Песни каторги.

Царь Кучум в степях горюет

По своем богатом царстве.

Много силы у Кучума,

Много всякого богатства:

Из монистов ожерелья,

Черный соболь и лисицы,

Золото и серебро!

А в больших его палатах

Казаки сидят за чарой,

Поминают Русь святую.

Впереди сидит начальник

И большой их воевода,

Первый в боях и советах

Тот Ермак ли Тимофеич.

Справа грозный воевода,

Ермака сподвижник смелый,

Атаман-Кольцо отважный

Буйну голову повесил.

Слева весел и разгулен

С полной чарою глубокой

Атаман-гроза сидит!

Речь возговорил Ермак Тимофеевич:

Ой вы, гой еси, братцы,

Атаманы молодцы!

Ой вы делайте лодочки-коломенки,

Забивайте вы кочеты еловые,

Накладайте бабайчики сосновые.

Мы поедемте, братцы, с Божьей помощью,

Мы пригрянемте, братцы, вверх по Иртышу-реке,

Перейдемте мы, братцы, горы крутые,

Доберемся до царства басурманского,

Завоюем мы царство Сибирское.

Сегодня на рассвете

Товарища я похоронил.

Вблизи, где перекресток,

В сырой земле его я зарыл.

Не слышно было звона погребального,

Не слышно было пения печального;

Но навеки мать сыра-земля

Его приняла без попа, без свечей погребальных.

Я на его могилу

Березоньку младую сажал,

Товарищу бродяге

Счастливо оставаться желал.

Поминки бы справлял, да только не на что,

Да за помин попу отдать ведь нечего.

Но зарок дал: первый шкалик

Выпью я за новопреставленного раба Божия.

Кругом все было тихо…

Не плакали родные!

Не плакали родные о нем…

На пути села родного

Колокольчик прозвенел,

Там и шел, прошел бродяга,

Бродяга, бездомный человек.

А навстречу друг-приятель

Слово ласково сказал:

Ты куда, куда, бродяга,

Куда так скоро спешишь?

Твоя маменька родная

Во сырой земле лежит,

А жена твоя младая

Под венцом с другим стоит.

На восходе ясна солнца

Там схватили молодца,

Резвы ножки заковали

В железные кандала —

Посадили вмиг бродягу

В белокаменный острог,

У острога двор обширный,

Все ворота на замках.

У ворот стоит смотритель,

Переписывать бродяг.

Ты скажи, скажи, бродяга,

Сколько душ ты погубил?

Я двенадцать душ зарезал,

На тринадцатой попал,

Ни о чем я не жалею,

Кроме жены молодой.

Милосердные наши батюшки,

Милосердные наши матушки,

Помогите нам несчастненьким,

Много горя повидевшим!

Выносите, родные, во имя Христа,

Кто что может — сюда,

Бедным странникам, побродяжникам

Помогите, родные.

Золотой венец вы получите

На том свете;

А в нынешнем поминать в тюрьмах

Будем мы вас, наши родные.

На заре было, на зореньке,

На заре было на утренней,

Я коровушек, девица, доила,

Сквозь платочек молоко я цедила,

Процедивши, душу Ваню поила.

Напоивши, приговаривала:

Не женися, душа Ванюшка!

Если женишься, переменишься!

Если женишься, переменишься,

Потеряешь свою молодость

Промеж девушек-сиротинушек,

Промеж вдовушек, да молодушек.

Ой дубрава, мать зеленая моя!

По тебе ли я гуляла молода.

По тебе ли я гуляла молода,

А гуляла, не нагуливалась!..

Вблизи Златоуста стоит средь Урала гора Великан.

Стоит веками, и на главе лежит всегда густой туман.

Зима придет, весна придет,

Родится кто, а кто умрет,

Гора же все стоит!

Вблизи Златоуста стоит средь Урала гора Великан.

Внутри горы той живет могучий, сильный, старый, злой Колдун.

От нас, людишек, он день и ночь веками горе стережет.

Охотник смелый, берегись

И за козлом не подымись.

Беги, не оглянись!

Внутри горы той живет могучий, сильный, старый, злой Колдун.

Давно когда-то, как рассердился старый, глухо заворчал.

Земля дрожала. Огни и камни он из горы вверх бросал.

Хотя с тех пор он крепко спит,

Но всякий от него бежит.

