Пётр Машеров. Беларусь - его песня и слава

Предисловие

В истории есть личности, которые будят совесть народа, воплощают его моральный дух. К их числу, безусловно, принадлежит и П. М. Машеров. Он более 15 лет успешно руководил республикой. Беларусь при нем стала пре­успевающей в экономике, образовании, науке и культуре. Петра Мироновича, талантливого педагога, партизанского маршала, Героя Советского Союза, не­заурядного государственного и политического деятеля, отличали пламенный патриотизм, недюжинная воля, широкий кругозор, глубокая духовность.

Про яркие страницы биографии Машерова рассказывает его помощник, философ и публицист Владимир Величко. Хочется надеяться, что эта книга бу­дет интересна читателям разного возраста. Ведь создавая портрет своего героя, автор создавал и портрет Беларуси.

Жизнь любого государственного деятеля прежде всего характеризуется его вкладом в социально-экономическое развитие родной страны. В данном отношении позитивная роль Петра Машерова не вызывает сомнений. 15-лет­ний период, в течение которого он находился у руля республики, был самым плодотворным в истории Беларуси. Это очевидно каждому исследователю, не зашоренному косностью и субъективизмом.

Машеров прославил Беларусь и прославился сам в родном Отечестве, не где-то за три моря в борьбе за чью-то свободу, а здесь, на родине, в героиче­ской борьбе с фашистскими оккупантами, спасая народ от гибели и рабства, в сложнейший период послевоенной разрухи. Помните завет Франциска Скорины: «Люди, где зродилися и ускормлены суть по Бозе, к тому месту великую ласку имають». Свой талант руководителя и организатора Петр Машеров всеце­ло отдавал созданию достойного настоящего и будущего, которое не приходит как ясное солнце в безоблачном небе. Петр Миронович настойчиво преодоле­вал испытания. Не с косой на лугу, в резиновых сапогах на Полесье во время паводка, не полетами на вертолете на поля, где зеленели всходы. Это только нюансы характера общепризнанного лидера, чтобы видеть жизнь в перво­зданном естестве. Он добивался свершений с помощью научно выверенной стратегии социально-экономического и культурно-образовательного развития республики.

Время отсеивает то, что малосущественно. В памяти народа осталось умение Петра Мироновича действовать с максимальной рациональностью и и то же время с упорством и настойчивостью. Машеров жил и трудился для людей, радел за страну, вошел в историю как выдающийся лидер, и поэтому его имя не поддается забвению. Об этом свидетельствуют непреходящий интерес к Машерову и стремление более полно познать его цельную натуру, невидимое сокровище души и сердца.

У каждой нации есть достойные сыновья. Белорусы гордятся тем, что республикой руководил одаренный государственный деятель, следовавший по­говорке: «Всякий дом хозяином держится». Машеров в качестве цели видел сво­бодный совместный труд, понимал важность нравственного климата в обще­стве, состояние духовного мира людей.

Выдающийся политик, он ни в коей мере не был склонен ни к самолю­бованию, ни к любованию властью. Мы запомнили его на редкость совестли­вым, благородным, отзывчивым и в высшей степени обаятельным человеком. Когда трагически оборвалась его жизнь (а Петр Миронович ушел от нас в расцвете сил), люди плакали, искренне переживая потерю любимого лидера и человека.

О славном соотечественнике написано и сказано немало. Особое место занимает книга-память «Сын белорусского народа Петр Машеров», вышедшая в России в канун его 95-летия. Она вобрала в себя обширный фактический ма­териал сведущих людей, которые извлекли из своих кладовых россыпи ярких впечатлений и по крупицам создают живой портрет удачливого преобразова­теля Беларуси. Это увлекает, доставляет истинную радость.

Как заметил в своих мемуарах уроженец Беларуси, дипломат с междуна­родным именем Андрей Громыко, «любой оригинал всегда богаче копии».

Вряд ли кто пытался отыскать и прочесть многочисленные неопублико­ванные труды Машерова, отделить в них специфику эпохи, свести в единое целое эволюцию его мировоззрения и гуманистических взглядов, суть кото­рых — в утверждении идеала человека высокой духовности, нравственности и творческой одержимости. Главная особенность этого издания в том, что его автор, Владимир Величко, являлся непосредственным помощником первого секретаря ЦК КПБ, знает его стиль и методы работы. Используя ценный опыт личного общения с Петром Мироновичем, он приоткрывает малоизвестные страницы его биографии. И не только. Автор пытается с философско-публицистических позиций осмыслить многогранную деятельность Машерова, олицетворявшего Беларусь и ее народ.

Нет, это не ностальгическая лакировка прошлого. У Владимира Велич­ко это ретроспекция «высокого» (Н. В. Гоголь) прошлого в наше настоящее. Серьезный, обстоятельный труд - своеобразный щит, охраняющий нацио­нальную историю от попыток ее унижения. Патриотические и созидательные ценности, сформировавшиеся в белорусском обществе в то время, трансфор­мировались в молодом поколении. Они оберегают наш социум от опасной ду­ховной коррозии нынешнего века, помогают растить творцов инновационной эпохи.

Увлекательные сюжеты дополнены фотографиями из семейного альбома Машеровых, которые любезно предоставили дочь Наталья Петровна и ее су­пруг, доктор физико-математических наук, профессор Владимир Васильевич Петров. На снимках читатель увидит красивого человека с умными добрыми глазами, запечатленного в ходе его душевных бесед с простыми людьми и с высокими зарубежными гостями, с представителями творческой и научной интеллигенции, доблестными защитниками Отечества.

Никого не оставят равнодушным его обаятельная, жизнерадостная улыбка, лучистый взгляд. Мы верим, что светлый образ этого легендарного человека оставит в вашей душе неизгладимое впечатление и поможет лучше понять фе­номен Петра Мироновича Машерова.

О. Г. Слука, доктор исторических наук, профессор БГУ

Глава первая

«Не тушуйся! Надеюсь, сработаемся»

Житейские пути-дороги... Невозможно перечислить, сколько инте­ресных людей встречал я на сваем жизненном пути. В знойных степях Казахстана несколько часов длилась беседа с писателем мировой вели­чины, Нобелевским лауреатом Михаилом Шолоховым. Заядлый рыбак, он отдыхал душой на стремительном Урале. Увлеченно рассказывал о героях «Тихого Дона» и «Поднятой целины», охотно отвечал на вопросы.

В Канаде, на медицинской кафедре Монреальского университета Мак-Шля я «напал на след» Станислава Скорины. Позже правительством нашей республики он был приглашен на 500-летний юбилей своего прославленного предка Франциска, тем самым придав торжествам в Минске и Полоцке особый колорит и звучание.

Не понаслышке знаю многих маститых ученых, государственных и общественных деятелей.

В созвездии самобытных и могучих личностей достойное место занимает П. М. Машеров. Впервые с ним, как говорится, с глазу на глаз повстречался в августе 1979 года. В то время я учился в Москве, в аспирантуре. После военных сборов во Владимирской области, ис­тосковавшись по родным местам, вернулся в свой Брест, где раньше возглавлял лекторскую группу обкома КПБ. В городе не задержался и с ходу укатил в прибужские дубравы. Скромный пансионат, раскинув­шийся на солнечной лесной поляне, казался островком спокойствия и блаженства. По утрам омытыми росой тропами спешил с друзьями за спелой ягодой и боровиками. Вечерами, когда гасли алые крылья за­ката, обычно сидели на извилистом берегу Мухавца, любуясь медленно плывущими баржами и с ветерком проносящимися по водной глади спортивными байдарками.

