула.

— Спросим, — сказала я, не в силах перестать улыбаться. — Нам явно понадобятся два врача, учитывая нашу склонность к бедствиям.

— Твою склонность! — воскликнули они одновременно.

Затем Фрэнки опустила чашку на стол:

— Идем домой, отпразднуем.

Мы шли в общагу, держась за руки и показывая друг другу странички на Pinterest с подушками, фотообоями и яркими чайниками.

— Давайте сразу спросим Бекки, — сказала Фрэнки, едва мы открыли дверь корпуса.

Мы миновали двери наших комнат и остановились возле комнаты Бекки. Фрэнки глянула на нас и постучала, а дверь взяла и распахнулась. Замерев на пороге, мы уставились внутрь.

Совершенно пусто. Ни фотографий на стенах. Ни белья на кровати. Занавески задернуты. Комната выглядела точно так, как в день нашего заселения.

— Думаете, можно войти? — спросила я.

— Ну, ее здесь нет. — Негин шагнула вперед, и мы следом.

С тремя людьми сразу комната казалась забитой до отказа и все равно абсолютно пустой.

Фрэнки опустилась на кровать:

— Не понимаю… Мы же ее вчера видели.

— Может, она просто переехала, — предположила Неги. — Давайте напишем ей, прежде чем делать выводы.

Фрэнки открыла ящики стола и шкафчик с умывальником.

— Везде… пусто.

Радость последнего часа улетучилась. Мы молча поплелись по коридору на кухню. А там собрались все. Было тесно и жарко. Ребята стояли у стола, склонившись над чем-то.

— О-о-о-о… это очень плохо. — Я слышала голос Либерти откуда-то из этой кучи-малы.

Лица Фрэнки и Негин изменились — они видели что-то поверх голов, чего не видела я.

— У меня точно такая же наволочка! — воскликнула Либерти. — Точь-в-точь! Просто не верится.

Я протиснулась мимо Нейтана, Филлипа и остальных. Посредине за ноутбуком сидел Коннор. На экране мерцала фотография девушки. Ну, ее лицо вполоборота на подушке. Девушки с каштановыми волосами и веснушками.

— Я ее знаю, — произнес Коннор. Так тихо и серьезно он еще никогда не говорил. Это было действительно жутко. — Клянусь, она с моего курса.

— Ей будто снится сон. Она улыбается. — Либерти словно ворковала над младенцем.

Коннор прокрутил дальше, и появилось лицо другой девушки — рыжие волосы рассыпаны по подушке, рот слегка приоткрыт. Ладони вдруг закололо, в ушах зашумела кровь. Казалось, меня сейчас вырвет.

— Срань, все по-настоящему? — пробормотала Фрэнки.

— Вы где это нашли? — спросила Негин.

Коннор повернулся к ней:

— Кто-то слил скрины на Таб[12]. Они повсюду.

Либерти коснулась экрана и прочитала один из комментариев под снимком:

— Старшая сестра Джинни Уизли. — Она хихикнула и тут же прикрыла рот. — Простите, это ужасно.

— Просто мрак, чуваки, — буркнул Коннор.

Я будто оцепенела. И не знала, заметили ли остальные, но один из комментариев был от «Люка Тейлора». Я присмотрелась к экрану. Он писал не о девушке, просто уточнял время тренировки. Но это был Люк Тейлор.

Вдруг вспомнился концерт «Fit Sister» и как уверенно Люк заявил, что это неправда. Я не хотела смотреть на Негин и Фрэнки и добровольно отступила, когда Либерти и Нейтан потянулись к экрану. Я на миг прикрыла глаза и глубоко вдохнула.

А потом Коннор открыл еще один скриншот, и все умолкли. Я толком не видела ноутбук, но знала, что там. В глубине души я догадывалась, что Уилл меня сфотографировал. Плакать перед всеми жутко не хотелось, и я попыталась притвориться, что мне плевать. Либерти отступила на шаг и оглянулась на меня. Нацепив маску равнодушия, я протиснулась мимо Нейтана.

Но на фотографии была не я. Это была Бекки.

— Мужики, да вы отстой! — провозгласил Артур, дав Рите триумфальное «пять». — Еще разок?

Эд покачал головой и допил ананасовый сок:

— Мне нужно писать эссе. К тому же, знаешь ли, шесть проигрышей подряд не на пользу моей самооценке.

Мы торчали в баре Вульфстана, убивали время между лекциями, семинарами и написанием эссе, играя в настольный футбол. Сначала было весело, пока мы с Эдом не поняли, что Артур и Рита — непобедимая идеальная команда: она непробиваема в защите, а он молниеносен в атаке.

— Мы с Рите, конечно, хороши, этого не отнимешь, — признал Артур, выискивая в кармане еще пятьдесят пенсов.

