Песнь о крестовом походе против альбигойцев

Глава XVII

И вот, как гласит история, король Арагона, именуемый Педро, одна из сестер коего была замужем за графом Раймоном, а другая — за сыном сего графа, узнал, что крестоносцы и граф де Монфор досаждают его родичу[775], и решил со всеми своими людьми прийти на помощь к означенному Раймону и его сыну. Он созвал тысячу хорошо вооруженных рыцарей, самых отважных и самых храбрых, какие только нашлись в его королевстве. А когда рыцари прибыли к королю Арагонскому, он приказал им призвать своих вассалов, дабы те последовали за рыцарями.

Пока король Арагона готовился к походу, граф Раймон известил капитул и коммуну[776] города Тулузы, что в Пюжоле[777], куда путь лежит через Монтодран[778], затворился большой отряд крестоносцев, и оные крестоносцы оттуда совершают набеги на окрестности и грабят всех подряд. А посему он полагает надобным отправиться в Пюжоль, дабы выбить оттуда крестоносцев. Консулы и советники коммуны ответили графу Раймону, что речь его разумна, и они согласны сделать так, как он сказал, и что они последуют за ним повсюду и во всем станут ему повиноваться. Тогда граф Раймон приказал глашатаям объявить по всему городу, что каждый горожанин должен вооружиться и приготовиться идти на осаду занятого крестоносцами Пюжоля. И каждый житель, как богатый, так и бедный, взял оружие и снаряжение и явился к графу Раймону, а следом за ними явились также граф де Фуа и граф де Комменж, в доспехах и в сопровождении своих людей. Когда же все собрались, тулузцы, развернув знамена, в боевом порядке выступили из города и направились в Пюжоль, как им было приказано. Подойдя к Пюжолю, они увидели, что означенный Пюжоль занят крестоносцами, кои затворились в нем и намереваются обороняться от войска графа Раймона. Тогда люди графа Раймона окружили Пюжоль и приступили к осаде; через некоторое время они решили взять город штурмом и начали готовиться к наступлению; они носили вязанки хвороста и прутьев и заполняли ими рвы. Потом тулузцы пошли на штурм; они спрыгнули во рвы, заполненные вязанками хвороста, и подобрались к городским стенам, желая пробить их и обрушить. Но в стенах города собрался весь цвет крестового воинства, а потому осажденные стали храбро и яростно защищаться. И они так отважно оборонялись, что нападавшие вынуждены были отступить от стен. Тогда граф Раймон и все знатные люди, бывшие с ним, приказали своим воинам соорудить катапульты, камнеметы и стенобитные машины, дабы с их помощью штурмовать Пюжоль. И, соорудив те машины, воины графа Раймона начали метать огромные камни, от которых стены города рухнули. Тогда войско графа Раймона пошло на штурм, и был тот штурм яростным и жестоким; когда же воины графа Раймона ворвались в город, они истребили всех крестоносцев до единого, и ни одному не удалось бежать. Самых знатных крестоносцев, коих насчитывалось более шести десятков, вывели за ворота Пюжоля и повесили, а прочих пленных без разбору предали смерти. Когда же тулузцы, истребив крестоносцев, захватили город Пюжоль и произвели в нем великие разрушения, к графу Раймону прибыл гонец и сообщил, что сюда движется граф Бодуэн[779] с большим войском и что сей граф хочет напасть на них. Когда граф Раймон и его войско услышали таковое известие, они покинули Пюжоль и отправились в Тулузу, радуясь одержанной победе, а также множеству дорогих вещей, ставших их добычею после того, как они перебили всех крестоносцев.

Тем временем до графа де Монфора дошло известие, что граф Раймон и его отряд захватили Пюжоль и там перебили всех его людей, разрубили их на куски, не оставив в живых ни единого воина, а самых знатных повесили, не пощадив никого и не помиловав. И граф де Монфор опечалился и омрачился так, как не печалился никогда прежде, и наизнатнейшие бароны увидели, как из-за такого страшного поражения он проливает слезы.

Покуда граф Раймон совершал набег на Пюжоль, прибыл король Арагона, о коем уже было сказано; сей король отправился осаждать город Мюре, что находится на земле Комменж, захваченной крестоносцами. Когда король приступил к осаде города Мюре и всех его жителей, а также французского гарнизона, который там находился, он тотчас сообщил об этом графу Раймону, дабы тот со своим войском без промедления прибыл к Мюре, городу, который он, король Арагона, осадил вместе со своими рыцарями. Когда граф Раймон получил это известие, он без промедления передал его консулам Тулузы; также он уведомил своих баронов и воинов, что прибывший из Арагона король осадил Мюре. А когда и воины графа, и его бароны, и тулузские консулы узнали новость, кою сообщил им граф Раймон, они сказали, что графу надобно как можно скорее отправляться на помощь королю. Выслушав волеизъявление консулов и прочего люда, граф Раймон приказал глашатаям и трубачам пройти по городу и сообщить всем его жителям, что каждый из них обязан вооружиться и отправиться на осаду Мюре[780], дабы оказать поддержку и помощь королю Арагона.

