Петля судеб. Том 3.

Глава 20

в которой герой высказывает свое «фи» небесам

Первой моей мыслью было: «Да ладно». Вторая, впрочем, совершенно не отличалась от первой, но имела другую интонацию, утвердительную. Ну а почему нет? Что эта женщина меня на нюх не переносит — не новость, решительности ей не занимать, безбашенности тоже. Ну и становится понятным, отчего в меня не попали с первого же выстрела — опыта у нее нет. Это только в кино человек впервые берет в руки «снайперку» и в связи исключительно с этим фактом моментально становится мегастрелком. Нет, в жизни все куда сложнее. С прицелом надо подружиться, технику освоить, пару сотен патронов сжечь, чтобы хоть минимальный навык обрести. Да неудобная позиция, да прочие мелочи…

Но меня это только радует. Будь по-другому, я бы уже с простреленной башкой на втором этаже валялся.

Вот только один момент меня смущает — камеры? Они же тут повсюду, именно потому над полигоном то и дело звучало: «Игрок такой-то, вы покидаете поле». Или она настолько озверела, что плевать на них хотела? Хорошо, если так, это здорово облегчит мне жизнь. Как бы ее позиции в «Радеоне» не были крепки, такой удар по репутации они вряд ли выдержат. Ну чистая же уголовка! Нет, понятно, что в здании, где она работает, и похлеще вещи творились, мне ли этого не знать, но есть чужие и есть свои. По своим, к которым в данный момент, как ни крути, я отношусь, стрелять все же не стоит.

— Мы молодцы, — сообщила молодому человеку Свентокская, подходя ближе. — Впрочем, ничего другого и не ждала. Куда им до нас.

— Не надо так уж своего противника принижать, — посоветовал ей я. — Ведь бывало, и вы промахивались.

— Я? — В глазах женщины плескалась ненависть, причем такая, что мне очень сильно не по себе стало. — Никогда. Если я стреляю в кого-то, то всегда попадаю туда, куда метилась. Просто у вас не было случая в том убедиться.

— Надеюсь, и далее подобного не случится, — одарил я ее солнечной улыбкой. — Мы же не враги, мы же друзья. А это все так, игры на лужайке. Ведь верно? Ведь правильно?

Вот зачем я ее дразню? Возьмет сейчас, воткнет мне нож в живот — и все, пиши пропало. А он у нее при себе, между прочим, что нарушает все правила. Вон ножны к ремню прикреплены и из них рукоять высовывается.

— Ну конечно! — радостно завопил вместо Ядвиги молодой человек. — Хотя факт победы, что бы вы ни говорили, важен и приятен.

— Бесспорно, — процедила полячка и зашагала в сторону выхода с полигона размашистым шагом, размахивая на ходу маркером.

— Погодите, я с вами! — жадно глянув ей вслед, крикнул юноша, дружески хлопнул меня по плечу и шустро посеменил вслед за той, кто, похоже, очень желал моей смерти.

Помедлив мгновение, за ними направился и долговязый участник команды Зимина. Что до меня, я все никак не мог в себя прийти до конца, потому остался стоять на месте.

— Наверное, и мы пойдем? — осведомился у меня усач, а после протянул руку. — Да, позвольте представиться — Сергей Острогин, заместитель начальника претензионного отдела.

— Харитон, — я пожал его ладонь, — главред «Вестника Файролла».

— Да уж знаю, — рассмеялся он. — Вы фигура в наших пенатах заметная и обсуждаемая. В первую очередь оттого, что вокруг вас имеется эдакий флер загадочности. Никто не знает, кто вы такой, откуда взялись, отчего вошли в ближний круг руководства. Даже не так — стремительно ворвались. И самое главное — непонятно, что от вас ожидать в будущем.

— Ничего от меня не надо ожидать. — Мне вдруг стал не очень приятен и этот разговор, и этот человек. В принципе ничего такого он не сказал, но я, в силу своей профессии, всегда чую, когда мне льют лесть в уши с некими далеко идущими целями. Просто потому, что сам частенько использую этот прием. — Я тихонько делаю свое дело — и все.

