Первые шаги

Глава 9

Я идиот. Нет, не так.

Я идиот!!!

Пять мастеров (пять!!!) не самой высокой квалификации наотрез отказались иметь со мной дело. Точнее, от троих в итоге отказался я сам, но об этом после.

Дело было так.

Доспехи доставили на следующий день к нам с Бушариным на склад-лабораторию. Еще и пришлось доплачивать за доставку по нашей неудобной дорожке, но это не испортило настроения в тот момент.

А потом начался аттракцион маразма.

Первый же мастер, заранее приглашенный мною, услышав, что надо из парных доспехов МБК собрать три целых, сплюнул, пробормотал что-то про малолетних богатеньких придурков и развернулся, даже не осмотрев фронт работ. Все мои попытки выяснить причину, как-то повлиять на решение окончились эпическим провалом – мастер ушел, больше не проронив ни слова, полоснув напоследок злым взглядом. Подобную классовую ненависть мне удалось вызвать лишь однажды в прошлой жизни, когда вылил в бачок омывайки три бутылки паленой водки на глазах двух явно непохмеленных бомжей.

Переглянувшись с профом – тот сам был в недоумении – пошел искать другого. Второй, которого мне также рекомендовали как хорошего специалиста, но классом пониже первого, узнав о деле, тоже пошел в отказ. Единственный плюс от потери времени, затраченного на его поиски и уговоры, – он снизошел до моего скудного ума и объяснил неразумному, что из двух доспехов собрать один нельзя, потому что так не делают!

Они что, каждую деталь куют отдельно на кузне? А потом вручную с помощью молотка и такой-то матери подгоняют друг к дружке? Явно нет…

Я даже сам лично с помощью заимствованного у Бушарина точного инструмента произвел замеры наугад выбранных деталей, пытаясь подогнать бредовую версию к фактам, но нет, все совпадало до второго знака после запятой, и то, подозреваю, дело в моих ручках, а не в деталях. Все части явно были сделаны на заводе по одному лекалу, так что проблем заменить покоцанные на более-менее сохранившиеся я не видел.

Тогда почему?

Третий мастер, узнав о заказе, почесал в затылке, но согласился. Правда, цену за работу заломил такую, которую мне выставили бы в лучшей мастерской города, что меня категорически не устраивало. Клады, знаете ли, не бесчисленны: почти все, что знал, я уже втихушку выкопал и слил антиквару, надеясь отбить вложения с помощью снаряженных парней. А запускать руку в «чистый» счет, на который потихоньку капала прибыль с мастерской и других проектов, был пока не готов. Я для того и бухнул кучу денег на парные доспехи, что стоили они на этой распродаже не так уж и много – на тусовку приглашались только, так сказать, друзья армии, левых людей вроде нас там было мало. Это потом, после рестайлинга, цена корпуса МБК подскакивала вдвое-втрое, а так у меня, глядишь, еще и резерв запчастей какой-никакой образовался бы.

Четвертый и пятый мастера шли оптом, два по цене одного, но и выглядели так, словно давно уже променяли инструмент на стакан. Где-то этак еще в прошлом веке, причем в самом начале оного. Но и эти братцы-алконавты тоже, не стесняясь своего пропитого вида, заломили цену такую, что мама не горюй.

Плюнув на гордость, стребовал с Наташки пироги и пошел в архив на поклон к напарнику – Антону Малюте. Антон ржал так, что несколько работающих сотрудников вышли из своих кабинетов и сделали нам замечание. Зажимая рот ладонью, напарник схватил меня за рукав и вытащил на лестницу, где снова дал волю эмоциям:

– Нет, ну ты даешь! Ха-ха-ха! Из двух! Ха-ха! Один!.. Мастерам предложил!.. Ха-ха-ха!..

По-прежнему не вижу повода для смеха…

Устав ждать конца этой «смехопанорамы», ткнул приятеля кулаком в бок, не сильно, но чувствительно. Подействовало, Антон успокоился.

– Понимаешь, вообще-то на самом деле это, конечно, возможно. Но в среде мастеровых считается такой плохой приметой, что сотня черных кошек, строем переходящая тебе дорогу, – просто цветочки.

– И откуда такой бред взялся?

– Это не бред, – внезапно достаточно серьезно ответил Антон, – Я, конечно, тех времен не застал, но знающие люди рассказывают, на заре появления корпусов МБК в свободной продаже стоили они дорого, а запчастей к ним достать было практически негде. Вот и нашлись умники, которые вместо ремонта и замены поломанные детали с одного на другой переставляли и заказчикам так возвращали. А поскольку круг владельцев доспехов был еще довольно мал, то их достаточно быстро вычислили. И наказали: страшно наказали. Поверь, наказали так, что многие до сих пор эту тему не поднимают, боятся. И вот с тех пор никто не возьмется за такую работу без веской причины, хотя бы в виде денег. – И вновь перейдя на жизнерадостный тон, Малюта закончил: – А я тебе сразу советовал обратиться к отцу!

Напарник принялся за пирог, а я стал лихорадочно соображать, как выйти из положения. Денег оставалось в обрез, еще неизвестно, как у профа дела пойдут: знаю я этих ученых, им обязательно в последний момент что-нибудь еще потребуется. Залезать в «чистую» кубышку до тех пор, пока не испробованы все варианты, не хотелось. Без надежды на ответ спросил, скорее для себя:

– Что ж делать-то, блин?..

Но Антон неожиданно дал хороший совет, чего я от этой ехидны, признаться, не ожидал:

– Да понял я, что нет у тебя денег, все растряс на покупку. Теперь тебе прямая дорога в тюрьму.

