Первый горн

У меня было собственное представление о том, что нам понадобится там внизу, и большую часть хозяин постоялого двора уже достал. Его склад и прежде всего его знание о том, где что находится, были действительно удивительными.

Четыре пакета изюма с орехами для каждого, четыре рациона мяса. Два кинжала, две пары перчаток, три пары носков. Пятьдесят болтов для четырёх арбалетов. Точильный камень. Восемь фонарей. Для каждого верёвка в десять раз длиннее человека, обмотанная вокруг талии. Крючок, верёвка для крючка, воск. Сорок звеньев для кольчуг и плоскогубцы для каждой группы из четырёх человек. Прокипячённое полотно, разорванное на полоски, три рулона на человека. И так далее. Это были не элитные солдаты, но я не видел причин в том, чтобы не обращаться с ними как с таковыми.

— Там внизу темно, влажно и холодно. Вы будите слышать эхо, где нет голосов. Холодная вода будет капать вам за шиворот, если не оденете капюшона.

Если не будете обращать внимания, куда ступаете, свалитесь в расселину, так глубоко, что пролетите через всю плоскую землю. Если не будите приглядывать друг за другом, то умрёте. Слышите? Одна единственная ошибка, и вы умрёте! Всё настолько просто. Чтобы этого не случилось, приглядывайте за своими товарищами и следуйте моим приказам. Если из вашего снаряжение будет что-то дребезжать, и я услышу это ещё раз после того, как указал вам на проблему, у вас будут неприятности. А теперь в путь.

37. Перекличка

— Туда вниз? — спросил с сомнением один из мужчин, с подозрением разглядывая шахту и верёвку.

К настоящему времени я уже почти запомнил все имена. Этого мужчину звали Ян. Мы находились в первом подвале под башней и стояли вокруг шахты: тёмная дыра, которая, казалось, вела прямо в царство Сольтара.

Я усмехнулся мужчине.

— Надо говорить туда вниз, сэр, Ян. Давайте просто сделаем вид, будто знаем, что делаем.

— Спуститься вниз по шахте, сэр? — спросил Ян с улыбкой.

— Именно. До пола пятьдесят длин, равных росту человека, и ты был бы не первым, кто упал бы здесь и разбился насмерть. Но не переживай, я буду спускаться перед тобой.

— Первой пойду я, — сказала Зокора.

Прежде чем я успел что-то возразить, она головой вниз нырнула в шахту.

Я услышал, как мужчины резко втянули в себя воздух.

— Боги! — выкрикнул Варош и поспешил к шахте.

Но ожидаемого звука удара о пол так и не последовало. Шахту осветила молния, затем я услышал раздавшийся снизу голос Зокоры.

— Мне не помешала бы здесь помощь.

Следующим в шахту начал спускаться Янош, но ещё прежде, чем верхняя часть его тела исчезла, мы услышали, как кричит Зокора:

— Уже разобралась сама.

С чем она разобралась, так это с двумя гномами-зомби. Они ещё дымились. Когда я добрался до низу, я увидел Зокору, поставившую на одного из них свою ногу. Он слабо двигался.

— Руна на лбу. Вырежьте её, и они успокоятся, — сказал я. — Варош, Ян, возьмите кинжалы и вырежьте руны со лбов тех двоих, что возле стены. Янош, обеспечь безопасность той двери, Лия, проверь, остались ли нетронутыми другие двери.

Они остались нетронутыми. Барон, кроме гномов, оставил нам только одного из бывших дружков Яноша; его высохшая оболочка лежала рядом с дверью с эмблемой человека-паука.

— Что здесь случилось, сэр? — спросил кто-то, кажется, его звали Торим.

— Сейчас всё узнаете, — сообщил я и сначала спокойно огляделся.

За исключением гномов, комната не изменилась. Только ледяной панцирь откололся от двери с человеком-пауком. Бдящий сидел всё так же, как я видел его в последний раз.

Лиандра оказалась права: лицо под ледяным панцирем не было похоже на моё.

— Привет, сержант, — тихо сказал я и встал перед ним на колени.

Меч был вложен в ножны; глаза на голове дракона, которая образовывала рукоятку, сверкали голубоватым огнём.

— Прости, старый друг.

Я схватил меч и попытался вытащить его из-под его рук. Несгибаемые пальцы крепко его держали. Я потянул сильнее, раздался хруст. Краем глаза я заметил, что почти все вздрогнули, потом меч оказался у меня в руке.

Я почувствовал Искоренителя душ на спине, когда вытаскивал Ледяного защитника из ножен.

Мои руки задвигались по собственной воли и воткнули лезвие в землю. Остриё изгоняющего меча проникло на хороших три пальца в камень и от него полился голубой свет, озаривший лёд, стены и неподвижных, покрытых сталью солдат давно ушедшей империи.

— Что ты делаешь?

Это спросила Зокора. Впервые я увидел в её глазах что-то вроде страха.

— Откуда мне знать? — ответил я.

Мои руки свободно и расслабленно покоились на гарде клинка, но я не мог двинуть ни одним мускулом, потому что теперь здесь внезапно стоял кто-то другой, а не я.

— Первый горн, второй тенет, пятый батальон, второй легион Быков, — выкрикнул сержант оглушительным голосом моим ртом.

Голубое сияние пробежало по мне, по нему, собралось на стальных доспехах его людей и приобрело формы.

Микаиль! — крикнул он.

Или это всё-таки был я?

— Я здесь, сержант! — раздался голос.

Фигура из голубого света поднялась со своего ледяного последнего пристанища и вытянулась передо мной.

— Джейсон.

— Так точно, сержант! — ещё одна фигура поднялась и встала рядом с первой.

— Халмачи!

— Я уже ждал, сержант.

— Кантачо!

— За империю!

— Липко!

— Опять я? Хорошо, я в деле.

— Серафина!

— Ты действительно не даёшь мне как следует вздремнуть.

Женский голос. Я видел округлившиеся глаза наших людей, когда эта фигура потянулась в голубом свете: несмотря на тяжёлые доспехи типично женский жест.

— Джондай!

— Как прикажите, сержант.

— Блендхайм!

— Зачем спешить? Я здесь.

Я почувствовал, что задвигался и отдал честь первому из мужчин.

— Микаиль, доложи.

Это был мой голос и всё-таки не мой.

— Первый горн, второй тенет, пятый батальон, второй легион Быков в полном составе явились на перекличку, сержант. Все отдохнувшие и готовые, сержант!

— Продолжайте.

— Выправка! — комната завибрировала, когда тяжёлая, стальная обувь затопала по полу.

— Вытащить… мечи!

Звук выскочившей из ножен стали, наполнил комнату, и гром, как от далёкой грозы, когда острия бледных клинков воткнулись в лёд между ног, сияющих голубоватым светом солдат.

— Внимание!

Твёрдый, короткий топот, потом они оказались перед нами, все с открытым забралом, глаза, которые смотрели на нас и всё же не видели, голубое сияние и голубая сталь…

Сквозь Микаиля я увидел заледенелую походную постель, с которой тот поднялся. Лёд всё ещё окутывал его контуры в вечно сверкающее полотно. На одно мгновение всё замерло, только поток голубых искр, исходящих от острия Ледяного защитника, направлялся к мужчинам.

Мне казалось, будто я знаю их всех. Микаиля всегда готового протянуть руку помощи, Джейсона, который никогда не терял следа, Халмачи, всегда с улыбкой на устах, даже сейчас, как будто он отлично развлекается. Липко, с его танцующими глазами, Серафину с её сухим юмором, Джондая… я знал их, как своё собственное лицо.

Я почувствовал, как по щекам текут слёзы и замерзают.

— Слушайте, — выкрикнул мой голос. — Слушайте, вы, кто пришёл после нас, — моими — его глазами я видел округлившиеся глаза и бледные лица других. — Мы ждали вас, так как вы должны были прийти, потому что так было постановлено, — я почувствовал, как сержант выпрямился. — Мы поклялись империи в вечной преданности, даже после смерти. Мы поклялись противостоять темноте, поклялись восстановить в империи мир и защитить тех, кого любим. Наших женщин. Наших детей. И тех, кто придёт после нас! Кто мы?

— Мы первый горн Быков! — прозвучало из призрачных глоток.

— Какие мы?

— Стойкие!

— Где мы стоим?

— На земле, с которой не отступим.

— Куда мы идём?

— К богам, в честь Аскира, в честь императора, с честью и долгом.

Голоса в комнате снова отозвались эхом, затем… Тишина.

— Я вижу вас, но не знаю, — в конце концов, сказал голос, который не принадлежал мне. — Перед вами стоят лучшие солдаты, которых когда-либо видела империя. Каждый из нас предлагает вам свои услуги. На вечно в верности мы поклялись, что не успокоимся до тех пор, пока предатель не будет пойман и осуждён. Каждый из нас готов пойти рядом с вами, направлять вашу руку, защищать вашу жизнь. Кто из живых готов принять сопровождение мёртвых?

— Я готова.

Казалось, даже сержант удивился. Его глазами я увидел, как приблизилась стройная фигура, вооружённая как любой из нас… Зиглинда. Она последовала за нами!

Прежде чем я успел что-то сказать, раздался голос Серафины.

— Я буду направлять её, сержант. Всё будет так, как в старые добрые времена, у неё есть мужество.

— Я, — выкрикнул Варош.

— Это мой, — ответил Микаиль. — Верный и постоянный, мы хорошо поладим.

— Я, — выкрикнул Янош.

— Он мой…, - одновременно выкрикнули Липко и Халмачи.

Два облачённых в голубые доспехи мужчины посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— У него моя смекалка.

— Это было бы для него наказанием, если бы у него не было также моей хитрости и юмора, — рассмеялся Халмачи. Липко поклонился. — Ко мне, — сказал Халмачи, и я почувствовал, как киваю.

Один за другим, живые выбрали мёртвых, все из первого горна нашли себе того, кого могли сопровождать.

— Микаиль, товарищ, возьми в последний раз командование на себя.

Светящаяся голова Микаиля склонилась.

— Как скажите, сержант… Первый горн: внимание! Куда мы идём?

— К богам, в честь Аскира, в честь императора, с честью и долгом!

Теперь прозвучали не только голоса мёртвых, я услышал также другие голоса и почувствовал, как зашевелились и мои губы.

— Когда мы уйдём?

— Не раньше, чем нам позволит долг…

— Не раньше, чем нам позволит долг, — тихо повторил сержант.

Он залез под мышку своих доспехов и вытащив книгу, открыл её. Я его глазами увидел написанные имена. Он провёл моей рукой по страницам и медленно закрыл книгу.

— Мы выполнили свой долг. Микаиль, смена нашего караула появилась. Пусть дальше идут они.

— Так точно, сержант, — Микаиль ударил себя правой рукой по левой стороне груди. — Для меня было большой честью служить с тобой, сержант. Первый горн! Вы слышали сержанта, дело сделано… разойтись!

Все фигуры из голубого света и холодной стали ударили себя кулаком в грудь — последний салют. Эхо удара прозвучало дальше, чем позволяла величина комнаты. И тогда все сняли шлемы и посмотрели наверх. На всех таких чужих и в тоже время знакомых лицах появилась улыбка, когда голубое свечение от острия Ледяного защитника ослабело, иссякло, потухло… и оставило нас одних.

В этой холодной комнате, в которой мёртвые больше не ждали, а нашли покой,

я заметил, что стою на полу на коленях и плачу. Я почувствовал, как сержант ушёл.

Кто-то стоял рядом со мной. Я увидел, как тонкая, рука в перчатке обхватила рукоятку Ледяного защитника.

— Он принадлежит мне, — сказала Зиглинда.