— Шум не всегда является показателем хорошей работы, — добродушно отметил усач. — Более того, считаю, что он, напротив, говорит об имитации деятельности, нежели о ее эффективности. Вот вы — спокойно, без суеты создали издание, которое, без скромности, уже можно назвать одним из краеугольных камней «Радеона». Где-то даже столпов.

— Звучит красиво, — одобрил я его слова. — А теперь к делу. Просто нам идти осталось минут пять, не больше, а потом все. Потом меня Валяев валять станет, как того Ваньку. Уже не получится пообщаться без проблем и, что главное, без свидетелей. А вам они, сдается мне, не сильно нужны.

— Все так, — легко согласился Острогин. — Харитон Юрьевич, вы же в курсе, что отдел связей с общественностью вновь остался без руководства?

— Разумеется, — кивнул я. — Проклятое место, прямо как должность преподавателя защиты от темных искусств.

— Преподавателя чего? — не понял мой собеседник.

— Не берите в голову, — отмахнулся я. — Это я детство вспомнил, была там одна темка… А вы продолжайте, продолжайте.

— Мой племянник, Слава, работает у нас же, в «Радеоне», — последовал моему совету Острогин. — Толковый парень, «бауманка» с красным дипломом, за три года от «подай-принеси» до замнача в отделе корреспонденции поднялся. Причем сам, я ему протекцию не оказывал. Я, знаете ли, вообще сторонник того, что каждый должен сам свой лоб до крови разбить, пробивая себе карьеру. Естественный отбор, так сказать.

— Но не сейчас, — продолжил за него я.

— Именно. Должность неплохая, Славке подходит идеально, только вот его кандидатура если и попадет в список претендентов, то в самый его финал. Обидно же! Парень-то толковый! В самом деле это так, иначе бы я даже разговор этот не стал затевать. Все знают — в случае чего спрашивают не с того, кого рекомендовали, с того, кто рекомендовал. Все шишки на его голову падают.

— Только в нашем случае это будет моя голова, — уточнил я. — Мне же рекомендовать.

— Но вы всегда можете после свести счеты со мной, — парировал Сергей. — И еще неизвестно, кому придется хуже.

— Это да, — признал я. — Каков мой интерес?

— У вас появятся новые друзья в «Радеоне», — выдержав паузу, произнес Острогин, — которые всегда предупредят о чем-то нехорошем, поддержат, если надо, любое ваше начинание. Речь ведь идет не только обо мне, но и о тех, кто со мной дружен, а это не один и не два человека. Плюс вы приобретаете изначально лояльно к вам настроенного начальника того отдела, с которым вы чаще всего сотрудничаете, что крайне выгодно.

По-хорошему, он не дает мне ничего, что можно положить в карман, подшить в папку или зарыть в землю, пусть даже на поле, находящемся в Стране Дураков. Это все слова, не более. Но, с другой стороны, лучше этот Слава, чем Анечка, пусть у нее даже и с третьим размером груди. Тут хоть какой-то рычаг воздействия будет, пусть хрупкий, но тем не менее. В целом-то он прав, жизнь продолжается, по крайне мере пока, нам с этим отделом еще работать и работать.

— О том, чтобы пробивать его кандидатуру с пеной у рта, речь не идет, — по-своему истолковал мое молчание усач. — Просто поддержка, не более. Нужно замолвить слово, если выражаться по-старому. И если это сделаете вы…

— Ладно, идет, — протянул ему руку я. — Пусть будет Слава. Что от меня зависит — сделаю, хотя, конечно, твердо ничего обещать не могу. Но если дело выгорит, надо, чтобы он не забывал, кто его посадил в это кресло.

— Он будет помнить, — кивнул Сергей, отвечая рукопожатием. — И я тоже.

Более мы ни о чем поговорить не успели, поскольку как раз добрались до того места, где одна часть сотрудников радостно орала, празднуя победу, вторая же хмуро употребляла спиртные напитки, стоя у накрытых столов.