Глашатаи ходили по улицам Тулузы и выкрикивали приказ графа, в коем говорилось, что жителям всех кварталов, как знатного, так и простого звания, надобно вооружаться и снаряжаться в поход. И после этого призыва людей собралось так много, что не нашлось никого, кто сумел бы их сосчитать. Тогда граф Раймон приказал сооружать катапульты и иные осадные машины и везти их на осаду Мюре. И граф Раймон, а с ним графы де Фуа и де Комменж вооружились и вместе со всеми прочими воинами отправились осаждать Мюре. И вот, такое множество тулузцев двинулось к стенам Мюре, что никто не мог ни сосчитать, ни перечислить их всех. Когда же граф Раймон и все, кто пошел и поехал с ним, прибыли на место, где ожидал их король Арагона, радость охватила и тулузцев, и арагонцев, и они без промедления принялись обсуждать, как им лучше продолжать осаду Мюре. После обсуждения они поставили катапульты и камнеметы и стали осыпать город камнями. Они метали камни и ночью, и днем, и всех, кто находился в городе, охватил страх. И тогда тулузцы пошли на штурм Мюре и начали разить и убивать всех, кто пытался оказать им сопротивление. И большинство осажденных отступили и закрылись в крепостном замке[781], необычайно прочном и приспособленном для обороны, в чем по-прежнему можно убедиться. Когда люди графа Раймона начали бить по городу из катапульт, явился к королю Арагона гонец и сказал ему, что воины графа решили разрушить крепостной замок и начали метать камни с помощью камнеметов, а потом ворвались в город и принялись убивать всех, кто попадался им под руку. Король сильно опечалился, ибо усмотрел в действиях войска графа Раймона великое зло, и послал им сказать, чтобы они немедленно прекратили сражение и вернулись обратно. Приказ был передан, и тулузцы, выслушав распоряжение короля Арагона, покинули захваченное ими предместье Мюре и вернулись в лагерь, не завершив начатое дело, что явилось великим безумием и глупостью. Король же сказал им, что они поступили неосмотрительно, начав штурмовать город, ибо, насколько ему известно, на помощь осажденным в Мюре намерен прибыть сам граф де Монфор со своим могучим войском. Поэтому сражение лучше начать после того, как граф де Монфор войдет в Мюре. Король считал, что осаду и сражение следует начинать тогда, когда французы окажутся в стенах города, ибо только в этом случае ни один враг не сможет уйти от них. А если они сейчас не окружат и не захватят Монфора, то они уже никогда не смогут этого сделать, а значит, не сумеют отвоевать захваченные им земли и владения. Говорят, слова безумца часто принимают за истину; вот и теперь подданные графа Раймона поступили так, как рассудил король. А король не позволил тулузцам завершить начатый штурм, хотя тулузцы уже готовы были захватить и занять Мюре. Король рассудил, что брать один лишь город, не захватив Монфора, смысла нет, а воины графа Раймона не посмели его ослушаться. Но более возможности взять Мюре тулузцам не представилось, и в будущем они этого сделать не смогли, о чем и будет сказано ниже.

Покуда король отдавал приказ, о коем сказано выше, графы и простолюдины, сопровождавшие его на осаду Мюре, посмотрели на реку[782] и увидели трепещущие на ветру флажки и стяги графа де Монфора, двигавшегося на помощь городу с многочисленным войском. Пройдя мост и рынок, граф де Монфор вошел в Мюре и разместился там вместе со всем своим отрядом. Когда граф со своими людьми разместился в Мюре, те защитники города, что, спасаясь от графа Раймона, укрылись в крепостном замке, покинули это убежище и явились приветствовать своего сеньора, графа де Монфора, и рассказали ему о штурме, который им довелось выдержать.