Рита покачала головой:

— Вспомни, сколько времени мы провели за этим столом в прошлом году.

Артур подкинул монету перед Эдом:

— Да ладно, Эдвард, не будь придурком. Напишешь эссе позже.

— Я не придурок. А еще — мунд.

— Что?

— Я Эдмунд, а не Эдвард.

Артур чуть пивом не подавился.

— Шутишь? Тебя зовут Эдмунд? Ты прям серьезно из Средневековья? Изучаешь историю Ренессанса, потому что в те времена и родился?

— Средневековье и Ренессанс — разные периоды, — сухо заметил Эд. — И я Эдмунд в честь Эдмунда Хиллари. Мой отец увлекался альпинизмом и прочим в таком духе. Короче, увидимся позже.

— До встречи, Эд, — сказал я.

— Прощаюсь с тобою, славный Эдмунд! — крикнул Артур ему вслед.

А я пытался скрыть раздражение из-за того, что Эд не задержался чуть подольше. В последние дни, когда наши встречи с Уиллом свелись к минимуму, у меня начала формироваться глупая и, вероятно, чрезмерно оптимистичная идея, будто мы с Эдом, Артуром и Ритой могли бы в следующем году жить вместе. Я хотел сначала спросить у Эда, но, насколько успел понять, у них троих уже был вариант жилья.

Возможность остаться единственным человеком в кампусе, которому не с кем снять дом, была слишком пугающей, чтобы о ней задумываться.

— Давай, Люк, еще разок, — повернулся ко мне Артур. — Один на один, дерзкий малец. Я даже могу играть левой.

— Ты левша. — Я схватил сумку. — И через десять минут у меня семинар, к которому я не подготовился.

— О чем? — спросила Рита.

— Средневековая литература. «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь».

— Надо было расспросить Эдмунда, — пробормотал Артур. — Он, наверное, эту хрень и написал.

— Я правда переживаю. Если меня спросят о чем-нибудь, я эпично облажаюсь.

Артур понизил голос до заговорщицкого шепота:

— Ладно, если пообещаешь сыграть еще один разок, я позволю тебе использовать мой надежный и безотказный трюк для не-читавшего-домашку.

— Что за трюк? — нахмурилась Рита.

— Ты знаешь. Закон Артура. Я его открыл, потому и назван он в мою честь. Это простое, но эффективное правило, которое спасает, если не подготовился к семинару.

— Звучит прекрасно, — сказал я.

— Звучит бредово, — хмыкнула Рита.

Артур ее проигнорировал:

— Вкратце закон Артура гласит, что первого, кто ответит на семинаре, больше до конца занятия не спросят. Если ты сразу же вызовешься, препод вообще забудет, что ты там, и будет спрашивать всех, кроме тебя.

— Ладно… А что надо сказать?

Он пожал плечами:

— Без разницы. Можешь ляпнуть самую бестолковую, бессмысленную и очевидную фигню. Любую чушь из Википедии. Просто засветись вначале и можешь выдохнуть до конца семинара. Поверь. Загляни сейчас в Википедию, и давай играть.

— Не могу. Телефон сдох.

— Да бога ради. Возьми мой.

Я быстро запомнил комментарий о «Сэре Гавейне» из Википедии и так же быстро продул Артуру со счетом 8:2.

Когда я пришел на семинар, Фиби уже была там. Но она не приберегла для меня место рядом, как обычно. По бокам от нее сидели Кэти и ливерпулец Пол.

Я поздоровался, но она даже глаз от книги не подняла. Кто-то неловко хихикнул, а ливерпулец Пол спас меня от унижения ответным «привет». Довольно мило с его стороны, учитывая, что мы лишь раз перекинулись парой слов.

Смущенный и растерянный, я сел в другом конце комнаты, рядом с Мэри. Преподаватель — кудрявый коротышка по имени Хью — начал вещать чуть ли не с порога, а я все пытался поймать взгляд Фиби и гадал, что, черт возьми, стряслось.

— Итак, кто что думает о Гавейне? — спросил Хью. — Только не говорите, что он прям средневековый Джеймс Бонд, хотя в какой-то степени так и есть.

На секунду повисла тишина, а потом я нырнул в омут:

— Я думаю, что весьма интересно, как в пентакле на щите Гавейна нашли отражение пяти добродетелей средневековых рыцарей: целомудрие, щедрость, вежливость, благочестие и дружелюбие.

После чего аудиторию накрыло благоговейным молчанием.

Хью улыбнулся:

— Да, хорошее замечание, Люк.

Мэри улыбнулась мне, мол, молодец, впечатлил, но Фиби так и не оторвала взгляд от стола. Я решил было, что она поссорилась с Негин и Фрэнки. Но почему тогда вымещает это на мне?