А еще здесь находился уже сильно поддатый Валяев, который моментально начал катить на меня бочку, размахивая при этом руками.

— Не мог их завалить? — пуча глаза, надрывал глотку он. — Что их там осталось?

— Четверо! — не стал особо миндальничать я и тоже повысил голос, тем более что проораться очень хотелось. — На одного! Я тебе кто? Народный американский герой Джон Рембо? Или наш отечественный Евпатий Коловрат, который один кучу монголо-татар в капусту покрошил? Никит, я журналист, а не «дикий гусь», мое оружие клавиатура!

— Мог бы и поднатужиться!

— И так, знаешь ли, расстарался вовсю! Тужился так, что чуть не обосрался! А кое-кто, кстати, вообще сразу из игры выбыл, толком даже ни в кого не стрельнув! Некто номер первый!

— Чего? — Аж побелев от злости, Валяев сграбастал меня за грудки.

Я теряться не стал и сделал то же самое, где-то даже радуясь случившемуся. Может, даже до мордобоя дело дойдет, что неплохо. И стресс сниму, и повод уехать обратно в «Радеон» появится. Неуютно мне как-то на открытом пространстве сейчас, дискомфортно. Все это время хотел на воздухе побыть, весной подышать, а сейчас сил нет, как тянет обратно к четырем стенам. Там просто сектор не так хорошо простреливается, как здесь.

— Эй-эй-эй! — ловко вклинился между нами Азов. — Вы еще подеритесь, вояки! Никит, ты чего? Вообще-то Киф по итоговой статистике оказался самым результативным игроком твоей команды, так что ты неправ. И да, один против четырех в той зоне, где финальный поединок шел, — это задача для спеца, а не для гражданского. Мои парни, конечно, с ней справились бы без проблем, но он не из их числа.

Молчал Валяев, гонял желваки по скулам, недобро смотрел на меня исподлобья. Впрочем, продолжалось это недолго, с минуту, потом из его глаз ушла свинцовая серость, а на лице появилась улыбка.

— И то, — хлопнул он себя ладонями по бедрам. — Чего я завелся-то? Сам не знаю.

— Проигрывать не любишь, вот и завелся, — буркнул я. — Но не осуждаю. Сам такой, чуть что — орать начинаю. Вон Вика не даст соврать.

— Так и есть, — подтвердила моя спутница, которая стояла рядом и с остальными смотрела на случившуюся перепалку. — Нервные вы очень, мальчики, в последнее время стали. Вам бы пустырничку попить.

По притихшей толпе сотрудников, с интересом наблюдавшей за происходящим, после ее слов пробежал небольшой шепоток, причем мое ухо уловило обрывки фраз, вроде «Нашла мальчиков!» и «Пустырничку. Овца колхозная». Причем голоса были сплошь женские.

А что говорил? Мы с ней можем быть хоть сколько любезны со всеми и излучать хоть какой позитив, но своими тут никогда не станем. Причем, что характерно, ей негатива достанется всяко больше, чем мне. Потому что я хоть что-то делал для того, чтобы влезть наверх, а она, с их точки зрения, просто легла под меня, занимая место кого-то из тех, кто сейчас стоит здесь.

— Твоя правда, Викуся, — покивал Валяев. — Ты прости, Киф. Вымотался очень. Арена, недосып, стресс, весенний сплин, авитаминоз и так далее.

Он подошел ко мне, приобнял и постучал ладонями по спине.

— Да сам не лучше, — стараясь, чтобы мой голос звучал как можно искреннее, признался я. — Сорвался вот. А насчет поражения не печалься. В следующем году точно их порвем. Надо только пару-тройку тренировок провести летом да осенью. И все, победа наша.

— Так и сделаем, — одобрил мои слова функционер «Радеона», а после гаркнул: — Анечка! Ты где есть? Коньяку нам с Кифом налей!