В один из таких чудесных вечеров неожиданно позвали к телефону.

— Что случилось? — забеспокоился я.

Приятный женский голос в трубке рассеял возникшую тревогу: из­винившись за беспокойство, меня попросили явиться в ЦК:

— Вас ждет Машеров.

На рассвете попутным транспортом добрался до Кобрина, оттуда рейсовым автобусом — до Минска.

Петр Миронович встретил приветливо. Разговор начал с шуток-при­бауток. Потом, пригласив присесть, вовлек в беседу. Говорили о нрав­ственности, этике и философии. Зачитал отрывки из поэмы о россонских матерях, которую только что прислал Микола Нагнибеда, а стало быть, и о Дарье Петровне Машеровой, зверски замученной гестаповцами.

Три часа пролетели как один миг. Меня, не стану кривить душой, поразили его эрудиция, свежий взгляд на реальные вещи. Когда я уже собирался уходить, он вдруг спросил:

— Будем вместе работать?

Чего угодно мог ожидать, только не такого поворота событий. Ни­кто из моих родственников-«западников» в высоких сферах не обитал, и я растерялся. Сослался на то, что для меня сейчас самое важное — за­вершение учебы. На этом мы и попрощались.

По окончании отпуска я уехал в Москву и окунулся в диссертацион­ное исследование. Однако, ненадолго приехав в Брест накануне Нового года, снова был вызван к Машерову. Беседа вышла предельно короткой. Возвращаясь к «обросшему бородой» предложению, он добавил:

— Не тушуйся! Надеюсь, сработаемся.

Так 4 января 1980 года меня, еще в относительно молодом возрасте, утвердили помощником Машерова. На первых порах рука об руку ра­ботал с одаренным, на редкость трудолюбивым и обаятельным Г. Н. Вечерко. Вскоре Григорий Николаевич целиком «переключился» на эконо­мический отдел, а я взвалил на себя нелегкую служебную ношу.

С назначением второго помощника не спешили. Петр Миронович хотел видеть в нем профессионала, хорошо знавшего промышленную отрасль, и особенно — зарождающуюся наноиндустрию, которая позво­ляла бы подняться республике на совершенно новый уровень развития. Рассматривалось несколько кандидатур, но принятие решения отклады­валось. По многим вопросам я постоянно советовался с Г. Н. Вечерко. Он имел солидную теоретическую подготовку (учился и защитил дис­сертацию в МГУ имени Ломоносова), владел обстановкой во всех сфе­рах общественной жизни, отличался честностью и надежностью.

В феврале того же года ожидался официальный визит советской делегации во Вьетнам. Возглавить ее Москва поручила члену Президиума Верховного Совета СССР Машерову. Географически далекая, но близкая нам по степени мужества страна, отразившая американскую агрессию, нуждалась в новых контактах и сотрудничестве. Предстояло проделать длинный путь от северного Ханоя до южного Хошимина, провести множество встреч на разных уровнях и более 20 публичных выступле­ний. К каждому из них Петр Миронович тщательно готовился, отдавая дань уважения подвигу вьетнамского народа, безвинным жертвам де­ревни Сонгми, повторившей трагическую судьбу белорусской Хатыни.

Визит увенчался успехом. Об этом глава делегации сообщил (в письменной форме) кремлевскому начальству, изложив свое видение формата дальнейшего взаимодействия двух государств, прежде всего в экономической сфере.

По возвращении в Минск Машеров приступает к подготовке ре­спубликанского семинара руководящих кадров на базе Гродненской области. Там же планировалось провести и очередной пленум ЦК КПБ. Это требовало глубокого анализа практики хозяйственного и культур­ного строительства, основательных выводов и продуктивных решений. Немало времени отнимали и текущие дела. Петр Миронович допоздна задерживался на работе, «прихватывая» и субботние дни, ничего не от­кладывал на потом.

Он всецело жил единственно важным для него интересом — инте­ресом нации, всей душой любил свой народ и гордился его успехами. Был неимоверно рад, когда в канун Дня Победы Президиум Верховного Совета СССР удостоил Могилев ордена Отечественной войны I степени. Вручая 7 мая заслуженную награду, Машеров особо отметил героизм армии и народного ополчения, проявленный в начальный, самый тра­гический период войны. В Минск вернулся с чувством исполненного долга. Он верил: придет время, и город на Днепре, остановивший «блиц­криг» фашистской Германии, удостоится Золотой Звезды Героя.

Петр Миронович (что явилось неожиданностью) отправился на вертолете в Сенно. Постоял на месте дома, где жили родители. Потом земляки, накрыли стол для дорогого гостя. Затем Машеров поехал в Россоны навестить могилу матери, а также могилы погибших боевых товарищей. Побывал в Ровном Поле, долго беседовал с партизанским адъютантом Иваном Шепило. Отъезжая, очень трогательно, сердечно прощался с людьми. Как оказалось, навсегда...

Одно из незаурядных качеств, присущих Машерову,— мастерство оратора. Подтверждение этому — эмоциональная речь, произнесенная им во время празднования 60-летнего юбилея Казахской ССР. Без со­мнения, он обладал и талантом дипломата. В ходе его плодотворного визита в соседнюю Литву решили насущные вопросы, был подписан договор о трудовом состязании двух республик.

Личность Машерова не осталась незамеченной среди представителей союзной и зарубежной прессы. В своих письмах и телефонных звонках в ЦК они сообщали о том, что после появления публикаций белорусско­го лидера тираж издания резко возрастал. Читатели ценили каждое слово Петра Мироновича, каждую мысль. И это — свидетельство заслуженной любви и обожания. Современники тянулись к Машерову, ощущая его ще­дрый талант, высокую духовность, подлинную интеллигентность.

Несмотря на перенесенную летом того же года операцию, он по- прежнему усердно работал, много размышлял. Одназды, когда в каби­нете мы остались вдвоем, он озабоченно сказал:

— Современный социум быстро и сильно меняется. Но некоторые союзные кумиры, призванные адекватно реагировать на болевые точки, не улавливают того, что волнует многих людей. Если ничего не пред­принимать, это может вылиться в серьезные последствия.

Такое откровение меня ошеломило. Не было секретом то, что все «высокие» кабинеты прослушиваются соответствующими спецслужба­ми, и я всерьез испугался за Машерова. Он же был уверен и спокоен. Необходимо отметить, что, вопреки расхожим домыслам борзописцев, Машеров никогда не замышлял дворцовых переворотов, не выступал против линии партии. Вопрос состоял в другом. Он воспринимал СССР не только как империю, в меньшей степени искавшую выгоду для метрополии, а более благородную к периферийным субъектам, но и как сверхдержаву, которую возможно реформировать и которая имеет огромный потенциал развития.

Небезынтересно, что эти мысли в глубине души разделял и Леонид Брежнев. Летом 1980 года, отдыхая в Крыму, он пригласил к себе Ма­шерова и после обстоятельной беседы дал понять, что планирует на­значить его Председателем Совета Министров СССР. Алексей Косыгин, занимавший эту должность, попросил об отставке в связи с ухудшением состояния здоровья. 23 октября он уйдет на заслуженный отдых на ос­новании поданного заявления.

На Олимпийских играх в Москве Петр Миронович находился рядом с генсеком. Закулисные кремлевские интриганы не могли не заме­тить такой рокировки. Их собственные амбициозные планы «трещали по швам», и они не могли сидеть сложа руки.

