Первые люди рая

Сабитов Анвар Хамитович

Первые люди рая

Валерий Сабитов

Первые люди Рая.

Фантастическая повесть

Личный контактор навигатора "Ойкумены" Максима Тура сиамский кот Лель свернулся на левом плече, застыв серо-черным пятном на голубизне комбинезона. Погладив его по голове, Тур попросил Леля пригласить в навигаторскую психолога экспедиции Северину Джинс. В последние дни Максим Тур стал замечать за собой странность: во время дежурств его неодолимо тянуло к творчеству; когда же он оказывался свободен от обязанностей навигатора и мог без помех заниматься конструированием сюжетов, его влекла работа по корабельному расписанию. Особой беды в том, считал Максим, не было, - ведь рабочие места на "Ойкумене" предусмотрены только в расчете на внезапное возникновение нештатной ситуации. Простая формальность, исходящая из земных инструкций.

Правда, Северина Джинс и ее коллеги по кругу экзопсихологов утверждали: этот элемент в их жизни, в чем-то принудительный, оправдан, - график дежурств задает определенный ритм, вносит разнообразие и отгоняет скуку. Проблема, утверждала Северина, в отсутствии игровых моментов, в необходимости периодически встряхивать обыденность введением учебных тревог. Но их не поддержали в круге координаторов, доказывавших, что в результате бдительность упадет, притупится готовность и люди не смогут отличить учебную ситуацию от реального чрезвычайного происшествия.

Но одно, - рассмотрение проблемы с такой вот общей точки зрения, а другое, - перестройка в системе личных мотиваций, отклонение в сторону от привычного поведения. Надо посоветоваться с Севериной, пока дело не зашло слишком далеко. Пять лет оторванности от родной планеты - за такой срок могут произойти любые сдвиги в психике. Просто удивительно, что до сих пор на "Ойкумене" ничего не случилось.

Не случилось, если не считать происшествия с Вито Форстером, длящегося второй год. В его причине пока не разобрались, ясен только повод-толчок. Максим тоже тогда очень расстроился. Как и все, он ожидал от цели полета многого...

Как это было? Приборы наблюдения показали, что надежды на обнаружение высокоразвитой жизни у альфы Кентавра призрачны. Вито разочаровался в смысле экспедиции и избрал для себя уединение на рабочем месте. Добровольно изолировав себя в архиве, он весь отдался служебному кругу обязанностей, не встречался ни с кем. Изредка одному Туру удавалось уговорить его включить ненадолго видеофон и поговорить о перспективах Первой Звездной. Неузнаваемый, обросший отшельнической бородой Форстер не вступал ни в какие споры, полемику считал излишней и только просил не беспокоить его беспричинными вызовами да не отрывать от исполнения обязанностей хрониста-архивариуса "Ойкумены".

Круг экзопсихологов считал случай с Вито Форстером профессиональным упущением, но ничего не мог сделать; добровольный узник кроме как с Туром, ни с кем не желал видеться и говорить.

Звездная болезнь, - так назвала состояние Вито Северина Джинс. Он просто не желает признаться, что боится космоса, по-детски хочет назад, на Землю. Каким-то хитрым путем она узнала, что Форстер ежедневно слушает оперы, запас которых в хранилище памяти "Ойкумены" был весьма скромен. Видно, Форстер взял с собой в полет собственную коллекцию.

...Звездная болезнь и ностальгия... ...Страх перед звездами...

Тур окинул рассеянным взглядом полусферу, застывшую над головой.

Только в навигаторской можно видеть сразу и Солнце, и три светила альфы Кентавра, и все привычные землянину созвездия. Как можно не любить эту картину? Отчего ее бояться? "Ойкумена" прошла половину пути, а мир оставался неизменным для человеческого взгляда, только приборы бесстрастно регистрировали сдвиги в параллаксах. Понимание парадокса: годы полета на полусветовой скорости, - и никаких изменений! - приводило к дерзким умозаключениям: сколь громадна Вселенная и как мал человек; мал, но велик, если дерзнул на такое!

Они, - первые среди людей. Но Форстер не любит слова "первый", оно для него бессмысленно. Первая Звездная... Уже через день после того, как они смогли рассмотреть планеты Альфы Кентавра, Вито назвал ее Последней. Может быть, для хрониста с его специфическим складом ума такие выводы логичны и естественны? И странное сочетание обязанностей хрониста с увлечением оперой... Не здесь ли указание, намек на разгадку причин его поведения?

Посещающие навигаторскую далекие от космологии члены экспедиции всегда со скрытой опаской разглядывали расположенные по периметру над полом звездные карты различных участков пути "Ойкумены". Окрестности Солнца, облако Оорта, увеличенные снимки системы Кентавра, постоянно уточняющийся курс с отметками возможных точек гравитационных и пространственных неоднородностей и возмущений... Опасение перед неведомым присутствовало в каждом, но большинство умело справляться со страхом. Круг Северины старался вовремя помочь, если нормальные генетически объяснимые проявления настороженности грозили перерасти в патологию.

Тур погладил Леля, тот замурлыкал. Голубые глаза кота в скудном освещении навигаторской светились двумя неизвестными звездами.

Максим в душе не разделял диагноза Северины. Не страх владел Форстером, а нечто другое.

- Лель, как ты-то, не боишься звездных вихрей? Нет, ты ничего не боишься. Тогда ответь мне, почему до сих пор нет Лойды? Ведь она никогда не оставляла нас надолго одних?

В ответ Лель изогнул спину, потерся головой о воротник комбинезона и замурлыкал, стараясь повторить мелодию одной из последних песен Лойды. Тур улыбнулся и, оторвавшись от мыслей о звездах и Форстере, обратился к навигаторскому столу. На нем только что закончилось создание заказанной Туром фантареальности. Сегодня ему надо включиться в намеченный сюжет и проверить его жизненность. Если избранная идея окажется верной, можно будет извлечь из созданного им произведения нечто новое для науки о человеке. Как ни банально звучит, но Максим не устает лишний раз повторять себе: человек столь же бесконечен, как звездный мир, и путей в него также неисчислимое множество. Взять того же Вито. Максим, сколько ни пытался, никак не мог определить причину самоизоляции Форстера. Слишком редко удавалось с ним поговорить, а еще реже увидеть по видеофону. Обязанности Вито выполнял, угрозы от него никакой не исходило, и он вправе сам определять себе образ жизни.

Да, не исключено, что догадка его верна, и тогда предстоят серьезные историко-психические исследования. Возникнет новая отрасль науки о человеке. Можно будет быстро помочь и таким, как Вито.

С тихим шелестом открылась одна из дверей в навигаторскую. Лойда! - обрадовался Тур. Он поднялся, обогнул освещенный изнутри стол. Лица вошедшей в полутьме не было видно, но по высокой фигуре он узнал Северину Джинс. Максим сделал три шага навстречу Северине и предложил ей кресло. Жестом руки она отказалась.

Кроме блеска звезд помещение освещалось только люминофорами, и Тур не заметил обеспокоенности на лице гостьи.

- Как Вито? Нет надежд?

Северина отрицательно качнула головой, светлые волосы легко взметнулись в сторону кометным хвостом. Увидев, что она с нескрываемым недоумением рассматривает композицию на столе, привлекшую ее вкус необычайностью цветовой гаммы, Тур решил предоставить Северине возможность отвлечься и заодно проверить верность избранной им методики. Ей будет приятно оказаться первым читателем не оконченной фантареальности.

Пригласив Северину ближе, Тур с любопытством следил за ее реакцией. Навигаторский стол воспроизвел в объемной миниатюре сцену истории.

В разрезе деревянная изба, характерная для великой прежде страны, России трехсотлетней давности. У деревянного сундука стоят девушка и старушка с палкой, застывшие в позе размышления. За сундуком слева сидит лысый старик в белой домотканой рубахе. На сундуке, заменяющем в доме стол, - бутылка с прозрачной жидкостью и глиняная чаша. На неровных бревнах стены висят пучки трав. Экзотичность одежд, напряженность в глазах старика, остановленного в момент разъяснения женщинам чего-то непростого, вызвали у Северины видимый интерес. Отметив это, Тур начал объяснять свой замысел.

- Надеюсь, многомудрая Северина Джинс имеет несколько минут, чтобы помочь своему другу разобраться в себе? Может быть, я ошибаюсь в избранной идее, она меня и привлекает и отталкивает...

Северина молчала и Тур продолжил:

- Перед нами воспроизведение в трехмерном пространстве картины русского художника девятнадцатого века Григория Мясоедова. Я обнаружил ее случайно, просматривая репродукции перед дежурством месяц назад. Заинтересовался художником, оказалось: у него много таких работ. Но эта - самая первая! И самая cильная. Так бывает. У картины есть копия, написанная автором, но в копии нет того, что имеется в оригинале: нет встречного излучения, нет слепка личности автора. С копиями так случается. Ведь ты знакома с живописью лучше меня и потому поймешь, где я не прав.

Картина называется "Знахарь". Ради того, кто сидит в присутствии женщин, и работал Мясоедов. Это живой человек, он списан с натуры. Женщины тоже с натуры, но они взяты художником из другой обстановки и перенесены в этот рубленый из дуба дом искусственно. Это сразу чувствуется, верно? А знахарь изображен в момент передачи мысли. Это очень важно!

Если моя идея верна, знахарь заговорит. И тогда подтвердит или опровергнет мои предположения. В те годы, когда писалась картина, немногие догадывались, что лежит в основе мира. Сверхчувственное считалось либо несуществующим, либо запретным. Но некоторых людей интерес к экстрасенсорному сопровождал всю жизнь и даже перерастал в искусство, выливался в практику. Как у этого человека, - он стал лекарем, врачом тел, а возможно, - и душ.

- Да, я знаю, еще сто лет назад лишь некоторые говорили о наличии во Вселенной живой разумной субстанции, - голос Северины звучал мелодично, но почему-то грустно, - А знание это шло к ним не из современности, а из прошлого, из зафиксированных в письменности озарений. Трудное было время.

- Верно, трудное. И трагическое. Оттого и проявился у меня интерес к таким людям, как знахарь Мясоедова. Захотелось узнать, как же они в обстановке вульгарно-материалистического неприятия выходили к сути знания. Так родилась идея. Она проста: эти люди - пришельцы в тогдашнем обществе. Нет, не в прямом смысле пришельцы, какими мы можем стать для гипотетических миров альфы Кентавра. Просто при рождении в их сознание внедрялась некая матрица, запущенная неизвестно кем в биосферу Земли. Отдельная матрица сама выбирает будущего своего носителя. Таким образом люди, подобные знахарю, сами того не подозревая, становятся катализаторами культурного развития. Они возмущают стремящееся к спокойствию, к энтропии общество, и продвигают его в определенном направлении. Куда идет общество и как это зависит от матриц, заложенных в некоторых людей и делающих их неординарными личностями? Можно ли выйти на связь с матрицей и выяснить ответ? Разобраться с этими вопросами я и хочу.

- Каждый на "Ойкумене" преклоняется перед силой твоей интуиции, Максим Тур. И потому я не хочу отвергать твою идею с ходу, какой бы невероятной она ни казалась. И обидной для людей. Ты хорошо знаешь: мы сами создали свою судьбу, свой мир. И сегодня идем туда, куда надо. Первая Звездная - наша новая победа.

- О нет, Северина, я не претендую на абсолютную правоту. Все будет зависеть от поведения сюжета, от слов знахаря, если он оживет, от наличия предполагаемой матрицы... Если она есть, я найду ее. И, в итоге, судьей истинности ответа будет вся "Ойкумена".

- Максим, опыты, подобные твоему, и на Земле не часто удавались. Почему ты уверен, что эта экспозиция оживет? И что ты будешь делать, если такое случится? Извини за вопросы, но я мало сведуща в процессе писательского творчества. Для меня он недоступен, мало воображения, у моей фантазии слабые крылья.

- Северина, это не так. Просто сфера твоих интересов лежит в стороне другой. А в твоей области и я, с моей признанной интуицией, окажусь незнайкой. Потому-то я, вместе с другими, обращаюсь к тебе и твоему кругу за помощью...

А здесь, в моем сюжете, тебе многое будет интересно. Григорий Мясоедов мало известен, он почти забыт. Наш Биорг показал: за последние полвека я первый заинтересовался его творчеством. И сразу увидел его гениальность. Он предельно правдив, всегда использует знание истории, литературы, психологии. Видишь, он зафиксировал не только бытие во всех подробностях, но и внутреннюю психику знахаря, выявил его необычность. Здесь сидит не просто типичный знахарь, а конкретный человек, отдельный, неповторимый.

Аура художника, запечатленная в красках, в холсте, во всем полотне позволит мне войти в картину. И тогда я смогу привести ее в действие. Знахарь оживет, и я попробую поставить его в экстремальные условия, неожиданные и непонятные как ему, так и сидящей в нем матрице.

Это просто: я заставлю женщин уйти, выйти из дома, и вместо них появится мыслемодель Максима Тура. Я приду к знахарю в скафандре высшей защиты. Почему в скафандре? По двум причинам. Во-первых, невиданная одежда поразит его, всколыхнет сознание. Но важно также исключить воздействие потенциала картины на себя, ведь нам еще не все ясно в обратной связи творения и автора, творения и зрителя. Я могу не успеть сбросить ауру художника, действие станет неконтролируемым и проявится риск деформировать собственное сознание. Ведь я здесь и зритель, и автор, и чуть-чуть сам Мясоедов. Может так переплестись!

Только в случае личной безопасности, - на "Ойкумене" дорог каждый человек, - я буду иметь право вступить в разговор со знахарем. В разговоре же, построенном на принципе "ошеломления", внезапной мозговой атаки, я надеюсь "расщепить" его сознание и выделить матрицу. Стресс обязательно выявит ее как-нибудь. Малости будет достаточно, я ухвачу ее. Лель мне поможет. Когда же матрица раскроется, задача моя будет выполнена. Тогда я и представлю свой рассказ вниманию общества "Ойкумены". И вниманию Вито тоже.