– ?.. – уставляюсь на собеседника.

– В долговую яму.

– ?! – Недоумение зашкаливает.

– Да не сесть, придурок, а поискать мастера.

– Гм… А поподробнее можно?

– Ладно, пользуйся, бестолочь, пока я добрый, но с тебя и завтра пирог тогда!

– Да не вопрос, если что дельное посоветуешь, – сказал я и изобразил живейший интерес.

– В общем, так: идешь на Тюремную улицу – это в северной части города, так и называется, если ты не понял. Здание там одно, так что не ошибешься. Обращаешься в комендатуру с запросом на мастера. Списки там же висят, специальности и расценки указаны. Оформляешь запрос и, если на этого человека других заявок нет, тебе его прямо там могут выдать, срок сам прикинешь. Только, сам понимаешь, не лично тебе, а тетке твоей, под поручительство. Так что и охрану какую-нибудь желательно взять с собой.

– Подожди, ничего не понял… мне что, заключенного отдадут?

– Не отдадут, а отправят отрабатывать долг, – назидательно поправил Антон. – Отец, если большой и срочный заказ случался, бывало, брал так работников. Оно, конечно, чуть подороже, чем обычный найм, выйдет, зато и кочевряжиться такие работники не будут: что скажешь, то и сделают.

– А им самим, что, ничего платить не нужно?

– Ну это на твое усмотрение. Вот покормить их три раза в день ты обязан, а деньги – только в комендатуру. Они ж свой долг отрабатывают, не просто так сидят. Или ты думал, что долговая яма – это реальная яма посреди города, как в старые времена, выкопана? А несчастные сирые и убогие, как прежде, гниют в ней заживо, питаясь подаянием сердобольных граждан Москвы?

– Да ну тебя! Я вообще от тебя в первый раз о таком услышал!

Антон вылупился на меня, будто впервые увидел:

– Ну ты даешь, как можно такое не знать? От сумы да от тюрьмы не зарекаются, знаешь ли. Ты ж законами интересовался, неужели на такое не натыкался?

– Ты что, думаешь, можно вот так весь свод законов охватить? Я только самое основное просмотреть успел, – обиделся я. – Это ж не перечитать никогда!

– Так это и есть основное!

– Ну ладно-ладно, убедил: я – идиот. Только ты мне еще пару моментов проясни: туда что, и дворяне попасть могут?

– Да кто угодно. Хотя старые рода и клановые, понятно – нет, к ним с другой меркой подходят, а вот титулованные, вроде отца моего или тетки твоей, – запросто. Про тебя и себя вообще молчу. Правда, я и в долг ни у кого брать не собираюсь и тебе не советую. Возьмешь не у тех людей – легко там окажешься и будешь всю жизнь небо в клеточку видеть.

– А если специальность невостребованная – ну там историк какой-нибудь, библиотекарь? Они что, до конца жизни там сидят? Вряд ли на такие должности зэков берут.

– Кого?

– Зэков… Заключенных, в смысле, – пришлось пояснить.

– Словечки у тебя порой проскакивают… – Парень слегка задумался, дожевывая пирог, но потом продолжил: – А с библиотекарями, как ты говоришь, все просто – указывают кроме основной специальности еще парочку, на край – соглашаются на самый простой труд вроде очистки улиц или еще чего. На чернорабочих-то всегда спрос есть, просто платят им, понятно, копейки. С таким заработком можно до конца жизни с долгом рассчитываться. Бывает, родственники, чтоб не позориться, долги закрывают. Друзья помочь могут. Только обычно, если попал туда, значит, уже все, что мог, испробовал и у семьи, и у друзей назанимал, так что отработать как можно больше – в их интересах.

Давая понять, что ликбез окончен, Антон встал со ступеньки, на которой сидел, отряхнулся от крошек и направился к двери в коридор, но внезапно остановился и обернулся ко мне:

– Ты, это… если надумаешь, попытайся Жирнова Виктора взять. Я с ним сталкивался – мастер нормальный, доспехи твои на мах переберет. Он в свое время у отца работал, но ушел – хотел сам попробовать. Не знаю, что там за тухлая история приключилась, только прогорел он. А банк его в яму и загнал. Отец его жалеет, берет время от времени, но сам понимаешь – бате в первую очередь о своих заботиться нужно. А так-то Виктор мужик дельный. – Дав напоследок совет, Антон скрывается за дверью, но тут же просовывает голову обратно: – Про пирог не забудь!

Вот так вот живешь себе, живешь, думаешь, что все знаешь, а тебе – на! Целый пласт жизни, скрытый до сего момента, пытался улечься в моей голове. До самого конца своего короткого рабочего дня обдумывал я полученные сведения и пришел к выводу, что мне в хозяйстве не помешал бы человек, разбирающийся в здешних реалиях. Этакий знаток писаных и неписаных законов, традиций и примет. Где бы его взять-то еще? В тюрьме, что ли, тоже поискать?

Поход в Яму описывать не стану – все оказалось примерно так, как описывал Антон. Наталья взяла под собственное поручительство угрюмого мужика лет тридцати пяти – сорока. Боясь попасть снова впросак, я сразу обрисовал ему предстоящие работы, на что получил лаконичный ответ:

– Дней десять – пятнадцать потребуется, если в одиночку. Брать помощников будете?

– Кого-то посоветуете?

Виктор, похоже, отвыкший за время заключения от вежливого обращения, хмыкнул:

– Тут каждый сам за себя, – и обернулся к Наталье: – Барыня, ночевать у вас позволите?