Машеров не был новичком в политике, чувствовал любой подвох, да и верные друзья в Москве на это не раз намекали. В его глазах проглядывалась грустинка. Я представил Петра Мироновича в обра­зе Александра Невского, который, опираясь на труды древнерусских философов Иллариона Киевского, Феодосия Печерского и Серапиона Владимирского, описавших крах византийской цивилизации, в услови­ях смуты предложил самобытный проект «Русский лад», позволивший сберечь Святую Русь — ее богатства, народ, территорию.

И вот наступило роковое 4 октября 1980 года. Планируя свой ра­бочий день, Машеров решает остаться на госдаче в Дроздах и обду­мать некоторые перспективные векторы развития республики, однако его срочно вызывают в ЦК. Изменив планы, он приезжает на работу и утрясает только ему известные дела. Продолжается, как казалось, обычный трудовой день первого секретаря ЦК. Пригласив заведующе­го общим отделом Виктора Крюкова, он расписал почту. Затем позвал меня, чтобы продиктовать тезисы предстоящего выступления. На сей раз — в производственном объединении «Горизонт». Нынче у предпри­ятия слава громкая, рейтинг высокий. Тогда же оно «лежало на лопат­ках». Неконкурентоспособная продукция наводняла торговлю, вызывала многочисленные нарекания у покупателей. Негодующие письма шли в ЦК, Верховный Совет и правительство. Машеров принимает решение напрямую пообщаться с коллективом предприятия и изложить свое ви­дение проблемы. Его рассуждения я набросал на двенадцати страницах.

Внимательно слушая мудрые размышления Петра Мироновича в то утро, я не мог не заметить какую-то особую одухотворенность. Ничто не предвещало беды. Зашел второй секретарь ЦК Владимир Бровиков. Машеров поделился с ним своими планами. Затем накинул плащ и вы­шел из кабинета. Уже в приемной подписал постановление о премиро­вании большой группы партийных работников, которое по поручению Бюро ЦК подготовили Тимофей Хрипач и Александр Вобликов, пользо­вавшиеся безупречной репутацией.

К подъезду здания ЦК подогнали не бронированный «ЗИЛ», у ко­торого оказалась поврежденной задняя фара, а видавшую виды «Чай­ку». У машины стоял пожилой шофер Евгений Зайцев, который после вчерашней смены по инструкции не должен был второй день подряд садиться за руль (к тому же он страдал радикулитом).

Вопреки категорическому возражению белорусского ГАИ и МВД, «Волгу» сопровождения (она была с проблесковыми маячками) пере­красили в белый цвет. Для многих водителей, особенно в сельской местности, было загадкой, что это за машина.

Поглощенный своими мыслями, Машеров не стал вникать в ситуа­цию: ведь это, скорее, вопросы председателя КГБ БССР Якова Никулкина. Имея покровительство в Белокаменной, он к своей важнейшей обязанности относился не так, как следовало. Утром того же дня по указанию Брежнева из Москвы прибыло чекистское подкрепление, ко­торое должно было обеспечить безопасность будущего главы совет­ского правительства. Но приступить к исполнению своих служебных обязанностей они должны были только с понедельника. Личные же охранники первого секретаря разъехались по другим делам. Остался один — майор Валентин Чесноков, очень преданный и аккуратный че­ловек. Но, видимо, не в его силах было что-либо изменить.

Я знал, что Петр Миронович собирается поехать к людям, рабо­тавшим на картофельном поле. Не то в направлении Хатыни, не то Жодино. Но моросил холодный довдь, и его отговаривали от поездки. Он же стоял на своем:

— Позже времени не будет. Впереди — съезд. Ситуация меняется. Многое надо пересмотреть, изменить отправные позиции. Проработка вопросов должна вестись индивидуально. Пусть каждый выскажет свои суждения, в том числе и радикальные. Общество нуждается в новом духе, энергии, трансформации.

Он не успел раскрыть тайну своих мыслей, пролить свет на ход грядущих событий, которые, как профессиональный политик, предви­дел, чувствовал сердцем. Но, если судить по отдельным высказываниям на предыдущих встречах, его волновало главное. Как переключиться на решение сложных и многообразных проблем современности, уйти от схематического подхода к оценке реального положения дел, не рас­слабляться, придать обществу необходимые жизненные импульсы. Петр Миронович умел уплотнять время. И хотя такой категории в филосо­фии нет, ускоренное социально-экономическое и духовно-культурное развитие Беларуси подтверждало состоятельность активизации творче­ских сил человека, общества, государства. Это те корни, которые пита­ют растущее вечнозеленое древо нашей жизни.

Спустившись в свой кабинет, я принялся перечитывать машеров- ский «конспект», сверяя кое-какие цифры, фамилии.

Около 16:00 услышал страшную весть:

— Под Смолевичами погиб Машеров!

Я побежал в приемную Петра Мироновича. Там уже толпилось мно­го людей. На глазах всех — слезы. И гробовое молчание. Только генерал КГБ по спецсвязи докладывал о случившемся Андропову.

Печальная весть быстро облетела города и веси, хотя средства мас­совой информации томились в ожидании официального сообщения ТАСС. Здание ЦК, казалось, содрогалось от бесконечных звонков-уко­ров: «Не уберегли!» Хлынул поток телеграмм, писем. Соболезнования прислали генеральный секретарь ООН Курт Вальдхайм, другие офици­альные лица. У Дома правительства, где был установлен гроб с телом Машерова, возникла стихийная демонстрация. Власти открыли допол­нительные двери, чтобы дать возможность проститься с Петром Миро­новичем всем желающим. Граждане даже предлагали соорудить на свои средства мавзолей. Настолько высок и непререкаем был авторитет Ма­шерова, настолько велика была любовь к нему простых людей.

Глава вторая

Дорога в детство и юность

Безусловно, чтобы лучше узнать родовые корни человека, необхо­димо побывать на его малой родине, пройти по незарастающей тропе памяти. «Тогда и воздух, которым мы дышим, будет целебен и вкусен, дороже будет взрастившая нас земля» (Василий Песков).

Жизненные истоки Петра Мироновича — в живописных местах Сенненского района. В километре от деревни Ширки, на хуторе, окру­женном густым лесом, приютилась усадьба его отца. Хорошо помню, как летом 2007 года вместе с председателем Богушевского сельсовета Владимиром Мурашко мы подъехали к ней по песчаной проселочной дороге, взбегающей на крутой пригорок. Подошли к аккуратной ме­таллической ограде, в центре которой возвышается небольшая стела со словами: «На этом месте стоял дом, в котором родился и жил Петр Миронович Машеров, Герой Советского Союза, Герой Социалистическо­го Труда». Возложили цветы, и каждый из нас задумался о том, какую яркую жизнь вмещает в себя эта короткая фраза. Долго молчали, лю­буясь изумительным ковром из разнотравья. Чуть подальше буйство­вали зеленые кустарники, над которыми возвышались могучие дубы и стройные березы. Солнечные блики резвились, мерцая в зеркальной глади речушек Оболянки и Лучесы. Глядя на эту сельскую идиллию, я вспомнил слова писателя Валентина Распутина: «В деревне сердечко, душа развивается на природе». Она в значительной мере формиро­вала целостный, восхитительный мир юного Петра. Уместно сказать, что романтическое чувство он пронес через всю свою сознатель­ную жизнь.

Владимир Иванович с теплым чувством рассказал нам о семье Машеровых — большой, дружной, с прочными моральными устоями.