Действительно ли это была она? Да, но в её голосе слышались решительность и спокойствие, которые до сих пор были ей чужды.

— Он достаточно долго меня ждал.

Она сняла перчатку и провела лезвием по ладони. Хлынула её кровь, которую алчно поглотила бледная сталь. Потом она вернула Ледяного защитника в ножны, чтобы протянуть мне руку. Я ухватился за неё.

— Всё в порядке, сержант… Хавальд?

Я кивнул и выпрямился, вытер солёный лёд с лица. Они все смотрели на меня, удивление, страх и благоговение в их взглядах.

— Знаете, какую нам оказали честь? — тихо спросил я, когда снова смог говорить.

Некоторые только озадаченно смотрели на меня, другие кивнули. Я заморгал. Они выстроились в ряд, стояли тихо и спокойно. По очереди, я посмотрел им в глаза. Они не изменились, я не видел лиц солдат первого горна, но в их глазах я обнаружил то, что уже видел в этих других глазах: спокойную решительность.

Я посмотрел на Зокору. Только она одна не выбрала себе призрачного партнёра. Она склонила голову на бок.

— Боюсь, доспехи вам не подойдут, — наконец сухо произнесла она.

Я не мог иначе и рассмеялся. И смеялся так, как не смеялся уже долгое время. Они все присоединились, один раньше, другой позже — расслабляющий смех, и в конце, даже Зиглина смеялась вместе с нами. Я увидел непонимающее лицо Зокоры и едва смог сдержаться, чтобы не прыснуть со смеху вновь. Но всё же мне как-то это удалось, и хохот иссяк.

— Мы не первый горн, — сказал я. — Но они идут с нами, и мы окажем им честь.

Я повернулся к Яношу.

— Время пришло. Открывайте дверь, мы начинаем охоту.

Лиандра прикоснулась к моему плечу.

— Ты что-то уронил.

Я взглянул на её руку. Это была солдатская книжка первого горна. Я посмотрел на бдящего. Его поза не изменилась, лёд держал его так, что руки всё ещё покоились на мече, который, однако, теперь был у Зиглинды. Панцирь изо льда не сломался, но я знал, что книга ещё недавно находилась над его сердцем.

— И вот это, — Лиандра протянула мне кожаный мешочек, на котором был выгравирован золотой дракон старой империи.

Я открыл мешочек и заглянул внутрь: в нём блестела радуга, добрых два десятка драгоценных камней разного цвета, каждый из них отшлифован с двенадцати сторон, а также чёрный камень, который, казалось, поглощает весь свет. Я знал, что держу в руках.

— Портальные камни, — тихо сказал я. Я спрятал книгу и мешочек. — Что они делают у него? Почему Бальтазар не забрал и их тоже?

— Видимо, ему нет в них никакой пользы, — предположила Лиандра. — Возможно, если он может контролировать саму точку пересечения, они ему не нужны. С её помощью он может путешествовать дальше и не так ограниченно, как это можно сделать с портальными камнями. Портал в Аскир закрылся, когда камни исчезли вместе с сержантом. Легион был отрезан. Камни всё время были здесь, но считалось, что они утеряны…

Каким бы не было объяснение, я вышел через открытую дверь в узкий, ледяной проход; он был знаком мне из сна, там впереди он заканчивается пещерами. Я бросил последний взгляд на сержанта; мне показалось, будто тот кивнул.

38. Ледяные пещеры

— У тебя есть идея, почему эта комната была построена именно так? — спросил я немного позже Лиандру.

След барона или лучше сказать Бальтазара и его людей было легко проследить.

Здесь и там сломанный лёд, и проходящая колея — яркий блеск под инеем.

— Лишь смутное, — ответила она, когда осторожно пересекала замёрзшее водное русло. Во льду, под ногами, я увидел белую, безглазую рыбу, замершую в движении.

— Есть похожая комната в храме королевского замка. В ней тоже шахта, в которой покоится кристалл размером с кулак… фокус, который направляет магические энергии с пункта пересечения по шахте наверх, к святилищу.

— Коллектор для магии? — недоверчиво спросил я.

Она поскользнулась, я поймал её, а в следующий момент она поддержала меня.

— Возможно, что-то в этом роде. Его так и не закончили.

В ледяных пещерах была тропинка, некоторые время мы шли по ней, потом следы Бальтазара сходили с тропинки, а значит и мы тоже. Даже столетия спустя здесь была видна работа гномов-каменотёсов: тут выравненный участок дороги, там удалённый сталактит, а здесь даже построен небольшой мост.

Я посмотрел туда, где тропинка исчезала в темноте.

— Что думаешь? — спросил я.

Она последовала за моим взглядом.

— Должно быть она ведёт к крепости. Весь горный хребет изрезан этими пещерами.

Мы шли медленно, почва здесь, за пределами тропы, была слишком ненадёжной для спешки, но мы непрерывно продвигались вперёд.

Никто почти не разговаривал; казалось, будто каждый знает, что нужно делать. Много времени не понадобилось, и мы добрались до подземного озера. Оно замёрзло. В свете фонарей мы все смотрели на двойную цепь с вёдрами, исчезающую в ледяной воде.

Над нами, на высоте около двадцати длин, равных росту человека, я увидел дыру в потолке, через которую цепь с вёдрами вела наверх.

— Значит вот где Мартин встретил свою смерть, — констатировала Зиглинда. Она увидела мой взгляд. — Отец рассказал мне.

— Да. Барон в то утро сказал, что видел, как Мартин зашёл в кухню и больше не выходил. Просто забыл упомянуть, что сам бросил его в колодец, потому что Мартин, очевидно, поймал его, когда он занимался чем-то на кухне, — я внимательно изучил Зиглинду. — Как ты себя чувствуешь?

Она подняла взгляд.

— Я бы сказала хорошо.

— Я рад, но суть моего вопроса не в этом, ты… ты?

Она положила руку на грудь.

— Я — это я. Но я знаю, что вы имеете ввиду, серж… сэр Хавальд. Оглядываясь назад, я знаю, что была другой. Меня коснулась фея. Но теперь я — это я, я сама, и это правильно, — она серьёзно посмотрела на меня. — Я ощущаю себя так, как должна. Понимаете?

— Да, — сказал я, действительно понимая.

Я обменялся взглядом с Лиандрой.

Варош проверил лёд ногой и обернулся ко мне. Он сделал неопределённый жест рукой в знак того, что не уверен, выдержит ли лёд наш вес.

— Пропустите меня, — резко сказала Зокора.

Она подошла к краю льда и поднялась на несколько дюймов в воздух. Я посмотрел на своих людей — теперь они были моими людьми — некоторые выглядели удивлённо, другие — равнодушно.

Словно тень, Зокора скользила над льдом, и когда я моргнул, она исчезла. Через некоторое время она снова появилась, возникла из тёмной тени прямо перед мной, и Искоренитель душ был уже в моей руке, прежде чем я узнал её глаза.

— Позаботься о том, чтобы не порезаться самому, — сказала она и улыбнулась своей кровавой улыбкой. — Они пересекли озеро на лодке, — продолжила она. — Она лежит вон там, сломанная. Озеро мёрзлое ещё недолго, обычно на нём нет льда. Балльтазар после того, как они пересекли его, поспособствовал этому с помощью магии.

— Ледяное заклинание.

— Там, на другой стороне, в стене есть тяжёлая, каменная дверь. Работа гномов. Очень старая, — она зловеще улыбнулась. — С прямым вызовом моей расе, проваливать в самую глубокую преисподнюю. Без пива. Мы ещё никогда не жаловали друг друга, гномы и тёмные эльфы.

Кто-то тихо рассмеялся, я тоже улыбнулся. Зокора приподняла вверх бровь.

— Итак, что нам делать? Лёд нас выдержит? — спросил я.

— Нет, — ответила Зокора. — Он намеренно сделал его таким тонким, чтобы мы потерпели неудачу.

— Я знаю один метод, — сказал Симон, шахтёр.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Иногда, внутри горы, мы тоже наталкиваемся на такие замёрзшие озёра. Но если не идти по нему, а лечь, то ощущение такое, будто лёд в три раза крепче. Прежде всего, если быстро двигаешься.

— Не думаю, что мы будем двигаться быстро, ползя по льду, — возразил я.

— И это было бы ошибкой. С железными укреплениями на локтях мы поцарапаем лёд, и он под нами сломается. Нет. Мы ляжем на спину, на ниши дублёнки, и кто-нибудь потянет нас как можно быстрее на другую сторону.

— А если лёд сломается, мы утонем, — заметил Янош.

— Да, — серьёзно кивнул Симон. — Тогда мы утонем.

— Как быстро вы сможете нас тянуть, Зокора? — спросил я тёмного эльфа.

— Достаточно быстро. Но сначала только одного. Под каменной дверью есть узкий выступ, там едва хватит места для одного человека. А дверь заперта.

— Тогда пустите меня, — сказал Варош позади. — Двери — это мой конёк.

— С каких пор? — удивился Палус.

Варош улыбнулся.

— Микаиль был в этом сведущ.

— Ты можешь его спросить? — послышался удивлённый голос из рядов других соратников.

— Нет, но… но что-то внутри подсказывает мне.

— Я знаю, что он имеет ввиду, — вмешалась Зиглинда.

— Охотно в это верю, — ответил я. — Хорошо. Варош пойдёт первым, мы последуем за ним, как только он откроет дверь.

Мы наблюдали за тем, как Варош лёг возле берега на землю, тщательно завернувшись в свою дублёнку. Над головой он протянул кусок верёвки, и Зокора схватив её, без дальнейших колебаний помчалась вперёд, даже Варош был настолько удивлён, что чуть не выпустил верёвку из рук. Он резко дёрнулся вперёд и заскользив по льду, с тихим шелестом исчез в темноте.

— Тьфу, — сказал Янош. — Не могу сказать, что мне это по душе. Лежать на спине, словно черепаха и быть таким же беспомощным.

— Если хотите, можете пойти стоя, — парировала Лиандра.

— И стоя утонуть, что вам, наверняка, понравилось бы, я знаю. Что ж, а вот я бы попытался пройти по краю. Может озеро можно обойти.

— Вы и там не добились бы никакого успеха, — произнёс Симон. — Вода в озере где-то втекает и вытекает. Там лёд будет тоньше, и там вы, наверняка, провалились бы.

— И всё же, мне не нравится лежать вот так на спине.

— Я похороню вас, положив лицом вниз, — предложила Лиандра.

— Прошу, только после того, как повесите! — ухмыльнулся Янош. — Что это было?

Мы все вздрогнули, когда с другой стороны льда раздался приглушённый крик. Варош. Потерять человека в самом начале было плохим предзнаменованием. Меня охватил озноб.

— Проклятье! — выругался Янош. — Парень как раз начал мне нравиться, он всегда так сердито на меня смотрел.

Остальные выглядели теперь ужасно обеспокоенными и тихо бормотали себе под нос. Тут и там я услышал молитву. Варош был хорошим человеком, я надеялся, что боги тоже его любили.

Прошла целая вечность, пока снова появилась Зокора.

— Хорошо, следующий, — только и сказала она.

— Это уж слишком! — возмутился Янош. — Могли бы, по крайней мере, сказать, как он умер!

— Как кто умер? — спросила Зокора, в замешательстве разглядывая наши лица.

— Варош! — тихо объяснила Лиандра. — Мы слышали его крик.

— Ах это, — сказала Зокора. — Он просто немного испугался.

Мы все с облегчением выдохнули.

— Что его так напугало? — спросил кто-то, но Зокора не ответила.

— Я пойду следующим, — сказал я, пока не передумал. — Я самый тяжёлый.

— Тогда вы здорово прибавили в весе, — возразил Янош.