Закончив объяснение, Максим Тур оторвался от материализованной в пространстве навигаторского стола картины и поднял глаза на Северину. И увидел, что ее интерес к его идее борется в ней с внутренним беспокойством, что она пришла к нему по делу своей профессии.

- Прости, Северина, я так увлекся, что не заметил твоей тревоги. Что-то произошло?

- Виной не только твоя увлеченность... Почему в навигаторской светят только люминофоры? Ведь стол навигатора имеет автономное питание?

- Да, это так! Действительно, я не просил уменьшить освещенность. Лель, ты что-нибудь знаешь об этом?

Сиамский кот в знак отрицания тряхнул головой. Биокибернетические системы-контакторы не вмешивались в отношения между людьми, фиксировали неисправности, возникающие помимо человеческой воли.

- Твой Лель не может ничего сказать о происходящем. Я объясню, почему. Из пяти дверей в навигаторскую четыре заблокированы. Действует одна. И только потому, что наверняка имеет какую-то неисправность. Иначе я не смогла бы попасть к тебе.

- Северина, о чем ты говоришь! Ведь Биорг о таких неполадках тотчас бы сообщил мне и всем, кто сейчас на рабочих местах. И как мог мой контактор не заметить такого?

- Мы не на Земле. И кроме Вито Форстера, этого еще никто по-настоящему не осознал. Я и мой круг виновны в том, что это понимание пришло к Вито так болезненно и надломило его. Мы не на Земле, и нам надо бы быть внимательнее друг к другу. Ты встречался с Гровсом неделю назад. Я не видела его пять дней. А мне не следовало бы после той с ним встречи оставлять Гровса наедине с самим собой. Ведь я видела, что с ним что-то не так. Он не стар, он просто старше всех на "Ойкумене". А возраст пока еще не панацея от ошибок и заблуждений, как привыкли думать на Земле.

- Я не предполагал, что с Рэем Гровсом что-то может случиться.

- Максим, надеюсь, ты не собираешься оживлять картину именно сейчас? Ты можешь подождать с этим?

- Конечно! Я просто посвятил тебя в замысел. А продолжать буду у себя в комнате. С Лойдой, она просила не начинать без нее.

- С Лойдой... Нет, надо все по порядку. Надеюсь, у нас еще есть время. Не одному тебе, но и мне, всем нужна помощь.

Только теперь тревожное состояние Северины Джинс перекинулось на Максима Тура. После произнесения Севериной имени Лойды Лель спрыгнул с плеча Тура на стол, зарычал по-собачьи, шерсть его поднялась и заискрилась. Спрыгнув на пол, сиамский кот подбежал к тускло светящемуся красному кругу и ударил по нему лапой. Через несколько секунд в этом месте из-под поверхности пола вырос голубой цилиндр мозга навигаторской, мини-Биорг.

- Северина, а где твой контактор?

- Моя Белочка исчезла час назад. Повышенную защиту и независимость имеет только навигаторская. Только отсюда еще можно вмешаться в катастрофическое развитие событий.

- Я верю тебе. Но чтобы действовать, надо знать ситуацию. Так ли она серьезна?

- Очень. Я пришла за помощью, но не думаю, что у нас что-то получится. Я могла исправить положение, но... Прости, я растеряна, и никак не могу собраться. Ведь все-таки я обычная женщина. Итак, сначала... Гровс пришел ко мне пять дней назад. В мою комнату. Ты ведь знаешь, чего он от меня хочет...

- Да, знаю. С любовью люди еще не научились справляться. Антипатию можно уничтожить, ненависть давно изжита, а любовь... Правда, Рэй в последнее время изменился, стал тверже. Себя он контролирует. Или...

- Он опять предложил мне союз. Как можно мягче я пыталась объяснить, что не готова, что не могу. Похоже, мой отказ стал последней каплей. Пораженная настойчивостью, я не обратила внимания на его состояние, на его слова. Мне казалось, это касается только меня. Ведь я женщина. Его и меня... Экзопсихолог не имеет права концентрироваться на себе. Я сделала ошибку.

- О чем же он говорил?

- Как всегда, начал с Эрвина Данрева. На этот раз он отозвался о нем очень грубо. Он никак не может забыть своего научного оппонента, оставшегося на Земле.

- Я помню теорию Эрвина. Он предлагает демонтировать техносферу, сменить виды потребляемой энергии и таким способом гармонизировать земную биосферу. Кажется, он постулирует близость планетарной катастрофы. Думаю, Рэй тут прав, Эрвин излишне драматизирует ситуацию. Наша техника еще не все сказала. "Ойкумена" тому ли не пример?

- Сейчас дело не в истинности научных взглядов. Научный спор может стоить всем нам жизни. Я теряю время, но ничего не могу поделать, привыкла к стереотипам поведения... Наши правила и хороши, и... Но все равно мы бессильны. Поэтому продолжу. Я считала, что укоренившаяся неприязнь Рэя к Эрвину проявление невроза, кольцо навязчивых идей и мыслей, закрепленное отрывом от Земли. Такое бывает почти с каждым из нас. Но обостренное моей непреклонностью состояние Рэя привело к тяжелому сдвигу в его психике. Так вот, он тогда предложил мне провести эксперимент и так определить истину. Если прав Эрвин, человек может жить без технических посредников между ним и природой. Если прав Рэй, люди, лишенные технических достижений, неминуемо погибнут. Ты ведь знаешь, в науке и отрицательный результат тоже засчитывается.

- Так, понимаю... Лель, есть у нас связь с каким-нибудь отсеком, с Биоргом?

- Нет, Максим, связи, - грустным голосом Лойды ответил контактор.

- Он захватил власть над "Ойкуменой", - подтвердила вывод Тура Северина, - Так ведь говорили современники Мясоедова? - Северина смотрела на переведенную в трехмерность картину, - Он смог перестроить электронное управление, замкнул все программы на себя, взял контроль над всеми роботами. Все подчинено выполнению одной задачи: подтверждению его правоты в споре с Данревом. Идея сумасшедшая: отделить экипаж "Ойкумены" от техники и посмотреть, что будет. Ты знаешь, как тонко организовано равновесие в нашей биосфере, как все завязано на "Эмбрион"...

- Так он добрался и до источника энергии! Тогда нам на самом деле грозит катастрофа!

- Она уже началась. Пострадала Лойда.

- Лойда! - вскричал Тур, - Как это произошло?

- Два часа назад. Видимо, она раскрыла замысел Гровса и попыталась ему помешать. Координаторы имеют с собой пси-излучатели. Я обнаружила ее без чувств рядом с комнатой Гровса. Сильнейший психофизический шок. Теперь она в медцентре, с ней Билл Климович.

- Билл! - повторил Тур, он не мог успокоиться, - Но как могло такое случиться с Рэем?! Невозможно поверить. Ему только сорок пять. Его концепцию в биофизике разделяет треть человечества. Он популярен. Его программа "Прорыв в будущее" основана на резком скачке в научно-техническом прогрессе. Суперреволюция, которую предстоит совершить в ближайшие полвека... Штурм новых видов энергии, экспансия околосолнечных планет. Грандиозный проект: переделка пустынь, тропиков, превращение Антарктиды в цветущий материк. Ведь полет "Ойкумены" - первый итог его идей. И ведущим координатором он стал по нашему всеобщему желанию. Помнишь, как он отказывался? Рэй, - самый уважаемый среди нас. И как ученый, и как человек.

- Он не выдержал уважения... Посчитал его за поклонение, поверил в свою непогрешимость. Не вдруг все случилось. Никто из нас не хочет власти над другими. Не хотел... Первое исключение. В течение последнего года многие на "Ойкумене" излишне обособились. Случай с Вито Форстером был первым сигналом. Первым симптомом общего заболевания. И вот круг экзопсихологов упустил еще одного. "Ойкумене" нужна помощь, а я не знаю, что делать. Потому я здесь.

- Неужели все так серьезно? Мы же люди! О какой болезни ты говоришь? Ведь наши диагносты-контакторы спокойны. Вот и мой Лель ничего не сообщал. Кстати, Лель, убери со стола картину и сооруди пульт связи. Попробуем поговорить с Гровсом.

Лель вспрыгнул на стол и на месте крестьянской избы возник полушар с косым срезом, оснащенным рядами кнопок и клавиш.

- Мини-Биг навигаторской еще имеет связь с центральным компьютером "Ойкумены". Надеюсь, Гровс не откажется от разговора. Давай, Лель.

Через долгую минуту они услышали голос Гровса, резкий и непривычно властный.

- Что тебе, Максим Тур, нужно от главного координатора Гровса?

- Рэй, мне только хотелось услышать тебя. Я не могу поверить...

- Не можешь поверить чему? - прервал его Гровс, - Так ты не один? Кто еще с тобой?

- Северина Джинс. Мы думаем, как тебе помочь...

- Северина! Она всегда тянулась к тебе. Женщина во все века остается женщиной, ее удел, - вероломство! И ты, Тур, объединившись с женщиной, хочешь мне помочь? Подумай, как спасти самого себя. Вместе с твоей Севериной и вашим Данревом... У вас у всех есть шанс. Если вы не будете мне мешать. Эксперимент начат, и никто не в состоянии остановить меня. Я объявляю себя единым командором "Ойкумены". И посмотрю, как биосфера может существовать без технической составляющей. Еще несколько минут, и все механизмы остановятся. И мне останется наблюдать. А затем я отправлю итоги опыта на Землю. Там поймут, кто есть Рэй Гровс и каково его настоящее место среди недоучек и выскочек, объявивших себя великими учеными.

- Рэй, прошу, не трогай "Эмбрион". Это может привести к необратимым и непредсказуемым последствиям. С живой энергией нельзя шутить.

- Я не шучу, Максим Тур. Оставайся с Севериной, если уж она не смогла сделать верный выбор.

Тут Гровс, тяжело рассмеявшись, отключил связь. Тур опустился в кресло. Внезапно стало душно, он расстегнул комбинезон и потер загоревшуюся грудь. Северина стояла рядом, влажными глазами смотря на голубой цилиндр мини-Биорга, мигающий зеленым огоньком готовности к работе.

"Если бы рядом была Лойда, - мелькнуло в голове Тура, - она бы подсказала. Рядом ни одного биотехнолога, а я и Северина недостаточно знакомы с универсальными модульными системами, чтобы быстро найти выход."

Тур вновь потер грудь и его пальцы наткнулись на висящий на серебряной цепочке твердый предмет.

И как он мог забыть! Потрясение от известия о происшествии с Лойдой, - вот что вывело его из равновесия. Со знахарем в подобной ситуации такого не случилось бы. Теперь он знает, что делать. Не может быть, чтобы целый экипаж звездолета, почти сотня людей, которым доверилось все человечество, не сможет исправить ошибку одного.

Помнится, в его личном реестре эта вещь значится под именем "ключ-амулет". Сорвав с груди амулет в виде свернутого в кольцо пшеничного колоса, он вскочил с кресла, одной рукой обнял Северину за плечи, а другой протянул перед собой ключ-амулет.

Вот он, ключ к спасению! Он, кстати, так и называется: "ключ".

В компьютере "Ойкумены" существует секретная программа, действующая независимо. Пакет замороженных колебаний скрытой программы разбудит только такой резонансный ключ. Сейчас я его приложу к опознавателю нашего мини-Биорга, импульс пройдет к главному Бигу и бездействующая пока программа вернет статус-кво на звездолете, несмотря на действия Гровса.

Не заметив изумления в глазах Северины, Тур одним прыжком оказался у голубого цилиндра и прислонил к нему амулет, накрыв его ладонью. После чего вернулся к Северине.

- Извини, Северина. Непростительно для навигатора. Я не имел права ни на секунду забывать о ключе к скрытому пакету. Не думал и не верил, что он может понадобиться. Считал излишней предусмотрительностью. Мудра Земля!

- А я думала, Максим. И о ключе, и о пакете. Но не догадывалась, что он имеется у тебя.

- Думала? Но ведь кроме носителя, о ключе никто не может знать. Так инструктировали меня перед стартом. И разве еще есть?

- Верно, ключ-амулет на "Ойкумене" не один. Такой же был у меня. Но я его потеряла, когда переносила Лойду в медцентр. Я, как и ты, считала, что он - единственный. Найти не удалось: времени нет, роботы бездействуют.

- Вот оно что... Ты и не знала, что я просил тебя прийти. Связь же блокирована, - Тур внешне выглядел не менее пораженным, чем Северина, - Теперь остается ждать, что будет с Гровсом в соответствии с секретной программой.

- Не знаю точно. Но ее делали люди. Более опытные, более знающие, чем мы, но люди. Полагаю, вреда ему она не принесет, изолирует на некоторое время и все. Вот поправится Лойда, и мы узнаем, как действует скрытый пакет.

- Любопытно. Столько непознанного на "Ойкумене", в людях... Боюсь, неожиданности только начинаются. Пять лет спокойной скорости самоуспокоили нас, мы уверовали, что космос всюду одинаков, а люди предсказуемы.

- Максим, Лойда не скоро сможет рассказать нам о том, как действует голографическая кладовая памяти Биорга. Билл сказал, что способен лишь поддерживать жизнь в ее организме. До Земли. При условии, что там произойдет большой сдвиг в медицине. Вместо уверенности нам дана только надежда. Ты знаешь, как действует пси-оружие. А Гровс не старался минимизировать дозу.

