Песнь волчьей крови

7. Удовольствие в другом

– Как твой первый день в школе? Много задали домашнего задания? – накладывая пасту в свою тарелку, поинтересовался Джордан.

– Этот день меня прикончил, – тяжело выдохнула я.

– Я знаю, – прищурился хирург. – Я знал об этом еще вчера.

– Откуда?

– Я окончил эту школу, так что я примерно представляю, с чем придется столкнуться в этих дебрях одаренному подростку. Послушай, с твоим мозгом в этом месте невозможно будет получить кайф от процесса обучения, но ты должна найти удовольствие в другом, если не хочешь к окончанию года здесь зачахнуть. Ведь это только начало…

Найти удовольствие в другом. Что ж, в этом был смысл.

Поднявшись в свою комнату, я разобрала чемодан и нашла в шкафу старые черные спортивные штаны из хлопка, темно-серую футболку и черную толстовку. Вещи принадлежали Артуру, но Джордан разрешил мне их носить – по-видимому, он чувствовал необоснованную вину перед тем, что так и не заехал в почтовое отделение, чтобы уточнить судьбу моих посылок. Вещи Артура были для меня откровенно не по размеру и сидели на мне словно мешок, вот только другой домашней одежды у меня с собой не было. Как и выбора.

Замотав мокрые волосы в пучок, я взяла в руки свой ноутбук, боясь даже прикоснуться к раритетному компьютеру из прошлого, стоящему на письменном столе, после чего удобно уселась на кровати. Приняв дружбу в социальной сети от своих новых знакомых по школе, я проверила почту. Из-за большой разницы во времени у нас с мамой почти не было возможности пообщаться в видео-чате, так что мы договорились об электронных письмах.

Привет, дорогая.

У меня здесь всё просто замечательно! Кажется, что солнце светит даже ночью, хотя это полный абсурд, конечно. После холодной Британии Индия кажется чем-то сказочным.

Наша группа состоит из десяти человек и называется группой “Перспективных художников”. Представляешь?! Мне сорок семь, а я всё еще всего лишь перспективная. Это даже смешно. В целом группа отличная – семь женщин и три мужчины – так что мы быстро нашли общий язык. В группе я вторая по старшинству – старше только пятидесятипятилетний мужчина, два года назад бросивший метеорологию ради исполнения детской мечты стать профессиональным художником – восхищаюсь подобными людьми!

Нас поселили в замечательном отеле (фото прикреплю ниже). Кормят хорошо, но слишком много острого и специй… Острых специй.

Самое главное – я уже посетила национальную галерею современного искусства и видела Кутб-Минар* (правда пока что только издалека).

Как у тебя дела? Как ты добралась, и как прошел твой первый день в школе?

(*Кутб-Минар – самый высокий в мире кирпичный минарет).

Посмотрев фотографии, прикрепленные к письму, я написала весьма позитивный ответ, после чего трижды перепроверила, не переиграла ли я с жизнеутверждающими эмоциями и, наконец, отправила своё сообщение. Закрыв ноутбук, я легла на кровать и не заметила, как отключилась прямо в одежде.

Проснувшись от стука в дверь, я запаниковала, решив, будто проспала слишком долго, но часы показывали только шесть часов утра.

– Что-то случилось? – открыв дверь в свою спальню, обеспокоенно поинтересовалась у Джордана я.

– Меня срочно вызывают на операцию, поэтому в школу тебя отвезет Констанс – моя хорошая знакомая. Не возражаешь?

– Нет, конечно, – коротко зевнула я.

– Прости за неудобства.

– Всё нормально, – только и успела ответить я, наблюдая за тем, как Джордан бегом спускается вниз по лестнице, хватает свой плащ и захлопывает за собой входную дверь. Я не была уверена в том, что услышала щелчок замка, поэтому хотела перепроверить, закрыл ли он дом, когда к подножию лестницы подошел Гангстер, чем отбил у меня всяческое желание вообще выходить из своей комнаты. Да и кто мог зайти в дом на пустыре, в котором проживает такое существо?

Закрывшись в спальне и потянувшись, я подошла к окну и посмотрела вдаль. Увидев крышу огромного дома за лесом, находящегося примерно в пятистах метрах от нас, левее от небольшой дороги, разделяющей убранное и подсолнечное поля, я задумалась о том, какой отшельник мог догадаться установить своё жилище в глубине леса, после чего перевела свои мысли на погоду. Беспросветная серость, сырость и туманная дымка – никакого намека хотя бы на маленький, золотистый лучик счастья. Но я решила не жаловаться на погоду, так как прежде Британия меня тоже не сильно-то баловала солнцем. Я вообще решила сегодня ни на что не жаловаться и ни в чем не разочаровываться. Глупо тратить жизнь на разочарование.

Когда Констанс подъехала к нашему дому на своем стареньком шевроле, я уже успела позавтракать, покормить Гангстера и прийти в полную боевую готовность. Взяв с собой портфель, и еще раз перепроверив спортивную форму, я вышла из дома, захлопнув дверь прямо перед носом полусонного пса. Интересно, Джонатан вообще его прогуливает?