Проснется, не дай Бог!

Внутри горы той живет поныне сильный, старый, злой Колдун.

Скучно мне, братцы! Тяжкая доля

Жить одному мне в далекой, чужой стороне!

Дни молодые так и проходят.

Тяжко мне жить здесь, тужить здесь в чужой стороне!

Золото мыть целый день, не сгибаясь,

И подыматься чуть свет, чуть заря!

Скучно мне, братцы. Тяжкая доля,

Жить одному мне в далекой, чужой стороне.

Кабы найти мне да унести мне

Хоть одного самородка, да фарта [14] мне нет!

Я побежал бы через Алтая!

Я побежал бы скорее оленя домой!

Девки в селе поглядеть бы сбежались —

Я в сапогах да в кафтане ходил,

Я в сапогах, чай, смазных да в кафтане ходил!

Кабы найти мне да унести мне

Хоть одного самородка, да фарта мне нет.

Скажи, моя красавица,

Как с другом ты прощалася?

Прощалась я с ним весело:

Он плакал, я смеялася.

А он ко мне, бедняжечка,

Склонил на грудь головушку,

Склонил свою головушку

На правую, на левую

На грудь мою на белую.

И долго так лежал, молчал,

Смочил платок горючих слез;

А я, его неверная,

Слезам его не верила!

Ой ты, тундра бесконечная,

Ой, ой, ой! Ой, ой, ой!..

Ой тайга ты бесконечная,

Ой, ой, ой! Ой, ой, ой!..

С топором

На пролом

Я иду!

Халды!

Ветер воет, ветер стонет.

Тучи черные он гонит.

Ну реви да гони

Мне на смех!

Вот идет чалдон [15] проклятый,

Буду с ним я тароватый,

Угожу, уложу

Наповал!

Люди все меня страшатся,

Пусть не пробуют соваться.

Сторонись, хоронись, берегись

Да держись!

До Рассеи доберуся,

Старым счетом потешуся

Там с лихвой

Я, как свой,

Да с лихвой

Заплачу!

По снегу олень бежит

Да копытами стучит.

Айда, айда, айда!

Вьюга зимняя метет

И морозец словно жжет.

Айда, айда, айда!

А якут на ободне

Правит словно как во сне.

Айда, айда, айда!

Дален мой, опасен путь,

А погоня тут как тут.

Гони, гони, гони!

Пули меткие свистят,

Где-то там вдали кричат:

Гони, гони, гони!

Содрогнулся вдруг олень,

Становился словно пень.

Айда, айда, айда!

На снегу олень лежит,

Пулей вражеской убит.

Горе, горе, горе!

Слышу близко голоса.

Кинутся все на меня!

Горе, горе, горе!

И меня назад везут,

Кандалами закуют!

Гони, гони, гони!

Дай-ка скину я бушлат

Да пущуся я плясать!

Нынче я сыт и пьян,

Вот потеха!

Девок мне сюда позвать,

Всех я буду угощать,

Хоть убей, но ей-ей

Потешуся!

Вот Матрена и Алена,

Вот Хавронья, вот и Соня,

Вот Дуняша и Наташа,

А вот Маша будет наша.

Дай-ка скину я бушлат

Да пущуся я плясать,

Нынче я сыт и пьян!

Эх!

У меня карман с дырой

Но у меня нож с собой!

Не мешай, не замай —

Расплачуся!

Заплачу чудошникам,

Заплачу и, девки, вам,

Коль меня до утра

Угождайте!

Ты, молодка, мне находка,

Если только тянешь водку!

У меня карман с дырой.

Но у меня нож с собой!

Не мешай, не замай.

Эх!

Что за притча? Вижу я:

Пляшут горы и леса!

Не беда, ну, ай да!

Попляшите!

Что-то светит в небеси,

Солнце это иль луна,

Мне давно все равно

Угощаю!

Мне бы только, чтоб свирели

Для меня всю ночь гудели,

Что за притча? Вижу я:

Пляшут горы и леса!

Не беда, ну, ай-да!

Эх!

Ну, попался ты, бродяга!

Ты откуда? Отвечай!

Я сюда с ветров явился,

Прямо из лесу взялся,

И не мало удивился:

Вашу милость встретил я.

А как звать тебя бродяга?

Твое имя! Отвечай!

Назовите, как хотите,

Имя я мово забыл,

Мне равно, како дадите:

Ваня, Петя иль Кирилл!