Через несколько минут нормальное рабочее освещение заполнило помещение навигаторской. Тур проводил Северину к пульту управления, предложил кресло, занял соседнее. Проверив работу систем связи, он включил приглашение на обязательный сбор всем участникам Первой Звездной. Пока звездолетчики включались в сеть, Тур потребовал от Биорга данные о состоянии всех агрегатов и систем "Ойкумены", о принимаемых мерах, соединился с медотсеком и после беседы с Климовичем попросил показать ему Лойду. Скрытая в жизнеобеспечивающем коконе, она выглядела еще более маленькой и хрупкой. Какая мертвенная бледность! Впервые он не мог ей ничем помочь!

Совещание, организованное по инициативе Тура, началось через час после ввода в действие секретной программы. Максим и Северина находились по-прежнему в навигаторской, только теперь на месте зодиакальных созвездий на них смотрели знакомые, непривычно напряженные и взволнованные лица. Северина кратко сообщила о происшедшем. Тур доложил о начале ликвидации последствий эксперимента Гровса, который мог стать роковым.

- В пресноводное озеро просочилась вода из морского бассейна. Идет фильтрация и спасение сохранившейся озерной флоры и фауны. В целом состояние биомассы в зеленой зоне не достигло критического значения, и в течение нескольких месяцев исходное положение будет восстановлено.

Нарушена герметичность десантного модуля, идет регенерация. К счастью, энтропия не достигла источника энергии, но требуется дополнительная проверка состояния запаса пшеничных зерен, в первую очередь подготовленных к погружению в приемник "Эмбриона". Интегратор, подключающий зародыши к энергии космоса, действует стабильно на всех режимах. Тур попросил Бена Тагора и Алину Принстон осуществить скользящий контроль на контактах "Эмбриона" с вакуумом. Именно в этой области равновесие видов энергии способно колебаться, приводя к эффекту сдвига времени. Руководство по эксплуатации предсказывало и местные флуктуации пространства, но поскольку "Эмбрион" находится в стадии первого практического испытания, о последствиях дестабилизации можно было только гадать.

Тур постарался вытащить из информкладовых Биорга все, касающееся источников живой энергии. Сама теория не завершена, потому нет четкой методики проверки. Анализ, проведенный Биоргом, уверенно говорил об одном: возбудители роста зародышей и преобразователи течения внутреннего времени деформаций не испытали и опасности для людей нет.

Средние универсальные модульные системы, по докладам контакторов, возвращены в исходное состояние и готовы к выполнению своих функций. Большие модули, кроме десантного, исправны...

Доклад о внутреннем состоянии "Ойкумены" завершился в полном молчании. После показавшейся Туру нескончаемой паузы первой заговорила Алина Принстон, член круга Связи с Вакуумом.

- Мы с кругом "Эмбриона" уходим на детальную проверку. Мне поручено высказать наше общее мнение. Впервые за пять лет мы ощутили близость и поддержку Земли. Через ключ Тура и пакет-подарок, спасшие экспедицию. Если в секретной программе есть решение и относительно судьбы Рэя, мы присоединяемся к нему.

Погасли десять лиц, на их месте высветились звезды. Оставшимся на связи Максим Тур счел необходимым сообщить ту часть земной программы, которая предусматривала меры воздействия на преступившего общий закон. Северина Джинс угадала ее наполовину.

- Рэй Гровс изолирован в своем рабочем отсеке. Причем таким образом, что ничего не подозревает о реальном положении дел. Продолжается имитация его замысла. Гровс уверен, что эксперимент близится к завершению. Люди Земли, вложившие в пакет линию возмездия, считают, что нарушивший нормы жизни должен сам увидеть итог своего преступления. Он обязан пережить спектакль-трагедию, чтобы увиденное выжгло из его сердца черную накипь неприятия. Программа осуществляет контроль за состоянием Гровса, в случае необходимости прервет развитие иллюзии и освободит его. После того бывшему координатору будет предоставлено право самостоятельного решения своей судьбы на основе предоставленной ему исчерпывающей информации.

Выслушав Максима Тура и признав справедливость наказания Гровса, экипаж звездолета, чудом избежавшего гибели, приступил к контролю и проверке оборудования и модульных систем, устранению обнаруженных отклонений в гомеостазе биосферы "Ойкумены". Тур не видел лица Форстера, - тот по-прежнему предпочитал уединение, - но был убежден и в его поддержке.

Один за другим участники экспедиции высказали свое отношение к происшедшему. Последним говорил Виталий Адамов, самый молодой участник Первой Звездной. Ему только исполнилось двадцать три, и уже два года после совершеннолетия он числился стажером у разведчика-десантника Ефрема Чванова.

Адамов начал с вопроса.

- Чтобы укрепиться в собственном мнении, мне хотелось бы знать, в чем расхождение между Гровсом и Данревом. Прошу меня простить, но я не успел познакомиться с их точками зрения ни на Земле, ни в полете.

Присутствующие одобрительными кивками и возгласами поощрили рассудительность и откровенное признание молодого коллеги. За разъяснение взялся специалист по единой истории мира Кирилл Зенков.

- Эрвин Данрев в течение семидесяти лет возглавляет антиламаркистское направление в оценке развития земной биосферы. Исходная база его методологии: в основе развития не борьба, а единство, гармония противоположностей и сторон. Он сторонник телеологической концепции и доказывает: в любую систему изначально закладывается цель ее создания, ее будущий образ. Борьба, по Данреву, - негатив развития, она связана своим появлением с возникновением техносферы. рано или поздно техносфера начинает своей чужеродной миру искусственностью подавлять ноосферу, и оказывает угнетающее воздействие на целевые концепции биосферы. Тем самым программируется столкновение искусственного и естественного, что может привести к уничтожению гомеостаза. Расчеты группы Данрева показывают: Земля приближается ко времени возмущения. Отсюда предложение Данрева: ликвидировать техносферу, сменить виды потребляемой энергии, успеть самим гармонизировать структуру биосферы и снять опасное напряжение. Иначе катастрофа планетарного масштаба неизбежна. Сторонники данной концепции считают необходимым на некоторое время снижение уровня жизни и его замораживание.

Рэй Гровс, - а за ним очень много авторитетных ученых, - отрицает научную ценность исходных посылок и соответственно выводов Данрева. Он, - за ускорение технической экспансии, считая, что только на пути технического прогресса и покорения новых миров - спасение как от наличествующих, так и предполагаемых бед нашей цивилизации.

Консенсуса на Земле, способного снять противоречие между этими противоположными взглядами, пока не сложилось.

- Теперь я все понял, - воскликнул Виталий Адамов, возбужденно столкнув крепко сжатые кулаки, - Нет оправдания человеку, способному ради доказательства личных взглядов принести в жертву сотню своих товарищей. Предлагаю объявить Гровса преступником и поступить с ним по заслугам: физически изолировать до возвращения на Землю и предать его земному суду.

- Ну зачем же так! На Земле давным давно нет никаких судов. Ну откуда такая жестокость! - раздался возмущенный девичий голос.

Взгляды всех обратились к Елене Эйро, обычно во всем и всегда поддерживающей Виталия.

Юный звездолетчик ошеломленно огляделся, - он не сразу понял, что говорит Елена, - и замолчал. Они с Еленой отличались редким единством суждений, всегда стремились друг к другу, а Северина Джинс в беседах с Туром и Лойдой не раз высказывала полусерьезное опасение: что будет делать "Ойкумена", если в полете появятся дети.

Елену поддержал Джонни Эрт, член круга экспертов по полевым структурам. Тонкие черные усики, невысокий и худой, - он выглядел совсем мальчиком, играющим во взрослого.

- Виталий, ты слишком безжалостен. Мы не можем наказывать человека больше, чем его наказала Земля, чем он сам себя накажет, когда все поймет. Мы можем только облегчить его участь. Не будь жестоким, Виталий! Никто из нас не застрахован от ошибок.

Адамов в ответ пробормотал, покраснев, что-то о предательстве и выключил свой видеофон, покинув совещание. На глазах Елены тотчас выступили слезы.

Северина успокаивающе коснулась пальцами руки Тура.

Не волнуйся. Их первая ссора. Она поможет им лучше понять себя и стать ближе. Нельзя же их изолировать от испытаний, в том числе и в личных делах.

По предложению стража внутреннего времени звездолета Красса Ронсона совещание закончили тем, что выбрали Максима Тура координатором "Ойкумены". Ибо, по мнению Красса, без целенаправленного единства усилий в данной обстановке не обойтись. И предложили Туру в ближайшее время смело использовать дополнительные полномочия по собственному усмотрению.

Перед тем, как пройти в медцентр к Лойде, Тур решил связаться с Форстером. Вито видеофон не включил, ограничился звуковым диалогом.

- Максим, признаюсь, я был в заблуждении, когда согласился участвовать в экспедиции. Но, быть может, оно и к лучшему. Иначе кто бы смог раскрыть вам истину! Случай с Гровсом подтвердил: "Ойкумена" не дойдет до цели. А если немедленно не повернем, то, боюсь, домой не вернемся. Космос - не Тихий океан. Я уединился, потому что уверен, - меня никто не поддержит. Не созрели... И еще - не хочу каждый день лицезреть самодовольное безумство фанатиков. Нельзя спорить с Природой. Человек - дитя во Вселенной и должен жить в колыбели, получая наказания за шалости. Гровс, - только орудие рока, за которым скрывается великий Космос. Гровс не виноват... До свидания, Максим.

Лойда вблизи, неподвижная и восковая, выглядела абсолютно безжизненной. Не в силах вынести свою беспомощность и ее вид, Тур поднялся с сиденья и тяжелым шагом предельно уставшего человека вернулся в навигаторскую. До приведения себя в равновесие он решил находиться на рабочем месте.

В ушах звучал печальный и уверенный голос Вито Форстера: "Ойкумена" не дойдет до цели..."

Не дойдет? Это еще вопрос! Ведь половину пути уже прошли. Еще два года без ускорения и начнется торможение. Только зачем? Уже ясно: из трех светил альфы Кентавра только главная звезда, привлекшая землян сходством с Солнцем, имеет несколько спутников. Впрочем, такое предполагалось и на Земле. Только на половинном расстоянии, в семи десятых парсека, удалось уточнить, - у звезды три планеты, и все они подобны Юпитеру. Но, как говорит Северина, отрицательный результат тоже результат, и он способен продвинуть вперед. Вопрос в том, какой ценой.

Неужели Вито прав? К их возвращению на Земле пройдет почти двадцать лет. Вдруг там уже будут знать все о системе Кентавра и их полет окажется бесполезным? Как пережить потерю пятнадцати лет жизни? Но почему потерю? Они приобретут неоценимый опыт межзвездного перелета, земляне станут многократно богаче. А они, участники Первой Звездной, смогут вблизи рассмотреть желтое, оранжевое и красное светила, увидеть их бег вокруг единого центра. Интересно, какое небо под тремя разными солнцами, какие могут быть краски по утрам и вечерам... Но на газовых сгустках не увидеть восходов и закатов. Из них подходящие для жизни планеты образуются через десятки миллионов лет, не раньше.

Может, на самом деле пора домой? И Лойда скорее окажется в надежных руках. Если только там научились лечить от пси-поражений.

Там... Земля - это "там". А здесь - "Ойкумена", их дом. Уж и не верится, что люди живут в городах, им светит родное свое солнышко, что можно окунуться в настоящую морскую волну. Только очереди дождаться: желающих много, а безвредных пляжей сохранилось маловато. Могильники отравляющих и радиоактивных веществ на морском дне требуют постоянной реконструкции. И все равно утечка идет беспрерывно. Наследие воинственных предков больно отзывается на здоровье и уюте землян. Усиливается промышленное загрязнение биосферы на всех уровнях. Отходы выбрасываем в космос, латаем озоновые дыры, с огромными затратами компенсируем температурно-климатические сбои... Местами пейзаж Земли напоминает окультуренные лунные ландшафты. Что произойдет за двадцать лет их отсутствия?

А если прав Данрев? И они вернутся на опустошенные пространства. Придется поселиться не на любимом берегу Байкала, а под лунным куполом. Да помогут нам звезды!

Тур вздохнул. Нет, не возвращаться, а выполнять программу полета. Земля постаралась для них предусмотреть все, она еще не раз им поможет. Надо только самим быть осмотрительнее, осторожнее. Техника надежна, но лишена человеческих качеств, у нее отсутствуют интуиция и предвидение. Сейчас главное люди, потрясенные и растерянные. Требуется всех загрузить работой по контролю и прогнозированию. Особенно навигаторов и специалистов по материи. Как-то так случилось, что по пятому состоянию мира, по ее фундаментальному живому структурному уровню на "Ойкумене" нет специалистов! Приходится признать, ко времени старта Земля знала недостаточно. И на "Ойкумене" они продвинулись ненамного. Нужен иной подход, не такой, как к веществу, плазме или полю. И не такой, как к вакууму. Не обойтись голой физикой, знания известных сторон мира недостаточно. Как бы им это не отозвалось...

Лицо Лойды с опущенными ресницами стояло перед ним, и Максим самого себя ощутил уязвимым всесторонне, заблудившимся на незнакомой ночной дороге путником. Стыдно так рассуждать человеку, самому сильному физически и наиболее устойчивому психологически из всего экипажа. Тур пытался собрать мысли в единое русло, но не получалось.

...Законы движения живой субстанции лежат много глубже, обычными приборами и традиционными научными методами к ним не подберешься.

Что-то внутри, шедшее из глубины сердца, шептало: впереди тебя ждут несчастья и беды.

Действительно, дети... Дети, оторванные от колыбельки и вступившие в чуждый мир без сопровождения взрослых. Но без сопровождения ли?

Надо бы вернуться к картине Мясоедова. Вдруг идея о матрицах подтвердится? Пусть пока на фантастическом уровне! Зерно истины и в этом случае вычленить будет возможно.

Пожалуй, он вернется к "Знахарю", пусть без Лойды. Вот только станет посвободнее, нормализуется гомеостаз.