В то время как граф де Монфор входил в город и располагался там на отдых, король Арагона и граф Раймон, графы де Фуа и де Комменж, а также сенешаль и многие другие участники осады собрались на совет, дабы принять решение, как им поступить, ибо все уже знали, что граф де Монфор прибыл и вошел в город Мюре. После обсуждения все постановили, что раз графа де Монфора не предупредили и не поставили в известность о замыслах противника, и пока оный граф и его люди отдыхают, устав и утомившись после долгого пути, тулузцы и арагонцы пойдут на штурм города. Решение сие сочли достойным и разумным, одобрили его и постановили сделать так, как сказано. Так что совет распорядился готовиться к штурму. Но тут граф Раймон возразил и сказал, что, прежде чем начинать атаку и штурмовать город, следует соорудить укрепления вокруг лагеря и защитить палатки и шатры, дабы, пожелай граф де Монфор со своим войском напасть на них, он бы не застал их врасплох и не смог бы причинить им ущерб, уничтожив лагерь. Чем скорее будут построены укрепления вокруг лагеря тулузцев, тем больше у них будет уверенности в победе над врагом, ибо с укреплениями им не придется опасаться за свои тылы. Но некий храбрый рыцарь[783] из окружения короля Арагона заявил, что слова графа Раймона не имеют ни смысла, ни резона, ибо не след им ожидать и бояться, а надобно без промедления идти в наступление[784]. Большинство присоединилось к мнению этого рыцаря, и потому решено было немедленно начать штурм; тулузцы и арагонцы двинулись в атаку и дошли до самых ворот Мюре. Но защитники города так яростно оборонялись и так отважно сражались, что, отбив нападение, выбежали из городских стен и стали разить нападавших, заставив их отступить до самых палаток и шатров. Укрывшись в лагере, все, кто ходил в атаку, внезапно ощутили сильную усталость и не смогли снова идти на штурм Мюре. Почувствовав себя в безопасности, они принялись есть и пить, не думая более о сражении и не выставив караулов; такая беспечность обернулась для них великой бедой, о чем и будет сказано ниже. Когда преследователи вернулись в Мюре, граф де Монфор, увидев, как повели себя тулузцы, приказал своим воинам схватить оружие и напасть на лагерь противника. Когда же его воины вооружились и взяли снаряжение, он велел им выйти из города через ворота Салас, дабы в лагере осаждавших их никто не заметил, а они же, наоборот, застали осаждавших врасплох, что в конце концов и было сделано. Но, прежде чем выйти из стен Мюре, граф де Монфор созвал своих людей и сказал им, что пробил час, когда каждый обязан проявить себя храбрым воином и сражаться не на жизнь, а на смерть, разить врага без пощады и являть геройство и отвагу. Завершив свою речь, граф приказал без промедления выступить из города. Войско Монфора вышло из стен Мюре, разделившись на три отряда, одним из которых командовал Гильом де Контр, другим Бушар[785], а третий вел сам граф де Монфор. С криками «Монфор, Монфор!» все три отряда ринулись на лагерь тулузцев. Король, граф Раймон и те, кто был с ними, изрядно растерялись, увидев, как враги мчатся на них и всех, кто попадается им на пути, сбивают наземь и убивают безжалостно и беспощадно. Ни король Арагона, ни граф Раймон, ни войско, бывшее с ними, не ожидали столь внезапного нападения и стали обороняться, но, так как их застали врасплох, они не сумели соблюсти ни порядок, ни строй, а отражали удары врага и бились, как могли. А когда люди графа де Монфора увидели, что противник их, позабыв о боевом строе, сражается в беспорядке и всей толпою, они воодушевились и начали бить противника и рубить без всякой пощады. И случилось, что воины графа де Монфора увидели короля Арагонского, коего узнали по доспехам. Король наносил удары направо и налево и кричал при этом: «Арагон, Арагон!» Но крика этого никто из его воинов не услышал, а потому он был убит, а все, кто с ним был рядом и вокруг, были зарублены в той стычке, из коей никто из них не вышел ни живым, ни раненым, и никто не смог спастись бегством. Когда же граф Раймон, граф де Фуа и остальные тулузцы увидели, что король Арагона и его воины мертвы и зарублены, они обратились в бегство и поскакали к Тулузе, и тот, кому удалось добраться до города, тот сумел спастись. В той битве пало великое множество жителей Тулузы; многие воины графа Раймона, погибшие в том бою, остались лежать на лугу, а на том месте, где находился их лагерь[786], <...> люди графа де Монфора собрали богатую добычу.

Прибыв в Тулузу, граф Раймон без промедления созвал советников капитула и сказал им, что придется ему отправиться к Святому Отцу Папе[787], дабы рассказать тому о бедах, кои граф де Монфор причинил и продолжает ему причинять, и велел консулам оборонять город, насколько у них хватит сил. А если увидят они, что силы на исходе, пусть идут к графу де Монфору и просят его взять их под свое покровительство, до тех пор пока граф Раймон не вернется от Святого Отца и не скажет им, могут ли они рассчитывать на помощь, дабы избавиться от власти Монфора. Распрощавшись с жителями Тулузы, граф Раймон отправился по дороге, ведущей к Святому Отцу, и с ним поехали граф де Фуа и другие бароны.

Глава XVIII

Когда граф Раймон и его свита покинули Тулузу, как об этом сказано выше, жители города собрались на совет, дабы понять, что им делать и как управлять городом в отсутствие сеньора[788]. На том совете было сказано и решено, что раз нет у них теперь ни старейшины, ни сеньора, а прежний сеньор покинул их, то пусть мнение свое выскажут оставшиеся бароны. И бароны, опечаленные и удрученные, заявили, что ради спасения города и во благо жителей его надобно без промедления отправить пять или шесть самых знатных нотаблей Тулузы к графу де Монфору, дабы оные нотабли передали и сообщили о желании жителей Тулузы вручить себя под покровительство Монфора. Также означенные нотабли должны были сказать, что коли Монфору угодно будет принять их под свое покровительство и явиться в Тулузу, то они вручат ему ключи от города, но при условии, что он никому из горожан не причинит зла, а, напротив, станет их защищать, как подобает настоящему сеньору. Придя к согласию, жители города и бароны решили отправить посланцев к графу де Монфору, и посланцы изложили графу желание жителей Тулузы, о котором сказано выше. Не имея намерения сразу давать ответ, граф де Монфор удержал у себя посланцев Тулузы, а сам тем временем без промедления отправил гонца во Францию, коему велел известить сына короля[789] о том, что граф Раймон вместе со своими баронами покинул Тулузу, а посему жители оного города добровольно явились к нему, дабы передать Тулузу под его власть. Поэтому граф де Монфор просил сына короля, коли на то будет его добрая воля, приехать без промедления. В случае, ежели сын короля соблаговолит прибыть, граф де Монфор просит означенного королевского сына оказать ему великую честь: взять под свою руку Тулузу и въехать вместе с ним в сей город. Узнав таковую новость, сын короля Франции долго не размышлял и, ни с кем не советуясь, отправился в путь с большой свитой, дабы прибыть к графу де Монфору и принять Тулузу под свое покровительство. Когда сын короля прибыл к графу, тот устроил ему пышную встречу, подобающую случаю. Потом они обсудили свои дела и договорились о том, как войдут в Тулузу и возьмут ее во владение. Обсудив и решив все, о чем сказано выше, они велели передать посланцам и гонцам, что граф де Монфор с радостью возьмет жителей Тулузы под свое покровительство; также граф велел сообщить городу и жителям его, что вместе с ним прибудет сын короля Франции со свитой и примет горожан под свою руку. Среди свиты же графа де Монфора находились легат и епископ Тулузы. Вернувшись, послы рассказали обо всем жителям города, и те стали горевать, ибо сообразили, что решение сие сулит им множество несчастий; но они сами захотели пригласить нового повелителя, а посему горевать было поздно.