— А остальные что думают? — Хью оглядел аудиторию, и народ нервно заерзал. — В свете сказанного Люком некоторые критики рассматривают книгу как сатиру на рыцарство. Что скажете?

Никто не отозвался, и я самодовольно гадал, кого же он в итоге спросит. Хью развернул кресло ко мне:

— Как насчет тебя, Люк? Похоже, ты действительно разобрался в тексте. По-твоему, это сатира?

Все вновь уставились на меня. Кроме Фиби.

— Эм… да, — пробормотал я. — Ну, в некотором роде. Наверное.

И снова тишина. На сей раз не столь благоговейная. Мэри, закусив губу, пялилась в потолок.

— Ла-а-а-адно. — Хью растянул это «ладно» секунд на пять. Затем повернулся к группе. — Так, а какое значение вложено в зеленый пояс?

«Зеленый пояс» тоже не натолкнул никого на умные мысли, так что Хью снова повернулся ко мне.

— Люк… зеленый пояс?

Я почувствовал, что краснею.

— Эм, ну я скорее… по-моему, пентакль куда интереснее, он ведь представляет…

— Пять добродетелей, да, ты уже говорил. — Хью кивнул. — Ладно. Наверное, нам следует прочитать начало текста вместе, и посмотрим, куда это нас приведет. Мэри, начнешь?

Мэри начала читать, а я с пылающим лицом сидел рядом и пытался придумать наиболее болезненный способ прикончить Артура. Едва семинар закончился, Фиби вскочила и вылетела прочь быстрее, чем в день, когда случайно прислала мне сообщение. Я еле догнал ее в коридоре.

— Привет, — произнес как можно небрежнее. — Короче, если Артур попытается давать тебе советы о семинарах, лучше…

Она так и неслась дальше.

— Фиби!

— Отцепись, Люк. — И даже не повернулась, когда посылала.

Я снова ее догнал.

— Фиби. Что случилось? Ты в порядке? Что не так?

Наконец она развернулась и посмотрела на меня — лицо застывшее, а сине-зеленые глаза полыхают гневом.

— А меня ты снял?

Я заметил, что лямка ее рюкзака дрожит, и не сразу понял, что это она сама трясется.

— Я тебя… что?

— Ну давай же. Покажи свой телефон. Я там есть?

— Телефон сдох. Серьезно, что происходит?

Фиби насмешливо-горько покачала головой:

— О, какое совпадение. — А потом вся ярость будто схлынула, и лицо ее стало просто… уставшим. — Какой же ты козел, Люк. Ты врал мне прямо в глаза.

Первая моя мысль была об Эбби. Но пока внутренности сковывал лед, внешне я вроде не прокололся.

— О чем врал? Фиби, в чем дело?

— Ради всего святого, Люк! Хватит уже прикидываться.

Выходившие из соседних аудиторий студенты притормаживали, пялясь на нас.

— Да где я прикидываюсь?!

Фиби уже едва не рыдала.

— Ст… Стена позора? Так вы это называете? И не смей снова лгать. Я видела тебя там. А теперь Бекки уехала. Бросила универ. Хотя вам же плевать. Так что, мать твою, даже не пытайся еще раз со мной заговорить. Знать тебя не желаю.

Нас обтекал людской поток, и в тишине я слышал ровный гул торговых автоматов.

Фиби повернулась, чтобы уйти.

— Не знаю, с чего я взяла… В задницу. Ты такой же, каким был в школе. Долбаный тупой футболист.

Я несколько секунд смотрел ей вслед, не зная, что делать и что думать. А потом почувствовал прикосновение к плечу и оглянулся.

— Взбодрись, Пентакль, — улыбнулась проходившая мимо Мэри. — Это не конец света.

Глава 21

Для остальных я вела себя так, будто в ярости из-за Люка. Будто его ненавижу. И отчасти так и было.

Но еще… Еще я чувствовала одиночество. И мучилась паранойей, что теперь никому не нравлюсь. Словно люди подозревают, что я обо всем знала. Что я соучастница.

Я легла спать раньше всех и представляла, как они обсуждают меня на кухне: мол, для Бекки все могло закончиться иначе, не будь я такой влюбленной идиоткой. Какая-то жизненно важная часть меня будто пошатнулась. Опора под ногами треснула. Я не разглядела настоящего Люка. И занималась сексом с человеком — пусть даже по любви, — которого на самом деле не существует, и никак не могла понять, виновата я в этом или нет.

Ну и куда без пафосного клише: я по нему скучала. Он будто просочился внутрь меня и перевернул всё, как там, так и снаружи.