Наташка беспомощно уставилась на меня – а что я, знаю, что ли? Пришлось опять обращаться к местным.

– Ночевать? Можно, отчего ж нельзя. Только вот этот бланк тогда заполните. – Суровый полицейский за бронированной стойкой протянул нам очередной лист бумаги. Бюрократия, чтоб ее!

Оплатив в кассе несколько дней работы заключенного, двинулись наконец из этого унылого места. Вот вроде и ремонтик освежающий сделан, и скамеечки для ожидающих установлены, а такое гнетущее впечатление остается… Витя, выйдя на улицу, даже как-то по-другому выглядеть стал. Впрочем, ошейник с какой-то электронной начинкой – маячком, скорее всего, – и несуразная одежда не по сезону все равно не давали ни на секунду забыть о его нынешнем печальном статусе.

Наталья усвистала обратно в свою контору, а мы отправились сразу в мастерскую. Виктор немного недоуменно косился на меня, удивляясь, похоже, отсутствию провожатых, но я не спешил просвещать его о реальном положении дел. Если не дурак – сам поймет. Да и нет смысла ему бежать: убежит – в яму посадят его ближайших родственников, а у него жена есть, вроде бы и дети. Ошейник, как нам пояснили, так просто не снять, хотя кто их знает, этих местных умельцев… так что я особо не расслаблялся.

Представив свое приобретение профессору, понаблюдал немного за работой профессионала. Что сказать: характеристика, данная Антоном, оправдывалась на все сто – мужик оказался сноровистым и аккуратным, уже через пару часов одни доспехи оказались разобраны до состояния скелета, а Виктор ползал вокруг с тестером, проверяя работоспособность разных блоков и узлов.

Вспомнил про обязанности кормить свое временное имущество – пришлось прервать увлекательный процесс наблюдения и отправиться домой за обедом и ужином. Наташка так и не нашла нам кухарку, а сама все реже становилась к плите, отговариваясь занятостью, поэтому кухней последнее время пользовался в основном я сам.

Кстати, тема! Надо будет в этом исправительном заведении присмотреться к поварам. Расценки, конечно, грабительские, значительно выше, чем в среднем по Москве, зато может статься, и работать человек будет не за страх, а за совесть. В нашем домике ему всяко лучше, чем на нарах.

Так и повелось. Александр Леонидович приступил к сборке первого энергоблока. Почему-то я считал, что первым проще сделать светлый, но проф по каким-то своим соображениям начал с темного. Будет вскорости подарочек Земеле. Договорились, что первые три энергоблока Бушарин делает по стандартному методу, а вот дальше может экспериментировать как душе угодно. Хотя из слов профессора я понял, что и здесь он применил какие-то свои способы оптимизации, но вникнуть в их суть, как ни старался, не смог. Слишком разный уровень знаний по предмету у нас.

Виктор перебирал доспехи. Пару раз отпрашивался навестить родню, пару раз его семья приходила навестить его на рабочем месте. Хоть и не в восторге я был от их визитов, но и запретить рука не поднялась.

Я по-прежнему разрывался между архивом, учебой, работой в мастерской у профессора и работой в зарядной мастерской. Теперь еще и обдумывал варианты заработка для моей банды. Парни косились на меня с кровожадным интересом, но пока из последних сил сдерживали любопытство.

Хорошо, что у меня помимо дел есть Наталья – неиссякаемый источник хороших новостей и неожиданных жизненных поворотов.

Вести из госпиталя подруга приносила регулярно. Маме уже разрешили потихоньку вставать и передвигаться по палате. Если я правильно понимаю жизнь, то теперь выздоровление пойдет семимильными шагами, и вскоре от последствий комы не останется и следа. Но вот дальнейшая ее судьба пока под вопросом. То ли дадут время на полную реабилитацию, то ли ушлют обратно в пограничье, то ли переведут пока на какой-нибудь участок поспокойнее. До конца контракта времени осталось немного, но как повлияет на порядок его исполнения трехлетняя кома – мне неясно. Зато понятно, что еще хотя бы раз наведаться к ней обязательно надо. Просто показать, что я жив-здоров, а то будет еще волноваться за меня – вряд ли персоналу долго удастся скрывать наше с Митькой отсутствие. И если с братом все хорошо, то про мою судьбу им ничего не известно, а мама переживать будет.

А еще Наташка выдала такое, что хоть стой, хоть падай. Прихожу я домой, уставший и голодный, а дома – красота, вкусно пахнет готовящимся мясом, запах – хоть на голодное время маринуй.

– Гена, у меня для тебя сюрприз! – с порога интригует моя дворянка.

Все бы ничего, но в гостиной опять застаю Григория, который хозяйским жестом обнимает мою подругу. А я так надеялся, что Бушарину что-то светит!

Облом…

Даже предстоящий сюрприз потерял часть своей привлекательности.

– Я тебе китайцев нашла. Знающих, как ты хотел. Я всех четверых купила! Вот! – Веселый блеск Натальиных глаз рождает во мне надежду, что я просто опять чего-то не понимаю. Григорий косится на меня с любопытством, но молчит, в разговоре почти не участвует.

– Здо́рово! А брала ты их на развес или поштучно? – осторожно пытаюсь выведать, что скрывается под загадочным словом «китаец», да еще и знающий.

Собака? Попугай? Автомобиль? Нет, автомобиль все же не может быть. Уж четыре-то Наташка точно бы не купила.

– Партией. Они, к сожалению, сразу все четыре выставлялись. Зато дешево. Так что, племяш, принимай подарочек. От чистого сердца дарю!

– И где он, в смысле – они? Китайцы.