Я стянул с себя амуницию, надел куртку, опрокинул с Валяевым рюмку, заел выпитое лимончиком, достал из кармана мятую пачку сигарет и направился в сторону зоны для курения, по дороге, как бы между делом, задев плечом Азова.

Тот все понял верно и потопал вслед за мной.

— Палыч, скажи мне — когда все это кончится? — устроившись на самой дальней скамейке и сделав пару затяжек, осведомился я у безопасника. — Если конкретнее — когда меня закончат убивать? Сразу отмечу, что ответ «как прибьют окончательно» меня не устраивает.

— Маловато вводных, — насторожился Азов. — Давай детальнее.

Упрашивать меня было не нужно, потому я незамедлительно выполнил его просьбу.

— Устал, — прикуривая сигарету от сигареты, под конец пожаловался я ему. — Сил моих больше нет. В игре меня гонят «давай-давай», на работе вместо Мамонта какого-то скотосвина посадили, куда бы я ни пошел, меня то бьют, то подстрелить пытаются. Палыч, я ведь так скоро до инсульта достукаюсь. Закупорится какой-нибудь сосудик в голове — и все, пиши пропало. А мне такого не надо, это страшно.

— Ну-ну, — потрепал меня по плечу безопасник. — Ты не думай, я все понимаю. Вот так, неделю за неделей, месяц за месяцем на самом деле пойди выдержи. Тут никакая выучка не поможет, резервы организма-то не бесконечны у всех и каждого. Ты еще хорошо держишься, парень, уж поверь. Что до стрелка… Ты уверен? Это точно была Ядвига?

— Сам я ее с «винтом» в руках не видел, — ответил я. — Но вышла она именно с той стороны, откуда стреляли. И что вам с моих выкладок? Я жертва, а не свидетель. Есть камеры, ствол заберите, он наверняка там до сих пор лежит, ее опросите, в конце концов. С пристрастием желательно. Да вы лучше моего все знаете.

— Уже, — тыкая пальцем в экран коммуникатора, ответил Азов. — И посмотрят, и проверят.

— Илья Палыч, а чего она на меня так озлобилась? — задушевно осведомился у него я. — Ну, расскажите. Вы же наверняка в курсе.

— Не могу — печально ответил безопасник. — Есть на этот счет особое распоряжение, так что извини. Но кое-какой маячок дам. Ты знаешь, чем особенно славятся польские женщины?

— Красотой. Фигура у них всегда роскошная. Даже у возрастных.

— Помимо этого.

— Скандальностью.

— Это позиция из топ-пять, но не вершина хит-парада.

— Ну-у-у-у… Готовят хорошо?

— Совсем мимо. Полячки, друг мой Киф, славятся тем, что очень стойки в своих привязанностях. И еще они жуткие собственницы. Даже если им мужик не нужен, они все равно его от себя далеко не отпустят. Из принципа.

— А? — опешил я. — Кхм… Так у меня с ней ничего не было. Мы рядом-то три раза стояли всего. Причем все три закончились руганью.

— Ты почему-то думаешь, что все всегда говорят и думают только о тебе, — рассмеялся Азов. — А ведь это не так. На свете много других интересных людей, о которых много чего можно рассказать. Ладно, пойду записи смотреть. А ты вот что — сегодня пей на всякий случай только те напитки, которые в герметичной упаковке, и ешь только ту еду, которую при тебе приготовили. Мало ли что?

Всё как всегда. Меня выслушали, приободрили и предоставили возможность самому решать свои проблемы, ничего толком не объяснив.

Говорю же — устал. Прямо сильно. Вот конкретно сейчас это ощутил, причем крайне остро.

— Киф! — подбежала ко мне Вика, уселась рядом и взяла под руку. — Может, тоже здесь останемся?

— В смысле? — Я затушил сигарету.

— Так клуб на два дня арендован, — пояснила она. — Сейчас шашлыки будут, потом развеселая дискотека. Слушай, давай обратно завтра со всеми поедем?

— Ну, не знаю, — призадумался я. — У меня вроде как дела еще есть.