Я в одиночку ускользнула в библиотеку, чтобы почитать. В голове засела идея, что, может, мы там встретимся с Люком. Эдакая фантазия, в которой он объясняет, что все это ужасная ошибка, а потом мы целуемся на глазах у изумленной толпы… или альтернативная концовка — я отвешиваю ему оплеуху.

Когда меня нашли Фрэнки и Негин, я практически спала на скрещенных на столе руках.

— Фибс, — прошептала Фрэнки, приблизив лицо ко мне вплотную.

Затем положила передо мной что-то завернутое в альбомный лист. Бумага развернулась, и я увидела несколько сплющенный эльфийский сэндвич в форме облака.

— Джош заходил тебя проведать, — сказала Фрэнки. — Не застал, так что мы приготовили сэндвичи и оставили тебе.

— Не знаю, как остывшие яйца на вкус, — добавила Негин, — но главное жест.

Они уселись напротив, и я откусила хлеб с холодным яйцом в глазури. По-прежнему весьма вкусный.

— Выпьем кофе? — предложила Негин.

Я кивнула и начала собираться.

— Мне еще нужно сделать копию.

Мы спустились по лестнице, протиснулись в странную комнатушку с жужжащими копировальными аппаратами и, заняв очередь, наблюдали, как незнакомый парень страница за страницей копирует книгу под названием «Почему автобусы приезжают тройками?».

Мимо нас прошла группа девушек, и я заметила, как у самой охранной рамы одна из них развернулась на пятках и пошагала обратно в копировальную комнату. Две ее подружки бежали следом. В первой я узнала Блестящую Юбку с концерта «Fit Sister», а в двух других — Горшковолосую Мэри и Свадебную Фату.

— Ну что. — Блестящая Юбка швырнула сумку на пол и уставилась мне в глаза. — Твой бойфренд — лживый ублюдок!

Ее крик растворился в тишине библиотеки и тихом жужжании копиров. Парень за аппаратом смотрел прямо перед собой, но явно напрягся. А я дрожала от прилива адреналина и не знала, что сказать.

— Ты все еще с ним? Потому что гребаны…

— Ведешь себя как психопатка, Джен. — Мэри опустила руку на ее плечо и послала мне извиняющийся взгляд. — Я дружу с Фиби, и она не виновата, что кувыркалась с парнем, который в итоге оказался козлом. — Она пожала плечами. — Кто из нас этого избежал?

Лицо Джен чуть смягчилось, и она посмотрела на меня уже добродушнее:

— Ладно, прости. Просто все это так погано. Ты еще с ним?

Я покачала головой и уставилась в пол, будто после отповеди.

— Фиби не виновата, — огрызнулась Фрэнки. — Серьезно, чего вы на нее взъелись? Люк и ей тоже лгал.

— И Бекки, уехавшая девушка, наша подруга, — спокойно добавила Негин.

Глаза Мэри расширились.

— Как она?

— Мы не знаем, — вздохнула я. — Она не отвечает ни на звонки, ни на сообщения. Она просто исчезла.

Парень за копиром быстро сгреб свои листы и выбежал. Джен встала перед дверью:

— Ладно, ну и что мы будем делать? Фотографии разлетелись по всему кампусу. Пришла пора уничтожить этих ублюдков.

В комнату попытался войти мужчина средних лет с кучей книг, но Джен вытянула руку, преграждая путь.

— Простите, занято.

— Нужно как-то их унизить, — сказала Мэри. — Заставить понять, настолько все это жестоко, отвратительно и ни фига не смешно.

— И что Бекки живой человек, — добавила Негин.

Джен кивнула:

— Именно.

Бекки в некотором роде стала знаменитостью. Девчонка, которая из-за чувства стыда бросила универ. Ужасно. Мы обсуждали это без остановки: когда она успела переспать с тем футболистом, узнал ли обо всем ее парень и почему она ничего не рассказала нам. Почему хотя бы не предупредила, что уезжает. Даже Коннор переживал и заявил, что если встретит козла, выложившего фотку, то вырубит его.

— На следующей неделе у них последний матч, — напомнила Джен.

— Да, идеальный момент, — кивнула Мэри.

— Подольем слабительное? — предложила Свадебная Фата. — В бутылки с водой?

— А по мне, лучше исписать поле граффити, — влезла Фрэнки.

— Ага, вот только как это сделать, чтобы никто не увидел заранее и не подчистил все?

— У меня идея, — сказала я, чувствуя одновременно страх и возбуждение под их любопытными взглядами.

Клац-клац-клац — только бутсы Уилла стучали по кафелю.

До начала матча оставалось всего десять минут, но никто не казался хоть сколько-то взбудораженным. Парни либо тыкались в телефоны, либо затягивали шнурки, либо просто сидели, уставившись в пол раздевалки.