А пока - все силы на "Эмбрион", на ремонт десантного модуля. Здесь надо разобраться самому в деталях, иначе какой он координатор.

Тур затребовал через Леля полную информацию об источнике энергии, о двигателях и особенностях универсальных модульных систем. Кое-что как навигатор он знал обо всем, но требовалось привести знания в систему, чтобы его корректирующее вмешательство в случае нужды было грамотным и действительно полезным.

"Ойкумена" не простой звездолет, она - вершина человеческой мысли и техники. В нем собрано все новейшее, и он пока единственный. Не все понятно в принципах теории, воплощенной в "Ойкумене", и ее создателям. Мысль отстает от практики? Осознать открытое не успеваем. Соответственно отстает и сознание людей, не ассимилировавших в своем миропонимании многие научные и технологические прорывы.

Никто на звездолете не видит "Ойкумену" как цельный организм, каждый профессионал в своем деле, и только. Люди доверяют технике больше, чем она опирается на людей. Есть в этом оттенок авантюризма, которым полна история человечества.

Мы преисполнены уверенности в совершенстве и надежности "Ойкумены", и мы знаем ее лишь поверхностно. Потому большей частью и чувствуем себя не хозяевами, а пассажирами, потому и стало возможным происшествие с Рэем.

Давненько ему, навигатору со стажем Максиму Туру, не приходилось загружать свой мозг таким многообразием сведений и забот.

На смену представлению о Вселенной как единому, связному целому пришло понимание мира как живого единства. Оказывается, мир связан живой энергией, энергией живого, а материальные образования всего лишь внешние проявления движения жизни. Пятое, живое состояние материи, - что он о нем знает? Очень мало знает. Впрочем, большинство землян знает еще меньше.

Открытие живой энергии, сделанное всего пару десятков лет назад, позволило создать принципиально новый, практически неисчерпаемый источник энергии. Стали реальностью полеты людей к звездам. Источник энергии "Ойкумены" использует мощь, заложенную в зернышке пшеницы! Невообразимо! Вряд ли кто из экипажа достаточно полно осознает, какие процессы идут в "Эмбрионе", какие бесконечности там сталкиваются, в какие пространства тянутся нити от летящей "Ойкумены". И вряд ли кто понимает степень риска, вытекающего из использования источника живой энергии и зависимых от него двигателей. Взять хоть отсутствие контроля за взаимодействием взрывающегося зародыша с космосом и микромиром, неполноту теории, описывающей сдвиги внутреннего времени в "Эмбрионе", влияние их на состояние метрики мира в ближнем объеме...

По существу, привычный людям макромир, сконцентрированный в замкнутой биосфере звездолета, влечется вперед свернутым в яйцо сгустком неведомых вихрей, в котором творится нечто далекое от понимания и непревосходимое по мощи.

Слабое место "Эмбриона" - преобразователь живой энергии в эксплуатационный вид, потребляемый двигателями и всеми системами "Ойкумены". Следовательно, сюда-то и надо направить лучших, здесь надо добиваться высших гарантий.

Есть еще один момент, в котором Максим Тур не считает себя знатоком. Универсальные модульные системы, - УМС, - также не успели войти в быт землян широко и повседневно. Круг биотехнологов на "Ойкумене" самый многочисленный, но одна Лойда имела особенное, синтетическое понимание сути УМС. Имела?.. Имеет! Только Лойда может видеть человеческое основание в этих то ли оживленных машинах, то ли механических существах. Лойда говорила об очеловеченном веществе, так как в основе программ, заложенных в УМС, спрятан нравственный императив. Для Тура во всем этом невероятная путаница! Вещество, "пропитанное" человеческими целями, задачами, желаниями даже. Удивительно, но Тур уверен: Лойда понимает модульные системы потому, что сами модульные системы хотят того! А хотят потому, что Лойда с ее внешней мягкостью и хрупкостью, с музыкой даже в обычной ее речи способна расположить к себе и кусок гранита.

Что же здесь главное? Модули - текучие блоки, меняющие форму, функции и задачи в зависимости от ситуации и желания людей. База текучих, меняющихся структур - в специфической связи элементарных частиц; именно на этом этаже делается запись программ, задаются свойства. Опять пятое состояние материи.

Место УМС в человеческой жизни еще предстоит осознать. Тур коснулся рукой мягкой шерсти сиамского кота Леля, своего личного контактора. Лель лениво потянулся и лизнул его палец розовым язычком. Контакторы - высший класс универсальных модульных систем, для средних и больших модульных систем они играют роль, подобную роли собаки, охраняющей и направляющей стадо овец или коров. Но даже на "Ойкумене", где наличие контактора обязательно, не все согласились иметь их в качестве живых существ. У руководителя службы безопасности Эрнста Рэба контактор - огромная овчарка, а у его коллеги Брюса - простой медальон, спрятанный под одеждой на груди.

Если предельно упростить проблему, можно представить контактор как биокибернетическую систему, руководимую волновым пакетом в голографическом исполнении. Микроволновой матрицей!

Опять матрица! Идея, данная "Знахарем", не получившая еще названия, не оставляет его. Не признак ли это того, что в ней имеется жизненность?

Тур принял несколько докладов о ликвидации неисправностей, не прерывая углубленного знакомства с "Ойкуменой". Самым тяжелым и длительным будет возвращение в исходное состояние биомассы звездолета. Гомеостаз не нарушен только в хрустальных шарах с морской водой, где растут водоросли, живут цветные рыбки и даже ракообразные. Но эти шары скорее элемент интерьера, чем средство поддержания жизни, ими занимается эксперт эстетики Павелина Эйло. Ее хозяйство менее всего пострадало от маниакальных устремлений Рэя Гровса.

Таким образом, биосфера звездолета остается тоже больным местом.

Еще одна подобная встряска, и она окажется за порогом существования. Тогда: синтетическая пища, принудительная регенерация воды и воздуха, проблема отходов... Как это скажется на внутреннем состоянии людей, предугадать трудно. Не из страха ли перед возможностью лишиться привычного уклада в быту Тура не оставляет внутреннее напряжение? Не здесь ли причина неясных предощущений, ожидания новых бед?

"Да помогут мне звезды!" - прошептал Максим и принялся за анализ состояния двигателей, в которых разбирался достаточно свободно.

Интуиция не подвела Максима Тура и на сей раз. Не успел забеспокоиться Лель, ничего еще не показали приборы, следящие за метрикой окружающего пространства, когда Тур, не задумываясь над тем, что он делает, вывел "Эмбрион" на эксплуатационный максимум и подготовил все маршевые двигатели к работе в форсированном режиме. Только после этого компьютерный мозг "Ойкумены" дал сигнал внешней опасности, зафиксировав изменение пространственной геометрии. Биорг, не имея достаточной информации, то есть в равных исходных условиях, проигрывал человеку.

Ситуация складывалась неординарная и Тур понял, что ему в навигаторской нужен помощник. Хорошо бы, если Рэй Гровс или Вито Форстер; к сожалению, первого пригласить он не имеет права, а второй сам не захочет.

Но Тур ошибся. Он еще не перебрал имена возможных кандидатов на роль навигатора, как увидел идущего к пульту управления Вито Форстера. С черной бородой, дотянувшейся почти до пояса, тот напоминал средневекового монаха, вышедшего к людям после длительного заточения. Горящие скрытым волнением глаза усиливали первое впечатление.

- В какой системе координат работают гравианализаторы? - игнорируя правила учтивости, Вито начал с вопроса о деле.

- Псевдоэвклидово пространство Минковского, - ответил Тур, - Недостаточно?

- Искривление геометрии может выйти за пределы возможностей анализаторов. Надо настраиваться на максимум возмущений. И немедленно уходить в направлении наименьшего напряжения.

Тур согласился с Форстером и приказал Лелю учесть замечание Вито. Форстер до "Ойкумены" несколько лет работал на разведывательных кораблях, освоил маршруты вплоть до Плутона. Вдвоем с ним будет легче. Пусть даже решения Максима не совпадут с предложениями Вито, его присутствие снимает излишнюю нервозность, позволяет работать спокойнее.

- Хорошо. Я подготовил маневр. Если хочешь, займись двигателями. Не забыл еще, как это делается?

- Как можно, уважаемый координатор! Эти навыки не уходят никогда, ты знаешь. Я вспомнил исчезновение кометы Петри. Она была на порядок массивнее кометы Галлея. Куда уж нам-то!

- Вито, случай с кометой Петри у облака Оорта связан с провалом в пространстве, выводящим неизвестно куда. Разве у нас тот же случай?

- А ты можешь такое исключить?

Тур ощутил, как отяжелело тело. Тяга двигателей "Ойкумены" быстро нарастала. Он предупредил экипаж о возможности ускорения более десяти "Ж" и связался с Биллом Климовичем. Тот заверил, что Лойда выдержит пятнадцатикратное ускорение, но за дальнейшее ручаться не может.

Выслушав разговор Тура с Климовичем, Форстер молча кивнул и занялся корректировкой кривой выхода из зоны пространственного возмущения, очерченной на звездной карте перед ним красным полуэллипсом.

Через час даже в креслах-компенсаторах стало трудно дышать, веки налились свинцовой тяжестью.

Биорг, просчитав обстановку, сообщил, что без кратковременного ускорения в пределах двадцати "Ж" они рискуют "выпасть" из обычной метрики. Тур встал перед выбором: спасать "Ойкумену" либо сохранить нормальные условия жизнеобеспечения для Лойды, понимая, что выбора-то и нет, он формален. Вито Форстер установил непрерывную связь с медцентром, направил туда наименее занятых участников экспедиции.

Тур тянул с решением, резервные минуты шли, положение не улучшалось. Наконец, справившись с колебаниями, он кивнул Вито, наблюдая воспаленными глазами за приборами, показывающими внутреннее состояние звездолета. В первую очередь пострадают растения, это неизбежно. Но техника должна выдержать. Может быть, повезет и Лойде.

При переходе границы в девятнадцать "Ж" поступило сообщение о разрушении блокировки спасательной капсулы в медцентре, дестабилизированной во время эксперимента Гровса, и ранении Климовича. Тут же прозвучал голос Адамова: нечеловеческими усилиями справившись с гравитацией, он успел восстановить функционирование системы жизнеподдержания Лойды.

Преодолевая боль в глазных яблоках, Тур посмотрел на Вито и увидел в его глазах тот же вопрос: как смог совсем юный стажер сделать то, что не смог бы даже Эрнст Рэб, человек-машина, олицетворение безопасности "Ойкумены"? Не говоря о роботах... Адамов через каждые пять минут сообщал о положении в медцентре, ставя все новые рекорды выносливости человека и крепости его духа.

Минут через десять Адамов доложил, что можно увеличить ускорение еще на половину единицы, и Вито тотчас дал разрешение Биоргу.

Через тридцать минут все было кончено: "Ойкумена" оторвалась по касательной от опасной зоны невредимой и сила тяжести постепенно снизилась до тройной. Приборы показали, что приготовившаяся поглотить звездолет пасть инопространственного зверя, высунувшего хищную голову в мир обычных измерений, осталась в стороне и позади.

Облегченно вздохнув, Тур и Форстер одновременно взглянули на небосвод и замерли, не веря своим глазам: в десяти градусах восточнее от направления на альфу Кентавра горела яркая звезда. Угловой размер диска звезды можно было определить и простым глазом.

- Чуть более сотни астрономических единиц, - прошептал побледневший Форстер.

Тур тут же развернул кресло в обратном направлении. Кроме новой неизвестной звезды все на небосводе было как всегда, все звезды и созвездия занимали обычные места. Все, за одним маленьким исключением: отсутствовала слабая звездочка, одна-единственная, та, которую люди называли Солнцем.

...Еще через полчаса, освободившись от потрясения, они смогли привести все данные в систему и выбрать одно из множества объяснений случившегося.

"Ойкумена" обошла по крутой дуге в трехмерном пространстве участок патологической кривизны и оказалась с противоположной его стороны. В пределах парсека от Солнца обнаружена звезда, которой раньше не было на звездных картах. Солнце исчезло из пределов видимости. Поскольку в остальном рисунок видимых звезд Галактики остался прежним, расстояние до альфы Кентавра также в пределах расчетного, можно было сделать вывод: рядом с Солнцем они наткнулись на кусок иной геометрии, яйцо пространства, имеющего иные параметры. Разрыв непрерывности, локальное нарушение изотропии их трехмерного мира, как выразился Вито.

Изменившаяся звездная обстановка требовала новой оценки. Как только Биорг постулировал исчезновение опасности, по команде Тура он снял ускорение полностью и нацелил свои усилия на изучение вновь открытой звезды, отделенной от Солнца неведомой и до того невидимой преградой.

Разведчик-десантник Игорь Сказов, микрофизик по второму призванию, использовав оригинальную методику, выдвинул гипотезу: рядом с открытой звездой действительно "провал", аналогичный найденному близ облака Оорта. Провал, скорее всего, служит прямым выходом-туннелем в активное ядро Галактики. Открытие поразило всех и на несколько дней позабыли о Рэе Гровсе, который пребывал в счастливом или роковом неведении, "продолжая" свой эксперимент. Тем более, что параметры открытой звезды и ее планетного окружения оказались крайне невероятными, немыслимыми.

До сих пор самой близкой по звездным характеристикам к Солнцу считалась желтая звезда альфы Кентавра. Но новая звезда, еще не получившая собственного имени, явилась почти абсолютным двойником Солнца. Все приемники на всех волнах нацелились на звезду, ее многократно ощупали в оптическом, радио-, гамма-, гравидиапазонах. Полученные данные, многократно подтвержденные, звучали во всех помещениях, всюду можно было видеть сравнительные таблицы, графики, диаграммы.