— Да, — только сказал я, когда ложился на спину и взяв в руки Искоренителя душ, схватился за верёвку.

Зокора действительно долго не мешкала; не успел я взять верёвку в руку, а она уже помчалась вперёд.

Это было странное чувство. Свет от фонарей на берегу удалялся всё дальше, а я скользил в кажущуюся бесконечной темноту. Лёд шуршал под мехом моей дублёнки, это путешествие было почти беззвучным; если бы не ветер и дёрганье верёвки, я бы даже не замечал, что двигаюсь, таким гладким был лёд. Я испытал облегчение, когда над головой появился жёлтый свет, и я врезался в камень.

— Осторожно, — услышал я голос Вароша. — Вы лежите на выступе, не покидайте его, когда будите вставать.

Дверь отличалась от той, которую я ожидал: большое, в два роста человека, прямоугольное отверстие в скале, с двумя массивными каменными плитами в качестве дверных створок, в толщину почти такие же, как моё бедро. Одна была открыта и свисала прямо надо мной, и я поспешил отползти в сторону, хотя было маловероятно, что она упадёт на меня именно сейчас.

Я прошёл через дверь и неожиданно столкнулся с кровавой гримасой: заржавевший наконечник выступал из глазницы, передо мной с забора из стальных копей вертикально свисало тело.

— О боги! — вырвалось у меня.

— Я тоже ужасно испугался, когда дверь открылась, и я его увидел, — сказал Варош. Вот значит почему он кричал. — Но лучше он, чем мы. Ещё на одного меньше. Хм, где-то здесь должен быть рычаг…, - он возился рукой в отверстии в стене на высоте плеча. — Ах, вот. Что это такое? О…!

Его лицо задумчиво нахмурилось, он со свистом вдохнул, а затем очень медленно вытащил руку из дыры. Несмотря на холод, я внезапно увидел капли пота, образовавшиеся на его лбу.

— Что такое? — спросил я.

— Я почувствовал острую неровность… Думаю, это ловушка в ловушке, — ответил он на мой вопрос. — Не могли бы подать мне кусок верёвки, заканчивающуюся петлёй, сэр?

Я размотал одну длину своей верёвки, сделал петлю и молча протянул ему. Он просунул верёвку через отверстие, снова осторожно вытащил свою руку и потянул за верёвку.

Три вещи случились одновременно. Во-первых, копья вернулись в стену, затем тело упало на пол, а за ним последовала верёвка.

— Хм. Я так и думал, — сказал Варош и посмотрел на конец верёвки. — Начисто обрезана.

Отверстие, в которое он просовывал руку, теперь было закрыто камнем. Мы исследовали отверстие, затем он сделал глубокий вдох.

— Очень подлые, эти гномы, сэр.

— Да, — ответил я. — Очень.

— Что здесь произошло? — это спросил Янош. Зокора тем временем дотащила его до нас. Он с интересом разглядывал своего мёртвого, бывшего дружка. — Что его прибило? Выглядит, как пика, — она огляделся у входа, задумчиво посмотрел на отверстия и нахмурился. — Я думал, что солдаты сержанта в своё время обезвредили все ловушки. Но похоже, что это не так, верно? Но Бальтазар не позволит остановить себя нескольким ловушкам. Сначала он отправит своих людей. А вот этот был не особо внимательным.

Варош кивнул.

— Кажется, так и есть. Мне только интересно, как он заставляет их идти первыми.

— Ты просто его не знаешь, поверь мне, у него есть возможности, — тихо ответил Янош. Потом вопросительно посмотрел на Вароша и меня. — Итак, куда мне не стоит наступать? — спросил он, подозрительно глядя на пол перед собой.

Варош одно мгновение колебался, затем вздохнул.

— Вон та плита — активирует ловушку, — сказал он и указал на область прямо перед ногами Яноша.

Янош кивнул и посмотрел на молодого человека.

— Ты бы охотно послал меня прямо туда, верно?

— Да. Ты мне не нравишься, но теперь всё как-то иначе, теперь ты товарищ, — он выглядел озадаченно. — По крайней мере, именно так я ощущаю.

— Я не собираюсь бить тебя в спину, товарищ, — тихо сказал Янош, и Варош с благодарностью кивнул.

— Хорошо, — сказал я. — Другого выхода всё равно нет. Что будем делать теперь? — мы все трое посмотрели вперёд, в темноту.

Перед нами тянулся коридор, в ширину, возможно, в два роста человека, а в высоту чуть выше одного. Стены, полы и потолок были обшиты прямоугольными, каменными плитами, сродни тем, что так обширно использовались на постоялом дворе. Там, где доставал свет от фонаря Вароша, коридор выглядел прямым.

— Полагаю, мы пойдём вперёд, — сказал Янош, слегка мне поклонившись. — После вас, сэр.

Варош тихо рассмеялся.

— Я пойду первым, но осторожно! — сказал он и переместил свой фонарь, чтобы изучить тени на камне. — Для этого требуется время.

Пока он тщательно обыскивал коридор, прибыли и другие. Ни один не провалился под лёд.

Я подошёл к Симону.

— Это была хорошая идея, Симон, — сказал я, но его внимание было направлено на мёртвого.

— Хм, — задумчиво промычала Лиандра, тоже глядя на бандита. — Если так пойдёт дальше…

— Сколько людей у него ещё осталось? — спросила Зиглинда.

— Дай подумать, — Лиандра нахмурилась. — Он сам, две женщины, три охранника, три других бандита и три человека Яноша. Двенадцать.

— Достаточно для пары ловушек, — сухо отметила Зокора.

— Теперь я знаю, для чего мы были ему нужны, — сказал Янош. — Могу поспорить, он знал, что ловушки ещё или снова активны, — он вытер лоб и с удивлением посмотрел на пот на ладони. — Я ошибаюсь, или действительно стало не так холодно?

Возможно. Но на мой вкус, было всё ещё слишком холодно.

— Вот дерьмо, — выкрикнул Варош впереди.

Издалека послышался глухой гул.

— Ловушка! — услышал я его крик и тут же увидел, как он бежит к нам.

Мы все стояли в конце коридора. В одном шаге позади нас находилась дверь, а затем глубокие воды замороженного озера.

— Что это? — выкрикнул я.

— Я не знаю, — в отчаяние ответил Варош.

— Но оно приближается!

То, что медленно, но неудержимо приближалось, оказалось каменными вальцами, которые почти полностью заполняли проход, только в высоту оставалось расстояние примерно шириной в три ладони.

— Ах ты святое дерьмо! — вырвалось у Лиандры.

Зокора сделала шаг назад и повисла надо льдом.

— Не бойтесь, ваши дела не будут забыты, — сообщила она. — Я буду о них воспевать.

— Не надо воспевать! — выкрикнул Симон. — Лучше помогите нам выбраться!

Зокора была в недоумении.

— Скажите мне, как?

Хороший вопрос, подумал я, но тоже ничего не мог придумать, а только стоял там и завороженно смотрел на валец.

Грохот стал таким сильным, что пол под ногами вибрировал, а с потолка отламывался лёд. Валец двигался медленно, но я не видел способа остановить его. Я посмотрел на Лиандру.

— Я люблю тебя, — тихо сказала она, взяла меня за руку и мужественно улыбнулась.

На одно мгновение, показавшееся бесконечным, меня охватила паника, потом я понял, что нужно делать. Я схватил её, наполовину толкая, наполовину неся к ступеньке под дверью.

— Ляг сюда, — приказал я. — Валец перепрыгнет через ступеньку, не задев тебя! — я набрал в лёгкие воздуха. — Я люблю тебя.

— Но я…, - хотела сказать Лиандра, я поцеловал её и нанёс удар.

— Какое милое прощание, — прокомментировал Янош, когда я уложил её бессознательное тело на ступеньку.

Валец неудержимо приближался.

— Проклятье, это ужасно огорчит сержанта, — сказал кто-то.

— А меня тем более, — произнёс Янош.

Валец был теперь близко, всего в десяти шагах…

— Он убьют не всех, — сказал Варош. Его глаза лихорадочно блестели. — Когда под валец попадёт достаточно человек…

— Рад слышать, — вставил Янош. — Это прямо-таки облегчает решение стать первым.

Все отступали, некоторые даже вытащили мечи, как будто могли таким образом как-то остановить валец. Камни у моих ног дрожали под его весом всё сильнее.

— Давай попробуем, — крикнул Янош и взял мертвого, чтобы бросить его под валец. Раздался ужасный хруст и треск, брызнула кровь, но валец продолжал катится дальше.

— Проклятье! Куда там, — состроив гримасу, сказал Янош, но затем остановился и громко рассмеялся.

— Какие же мы глупые! Назад, встаньте позади меня, быстро!

Никто не колебался. Что бы там Янош не задумал, позади него они были дальше от вальцов.

Янош топнул по полу и бросился назад, когда из пола, потолка и стен выскочило по двенадцать стальных копей. Сталь заскрипела и изогнулась, когда валец подкатив, налетел на сплетение из пик, всё больше их сгибая, сгибая и сгибая, а затем остановился.

Выдавленная, словно соковыжималкой кровь мёртвого, потекла между моих ног и замёрзла ещё прежде, чем достигла ступени, на которой лежала Лиандра. Я поднял её и положил в проходе, чтобы она не упала в озеро, как только придёт в себя.

Теперь нам остался всего отрезок коридора, от края двери до вальцов и изогнутых копий было только примерно десять шагов.

— Боги! — благоговейно прошептал Варош. — Хорошая идея, Янош!

Главарь бандитов лишь кивнул, ощупывая пальцами место на своём плаще, где копьё прорвало дыру. Затем молча оглядел валь.

— Астарта, Борон, Сольтар, ах ты святое дерьмо! — прошептал кто-то рядом со мной.

— Если это была благодарственная молитва, — услышал я тихий голос Зиглинды, — то ей не хватает благочестия. Но, проклятье, я согласна: это дерьмо так дерьмо!

Симон подошёл к вальцам, разглядывая изогнутые копья. Затем поднял вверх свою кирку, внимательно её изучил, а потом вновь посмотрел на каменного чудовище.

— Это займёт некоторое время, сэр Хавальд.

— Вы имеете в виду…? — недоверчиво спросил я.

— Мы прокладывали путь уже и через другие камни, — сказал Симон. — Правда, парни? — другие шахтёры кивнули.

— Проблемой будут копья, — выразил тревогу Палус. — Это по-настоящему крепкая сталь. Благодарение богам, — с пылом добавил он.

— Не совсем так, — сказала Зиглинда.

Она вытащила Ледяного защитника и приставила остриё клинка к среднему, верхнему копью.

Внезапно копье покрыл слой льда, она легонько постучала по нему остриём, и оно со звонким, поющим тоном разлетелось на мелкие осколки, которые посыпались на нас.

— Впечатляет, — тихо сказал Янош.

Зиглянда, всё ещё с клинком в руке, медленно повернулась к нему, в то время как большинство из нас всё ещё удивлённо смотрели на остатки копья.

— Я больше не беспомощна, Янош. Приблизишься и я…, - она махнула лезвием.

Янош посмотрел на неё и кивнул.

— Всё нормально, — он повернулся ко мне. — Думаю, здесь мы устроим привал.

— Видимо придётся, — согласился я.

Я выбрал место возле стены, сел и погладил Лиандру по волосам. Она открыла глаза.

— Если сделаешь подобное ещё раз, я тебя убью, — сердито прошипела она. — Я, Безымянный тебя побери, не маленькая девочка!

— Да, — смиренно ответил я. — Я поработаю над своим характером. Но здесь нужно было действовать быстро, я не хотел спорить, а только защитить тебя.