Разгоралось пламя большой войны (тогда ее не называли Первой мировой, так как никто не предполагал, что будет Вторая), и главу се­мейства Мирона Васильевича, очень трудолюбивого и уравновешенно­го человека, отправили на фронт. Мать Дарья Петровна с шестилетней дочуркой Матреной управлялась по хозяйству и нянчила малыша Пав­лушу. Петр появился после демобилизации отца 13 февраля 1918 года. Рождение второго сына, названного в честь деда Петра Киреевича, было большой радостью. Маленькие братики, как и три сестрички, дружили между собой. Ухаживали за цветами в палисаднике, вместе работали в поле. Мальчики рано научились пахать, косить, жать, молотить, колоть дрова, топить баню. Смыслу жизни взрослых и детей в какой-то мере соответствовала забавная сказка про лягушку, которая взбила лапками сливки и оттого не утонула. Труд, усердие закаляли характер, воспиты­вали волю, умение преодолевать трудности.

Без сомнения, правильное отношение к жизни, подлинные челове­ческие качества, сформировавшие личность Петра Мироновича, были заложены родителями в самом раннем возрасте. Мирон Васильевич и Дарья Петровна с детства приучали детей к самостоятельной жизни, учили заботиться о близких людях. Ребятишки собирали ягоды, несли их на железнодорожную станцию и продавали пассажирам. Иногда подъезжали на составах, а затем выпрыгивали, пока поезд, извиваясь на повороте, замедлял ход.

Зимой работы становилось меньше, и в натопленном просторном доме вечерами пели песни. По воспоминаниям Ольги Мироновны Пронько (Машеровой), у матери был чистый, нежный голос, а отец ей подпевал. К народному искусству приобщались дети. Они также увлека­лись чтением, тем более что была своя небольшая библиотека. Ее на­чал собирать Мирон Васильевич, еще обучаясь в церковноприходской школе. А когда затем ездил в Витебск на базар, заходил в магазин и покупал разные книги.

Родители стремились дать своим чадам образование, открывавшее жизненные перспективы. Пятеро детей за 4 километра ходили в Грибовскую начальную школу. Были прилежными учениками, даже в мороз и пургу не пропускали занятий.

Пример показывал Петя. Любимым предметом стала математика, которую мудрецы считают музыкой души и относят к числу наиболее ярких проявлений творческой активности людей.

Не меньший интерес вызывала физика. Наравне с точными дисциплинами его внимание привлекала история, в особенности те ее страницы, которые касались проявления людьми мужества и героизма Изучая их, он постигал идеалы добра и справедливости.

В пятый класс Мошканской неполной средней школы, находив- шейся в 8 километрах от дома, Петя из односельчан записался один. Родители пытались устроить его на квартиру. Но 11-летний парнишка отказался. Озорной, находчивый, он смастерил коньки, лыжи и зимой по снежной целине или замерзшей речке гораздо быстрее преодолевал немалое расстояние. Физическая закалка пригодилась в жизни, а со спортом Петя уже никогда не расставался.

Недостаток продовольствия в стране, измотанной гражданской вой­ной, нежелание зажиточных крестьян продавать хлеб государству под­толкнули власти к преждевременному проведению коллективизации. Ничего иного просто-напросто не оставалось. На село были посланы тысячники. Многие из них не могли отличить пшеницу от ячменя, не знали местных традиций, но поучали потомственных хлеборобов ведению сельского хозяйства. Те скептически глядели на «чужаков», пы­тавшихся «революцией переделать» деревню, предав забвению один из главных лозунгов Октября: «Землю — крестьянам».

Не будет преувеличением утверждать, что среди тысячников были и грамотные люди. Они опирались на толковых хозяев, рассказывали о преимуществах коллективного труда. Большинство сельчан, в том числе и семья Машеровых, вступили в колхоз, заботились о его развитии.

1933 год совпал с очередной страшной засухой, которая была в России в 1891-м и 1921-м годах. От горячего зноя в республиках по­севы выгорели на больших площадях, и убирать было нечего. Страна осталась без хлеба. Нищета и голод, косившие целые семьи, охватили Северо-Кавказский край, Ставрополье и другие регионы. Тогда о данной трагедии нигде не писали. Эта тема была закрытой. Позже беду, вызван­ную погодной аномалией, кое-где стали использовать в политических целях.

Тот трудный год Машеровы худо-бедно пережили. В школу дети брали с собой жареные бобы. В выходные дни, в период летних кани­кул Павел и Петр с отцом на разъезде Лычковского грузили в вагоны вытащенные из реки Лучесы бревна. На заработанные деньги приоб­ретали необходимые для дома вещи.

Окончив Витебское педучилище, Павел в Дворищанской школе Россонского района преподавал историю и географию. Он забрал к себе Петра. Зарплаты старшего брата-учителя хватало на пропитание и одежду для обоих.

Для села «с колхозным нэпом» наступали времена, когда понемногу повышалась оплата труда — в ее натуральной форме. На II съезде колхозников-ударников в 1935 году Сталин объявил, что в деревне «жить стало лучше, жить веселее». Крестьянская частушка добавила к этим словам ироническое пояснение: «Шея стала тоньше, но зато длиннее».

Хотя улучшение сельской жизни наблюдалось, «хлебный» рывок в стра­не произошел два года спустя.

В Ширки прислали толкового, с крестьянскими корнями председа­теля колхоза. Новый руководитель повышал культуру земледелия, вне­дрял севообороты — и урожайность пошла вверх. Люди получали на трудодни зерно, возводили дома, хозяйственные постройки.

Перемены грели душу Петра. Летом он приезжал домой, работал на сенокосе со взрослыми. И старательно готовился к поступлению на рабфак. Юноша успешно сдал вступительные экзамены, его зачислили на последний курс этого факультета. А через год он уже учился в Витеб­ском педагогическом институте (ныне университет).

Бытовые заботы о Петре-студенте взяла на себя старшая сестра Матрена, которая проживала с мужем Семеном в городе Витебске. Как это было свойственно Машеровым, она любила брата по-матерински сердечно, словно своих кровинушек Галю и Колю.

Парень с головой окунулся в изучение физики и математики, дру­гих дисциплин. С огромным интересом посещал лекции, семинары, конференции, с азартом участвовал в диспутах, мечтал поступить в аспирантуру и заняться наукой. Этому способствовал не только пытли­вый ум юного Петра, но и дух того времени. Ранний Советский Союз по праву назывался «страной мечтателей, страной ученых». Не меньше Петр интересовался астрономией, учился ориентироваться по карте звездного неба в ночное время. И эти знания очень скоро оказались востребованными. Ценил творчество многих мастеров кисти, живших и работавших в городе на Западной Двине: Ю. Пэна, М. Шагала, К. Ма­левича...

Не последнее место в жизни молодого Петра занимало увлечение спортом. В институте он организовал блестящую команду лыжников, которая приняла участие в стрелковом переходе Витебск —Орша — Могилев — Минск и стала победителем, заняв первое место в республике.

Тогда он получил в награду часы и именной жетон.

Летом 1937 года вся семья собралась в родном доме. Дарья Петров­на угощала дорогих гостей блюдами собственного приготовления. Из патефона, который приобрел Павел по случаю окончания Могилевско­го учительского института, звучали песни хора Пятницкого. Сравняв­шийся ростом со старшим братом, сероглазый, с обаятельной улыбкой Петр делился впечатлениями об учебе. Светила ясная луна, и этот блеск как будто рассыпался по водной глади. На темно-синем небе мерцали далекие звезды. Казалось, прошло совсем немного времени, и в легкой туманной дымке «расплылся» рассвет, выкатилось, заулыбалось солнце и зазвенела звонкоголосая птичья симфония.