А отец и мать кто были?

Ведь их были! Отвечай!

Как не быть? Тайга глухая

Вместо матери была,

А отца же, шалопая,

Не знавал я никогда!

Где живешь? Чем промышляешь?

Есть бумага? Отвечай!

Круглый год в лесу живу я,

Там скитаюсь и кормлюсь,

За бумагу вот несу я

На спине бубновый туз!

А свой путь куда ты держишь?

Знать хочу я! Отвечай!

Рассказать вам мне трудненько

То, чего не знаю сам:

Пробираюсь помаленько

И скитаюсь по тюрьмам!

А не хочешь ли отведать

Свежих розог? Отвечай!

Моя шкура, так и знайте,

В выделке уже была!

Но уж если угощайте,

Дайте выпить мне сперва.

Из-под того ль креста, под того креста, креста да Леонидова,

Из-под того ль бел горюча камня, камня Латыря,

Ой-ли, люди православные.

Ой, подайте нам слепцам!

Со моря океан, через пески, пески сыпучие,

К Сафать-реке через леса ли те дремучие!

Ой-ли, люди православные,

Ой, подайте нам слепцам!

Путем-дорогой трудной шли мы к вам, отцы-богатыри,

Благую весть по матери-земли из края в край несли.

Ой, подайте нам слепцам,

Подайте, православные!

Ваничка, приходи ты ко мне вечерком!

Темно будет — ко мне пробирайся тайком!

Ты в окошко постучи!

Отца-матерь не буди!

Сама отворю

Да и поведу…

Мне колечко принеси!

Да гостинца захвати!

Будем мы болтать

Да и пировать.

Ты на мне зато женись,

Или сразу отвяжись,

Не обманывай,

Да не забывай!

Всем, что есть у меня, я тебя угощу!

Никуда я тебя до зари не пущу.

Грозно и пенясь, катаются волны.

Сердится гневом объятый широкий Байкал.

Зги не видать. От сверкающей молньи

Бедный бродяга запрятался в страхе меж скал.

Чайки в смятеньи и с криком несутся,

А ели, как в страхе, дрожат.

Чудится в буре мне голос знакомый,

Будто мне что-то давнишнее хочет сказать.

Тень надвигается, бурей несомая…

Сколько уж лет он пощады не хочет мне дать.

Буря, несися; бушуй, непогода!

Не вас я так крепко страшусь!

Тень надвигается бурей весомая,

Гонится всюду со мной — лишь ее я боюсь!

Славное море, священный Байкал!

Славный корабль — омулёвая бочка! [16]

Ну, Баргузин, пошевеливай вал,

Плыть молодцу недалечко.

Долго я звонкие цепи носил,

Душно мне было в горах Акатуя!

Старый товарищ бежать пособил:

Ожил я, волю почуя.

Шилка и Нерчинск не страшны теперь,

Горная стража меня не видала,

В дебрях не тронул прожорливый зверь,

Пуля стрелка миновала.

Шел я и в ночь и средь белого дня,

Вкруг городов я посматривал зорко.

Хлебом кормили крестьянки меня,

Парни снабжали махоркой.

Весело я на сосновом бревне

Плыть чрез глубокие реки пускался.

Мелкие речки встречалися мне —

Вброд я чрез них преправлялся.

У моря струсил немного беглец:

Берег крутой, а и нет ни корыта.

Шел я Карчой и дошел, наконец,

К бочке, дресвою замытой.

Нечего думать — Бог счастье послал:

В этой посуде и бык не потонет;

Труса достанет и на судне вал,

Смелого в бочке не тронет.

Тесно в ней жить беднякам омулям —

Мелкие рыбки, утешьтесь словами:

Раз побывать в Акатуе бы вам, —

В бочку полезли бы сами.

Славное море, священный Байкал,

Славный корабль — омулёвая бочка!

Гей, Баргузин, пошевеливай вал,

Плыть молодцу недалечко.

В пустынных степях Забайкалья,

Где золото роют в горах,

Бродяга, судьбу проклиная,

Тащится с сумою в руках.

На ём рубашонка худая

Со множеством разных заплат,

Шапчонка на ём арестантска

И серый тюремный бушлат.

Идет он густою тайгою,

Где пташки одни лишь поют…

Котел его сбоку тревожит,

Сухарики с ложкою бьют.