Вопросы восстановления зеленой зоны биосферы "Ойкумены" перешли в сферу контроля роботов и контакторов, вынужденных довольствоваться малой частью информационной мощности Биорга, задействованного на изучение нового объекта.

Население "Ойкумены" предоставило право решения проблемы выбора главному координатору Максиму Туру. Подавленный упавшим на его плечи тяжким грузом ответственности за судьбу экспедиции, Тур сидел в своем кресле в навигаторской и держал в пальцах обеих рук по листу бумаги. Левый - данные о желтой звезде альфы Кентавра. Правый - уточненные параметры Золотой звезды, как ее окрестили по предложению Елены Эйро.

В левый листок он мог и не заглядывать, - все давно и прочно улеглось в памяти. Правый же содержал результаты наблюдений, которые все еще казались мистификацией. Но до источника мистификации немногим больше девяноста астрономических единиц, рукой подать. А до альфы Кентавра "Ойкумену" отделяло более четырех лет пути.

Золотая... Как и Солнце, желтый карлик. Средняя плотность вещества не более полутора граммов на сантиметр кубический. Лайман-альфа, - резонансная линия водорода, - самая сильная в спектре. Хромосферная сетка сложена из спикул длиной в несколько тысяч километров, температура фотосферы чуть выше шести тысяч градусов. Мощность излучения... Какие цифры ни возьми, - они предельно близки к аналогичным характеристикам родного Солнца, спрятанного за складками пространственной метрики.

Но не совпадения в описаниях Солнца и Золотой привлекали более всего. Вокруг Золотой звезды, призывно светящей, затмившей блеском сразу все звезды, обращалось несколько планет. Из них три, а возможно и четыре, были подобны Земле.

Итак, или идти прежним курсом туда, где их не ожидает ничего интригующего, или прервать намеченный Землей полет для изучения планетной системы Золотой.

Тур понимал, что вопрос уже снят, большинство думает так же, как он, но не решался начинать торможение по крутой кривой вокруг новой цели по двум причинам. Первая - Лойда. Вторая - инструкции Земли, программа полета. Не хватало малого толчка, чтобы снять сомнения.

Помогли ему самые молодые, лишенные формируемой долгой жизнью в цивилизации стереотипов. Виталий Адамов и Елена Эйро, обретшие вновь единство после героического поведения Адамова во время отрыва от скольжения в неизвестность, пришли в навигаторскую. И заверили, что в случае изменения курса к Золотой они готовы остаться с Лойдой и заботиться о ней вплоть до возвращения на Землю. От непосредственного изучения планет и высадки на них они отказываются, но координатор должен знать: они сделают все, чтобы состояние Лойды не ухудшилось.

Максим Тур долго смотрел им в глаза, размышляя о том, что эти двое очень быстро повзрослели и отличаются зрелостью и милосердием, ставящими их выше многих старших на "Ойкумене". И выше него, главного координатора Тура, не способного отделить личное от общечеловеческого, колеблющегося там, где надо решать быстро и вне связи с собственными чувствами. А то, что Виталий скор в суждениях, - это пройдет. Ведь они правы в своих доводах, - к альфе Кентавра они успеют, им хватит и жизни и мощности экосистемы звездолета. Если продолжать движение в соответствии с действующим пока земным планом, психологическая ситуация обострится.

Каждый человек в экипаже, за исключением Лойды и Гровса, будет непрерывно думать о Золотой, о ее загадочных планетах. Полет к альфе Кентавра превратится в муку, в принуждение, в каторгу. Самый существенный недостаток смены курса то, что они потеряют около двух лет. И что будут значить два года для Лойды, лишенной восприятия и всех чувств? Но разве Елена Эйро, или Северина Джинс, или Билл Климович, или любой другой из экипажа думает о Лойде меньше, чем он? К тому же Билл уже в полной форме и его круг медиков гарантирует Лойде безопасность.

- Спасибо, друзья, - негромко, с трудом шевеля пересохшими губами, ответил Тур, - Ваша готовность заслуживает самой высокой оценки. Но жертвы не потребуется. "Ойкумена" идет к Золотой и, таким образом, вам надо готовиться в первый десант. Ведь вы только об этом и мечтали?

"Ойкумена" выходила к Золотой под углом в семь градусов к плоскости вращения ее одиннадцати планет. С расстояния около пятидесяти астрономических единиц можно было провести качественный сравнительный анализ звездной системы и сделать выбор.

Планет земного типа оказалось четыре. Все они вращались одной группой, в одном направлении, занимая порядковые номера со второй по пятую. Остальные не представляли особого интереса. Ближайшая к светилу, - кипящий каменный шар, а все другие с шестой по одиннадцатую, - застывшие ледяные глыбы. В отличие от планет Солнечной системы, ни одна из планет Золотой не имела ни спутников, ни колец. Отсутствовали также пояс астероидов и кометное облако.

По общему желанию, связанному прежде всего с ностальгией по Земле, в качестве первого объекта выбрали третью планету. К остальным решили отправить разведывательные зонды.

- Удивительно чистый мир, - рассматривая увеличенное изображение системы Золотой, заметил Вито Форстер, - Ни комет, ни крупных метеоритов, ни даже элементарных спутников у планет. Впору подумать о космическом дворнике, находящемся на службе у чрезвычайно развитой цивилизации.

- Чрезвычайно? - спросил Тур, - То есть настолько развитой, что она и нас может принять за мусор и вымести вон?

- Если не вымести, то просто не заметить. Или не показать себя, что одно и то же. Это мое личное мнение. Профессионалы не сомневаются, что цивилизация не может не проявить себя. Чем разум выше, тем легче его заметить. Спор пока бесполезен, практики встреч ведь нет.

- Следовательно, поскольку и звезда и планеты весьма напоминают наши, мы вправе ожидать понимания. Но ты прав, наш разговор похож на гадание, которым занимались в темные века. Гадательные умения канули в Лету и, следовательно, на успех мы с тобой рассчитывать не можем.

Тур неторопливо пробежал пальцами по клавиатуре панели управления.

- Если же принять во внимание факты, система Золотой представляется мне пустыней, свободной от желающих ее улучшить либо опустошить. Никаких признаков разумной деятельности. Все девственно, как в райском саду. Давайте посмотрим на выбранную нами планету.

На смену изображению ближнего космоса Биорг раскинул на большей части экранной полусферы вид третьей планеты. И здесь не было заметно следов разума, преображающего природу в собственных интересах. Но не об этом думалось, - слишком уж прекрасной выглядела картина. Два громадных материка, в северном и южном полушариях, насыщенные зеленью богатейшего спектра; плавными береговыми линиями они отделялись от распростертого на оставшейся поверхности голубого океана.

Океан, занимающий две трети поверхности, два материка, два цвета.

И ничего больше! Какая простота и какое при этом очарование!

Первичный анализ показал: атмосфера подходит для жизни людей. Настоящая оранжерея величиной с планету, созданная по земным стандартам. Оранжерея без хозяина...

- Таким образом... Что ты думаешь, Вито?

- Нет ничего, что говорило бы в пользу форм жизни, достигших самоосознания. Но разочарование соседствует во мне с удовлетворением: мы нашли мир, готовый к колонизации. Если и три другие хоть чуть похожи на эту... Что я, Максим? Трудно придумать подарок землянам более ценный и желанный. Ведь освоить эту планету значительно проще, чем преобразовать Марс или Венеру.

- Красивый шарик! Зеленое в голубом... Как же внизу должно быть замечательно. Средний диаметр не достигает земного каких-то пятисот километров, масса почти земная. Это значит, параболическая скорость менее одиннадцати километров в секунду. Даже посадка всей "Ойкуменой" не будет затруднительна.

Тур задумался, прижав пальцы обеих рук к вискам.

- Щербатов не позволит. Отсутствие следов технологического развития не исключает того, скажет он, что разум пошел здесь другим путем. Начнем, следовательно, по стандартной программе, с десантного модуля, с малой разведывательной экспедиции.

- Так и запишем! Первые донесения с зондов поступят через два дня. За это время мы выберем место посадки и подготовим десант. А разве запрет круга СЕТИ непреодолим?

- Несколько дней ничего не решат, Вито. Последние происшествия вывели нас из равновесия. Необходимо прибегнуть к помощи круга экзопсихологов и предварительно проверить психику на устойчивость, - Тур резко вскочил с кресла и, оторвав руки от головы, засунул их в карманы голубого комбинезона, подошел вплотную к Форстеру, - Разум, если он есть, не будет невидимым и неслышимым. Если есть что искать, мы найдем.

Глядя снизу вверх на Тура, возвышающегося над ним на две головы, Форстер зашевелил бородой.

- Так и запишем. Мне кажется, если даже не обнаружим следов деятельности разумных существ, у нас будут подавляющие аргументы для возвращения на Землю, не выполнив первоначальной программы. Я уверен - минимум одна планета годится для заселения. Это великая удача! Первая Звездная обнаружила неизвестный мир, готовый принять человечество, и в такой близости от Земли! Что еще требуется? Или ты хочешь, чтобы Первая Звездная завоевала всю Галактику?

Тур, как всегда в минуты особого напряжения, прижал пальцы рук к вискам.

- Вито, прости, но ты сам: подавляющий аргумент в пользу психотренинга. Остаться на "Ойкумене", когда там, - Тур качнул головой в сторону изображения третьей планеты, - Будет работать исследовательская команда, ты не захочешь. Таким образом, готовься к встрече с Севериной и ее всевидящими друзьями.

Проведенное кругом экзопсихологов полное обследование состояния психики участников первого десанта заняло три дня. Еще столько же понадобилось для устранения обнаруженных отклонений, профилактического тренинга и заключительной выборочной проверки.

Одновременно группа под руководством Ефрема Чванова определяла место высадки и сооружения базового лагеря экспедиции.

Десантный модуль "Ойкумены", представляющий собой БУМС, - большую универсальную модульную систему, - способен был трансформироваться в вездеход на воздушной подушке, геликоптер, морское судно, но Вито Форстер настоял на включении в состав экспедиции нескольких средних УМС. Десантному модулю предназначалась роль стационара, готового к немедленному взлету. К утру седьмого дня после выхода на орбиту третьей планеты подготовка к высадке завершилась. Десантный модуль отсоединился от "Ойкумены", отбывающие закрылись в индивидуальных отсеках. Лишившись передней конусообразной части, звездолет принял вид правильного цилиндра. Ефрем Чванов занялся проверкой реактивно-гравитационного двигателя, предусмотренного на случай потери энергетического луча от "Ойкумены", его коллега Игорь Сказов контролировал работу приемника энергошнура.

Остающиеся на звездолете с завистью и волнением наблюдали за тем, как из внешнего сектора "Эмбриона" выдвинулась искрящаяся серебряная стрела, уткнулась в приемник десантного модуля, и тот медленно пошел вниз, вытягивая за собой подобно пауку, спускающемуся с потолка на пол, тончайшую светящуюся паутинку.

Видовые экраны индивидуальных отсеков десантного модуля показывали приближающийся северный материк. Точка приземления находилась на его южном берегу, и десантники имели возможность одновременно видеть и сушу и океан. Голубой океан постепенно наполнялся изумрудным свечением, волнения почти не было, водные зеркала время от времени слепили глаза. Мокрая пустыня!

Внимание большинства привлекла суша. Звездолетчики старались обнаружить признаки городов, какие-нибудь сооружения, несмотря на то, что за неделю зонды составили подробную карту обоих материков, отметив отсутствие объектов, представляющих какой-то интерес.

Ничего, кроме нескончаемых зеленых лесов, цветущих лугов и степей, спокойных прозрачных рек и небольших озер... Сплошная зелень, ни пустынь, ни гор. Самые высокие холмы не достигали и сотни метров над уровнем моря. Зеленая равнина! Всюду одно и то же, живое однообразие, идеально подготовленное по составу атмосферы для жизни землян.

Приближаясь к месту посадки, люди обменивались первыми впечатлениями. Слушая эфир, Тур отмечал, сколь разнятся их оценки, как тесно в человеке процессы познания связаны с особенностями характера.

Звонкий голос Павелины Эйло переполняло восхищение:

- Вы посмотрите! Все линии проведены как по лекалу: берега, извивы рек, контуры лесов. Умиротворенность, ласка, мягкость... Все-таки природа - лучший дизайнер! Ей не мешать... Я всегда это утверждала. На Земле такого не увидишь.

Рассмеялся Туах: будто прокатились по мягкому дереву костяные шары.

- Вот если бы мы увидели транспаранты с надписями: "Добро пожаловать, братья-земляне!", картина стала бы логически завершенной.

Елена Эйло задумчиво, с растянутыми паузами меж слов:

- Интересно, как здесь ночью... Ведь Луны-то нет. Темнота, наверное, как во время солнечного затмения.

Петр Гриффит деловито поправил Елену:

- Ночью в океане и над лесом зонды отметили неяркое свечение. Скорее всего, микроорганизмы. Так что абсолютной темноты не ожидается.

В разговор вступил Иван Щербатов, выдавая свое разочарование:

Да и для кого тут освещение? На Земле Луна, потому что она нужна людям. А здесь - никого! Приедут первые поселенцы, заведут Луну, и все пойдет как на Земле. Слава Разуму!

В голосе Павелины на этот раз отсутствовали нотки восхищения:

- Как на Земле... А зачем как Земле? С нашими темпами развития через пару сотен лет придется снова искать место для нового переселения. А планета превратится в близнеца Земли, лишится и зелени, и голубизны.

- Павелина, ты успела полюбить третью планету больше своей, - заметила Северина Джинс, - Но ведь и Земля не так уж плоха...

После ее слов все замолчали. Напоминание о Земле вернуло десантников к мыслям о предстоящей работе, к мечтам об ожидающих их открытиях.