– В подсобке, не сюда же их выводить!

Ага: значит, все же это животные! Интересно, что же такое я изъявлял желание приобрести, что начисто забыл об этом?

Заинтригованный выше крыши, отправляюсь в подсобку, забыв даже об ужине.

Мля!!! Что за хрень?!

Китайцы оказались… китайцами.

Оторопело стою в дверном проеме и пялюсь на четыре широкоскулых лица. Четыре пары глаз в ответ пялятся на меня. Четверо мужчин азиатской наружности. Что это?

Вываливаюсь обратно в гостиную.

– Кто. Это. Такие?!

– Китайцы…

– Какие китайцы, Наташ, ты о чем?..

– Знающие… ты ж сам хотел… – Бедная подруга чуть не плачет, она явно не понимает моей реакции.

– И что они знают? – все еще пытаюсь понять логику ситуации, которая от меня явно ускользает в этот вечер.

– Ну… всякое. Один – техник. Другой – готовить умеет. Два других – не знаю… Их только всех сразу отдавали…

Вам когда-нибудь дарили китайцев? Если что – не берите. Подарок так себе. Никакой радости. Почти как от поддельных новогодних игрушек из анекдота.

Чувство глубокого недоумения наконец сменяется озарением.

Точно! Было дело!

Два года назад, на заре моей попаданческой карьеры, я все ждал, когда же появится добрый фей и растолкует мне, неразумному, что от меня требуется. Мир там спасти… принцессу… набить морду злому колдуну… Конкретики какой-то хотелось. А поскольку никто просвещать меня не торопился, то я в какой-то момент решил искать себе учителя. Нет, не так: Учителя! – обязательно с большой буквы. Тогда я еще думал, что в сказку попал, вот и мысли были соответствующие. В моем воображении это должен был быть пожилой, слегка обрусевший китаец. Не в том смысле, чтоб балалайкой щи хлебал и расписным кушаком подпоясывался, а чтоб хорошо язык знал: сам-то я по-китайски – ни бельмеса. Он обязательно должен был быть содержателем какого-нибудь додзё, бить меня на занятиях бамбуковой палкой и просвещать в философии Востока. А! Еще обязательно заставлять писать тушью по шелку!

Почему именно такой набор – хоть убей, сам не объясню. Причем прекрасно знаю, что большая часть перечисленного относится скорее к японской культуре, но мне нужен был китаец, и точка! А еще я имел неосторожность поделиться своими раздумьями с Натальей. Результат, точнее – целых четыре результата сидят теперь у нас в подсобке.

Фейспалм… Бойтесь исполнения желаний.

Пошел разбираться со своим новым имуществом.

Китайцы были военнопленными с последнего крупного пограничного конфликта, которые по итогам оказались вообще никому не нужны. Это офицеров родня и государство выкупали обратно, а эти парни из глухих деревенек служили рядовыми, в армии впервые наелись досыта, но тут же попали под замес. Дальнейшая их судьба была, по-моему мнению, печальна. Китайская сторона от них открестилась, нашим тоже такого счастья не надо, вот и жили они здесь на положении тех же должников из долговой ямы. То есть скитались по тюрьмам, отрабатывая трудом свое содержание. Специалистов хоть в чем-нибудь уже давно повыкупали местные воротилы, а вот такие простые работяги никому не были нужны – своих хватало.

В империи жили уже пятнадцать лет, по-русски говорили чуть ли не лучше, чем по-китайски. Уже два пункта с моими ожиданиями совпали: может, что-то еще всплывет? Но больше они никакими особыми талантами не блистали, на волю не хотели, даже испугались, когда предложил отпустить.

– Хозяин, не надо волю! На воле плохо, у хороший хозяин хорошо!

Тьфу ты, аж противно стало. Мне, воспитанному на «Спартаке» и «Хижине дяди Тома», было странно владеть людьми, я всеми силами пытался откреститься от такого счастья, но эта четверка чуть ли не со слезами талдычила:

– Хозяин, работать будем – довольный будешь. Суп варить, каша варить, дом прибирать. Китаец есть надо мало, работать много!

Ну и что тут сделать? Видимо, принять все как есть – разбираться буду по ходу. Буду считать, что это запоздавший ответ неба на мои запросы. Четче надо было формулировать, тогда бы и таких вот накладок не случилось. Зато кухарку теперь искать не надо. Пока буду думать, что просто нанял себе четырех обычных работяг, которые трудятся за копейки, и относиться к ним соответствующе. Посмотрим, все равно с ходу ничего решить не удается.

Вот так я и стал еще и рабовладельцем, до кучи.

– Та-дам! – За неимением музыки приходится подчеркивать торжественность момента самому.

Леха и Олег в нетерпении устремляются в расположенный за складом закуток с готовыми изделиями, но, увидев стандартные движковые ранцы за спиной МБК, разочарованно тормозят. Один Ваня продолжает заинтересованно оглядывать результат наших с профессором и мастером трудов. Полировать броню мы с Виктором не стали, наоборот, добавили царапин и потертостей, так что теперь доспехи выглядели еще хуже, чем при покупке. Энергоблоки замаскировали под стандартные новгородские движки, благо короба от них стоили копейки. А я еще специально самые страшные выбрал. Савелий Малюта – отец Антона, продавший мне ранцы, наверное, решил, что второго такого жлоба в Москве не найдется: так я торговался с ним за приглянувшиеся мне запчасти. Зато и не подумает никто, что это настоящие МБК, а не их имитация.

– А сколько сил движок выдает? – уже ни на что не надеясь, спрашивает Алексей у Виктора, решив, что именно он отвечал за установку.