— Это уже во второй раз. Если так пойдёт и дальше, тогда… Ты просто…, - она замолчала, всё ещё сердясь.

— Жаль, — прервала нас Зокора. Теперь она снова стояла в дверях. — Я уже придумала первую строчку для вашей песни. Что-то очень героическое.

Несколько человек посмотрели на неё нахмурившись.

— Что? — воинственно спросила она, когда прочитала упрёк в их глазах. — На моём месте вы бы позволили себя раздавить? Нет? Поэтому не смотрите на меня так.

— Она права. Если бы мы могли левитировать, то поступили бы также. Поэтому просто забудьте.

Я пошевелил руками, несмотря на перчатки, они закоченели.

— Костёр не помешал бы, — сказал кто-то.

— Поставьте все фонари посередине и увеличьте пламя. Это немного, но лучше, чем ничего, — предложила Лиандра.

Как она уже и сказала, это было лучше, чем ничего, но не так много.

Однако, когда мы завесили выход к озеру несколькими дублёнками, стало лучше. Кто-то, думаю Янош, даже предложил закрыть большие каменные створки, но большинство было против. Тогда было бы такое ощущение, словно мы оказались в склепе.

39. Истории

— Изюм. Значит вот какой он на вкус, — сказал жуя Ян. — Я мог бы к нему привыкнуть, — он пережёвывал его с очевидным удовольствием. — Странный вкус вместе с орехами, но хороший!

— Посмотрите, что у меня здесь, — выкрикнул Симон и поднял вверх небольшой бочонок. — Я видел, что сержанту, я имею ввиду Хавальду, нравится пить это вино, поэтому спросил хозяина постоялого двора, нет ли у него бочонка для нас. Как видите, хозяин был великодушен. Оставьте немного и мне, — сказав это, он снова повернулся к вальцам и продолжил стучать. — Если вам станет холодно, то можете помочь, — крикнул он.

Он выглядел почти весёлым.

— Ну раз так, — я выбил затычку, наполнил свой кубок, а затем передал бочонок дальше.

— Интересно, что сейчас делает Бальтазар, — поинтересовался Янош и потянулся.

Он сидел так, чтобы можно было наблюдать за Зиглиндой. Она его игнорировала. По большей части.

— Надеюсь, Сова отморозила себе зад, — Йоаким откинулся назад и с явным удовольствием сделал глоток вина.

Я удивлённо повернулся к нему:

— Как ты только что его назвал, Йоаким?

— Что вы имеете ввиду, сэр Хавальд?

— Ты назвал Бальтазара Совой.

Йокаим пожал плечами.

— Когда-то он ей был.

— Мы одержимы? — спроси кто-то другой.

— Если и одержимы, то не злыми духами, — громко и отчётливо ответила Зиглинда. — Во всяком случае, я нет, просто знаю больше, чем раньше. И за это я благодарна ей, — она увидела мой взгляд. — Серафине.

На одно мгновение мне показалось, будто я узнал в лице Зиглинды Серфину, но это была лишь иллюзия. И всё же: то, как она теперь подняла подбородок, её пристальный взгляд… Я улыбнулся.

— Она также рассказала, что нужно делать с клинком? — спросил Янош.

— Нет, — ответила Зиглинда. — Это был сам клинок.

Некоторое время мы смотрели в танцующее пламя четырёх масляных ламп. Позади нас раздавался стук кирок и вниз постоянно сыпались куски камня.

— Три изгоняющих меча в одном месте, — прервал Ян наши мысли. — Интересно, такое уже случалось раньше.

— Ну, думаю, когда их передавали первым владельцам, — ответил другой.

Ян потянулся.

— Кто-нибудь знает истории изгоняющих мечей? Мне знакомы лишь легенды. Даже если я видел сегодня магию меча, однако не могут поверить в то, что все легенды — это правда. А о Ледяном защитнике я вообще никогда не слышал.

— Да, ей же пришлось ждать меня на протяжении столетий, — вставила Зиглинда.

— Ей?

— Да… у меня такое чувство, будто она личность.

— Сэр Хавальд, — обратился ко мне Янош. — А вам знакомы истории изгоняющих мечей?

Я покачал головой.

— Только моего собственного клинка.

— Лиандра?

— Да, некоторые из них записаны в храмовых книгах. А чего не было там, я знаю теперь.

— Расскажите нам эту историю, сэра, — попросил кто-то, а другие закивали.

Позади нас стук прекратился.

— Нам бы тоже не помешало сделать перерыв, — крикнул Симон.

— Расскажите, что представляют собой эти клинки.

Лиандра прислонилась спиной ко мне, я обнял её, а она положила голову мне на плечо.

— Давным-давно, — начала она, — когда ещё не существовало империи, Асканнон правил только одним королевством. Но уже тогда он сформировал кланы, их было тринадцать.

Как вы знаете, это число имеет магическое значение. Свет Астарты поднимается над плоской землёй тринадцать раз в году, молот Борона двадцать шесть. Это два раза по тринадцать, для тех из нас, кто не знает.

Я увидел улыбающиеся лица, даже услышал смех.

— Корона Аскира насчитывает тринадцать зубцов и говорят, что в драконьей кладке всегда тринадцать яиц.

— Блин, нам, с нашими двумя, лучше, — выкрикнул кто-то.

— В кладке, а не то, что подвешено, — рассмеялась Зиглинда.

— Я знаю одну шлюху, она всегда хочет тринадцать медных монет, — ухмыльнулся Ян.

Лиандра приподняла вверх брови.

— Хотите продолжить рассказ сами?

Янош сидя поклонился.

— Продолжайте, сэра, мы все завороженно ловим каждое ваше слово.

— Кланы делились на Медведей, Морских Змей, Грифонов, Арлов, Перья, Быков, Сов, Ночных Ястребов, Единорогов, Бобров, Снежных Кошек и, наконец, Драконов.

— С каких пор ты знаешь кланы, Лиандра? Вчера ты их ещё не знала, — спросил я.

— Что ж, Хавальд, а что насчёт тебя? Теперь ты тоже их знаешь? — спросила она.

Я кивнул. Когда я закрывал глаза, то видел перед собой гербы.

— Какое значение имели эти кланы?

К моему удивлению вопрос задала Зокора.

— Медведи были тяжёлой кавалерией, — сказала Зиглинда.

— Да, — продолжил Ян. — Морские Змеи — морскими пехотинцами, а Грифоны — эльфами, которые присоединились к Асканнону.

— Этому правителю служили эльфы? — тихо спросила Зокора.

Она обхватила свой амулет обоими руками, амулет снежной кошки.

— Может ещё и служат, — улыбнулась Лиандра. — Я знаю, почему вы спрашиваете. Нет, тёмные эльфы ему не служили, насколько я знаю, — она ещё сильнее прижалась ко мне. — Орлы были лёгкими разведчиками, — продолжила она. — Перья — писарями и курьерами. Быки…, - она улыбнулась.

— Тяжёлой пехотой. Там, где стоим, никогда не отступаем! — выкрикнули они хором.

У меня по спине пробежала холодная дрожь, но каким-то образом я почувствовал, что сержант успокаивающе мне улыбнулся и сказал, что они уйдут, как только всё закончится. Я поверил этому голосу.

— Совы были Маэстро, особенно хорошо обучены для магического сражения. Они знали намного больше, чем обучают сегодня нас в храмах. Магия, в качестве боевого искусства… для этого у нас не хватает Маэстро.

— То, что ты сделала с дверью на постоялом дворе, и так было достаточно впечатляюще, — ответил я, и Лиандра улыбнулась, подняв на меня взгляд.

— Я же тебе объяснила, что разозлилась.

— Я тоже подумал об одном клане. Ночные Ястребы были шпионами. Их было не так много, верно?

— Правильно, Янош. Это потому, что их никогда не видели. Так же, как Зокору, — ответил Ян.

Зокора усмехнулась, показав свои окровавленные зубы. Просто удивительно, к чему можно привыкнуть, потому что я улыбнулся в ответ.

— Единороги составляли лёгкую кавалерию, это было очень необычное подразделение, — Лиандра рассмеялась. — В него принимали только женщин! Говорят, они обладали особенными способностями.

— Могу себе представить, — смеясь, выкрикнул один из мужчин.

— Бобры были пионерами. Они строили катапульты и крепостные сооружения, — объяснил Торим.

— Или же прокапывали тоннели под стенами, — выкрикнул Симон сзади. — Я знаю, кем бы я стал.

— Снежные Кошки были горными охотниками. Тоже небольшое подразделение, но хорошо подготовленное для зимних сражений. Драконы были личной охраной Асканнона, — добавила Лиандра. — Думаю, с ними мы перечислили все тринадцать.

Я прислонил голову к голове Лиандры, закрыл глаза, вдыхая запах её волос. Тринадцать кланов. Специалисты для любых боевых операций. У Талака они тоже есть? Я в это не верил. Тёмная империя покорила множество королевств. Она насчитывала тысячи, нет, десятки тысяч воинов. Для чего ей тогда всякие ухищрения?

— Продолжайте, сэра, — попросил Симон со своего места возле вальцов.

— Уже рассказываю, — крикнула она в ответ. — Что ж, когда Асканнон основал тринадцать кланов, он для каждой группы выковал оружие. Изгоняющие мечи. Каждый меч был магическим образом связан со своим владельцем, наделяя его чем-то особенным. Если тот умирал, следующий, кто получал клинок, имел частичный доступ к опыту предшественника. Но это не правда, что владельцы таких клинков находят в стали свой вечный покой.

— Почему их называют Изгоняющими мечами? — с любопытством спросил Палус.

— Этого я не знаю, — пожала плечами Лианрда.

Варош посмотрел на неё.

— А что может Каменное сердце?

— Каменное сердце принадлежало Перьям. Это жестокий меч. Он может отличить истину от лжи; если владелец должен вынести приговор, он неумолимо приводит его в исполнение. Поэтому у него такое имя, Каменное сердце. Потому что судье нужно иметь сердце из камня, пока не свершится суд. Кто бы не носил это оружие, в такой момент не почувствует ни ненависти, ни сострадания.

— Вот почему его ещё называют королевским клинком, верно? — тихо спросил Янош.

— Да. Он долгое время принадлежал королям Иллиана. Пока его не отдали мне, чтобы я могла выполнить свою миссию.

— Что это за миссия, сэра? — спросил один из мужчин.

— Я поеду в Аскир и буду просить вечного правителя о помощи в борьбе с Талаком.

— Если он ещё вечен, — предостерёг Янош.

— Почему-то я думаю, что он ещё среди живых, — убеждённо сказала Зиглинда, бросив на него вызывающий косой взгляд.

— Ледяной защитник была предназначена для Морских Змей, — продолжила Зиглинда. — Но её поменяли, и по ошибке она попала к Быкам. Когда-то у неё были другие силы, но она приспособилась. Она провела так много времени во льду, что снова изменилась. Однако имя имеет другое значение. Быки часто первые прибывают на поле брани. Так же, как Каменное сердце превращает сердце судьи в камень, чтобы вынести приговор, Ледяной защитник защищает от того, чтобы жестокости войны, не поселились, словно лёд, в сердце владельца. Ледяной защитник защищает и приносит милость тем противникам, которые верно сражаются за своего правителя.

Она увидела взгляды других и улыбнулась.

— Нет, Ледяной защитник не подтолкнёт меня к тому, чтобы помиловать Бальтазара. На предателей она смотрит совсем иначе. Для них она сберегает лёд, потому что самый глубокий ад Сольтара состоит изо льда, и как всем известно, предназначен для предателей.

— А почему тогда мы мёрзнем? — выкрикнул кто-то.

— Мы не мёрзнем, — прокомментировал Янош.

Я с удивлением посмотрел на него, потому что он оказался прав. Было уже не так холодно.