Оставаться меня не тянуло. Сейчас все перепьются, темнеть вон начинает. Подгадает Ядвига момент, воткнет нож под ребро — и привет.

— Да? — опечалилась моя сожительница. — Жа-а-а-аль. Тогда надо спешить, сейчас в Москву автобус поедет с теми, кто тоже оставаться не хочет по каким-то причинам.

— И много таких?

— Да нет. Несколько мужиков, как видно, семейных да эта… Как ее… Свентокская. Ну, та, у которой такой вид, будто ей дерьмо под нос подсунули. Из отдела кадров.

О как. Пани Ядвига решила покинуть мероприятие. Интересно, а Азов в курсе?

— А ты прямо желаешь здесь затусить? — спросил я у Вики.

— Прямо желаю, — призналась она. — Хоть какой-то движ. Тускло живем-то. Веселья хочется. Ну и шашлыка тоже.

— Убедительно звучит, — согласился я. — Тогда ладно, остаемся. Пусть все будет так, как ты захочешь.

Ясно, что Ядвига вряд ли станет как-то мне в автобусе вредить. Максимум, глазами свирепо посверкает да ноздри пораздувает, но мне от этого не жарко и не холодно. Просто раз она свалила, то в самом деле, почему бы не остаться? Какая-никакая разрядка, смена обстановки и так далее. И формулировку Вика правильную подобрала — тускло живем. Лучше не скажешь.

И знаете, я не пожалел, что мы остались. Все прошло довольно-таки мило. Народ, как я и предполагал, крепко перепился, но безобразий никаких не случилось, все просто веселились, ели, пили и плясали.

А еще устраивали свои дела, как и положено на корпоративах серьезных компаний. Удивительного ничего в этом нет, такова давняя деловая традиция. Один мой приятель, который являлся топом в одном очень крупном холдинге, утверждал, что решения минимум по двум третям назначений на разные серьезные должности принимаются именно на подобных мероприятиях, так сказать, кулуарно. Кто-кто, а он в таком разбирался. Но увы, в какой-то момент где-то допустил ошибку, что его и погубило. Нет, официально был зафиксирован инфаркт, который, как известно, молодеет, но я в этот диагноз ни тогда, ни потом не поверил. Антоха был здоров, как слон, он если чем и хворал в своей жизни, так только похмельем.

Так вот — ко мне в этот вечер еще трижды подваливали разные люди с одной и той же просьбой — дать рекомендацию их протеже. И как вы думаете, для чего? Верно, для того, чтобы он (или она) закрыл вакансию в отделе по связям с общественностью.

Причем всякий раз я слышал одну и ту же фразу: «Мы будем вам очень благодарны». «Мы», а не «я». Тут я и понял, что «Радеон» помимо всего прочего еще и место битвы. Внутри здания существует несколько группировок сотрудников, которые на серьезных щах делят то, что им в принципе не принадлежит, то есть власть над корпорацией, причем отдаются они этому процессу всей душой.

Последней просительницей оказалась весьма импозантная дама, та, к которой отлично подходило определение «со следами былой красоты на лице». Она пригласила меня на медленный танец, дежурно сообщила, что рада наконец со мной познакомиться лично, а после уверенно взяла быка за рога, заявив, что судьба ее племянницы в моих руках. Если не помогу — все, девочка пропала, конец карьерным устремлениям. Но если пособлю, то будет мне счастье, поддержка и ужин, который она для нас двоих лично приготовит. Причем, если есть такое желание, она и племянницу может пригласить себе в помощь, та большой специалист по кондитерским изделиям. Ужин от двух хозяюшек всегда ведь вкуснее, чем от одной.

Даже не знаю, что меня больше напрягло — прямота, которая лучше воровства, или железобетонная уверенность в том, что данная награда лучшее из того, что можно мне предложить за помощь. Даже призадумался — неужели я настолько хреново выгляжу?

В результате я улизнул за тот стол, где проводил время внимательно смотрящий на экран планшета Зимин, рассудив, что тут-то меня в покое, наконец, оставят.