Мастер угрюмо пожимает плечами. Гордость за выполненную работу смешивается у него с сожалением от перспективы возврата в долговую яму. А тут еще и будущие хозяева изделий явно недовольны. Есть от чего расстроиться.

– Хорош кривиться, примеряем обновы! – командую я.

Нам с Бушариным не терпится увидеть итог месячной непрерывной работы. Я хоть и опробовал Лехин агрегат, но это то же самое, что посадить за управление вертолетом необученного сопляка. Выучиться полноценному использованию МБК, прочитав руководство, невозможно – вмятины на внешней стене и крыше недвусмысленно это подтверждают. Пришлось даже отложить презентацию на пару дней, чтоб Витя смог вправить помятые пластины брони. Спрашивается, и чего ради старался искусственно придать доспехам непрезентабельный вид? Пять минут мотания вокруг склада чудесно решили эту проблему! Это я еще предусмотрительно самый слабый режим выставил, дал бы больше – где-нибудь над Кремлем сбили бы.

Разочарованные пилоты снимают верхнюю одежду и лезут внутрь. А ведь оба специально в майках пришли, чтоб контакты ровно на шею легли! Даже постриглись заранее покороче. Верили все-таки в меня до последнего! Жаль, что забрала скроют сейчас их лица, очень хотелось бы посмотреть на эмоции, когда поймут.

Последние напутствия перед стартом:

– Время первого тестирования – пять минут. Направление – только юго-запад, у складов не светиться! Обратите внимание: место старта и финиша отмечено крестом, он у вас под ногами.

Пилоты синхронно склоняют головы, запоминая криво намалеванный, чуть светящейся краской крест. Весенние сумерки недавно сменились ночной темнотой, и риск заблудиться вполне реален. С востока и севера расположен основной складской массив, где в отдельных местах еще вовсю кипит работа, поэтому соваться туда не стоит, если хотим пока сохранить секрет. В молчании Виктора я уверен, потому что не без моей помощи он уже пять минут как спит, привалившись к стене забора. Здоровый сон – залог здоровья. Претензий к качеству его работы нет, по крайней мере, с моей стороны. Если рабочие испытания пройдут штатно – нам все равно потребуется механик, если нет – тогда и говорить не о чем. Последнее слово останется за пилотами.

Первые тесты парни проводят еще на земле – подгоняют под себя размеры, проверяют подвижность отдельных узлов и шарниров. Программа запуска отработана до мелочей на тысячах пилотов и вбита в подкорку мозга так, что даже после перерыва в несколько лет производилась на автомате.

Алексей медленно делает первый шаг, прислушиваясь к работе механизмов, потом уже увереннее другой, третий… За ним начинает двигаться по площадке Земеля. А потом легким прыжком оба МБК поднимаются в темное небо и начинают воздушную акробатику. Нам с профом плохо видно, к тому же пилоты быстро скрываются в разрешенном направлении, но и так понятно, что пока все отлично. На лице Бушарина нешуточное волнение, ведь испытания заканчиваются только с посадкой, но повлиять на что-либо мы не в силах…

Впрочем, что это я?!

Бегом мчусь за рацией.

– Шаман, Земеля: это база, ответьте!

– Гена, это нечто!!! Мощность выше нормы, управляемость потрясающая! Йо-ххо!

– База, подтверждаю: машинка изумительная. Движки – вообще песня!

Бушарин выхватывает у меня рацию и начинает запрашивать у пилотов какую-то специфическую тарабарщину про отклик цепей, силу импульсов, регулировки… это лишь то, что я понял. Парни с восторгом отвечают, на нашей частоте царят сплошные возгласы.

Будильник неумолимо отсчитывает минуты, и я отбираю рацию у Александра Леонидовича. Он, гад, пытался сопротивляться, но я непреклонен – сам же до этого твердил о регламенте.

– Время! Возвращайтесь на базу!

– Гена!!! – Какая единодушная мольба в голосах!

– Не обсуждается! Домой!

– Ну-у-у… еще чуть-чуть…

Вот в такие моменты чувствую себя строгой мамочкой.

– Пилоты! На базу! Это приказ! – Отданная строгим голосом команда возвращает парням мозги на место. – Минута, время пошло!

Спустя сорок пять секунд с легким гулом в небе вырисовываются знакомые силуэты. Заложив лихой вираж, оба МБК изящно опускаются на предназначенное место. Пижоны! Завистливо переглядываемся с Метелицей и направляемся к героям дня, точнее – ночи.

Это я зря. Выбравшись на волю, парни хватают меня и начинают обнимать и тормошить. Даже подбрасывать в воздух пытаются, приходится пресекать, иначе живым не вырвусь.

– Смирна-а-а!!!

Ух, как хорошо получилось! Даже Бушарин с Метелицей вздрагивают и выпрямляются, а ведь им едва-едва силы досталось. Про вояк и говорить нечего: рефлексы – великая сила, особенно подкрепленные моим касанием, передающим приказ напрямую. Один Витя продолжает невозмутимо посапывать – прямое воздействие на организм так просто не перебить.

– Пилоты Шалманов и Сиплый! За нападение на начальство получить взыскание!

– Есть получить! – А глаза у зараз так и сияют!

– Вольно! Разрешаю поблагодарить нашего гения! Разойдись!

Теперь нападению подвергается Бушарин. Обнимать его, как меня, парни, конечно, не решаются, но руку жмут так, словно хотят оторвать. Бессвязные возгласы восторга раздаются от всех троих, даже Ваня к ним присоединяется.