– Приветствую тебя, чувиха, – протянув мне кулак, ухмыльнулась знакомая Джордана. Констанс была латиноамериканкой, отдаленно напоминающей актрису из “Форсажа”, и ей было примерно около тридцати пяти лет. Она была из того типа женщин, которые могли за себя постоять и у которых зачастую мужественности было куда больше, чем у многих мужчин. Её черные волосы, длинной чуть ниже плеч, были собраны в тугой низкий хвост, а смуглая кожа блестела даже при утренней серости. Констанс была достаточно подкаченной, и я почти была уверена в том, что она занималась каким-то видом боевых искусств.

– Привет, – улыбнувшись, стукнула её кулак своим я.

– Джо, не затыкаясь, говорил о тебе всю прошлую неделю, – заведя машину, начала разговор женщина. Я удивилась её словам, вспомнив о том, что Джордан забыл упомянуть о моем существовании школьному руководству. – Он всё трындел и трындел о том, что к нему едет племянница и что он типа сильно переживает о том, что она вся такая одаренная забредет в эту глушь и начнет депрессивничать, как всякий сопливый подросток в семнадцатилетнем возрасте… Ну, ты понимаешь, о чем я, – выводя в воздухе пальцами, не отрывалась от руля Констанс. – Так как, уже началось?

– Что?

– Критические дни – длиною в год.

– Стараюсь оттянуть этот момент.

– Детка, это Грей Плэйс – ты либо охрененно его полюбишь, как я, либо какие бы таблетки от менструации ты не принимала – рано или поздно твой организм начнет пускать кровь. Поверь мне, как коренной жительнице этого захолустья – я дело говорю.

– Значит, мне необходимо полюбить это место.

– Просто позарез. Без вариантов. Приходи с Джо в мой кафе-бар, который всё же больше бар, нежели кафе. Я накормлю тебя отменной олениной и напою лучшим пивом.

– Мне еще только семнадцать.

– Тогда приходи без Джо, и я налью тебе чего-нибудь покрепче, – игриво ударила меня кулаком в плечо горячая женщина.

– Ты нечто, – засмеялась я.

– Мы женщины, детка. Женщины все нечто. Некоторые – нечто необыкновенное, некоторые – нечто длинноногое, некоторые – нечто страшное, а некоторые – нечто страшно длинноногое. Я – нечто мужеподобное, а ты – нечто мозговитое. И это куда лучше, чем комплект из двух сисек на ходулях. Мы тётки, детка. Мы априори сильные.

– Было приятно познакомиться, – уже вылезая из машины, улыбалась я.

– Ты там это… Не дерзи преподам, не мути с ботанами и не шманай хулиганов.

– Можно было и без этого наставления, – засмеялась я.

– Я именно такими словами провожу инструктаж своему десятилетнему ковбою.

– Предположу, что ему повезло с матерью.

– Да я ваще золотце, – жуя жвачку, широко заулыбалась женщина.

Мне стало легче. Словно отпустило. На сей раз, я сидела исключительно на последних партах и рисовала в своем блокноте сов, которыми буквально кишел этот город – за утро я увидела сразу трех их представителей, по очереди прилетающих на клен возле моего окна. Рисование – единственное, что позволяло мне полностью отвлечься от жестокой реальности, и единственное, что получалось у меня лучше, чем игнорирование истории о том, как человечество последовательно пришло к логическому выводу о том, что Земля – твою ж мать! – круглая.

После математики мы с Лесли встретились в столовой. Девушка была в середине очереди, а я в её конце, так что на сей раз мне пришлось принять её желание сесть в самом темном уголке столовой. Я отправилась за стол к Лесли, держа перед собой поднос со стаканом молока и рисовой кашей, и вскоре вокруг нас снова образовалась толпа вчерашних знакомых, которые привели с собой еще пару новичков. В итоге нам всё же пришлось пересесть за более просторный стол, отчего Лесли вся сжалась в комок смущения. Мне даже стало жаль её.

В итоге наша компания стала одной из немногих, которая задержалась в столовой до самого звонка. Как только режущий душу звон раздался, все буквально сорвались со своих мест и побежали к выходу. Взяв свой поднос с недопитым молоком, я резко развернулась и сиюсекундно врезалась в проходящего мимо парня. Молоко удачно разлилось по подносу, ни каплей не попав ни меня, ни пострадавшего от моей невнимательности юношу. Мы одновременно произнесли “прости”, только я сделала это сконфуженно, в то время как парень произнес это уверенно. Подняв глаза, я встретилась взглядом с темноволосым незнакомцем, обладающим весьма неплохими карими глазами. Он был всего на пару сантиметров выше меня, и его внушительная мышечная масса заставляла меня думать, что он двадцатилетний студент, но никак не ученик старшей школы. Зависнув на мгновение над мыслью о том, кто же он такой, я вернулась к реальности лишь после того, как парень попытался забрать у меня поднос с разлившимся молоком.