— Девчонки в общаге перестали со мной разговаривать, — внезапно подал голос один из новичков, Мерф. — Я захожу на кухню, а они притворяются, будто меня не существует. — Он рассмеялся. — Вот же… хрень. Обалдеть.

— Какие-то все слишком обидчивые, — пробормотал Джорди Эл. — Мы ничего такого ужасного не сделали.

Уилл перестал расхаживать и повернулся к нему:

— Скриншоты наверняка слила Луиза. Наверное, узнала, что ты трахаешься направо и налево, и хотела тебя вернуть.

— Возможно. — Эл поскреб щетину.

— Справедливости ради, сделать скрины много кто мог, — заметил Уикс.

— Но выложили их анонимно, — рыкнул Демперс, — так что мы все равно не узнаем.

— Ага… — Уилл снова начал мерить шагами комнату.

В последние дни все только и рассуждали о том, кто мог сделать скриншоты. Если честно, мне было плевать. Об этом я в прямом смысле думал в последнюю очередь.

Фиби фактически вычеркнула меня из своей жизни. Она не отвечала на звонки и сообщения. Рита и Артур тоже почти со мной не разговаривали. Но самое худшее, что та девчонка бросила универ. Мы сломали ей жизнь. Я сломал. Я мог этому помешать. Сначала Эбби, теперь Бекки. Словно все, к чему я прикасался, превращалось в дерьмо.

Я взглянул на Трева. Он безучастно пялился на свои развязанные бутсы. Интересно, думал ли он о том же, о чем я всю неделю? Что оно того не стоило. Что лучше было остаться без друзей и снятого на компанию дома на следующие три года, чем стать частью вот этого.

Я все не мог выкинуть из головы стихотворение Сильвии Плат. О коробке с пчелами в ее доме, одновременно пугающей и чарующей. О хаосе, который воцарится, если коробку открыть. Несколько ночей я лежал без сна и думал: это про меня. Про меня и Стену позора. До прошлой недели я закрывал глаза на происходящее, пытался игнорировать. Но теперь, похоже, пчелы вырвались и носились по дому, жаля людей, и я не мог и дальше сидеть и притворяться, что их не существует. Я должен был что-то сделать.

— Как думаете, что дальше? — нервно спросил Уикс. — Мы серьезно вляпались?

Уилл скучающе вздохнул:

— Во что вляпались? Это был просто стеб. Мы ж не голыми их фотографировали.

— Но девчонка… Бекки, бросила универ, — тихо произнес один из второкурсников. — Это ведь… довольно серьезно.

Демперс зашнуровал бутсы и зыркнул на Джорди Эла:

— Если бы ты не завалил эту Бекки…

— Я вообще не понимаю, на кой она тебе сдалась, — пробормотал Уилл. — Страшилище.

— Ага, но почему, по-вашему, это называется Стеной позора? — попытался поднять всем настроение Джорди Эл, но безуспешно.

Уилл глянул на часы:

— По фигу. Нам пора.

Мы вышли на поле. Команда Манчестера уже ждала, и я с ужасом понял, что зрителей сегодня как никогда много. И не то что бы они были настроены особо благосклонно. Ни приветствий, ни аплодисментов, лишь тут и там нервное шушуканье. Вдруг показалось, что народ пришел посмотреть не только и не столько на игру.

Раздался свисток, и матч начался. Я пытался сосредоточиться на игре, но постоянно отвлекался на волнение в толпе — какое-то движение, которое прекращалось, стоило глянуть в ту сторону.

И когда я передал мяч Уиллу и он помчался к воротам, волнение зрителей переросло в нечто большее.

На поле с криком и визгом высыпало девчонок тридцать. Сначала показалось, что на всех яркие клоунские костюмы или типа того, но затем я разглядел пижамы. На всех были пижамы.

Наша команда, как и манчестерцы, просто замерла, пока девушки в пижамах носились по траве вокруг нас. Я заметил Фиби, Фрэнки, Негин, Мэри и еще пару знакомых с концерта лиц. Толпа безумствовала еще сильнее, чем девчонки на поле: все смеялись, хлопали, кричали и улюлюкали. А я стоял, будто вросший в землю, абсолютно не понимая, что происходит.

Все закончилось так же внезапно, как началось. Девчонки одновременно повалились на грязную траву и остались лежать совершенно неподвижно, будто куча странно разодетых трупов.

Команда Манчестера и судья выглядели еще более ошарашенными, чем мы. Блокировавший меня игрок наклонился и прошептал:

— Мужик, у вас тут всегда так?

Уилл, прежде как все стоявший столбом, наконец отмер и пошагал к Мэри и Фрэнки, что лежали прямо перед ним.

— Эй! — Толпа бушевала так громко, что ему пришлось кричать. — Какого хрена?

— А что не так? — отозвалась Фрэнки. — Я думала, вам нравится смотреть на спящих девушек.