Десантный модуль опустился на лугу близ опушки леска, уходящего волнами зелени к северу на сотни километров. Энергетический луч погас и разведчики покинули модуль. Роботы принялись за установку базового лагеря, и земляне, облачившись в комбинезоны легкой защиты, занялись осмотром местности.

Рамона в сопровождении робота немедленно направилась к берегу моря, на его ласковый призывный шум. Трехлепестковый лотос на зеленом фоне ее комбинезона, знак принадлежности к кругу экзобиологов, белел затерянной в траве звездочкой. Рамона предпочитала работу в одиночестве. Остальные разделились на две группы: меньшая, вместе со вторым координатором Сэмом Джонсом, выбрала участок степи, начинающийся в двух километрах восточнее, а большая, к которой присоединились Максим Тур и Вито Форстер, углубилась в лес.

- Максим, помнишь, я говорил о космическом мусорщике? - спросил Тура Форстер, изумленно оглядываясь по сторонам, - Похоже, уборка территории - единственное занятие местных аборигенов, если они существуют. В лучших парках Земли нет такой чистоты и порядка, как в этом лесу, куда впервые ступила нога человека. Деревья, и те растут в геометрическом порядке. Дам-ка я задание своему коршуну, пусть разберется с этим.

Контактор Вито Форстера, для которого хозяин избрал форму хищной птицы, взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Люди продолжали углубляться в лес.

Ветви деревьев украшали цветы самой разной формы и расцветки. Земляне ощущали себя вошедшими в картину художника-сюрреалиста, никогда не видевшего настоящего леса. Каждое дерево окружали небольшие кусты, усыпанные ягодами. От цветов растекался волшебный аромат, заставивший разом забыть все неприятности и проблемы. Сочная зелень мягкой травы под ногами заставила вспомнить об оставленных на Земле уютных кроватях, о родных домах, об ушедшем на световые годы. Вспоминалось без тоски, легко. Воздух обволакивал теплыми чистыми волнами, шелестели листья в кронах.

Джонни Эрт осторожно прикоснулся ладонью к цветку, напоминающему земную ромашку.

- Похоже, мы попали в период весны, - заметил он, - Все цветет и пахнет. Сказочная весна... Такая вот и снилась мне в детстве. Наяву вижу впервые.

Северина подошла к Эрту поближе, присела над цветком, сняла шлем, освобожденные волосы накрыли ее темной копной.

- Весна... Но где же пчелы или какие-нибудь насекомые? Джонни, ведь растения должны как-то опыляться.

Джонни Эрт наклонился над цветком, протянул было руку, чтобы сорвать его и преподнести Северине, но раздумал.

- Узнаем. Разве здесь можно спешить. Что-то захотелось отдохнуть после полета. Как давно я не был на Земле. Там говорят: на природе. Чтобы ни забот, ни тревог, ничего...

- И я желаю на травку. Лагерь еще не готов, не возвращаться же в посадочный модуль, как птица в клетку, - Северина встала, тряхнула головой, волосы скользнули мягкой волной, закрыв ее до пояса.

Настороженность, с которой люди вошли в лес, пропала бесследно. Тур ощутил, как спокойствие, умиротворенность, беззаботность охватывают его, напряженные мышцы расслабляются и желание сна проникает в самую глубину сознания. "Очень странно, - подумал он, - Прямо гипнотический лес. Или просто раскрепостились затаенные эмоции и желания. Северина безмятежна, контакторы спокойны..." Он посмотрел на Леля. Кот весело резвился у его ног, осматривая и обнюхивая травинки. Нет, опасности никакой.

Откуда-то издали доносились звуки; подчиняясь единому ритму, они складывались в слова и фразы, но понять их было нельзя, будто кто-то пел на совсем незнакомом языке, сопровождая пение игрой на неизвестных инструментах. Мелодии инопланетного леса! Как жаль, что Лойда не может их слышать. Надо все записать для нее, решил Тур и дал указание Лелю.

Уверенность в полной безопасности охватила Тура. Превозмогая сонливость, он осмотрелся. Все его спутники лежали на траве, снимая детски безмятежным сном усталость перелета с "Ойкумены" и напряжение от выпавших им в последние дни испытаний. Тур вспомнил о зондах, отправленных к другим планетам Золотой. Полной информации от них еще нет. Надо бы связаться с Климовичем, заодно узнать данные разведки на пятую планету. Утвердившаяся вдруг надежда в то, что Лойда скоро будет в порядке, сняла остатки беспокойства и Максим опустился на покрытую упругой травой почву рядом с Лелем.

...Тур очнулся первым: его разбудило ощущение, что он случайно заснул в чужой комнате и теперь беспокойство хозяев дома о нем проникло и в него, рождая неловкость и вину за минутную слабость. Как у котенка, проснувшегося в собачьей вольере. Он еще не видит оскаленную рассерженную морду хозяйки, но чувствует страшный запах и уверен, - пока не откроет глаза, будет в безопасности. Усилием воли Тур поднял веки: стояла ночь, тихая и светлая.

Память на мгновение вернула его на "Ойкумену", показав ускоренной сменой кадров спокойные и трагические дни полета вплоть до посадки на планету. Окончательно проснувшись и взяв себя в руки, он отметил: Земля ему не снилась, как бывало раньше каждой ночью.

Несмотря на все ожидания, ночь на планете без спутника вовсе не была кромешной мглой. Немерцающие точечки звезд спокойно струили тончайшие цветные лучики, но не от них расходился кругом свет.

Светились стволы деревьев, неподвижные в безветрии листья вырисовывались капиллярами прожилок.

Но много ярче сияло небо с двух противоположных сторон невидимого горизонта: с одного края треугольником, обращенным острым углом вверх, с другого, - менее ярким почти круглым пятном.

Профессиональная память услужливо подсказала: это же зодиакальное сияние Золотой! Такую картину можно бы наблюдать безлунной ночью и на Земле, если бы не свет мегаполисов, гасящий неяркие звезды, да не смог, поднимающийся до края тропосферы.

Тур погладил рукой мягкую шерстку свернувшегося у него на груди Леля. Сиамский кот мирно посапывал. Тур усмехнулся, - он не сразу вспомнил, что Лель не простой кот, а контактор, биокибернетическая система, предназначенная для обеспечения его безопасности, диагностики, связи и много другого, чего сам человек сделать не в состоянии. Что ж, если контактор спокоен, ему не о чем беспокоиться, все в норме.

Но все ли? Максим во вновь поднявшейся тревоге повторно обратил взгляд на звездное небо. И внутренне содрогнулся: звезды располагались не так! Не так, как должны бы на земном небосводе или над планетами альфы Кентавра. И, естественно, не так, как на полпути между ними. Он нашел только три или четыре созвездия привычных очертаний. Где же Большая Медведица, с которой он всегда начинал обзор в начале дежурств в навигаторской? Сейчас даже при самом горячем воображении нельзя было обозначить привычный ковш и его ручку. А вот представить и увидеть передние и задние лапы вознесенного на небеса зверя и задранную в реве пасть было легко. Теперь созвездие оправдывало свое название.

Где же он? И что случилось с его товарищами? И "Ойкуменой"? Тур в беспокойстве вскочил на ноги, сбросив дремлющего Леля на траву. Тело было удивительно легким, каждая клеточка, отдохнувшая за время сна, дышала здоровьем и бодростью. Ежесекундно оглядываясь на светлеющее утренними сумерками небо, Тур принялся будить спящих, приказав Лелю установить связь вначале с группой, отправившейся накануне в степь, а затем с "Ойкуменой".

Первым отозвался Петр Гриффит.

- Доброе утро, Максим. Я никогда не чувствовал себя так свежо, так, я бы сказал, радостно. И все вокруг разделяют мое состояние. Эта степь - сказка; здесь цветы - невиданные, запахи - неслышанные. За одну ночь на лугу мы сняли стрессы всей прежней жизни. Не планета, а рай...

Вслед за ним с морского берега отозвалась Рамона.

- Петр, Максим, - голос Рамоны был еще более восторженным, чем у Гриффита, - Я в восхищении со вчерашнего вечера. Даже удивительно, как это мне удалось уснуть! Столько впечатлений! Океан - сказка! Я хорошо знаю Большой Барьерный Риф. коралловые поля Аравийского моря или Красного, но здесь такое! Море светится даже ночью на много метров вглубь.

- Вот и сейчас... Жаль, у меня нет аппаратуры. Ведь это настоящие сирены... У берега! Их еще не видно, но музыка... Какая от них музыка, какое пение! Друзья, мы привезем на Землю радость!

- Да помогут нам звезды! - нетерпеливо воскликнул Тур, прижав пальцы к вискам, - Какая радость? Посмотрите-ка лучше на небо.

И сам в несчетный раз поднял голову. Но уже разворачивал оранжевые крылья рассвет, в небе сияло лишь несколько самых ярких звезд.

- Небо как небо, - услышал он рядом голос Вито Форстера, - Чем ты так озабочен? Трудно быть главным, особенно координатором. Забота о массах не дает спокойно спать и приносит напрасные хлопоты.

Вито стоял рядом, улыбаясь сквозь роскошную бороду. Его контактор-коршун уже поднялся в воздух, обозревая окрестности.

- Максим, не будь излишне подозрителен. Температура воздуха двадцать два по Цельсию, влажность как положено, давление атмосферы как над Гавайями. Что еще надо? Вот придет день, и подумаем, что дальше.., - Вито рассмеялся по-детски беззаботно, - Оторвись от неба, мы от него никуда не денемся. Оглянись вокруг, посмотри на чудо диковинное.

Тур последовал взглядом за взмахом рук Форстера. Не согласиться с ним было нельзя: за ночь произошло чудо. На месте вчерашних цветов на ветках висели разнообразные по форме и окраске плоды. До любого из них можно легко дотянуться рукой, да ветки и сами тянулись к людям. Вот, справа: краснобокие, светящиеся изнутри яблоки, а там, - нечто похожее на земные груши, только очень крупные. Он оглянулся: вся его группа сгрудилась вокруг громадного куста, усеянного ягодами размером с лесное земное яблочко; они горели малиновым цветом и источали густой пьянящий аромат.

Каким-то образом за ночь случилось волшебство. Тур потер ладонью лоб, разглядывая тянувшиеся с поляны в разных направлениях тропинки.

Наверное, фокус со звездами ему приснился. Или его посетила утренняя галлюцинация, след последних переживаний. Придется отложить сеанс связи со звездолетом, иначе экзопсихологи его отправят на орбиту. От волнения у Тура пересохло во рту, захотелось пить. Он произнес громко, ни к кому не обращаясь:

Если за несколько часов цветы превращаются в такие плоды, можно бы и ручеек какой-никакой поближе подвести.

И, ничуть не удивившись мгновенному исполнению желания, услышал из-за деревьев голос Северины:

- Желающих испить водицы родниковой прошу ко мне. Здесь такой ручеек обворожительный, совсем как живой.

Покачав головой, Тур вслед за другими подошел к Северине. На свободном пространстве в полсотни квадратных метров в обрамлении обнаженных камней пробивался на свет родник, волнистой струйкой уходя в глубь леса. Тур присел на корточки. Лель успел лизнуть красным язычком воду и, ласково заворчав, улегся на одном из булыжников, искрящемся вкраплениями минералов. Таким образом, и вода питьевая! Вполне естественно и закономерно! Пролететь среди звезд почти парсек, встретить неожиданно планету земного типа, выспаться на ней и отдохнуть в волшебном лесу... Как же тут без ручейка, струящего обыкновенную земную воду, только без примесей и не требующую очистки? К земному-то ручью Лель и сам бы не подошел, и хозяина не подпустил. Сохранение здоровья хозяина и друга для контактора первейшая заповедь.

Тур опустил ладонь в родник: вода приятно холодила пальцы. Сложив руки лодочкой, он сделал несколько глотков. Приятная утренняя свежесть наполнила организм желанием деятельности.

Утолившие жажду люди молча переглядывались, ожидая, пока главный координатор предложит подходящую идею. Но Максим Тур не торопился.

Анна Вирс, накручивая на указательный палец пепельный локон, осветилась своей неподражаемой улыбкой и нерешительно произнесла:

- Пора в лагерь, ведь он уже оборудован и роботы ждут нас. Но как хочется посмотреть, куда бежит ручеек. Я слышу запах большой воды, это недалеко.

Все шумно согласились с Анной, и Туру пришлось подчиниться. Он шел, изредка поглядывая в небо, будто надеясь увидеть незнакомые созвездия и узнать ответ на незаданный вопрос. Надо подождать. В лагере, в уединении, он поговорит и с Климовичем, и Беном Тагором, они поймут, если он ошибся. Без подтверждения своих наблюдений "Ойкуменой" либо признания их иллюзорности он не мог тревожить товарищей.

В синеющей дали виднелись легкие небольшие облачка, ослепительно белые, чуть окрашенные с одной стороны розовым. Они медленно плыли в одном направлении, обещая кому-то теплый или прохладный дождь. Только вот кому? Первозданность леса нарушали только шаги и голоса людей, прилетевших из дальнего далека. В степи тоже ничего живого, иначе они бы знали.

Вдоль ручья, повторяя его извивы, петляла тропинка, приведшая к озеру. Глубокая стального вида чаша, оконтуренная метровой песчаной полосой, застыла среди высоких трав. Песок желтый, чистый как контрольно-следовая полоса на границах земных заповедников. А к озеру вели лесные тропы, по одной из которых они пришли сюда! Или тропы сотворены за ночь тем чудотворцем, что взрастил райские плоды на месте цветов?

Металлическая синева прозрачного зеркала отражала и облака и склонившиеся над ней лица. Тур попробовал себя ущипнуть: уж не сон ли продолжается?