— А где Никита? — спросил я, плюхнувшись рядом.

— Бедняжку в уголок поволок, — меланхолично ответил он.

— Которую?

— Все ту же. — Зимин правой рукой изобразил некий округлый жест, по которому я понял, что речь идет все об Анечке.

— Вроде он ее уже? — удивился я. — Еще до банкета?

— Так и выпивки на столах немало, а она тонизирует, — резонно пояснил Зимин. — Н-да, попали ребята под бульдозер.

Я глянул на экран планшета и сразу понял, что именно он смотрит. Там была Арена, где в настоящий момент один клан вбивал в песок другой, причем делал это очень умело и быстро. На моих глазах три мечника в капусту порубили пару лучников, а после помчались добивать мага, еле стоящего на ногах.

— Считай, все, — пояснил мне Зимин. — Последние поединки идут, думаю, часам к двум ночи первый этап зафиналится. Думали, дольше будет, да видишь, с десяток кланов снялись с боев, плюс один дисквалифицирован. Так что завтра часика в два жди результаты жеребьевки. Можно было бы и побыстрее, конечно, но вряд ли этот пьянчуга раньше в себя придет. Пока проснется, пока похмелится, пока мы в город вернемся, пока он там всем объяснит, кто здесь главный….

— Но ты же ему напомнишь про обещание? — немного забеспокоился я. — Чтобы мне клан достался такой, который фиг пройдешь? Не ровен час он с бодуна забудет, и выйдем мы на каких-нибудь середнячков, да их и победим.

— Ох, услышь кто из игроков твои слова — не поверил бы, — улыбнулся Зимин. — Обычно все бывает наоборот, все пытаются себе жизнь попроще выторговать, чтобы одни победы и удачи. А ты — наоборот. Наверное, тем ты Старику и понравился.

— Макс, так эта доля попроще и есть, — усмехнулся я. — Выигрывать всегда сложнее, потому что после надо соответствовать высокому званию победителя. Историю переписывать, следить за тем, чтобы никто не забыл о том, кто в ней есть кто, устранять прежних соратников до того, пока они тебя раньше не прибили и так далее. А с проигравшего какой спрос? Про него просто забывают — и все. Это удобно, так на тебя никто внимания не обращает, и ты можешь делать все что хочешь.

— Да ты еще и философ, — с непонятной интонацией заметил Зимин, а после добавил: — Ну вот и все. Еще один претендент на победу определился.

В этот момент к нам присоединился Азов, который являлся чуть ли не единственным полностью трезвым гостем на шумящей вокруг вечеринке.

— Налей, — показал он на бутылку коньяку, стоящую передо мной. — Давай, давай!

Зимин глянул на нас, вздохнул и заткнул уши наушниками.

— Не вопрос, — кивнул я. — Ну как результаты? Прижмем завтра красотку к стенке?

— Шиш, — буркнул безопасник. — Все перерыли — нет там никакой винтовки.

— А камеры?

— Тоже ничего. Там пара мертвых зон, понимаешь ли, есть, так, похоже, из них в тебя и стреляли.

— Хорошо, хоть вы в этом не сомневаетесь.

— Тебе врать какой смысл? — пояснил Азов и опустошил рюмку. — Уфф. Но слова — это только слова.

— А пули? — сообразил я. — Они должны были остаться там, где меня чуть не шлепнули. Пара-тройка точно.

— И снова шиш. — Мне продемонстрировали сложенную из пальцев фигуру. — Тоже ничего. Кто-то их прибрать успел. Что до сколов — там все здание такое.

— У нее кто-то тут есть, — я обвел рукой площадку, на которой веселилась элита «Радеона» и примкнувшая к ним Вика, — сто пудов.

— Гений, — ласково произнес Азов, после сцапал меня ладонями за виски и чмокнул в лоб. — Спиноза. Беркли. Жан Жак Руссо ты наш! А то старый глупый Илюшка до такой простой вещи не додумался бы!