И вот жители, готовясь принять новых сеньоров, выслали вперед самых уважаемых нотаблей, дабы встретить прибывших сеньоров. Войдя в город, новые сеньоры вместе со всей свитой разместились там, и каждый выбрал себе жилище по вкусу. Получив под свою руку город и став его сеньором, граф де Монфор созвал совет и пригласил на него всех своих людей. На том совете епископ Тулузы по имени Фолькет сказал, что надобно разграбить и разорить Тулузу, а после того как в ней ничего не останется, поджечь ее с четырех сторон, чтобы она вспыхнула, запылала и рухнула в назидание всем прочим городам, дабы те не смели выступать против Монфора и его войска. Совет одобрил предложение епископа и поддержал его, однако граф де Монфор объявил, что, хотя все и согласились с мнением прелата, сам он думает иначе и не намерен следовать предложению епископа[790]. И Монфор объявил свое решение: он отдаст приказ снести городские укрепления и сровнять с землей окружающие их рвы, а также разрушить и смешать с землей все каменные дома и башни, что есть в Тулузе, дабы не осталось в городе ни единого дома, равного крепости или крепостному замку. Только для Нарбоннского замка граф сделал исключение, ибо он сам вознамерился в нем разместиться, вместе с сильным и многочисленным гарнизоном.

Тут все решили, что граф де Монфор говорит правильно и верно, и совет с этим согласился. Граф отдал приказ, о коем сказано выше, и его без промедления принялись приводить в исполнение. Таким образом, по указанию Монфора началось разрушение и разорение крепостных стен, окружавших город, отчего тулузцев охватила великая жалость и печаль. Когда стены и прочие укрепления были разрушены, сын короля Франции распрощался с легатом, графом де Монфором и другими баронами и отправился во Францию, откуда он ранее прибыл. С собой он увозил несметные сокровища, дарованные ему легатом и графом де Монфором;[791] богатства же эти были награблены в Тулузе. И вот сын короля вернулся и прибыл к отцу и баронам, что находились при дворе короля Франции, и рассказал им, как он побывал в Тулузе, где узнал, что граф Раймон отправился в Рим. Еще сын короля поведал отцу и баронам его о том, что жители Тулузы попросили Монфора о покровительстве. Рассказал он и о том, как граф де Монфор, войдя в город вместе с легатом, приказал разрушить и снести городские стены и башни, засыпать и сровнять с землей крепостные рвы и разобрать все высокие и прочные дома в городе, за исключением Нарбоннского замка, который Монфор сделал своим жилищем. А так как принц оказал графу де Монфору и легату помощь и поддержку при захвате Тулузы, граф и легат вручили ему богатые подарки. Сын короля думал, что отец и отцовские бароны примут его милостиво и любезно и станут его хвалить. Однако, слушая долгий рассказ принца, ни король, ни те, кто был вместе с ним, не проронили ни слова. Король, коему граф Раймон, будучи одним из знатнейших сеньоров во Франции, приходился родственником[792], выслушал сына, а затем обратился к своим баронам: «Сеньоры, полагаю, граф де Монфор и его брат Ги найдут свой конец в Тулузе, ибо дело их не правое». А так как королевский сын оказал поддержку графу де Монфору, король принял его немилостиво и нелюбезно;[793] бароны же короля, видя неучтивость своего повелителя, не оказали его сыну подобающих почестей, чем король Франции остался недоволен, ибо опасался, как бы бароны, видя досаду его на сына, не нанесли сыну оскорбление.

Глава XIX

Если верить этому рассказу, то, пока происходили события, о коих сказано выше, граф Раймон со своей свитой держал путь в Рим. Ехал он днем и ночью и, прибыв в Рим, остановился там со всей своей свитой. Добравшись до Рима и разместившись там, граф Раймон, граф де Фуа и остальные бароны из свиты графа Тулузского прождали день, а потом отправились к Святому Отцу. В это время Святой Отец держал Совет[794] с кардиналами, а также герцогами, графами и прочими баронами. В это же время в Рим прибыл сын графа Раймона, воспитывавшийся при дворе английского короля; графский сын прибыл в сопровождении многих благородных баронов, коих король Англии дал ему в провожатые, ибо молодой наследник графа Раймона приходился ему племянником. Еще английский король вручил сыну графа письма для Святого Отца, и содержание этих писем говорило в пользу графа Раймона и его сына, который их и привез. Встретившись с сыном после долгой разлуки, граф Раймон обрадовался, и оба принялись обсуждать свои дела. Переговорив обо всем, о чем следовало, отец и сын отправились к Святому Отцу и, обнажив головы, опустились на колени перед ним и его Советом. И сын графа Раймона передал Святому Отцу и его Совету письма от короля Англии. Взяв протянутые ему письма, Святой Отец без промедления велел развернуть их и прочесть вслух перед собравшимися. Выслушав содержание этих писем, он возрадовался, ибо из них следовало, что такие могущественные мужи, как короли Франции, Англии и Арагона, приходившиеся отроку родственниками[795], а также многие другие знатные сеньоры и бароны возносили хвалы сыну графа Раймона и поддерживали его, ибо отрок сей отличался необычайной красотой и умом, и всем доставляло великое удовольствие смотреть на него и слушать его речи, так как говорил он разумно и изысканным слогом. После того как были прочитаны письма, привезенные сыном графа, граф Раймон пространно поведал Святому Отцу и всему Совету об уроне, нанесенном ему графом де Монфором, и о том ущербе, который означенный граф продолжает причинять ему вместе с легатом, ибо в нарушение всех заключенных соглашений и договоров граф и легат отобрали у него и земли и владения, присвоили их незаконно и убили, истребили и ограбили великое множество его вассалов. Он же никогда против Монфора не злоумышлял, Церкви и ее служителям вреда и ущерба не наносил, а посему он приносит жалобу на легата и графа де Монфора и просит рассмотреть оную жалобу по разумению и справедливости, дабы решение было принято как должно.