Повторив урезанную презентацию для очнувшегося мастера, разгоняю веселую компанию, успеют еще наговориться. Расстроенного Виктора в последний раз увожу домой, завтра ему возвращаться в каталажку, выкупить его насовсем мне пока не по карману – долг на него повесили нехилый. Надо теперь подобрать дельце по силам моим «танчикам», благо выбор есть. Хочется, конечно, и самому поучаствовать, но мой МРМ еще не готов, что-то у профа не срастается с удвоенным контуром. Будем с Метелицей на подтанцовке в группе поддержки.

Не спится. Взбудораженный мозг после испытаний МБК рисует картинки их дальнейшего использования – одна другой фееричнее. Тихонечко прокрадываюсь на кухню, надеясь никого не встретить. Последнее время, куда ни пойду по дому – обязательно натыкаюсь на одного из своих китайцев. Ничего святого нет у людей! Даже у туалета могут подкараулить, лишь бы спросить, все ли меня устраивает. Прячусь теперь от своего имущества, как от ревнивой жены.

Но натыкаюсь не на них, а на полуодетых Наталью с Гришей. Судорожно скрываюсь в тени за дверью.

– Наташа, ты не знаешь, чего Гена последнее время совсем дома не появляется? Какие-то неприятности?

Ага, это я интересно попал! Пожалуй, подожду, не буду сразу возвращаться.

– Это он от китайцев прячется. Они его совсем своей заботой замордовали: боятся, что продаст или на волю отпустит, – хихикает Наталья.

Хлопает дверца холодильника, слышится шум разворачиваемых свертков с продуктами.

– Только, если откажется, я сама у него их выкуплю. Никогда так вкусно не питалась! Да и за порядком следят отлично – нигде ни пылинки.

– А зачем они ему?

– А я знаю? Это ж Генка! Сказал – нужны, я и нашла. Давно, правда, сказал, но тут вот случай удачный подвернулся… – Слышится стук посуды.

Чего это их на жор пробило – удачно, что ли, начало ночи прошло?

– Так он не именно этих искал, а вообще?

– Да он вообще никого не искал, ты ж видел, это я их ему притащила.

– Где нашла-то еще? – Последние звуки смазываются, явно Гришка что-то жует.

– В Яме. Бушарину зачем-то мастер потребовался, вот заодно и присмотрела. – Наташка тоже не отказывает себе в ночном перекусе.

Гады, я ж слюной скоро изойду! Еще и запахи до моего укрытия доносятся! Жрите уже скорее!

– А чем этот Бушарин с Генкой занимается?

– Физику подтягивает, мастерят они что-то там по мелочи, опыты ставят… Я особо не вникаю.

– А чего тогда таинственность такую развели?

– Да бог с ними уже, что ты вдруг их опытами заинтересовался? Спроси вон у Генки сам завтра. Давай лучше повторим… – Недвусмысленные звуки с кухни явственно показывают, что еды мне сегодня не видать.

Забавно слышать, как Григорий пытается развести Наталью на информацию. Вроде между делом, с заботой обо мне… Приму к сведению.

В руку тыкается что-то холодное. От неожиданности дергаюсь в сторону, чудом не прошибая лбом стенку.

– Кушать, хозяин! Ван принес. Нельзя хозяин голодный, расти не будет! – Еле слышный шепот принадлежит Вану – нашему штатному кашевару.

Вот как он смог незаметно ко мне подкрасться? Да еще с едой?

Бутерброд с большой котлетой одуряюще пахнет, так что отказаться нет сил. За пару недель Ван успел изучить мои вкусы, поэтому котлета сделана именно так, как я люблю – сочная, с хрустящей корочкой. Мм!

– А запить?

В другую руку тут же вкладывается кружка с горячим чаем. Опять же все как положено: в меру горячий, но не обжигающий. Фантастика!

– Спасибо, Ван. Очень вкусно. Пойду я, в комнате поем.

– На здоровье, хозяин. – И так же бесшумно исчезает в темноте коридора. Это точно какой-то навык ниндзя, надо все же приглядеться к ним повнимательнее.

Кухня по-прежнему недоступна, но теперь это меня не волнует. В хорошем настроении возвращаюсь в свою комнату, откусывая на ходу от заботливо приготовленного бутера. Определенно, жизнь налаживается!

На следующий день встаю невыспавшийся. Жизнь – жизнью, но спать надо ложиться вовремя, а не шарахаться по полночи неизвестно где. Надо было испытания все-таки на выходные перенести, но уж очень невтерпеж было, теперь вот расплачиваюсь. Одно радует – у Наташки вид еще более помятый; а вот нечего по ночам на кухне… жрать. Умоляющий взгляд подруги проигнорировать не могу – убедившись, что Григорий далеко, несколькими волнами целительной силы привожу ее в порядок.

После общего завтрака устремляемся кто куда. Наталья с Григорием – возвращать Виктора в Яму, я – в архив. Есть у меня подозрение, что мой персональный шпик хочет расспросить Жирнова по дороге, ну и на здоровье – из покупки МБК я секрета никакого не делал, работали мастер с профом в отдельных помещениях – под лабораторию Бушарин сразу выгородил большой угол и никого туда, кроме меня, не пускал. А то, что движки нестандартные – так мало ли самоделок по Москве, я вон все еще от впечатлений с выставки отойти не могу.

По большому счету, даже если что и узнает Григорий, – не беда. Запретов никаких я не нарушаю, разве что сманить могут профессора, но опять же – вряд ли. У церкви наверняка есть выходы на настоящие лаборатории, где им склепают все что душе угодно, а какой-то особой религиозности за Бушариным я не замечал.