Кто мог подумать, что это будет последняя встреча с отцом, рабо­тавшим на пасеке пчеловодом? Он, как член правления колхоза, борол­ся с пьяницами, расхитителями народного добра. Вот они и настучали на него, обвинили в принадлежности к кулачеству, в иных грехах. В тех отрывочных сведениях, которые удалось собрать Надежде Мироновне, сестре Петра Мироновича, значатся фамилии И. Колухонова и А. Ляховского. В одних доносах указывается, что у Машеровых было 18 гек­таров земли, в других — 25. А также четыре коровы и две лошади. Но, согласно справке сельского Совета, выданной Петру при поступлении в институт, сообщалось о четырех с половиной гектарах земли, двух коровах и одном кабане. Но никто не сопоставил цифры, не вывел на чистую воду омерзительных клеветников.

8 декабря органы НКВД осудили ни в чем не повинного Мирона Васильевича по статье 72 УК БССР и отправили на лесоразработки на станцию Сухобезводное Горьковской железной дороги. Его больное сердце не выдержало такого удара, и он 20 марта 1938 года умер в ба­раке.

Прокурор Богушевского района Ковалев, человек мужественный и не лишенный объективности, вникнув в суть дела, в 1940 году опроте­стовал незаконный арест. Но дальше все застопорилось. Верховный суд БССР только 17 августа 1959 года пересмотрел постановление особой «тройки», и из-за отсутствия состава преступления М. В. Машерова реа­билитировали. Справедливость, хотя и поздно, восторжествовала.

Дарья Петровна оставалась в Ширках. Петр ее постоянно навещал. В 1939 году, завершив учебу и получив направление в Россонскую СШ преподавателем физики и математики, забрал к себе мать, сестренок-школьниц Олю и Надю. Жилье выделили в трех километрах от школы. Прежний дом продали. Новые хозяева перевезли его в деревню Платоны.

Стройный, подтянутый 21-летний учитель на первый самостоятель­ный урок в 9-й класс шел как на праздник. Надел светлый костюм и белоснежную рубашку. Познакомившись с учениками, которые были ненамного моложе его, стал увлеченно рассказывать о предмете, ко­торому предстояло совершить настоящую революцию в техническом прогрессе народного хозяйства. Для лучшего усвоения знаний пред­ложил оборудовать физический кабинет. Школьники поддержали идею и включились в работу. Все создавали своими руками по плану, состав­ленному Петром Мироновичем. Вскоре уроки проходили в прекрасно оснащенном приборами и наглядными пособиями классе.

Со временем кабинетная форма обучения получила в республике широкое распространение. Помню, когда мой одаренный однокласс­ник Петр Владимирович Мотыль, работая после института директором Мижеричской СШ Гродненской области, преподавание всех учебных дисциплин перевел на эффективную методику, Машеров, уже будучи первым секретарем ЦК КПБ, приезжал к нему посмотреть на результаты эксперимента. Похвалил за инициативу, посоветовал педагогическим коллективам последовать доброму примеру. Это позволило перевести образование на новый уровень. Юноши и девушки поступали в лучшие вузы страны, вливались в ряды научных исследователей, вносили до­стойный вклад в развитие электронной, оптической, полупроводнико­вой и других отраслей отечественной промышленности.

Через год Петру Мироновичу выделили двухкомнатную кварти­ру напротив школы. А его коллеге, учителю истории Перегудо, обзаведшемуся семьей, с получением жилья велели подождать. Машеров тут же уступил ему одну комнату. Вторую перегородили, с трудом втис­нули четыре узенькие кровати, поставили книжный шкаф, письменный стол. И никто не ворчал. Помогать другим было сутью характера Пе­тра Мироновича. Впоследствии, занимая высокие государственные и партийные посты, он у каждого, кто к нему приходил, интересовался: «Какие проблемы волнуют? Чем могу быть полезен?»

В советский период о родословной Машерова ничего не писали, но время, наступившее после распада Советского Союза, оказалось бога­тым на «сенсации». Так, московский публицист Юрий Казенков в книге «Голгофа России. Схватка за власть», вышедшей в 2003 году, утверждает: «Петр Миронович — еврей, сын еврейского ремесленника».

Белорусский журналист Алексей Довнар-Запольский высказал свою версию. Восхищаясь элегантностью Машерова, его демократичностью, мягкой, искренней, как у Ива Монтана, улыбкой, он предположил, что у Петра Мироновича были французские корни. Своими мыслями он поделился с дочерью Машерова Натальей. В ответ услышал весьма лю­бопытный рассказ:

— Давно, еще в школе, мои одноклассники в шутку называли меня по-французски «мон шери» — «моя дорогая». Помню, что мама серди­лась за это. В семье происхождение нашей фамилии мы не обсужда­ли. Я же этим немного интересовалась. Согласно легенде, в 1812 году раненый французский солдат познакомился с белорусской девушкой, они поженились, и он всегда называл ее «мо шер», по-белорусски это звучало «ма шэр». Так, дескать, и родилась наша фамилия. Когда много лет спустя я была в Париже, председатель Конституционного Совета Французской Республики, потомок известной аристократической се­мьи, высказал предположение, что у моей фамилии — французское происхождение. Однажды как бы в шутку спросил: «Ну как вы чувствуете себя на земле своих предков?» Моя сестра Елена, путешествуя по Франции, посетила старинный замок, название которого практически совпадает с нашей фамилией. Рядом в парке находится камень с высеченным на нем красивым женским профилем, очень похожим на профиль нашей бабушки Надежды.

Продолжение рассказа имело реальные исторические факты. Во время переправы через Березину возле деревни Студенка, что в 17 километрах от Борисова, у белорусского Бородино, отступавшая от Москвы армия Наполеона была разгромлена, потеряв более 53 тысяч человек. 26—29 ноября 1812 года она перестала существовать как бое­вая сила. Ударил страшный холод. Воины, обмороженные, не способные передвигаться, были вынуждены остаться на территории нынешнего Сенненского района Витебской области. Проявив мудрость, присущую белорусскому народу, местное население отнеслось к французам бла­госклонно, разделив их человеческую трагедию. Поправив здоровье, многие солдаты связали свою дальнейшую судьбу с белорусскими кре­стьянками. Создали семьи, приняли православие. Причем не стали кре­постными — в данном случае на них распространялся указ императора Александра I «О вольных хлебопашцах» от 1803 года.

Солдат Жером Машеро тоже обзавелся семьей. Вскоре на свет по­явился сын Ерем (по-французски Жером). Если воссоздать генеалоги­ческое древо, Петр Миронович вроде бы являлся его родственником в четвертом поколении.

Наталья Петровна поведала любопытные детали:

— Действительно, после окончания школы мой отец и его брат подправили фамилию. Дедушка Мирон Васильевич носил фамилию Машэра, что по-русски звучит как Машеро. Именно так она и фигурирует в чудом сохранившейся справке 1935 года.

Доктор филологических наук Александра Суперанская (г. Москва) опубликовала статью в журнале «Наука и жизнь» (2005. № 1. С. 109), в которой следующим образом объяснила происхождение фамилии Машеров: она «от французского словосочетания «ма шер», что означает «мой милый», «мой дорогой». Такая фамилия возникла в семье, знавшей французский язык. Прозвище Машер могли дать окружающие, часто слышавшие, как люди называли друг друга».

Ввиду того, что авторитетное мнение московского ученого совпада­ет с красивой легендой, можно предположить, что у семьи Машеровых есть французские корни. Убежден в необходимости проведения научно­го поиска, серьезных архивных исследований для того, чтобы это пред­положение было подтверждено историческими документами.