— Надеюсь, это не означает, что Бальтазар преуспел в своих начинаниях, — сказала Зиглинда.

— Вряд ли, — вставил Янош. — Ему нужно найти дорогу, уже только эти ловушки будут стоить ему времени.

— Не столько много, как нам, — произнёс Симон. — Здесь нам потребуется ещё несколько часов.

— А что насчёт вашего клинка, сэр Хавальд? — спросил Йоаким.

Я открыл глаза и замешкался. Я ещё никогда не говорил с другими о моём клинке, о бремени, которое он взвалил на мои плечи.

— Он самый ужасный из всех, — тихо ответил я. — Это клинок смерти. Первоначально он принадлежал Ночным Ястребам, шпионам империи. Часто так случается, что вражеский шпион умирает и забирает свои знания с собой в могилу. Имя клинка Искоренитель душ. Он вырывает из тела душу, как некромант.

Все посмотрели на меня.

— Нет, я не некромант. Но когда убиваю этим клинком, кое-что получаю от каждого противника. Однако с его помощью я ещё никогда не приобретал никаких знаний. Если он когда-то и передавал знания убитого своему хозяину, то больше этого не делает. То, что он свершает, намного страшнее.

Любопытство читалось во взглядах, взирающих на меня.

— Симон, — тихо позвал я.

— Да?

— Идите сюда и сядьте к нам.

Симон появился в свете пяти масляных фонарей.

— Послушайте. Теперь мы знаем, что Бальтазар превратил вашего брата в оборотня, чтобы подсунуть нам, тем кто искал такового, фальшивую жертву. Много лет назад Бальтазар украл магические цепочки шаманов. Собственно, они должны были быть бесполезными, магия давно исчезнуть, но что бы он там не сделал в эту первую ночь, это вернуло талисманам их магическую силу. И кто-то, возможно он сам или Штернхайм, превратился в волка и набросился на Теобальда. Это также объясняет то, почему всё общество барона, ночующее в конюшне, якобы ничего не слышало, когда Теобальд и его собака схватились с оборотнем. Один из них был он сам, а остальные, могу поспорить, с интересом наблюдали. Это не твой брат убил конюха. Бальтазар лишь позднее одел на него цепь, таким образом превратив в волка, чтобы обмануть нас. Он использовал Мактора в своих целях, но это мой клинок убил его.

Я говорил тихо, мне было тяжело продолжать. Все молчали и смотрели на меня, но я сам видел только глаза Симона.

Я откинул капюшон назад, так чтобы все могли отчётливо видеть моё лицо. Я сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить:

— Искоренитель душ передаёт мне не прожитые годы убитого.

Когда они увидели моё лицо, народ начал бормотать себе под нос. Это было лицо мужчины, который едва видел три десятка лет. Тут и там я заметил, как они осеняют себя знаком троицы. Большинство избегали смотреть мне в глаза, только Лиандра удивлённо подняла на меня взгляд. Я продолжил медленно говорить:

— Твой брат был молод, как и ты. Когда он умер, он передал мне свои оставшиеся годы, которые я украл у него таким образом.

— Вы… Вы поглотили его душу? — спросил он дрожащим голосом.

— Нет, боги, нет. Это не так! — в ужасе воскликнул я. — Клянусь, его душа отошла к богам.

— Откуда вам это знать? — выкрикнул он со слезами на глазах.

— У этого клинка есть ещё одно имя. Клинок смерти. Он посвящён Сольтару. Симон, твой брат Мактор направился прямо в его царство, и ему не пришлось пересекать Чёрную реку. Сам Сольтар взял его за руку.

— Ты Странник, — выдохнула Лиандра.

— Да, — сказал Янош почти также тихо.

Казалось, он совсем не удивился. Однако другие были поражены.

Симон один бесконечный момент задумчиво на меня смотрел, затем кивнул.

— И таким образом мой брат вернул вам вашу молодость? — тихо спросил он.

— Да. Мне жаль.

— А мне нет, — неожиданно сказал Симон. Он поднял взгляд и вытер с глаза слезу. — Он в любом бы случае умер. Если бы его не убили вы, то это сделал бы кто-то другой. Зато так он дал вам то, в чём вы нуждались, чтобы вести нас. Меня уже и так поражало то, что старик может быть таким выносливым.

— Благодарю вас, Симон, за прощение, — я посмотрел на остальных. — Это может показаться заманчивым, но есть причина, почему говорят, что Искоренитель душ проклят. Потому что вы знаете только половину. Представьте себе, что вы должны жить дальше, когда ваши друзья, ваши близкие умирают. Дети ваших детей. Меч дает мне украденные годы других и в тоже время осуждает на одиночество. Я не прикасался к нему двадцать лет, в надежде, что наконец смогу умереть.

— Поэтому вы постарели? — спросила Зокора.

Я кивнул.

— И поэтому хотели забрать меч с собой в могилу.

Я снова кивнул.

— Ты сказал правду, — Лиандра выпрямилась и внимательно на меня посмотрела. — Ты не сэр Родерик, потому что его никогда не существовало. Но ты носил его имя, верно?

Я уставился в землю, где лежал мой клинок.

— Да. На перевале я убил столько много врагов, что раны, хотя должны были быть смертельными, затягивались так же быстро, как я их получал. В конце я был погребён под телами. Я столько раз умирал, что не мог больше этого вынести. Я остался лежать и смерился с судьбой.

— Но варвары испугались. Сорок рыцарей против трёх тысяч варваров. И они не смогли прорваться. Они убежали, — тихо сказала Лиандра.

— И это был последний набег варваров в этих землях. Они вернулись в свои деревни, а затем бросили их и мигрировали дальше, — сказал Янош.

— У графа было восемь тысяч человек. Если бы он направился к перевалу, то добрался бы до нас на третий день, — с горечью сказал я. — Тогда ещё больше половины из нас были живы. Но он был слишком труслив, думал, что варваров тридцать тысяч и сидел на своей заднице. А позже принял почести за то, что спас королевства, — я сжал руку в кулак. — Он бы смял варваров, как этот валец чуть не раздавил нас. Но он был трусом.

— Однако этого никто не знал, — тихо сказала Лиандра.

— Все его офицеры знали, — поправил её Янош.

— Как вам опять удалось об этом узнать?

Он пожал плечами.

— Мой отец рассказал мне.

— Королева не знала, — тихо произнесла Лиандра. — Она была молодой девушкой, парализованной из-за караванного покушения.

— Да. Но даже для неё, по сути дела, можно умереть только один раз. Я умер более одного, но как уже рассказал Янош в своей истории, Сольтар не хочет принимать меня. Я обманул его, и теперь несу наказание. Жить вечно при помощи вечного убийства. Мне это до смерти надоело.

— Сэр Родерик и рыцари альянса спасли тысячи людей. Возможно, даже само королевство, — тихо сказала Зиглинда. — Вы сберегли жизни, сэр… Хавальд?

— Продолжайте называть меня этим именем, прошу вас. Сэр Родерик умер. Это тоже было правдой, Лиандра.

— Но не всей.

Я кивнул.

— Ты меня простишь?

Она уткнулась лицом мне в шею.

— О Хавальд, как ты можешь это спрашивать? Ты же знаешь, что я к тебе чувствую.

— Любовь переоценивают, — прорычала Зокора сзади.

Все сердито на неё посмотрели.

Она склонила голову на бок.

— Намного важнее уважение, доверие и искренность. Только когда всё это есть, можно говорить о настоящей любви, тогда это Гран'мо'хара. Благословение богов. По крайней мере, у нас такое встречается достаточно редко, — она долго смотрела на Лиандру. — Он не умрёт раньше тебя. Ты теперь успокоилась?

Лиандра усмехнулась.

— Не думаю. Клинок смерти… пугает меня.

— Я бы его не захотел, — сказал Симон и встал. — Мне лучше вернуться к работе.

40. Путь

Когда я спал в эту ночь, голова Лиандры на моей груди, мне не снились никакие сны, не мучили воспоминания. Я спал лучше, чем когда-либо прежде. Я Странник, свинопас с клинком смерти, впервые доверился другим людям. Это принесло облегчение.

Когда нас разбудили, мы увидели усталое, но довольное лицо Симона и его людей.

— Мы можем продолжать путь.

Кусок камня, который они выбили, был как раз такого размера, что можно было кое-как протиснуться через зазубрину над вальцами, но это сработало.

Варош и Закора снова поспешили вперёд, но на этот раз нам не помешали никакие ловушки. Причина была простой: ещё один человек Бальтазара лежал, расчленённый на двое, на дороге.

— Я уверен, что Микаель оставил после себя все ловушки обезвреженными, — сказал Варош.

— Видимо, Бальтазар попытался их снова активировать, но он не так в этом хорош, как Микаель, — ухмыльнулся Палус.

— Может их активировало что-то другое, — размышляла Зокора, глядя на мёртвого, как будто тот мог дать ей ответ на этот вопрос.

— Не имеет значения. Как там поют? И вот их осталось одиннадцать! — с удовлетворением пропел Янош.

Мы осторожно продолжили путь.

Дорога закончилась перед узким мостом, возвышающимся над бездонной пропастью. Когда мы осторожно пересекали мост, мы увидели кое-что в свете фонаря. Поперёк проходила верёвка, её концы исчезали в темноте. Зокора послала свой светящийся шар вниз, чтобы посмотреть, что находится на каждом конце верёвки. С них свисали двое людей Яноша, пронзённые множеством арбалетных болтов.

— Девять, — подсчитал Янош.

Дальше впереди, возле одного края, лежала отрубленная рука гнома с серой, мумифицированной кожей. Хоть она и застряла во льду, но пальцы двигались. Зокора снова направила свет в пропасть. Там она обнаружила на утёсе ещё третьего бандита и двух гномов-зомби. Хотя такие же раздробленные от удара об утёс, как и бандит, один из них всё ещё отвешивал трупу тумаки.

— Восемь, — прошептала Зиглинда, осеняя себя знаком единства.

Вскоре мы добрались до поля битвы; у меня было такое ощущение, будто я уже видел его раньше. Я сделал небрежное замечание, и остальные закивали.

— Посмотрите.

Подо льдом, в более глубоком слое, мы заметили отпечатки железных сапог. Я почти мог опознать, чьи это следы. Вокруг нас лежали убитые, расчленённые гномы. Сколько их было я не мог сказать наверняка. Здесь первый горн, в своё время, противостоял гномам. Битва, которая теперь повторилась.

— Когда-то их вероятно было три раза по тринадцать, — задумчиво сказала Зокора. — Священное число у гномов. И у нас тоже.

Она вытащила кинжал и вырезала гному у своих ног руну со лба, и с тихим вздохом нежить осела.

Я отдал приказ везде, где они заметят руну, удалять её. Когда мы медленно двинулись дальше, мы нашли ещё три трупа: охранника Бальтазара, последнего человека Яноша и ещё одного из трёх других бандитов.

— Пять, — выкрикнула Зокора. — Но они хорошо и храбро сражались.

— Не настолько хорошо, — констатировала сухо Зиглинда. — Первый горн проходил здесь два раза, не потеряв ни одного.

Два часа спустя Варош поднял руку.

— Вон там, — он указал на землю в стороне от дороги. Там лежал ещё один из людей борона.

— Что здесь случилось? — спросила Зиглинда. — Я не вижу признаков борьбы.

Зокора вышла из тени.

— Посмотрите здесь и здесь. Он подскользнулся, ударился головой о камень и сломал себе шею. Несчастный случай.

— Четверо, — лишь сказал Варош.

Внезапно перед нами из темноты появилась дверь, снова работа гномов, однако на этот раз на каменной двери было кое-что высечено: фыркающий на холоде ледяной волк.