Так, в раздумьях, добираюсь до места работы и потихоньку включаюсь в процесс сканирования. Сегодня на очереди документы из местного загса. Вообще-то люди здесь в основном венчаются, но и при венчании одновременно заключается брачный договор – сугубо гражданская бумажка, типа принятого в моей прошлой жизни свидетельства о браке. Если делить будущим супругам особо нечего, то и состоит договор из одного листочка: такой-то и такая-то вступают в брак, жена вступает в род мужа, а иногда – наоборот, муж вступает в род жены и берет ее фамилию. Для мещан еще проще – без упоминания рода. Зато иногда встречаются контракты на десятки страниц, с перечислением приданого и обязанностей сторон. Такие документы не люблю больше всего – приходится расшивать страницы, вкладывать их по одной в сканер, а потом аккуратненько, не дай бог перепутать листочки, собирать обратно. В некоторых папках встречаются фотографии, их тоже надо приобщать к электронному делу. Антон пока еще на лекциях в своем институте, работаем мы с ним в последнее время посменно – оба по полдня, и встречаемся только в районе обеда, так что весь кабинетик в моем распоряжении. Хорошо еще, что рабочий день неполный, в иные дни со скуки сдохнуть можно.

Между делом разглядываю изредка попадающиеся снимки примерно двадцатилетней давности. Одна нетолстая папка привлекает мое пристальное внимание.

Васильев-Морозов Николай Елизарович и Дамирова Дарья Дамировна.

А я и не знал, что родители в Москве венчались…

Неуверенными руками раскрываю папку.

Короткий договор, никакого перечисления овец, подушек и ковров.

И несколько старых снимков…

Вот смеющийся отец в компании всего двух друзей. Уже через год после свадьбы его не станет.

Вот венчающаяся пара стоит перед алтарем, но ракурс неудачный, видно всего лишь профиль жениха, невеста скрыта волнами пышной фаты.

А вот молодожены выходят из церкви.

Мужчина во фраке прижимает к себе роковую восточную красавицу с грустными глазами.

В белом облаке кружев невеста восхитительна…

Невеста прекрасна…

Но это не моя мать!

Михаил Ямин-Задунайский пребывал в прескверном настроении. Его тринадцатилетняя сестра, напросившаяся с ним за компанию в инспекционную поездку по московским предприятиям клана, вот уже несколько дней доставала старшего брата капризами.

– Миша, мне скучно!

– Маша, ну сколько можно? Я ведь с самого начала предупреждал: мне будет некогда. У тебя есть Матильда Генриховна, вот ее и изводи, а меня оставь в покое!

– Я хочу, чтобы ты пошел со мной к Волконским!

– Маша!!! – За прошедшие дни этот разговор возникал не раз. – Я уже сказал, что не пойду к ним!

– Ну, Ми-и-и-ша-а!.. Мишенька! Ну что тебе стоит! Всего один денечек!

– Я сюда работать приехал, а не по твоим подружкам ходить!

– Ми-и-и-ша! – Аргументы давно закончились, и сестра начала просто канючить.

– Что «Миша»? Думаешь, я не вижу, что ты опять что-то задумала? Признавайся, кому из своих подружек меня сосватать решила?

– Ми-и-и-ша-а!

– Сходи с Матильдой Генриховной! – Брат всеми силами пытался отвертеться.

– Не хочу с Матильдой! Там все будут с родными, одна я с гувернанткой! Хочу с тобой!

– Маша, ну пойми! Не хочу я на твой детский праздник! О чем мне с твоими подружками говорить? О куклах? О платьях? «Ах как вам идет эта шляпка!..» – Михаил даже не пытался скрыть, что предстоящее мероприятие ему глубоко… неинтересно.

Но и Маша не собиралась сдаваться. За присутствие брата на праздновании дня рождения Светланы Волконской девочке был пообещан котенок мейнкуна, которого вскоре должна была родить кошка Волконских – редкая красавица Бетс. Да и планы подруги в отношении брата мелкая интриганка целиком и полностью одобряла. А то ведь Миша такой доверчивый! Сестра совсем недавно случайно увидела, как он увлеченно целовался с Татьяной Морозовой – самой главной стервой Петербурга.

Мысль о том, что брату может не понравиться малолетняя княжна Волконская, девочке почему-то в голову не приходила. Так же как и мысль, что невесту парню родители подберут исходя из соображений усиления рода и клана, а не в потакание романтическим бредням двух юных дурочек. Что поделать, романтика – она такая… И воссоединение двух любящих сердец в воображении Маши перевешивало все трезвые расчеты. Тем более если за это давали страстно желаемого котеночка.

А вот Михаил хорошо знал свою сестру и весь ее батальон подружек, поэтому ничуть не горел желанием посвятить весь день юным возвышенным барышням. В Петербурге его ждала прекрасная девушка Татьяна и несколько уступчивых горничных, так что только зарождающиеся прелести будущих светских львиц мало интересовали молодого здорового парня. Он и в Москве не собирался отказывать себе в мелких радостях, но родители навязали ему в поездку сестру, которая требовала присмотра.

– Ми-и-и-ша! Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Ну что тебе стоит разик сходить со мной! А я потом на всю неделю от тебя отстану! Вот обещаю! Даже по магазинам без тебя пойду!

А вот это был аргумент. В магазины модной женской одежды не хотелось еще больше, чем к Волконским. Если у тех в гостях хотя бы была надежда встретить таких же замордованных старших родственников и хоть как-то скрасить скучное времяпрепровождение, то магазины… Магазины – это зло в чистом виде!