Бродяга к Байкалу подходит,

Рыбацкую лодку берет

И грустную песню заводит,

Про родину-мать он поет.

Бродяга Байкал переходит, —

Навстречу родимая мать…

«Ах, здравствуй, ах, здравствуй, мамаша!

Живут ли отец мой и брат?»

«Отец твой давно уж в могиле,

Могильной землею зарыт,

А брат твой давно уж в Сибири,

Давно кандалами звенит».

Вслед за буйными ветрами

Бог — защитник, мой покров.

В тундрах нет зеленой тени,

Нет ни солнца ни зари.

Вдруг являются, как тени,

По утесам дикари!

От Ангары к устью моря

Вижу дикие скалы…

Вдруг являются, как тени,

По утесам дикари…

Помиритесь вы со мною!

Я — ваш брат, боюсь людей!

Как из Острова [17] из проклятого

Я убег, утек через море бурливое…

Да нет силушки, да нет моченьки,

Было мне остаться и сгинуть так, пропадать.

Нет там солнышка, нет там звездочек…

А кровавым светом на небе сиянье горит…

И не слышится песня пташечки,

Только ветер воет и море ревмя ревет!

Разорвал я цепи железные!

Разломал засовы чугунные,

Через море, через горы я бежал!

Вьюги зимние я не боюсь!

Сдохнуть с голоду я не страшусь!

Я тайгою до Амура доберусь!

И не сяду я

За решетки вновь,

Я свободу людям

Своей ценой продам!

Обойдем мы кругом моря,

Половину бросим горя;

Как придем мы во Култук [18] —

Под окошечко стук-стук.

Мы развяжем торботейки [19],

Постреляем саватейки [20].

Подают нам хлеба-соли,

Подают и параболи [21].

Хлеба-соли наберем,

В баньку ночевать пойдем.

Тут приходят к нам старые

И ребята молодые

Слушать Франца-Венцеяна

Про Бову и Еруслана;

Проводят ночь с нами рядом,

Хотя пот течет с них градом.

Сибиряк развесил губы

На полке в бараньей шубе.

Идет он усталый, и цепи гремят.

Закованы руки и ноги.

Покойный и грустный он взгляд устремил

На дальней пустынной дороге.

Полдневное солнце бесщадно палит,

Дышать ему трудно от боли.

И каплет по капле горячая кровь

Из ран, растравленных цепями…

Вот и костер потухает.

Ночь уж подходит к концу.

Звезды бледнее мерцают,

Птички запели в лесу.

Старый товарищ, вставай-ка!

В путь нам пора уж давно!

Хлебушка корку давай-ка

Да и бутыль заодно.

Надо с тобой нам пытаться

Лесом подальше убраться.

Уж на исходе махорка

Да и бутылка пуста!

Хлебушка нет даже корки.

Будь же ты, жизнь, проклята!

Кто-то нам бродит навстречу?

Может чалдон аль купец?

Эх-ма! Без дальние речи

Встречу ножом — и конец!

Эй, подымайся бродяга,

Эй, подымайся миляга!

Живо вставай!

Вот и костер потухает.

Ночь уж подходит к концу.

Звезды бледнее мерцают.

Птички запели в лесу.

Степь, родная ты моя,

Без тебя тоскую я!

В душной избе не уживу,

Сердце рвется в даль!

По горам и по лесам

Побродить по целым дням!

Ложе я в лесу мохом постелю

И как царь я сплю!

Вся страна кругом — моя!

Горы, тундры и тайга!

В страхе все живут:

От меня бегут

Или дань несут.

Я приму и пойду!

Я бродягой уродился

И бродягой я умру.

Я в Рассеи не ужился —

Волей пуще всего дорожу.

Там за синими морями.

За Байкалом далеко,

Там живет моя зазноба —

Не видал ее давно.

Мне бы, братцы, вольной птицей

По ветру туда нестись…

Но без крыльев не подняться

И без них не полететь!

Там в Рассеи всем живется

И вольготно и тепло,

О безлюдьи нет помину,

За селом стоит село!

Хлеб родится всем там вволю,

Солнце светит круглый год.

Но туда нам не добраться,

Там для нас местечка нет!

Златоглавая столица,

Белокаменна Москва!

Русским городам царица

И праматерь им она.