Как уже сказано, граф Раймон рассказал и поведал Святому Отцу и его Совету о своих бедах. Слушая, как граф жаловался на убытки и ущерб, причиненные ему легатом и графом де Монфором, а также на урон, который те продолжают каждодневно ему наносить, Святой Отец тяжко вздыхал. Внимая графу, он премного опечалился, ибо услышал он речи горькие и исполненные обиды. От горя, вызванного словами графа Раймона, слезы появились у него на глазах и пролились ручьем, и в присутствии всего своего Совета Папа сообщил и изъявил свою волю посредством писем и грамот об означенном графе Раймоне. И в грамотах папских было сказано, что граф сей являлся всегда и является ныне истинным и преданным слугой Церкви и Папы, а посему легат и граф де Монфор не имеют ни права, ни основания причинять ему ущерб и притеснять его, захватывая и разоряя его земли и владения[796]. Тут граф Раймон показал соглашение и договор, дабы все увидели, что на нем стоит печать Святого Отца Папы, отчего оный Папа преисполнился скорби и сокрушения, ибо он и его Совет передали земли графа Раймона графу де Монфору и легату, однако не навечно, а в комменду[797]. И граф Раймон не получил ожидаемого ответа.

Прибывший вместе с графом Раймоном граф де Фуа также высказал Святому Отцу и его Совету свое недовольство и возмущение злобою и коварством графа де Монфора, причинившего и по сей день причиняющего ему урон и ущерб. Ибо Монфор отнял у него все земли, хотя он, граф де Фуа, никогда не притеснял ни Церковь, ни ее служителей, всегда был добрым и послушным католиком и слугой Церкви и по-прежнему таковым остается. «Но граф де Монфор и легат не щадят ни католиков, ни еретиков, ни правых, ни виноватых. Поступки их подобны козням диавольским, на такие дела способны только тираны и разбойники, а их никакими иными словами и назвать нельзя. А так как ни монсеньор граф Раймон, ни я ни в чем не виноваты, мы пришли сюда отдать себя под твою[798] власть; у тебя, сеньор, мы рассчитывали найти сострадание и облегчение нашей участи, ибо тебе не подобает ни мириться с насилием, учиненным графу Раймону, ни позволять чинить и далее оное насилие графу Раймону и его сыну, а также мне и иным баронам. Ведь вы, сеньор, прекрасно знаете, что граф Раймон передал свои земли и замки под твою власть и управление — и Тулузу, и Монтобан, и даже Прованс; но на сегодня получается, что поступок сей оказался глуп, ибо лучше было бы, если бы граф защищал свои земли и владения, да и я тоже».

Граф де Фуа высказал и сообщил Святому Отцу все, что намеревался открыть ему и рассказать. Следом за графом поднялся и заговорил кардинал[799], который заявил собравшимся, что все изложенное графом де Фуа правда и что сей граф не допустил никакой ошибки, ибо и граф Раймон, и граф де Фуа вручили и передали свои земли и владения в руки Святого Отца Папы[800]. «Скажу тебе, Святой Отец, что я считал их и по-прежнему считаю истинными слугами твоими и Церкви». И аббат Сен-Тибери, сидевший на том собрании, подтвердил слова кардинала и заверил всех, что граф де Фуа сказал правду и что по отношению к оному графу была совершена большая несправедливость.

После того как аббат и кардинал изрекли свои слова, поднялся епископ Тулузы по имени Фолькет, также прибывший на Совет в Рим, и, обращаясь к Святому Отцу, стал утверждать, что речи графа де Фуа и графа Раймона лживы. «Графу де Фуа нет оправдания, ибо он не может отрицать, что его земли и графство по-прежнему кишат еретиками, а замок Монсепор, прочный и нерушимый, все так же надменно высится на скале[801]. К тому же сестра его — еретичка, уморившая собственного мужа[802]. Пока сестра его четыре года подряд жила в Памье, ересь в городе процветала и преумножилась изрядно. Нельзя прощать графа де Фуа, потому как он и его люди вместе с графом Раймоном не слушали твоих легатов и убивали их, истребляли тех, кто служил тебе денно и нощно. И по сей день вся Франция рыдает и скорбит о верных твоих воинах, убитых под стенами города Монджоя, что неподалеку от Тулузы»[803].