Ни животных, ни птиц, ни даже комара паршивого! Растительный мир. Тогда почему так все ухожено и чисто? Ни одного поваленного или упавшего дерева, даже пожухлого листа не встретить. В зеленой зоне "Ойкумены" они не могли бы добиться такого порядка, даже если бы отдали этому все силы и время. Где же прячется тот, кто следит за чистотой?

Не в том ли озере?

В океане Рамона услышала каких-то сирен. Или сирены - из тех загадок, к которым относится увиденное им ночное небо? Всего лишь видимость, созданная мозгом, опьяненным от растворенного в воздухе наркотика?

Тур смотрел в прозрачную глубь озера и думал о рыбе. О рыбе-кете, которую ему посчастливилось ловить в водах дальневосточного Амура. Когда-то давно, в другой, прежней, недоступной уже жизни случился у Тура отпуск и провел он его в тайге, на берегах амурского лимана. Его давний друг, тоже навигатор космофлота, списанный за невыполнение каких-то параграфов, заведующий теперь лесоугодьями в прибрежной зоне Татарского пролива, выхлопотал для бывшего коллеги лицензию на отлов "трех единиц".

Они прикрепили небольшую сеть к двум жердям, вырубленным среди прибрежного лесного молодняка, зашли по шею в спокойную вечернюю воду и закрепили жерди в речном илистом песке. Через час они вытянули сеть с застрявшей жабрами в ячее серебристой рыбкой сантиметров тридцати длиной. А еще лет тридцать назад, рассказывал ему за ухой экснавигатор, на такую сеть за несколько минут можно было взять не менее пяти полуметровых рыбин. А ведь тогда не было еще в тех местах комплексов рыборазводных фабрик, обязательных сейчас на каждой речке, на каждом озере стареющей Земли-матушки.

От воспоминаний отвлек замяукавший Лель, и пораженный Тур увидел подплывающую из глубины к берегу серебристую тень. Стараясь оправдать кошачье обличье, Лель стал демонстрировать нетерпение, тем предупреждая о возможной опасности.

Есть-таки живность в этих водах! Максим присел и опустил руку в воду. Рыбка, точно такая же, что вспомнилась ему только что, замерла рядом с рукой, чуть шевеля плавниками и полупрозрачными пластинами жабер. Тур медленно, преодолевая неуверенность, сжал пальцы и ощутил сквозь скользкие чешуйки подрагивающее тельце. Совсем как на Амуре, только вместо сети рука.

Не выпуская рыбу из руки, Тур осторожно поднял ее над головой. На желтый песчинки падали капли, оставляя темные круглые пятнышки. Рыба в руке не трепыхалась, поблескивала беспокойными черными глазками с беловато-розовым зрачком.

- Вот так! Рыбу можно таскать руками, - Форстер довольно погладил бороду, - Что будем делать? Можно организовать рыбалку, к нам уже косяк пошел. Да складывать некуда. Разве что кто согласится из своего контактора на время сделать транспорт для перевозки улова в лагерь. Мой коршун все парит в небесах.

Тур опустил голову. У берега на мелководье скопилось больше десятка рыбин, дисциплинированно ожидавших своей очереди. Он разжал пальцы, первая рыба с плеском упала в озеро и застыла среди других, не желая во имя собственного спасения уплывать подальше от пришельцев, готовых предать их всех огню и кипятку.

В задумчивости Тур произнес, разглядывая рыбью стаю, к которой присоединялись все новые "единицы".

- У меня странное впечатление, будто планета знала о нашем прилете и подготовилась к визиту. Плоды на деревьях на любой вкус и цвет, вода лучше земной, рыба прямо в рот прыгает. Не удивлюсь, если в лесу появятся ходячие бифштексы. Как у барона Мюнхаузена, таким образом. Наступает время завтрака, а у нас все есть. Не надо из ружья палить, как делал барон, когда хотел жареную утку с яблоками.

Голос Елены Тур не сразу признал, за одну ночь он стал голосом зрелой женщины. Чистое девичье меццо опутала паутина полутонов, создав волнующий, зовущий тембр. Еще одно превращение!

- Посмотрите! Посмотрите сюда! Что это?

В новом голосе Елены слышалось не только изумление, но и легкий испуг, поэтому все как один разом повернулись от озера.

Рогатый олень стоял в траве у ближайших деревьев. Не сразу Тур понял причину испуга Елены. Она заключалась не в том, что олень стоял напряженно, угрожающе наклонив ветви рогов в сторону людей, готовясь обороняться или нападать. Елену испугало то, что сквозь красивое стройное тело зверя просвечивали стволы деревьев. Вот он гордо тряхнул крупной головой, глаза призрака блеснули, он повернулся и пропал среди деревьев.

Общий вздох вернул Туру самообладание.

- Вито, пора в лагерь. Планета полна сюрпризов. Мы вели себя неосмотрительно.

- Я того же мнения, - отозвался Форстер, - Но не понимаю, почему молчат контакторы. Они ведут себя так, словно мы в зеленой зоне "Ойкумены".

- Или на Земле, - продолжила Елена новым голосом, полным неожиданного обаяния и притягательности, - На той Земле, которая была когда-то. Когда ее называли раем. Мы забыли, какой может быть чистая природа и не понимаем ее. Я слышала, Данрев утверждает, что мы потеряли в истории какой-то важный ген. Почему бы не назвать планету Раем? Ведь она уже показала нам свое лицо, и ей нужно имя. А олень был точно такой, каких я видела в зоопарке.

Выслушав Елену, Тур сказал повелительно:

- Я впереди, Вито Форстер идет замыкающим. Будем настороже. Могут быть всякие неожиданности. Наши контакторы не реагируют на проявления активности Третьей. Или Рая, если угодно. Следовательно, мы нуждаемся в защите техники.

Тур через Леля передал всем десантникам распоряжение собраться в лагере и принять меры предосторожности, рекомендуемые типовым планом высадки, о котором они вчера и не вспомнили.

К опушке леса вышли без происшествий. Луг впереди полого спускался к берегу океана, и перед людьми открылась красочная панорама: сине-голубое пространство воды, смыкающееся в бесконечности с лазурью неба; белая песчаная полоса, плавными изгибами повторяющая береговую линию; изумрудный ковер, на котором за ночь роботы возвели сооружения базового лагеря экспедиции и разместили универсальные модульные системы.

Вид первого поселения на третьей планете Золотой успокоил их, роботам ничто не помешало выполнить заданную программу. Центром поселения являлся тридцатиметровой высоты красный купол, в котором разместились жилые помещения и узел связи. Справа от него желтел куб лабораторного комплекса, слева расположился желтый параллелепипед, объединивший ангар для средних модульных систем и мастерскую роботов. Между ангаром и жилым куполом выделялся пятнадцатиметровый хроноблок. показывающий планетное, земное и абсолютное время. Десантный модуль "Ойкумены", где по расписанию предусмотрели места для группы обеспечения безопасности и дубль-узел связи, стоял на месте посадки, между жилым куполом и краем леса. Ближе к воде высились алые конуса полевого реактора и приемника-преобразователя энергии. В море, в пятидесяти метрах от береговой полосы, замерли на якорях морская лаборатория, видимая желто-белой полосатой надводной частью, и красный цилиндр, увенчанный высокой мачтой ретрансляции энергетического шнура от "Ойкумены" на приемник-преобразователь.

Между сооружениями разъезжали роботы и суетились люди, снявшие комбинезоны и выделяющиеся белыми, лишенными загара телами. Золотая стояла над морем сверкающим диском.

Тура и его спутников встретили радостными возгласами и приглашением к завтраку. Ответив на приветствия товарищей, Максим прошел в десантный модуль, решив по пути перевести сюда рабочее место главного координатора из центра связи.

У аппарата связи "Ойкумены" находился Бен Тагор, на которого Тур возложил ответственность за звездолет. Золотой кружок круга "Эмбриона" блестел на груди Бена маленьким солнцем. Не в пример проведшим ночь на планете вид у него был крайне утомленный: глаза воспалились и покраснели, черное лицо и толстые губы посерели.

Тагор с Туром обменялись краткими приветствиями и пожеланиями здоровья. Бен первым делом сообщил о состоянии Лойды: без изменений, главный врач Билл Климович ухудшения не ожидает. Затем он доложил, что команда, оставшаяся на "Ойкумене", наблюдает за обстановкой на планете. Размещение лагеря признано удачным, роботы справились с задачей успешно. Первые выводы говорят о том, что опасности для людей на Третьей на обнаружено. Но и следов разумных существ не найдено. Примерно так же обстоит дело на других планетах земного типа: первые пакеты информации от высланных зондов приняты и расшифрованы. Общее мнение находящихся на орбите: нет худа без добра, им очень повезло, Первая Звездная обнаружила три планеты земного типа.

- Проводился ли анализ наблюдений за структурой космоса? И кто дежурит в навигаторской? - спросил Тур, выслушав Бена.

- Я понимаю, что заботит тебя, Максим, - ответил Тагор, погладив пальцами золотой кружок на груди, - Переключаю на Леонида Крохина. Он расскажет об интересующем тебя более профессионально, чем я. Остаюсь на приеме. Ждем сообщений.

Дежурный навигатор Крохин подтвердил истинность предутренних наблюдений Тура за звездным небом. Очертания созвездий, то есть взаимное видимое расположение звезд, в какой-то момент необъяснимым образом изменились. Переместился и северный полюс небесной сферы. Теперь он - близ красной звезды Антарес, альфы созвездия Скорпиона. Идет поиск подходящих объяснений происшедшему.

- Может ли это быть следствием действия гравитационной линзы, закрывающей от нас Солнце?

- Хочется надеяться на что-нибудь подобное, - ответил Крохин, - Будем считать пока, что перемена лишь видимость, вызванная местным возмущением геометрии. Данных маловато, чтобы сделать окончательный вывод.

Закончив переговоры с "Ойкуменой", Тур почувствовал, как он проголодался за сутки. Завтрак накрыли прямо на траве, расстелив скатерти. Окинув взглядом приготовленные блюда, Максим отметил отсутствие местных плодов и ягод. Это его успокоило: осторожность, на которую обращалось внимание во время психотренинга на звездолете, едва не покинула людей. Синтетическое мясо, консервированная зелень из оранжерей "Ойкумены", сок из земных концентратов, - привычно, безопасно, хоть и невкусно.

Тур начал с апельсинового сока. Когда он поставил стакан обратно, зазвучали колокола, их бой сменили несколько аккордов. Заработали часы на блоке отсчета времени Хачика Момджана, который сам же сочинил музыку сопровождения сигналов отсчета. Максим повернулся лицом к морю: покрасневшие стрелки показывали десять ноль-ноль местного времени, циферблаты рядом отсчитывали время земное и абсолютное.

Молодец Хачик, догадался изменить форму хронометров, они совершенно не похожи на те, что в звездолете. И удобно, и развлекает.

Ели не спеша, оживленно обмениваясь впечатлениями. Северина предложила закрепить за планетой имя, выбранное Еленой Эйро. Тут же единодушно постановили: так тому и быть! Максим жевал в задумчивости, не ощущая вкуса, до него доносились отрывки фраз: беседовали мелкими группами в разных местах импровизированного стола.

- ...ни штормов, ни бурь. Надо бы уточнить, как идет циркуляция воздуха в атмосфере...

- ...А море - все цветное, ночью фосфоресцирует, светится. А сирены! Посмотреть бы, как они выглядят, что им позволяет творить такие мелодии...

- ...Цветы - действительно райские. А на лугу, в степи - ни одного насекомого, ни летающего, ни скачущего, ни ползающего...

- ...Я взял в руки одно яблочко. Срывать не стал, зачем. Но запах как от свежего бифштекса. Еле дотерпел до завтрака. Аппетит здесь богатырский, давненько такого не было со мной.

- Кипение растительной жизни. Ботаническое царство без конца и края...

- ...Индийские Веды говорят, что во Вселенной существует три вида планет. На низших жизнь подчинена адовым страданиям. К средним относятся миры типа Земли. И еще есть высшие - райские. Видимо, на такую мы и попали. Елена молодец, удачно придумала.

- ...Есть возможность преобразовать экосферу "Ойкумены", пополнить запасы. После проверки, конечно.

- ...Рай ни для кого!? Ни одного живого существа.

- ...А призраки? Вдруг они и есть настоящие хозяева планеты? Их видели и в лесу, и в степи. Но контакторы на них абсолютно не реагируют. Странное явление.

- ... Мне кажется, я смогу пройти без остановки весь материк и не устать. Везде разлита жизненная энергия. А с голоду и жажды в Раю не умрешь. Сколько всего! Рыба вон сама в руки Максиму пошла.

- ...Да... Как похоже на Землю! Только на Землю неиспорченную, девственную. Чистую Землю.

- ...Неиспорченную? А на мой взгляд, Земля без техносферы - голая была бы. Ты поживи здесь месяц без "Ойкумены" и без техники вне нашего лагеря, - на Землю так потянет, что не знаю... Со всеми ее комарами, непитьевой водой и мерцающими от смога звездами, и разгулом мутагенов. И ложной короны Золотой по ночам не захочешь видеть.

Тур нашел взглядом Кондакова, единственного на "Ойкумене" специалиста по трансперсональной психологии. Отставив недоеденный бифштекс, подошел к нему. Кондаков, покончив с завтраком, что-то вычерчивал обычным карандашом в своем блокноте.

- Здравствуй, Алексей. Ты позавтракал? И хорошо ли отдохнул?

- Да, все в порядке, Максим. Вижу, у тебя вопрос ко мне.

- Вопрос? Да. Пока первый из череды многих. Они, таким образом, не замедлят... Как нам относиться к фантомам? Они явно реальны и, в то же время, как-то связаны с работой нашего сознания. Точнее, мозга. Я заметил, видения складываются с учетом знаний всех и каждого. Получается нечто суммарное. Друг друга за годы полета мы изучили достаточно хорошо. И я мог бы уверенно определить, что во внешнем виде или повадках призрачных животных от кого из нас... Но действуют-то они независимо!