Пушку-царь видать там, братцы,

Колокол Ивана тож.

Но туда нам не добраться —

Далека для нас Москва.

В тайге глухой одиноко могила стоит.

Ели суровые, кедры седые глядят!

Тихо кругом

В Тайге глухой…

Цветики Божии нежно и робко цветут.

Жалобно птички день целый и ночку поют.

Тихо кругом

В Тайге глухой…

Добрые люди, молитеся за упокой —

За упокой погребенного в тайге глухой!

Тихо кругом

В Тайге глухой…

Путник усталый, присядь над могилою тут:

Тихо молись! И тебя, может, ждет здесь приют.

Тихо кругом

В Тайге глухой…

По Урале, по реке, коломенка скользит.

Парочка, я видела, в нем рядышком сидит.

Видела сама!

Как с Тагили Соничку узнала я сейчас,

Оберштегер рядом с ней и не спускает глаз.

Чудо, чудеса!

Как они милуются, целуются вдвоем,

Будто им на целом свете ничто нипочем.

Видела сама!

Солнце уже село, как пристали к берегу;

Оба прибежали и присели на лугу.

Видела сама!

Что тут увидала, не могу вам рассказать.

За кустом я спряталась, чтоб лучше увидать.

Чудо, чудеса!

А как потемнело, убежала я домой.

Вот подите, девки, Оберштегер вот какой!

Видела сама!

А вчера уж Соньку муж за косу потаскал

Хомутом по белому плечу уже ласкал.

Видела сама!

Как она завыла, не могу вам рассказать.

За избою спряталась, чтоб лучше увидать.

Чудо, чудеса.

И сама от страха убежала я домой.

Вот подите девки, Сонькин муж он вот какой!

Видела сама!

Сказывают люди, есть страна такая,

Где земля не мерзнет, где всегда тепло.

Где-то за Уралом, или за Байкалом!

Теплое есть море, не покрыто льдом.

Там на быстрых санках не придется нам лететь,

Или на сиянье наше северно глядеть!

Так я остаюся здесь в краю мороза,

Здесь в краю мороза, в Сибири родном.

Люди там богато, да и таровато

В каменных доминах счастливо живут.

Жирно поедают, сладко выпивают,

Без мехов гуляют целый год в тепле.

Люди там грызутся, да и суетются

И передерутся все из-за рубля.

Нет у них пельменя, да и нет оленя;

Там житье плохое, хуже, чем у нас.

То ли дело здесь, в Сибири: ширь здесь и простор.

Тундра необъятная, куда не кинешь взор!

Так я остаюся здесь в краю мороза,

Здесь в краю мороза, в Сибири родном.

Дети мы одной отчизны

Дальней, прекрасной!

Сквозь вьюги зимние

Все нам мерещится

Край родной…

Наши предки за отчизну

Долго страдали.

И не изгладится

Память о них у нас…

Но мы верим, уповаем,

Будет иное:

Воспрянет родина,

Будет счастливая,

Будет иное…

Лес шумит, гудит и волнуется,

Старые кедры в буре все валятся.

Любо нам под шумом бури

В темном во лесу ходить.

Чу, проснется Мишка бурый,

Встрепенется, зарычит.

Выходи, лохматый друг!

Любо нам, детям Ермака,

Когда зверь на нас бежит,

Среди бури, среди мрака

Нам медведя уложить.

Варнаки [22] все удальцы

Нам не страшен темный лес.

А с медведем повстречаться

Любо каждому из нас,

В одиночке с ним сражаться

Любо каждому из нас.

Как я землю вспашу

Да засею зерном,

На полях рожь пожну

Да в снопы повяжу.

Во снопы повяжу,

Во скирды положу,

С поля выволочу,

Дома вымолочу.

Драни я надеру,

Пива я накурю.

Как я пива накурю,

Я гостей соберу.

Станут гости есть и пить,

Станут они кушати,

Станут здравствовать,

Меня славити!

Лето красное проходит,

Теплые минуют дни.

И уже не за горами

Осень, холод, темнота.

Лето красное проходит.

Травка вся уж пожелтела

И завяли все цветы.

Коргана [23] уж пролетела,

Воротится лишь весной…

Травка вся уж пожелтела.

Белый саван все покроет,

Засыпает вся земля.

Как Иртыш широкий станет

Рыбка засыпает до весны…

Белый саван все покроет…