– Нет… – оттянула поднос обратно к себе я. – Я справлюсь. Мне пора, – посмотрев на часы, висящие над выходом из столовой, заторопилась я.

В течение двух последующих уроков я не раз возвращалась к странному столкновению, никак не в силах понять, почему оно показалось мне странным и почему этот парень кажется мне очень… Симпатичным?

– Мне бы твою задницу, – завистливо произнесла Барбара, наблюдая за тем, как я переодеваюсь в спортивную форму. – Она у тебя просто орех!

– У тебя идеальные формы, – начала поддакивать своей лучшей подруге Шерил. – Ты занималась в тренажерном зале?

– Да, – решила коротко соврать я, чтобы не давать ход обсуждению моего тела.

На физкультуре я снова встретилась с парнем из столовой и, прислушавшись к его общению с учителем, убедилась в том, что он ученик этой школы. Все девушки были одеты в спортивную форму тусклых тонов, что, из-за обтягивающих штанов и майки с декольте, сильно выделяло меня на общем фоне. На меня пялились все – девушки прожигали завистью, парни пускали слюни, а преподаватель старался смотреть исключительно мне в глаза. Старшая школа – гормоны здесь играли у каждого первого. Я это поняла одновременно с тем, что мне срочно необходимо купить себе новую спортивную форму.

По результатам голосования большинства, было принято решение играть в волейбол – мальчики против девочек.

– Снова смотреть за тем, как парни вас рвут, – закатил глаза физрук. – Только не убейте их, – обратился в толпу парней учитель, после чего встал на краю игрового поля.

Первые десять минут я была на замене. Девушки и вправду играли из рук вон плохо. Только за десять минут они умудрились заработать двенадцать голов. Столь провальной игры я еще никогда не видела. На нее было так больно смотреть, что я скрестила руки и опустила глаза, чтобы только не видеть насилия над мячом. Наконец, разочаровавшись в своем кощунственном пасе, Барбара решила сесть на скамью запасных. Она шла к девушке, стоящей справа от меня, когда я махнула рукой, тем самым подозвав её к себе. В итоге приняв от нее эстафету, я встала под сеткой.

Игра только продолжилась, как я уже успела отбить подачу, забив отличный гол соперникам, которые сначала даже не поняли, что именно треснулось рядом с их падаю́щим – мой мяч пролетел слишком быстро. Вскоре выяснилось, что не я одна в этом зале была сильна на руку. Уже знакомый мне парень из столовой давал мне отличный отпор и, в итоге, вся игра свелась к соревнованию между нами двумя. Подобного удовольствия от игры я, пожалуй, еще никогда не получала. Парень действительно был сильным противником, и у меня было бы больше шансов его обыграть, если бы не огромный разрыв в двенадцать мячей. В итоге мы сыграли со счетом 25:18, и, к концу игры, я едва не отбила себе руку. Физрук был в восторге от увиденного, безостановочно посвистывая в свой красный свисток, но я со своим соперником были довольны куда больше преподавателя и к концу игры уже вовсю улыбались друг другу.

После проигрыша женского коллектива и смены команд на поле, мой соперник подошел ко мне с ослепительной улыбкой до ушей, на которую я и старалась смотреть, не отвлекаясь на его бицепсы.

– Замечательно играешь, – протянул мне руку, парень. – Я уже видел тебя на географии и испанском. Меня зовут Кай Грин.

– Кай Грин? Наслышана о тебе, – криво улыбнулась я, обернувшись на девушку, с выбеленными концами волос. – Вчера твоя девушка подошла ко мне после испанского и потребовала от меня чего-то вроде хладнокровного отношения к её парню.

– У меня нет девушки, – неловко улыбнулся Грин.

– Как же? Вот это девушка, – кивнула головой в сторону девицы я, заставив её отстраниться к своей свите и сделать вид, будто она нас не слышит.

– Крис? Не знал, – еще сильнее заулыбался парень. – Что ты делаешь после уроков?

“Что?! Вот так вот быстро?!”

– Эм… Я… Я помогаю дяде. Нужно навести порядок и выгулять собаку… А ты?

– Думал пригласить тебя куда-нибудь, – невозмутимо раскрыл свои карты улыбчивый парень, и я сразу поняла, что имею дело с наивностью в сексуальной оболочке. – Значит в следующий раз?

– Да, – заулыбалась я, проводив нового знакомого взглядом. И почему я отказала такому красавцу?! Не знаю… Я сразу же вспомнила о Генри, но не из-за вымученного мной обещания постараться сохранить наши “отношения”, а из-за схожести моих ощущений к новому знакомому. Один парень был красивее другого, но, кажется, к обоим я испытывала схожие по своему спектру эмоции – симпатию. Только к Генри эта симпатия была какой-то тусклой, на фоне той яркой, искрящейся, горящей симпатии, которую я только что испытала к Каю. Странное ощущение застряло комком в моем горле. Уже спустя пять минут после окончания физкультуры, я поняла, что хочу снова пообщаться с Каем Грином.