Мэри вдруг села и оглядела меня и остальных ребят из команды:

— Ну давайте же! Что это с вами? Доставайте свои гребаные телефоны!

Уилл вздохнул и склонился к ней, уперев руки в колени, будто разговаривал с непослушным ребенком:

— Ага, круто вы высказались. А теперь свалили на хрен, пожалуйста. У нас тут матч.

Я отыскал среди этого безумия Фиби. Она лежала в центральном круге в синей пижаме с китами, но я не видел ее лица. Как и все, она наблюдала за Мэри и Уиллом.

Он распрямился:

— Да что вы за отстой. — Затем толкнул ко мне мяч и кивнул: — Тейлор. Продолжаем.

Я посмотрел на него. Перевел взгляд на толпу и не увидел ни одного лица — лишь море направленных на меня телефонов. Я снова вспомнил о Бекки и вдруг подумал, что, будь это дрянной американский фильм, я бы, наверное, поднял мяч, подошел к Уиллу и дал бы ему в рожу.

Но это был не фильм, и ничего такого я не сделал. Лишь легонько пнул мяч обратно и пошел прочь.

— Куда намылился, Тейлор? — завопил Уилл. — Я сказал, продолжаем!

Я обернулся:

— Можешь продолжать. А с меня хватит.

Он почему-то улыбнулся и кивнул:

— Да, так и знал, что это был ты, Тейлор. Ведь ты?

Ответить я не успел. Уиллу что-то крикнула Фрэнки — я не расслышал из-за ветра и воплей толпы, — он глянул вниз, и лицо его исказилось презрением.

А потом он резко пнул по мячу.

На долю секунды толпа затихла. Будто из всех разом выкачали воздух. Слышался лишь глухой удар мяча о грудь Фрэнки, а следом ее задушенный полувздох-полувскрик.

Я не думал — просто отреагировал: ринулся к Уиллу, понятия не имея, что сделаю, когда добегу. Краем глаза я заметил, что Трев тоже сорвался с места и уже обгонял меня.

Но каким-то чудом первым успел Эд.

Он выскочил из толпы, навалился на Уилла и просто расплющил его по земле. Я ожидал избиения или чего-то вроде, но нет. Эд спокойно сидел на нем и ничего не делал.

— Фрэнки, ты в порядке? — спросил Эд.

Фрэнки встала и отряхнулась:

— Да, все хорошо. — Затем уперла руки в бедра и посмотрела на Уилла. — Да что с тобой не так?

— Слезь с меня, жирный ублюдок! — завопил тот.

— Это не жир, чувак, — отозвался Эд. — Сплошные мускулы, благодарю покорно.

Демперс шагнул было к ним, но Эд лишь улыбнулся, и он отступил. И вдруг Фрэнки, в пижаме с героями «Времени приключений», начала отплясывать какой-то безумный танец. Толпа ревела от смеха, а Мэри, Негин и другие девчонки хлопали и фотографировали Уилла, который как раз вырвался из-под Эда и помчался обратно в раздевалку.

А я просто стоял на краю поля, мечтая праздновать со всеми.

Глава 22

По-прежнему в пижамах, мы сделали своего рода круг почета по Ютланду. А для Фрэнки это был настоящий круг почета: она носилась вокруг общаг и хлопала в ладоши, привлекая ошарашенные взгляды из окон, будто только что взяла золото на олимпийской стометровке.

Мэри исполнила обратное сальто. Вот так просто, словно до поступления в универ была профессиональной гимнасткой. А также солисткой в группе электронщиков и татуированной радужноволосой сиреной.

— Обожаю Горшковолосую, — сказала Фрэнки, плюхнувшись на траву перед нашим корпусом.

— Она суперсекси, — вздохнула я. — Но при этом всего лишь человек. Непостижимо крутой, конечно, но все-таки человек.

Мы наблюдали, как она, Джен, Свадебная Фата и остальные танцуют на берегу озера. Мэри отжигала в легинсах с мультяшным Дэвидом Боуи на единороге и широченной ночнушке с надписью: «Парни слетаются на мою марксистско-феминистскую диалектику».

— Мне нравится восхищаться ею издалека, — кивнула Фрэнки. — Боюсь, если приблизиться, иллюзия может рухнуть. Вот моя мама тащилась от Колина Ферта, прям была им одержима, а потом увидела, как он в магазине покупает весы… кухонные, не напольные. И она поболтала с ним, и он был вежлив и все такое, но явно хотел поскорее от нее отделаться. И вот я думаю, что, если узнаю Горшковолосую Мэри получше, она может оказаться… ну, знаешь, не такой, как в моих надеждах и мечтах.