— Думаю, это храм, — Лиандра повернулась ко мне. — Не думала, что мы доберёмся так быстро и всё будет так легко.

Ян подошёл к двери, изучая её.

— Думаю, мы на месте, — он поднял руку.

— Нет! — быстро выкрикнула Зокора, но было уже поздно.

Из небольшой руны над дверями выстрелила ослепительная молния, и мы почуяли вонь горящей плоти, когда зрение ещё восстанавливалось от ослепляющей вспышки.

Слева раздалось тихое рычание.

— Оборотень! — выкрикнул Янош, но зверь уже прыгнул вперёд.

Он был намного больше, чем существо, бывшее братом Симона. Уже при первой атаки он повалил на землю двух моих людей, а затем ускакал в темноту.

— Проклятье! Обезопасьте себя! — выкрикнул я, злясь самого на себя, что не был более осторожным.

Я поспешил к раненым. Одному из них зверь оторвал голову, другой, истекая кровью, лежал на земле. Это был Йоаким. В первый момент я подумал, что с ним всё не так плохо, затем увидел, что существо нанесло ему удар когтями снизу, где заканчивалась кольчуга, воткнув их между ног в желудок.

Я опустился перед ним на колени. Он смотрел на меня, с удивительной силой сжимая мою руку. Затем его глаза расширились, он один раз вздрогнул, тихо вздохнул и умер. Я встал и посмотрел на остальных.

— Мы немного отступим и займём более безопасную позицию, — сказал я и выступил вперёд. Какое-то время все молчали и оглядывались по сторонам, пытаясь различить что-нибудь в темноте.

К месту, которое я выбрал, можно было подойти только с двух сторон. Лучше, чем ничего. Здесь мы заняли позицию. Я подумал о Яне и Йоакиме и о третьем человеке, чьё имя никак не мог вспомнить. Нужно обязательно запомнить имена.

Проклятье.

— Как-то ведь можно поймать эту огромную скотину, — нарушил молчание Янош.

— Да. Но как? — спросил Палус.

— Я как-нибудь его сюда заманю, — предложила Зокора.

Прежде чем кто-то из нас успел отреагировать, она слилась с тенью, и её больше не было видно.

— Иногда она пугает, — сказал Симон.

— Иногда? — ухмыльнулся Янош.

Видимо, он не растерял своё хорошее настроение.

— Она мне нравится. В какой-то степени она милая, — все удивлённо посмотрели на Вароша.

— Она что? — ошарашенно спросил Янош.

— Милая. Я имею ввиду, как она смотрит, когда её что-то забавляет…

Он увидел наши взгляды и замолчал.

— Не думаю, что она знает, что такое забава, — сухо заметил кто-то. — А если и знает…, - он встряхнулся.

— Всё нормально, — поспешил заверить Палус. — Каждому своё.

Примерно пол часа спустя мы услышали ужасный вой, наряду с шипением, заставившим встать волосы на затылке дыбом. Звук напомнил мне горного льва, но ни один из тех, кого я встречал, обладал таким объёмом лёгких.

Немного позже она вернулась, её чёрный плащ и воротник были сверху до низу залиты кровью.

— Заманить не получилось.

— Что вы сделали? — осторожно спросил один из людей.

Зокора одарила его быстрым взглядом.

— Я вспорола ему живот и размотала перед его глазами кишки. Затем я…

Она объясняла всё подробно, пока Лиандра белая, как мел, не подняла руку, чтобы попросить её замолчать.

— Он мёртв?

— Кто? Штернхайм? Вам следует знать, что это он был волком, — Зокора склонила голову на бок. — Мёртв ли он? Возможно и нет, — сказала она с явным удовлетворением. — Но не думаю, что шесть частей, на которые расчленено его тело, смогут снова найти друг друга.

Где-то позади я услышал, как кого-то вырвало.

— Милая? — спросил Палус Вароша.

Тот посмотрел на Зокору.

— Что ж, возможно именно сейчас нет.

— Трое, — лишь сказала она.

Теперь, когда мы избавились от оборотня, Зокора и Лиандра вместе сосредоточились на руне над дверью. Им пришлось перешагнуть через обугленное тело Яна, прежде чем кому-то пришла в голову мысль убрать и с почтением положить его в стороне.

— Защитная руна, очень старая. Я ещё никогда не видела подобную, — объяснила Лиандра.

— Это Бальтазар её нанёс или она уже находится здесь долгое время?

— Руническая магия старая, однако сама руна свежая, — сказала она. — Пока её видно, у неё всё ещё есть сила. Нам нужно её разрядить, тогда она исчезнет.

— А как можно разрядить руну?

— Нужно её активировать, — проинформировала меня Зокора. — Это всегда работает.

Она увидела мой взгляд, и мне почти показалось, будто она улыбается.

— А разве бедный Ян её уже не активировал? — спросил я, неопределённо указывая в сторону тела.

— Да, но у неё всё ещё есть сила. Это руна, которая воспламеняется два раза, — заметила Лиандра. — Коварная ловушка. Думаешь, что она уже разрядилась, а тут… пш!

— А другого пути нет? — спросил кто-то.

— Он нам не известен, — ответила Лиандра. — Я не настолько хороша, что смогла бы уничтожить такую руну, а Зокора не Маэстра, а жрица, для неё это не верная магическая форма.

— Подождите здесь, — сказал Янош и пошёл обратно по той дороге, по которой мы пришли.

Прошла целая вечность, прежде чем он вернулся, и за это время мы не смогли найти никакого способа пройти мимо руны. Один из мужчин даже согласился пожертвовать собой, но в тот же момент Янош уже стоял перед нами, на плече тело человека, который подскользнулся на тропинке.

— С дороги, — крикнул он.

Он схватил труп за ноги, закружился на месте, сделал один круг, другой и отпустил, метнув его в дверь. Вспыхнула яркая молния, за которой последовал гром… Когда молния потухла, и я смог видеть, руна тоже исчезла.

От мёртвого бандита поднимался дым.

— Хорошо, — сказала Зокора.

Варош подошёл к двери, изучая её.

— Я уже видел такие замки дважды, — он провёл рукой по краю. — Я уверен, что механизм…

Ой, — раздался щелчок. — Видите. Я же говорил вам, что открою любую…, - внезапно он скорчился, дернулся и упал на землю.

— Варош! — закричала Лиандра, бросившись к нему.

Когда мы подбежали, он лежал на спине. Из его рта вытекали пена и кровь, глаза закатились, веки трепетали и казалось, будто невидимая сила подняла его по середине, превратив спину в лук.

— Прижмите его к земле! — закричала Зокора. — Не то он сам себе что-нибудь сломает! Быстрее, поторопитесь!

Я сделал, как сказали, но было такое ощущение, будто его тело сделано из стали. Объединив силы, Янош и я были почти не в состоянии вернуть его в горизонтальное положение. Под моими пальцами я почувствовал, как ломаются кости и рвутся твёрдые сухожилия.

Тем временем Зокора покопалась в своей сумке, достала склянку с живым пауком, вытащила его, разорвала паука зубами на две части и выжила зелёную кровь в открытый рот Вароша.

Варош обмяк.

— Что, ради седьмого пекла…, - крикнула Лиандра.

— На двери был яд, — ответила Зокора, не поднимая взгляда от Вароша. Она массировала его горло. — Он вызывает большой танец. После этого танца почти никто не выживает. Ему повезло, что я была рядом.

— Что с ним?

— Давайте вернёмся к защищённой позиции, — сказала Зокора, — тогда я вам всё объясню.

Мы осторожно подняли Вароша и пошли к нашему лагерю. Там она его осмотрела.

— Что вы можете нам сказать? — спросила Лиандра, когда тёмный эльф, казалось, закончила осмотр.

— Существует безумие, которое приводит к подобному эффекту. Но здесь был яд. Яд, который мне хорошо известен. Безумие не излечимо, а вот яд скоро перестанет действовать.

Зокора посмотрела на всех нас.

— Он выживет. Но он сломал себе спину. Здесь, здесь и здесь. Сломанные рёбра и порванные сухожилия… всё это заживёт. Но он не сможет ходить целый год. Возможно даже дольше.

— Понадобиться столько времени, чтобы сросся позвоночник? — спросил кто-то.

Зокора покачала головой.

— Он не срастётся самостоятельно. Но понадобится год, пока я вернусь с целебной виноградиной. Тогда я смогу его вылечить.

— Я найду способ заплатить вам, — сказал я Зокоре.

Прежде чем я смог отреагировать, она вскочила на ноги и схватив меня за горло своими перчатками с когтями, зашипела.

— Ригвард за всё заплатил! Не оскорбляй меня!

— Помедленнее, — ответил я, пытаясь противостоять её пылающему красным взгляду.

— Зокора, мягко — сказала Лиандра. — Успокойтесь, прежде чем поубиваете друг друга.

Зокора глубоко вдохнула и осторожно убрала свои руки с моего горла. Точно также осторожно я убрал свой левый кинжал с места, за её ухом.

— Когда я готовилась к охоте, то просила богиню дать мне сподвижников, — наконец немного тише сказала она. — Их исцеление — это мой долг.

— Я не хотел вас оскорблять.

— Я знаю, — сказала она. Она снова встала перед Варошем на колени. — Нам нужно держать его в тепле.

Я немного отошёл в сторону, и Лиандра последовала за мной.

— Проклятье, вот это скорость, — сказал я.

— Звучит так, будто ты ей восхищаешься, — вставил Янош, присоединившейся к нам.

— Да. Но, пожалуй, она могла бы извиниться.

— Не думаю, что тёмные эльфы знают это слово, — улыбнулась Лиандра.

— Яд и магия. Это парень нравится мне всё меньше, — сказал Янош.

41. Зимний храм

Я пошёл первый и открыл дверь в древний храм гномов, который варвары использовали для своей неописуемой магии.

Ничего не произошло: не было ни яда, ни молнии, ни другой какой ловушки. Я подал знак остальным и медленно двинулся вперёд, внимательный, осторожный и на чеку. Однако она появилась позади, из стены. Это был очень редкий талант, способность передвигаться сквозь камень. Она вонзила мне кинжал в спину, чуть не задев позвоночник, так что я с трудом избежал судьбы Вароша, а когда ударил Искоренителем душ в ответ, то попал лишь в камень.

— Что случилось? — спросила Лиандра позади меня.

Видимо она совсем не заметила нападения, всё произошло настолько быстро.

— Оставайся там.

В этот раз она появилась сверху, со злорадной усмешкой на лице, когда втыкала мне свой кинжал в плечо. Позади меня раздался тихий звук, и она упала рядом со мной с застывшей усмешкой на землю, двигались ещё только её глаза. В них читалось удивление и неверие.

Подошла Зокора, бросила взгляд на кровь, вытекающую из моей раны и убрала небольшую духовую трубку. Она наклонилась над женщиной, осторожно вытащила маленькую, чёрную стрелу из её шеи и схватив за волосы, потащила вдоль коридора из храма.

— Иди за мной, — сказала она.

Я следовал за ней, как мог.

Может всё дело было в холоде, но сильной боли я не испытывал. Однако это ещё придёт.

Всё то время, пока Зокора очищала мои раны и накладывала повязку, «дочь» барона лежала рядом на земле в том же положении, как будто заледенела. Но она была лишь парализована. Живая и здоровая, только не способная двигаться.

Все молчали, прекрасно помня угрозу Зокоры, высказанную в её адрес.

После того, как она меня перевязала, она взяла женщину и ушла глубже в пещеры. Я ожидал услышать какие-нибудь крики, но Зокора вернулась через несколько минут.

— Что вы так смотрите? — спросила она.

