Березы ствол слегка надпилен.
В прозрачных каплях,
как в слезах.
Тропинки от высоких шпилек
как будто в галочьих следах.
К рукам листочки
Клейко липнут,
как леденцы к рукам ребят…
А там,
на пне широком липы,
тетради с книжками лежат.
Деревья еще зеленые
и яблоки незрелые,
но чуть покраснели клены,
как мальчики несмелые.
И, солнечным залита светом,
затихла земля в тревоге,
как я в ожиданьи ответа
под взглядом,
вдруг ставшим строгим.
Среди песчаных берегов
течет Москва-река.
И солнца золоченый ковш
черпает облака.
А любопытная сосна
так выгнулась вперед,
что стала мостиком она,
над гладью синих вод.
В голубые лоскутья изрезан
подмосковной земли небосклон.
А над серым,
усталым лесом
слышны черные крики ворон.
Ветер вдаль торопливо уносит
паутинки прозрачных дней,
и уже принимает осень
предоктябрьский парад журавлей.