Небо раскололось, обрушивая на землю дождь — тяжелые, крупные капли, — и мы рванули в корпус Ди. Пока поднимались по лестнице, с волос и пижам текло прямо на ступеньки.

На кухне выпивали Коннор, Либерти и Нейтан, и Коннор тут же подскочил к нам и заключил меня, Фрэнки и Негин в групповые объятия.

— Вы были на матче? — рассмеялась Негин.

— Конечно! — Он отстранился, широко ухмыляясь. — Никогда еще так не гордился, что я из корпуса Ди. Вы были великолепны! — Коннор поднял в воздух водку с колой. — За Бекстер!

— За Бекстер! — крикнула Фрэнки.

Либерти наклонилась ко мне:

— Боже, надеюсь с ней все хорошо.

— Я тоже, — кивнула я. — Вот бы она ответила на сообщения…

— У меня на этой неделе встреча с ее местным наставником, — сказала Негин. — И я храню ее конспекты.

Коннор врубил какой-то хип-хоп, очень громко, и начал разливать напитки для всех девчонок. Кухня была битком, и шум стоял такой, что вскоре к нам потянулись люди со всего Ютланда. Это походило на праздник. За полчаса на нашем этаже собрался, кажется, весь кампус, в каждой комнате тусили люди, которых я впервые видела. Кто-то даже вполне уютно устроился и пил в душевой.

Коннор помахал телефоном:

— Вы в курсе, что знамениты? Повсюду видео, как вы штурмуете футбольное поле.

Ливень так разошелся, что его грохот даже музыка не перекрывала, а от стоявшей в корпусе жары запотели окна. Посреди кухни Либерти устроила что-то вроде танцпола и теперь демонстрировала безумные движения, которые придумала специально для песен Джастина Бибера.

Я пошла в туалет и только тогда увидела сообщение от Флоры: «Какие планы на самый крутой ДР?».

«Сто лет тебя не видела, — тут же настрочила я. — Может, приедешь на следующей неделе? Днюха за день до Рождественского бала, но мы и так оторвемся».

«ДА! ДА! ДА!» — пришел ответ.

Когда я вышла, Коннор уже выпер из комнаты матрац с кровати и запихнул под него скейты Нейтана и Филлипа.

— Итак, народ, разойдись! — крикнул он. — Дорогу колеснице корпуса Ди!

Негин схватила Нейтана, Либерти и Фрэнки, и мы ринулись со всех ног, запрыгнули на матрац и вопили как безумные, пока он мчался по коридору все быстрее, быстрее и быстрее. Из комнат выглядывали люди и обрызгивали нас пивом, когда мы пролетали мимо.

«Колесница» врезалась в кухонную дверь, и мы все попадали, хохоча до слез.

— Еще раз, еще! — воскликнула Фрэнки. А потом подняла взгляд и внезапно побледнела.

— Чур, мы следующие. — Почесывая мокрую курчавую голову и ухмыляясь во весь рот, на нас смотрел Эд.

А рядом с ним стоял Люк Тейлор.

Эд полез обниматься со всеми, но Люк лишь кивнул и неуклюже прислонился к кухонной стойке.

— Мы вас в соседнем корпусе услышали, — сказал Эд. — Впрочем, вас, наверное, было слышно даже в Шотландии.

Я покосилась на Люка, на его влажные после дождя волосы, и подумала, избавлюсь ли когда-нибудь от чувств к нему. Ну, например, лет в пятьдесят? Неужели и тогда я буду смотреть на него и умирать от ужаса, волнения и возбуждения? Казалось, я никогда не излечусь. Словно это записано в моей ДНК, и тело просто не знает, как все исправить. Если б Люк Тейлор кого-нибудь убил, я бы, вероятно, вышла за него замуж в тюрьме.

Если Коннор и ощутил неловкость, то никак этого не показал. Просто сунул в руки Эда и Люка пиво и потащил матрац обратно в другой конец коридора.

— Итак, Люк Тейлор… — сказала Негин. — И чего ты здесь забыл?

Фрэнки чуть не подавилась коктейлем, и даже Эд поморщился и стиснул зубы.

Люк помялся с ноги на ногу и глотнул пива.

— Наверное, я просто хотел извиниться. Потому что я правда сожалею. Я весь семестр чувствовал себя последним дерьмом. И знаю, что виноват. Это не оправдание или типа того. Просто правда.

Все смотрели на него, а он — на меня.

— Я был говнюком. Не знаю, что еще сказать. Без понятия, почему ничего не предпринял раньше, но когда Бекки ушла, это как…

Люк еще раз глотнул пива и теперь оглядел уже всех по очереди — Негин, Фрэнка, Эда и снова вернулся ко мне.

— Мне очень, очень жаль, — повторил, и я почувствовала, насколько он искренен.

