Песнь Морской Девы

19 [Себастьян]

После того, как нас с Анабель прервали, русалки вовсе не сразу рванули вдогонку некоего "Акульего зуба". Но закончить нам не дали. Старшая хвостатая увела рыженькую что-то обсуждать, предоставив меня самому себе. На корабле мне оставаться не шибко хотелось. Все из команды теперь походили на кукол, которыми игрались девочки с хвостами и жабрами.

Так что я сиганул за борт, и поплыл к берегу. Побродил по острову в поисках чего-нибудь полезного. Ничего полезного я не нашел. Лег на песок, закинул руки за голову и закрыл глаза. Пусть я на острове, откуда выбраться почти не возможно, можно насладиться моментом и хоть на час представить, что я попал в рай. Тут тебе и солнце и песок и тень вон от пальмы.

Но через час мне это наскучило. Если рай выглядит так, то после смерти я предпочту попасть в ад. Ну а пока, гляну чем там рыбьи хари занимаются в своем болоте.

— Если хочешь устроить спектакль мести, то лучше бы тебе отрепетировать. — говорила одна русалка моей рыжей красотке.

— Да, вот только как мне репетировать? Я же не стану говорить с тем камнем.

— С тем камнем разговаривать и не нужно. Можешь представить, что тот, кто стоит за этим камнем — Генри.

Большеглазая деваха с каштановыми кудрями вытащила меня из-за булыжника, откуда я слушал их разговор.

— Представь, что он любовь всей твоей жизни, что разбил тебе сердце, и выскажи ему все, что хотела бы.

— Кто? Он? Любовь всей моей жизни? — Рассмеялась Анабель, потрясая рыжими кудрями и грудью.

Это слегка задело мое самолюбие. Но я не подал виду, сделав скучающий и презрительный вид.

— Я не видела твоего Генри, но этот тоже красавчик. — Настаивала зеленоглазка.

— Ну уж нет, сориентируюсь на месте.

Я не понимал полной картины. Из болтовни этих двоих было ясно, что Анабель хотела отомстить Генри, кем бы он ни был. Видимо, за этим весь клан и должен был покинуть остров, отправившись в погоню за "Акульим зубом". Погодите, это же корабль Сальваторе Радаманта Элизео. Или как он сейчас себя кличет, Капитан Безымянный. И с его старпомом Генри я знаком. Не близко, пили как-то раз, просаживая долю на Тортуге. Но и за тот пьяный вечер, что всплывает в моей памяти лохматыми обрывками, я понял, что Генри тот еще подонок и бабник. Подонок, потому что стащил у меня кошель, пока я пьяный в стельку в собственной рвоте лежал. А еще ни с того ни с сего в драку полез, подумаешь я в кости разок смухлевал… Ай, ладно… Ну а бабник он потому, что у него на лице это написано. В общем, нормальный мужик этот Генри, как любой из нас. Ну не найдете вы, девки, честного джентльмена из романов среди моряков. Вот вам зуб.

Тьфу, цинга проклятущая!

Я сплюнул зуб себе под ноги. Был бы я суеверный, счел бы это знаком того, что я не прав. Но это все чушь и брехня, так что я развернулся и пошел в джунгли. Нашел себе, поросшее густым мхом, местечко и лег спать.

Проснулся утром, а напротив меня сидела рыжая бестия, как-то странно изучая меня.

— А-а, красотка, соскучилась?

— Нужен ты мне. — Хмыкнула она в ответ. И эта дамочка должна была стать моей невестой. Мнда.

— Чего пришла тогда?

— Сказать, что меня не будет какое-то время.

— Нужна ты мне. — зевнул я, перевернувшись на другой бок.

— Не чуди тут без меня.

Она ушла раньше, чем я успел придумать остроумный ответ. Думал, усну, ага, как же! Чем бы заняться? Не радует меня перспектива сидеть на этом острове до скончания веков своих. Надо выбираться. Корабль есть, команда есть. А вместе с этим есть еще и армия хвостатых девиц с трезубцами и своим треклятым пением, взбивающим мужские мозги в яичную болтунью. Да и без удачи Тонто нам из бермудского треугольника не выплыть живыми. И все-таки рискнуть стоит. А иначе что за жизнь!

И, воодушевленный, появившемся на горизонте, приключением, я пошел.

Куда?

Для начала в бухту, проверить много ли селедок осталось и рискнут ли они меня заворожить в отсутствии Анабель.