— Ну, я просто сказал…

— А я тебя за это похвалил. Только вот сегодня особо никого уже не опросишь, подобные вещи нужно делать в другой обстановке и в другое время. Так что все потом. А сейчас — не сочти за труд, освежи рюмки. И еще — где местный служитель? Жрать хочу — не могу. Наверное, целую курицу бы сейчас в одиночку съел. Или две! О, смотри, как твоя Вика зажигает! Огонь, а не девчонка. Как бы не увел кто.

— Не уведут, — заявил я. — Побоятся со мной связываться. Все же помнят, чем это для одного особо шустрого типа кончилось. Да?

— Я и говорю — философ, — растрепал мои волосы безопасник. — Эй, милейший! Да, да, ты. Иди-ка сюда! Бегом!

В Москву мы вернулись ближе к полудню, причем автобус больше напоминал лазарет. То и дело раздавалось оханье и невнятные причитания, вроде «Чтобы я когда еще…» и «Зачем я последнюю пил? Лишней оказалась». Некоторые разглядывали синяки, оставшиеся после потасовки, которой закончилась дискотека. Я так понял, яблоком раздора стала все та же освободившаяся должность, которую каждый считал забронированной за своей креатурой. В результате разразился большой мордобой, который невероятно повеселил Зимина и Валяева. Они с удовольствием его созерцали, комментировали и даже давали советы дерущимся людям. Под конец потасовку разогнали работники клуба, на чем мероприятие, по сути, и завершилось.

Что до меня — я был весьма бодр, как, впрочем, и Вика. Она, как мне показалась, так и вовсе была счастлива. Просто лично я давно ее такой довольной не видел, чуть ли не с того момента, как она моим замом стала.

А вот высокое руководство на этот раз демократичность свою проявлять не стало и отбыло из пейнтбольного клуба узким кругом и раньше остальных. На Анечку, которая ехала с нами, в этой связи было грустно глядеть. Она, как видно, рассчитывала на то, что в большой черной машине найдется место для новой фаворитки, но про нее, естественно, никто даже и не вспомнил. Как, кстати, и обо мне. Меня, правда, этот факт и не удивил, и не расстроил.

— Все было очень здорово, — сообщила мне Вика, когда мы наконец-то добрались до дома. Ну или того места, которое мы сейчас им называем. — Так бы хоть раз в месяц выбираться. Слушай, а давай на майские к моим съездим, а? Нет, серьезно! Знаешь, какие мой папка шашлыки делает? Вчерашние в сторонке перекуривают, поверь!

— Заманчиво, — не стал сразу отказываться я, хотя, что скрывать, особого энтузиазма у меня данная идея не вызвала. — Только давай до мая доживем сперва, ладно? И потом — там же турнир. Они возьмут да нас комментаторами онлайн-трансляции в очередь и посадят. Такая идея высказывалась, если ты не в курсе.

Кстати — чистая правда. Это Олеся придумала и даже в одну из записок, которые она Зимину еженедельно подавала, включила. Не знаю, понравилась ему эта идея или нет, но если Вика начнет упорствовать, то так и случится. Не хочу в Касимов. Уверен, что весной там куда красивее, чем зимой, но все равно частить не стоит.

— Ладно уж, лезь, — разрешила Вика и подтолкнула меня к капсуле. — А я пойду в ванную. Пена, горячая вода и новый сериал — что еще женщине надо для счастья?

— Всё.

— Прости?

— Всё ей надо для счастья, — пояснил я. — Всё, до чего она может дотянуться, и еще столько же. Ну, и чтобы лучшая подруга облысела. Тогда можно будет ощущать свое полное превосходство, при этом абсолютно искренне ее жалея.

— Ты циник и негодяй, каких мало, — заявила Вика. — Но я все равно тебя люблю.