И все-таки наиболее правдоподобно следующее утверждение. В бо­лотистой местности, окружающей многие поселения, растет трава машара. Именно от нее пошла фамилия предков Машеровых, всю жизнь работавших на хлебной ниве, сеножатях и собиравших на лугах ле­карственные растения и медовый урожай. Белорусы с древних времен заимствовали у природы-матушки свои имена, фамилии, названия сел и городов.

Машерову были присущи дух и ментальность белорусской нации. Народная «плынь», среда обитания вложили в его сердце любовь к Творцу и Отечеству, выкристаллизовали удивительные гены прочности, порядочности, предельной честности.

Петр Миронович мимолетным взглядом угадывал в госте, который приехал издалека, своего, спрашивая:

— Похоже, вы белорус?

Да и сам он говорил:

— Я — сенненский, из Придвинья.

Как и у земляков, в натуре Петра Мироновича сочетались жи­тейская мудрость, врожденный гуманизм и извечное белорусское бла­городство. Чувствительный и терпеливый, он в трудную минуту был решительным. Но при этом никогда не поступал опрометчиво.

Глава третья

На линии огня

Дипломированный учитель физики и математики по распределе­нию приехал в тихие Россоны. Местные старожилы рассказывали, что это был единственный в поселке молодой человек, который носил шляпу. Он хорошо знал Маяковского, иногда упражнялся в игре на фортепьяно. И всегда что-то затевал, организовывал: то постановку в местном клубе, то поездку агитбригады в колхозы района. Его не­укротимый энтузиазм, интеллигентность и эрудиция покоряли ребят. Они любили романтически устремленного в завтра учителя физики и математики. И когда пробил грозный час, безусые мальчишки из машеровского 10 «А» класса вместе со своим преподавателем влились в ряды народных мстителей, беспощадно громили фашистских оккупан­тов. Как образно заметил, рассказывая о юных мстителях, публицист Роман Харитонов, «Ньютонов закон всемирного тяготения, многим не дававшийся в школе, вдруг обернулся для них конкретностью святого тяготения к своей земле, к Родине, к дому, который они защищали с оружием в руках».

В довоенных Россонах судьба свела Машерова с Полиной Галано­вой, уроженкой Шкловского района. Стройная, с лучистыми голубыми глазами врач-стоматолог пришла с подругой в клуб, чтобы посмотреть фильм «Музыкальная история». Перед началом сеанса на танцплощадке играл оркестр, и Полина впервые увидела там элегантного, со вкусом одетого Петра. Он был вместе с братом Павлом, который работал директором соседней школы в Клястицах. Познакомились, завязалась крепкая дружба, которая переросла в любовь...

О войне с германским фашизмом, который поднимал голову в Ев­ропе, поговаривали многие. Но никто не мог предположить, что она так внезапно обрушится на просторы нашей страны.

С первых дней оккупации района Петр Машеров занялся созданием партизанского отряда. Чтобы расширить круг общения, помимо работы в школе устроился счетоводом колхоза «Россоны», объединял местное население для борьбы с врагом.

И рвался на передовую. Обращался в военкомат. Но ему отказали: учителей не призывали, берегли. Тогда записался добровольцем в ис­требительный батальон. Пробиваясь на фронт, новобранцы около ме­стечка Пустошки 23 июля попали в окружение, находясь вместе с 51-м корпусом. Их под конвоем отвели в Великие Луки, посадили в товарняк, заколотили двери и отправили в Германию. Состав двигался по тер­ритории Литвы. Петр Миронович и еще два смельчака, не доезжая до Вильнюса, выпрыгнули на повороте через узкое окошко, находившееся под самой крышей вагона.

Машеров свалился с насыпи, ударился виском о что-то твердое. Пошла кровь. Он зажал рану сорванным с куста листком и скрылся в густом лесу. Присел у поваленного дерева, дожидаясь заката. Как толь­ко сгустилась темень, собрался с духом — и в обратный путь. Ночами пешком шел в Россоны. Спустя девять дней был среди боевых друзей.

Петр Миронович пробовал найти тех, кто бежал вместе с ним. Од­нако безрезультатно: наверное, никто не выжил.

Полину Андреевну направили в передвижной военный госпиталь для раненых. В районе Невеля его захватили гитлеровцы. Она сняла лейтенантскую форму, переоделась в платье. Пленных перегоняли в По­лоцк, и на привале ей удалось бежать. Глухими тропами добралась до деревни Соколищи. Больницу, медпункт закрыли. Ходила убирать хлеб. Урожай был невиданный, рожь стояла стеной.

Немцы зверствовали, не щадили никого. Полина решила податься на Могилевщину. Пришла в Россоны и встретила Петра. Он сказал:

— Никуда не надо одной идти. Это опасно. Будем воевать в партизанском отряде.

Она ему поверила и осталась в Россонах. Как безоговорочно пове­рили другие подпольщики в его честность и надежность.

Ее зубной кабинет стал явкой. Когда приходил связной и говорил, что у него болит верхний правый зуб мудрости, врач передавала до­бытые сведения. Затем, сказав охранникам, что якобы едет в деревню делать прививки против оспы (фашисты боялись распространения за­разы), ушла к партизанам.

В августе 1941 года Машеров организовал и возглавил Россонское подполье, о котором украинский поэт Микола Нагнибеда в своей «Зеленой поэме» писал:

И шли к нему люди по собственной воле

Из Соколища,

Из Ровного Поля!..

Заборье,

Шалашники

И Миловиды —

Все вески лесные

Россонской орбиты.

Поэму под новым названием «Матулям з Расонаў» перевел на бе­лорусский язык Пимен Панченко и включил в свой четырехтомник избранных произведений, выпущенный в 1981 году издательством «Мастацкая літаратура».

Героическая поэма «Матулям з Расонаў» увидела свет и в переводе Анатолия Велюгина. Вышеупомянутое издательство включило ее в ав­торский двухтомник, датированный 1984 годом.

Бойцы восхищались хладнокровием и выдержкой своего команди­ра. Устраивая засады, он подпускал врага на близкое расстояние и давал сигнал открыть шквальный огонь. Укрываясь от преследователей, умел запутать следы. Вернувшись на базу, только усмехался: «Обвели ищеек вокруг пальца».

Начальник медицинской службы партизанского отряда имени Щор­са Полина Андреевна во всех сражениях была рядом с его отважным командиром (а затем и комиссаром бригады имени Рокоссовского) Машеровым. «Рыцарь без страха и упрека» проявлял поразительную решительность и находчивость.

Машеров безропотно переносил все тяготы подполья и суровой борьбы. Ел с товарищами по оружию из одного котла. В первую во­енную зиму после боевых походов отдыхал прямо на снегу. Расстилал перину, которую передала мать Дарья Петровна, набрасывал на себя пальто и сразу же засыпал. Тогда застудил почку. Лечиться в тех условиях не представлялось возможным. Потом вырыли землянки — все-таки теплее. Немного спустя построили аэродром в окрестностях отдален­ной деревушки Ровное Поле, которую в шутку называли «вторая Мо­сква». Ночью в условленное время по обе стороны взлетно-посадочной полосы разводили костры и принимали самолеты с Большой земли.

В отряд Петра Машерова заходили подрывные группы, направля­емые Центром на боевые задания. Одной из таких групп командовала бесстрашная Татьяна Лаврова. На прием в Кремль ее пошлют как луч­шую партизанку Калининской области. Ознакомившись с ратными подвигами юной девушки, Сталин скажет маршалу Ворошилову: «Климент Ефремович, вот посмотри, как она воюет. Если бы твои солдаты так воевали, мы бы давно уже войну закончили».