И вот, после того как епископ выступил и сказал свое слово, вперед вышел отважный рыцарь по имени Арнаут де Вильмюр и стал жаловаться Святому Отцу на зло и притеснения, чинимые ему графом де Монфором, забравшим у него земли и замки. Следом за Арнаутом снова встал граф де Фуа и опроверг слова епископа Фолькета, ибо обвинения оного епископа он счел несправедливыми. Граф де Фуа заявил, что отец его перед смертью передал замок Монсегюр его сестре, каковая сестра, будучи знатной дамой, самостоятельно распоряжается у себя во владениях[804]. Он же, граф, таким образом, к замку сему не имеет ни отношения, ни касательства. Так что коли в Монсегюре проживают еретики, он в этом неповинен и за сестру свою не в ответе. «Епископ ваш обвинил меня в том, что я лишил жизни и убил добрых католиков в Монджое. На это я отвечу и скажу ему так: я не умертвил ни одного доброго католика и никому из них не причинил ни вреда, ни ущерба, а всегда притеснял только разбойников и грабителей, каковые разоряют и обижают всех людей без разбора; про них я точно скажу, что их я истребил столько, сколько смог перебить, и весьма сожалею, что некоторым из них удалось спастись. Не знаю, почему вы, сеньор, не хотите признать, что речи епископа Фолькета из Тулузы лживы, и слова его, исполненные клеветы, и вас, и всех остальных обманули и ввели в заблуждение. Прикрываясь вашим именем, Фолькет разорял людей и забирал себе их добро, дабы обогатиться самому. Сеньор, если вам угодно будет прислушаться к моим речам, вы поймете, что я говорю правду, ибо этот Фолькет всегда был беззаконником — и когда вступил монахом в обитель Грансельв, и когда его призвали оттуда и сделали епископом Тулузы. В Тулузе по его вине погибли более пяти тысяч человек, как знатных, так и низкорожденных, и не знаю я никого, кто бы более, чем он, походил на Антихриста». Святой Отец выслушал все, что граф посчитал нужным сказать, и ответил, что он обдумает все, что изложено как одной стороной, так и другой, и сам во всем разберется, а потом воздаст каждому по закону и по справедливости.

Тогда явился еще один барон, мудрый человек по имени Раймон де Рокфейль, и стал говорить об ущербе и зле, причиненном графом де Монфором и легатом покойному виконту Безье, коего они приказали убить в тюрьме, а его земли и замки забрали себе и разорили. «Сеньор, будь милостив, возымей жалость к несчастному ребенку-сироте, сыну виконта, ибо не родился еще человек, который бы столь искренне верил в Бога и был бы таким правоверным католиком, как сей отрок. А потому смилуйся, сеньор, пожалей несчастного, ведь у него убили отца[805] и забрали все отцовские земли; теперь эти земли держит граф де Монфор, держит силой и войском». Когда Рокфейль завершил свою речь, все присутствующие переглянулись, удивляясь, как он осмелился столь дерзко говорить со Святым Отцом, и изумляясь, как в немногих словах сумел он изложить дело виконта и рассказать о зле, причиненном легатом и графом де Монфором виконту Безье и его сыну.

Выслушав все, о чем ему хотела рассказать и одна сторона, и другая, Святой Отец вместе со всем клиром удалился к себе в покои, а сеньоры и бароны остались стоять в ожидании его ответа. И никто не ведал, какое решение примет Святой Отец. Потом бароны разошлись, решив в урочный час вернуться обратно. Когда же, как было сказано, Святой Отец удалился к себе, к нему пришли прелаты и прочие служители Церкви и заявили, что, коли Папа пожелает отобрать земли у графа де Монфора и вернуть их баронам и сеньорам, явившимся к нему с жалобами, то и Церкви, и самому Святому Отцу Папе, и его клиру будет нанесен невосполнимый ущерб, Церковь придет в расстройство, а они оскудеют вместе с ней. «Ежели так случится, никто более даже не подумает поддержать нас и защитить». Вот так прелаты высказали Святому Отцу все свои мысли, после чего Святой Отец взял книгу[806], открыл ее, и увиделось ему, что ежели он не вернет земли обиженным баронам, то совершит великую ошибку. Вдобавок сам он считал графа Тулузского и баронов графа истинными и добрыми католиками, послушными Святой Церкви. «Поэтому я отдам графу Раймону графство Тулузское, а его баронам разрешу забрать свои земли, находящиеся сейчас под властью графа де Монфора и его сподвижников, которые теперь ими владеют».

Услыхав, что сказал Святой Отец и что он вознамерился сделать, прелаты помрачнели и опечалились. А епископ Тулузы рек Святому Отцу: «Сеньор, почему вы хотите разорить и обездолить графа де Монфора, который тебе служил и служит денно и нощно, почему людям его решил нанести урон и ущерб?» Следом встал присутствовавший на Совете архиепископ Оша и сказал: «Сеньор Святой Отец, знайте, епископ Тулузы тебя ни на грош не обманул и не ввел в заблуждение. И я тоже говорю тебе, что ежели ты вернешь земли графу Раймону и тем, кто приехал с ним, как ты сейчас о том сказал, то и мы, и ты, и вся Церковь подвергнемся великой опасности и навлечем на себя великий позор. Ибо мы устами проповедников наших вещали во всех уголках земли и во всех владениях, что граф Раймон, а также графы де Фуа и де Комменж, виконт Безье и прочие бароны из их окружения являются еретиками и покровительствуют еретикам в своих владениях. И будут все смеяться над нами и над тобою тоже».