В игру я зашел в прекраснейшем настроении, и та меня поддержала, порадовав солнышком, которое на Севере нечасто выходит на небо, и замечательной скидкой у вендора. Тридцать процентов — это серьезно, особенно если учесть тот факт, что я взял сразу два десятка сильно недешевых свитков перемещения. Ну и еще кузнеца посетил, после чего мой кошелек сильно полегчал. Серьезная броня и хорошее оружие, которые становятся доступными на более-менее высоких уровнях, конечно, вещи замечательные, но елки-палки, как же недешево обходится их обслуживание! Правка и последующая заточка меча — пять тысяч золотом. Такое ощущение, что у него бриллиантовое лезвие. Про доспех я уж и не говорю…

Но и это мне настроение не испортило, потому в родное Пограничье я вернулся веселый и благостный.

— О, командор! — чуть ли не набросилась на меня Мысь. — Очень вовремя! Вайлериус наш в поход собрался. Мне Снуфф отписался час назад, он больше его порывы сдерживать не может.

— Да, мне он тоже писал, — подтвердил Шеркон. — Там барон Кройзен воду мутит, мол, зачем кого-то ждать, надо выступать, пока королева Анна не собрала войско и так далее.

— Вайлериус просто очень добрый и искренний, — произнесла Сайрин, опираясь на мое плечо. — А барон этот его наивностью пользуется.

— Что есть — то есть, — согласился с ней я, вспомнив, что ведь хотел ее в лагерь к Кройзену отправить, но закрутился, так и не отдав команду на этот счет. — Он такой.

Бум-м-м! Бум-м-м-м! Бум-м-м-м-м!

— Уважаемые игроки! Итоги первого этапа сражений на Арене подведены! Победителям — слава и честь! Побежденным — желаем добиться в следующих ивентах более серьезных результатов! — Валяев, голос которого я сразу узнал, сделал небольшую паузу. — Ну и самое главное! С завтрашнего дня стартует второй этап поединков, который, уверен, будет не менее захватывающ и зрелищен. А может, и более, поскольку теперь противники будут стоить друг друга. И каждый из них хочет добраться до главного приза, который, напоминаю, открывает как ключом прямую дорогу к признательности богов! Итак — завтра в восемь утра по московскому времени Арена снова ждет своих зрителей! Приходите, будет интересно!

Сразу после того, как он замолчал, на интерфейс одно за другим выскочили несколько сообщений, в которых речь шла о рейтингах, личных достижениях игроков и всем таком прочем, но по-настоящему интересным из них для меня оказалось лишь последнее, уведомляющее о том, что в нем можно ознакомиться с расписанием поединков второго тура.

В понедельничном списке я нас не нашел, не встретил упоминания о «Линдс-Лохенах» и после, в расписании на вторник и среду. А вот четверг…

— Фига се! — присвистнул Шеркон.

— Весело, — согласился с ним Слав.

— Только не хватало, — поморщилась Кролина, во время речи Валяева присоединившаяся к нам. — И ведь как не ко времени!

— Порвем мы их! — заявила Мысь, хлопнула себя ладонью по черепу и обратилась к феечке, парящей над нами: — Верно, малая?

— Или! — пискнула Трень-Брень, спустилась пониже, ревниво скинула с моего плеча руку Сайрин, после забралась на шею и свесила вниз ножки, обутые в золотые туфельки с алмазными пряжками. — Не вопрос!

— А что случилось-то? — спросила Элерин, похоже, окончательно прописавшаяся в Пограничье. — Наш противник прямо такой сильный?

— Да блин! — наконец выдохнул и я, в третий раз перечитывая запись в расписании боев: 10: 00 — 11:00 клан «Меч и посох» — клан «Линдс-Лохены».

— Просто это наши старые друзья, некто Сайрус и Ко, — неожиданно доброжелательно пояснила шустрой эльфийке Кролина, а после потерла указательные пальцы друг о друга боками. — Мы с ними вот так повязаны в последнее время, точно ниточка с иголочкой. Хейген, как ни крути, а это судьба. Ну не совпадение же?

— Судьба, — повторил я, а после заорал, обращаясь к небесам: — И я эту судьбу знаешь, где видал? Знаешь? И что с ней сделаю?

Мне показалось или небеса невероятно знакомо засмеялись?

Конец третьего тома