Как оказалось, не рискнули. Я даже в качестве эксперимента поухлёстывал за некоторыми. Однако селедки эти делали вид, что меня нет или просто уплывали. С одной стороны, это, конечно, хорошо. Но с другой — неприятно. Как будто я личная игрушка своей неудавшейся невесты к которой никто притрагиваться не смеет, даже если я сам этого захочу. Чтоб им всем пусто было.

Надо делать отсюда ноги, пока сторожил мало. Корабль угнать у них из под носа — не вариант. Пересечь океан на самодельном плоту? Вот это будет история! Будет что в кабаках на Тортуге спьяну рассказывать.

Пробрался на корабль. Попытался привести в чувства хоть кого-то, тщетно. Эти бедолаги совсем разум потеряли. Чтож, они обречены. Простите, парни, ничего личного. Собрал кое-какие инструменты, оружие, кусок парусины и канаты. И, пока меня не заметила вон-та шикарная красотка со всем этим атрибутом, я поспешил вернуться на остров. Нет, я не дурак, и на этот раз плыл на шлюпке. Ее-то я и собирался усовершенствовать. А именно — приладить мачту, укрепить борта, соорудить какой-никакой руль и всем этим желательно заниматься подальше от русалочьей лагуны.

Да уж, с мачтой вышла проблемка. Все деревья на этом острове, казалось, на зло мне, росли кривыми, слишком тонкими, слишком толстыми или пустыми, на половину гнилыми изнутри.

Весь день я пробирался все глубже в джунгли, рискуя заплутать. Под вечер я уже не просто бродил по звериным тропкам, а бегал. Со стороны это, наверное, выглядело странно: как сумасшедший носится от пальмы к пальме, от деревца к деревцу, простукивает каждое и с невнятными возгласами устремляется к следующему.

И вот она! идеальная мачта. Ну почти. Естественно, корабельной сосны тут нет, но в моем случае можно обойтись и этим. Где наша не пропадала!

Занес топорик и слишком поздно заметил мартышку, сидящую на ветке избранного мною дерева. Звук удара топора разнесся по всем окрестностям. Мерзкая обезьяна завизжала и по кронам соседних пальм пронесся громкий шорох и ответные кличи. Зараза.

Кажется, я посягнул на чужое дерево. И сейчас поплачусь за это. Выжидающе-непонимающе я глядел на гадкое животное. И вот уже вокруг него собралась целая стая.

— Брысь! Фшц! Кыыш, говорю. — размахивая руками, пытался прогнать их я. А зверюги и не думали уходить, изучая меня любопытными круглыми глазками. — Я конфискую этот будущий кусок мачты на нужды… на мои нужды. Не на что тут пялиться.

Поднял с земли кокос и запустил куда-то вверх, надеясь спугнуть их. Ох зря я это…

Во-первых, я промазал. Во-вторых, ни одна тварь не пошевелилась. Ну а в-третьих, они перешли в наступление. В меня полетели кокосы, размером с мою голову, которую они в полне могли размозжить.

Сначала я увертывался, как мог. Но к общему закидыванию меня чем попало, присоединились все обезьяньи морды. И я побежал, оставив топорик в стволе неотёсанной древесины, которой, видимо, не суждено стать мачтой.

Кстати, я еще и не знал куда бегу. Видите ли, в этой сумасшедшей погоне, я совершенно запутался, откуда меня принесло. Один обезьяний снаряд попал мне в пятку. Я темп не сбавил. Второй пролетел мимо уха, врезался в дерево, отскочил и полетел мне в лицо. Я отбил его рукой. Больно, зараза. Третий пришелся мне прямо в спину. И как на зло я споткнулся обо что-то и покатился прямиком в обрыв.

Я катился по склону, словно ядро, считая синяки и шишки. Одно хорошо — обезьяны от меня отстали и кокосы в меня больше не летели. Хотя у меня и без них в глазах вспышки света и мглы от боли. Голова так закружилась, что, даже когда падение прекратилось, я думал, что все еще падаю.

Как мне не хорошо. Перед глазами все плывет, кружится. Ничего не вижу. Ладно, на глаза плевать. Я сделать вдох как следует не могу. Зараза.

— Себастьян? — над ухом прозвучало мое имя. Из-за гула в ушах я не понял чей это голос.

Зажмурился и снова распахнул глаза, вглядываясь в расплывчатое лицо, нависшее надо мной. А, когда, наконец, пришел в себя, увидел того, с кем судьба или счастливая случайность нас здесь свела.

— Олли, мать твою, Милтон… Какого котика морского ты тут делаешь?