Когда прелаты сказали свое слово, их лживые и коварные речи смутили Святого Отца, и ввели его в заблуждение, и, как уже сказано, настроили его против названных графов и баронов. Тогда поднялся один прелат — известный знаток книжной премудрости, подобного которому во всей римской курии сыскать было невозможно; сей отважный прелат, именовавшийся певчим из Лиона[807], заявил, что прелаты, кои только что здесь держали речи, заведомо сказали неправду и исказили истину. «Вы, сеньор, как и я, прекрасно знаете, что граф Раймон и бароны, с ним прибывшие, всегда были послушны вам и вашим легатам, а потому я хочу напомнить о том, что граф Раймон одним из первых склонил перед вами голову и передал власть в своих землях в руки вам и вашим легатам. Поэтому мне кажется, сеньор, что, если вы не вернете графу его земли, то совершите великий грех и укорит вас сам Господь и весь мир. Ибо, если вы оставите графа Раймона и его баронов обездоленными и обделенными, не будет ни у кого вам веры. А вам, сеньор епископ[808], я скажу, что вы своими лживыми словами погубили многих людей, а это большой грех; а еще вы солгали папской курии, и поэтому не станет никто вам ни верить, ни доверять. Мне хотелось бы, Святой Отец, чтобы вы и сподвижники ваши вершили дела достойные и судили бы по справедливости, ибо нет резона из-за великой алчности одного человека лишать земель и обездоливать графа Раймона и его наследников, равно как и прибывших с ним баронов».

Святой Отец выслушал все, что было говорено как одной стороной, так и другой, а в ответ заявил: «Сеньоры, я уверился, что графу Раймону и его баронам и сеньорам, о коих я горюю и печалюсь, был причинен великий вред и несправедливость. Но я об этом не ведал, а потому в несчастьях их и бедах не повинен; я не повелевал и не приказывал ущемлять и притеснять графа Тулузского и его баронов, ибо, как я уже сказал, графа Раймона и баронов, с ним прибывших, не след лишать земель и владений, а потому ни я, ни Совет мой никогда решения такого не примем и не утвердим. И, как верно говорите вы, граф всегда почитал и меня, и Святую Церковь, а потому никто не вправе обирать его».

Тогда поднялся архиепископ Нарбонна[809] и сказал Святому Отцу: «Сеньор, сейчас каждый рек то, что пожелал изречь, но решать вам, вам же и принимать решение на основании закона, дабы все было сделано по справедливости. Фолькет, епископ Тулузы, вновь дал тебе дурной совет, поэтому речи его не должны влиять ни на твое решение, ни на мнение твоего Совета. Я же клянусь тебе верой, коей обязан тебе и Святой Церкви, что граф Раймон и его бароны всегда были добрыми католиками и подчинялись тебе и Святой Церкви. Граф де Монфор отобрал у графа Раймона и у баронов, с ним прибывших, земли и владения, а посему эти бароны и граф Раймон имеют резон поднять оружие против графа де Монфора, так как тот причинил и продолжает причинять им великое зло. А все, что сказал тебе сейчас Фолькет, неправда, ибо, если бы дела обстояли так, как он говорит, граф Раймон и его бароны не прибыли бы к тебе с жалобой».

Выслушав и одну сторону, и другую, Святой Отец сказал, что, по его мнению, граф Раймон и его бароны — добрые и правоверные католики, послушные ему и Святой Церкви. Поэтому он решил вернуть графу Раймону его владения и земли, пребывающие ныне под властью графа де Монфора[810]. Но когда Святой Отец объявил о своем решении, вперед вышел достойный клирик по имени мэтр Тесин и выступил в защиту графа де Монфора. Напомнив о заслугах и деяниях оного графа, он спросил Святого Отца: «Сеньор, почему вы хотите нанести урон графу де Монфору, отобрав у него земли и владения, отвоеванные им в великих трудах у еретиков, коих он денно и нощно изгонял из края? Он завоевал сии земли и владения, истребляя нечестивых еретиков, поэтому я уверен, что вы совершите ошибку, коли решите отобрать у него земли или позволите другим это сделать. Ведь граф де Монфор каждодневно и еженощно верой и правдой служил и служит вам и Церкви».

Святой Отец ответил, что из верных уст слышал он о том, что граф де Монфор истреблял и гнал праведных и добрых католиков, а неправедных, наоборот, щадил. И от неправедных деяний графа вокруг стоял великий стон, а к Папе каждый день со всех сторон приходили жалобы. После этих слов прелаты, сидевшие на Совете, поднялись со своих мест: одни радостные, другие же недовольные.

И все, кто держал сторону графа де Монфора, подошли к Святому Отцу и сказали ему: «Сеньор, если ты решил вернуть графу Раймону его вотчину, то оставь, по крайней мере, графу де Монфору края Каркассе и Битерруа, Тулузен и Ажене, Керси и Альбижуа, а также Комменж и Фуа. А если ты все же пожелаешь отобрать у Монфора земли, принадлежащие ему по праву, мы твоему решению воспротивимся, будем поддерживать графа де Монфора и поможем ему удержать его нынешние земли и владения». На эти речи Святой Отец ответил: «Не стану я более ни убеждать вас, ни увещевать, ибо вижу, что вы поддерживаете зло и гоните прочь добро. Ведь если бы даже граф Раймон был грешником и творил зло, то почему, скажите мне, должен лишиться вотчины и наследных земель его сын? Разве не помните вы, что Господь устами своими сказал, что за грехи отца нельзя ни наказывать сына, ни мстить ему[811]. И вряд ли среди вас найдется тот, кто осмелится поднять голос против слова Божия. Напомню вам: когда граф де Монфор явился в Битерруа и разорил земли и владения тамошнего виконта, сын виконта[812] был еще столь юн и невинен, что, предложи ему выбрать между графством и силком для птиц, он предпочел бы силок. Так что на отроке сем вины нет, и вам всем надобно бы это уразуметь. Но я знаю, что среди вас немало тех, кто считает его виновным, а потому хочет лишить его вотчины». После таковых слов всем, кто окружал Папу, показалось, что он намерен отобрать земли у графа де Монфора. Тогда они в один голос заявили, что вопреки желанию Святого Отца граф де Монфор будет и далее владеть всеми завоеванными им землями, и они графа в этом поддержат. Тут раздался голос архиепископа Дублинского:[813] «Сеньор Святой Отец, не обращай внимания на их угрозы: речи епископа Тулузы выдают в нем великого лжеца. Земли графа Раймона не достанутся графу де Монфору, ибо сын графа Раймона, будучи племянником королей Франции, Англии и Арагона, сумеет защитить свои права. Он потребует назад земли, принадлежащие ему по праву, выступит против графа де Монфора, вернет свои владения и восстановит справедливость. Ибо нет причин лишать отрока его земель, а граф де Монфор, укравший у него земли, должен их лишиться». В ответ произнес Святой Отец: «Сеньоры, не тревожьтесь об отроке, я отдаю ему во владение графство Венессен со всеми прилегающими землями, некогда принадлежавшими императору[814]. Если же отрок сей любит Господа и Церковь, не будет ни спесив, ни надменен и не станет никому причинять ни вреда, ни ущерба, то скоро он получит назад и Тулузу, и Ажен, и Бокер, и прочие владения».