С Машеровым Лаврова, по ее воспоминаниям, познакомилась при следующих обстоятельствах:

В сентябре по указанию командования мы должны были пустить под откос второй эшелон на железнодорожной ветке Рига — Москва, и нас уже преследовали немцы. На нашу группу семь человек — целый от­ряд. Обычно мы возвращались в наш Себежский район через террито­рию Латвии, а в этот раз решили укрыться от преследования, пройти через Беларусь. И вышло так, что шли недалеко от Россон. Там нас и встретил отряд Машерова. Он сам был там, позвал нас в штаб, при­казал накормить. Потом стал расспрашивать, кто мы, откуда. Я рас­сказала, что мы подрывники, взорвали второй эшелон «Рига — Москва». Подробно рассказывала, как мы лежим по трое суток на железной до­роге, слушаем и по звуку определяем, что за состав идет. А порядок у немецких перевозок такой был: сначала идет дрезина, потом — поезд, груженый гравием, и только потом — воинский состав. Его, если при­норовиться, вскоре начинаешь отличать по звуку. Это было в самом начале войны, когда больших партизанских отрядов еще не существо­вало, тем более на железной дороге. Конечно, Машерову стало инте­ресно: командир группы подрывников, да еще и девочка совсем — мне тогда было всего 18 лет.

Жена Машерова, красивая женщина, сперва приревновала меня к нему. Но потом поняла, что мы общаемся всегда только по делу. Очень он любил со мной общаться, восхищался тем, как я своей группой командую и как отряд власовцев перевела к партизанам. Он говорил: «Всегда заезжайте, рассказывайте, какая обстановка у вас». С тех пор мы только через Беларусь и ходили, хотя получался большой крюк. Машеров нас каждый раз встречал, кормил и патефон заводил, сам на гармошке играл. Тогда Россоны уже находились на территории парти­занского края. Оружие у них было, в основном, немецкое: партизаны захватывали обозы, немецких солдат.

Когда мы приехали в штаб Машерова во второй раз, он попросил меня обучить подрывному делу пять человек из его бригады. Мне это было не сложно, конечно. Я обучила этих ребят. Потом они подрывали эшелоны на территории Минской области.

Однажды Машеров спас мне жизнь. На меня вышел СМЕРШ, дали по­ручение, сказали: «Это задание можешь выполнить только ты». Нужно было в Себеже пронести подпольщикам мины на открытие какого-то совещания немецких начальников. Мне дали документы (будто я учительница), корзину с яйцами, а под ними спрятали финские магнитные мины. Я пошла в Себеж, благополучно прошла два поста, а на третьем у меня спросили, что в корзинке. Стали смотреть — а там мины. Меня схватили, привезли в комендатуру — она была в здании школы. Начался допрос. Меня избивали, ногами по спине ходили. В какой-то момент я потеряла сознание. Меня бросили в заброшенный туалет, закрыли на замок.

В этой комендатуре работал белорус из отряда Машерова. Его использовали как переводчика — он хорошо знал немецкий язык. Из разведки, конечно, следили за моим продвижением и знали, что меня схватили. Тут же по рации Машерову передают: «Спасайте нашу Та­нюшку». Из отряда Машерова быстро направили связного к камендатуре и ночью этому парню, который переводчиком у немцев был, Володе, говорят: «Выручай,как хочешь». Говорят, ценный человек, подрывник. Нужно спасать. Володя ночью убил постового, который около школы дежурил, потом — второго, который по коридору ходил, открыл ка­морку, где я сидела, схватил меня за руку: «Бежим!» А я только очнулась от побоев, только пришла в сознание. Спрашиваю: «Кто это? Куда бежим?» Володя тем временем порвал на себе рубашку, сделал веревку какую-то, спустил из окна с третьего этажа сначала меня, а потом и сам спрыгнул.

Дубняк (партизанская кличка Петра Мироновича) оберегал букваль­но каждого бойца. Когда кто-то из них уходил в разведку и он видел, что у него прохудились сапоги, снимал свои и говорил: «Обувай мои, я обойдусь». Такое внимание согревало сердца лесных солдат.

В одном из сражений на шоссе Россоны — Клястицы партизаны под­били вражескую машину. С криком «За мной, в атаку!» Машеров бро­сился на отстреливавшихся фашистов. Были убиты капитан дретунской полевой жандармерии и несколько немецких офицеров. Перехватили списки участников Россонского подполья. Но тут шальная пуля сразила Петра. Окровавленная нога не давала возможности уйти в лес. Услышав лай немецких овчарок, он приказал всем отступать, а сам 10 километров полз до поселка. Приютила его ученица Ядвига Масальская. Вместе с матерью Франтишкой Иосифовной она оказала раненому помощь в доме, который находился возле комендатуры, под самым носом у гитле­ровцев. Облавы проводились днем и ночью. Понимая, что жизнь чужой семьи подвергается смертельной опасности, он незаметно перебрался к своей матери Дарье Петровне. Прятался под кроватью, а лечила, вы­хаживала, поднимала на ноги Петра Мироновича Полина Андреевна.

Машеров снова вернулся к лесным солдатам. Учил их военному ис­кусству, анализировал обстановку. Объединившись с отрядом имени Сергея, разбили вражеский гарнизон в Штяуне, уничтожили более 20 сол­дат противника, взяли много боевых трофеев и военного имущества.

В годовщину начала войны два отделения второго взвода отряда «Дубняк» под командованием Машерова (вместе с ним находилась и Полина Андреевна) атаковали Россоны. Уничтожили охрану хлебоза­вода, захватили большое количество продуктов. В последующие дни совершили рейды в Себежский район, в Латвию. Около деревни Лисно вступили в схватку с батальоном карателей. Бой длился несколько ча­сов. Потери врага составили около 40 человек (только убитыми).

Особое место занимает дерзкая операция по взрыву стометрового трехпролетного Бениславского моста на реке Дрисса. Проводилась она на рассвете 4 августа 1942 года. Петр Миронович командовал штурмо­вой группой в составе 65 бойцов.

В завязавшейся рукопашной схватке получил ранение в руку. По­лина Андреевна перевязала его под плотным пулеметно-минометным огнем, вывела из пекла за несколько секунд до того, как стратеги­ческий военный объект взлетел на воздух. Тогда было уничтожено 75 фашистов и на две недели прекращено движение по железной до­роге Витебск — Полоцк — Двинск —Вильнюс — Рига.

Гитлеровские вояки устроили охоту на отважного партизанского командира и его родных. Машеров попутной машиной отправил сестер Олю и Надю к Матрене, которая вместе с ними (и со своими детьми) эвакуировалась в город Бузулук Чкаловской (ныне Оренбургской) об­ласти. Оттуда они уехали в колхоз «День урожая» Державинского райо­на, где трудились до освобождения Витебска. А Дарья Петровна задер­жалась в Россонах, обещая приехать позже. Но гестаповцы ее схватили. Жестоко мучили, пытали. Однако она не выдала ни сына, ни других подпольщиков. Фашисты связали ей руки колючей проволокой и рас­стреляли в четыре часа утра 9 сентября 1942 года. Петр Миронович тя­жело переживал гибель матери. А когда уже в мирное время в парке, не­далеко от озера, при раскопках распознали ее прах по синему платью в горошек, попросил перезахоронить в братской могиле. И каждый раз, навещая Россоны, возлагал живые цветы к памятнику-обелиску. Стоял, склонив голову, и тихо шептал: «Прости, что не успел забрать тебя в отряд». Уходил осторожно, медленно пятясь, никогда не поворачивался к обелиску спиной.