— Вы сказали, что хотите её пытать, — ответила Лиандра.

— Я и собираюсь. Возьму её с собой в свой город, — она улыбнулась. — Если хорошо о ней заботиться, она, возможно, протянет пару лет. Ученицы всегда благодарны за объекты, на которых можно потренироваться. На ней они могут научится и тому и другому: искусству исцеления… и искусству пыток.

Не только я сглотнул, когда она это сказала.

— Почему у вас эта склонность к пыткам? — тихо спросил я её позже. — С чем-то другим я бы смог примериться, но это…

— А разве в ваших королевствах нет мастеров пыток? — спросила она и действительно выглядела удивлённой.

— Есть.

— Я пытаю не ради удовольствия или чтобы удовлетворить свою прихоть, — она посмотрела на меня. — Это трудно объяснить. Благодаря нашему дару врачевания можно кого-то долго пытать, а затем снова исцелять. Не обязательно, чтобы это был смертный приговор, но наказание, оказывающее достаточно длительное воздействие, чтобы наказуемый на протяжении столетий больше таким не занимался. Для того, чтобы можно было кого-то исцелить, сначала нужно точно знать, что можно повредить, а что нет.

— Полностью исцелить?

— Да. В большинстве случаев. Только правитель города может приговорить эльфа к окончательной смерти. У нас нет темниц. Когда пытка заканчивается, и правонарушитель исцелён, он заплатил за свои преступления и снова свободен.

— Я этого не знал, — сказал я.

Эта мысль всё ещё наполняла меня ужасом, но её ответ представил дело в ином свете.

— Поэтому я тебе говорю, — ответила Зокора. Она замешкалась. — Другим бы я не стала объяснять.

— Спасибо.

— Забудь, — она улыбнулась кровавыми зубами. — Два.

Земля под нашими ногами слегка завибрировала, от потолка над нами оторвались куски камня и лёд.

— Проклятье! — выкрикнул я и побежал, Янош и Лиандра не отставали.

На другой стороне коридора, ведущего в храм, находилась дверь. Я выбил её ногой, и передо мной оказалась последняя дочь барона. Она удивлённо подняла взгляд и умерла. Это Янош, промчавшийся мимо, расколол ей голову топором.

Посреди комнаты стоял Бальтазар и смеялся.

— Вы опоздали!

Я не стал его слушать, я уже бежал.

Храм не был похож ни на один из тех, что я видел. Он был такой же, как комната под башней, восьмиугольный, но только с одной дверью. Диаметром комната была около восьми длин, равных росту человека, а в высоту около четырёх. Везде прямые края и без каких-либо украшений, за исключением того факта, что камень был так отполирован, что в нём виднелось отражение.

Перед каждой из восьми стен, на расстояние одного роста человека, стоял прямоугольный пьедестал. На каждом из них, в чаше из мифрила, лежал кроваво-красный драгоценный камень, размером с голову. У чаш, держащих эти камни, имелась крышка, которую можно было откинуть назад, так чтобы камни в чаше лежали открытые или же закрыть её, чтобы камни полностью находились в ядре из мифрила.

В середине комнаты стоял Бальтазар на ещё одном пьедестале. Этот пьедестал тоже был восьмиугольным и в нём было восемь отверстий. Через одно такое отверстие я смог разглядеть ещё один большой рубин, тоже в такой же чаше. Над этим рубином, в крышке пьедестала было отверстие, и на этом пьедестале стоял, казалось бы, беззащитный, Бальтазар. Он поднял вверх чёрного волка, которого я в последний раз видел во сне. Вокруг него, волка и пьедестала играл белый свет.

Значит это был возрождённый пункт пересечения, а Бальтазар стоял на нём, посреди всех этих магических энергий, которые должны были его сжечь.

Я ещё никогда раньше не видел силовые линии, о которых говорила Лиандра, но здесь они были хорошо видны.

Вокруг каждого драгоценного камня в чашах колыхался воздух разного цвета. От каждого драгоценного камня исходил луч, толщиной в палец: белый, золотой. голубой, зелёный, жёлтый, чёрный, серебренный и бирюзовый. Все лучи, за исключением двух, описывали попеременно круг. Два других луча, золотой и серебренный, встречались в пьедестале под Бальтазаром. Он так настроил энергии, что пересекались только две силовые линии. Очевидно, больше ему было не нужно или же он не смог бы их выдержать.

Я бежал вдоль стены и каждый раз, когда проходил мимо одного из пьедесталов, чувствовал странное ощущение покалывания, но не обращал на это внимание. Я хотел заставить его повернуться в мою сторону или, если он не повернётся, таким образом оказаться за его спиной.

Симон появился в дверях позади меня, зарядил арбалет и выстрелил, ещё когда Бальтазар смеялся. Болт полетел в Бальтазара, остановился перед ним в воздухе, вспыхнул и полетел назад, попав Симону прямо между глаз.

Янош закричал и побежал прямо к Бальтазару. Но тот небрежно махнул рукой, и Яноша поразил гигантский удар; я увидел, как расплющилась его грудь, когда его отбросило к потолку, там он замер на одно мгновение, а затем полетел вниз. Он упал и больше не двигался.

Бальтазар быстро повернулся ко мне, сделал жест рукой, как будто что-то толкнул, и разноцветные нити отделились от пьедестала и обмотались вокруг, связывав меня. Каждое движение было словно лёд и огонь одновременно.

Там, где эти нити прикасались ко мне, они проходили сквозь дублёнку, доспехи, одежду и плоть, пока не достигли костей и там совершали своё ужасное дело, ломая мой скелет на мелкие кусочки. Я пытался всеми силами противиться, но всё было бесполезно. У меня получилось ненадолго взять в руки Искоренителя душ, но он не смог мне помочь, и когда сломались кости моих пальцев, он упал на землю.

Единственное, что можно сказать по этому поводу это то, что агония длилась недолго. Со сломанными ногами, пальцами и костями рук я упал на землю, тогда разноцветные нити отпустили меня.

Я лежал между двумя пьедесталами так, что мог видеть, как Лиандра и Зокора вместе вошли в комнату. Видимость была не особо хорошей, потому что один мой глаз разорвался, когда раздробилась скула, а другой был весь в крови. Я ещё никогда не испытывал такой боли; почему я не потерял сознания, было для меня загадкой. Может это сержант, а не я, который несмотря ни на что, не хотел бросать своего дозора.

Белое и чёрное, Лиандра и Зокора, идеальный контраст, но с одинаковым выражением лица.

Зокора повернула направо, в неё ударил огненный луч и отскочил от ладони, Лиандра выбрала левую сторону, и её окутала гроза из молний.

Я ожидал, что обе погибнут так же быстро, как Симон и Янош, но оказалось, что я недооценил их, потому что они умирали долго, молнии и пламя вокруг них; в середине, на пьедестале, улыбающийся Бальтазар. Видимо он вошёл во вкус этого состязания!

Лиандра рухнула первая, её восхитительные волосы сгорели дотла, гордое лицо наполовину обуглилось. Она стояла на коленях, однако, когда подняла голову, то, что ещё осталось от её лица, казалось холодным и спокойным.

— Ваш приговор, — сказала она, тяжело дыша, — смерть.

Я, не веря своим глазам, смотрел, как она выпрямилась и подняла Каменное сердце. От клинка исходило бледное сияние, и на одно мгновение мне показалось, что она сможет выстоять против Бальтазара, но одним своим жестом он вырвал клинок из её руки, и она рухнула на землю там, где стояла на коленях.

Теперь Бальтазар обратил своё внимание на Зокору. Прошло бесконечно много времени или же всего один удар сердца, потом я увидел, как и Зокора вспыхнула в огненном шаре и тоже упала. Я не смог увидеть, насколько сильно она пострадала.

Она согнулась пополам, была ещё жива, но воняло сожжённой плотью. Мой оставшийся глаз не хотел больше видеть страдание моих товарищей, страдание моей любимой. Мой разум больше ничего не хотел знать об этом чудовище на пьедестале. Смерть была близко, а жизнь безрадостна, без Лиандры, без моих новых спутников, которые лежали в коридоре мёртвые или умирали… Какой ещё смысл в жизни? Смерть была долгожданным спасением. Так почему бы всё не отпустить…

42. Могущество волка

— Цепочка.

Сержант стоял рядом со мной. Его латы были помятые и грязные, как будто он пришёл прямо с поля битвы. Он стоял рядом, настолько надёжный и крепкий, что казался более настоящим, чем реальность, в которой кричала, кричала и кричала Лиандра, потому что Бальтазар теперь играл с женщинами.

Цепочка? Какую цепочку он имеет ввиду?

— Цепочка с подвеской волка.

Но это ведь цепочка Бальтазара.

— Нет, он её украл и исказил в применении.

Что это изменит?

— Одень — цепочку!

Каким-то образом мне удалось засунуть израненную руку в карман. Это не причинило боли больше, потому что было просто невозможно, чтобы боль стала ещё сильнее. Раздражало лишь то, что цепочка постоянно выпадала. В конечном итоге мне удалось поддеть проступившей через кожу костью пальца звено цепочки, и накинуть её на голову.

Всё это время Лиандра кричала и та, от кого я этого никак не ожидал: я также слышал, как в муке вопит Зокора. Что это чудовище делает с ними, что даже Зокора забыла о своей гордости…

— А теперь вставай, — сказал сержант.

Как? Каждая кость была сломана, я не мог двигаться.

— В самом деле? — сержант злобно ухмыльнулся. — Я слышал, что оборотни исцеляются чертовски быстро, — сержант стоял, скрестив руки на нагруднике и мрачно улыбался. — Хочешь, чтобы твои друзья страдали ещё дольше?

Я встал, всё выглядело как-то странно серо, и что-то было не так с моими руками: они были слишком большими, массивными, слишком… волосатыми.

— Внимание, — крикнул сержант. — Слушай меня.

Воздух пах как-то интересно, я принюхался, запах жаренного мяса был аппетитным.

Сержант подошёл ко мне и залепил пощёчину.

Хотя я не почувствовал руки, мою голову отбросило в сторону, как будто её ударили молотком.

Он поднял вверх указательный палец в стальной рукавице.

— Я знаю, что сейчас ты такой же глупый, как палено, но ты справишься!

Чего от меня хочет этот двуногий? Я голоден!

— Видишь вот эту чашу на рубине? Она повёрнута так, чтобы магическая энергия не текла к пьедесталу, а к другому камню. Поверни чашу, чтобы направить луч к пьедесталу!

Повернуть? Что же он имеет ввиду… и что ему нужно от меня… я хочу жрать.

— Тогда открой чашу полностью, ты проклятый богами, безмозглый зверюга! — крикнул сержант. — Выполняй!

Я точно не знал, что он имеет ввиду, но это было как-то связано с той штукой передо мной. Я ударил по ней своей лапой, верхняя часть чаши отлетела в сторону, и ослепительный, красный луч выстрелил из рубина в середину комнаты, смешавшись с серебренным и золотым лучами в рубине пьедестала, на котором стоял ещё один двуногий.

Он удивлённо посмотрел на меня, затем на красный луч, который теперь тоже шёл от рубина к пьедесталу, встречаясь там с двумя другими. Его рот открылся в безмолвном крике. У меня ещё было время подумать, что эти маленькие зубы не годятся для того, чтобы прокусить приличную шкуру, и вот он уже вспыхнул… сгорел… и исчез. Волчий фокус выпал из его руки, и ещё когда падал, упал также и я.

— Отлично, — услышал я довольный голос сержанта.

Когда я проснулся, я оказался единственным не пострадавшим выжившим. За исключением привкуса крови во рту, я чувствовал себя в полном порядке.