Когда Святой Отец завершил свой разговор с прелатами, граф Раймон со своими баронами пришел к нему за ответом на свою жалобу, из-за которой он прибыл в Рим. Граф напомнил Святому Отцу, что он, граф Раймон, и все его бароны очень долго ждали решения своего дела, но так и не дождались. А еще он напомнил Святому Отцу Папе, что, как он уже не раз здесь говорил, нет у него больше ни земель, ни вотчины, куда бы он мог удалиться и где бы мог жить, ибо граф де Монфор все у него забрал. Выслушав жалобы графа, Святой Отец горько вздохнул и ответил:[815] «Граф, не проси больше нас о помощи, пусть Господь тебе поможет. Сейчас тебе надобно вернуться назад, ибо то, о чем ты просишь, я не могу тебе дать. Оставь мне своего сына, сам же можешь уезжать из Рима». Услышав такой суровый ответ, граф Раймон распрощался со Святым Отцом Папой и собрался уезжать, а Папа дал ему свое благословение. И с частью своих людей граф Раймон выехал из Рима, а другую часть оставил с сыном, который по велению Святого Отца остался в городе. Не покинул Рим и граф де Фуа, продолжавший требовать назад свои земли и графство Фуа. Граф Раймон же, выехав из Рима, отправился прямо в Витербо, оставив в городе Риме сына и графа де Фуа.

Когда все, кому было надобно, уехали, граф де Фуа отправился прямо к Святому Отцу и стал требовать назад свои земли. Выслушав его просьбы и жалобы, Святой Отец велел вернуть ему земли. Добившись желаемого, граф де Фуа покинул Рим и направился в Витербо, а сын графа Раймона по-прежнему оставался в Риме. Граф де Фуа прибыл в Витербо и оттуда вместе с графом Раймоном поехал в Геную, где оба пробыли до тех пор, пока сын графа Раймона не приехал к ним из Рима.

Уповая на справедливость Святого Отца, сын графа Раймона в ожидании ответа пробыл в Риме сорок дней. Но, видя, что Святой Отец не намерен разговаривать с ним, он решил посоветоваться с баронами, коих оставил с ним отец, дабы решить, как быть и как поступить. Барон по имени Пейре Раймон[816] сказал ему: «Сеньор, думается мне, что мы лишь теряем время, ибо вряд ли мы дождемся ответа». Затем выступил барон по имени Порселенк[817] и молвил, что негоже им уезжать просто так, никого не предупредив, а потому следует пойти к Святому Отцу и добиться от него ответа и совета. Сын графа Раймона согласился с ним и незамедлительно отправился к Святому Отцу, который, увидев явившегося к нему отрока, взял его за руку и, тяжко вздыхая, усадил его рядом с собой. И отрок сказал ему, что уже долго пребывает в Риме, подле Святого Отца Папы, но толку от этого нет никакого, а потому он намерен покинуть Рим, ибо больше не надеется получить ответ от Святого Отца, поелику тот до сих пор не вынес свое решение и не сообщил его.

Выслушав отрока, Святой Отец ответил: «Сын мой, послушай меня, и если ты станешь внимать моим словам и исполнишь все, что я тебе скажу, ни в чем права твои не будут ущемлены, ибо тебе станет помогать сам всемогущий Господь, который превыше всех нас. Прежде всего люби Господа и верно служи Церкви. Не греши, не бери добра ближнего своего, не требуй лишнего от людей своих и даже малости не бери, когда нет у тебя на это прав. А то, что тебе принадлежит, храбро защищай от всех, кто вздумает тебя обездолить или ограбить». И ответил ему отрок: «Сеньор, как я могу поступать согласно вашему завету, ежели у меня нет ни замка, ни владения, куда бы мог я удалиться и где бы мог преклонить голову? Поэтому я не знаю ни что мне делать, ни что ответить вам». Но Святой Отец велел отроку ни о чем не заботиться. «Ибо даю я тебе графство Венессен, а также Аржанс и Бокер, где ты можешь оставаться и жить до тех пор, пока не соберется церковный Совет. Тогда ты сможешь приехать на этот Совет, дабы предъявить свои права и принести жалобу на графа де Монфора».