- Подход у тебя верен. Так я думаю. Исходя из имеющихся знаний. Видения действительны. Реальны. Но никакое техническое устройство не способно их зарегистрировать. Я всегда ношу с собой биолокатор. Так он тоже ни на оленя, ни на рыбу не отреагировал.

- Потому-то контакторы спокойны. Следовательно, наша техника бессильна тут? Даже если провести возможные усовершенствования?

- Абсолютно! Мы только еще дальше уйдем от понимания. Сотни две лет назад Янг Стивенсон сумел подтвердить это опытным путем: подобные видения - реальность. Но реальность, связанная с сознанием носителя разумной сущности. И потому отмечаемая только органами чувств разумного существа, связанного с фантомом нитями подсознания.

Кондаков полистал блокнот, отыскивая нужную запись.

- Точнее: только разум способен зарегистрировать воздействие трансфеноменов на обычные органы чувств. Ведь наши рецепторы принимают очень широкую гамму изменений извне, а разум отбирает лишь то, что может или желает.

- К чему надо быть готовым? В самом первом хоть приближении?

- Если наши сердца будут спокойны и чисты, никакой опасности я не предполагаю. В противном случае мы окажемся бессильны. Аура планеты насыщена пси-энергией. Ты можешь увидеть и себя. И как призрака и как живого человека, со стороны. Но бояться или активно противодействовать не следует. Традиция утверждает, - при наличии и соблюдении оговоренных мною условий, - трансфеномены не только не опасны, но и полезны... Для психического здоровья. Я поработаю здесь недельку и вернусь на "Ойкумену" - там у меня личный банк по этому вопросу.

Поблагодарив Алексея, Максим подошел к беседующим в отдалении от пиршественного стола координатору Сэму Джонсу и Вадиму Костюченко, биотехнику экспедиции и специалисту по универсальным модульным системам. Лойда всегда предпочитала работать в паре с Вадимом. Тяга Сэма к изучению искусственного интеллекта в самом начале полета сблизила его с кругом биотехников, со временем они с Вадимом стали дружны и неразлучны, как Кастор с Полидевком. Северина Джинс предпочитала называть их Диоскурами.

- А мы ждем тебя, Максим Тур. Кому как не тебе в первую очередь составить комплексное представление о планете, так скоро названной Раем, - улыбаясь пухлыми губами на широком лице, сказал Вадим, протягивая Туру руку, - Ведь мы еще не виделись и не говорили. А Золотая уже к зениту подходит. Вы в лесу видели больше, чем мы в степи.

- Мы успели кое-что обобщить с помощью Биорга, и ребята наверху помогли, - дополнил друга Сэм, подняв крупную, стриженую под ноль голову вверх, туда, где мерцала звездочка "Ойкумены".

- И что же? - заинтересованно спросил Тур, с нескрываемой симпатией оглядывая неразлучных друзей, так похожих внутренне и так различающихся внешне.

Глядя на них, он видел островок стабильности, которой так не хватало ему самому. В отличие от Вадима, чью полноту не могли устранить никакие занятия по физическому совершенствованию, Сэм выглядел юношески стройно, хотя обладал завидным аппетитом. Сам о себе он говорил, что корм весь идет в голову, потому она таких размеров. Вадим добавлял, что Сэму надо есть побольше, потому как голова у него продолжает расти, она еще не достигла нормы.

Друзья переглянулись и молча определили, кому говорить. Сэм Джонс на "Ойкумене" являлся заместителем Рэя Гровса, его ближайшим сотрудником. Потому часть вины за проступок Рэя он взял на себя и устранился от роли координатора, считая себя недостойным. Обычно неторопливый, сегодня он говорил резко и отрывисто.

- Открытий много, еще больше загадок. Законы кибернетики всеобщи. На Земле развитие биосферы идет в соответствии с ними. Закон необходимого разнообразия Винера-Шеннона-Эшби постулирует главное условие устойчивости любой системы. Это условие - внутреннее многообразие, богатство проявлений жизни, взаимодействие множества. На Земле разнообразие жизни воплощено в пяти так называемых царствах. Это прокариоты, затем по степени сложности идут простейшие одноклеточные, грибы, растения и животные. Низшие формы существуют за счет фотосинтеза, животные же поедают их. Гетеротрофы-животные в Раю не обнаружены. Фантомы мы в расчет не принимаем, пока не разберемся, что они такое. Обнаруженные в пресной и морской воде псевдорыбы - из разряда фантомов. Неизвестно, как они достигают такой телесной достоверности. Из автотрофных организмов, питающихся энергией Золотой, не найдены грибы, отсутствует аэропланктон в атмосфере. Основа жизни везде, как и на Земле - двойная спираль ДНК. По расчетам - разнообразия видов для достижения длительной устойчивости явно недостаточно. Действует неизвестный фактор, или же внутреннее разнообразие биосферы Рая латентное, потенциальное. Впрочем, происхождение земной биосферы - тоже из области чудес. Ни одна физико-математическая модель не подтвердила закономерность ее образования. А теперь, уже по вине человека - нет нужного разнообразия. На чем держимся - неизвестно. Но то - Земля, там все знакомо. А Рай... Работы здесь - не на одно поколение. Тем, кто придет за нами, будет полегче.

- Но мы - первые! - улыбнулся Вадим, и Диоскуры обнялись, наблюдая за реакцией Тура на сказанное.

- Вы хотели удивить меня? В чем-то цель достигнута. Но, боюсь, моя новость поразит вас больше, чем ваша меня. Мы находимся под небом, не соответствующим нашему миру, - Тур коротко рассказал о ночных наблюдениях, - Удовлетворительного объяснения тому пока нет. Биоргу, который так помог вам, недостаточно исходных данных. А где их взять, если неизвестно, откуда начинать?

- Главное следствие твоего наблюдения, - улыбка слетела с лица Вадима, - То, что наше возвращение на Землю становится проблематичным!

Тур ничего не сказал, молча повернулся и пошел к столу.

Переговорив со всеми основными специалистами, он к полудню имел достаточно полную картину обстановки в Раю и счел себя готовым к докладу десантной экспедиции и одновременно "Ойкумене" для определения дальнейших действий.

Доклад главного координатора прошел в абсолютно тишине. Отрывочные данные приобретали системный вид. Полученная картина всколыхнула воображение людей, породив массу гипотез-предположений. Главная проблема обрисовалась сразу, вызвав шквал вопросов: как далеко от Земли они оказались на самом деле, и насколько правдоподобны рассуждения о переходе звездолета в иное измерение или мгновенном переносе в иную точку привычного четырехмерного пространства-времени.

Одно несомненно: пока на "Ойкумене" занимаются проблемой пространственной ориентации, на поверхности необходимо как можно лучше изучить планету Рай и расшифровать основные ее тайны. Каждый сам определил себе место, исходя из этой стратегической позиции, оценив свои возможности.

В связи с вероятной ненадежностью контакторов постановили иметь всегда с собой миникомбинезон с неприкосновенным запасом воздуха, еды и воды, средства связи и штатное оружие в каждой отдельно работающей группе. Определили места наблюдательно-исследовательских постов в различных точках северного материка, установили постоянное дежурство разведчиков-десантников в десантном модуле в непрерывной готовности для оказания помощи на любом расстоянии от базового лагеря. Над каждым НИП и группой исследователей будет кружить автоматический зонд и периодически докладывать в центр связи о состоянии людей, техники и оборудования. С "Ойкуменой" договорились о поддержании энергетического контакта с "Эмбрионом", который должен был непрерывно вырабатывать энергию в дежурном режиме и направлять ее через ретранслятор, расположенный в море, в накопитель-преобразователь базового лагеря. Уточнив желания каждого, Тур распределил людей по группам и скорректировал основные задачи по изучению Рая.

Главный координатор оставил за собой обязанность общего контроля и коррекции проводимых исследований с позиций общей безопасности и соответствия обстоятельствам. И обязал себя ежедневно посещать одну из отдельных групп или НИП.

...К прибытию Максима Тура Виктория Бродова на своем НИПе заканчивала первый этап изучения внутреннего строения Рая. Сейсмическое зондирование мультивибратором в пяти километрах восточнее базового лагеря позволило выявить отличия Рая от геоида. Астеносфера, - мягкий текучий слой верхней мантии, на котором покоилась твердая кора, превышала земной аналог почти в три раза, достигая тысячи километров. Строение коры также принесло ряд сюрпризов. Все данные говорили о сейсмической активности планеты, о том, что еще не закончился период формирования платформ и плит. Тем не менее, планета не имела ни одного действующего вулкана, отсутствовали видимые следы разломов коры или остатки прошлых извержений мощнейшего слоя горячей магмы.

Сейсморазведка обнаружила на доступной глубине большие залежи химически чистых редкоземельных элементов.

Посоветовавшись с Максимом, Виктория решилась на неглубокое бурение с целью изучения образцов породы, из которых складывалась планетная кора. Контактор Виктории, небольшой желто-зеленый попугай с большим красным клювом, занялся перестройкой средней универсальной модульной системы из вездехода в бурильную установку. Работа заняла почти полчаса и Тур успел за это время узнать много нового о веществе и его превращениях в недрах планеты. Он с любопытством наблюдал соединение в Виктории противоречивых качеств. Острые черты лица ее выдавали мужскую твердость характера. Она увлекалась теорией шахмат и очень любила сладости. Видимо, эта женская слабость компенсировала ее противоположные стороны. Рядом с собой Виктория постоянно держала красивую деревянную коробочку, из которой она то и дело вынимала конфету или леденец.

На сей раз оказалось не до леденцов. Бурения не получилось. Бур прошел десяток сантиметров, не достигнув скального основания осадочных пород, когда в окружающем воздухе резко повысилась концентрация двуокиси углерода и инертных газов, уменьшилось содержание кислорода. Пришлось облачиться в комбинезоны и приостановить работу.

Затем по приказу Виктории взъерошенный попугай, предупреждая об опасности, снова перевел установку в режим бурения. Как только бур вторично двинулся вниз, наступила звенящая тишина, и почти сразу раздались ревущие звуки, идущие отовсюду. Попугай сообщил о скачке напряженности электромагнитного поля, и тотчас отключил установку и предложил немедленно вернуть УМС форму вездехода. Согласившись, Виктория распорядилась сохранить резцы вместе с отрезком трубы и, пока шла трансформация универсальной модульной системы, они с Максимом рассмотрели головную часть бура. Сверхтвердый материал резцов оказался срезанным неведомой силой без видимой деформации. Срез сиял полированной чистотой, отражая лучи Золотой, застывшей в безоблачном небе. Попытки отыскать срезанную часть бура успехом не увенчались, - она словно растворилась в мягкой почве, среди травяных корешков.

Приняли решение: временно от бурения где бы то ни было отказаться и исследовать остатки бура в лаборатории. Максим предположил, что на планете действуют силы, активно противодействующие вмешательству человека в сложившееся равновесие.

Как только буровая установка обратилась в вездеход на воздушной подушке, состав воздуха обрел прежние характеристики, а попугай успокоился, показывая тем, что грозящая людям опасность исчезла. Но, поскольку контакторы несведущи в законах, по которым организована экосфера Рая, ни Тур, ни Бродова поведение попугая и кота не приняли во внимание и остались в комбинезонах.

По дороге в лагерь Тур, обменявшись мнениями с Викторией, утвердился в том, что требуется нетрадиционный подход к изучению Третьей планеты. Иначе они не только ничего не узнают, но рискуют оказаться в обстоятельствах недопустимого риска. Видимо, Рай, - планета не земного типа, если нечто здесь так реагирует на вмешательство человека в естественный порядок вещей.

В лагере Виктория занялась анализом среза колонкового бура-долота, а Тур прошел в дубль-центр связи и попросил Ефрема Чванова соединить его с одним из зондов, облетающих северный материк Рая по береговой линии. Хотелось посмотреть, на самом ли деле линия берега обозначена песчаной полосой двадцатиметровой ширины на всем ее протяжении, или все-таки имеются отклонения. Уж чересчур эстетично организована тут природа. Павелина Эйло, знаток законов красоты, и та в растерянности.

В одном из зондов, доложил Ефрем, находится Виталий Адамов, настоявший на самостоятельном полете.

"Авантюра молодости? - спросил себя Тур, - Но разве вся наша экспедиция не авантюра?" - ответил он себе другим вопросом и попросил Адамова транслировать изображение на следящий экран десантного модуля.

Втроем они со стометровой высоты рассматривали светло-желтую полосу, делившую две стихии планеты. Тихо накатывались волны, с шипением затемняя пятиметровую ленту песка и откатывались назад, чтобы вновь и вновь повторить неизменный ритм. Море не знало ни приливов, ни грохота прибоя у скал, ни штормов. Тур видел, как Адамов, завороженный просторами, доступными зрению только птицы, время от времени отвлекался, чтобы поближе рассмотреть усыпанную цветами полянку или озеро в лесу. Зонд, подчиняясь его желаниям, менял направление и высоту, зависал и возвращался к берегу.

По рекомендации Тура Ефрем направил вслед Адамову еще один зонд, чтобы восполнить пробелы в изучении береговой линии. Ему не хотелось ставить Виталия в жесткие рамки обязательного задания. К тому же такой приказ мог испортить настроение Ефрему, наверняка подарившему полет Виталию в виду своей исключительной доброты, а не из-за его необходимости. Десантника Ефрема Чванова Тур считал одним из самых надежных в экипаже "Ойкумены". Профессионал-разведчик высочайшего класса, к выполнению своих обязанностей он относился как верующий относится к заповедям. Любая работа делалась им с блеском, с законченным артистизмом, в его словах никто никогда не сомневался. Результаты его работы никто не проверял.