В дверь снова врезался матрац, и с него повалились какие-то незнакомцы и Коннор. Затем он встал, отряхнулся и крикнул:

— Время для… «Я никогда не»!

Тут же заскрежетали стулья, зазвенели стаканы — все судорожно рассаживались вокруг стола.

— Извини, Люк Тейлор. — Фрэнки налила себе выпить. — Придется на время отложить твою исповедь. Я никогда не расставляла приоритеты.

Люк облегченно вздохнул и провел рукой по волосам. И я видела, как Эд с усмешкой хлопнул его по плечу.

— Я никогда не влюблялась! — крикнула Либерти, и я посмотрела на Люка.

Я не хотела — то была лишь безумная, пьяная, непроизвольная реакция. Он встретил мой взгляд, а потом мы оба отвернулись.

— Я никогда не блевал синей хренью! — проорал Коннор, и они с Фрэнки выпили.

— Я никогда не бродила во сне, — продолжила Либерти.

Фрэнки подняла стакан и оглядела всех собравшихся за столом:

— Я никогда не лгала о мастурбации.

И она сделала глоток. Все засмеялись.

— Понятия не имею, почему соврала в прошлый раз, — добавила Фрэнки.

И вдруг, одна за другой, все девчонки выпили.

И все застучали по столу и захлопали.

Коннор запрыгнул на стул:

— Дрочат все! Мы все онанисты! Корпус Ди — корпус онанистов!

Эд нахмурился:

— Я не из этого корпуса.

— Все пучком, чувак, — улыбнулся Коннор. — Для меня ты тоже онанист.

Эд сжал его плечо:

— Спасибо, приятель. Это много для меня значит.

— Играем в «сардинок»![13] — взвизгнула Либерти, и все ринулись вниз по лестнице под проливной дождь.

Было темно и холодно, но после кухонной парилки это казалось почти раем.

Утопая в грязи, мы побежали на поляну за корпусами общаги, окруженную массивными стрижеными деревьями. Кто-то падал, и в итоге мы выглядели так, будто только что пропылили через болото. Обувь оставляла следы, потому большинство решило идти босиком.

— Фиби прячется! — объявила Либерти, и я убежала, а остальные начали считать.

Я все падала и падала, так что за кустом пряталась уже с черным от грязи лицом. А потом сидела тихо как мышка и думала, как же сильно хочу и при этом безумно не хочу, чтобы первым меня нашел Люк. Но тут меж листьев просунулась голова Негин.

— Черт, да ты чемпионка по «сардинам», — прошептала я. — По «сардинам» и квиддичу. Это два твоих основных жизненных навыка.

Она уселась рядом со мной.

— Ну и холодрыга здесь.

— И пиво, кажется, уже не греет, — застонала я.

— А меня и не грело, — вздохнула Негин, вытирая грязь со лба.

— Просто не верится, что мы будем вместе снимать дом. Я так рада, что мы встретились… — Я хорошенько набралась, так что обхватила ее руками и прошептала: — Прости. Знаю, ты не обнимаешься.

— Думаю, уже обнимаюсь. — Негин улыбнулась. — Что тут скажешь? Универ меняет людей. Но рвоту по-прежнему не выношу.

Следующими в кусты вломились Коннор, Фрэнки и Либерти.

— Мы за несколько метров услышали ваш смех, — прошипел Коннор. — Может, вы и крутые феминистки, но прячетесь отстойно.

— Крутая феминистка, — повторила Негин. — Надо заказать футболку с таким принтом.

— А на спине напиши «отстойно прячусь», — предложил Коннор.

— Лучше заткнитесь оба, я не хочу, чтобы нас нашел Эд, — пробормотала Фрэнки.

— Почему? — удивилась я. — Он же твой рыцарь в сияющих доспехах.

— Ага. Но я слишком нервничаю, чтобы с ним заговорить.

— Успокойся, Фрэнки. Он не отколинфертит тебя, обещаю.

— Отколинфертит? — не понял Коннор. — Это что-то из области секса?

Фрэнки что-то пискнула, и тут в кусты залез Эд.

— Ну и кто визжит? — Он был такой огромный, что колени не влезли и торчали меж веток. — Полагаю, ты, Коннор?

Началась групповая истерика, и тогда появился Люк.

— Люк Тейлор, — хмыкнула Фрэнки. — Не уверена, что в этих кустах найдется место для таких, как ты.

— Не уверена, что в этих кустах найдется место еще хоть для кого-либо, — пробормотала Негин.

Люк смутился и замялся, будто мы в первом классе и он хочет поиграть со всеми, но не уверен, что мы разрешим. Он отступил на шаг и кивнул, признавая, что ему не рады. Я прижалась поближе к Негин и кивнула на пятачок земли рядом с собой. Никто не сказал ни слова, когда Люк улыбнулся и сел.