Я снова осторожно накрыл крышкой рубин, снял цепочку и прошёл к центру, где рядом с пьедесталом лежала статуэтка волка. Я подобрал её и шагнул к моим товарищам.

43. Оттепель

Три дня спустя буря стихла. Лиандра и я сидели за нашим столом, Янош и Зиглинада присоединились к нам. Рядом со мной удобно устроилась Зокора, в то время как Варош стоял перед ней на коленях и полировал её новые сапоги. У всех трёх женщин были чрезвычайно короткие волосы, у Лиандры и Зокоры не больше одного миллиметра, у Зиглинды на пару миллиметров длиннее. Она сама их себе обрезала.

В зале для гостей было тихо и спокойно, буря снаружи не беспокоила нас, внутри было тепло и уютно, и нам больше нечего было делать. Кроме Вароша, приключение пережили ещё двое. Они сидели за другим столом, размышляя, что делать с золотом.

Хольгар, торговец, сидел в своём углу, время от времени бросая на нас недоверчивые взгляды. Обслуживала нас сегодня Лизбета.

Если торговец чего-то хотел, она принципиально сначала его игнорировала. Хольгар пожаловался только один раз. После чего Варош встал и отвесил ему пощёчину. Без комментариев, если не считать взгляда.

В другом углу, тепло одетая и помытая, сидела последняя выжившая из отряда Бальтазара. Зокора заботилась о ней с любовью, кормила и клала отдыхать.

Никто из нас не хотел встречаться с её отчаянным взглядом. Только один раз я обратился к Зокоре, спросив, возможно ли даровать ей быструю смерть.

— Что бы вы сказали, если бы я вмешалась в юрисдикцию ваших королевств? — спросила она.

После её слов больше никто ничего не говорил. Но я избегал смотреть в сторону этой тихой, парализованной фигуры.

Да, мы нашли золото. Оно лежало в замёрзшем озере под колодцем. Когда мы возвращались, я увидел, как оно переливается внизу.

Там оно ещё и лежало, вода была слишком холодной для того, чтобы сейчас нырять. Мы не спешили, лето обязательно придёт. Несчастный Мартин уже своей смертью подсказал мне, где можно найти жалованье. Эберхард, хозяин постоялого двора, сел за наш стол.

Тем временем он перевернул постоялый двор с ног на голову, но не нашёл ничего, кроме замурованного прохода в подвале. Между тем он расчистил проход и обнаружил, что под двором находится большой склад, в котором лежали всевозможные вещи, начиная от оружия и кончая плотницкой пилой. Достаточно материла, чтобы построить целую деревню.

Я как раз покусывал ухо Лиандры, когда постучали в дверь. В последние дни мы расслабились, наслаждаясь жизнью без опасностей, и всё же вздрогнули, и несколько клинков выскочило из ножен, когда раздался этот звук.

Несомненно, буря утихала, но именно сейчас появился новый гость?

Эберхард осторожно подошёл к двери, за ним следовали Янош и я.

Он открыл.

В дверном проёме стоял стройный, высокий мужчина. Ему было, наверное, три десятка и девять лет, с седыми, короткими волосами, лицо с энергичным подбородком и носом, который оказал бы честь орлу. Его глаза были бледно-зелёными, а уголках глаз образовались морщинки, как будто он часто смеялся. Он показался мне знакомым, но откуда я его знал, я не мог бы сказать при всём желании.

— Надеюсь, я не помешал, — сказал он.

Он говорил чисто и аккуратно, как учёный, но я ещё никогда не слышал такого акцента.

Одет он был в длинную, тёмно-синюю мантию, похожую на ту, какой ещё недавно обладала Лиандра, прежде чем та сгорела. Под этой мантией я увидел светлую шубу и белую, льняную рубашку. Кинжал на поясе был его единственным оружием. На его руки сверкало кольцо с мотивом дракона, окаймлённое тринадцатью маленькими драгоценными камнями.

— Конечно же нет, сэр, — сказал Эберхард. — Заходите.

— Спасибо, — ответил незнакомец. — Меня зовут Кеннард, и я рад, что могу зайти в тепло. Как же на улице холодно.

Он потирал руки и оглядывался по сторонам, дружелюбно всем нам кивнул и подошёл к нашему столу.

— Могу я присоединится к вам? Сидеть одному за столом… я слишком долго был один. Дружная компания никогда не помешает.

Здесь он был прав. Кеннард казался обходительным человеком. Очевидно, у него было хорошее образование, хотя он мало знал о новых королевствах и их нынешнем положении. Но он отлично разбирался в истории, что неудивительно, потому что он был историком.

Он умел хорошо слушать, и так случилось, что в следующие несколько дней, пока снег медленно таял, мы рассказали ему о том, что здесь произошло.

44. Кеннард

— Хорошо, значит этот Бальтазар не смог вынести силу более двух силовых линий и сгорел, как описала Лиандра. Вы победили. Но одного я всё ещё не понимаю, — сказал он, потягивая трубку. — Все были так сильно изувечены, как так вышло, что вы сидите теперь здесь и прибываете в добром здравии.

— Этим мы обязаны сержанту, — объяснил я. — Это он подал мне идею. Понимаете, я снова закрыл чашу, снял цепочку с шеи и одел её на Лиандру. Затем взял в руки волчий фокус, цепочка подействовала, и Лиандра превратилась в волка.

Я посмотрел в её сторону и рассмеялся.

— Она попыталась меня укусить. Я выпустил из рук фигуру, и Лиандра превратилась назад, исцелившись. Не отросли только волосы. Знаете, у неё были красивые волосы.

Кеннард кивнул.

— И вы провели эту процедуру со всеми, кто ещё был жив?

— Да, — сказал я. — Это отлично сработало.

— Очень умно. И опасно. Вы не боялись, что магия может сжечь и вас?

— Я об этом не думал. Да и не забирался на пьедестал.

— Хм, — промычал он. — Хорошо. Этот сержант был должно быть необыкновенным человеком. А что насчёт вас, Янош? До сих пор я узнал, что вы были разбойником и убийцей, а теперь сидите здесь, в полной гармонии с другими.

Мы все рассмеялись.

— Это, — сказала с улыбкой Лиандра, — было самым большим сюрпризом. Мы уже приняли решение отпустить его, ведь он сдержал своё слово и был готов умереть с нами. И мы все чувствовали старое товарищество, всё ещё его чувствуем. Солдаты дали нам намного больше, чем можно рассказать. Мы стали друзьями, каждый из нас. Но не в этом дело. Янош, расскажи ему сам.

Янош широко улыбнулся. Он был гладко выбрит и тщательно одет. Больше почти ничто не напоминало о том главаре бандитов, который так нас пугал.

— Что ж, Яноша Тёмную руку примерно пять месяцев назад заманил в ловушку отряд королевской кавалерии. Его тут же колесовали, а затем повесили. Моё имя не имеет значения, для этого мы ещё недостаточно хорошо знакомы. Вы можете продолжать называть меня Яношем. Но я был рад, что смог показать Лиандре вот эту монету, которую прятал в каблуке сапога. Она показывает, что я агент короны. Я принял личность Яноша Тёмной руки, когда услышал, что какой-то сомнительный тип ищет его, чтобы нанять.

Глаза Кеннарда остановились на Зиглинде, морщинки вокруг глаз углубились, когда он улыбнулся.

— Это также объясняет, почему она больше не хочет пронзить вас Ледяным защитником.

Зиглинда прислонилась к Яношу.

— Теперь я угрожаю пронзить любую женщину, которая приблизиться к нему.

Кеннард откинулся назад, потягивая трубку.

— Вы действительно пережили такое приключение! Говорите, что похоронили солдат первого горна? Несмотря на снег?

— После того, как мы вернулись и набрались сил, — сказала тихо Лиандра. — Мы просто не могли оставить их там внизу. Это также помогло нам преодолеть наши собственные потери. Те, что умерли в храме, лежат вместе с ними, все под флагом второго легиона Быков, под знаком первого горна.

— Это кажется мне правильно и справедливо, — сказал Кеннард со странным выражением лица. — Я уверен, что лучшей компании для них не найти.

— Да, — сказал я.

— Ещё последнее. Что случилось с зимой?

— Мы не знаем, — сказала Лиандра. — Кое-что Бальтазару всё-таки удалось сделать правильно: он как-то смог настроить пункт пересечения. Сама бы я не смогла, не выдержала бы даже одной силовой линии.

Кеннард кивнул:

— Я хотел бы увидеть могилу. Это возможно?

— Если вы не против выйти на снег.

— Вряд ли, — улыбнулся он.

Один из нас выходил туда каждое утро и подметал снег. Здесь они лежали, храбрые мужчины и женщины прошлых лет и наших. Комендант, а также старые и новые члены первого горна.

У каждой могилы было своё собственное надгробие с именем, но всем вместе принадлежал треугольный памятник посередине. Торим, единственный выживший шахтёр, превосходно высек надписи.

Здесь покоится

первый горн, второй тенет, пятый батальон, второй легион Быков

Они были

первым горном Быков

Они были

стойкими

Стояли на земле, с которой не отступали

Они с честью и долгом ушли к богам,

в честь Аскира, в честь императора.

Перед монументом в землю были воткнуты мечи мужчин и Серафины. Они образовывали линию перед ещё одним камнем. Этот лежал в шаге от самого монумента. Надпись была простой:

Сержант

Кеннард долго там стоял, молча смотрел на могилы и то и дело бросал взгляд на надпись монумента.

— К сожалению, мы не знаем, как его звали, — тихо сказал я.

— Но мы никогда не забудем перекличку, — добавила Лиандра.

— Говорите, что получили от него солдатскую книжку подразделения? — тихо спросил Кеннард. — Могу я на неё взглянуть?

— Она зашифрована. Когда сержант держал её, я мог читать, но больше не могу.

Я залез в дублет и протянул книжку Кеннарду. Он одно долгое мгновение держал её в руке, прежде чем открыть. Он медленно в ней листал, пока не остановился на одной странице.

— Он был первым сержантом Быков, — тихо сказал он. — Это что-то вроде генерал-сержанта.

— А его имя? — спросил Янош.

— Джербил Конай, — Кеннард ещё одно мгновение крепко держал книжку в руках, затем закрыв её, снова протянул мне. — Вы знаете, что такое первый горн?

Мы покачали головами. У меня возникло такое чувство, что я должен знать, но всё было так, как пообещал сержант: всё постепенно исчезало.

— Первый горн — это отряд, который существует нерегулярно. Он образуется при необходимости, состоит из десяти лучших солдат легиона. Второй легион был лучшим легионом своего времени, возможно, лучшим, когда-либо существующим на земле, — тихо сказал Кеннард, — он смотрел сквозь нас, как будто видел что-то вдалеке. — Когда он сказал, что они лучшие, это было ещё мягко сказано.

— Джербил Конай, — сказал Янош. — Странное имя. Но мне нравится.

— Конай на эльфийском языке означает «Истенный», — сказала Зокора. — Я назову одного моего сына Ригвард, другого Конай.

— Хорошее имя для хорошего человека, — тихо произнёс Янош.

Кеннард всё ещё смотрел на монумент и, казалось, глубоко задумался.

— Это будут не мальчики, — сказал он рассеянно. — А девочки.

Зокора медленно повернулась в его сторону и задумчиво изучала.

Лиандра и я переглянулись, затем обратились к нему.

— Откуда вы всё знаете о старой империи, — спросила Лиандра.

— Кто вы на самом деле? — спросил я.

Казалось, он нас не слышит. Он встал перед монументом по стойке смирно и поприветствовал первый горн, ударив правой рукой по левой стороне груди.

На его руке на утреннем солнце сверкнуло кольцо, и дракон заблестел. Это был личный герб вечного правителя.