– Точно сама сходишь?

– Точно-точно, обещаю!

– Хорошо, но всю следующую неделю после праздника ты меня никуда не тащишь: ни по музеям, ни по магазинам, ни на прогулки. Вообще никуда! В театр – тоже!

Условия были очень жесткие. Без сопровождения брата Маша могла попасть только на самые невинные развлечения, а прогулки ограничивались строго охраняемой зоной верхнего города, но… котеночек мейнкуна… Эх, на какие жертвы приходится идти ради влюбленной подруги!

– Обещаю, никуда! Уговор?

– Уговор.

Погода была ветреной, и тонкие, еще голые ветки дерева постоянно стучали в окно. Не спалось. Да и не удивительно – три года спала! Выспалась, наверное, на жизнь вперед.

Фонари в парке за окном погасли, и теперь только рассеянный свет молодой луны давал разглядеть внутреннее убранство. Было бы на что смотреть – за прошедшие дни обстановка запомнилась до мелочей и успела надоесть. Домой бы, только где теперь этот дом?

Звуки и шорохи на улице заставляли ежиться и плотнее кутаться в тонкое больничное одеяло. Вроде и бояться нечего – никому не нужна, никого не обидела, а вот поди ж ты, и здесь нашлись недоброжелатели. Няню Николая Дарья в жизни не видела, но уже успела наслушаться всяких ужасов от персонала.

Николай… Самого-то Николая женщина видела всего один раз в жизни. В том злополучном автобусе молодая, всю дорогу шепотом ругавшаяся пара напротив волей-неволей привлекала внимание. А бедный ребенок, которого отец даже отказывался взять на руки, чтоб помочь молодой жене!

– Всю жизнь мне, гадина, изломала. Права была няня, не стоило на тебе жениться… – Мужчина старался шипеть тихо, но Дарье, сидевшей очень близко, было все слышно. – Что ты мне суешь это отродье?! Сама родила, сама и занимайся. Приедем – отец что-нибудь придумает.

– Коля, он плачет, его надо перепеленать… – Красивая особой восточной красотой женщина умоляюще смотрела на мужа.

– Пеленай, мне-то что. Или ты думаешь, я ваше дерьмо нюхать буду?! – С этими словами мужчина встал со своего места и, всем видом изображая хозяина жизни, что совсем не вязалось с обстановкой обычного рейсового автобуса, направился в сторону водителя.

По лицу молодой жены покатились крупные слезы. Даша, которая сама в этот момент переживала не лучший момент в жизни, пожалела бедолагу: уж лучше совсем без мужа, чем с таким.

– Давайте я вам помогу. Вас как зовут?

– Дарья. – В речи несчастной женщины присутствовал акцент, и вместо мягкого «р» в имени проскочили какие-то рычащие нотки.

– И меня – Дарья, тезки, значит. Давайте я малыша подержу, а вы сухое поищете, хорошо? – и Даша мягко перехватила орущего младенца у растерянной матери. Опомнившись, та полезла в сумку за запасным бельем для младенца. Сверху сумки оказался пакет с документами, который женщина машинально сунула в руки своей помощницы.

Дальше все произошло молниеносно. Вот Николай добирается до водительской кабины и резко отворяет дверь. Вот водитель отвлекается от опасного участка дороги, обернувшись на шум. И вот уже автобус, кувыркаясь, несется под откос, выбрасывая из окон несчастных пассажиров. Дарье повезло, ее выбросило в кусты при первом же кувырке, и она отделалась потерей сознания и сильными ушибами. Зажатый в руках младенец, на удивление, тоже не пострадал. Позже ей скажут, что в минуту опасности источник стал вырабатывать жизнь на максимуме, поэтому и обошлось почти без повреждений. Зато огонь от вспыхнувшего автобуса успел до них добраться и порядком подпалил одежду и волосы. Так ее и нашли прибывшие на место аварии службы: босую – ботинки потерялись еще при падении, подгоревшую, но плотно прижимающую к себе орущего мальчика и пакет с документами.

Забравший их из переполненной больницы старик – отец Николая, сначала принял ее за ту Дарью – мать ребенка, а ошарашенная всем случившимся девушка даже не пыталась сопротивляться – идти ей по большому счету было некуда. А когда недоразумение вскрылось, безутешный отец махнул рукой – живи в поместье, если хочешь. Тем более что Даша успела привязаться к ребенку, заменяя ему мать. Старик, чья жизнь теперь целиком сосредоточилась на внуке, посчитал одаренную девушку неплохим приобретением для семьи и погнал учиться на медика. И даже не стал разубеждать домашних, считавших Дарью его невесткой – женой погибшего Николая, а может, вообще не считал нужным никому ничего объяснять. Когда у Даши родился Егор, которого отученная любопытствовать немногочисленная челядь опять-таки посчитала сыном Николая, Елизар Андреевич разрешил воспитывать детей вместе, а по прошествии нескольких лет вообще удочерил бедную девушку, приняв и ее незаконнорожденного сына в род.

Где-то теперь ее мальчики? Персонал госпиталя охотно говорил с ней на любую тему, но только не на эту. «Все нормально. Учатся. Навестят позже» – вот и все ответы. А сами отводят глаза. Что-то тут нечисто…

На улице раздался странный скрежет, и в проеме окна выросла чудовищная тень. Страх приморозил к месту, не давая двинуться. Как жаль, что она так слаба! Само собой окно начало медленно раскрываться, впуская зловещую фигуру внутрь. Но крик ужаса из горла так и не родился, потому что монстр вдруг обычным человеческим голосом произнес:

– Здравствуй, мама…