На полях сражений погибли два брата Гигелевы — комиссар отряда Николай и начальник штаба Петр.

— Не нужно было брать в бой сразу двоих,— печально сказал на похоронах Машеров. И с еще большей яростью мстил ненавистному врагу. За муки родных и земляков, за поруганную землю, за сожженные села и города.

Крупное сражение произошло у станции Свольно в районе Полоцка. Отчаянно действовал Машеров в феврале 1943 года в тылу вражеских карательных отрядов, участвовал в боях с немецко-латышскими частями.

В аттестационном листе, датированном 23 мая 1943 года, на присвоение Машерову звания старшего лейтенанта говорится: «Волевой выдержанный командир. Политически грамотный. Умеет здорово оценить обстановку и принять соответствующие выходы нисколько не хуже командиров, имеющих военное образование».

Ратная слава о мужественном бойце-командире по кличке Дубняк росла как снежный ком. В представлении Белорусского штаба парти­занского движения на присвоение Петру Мироновичу звания Героя Со­ветского Союза отмечалось:

В обстановке неслыханного террора, когда многие местные ра­ботники потеряли веру в победу нашей страны, тов. Машеров с боль­шой решительностью и исключительной осторожностью объединил вокруг себя молодежь м. Россоны, Ольбрехтовского, Соколищенского, Селившинского, Миловидского, Клястицкого и др. с/советов района, дея­тельно занимался сбором оружия и боеприпасов, подбором надежных людей, получением сведений о немецких гарнизонах и подготовкой к открытому выступлению...

Первый организатор и инициатор партизанского движения в Россонском районе Витебской области, которое в дальнейшем выросло во всенародное восстание и создало огромный партизанский край в 10 тысяч квадратных километров, полностью сбросивший немецкое иго и восстановивший советскую власть. Дважды раненный, т. Машеров во время двухлетней борьбы с немецкими захватчиками проявлял большое личное мужество и отвагу, отдавая все свои силы, знания и способно­сти этой борьбе и не жалея своей жизни.

На предварительном документе стоит пометка: «И. В. Сталин. Со­гласен».

По линии фронта между Велижем и Усвятами почти на год были открыты «Витебские ворота», через которые с Большой земли поступа­ли оружие, боеприпасы.

Партизаны настолько омрачали жизнь захватчикам, что те жалова­лись: нельзя, мол, проехать по Беларуси, не рискуя быть взорванным. Уже на третьем году оккупации около 60 % территории республики на­ходилось в руках патриотов. Гитлеровцы собрались применить против народных мстителей химическое оружие. Видимо, вспомнив, как кайзеровцы 12 октября 1915 года использовали против Русской императорской армии под Сморгонью цианистый калий, рассеивавшийся густым желтоватым смертоносным туманом. В районы Могилева, Бобруйска и Борисова фашисты пригнали вагон с отравляющими веществами. Кара­тели из 634-го французского полка получили противогазы, в деревни завезли металлические баллоны с жидким ОВ. Но что-то не сложилось.

Зато последовали карательные экспедиции с участием регулярных войск, переброшенных с фронта. В Национальном архиве Республики Беларусь сохранилась справка за подписью секретаря Витебского обко­ма КП(б)Б Я. Жилянина. Приведу лишь некоторые фрагменты из нее, свидетельствующие о хладнокровном истреблении славян, что и было предусмотрено зловещим «Drang nach Osten»:

В Россонском районе гитлеровские погромщики сожгли дд. Антоно­во, Баканиха, Павлово, Казимирово, Жары, Савино, а также ряд других населенных пунктов превращен в пепелище. Всего сожжено 260 жилых домов и 574 надворные постройки.

Помимо поджогов фашисты разграбили много деревень. В д. Жары фашистские грабители отняли у крестьян 32 лошади, 75 коров, в д. Шнитовка — 23 лошади, 51 корову, 40 свиней и 93 овцы, в д. Голубово — 25 лошадей, 77 коров, 17 свиней и 83 овцы, в д. Гришино — 45 лошадей, 84 коровы, 15 свиней и 118 овец, в д. Антоново — 28 лоша­дей, 25 коров, 21 свинью и 250 овец. Такой массовый грабеж фашисты учинили и во многих других населенных пунктах района. Всего за вре­мя действия карательной экспедиции в Россонском районе гитлеров­ские грабители, по неполным данным, отняли у крестьян 622 лошади, 1436 коров, 479 свиней и 1593 овцы. Кроме того, фашисты забрали у крестьян весь хлеб, одежду и вещи домашнего обихода.

Поджоги деревень и массовый грабеж сопровождались дикими зверствами и массовыми расстрелами стариков, женщин и детей. В д. Коношенки от рук кровожадных палачей погибло 30 мужчин, 45 жен­щин, 9 детей, в д. Горбачево — 55 мужчин, 84 женщины и 9 детей, в д. Рыли — 41 мужчина, 50 женщин, 11 детей, в д. Фомино — 33 муж­чины, 48 женщин, 9 детей, в д. Скуратово — 34 человека, в д. Харито­ново — 45 человек. В д. Карпино фашисты заживо сожгли: Толкачева Никиту Ивановича, его жену Ульяну Тихоновну — 41 год, сына Степана, 10 лет, и дочь Зину — 8 лет. Всего в этой деревне зверски замучено и заживо сожжено 35 стариков, женщин и детей.

В д. Велье Клястицкого с/с Россонского района фашисты согнали в один дом стариков, женщин и детей в количестве 68 человек, а потом группами начали выводить их в сарай и расстреливать, после чего са­рай подожгли. В числе зверски замученных 32 чел. детей до 10-летнего возраста.

В д. Межево Дмитровского с/с Россонского района каратели согнали в один дом 36 стариков, женщин и детей и заставили население этом же доме вырыть себе могилу, а когда могила была вырыта, фашистские звери начали на глазах у всех присутствующих поочередно расстреливать взрослых, а детей живыми бросать в яму. Таким ковар­ным методом фашисты уничтожили 36 человек.

По далеко не полным данным, в Россонском районе фашистами расстреляно и заживо сожжено 1245 человек, в т. ч. 216 мужчин, 815 женщин и 214 детей.

В Лепельском районе полностью сожжены дд. Слободка, Кривцы и Пунище. В д. Слободка фашисты расстреляли 97 человек мирных жи­телей, в т. ч. 60 женщин и 10 детей.

Гитлеровские палачи полностью сожгли д. Володарка Городокского района и в этой же деревне расстреляли 89 и зверски замучили 57 человек мирных жителей. Женщин и детей фашистские изверги свя­зывали по несколько человек вместе, обливали бензином и сжигали, а грудных детей поднимали на штыки и бросали в огонь.

В Суражском районе в д. Пихтяи расстреляно и насмерть замучено 80 человек: стариков, женщин и детей. В д. Дуброво — 70 человек, в д. Кроты — 60 человек, в д. Низкие этого же района фашисты согна­ли все население в сарай и подожгли. Все население сгорело вместе с сараем.

По неполным данным в районе в течение июля месяца расстреляно и сожжено 600 человек женщин и детей.

Сжигание населенных пунктов, массовый грабеж и поголовное ис­требление мирных, ни в чем не повинных советских граждан фаши­стами произведено в Полоцком, Дриссенском, Освейском, Сиротинском, Витебском, Меховском и Лиозненском районах.

Летом 1943 года фашистское командование сняло с фронта не­сколько боевых частей, танки, авиацию и бросило на борьбу с пар­тизанами. По указанию БШПД бригаде имени К. К. Рокоссовского, в которой комиссаром был Петр Миронович, предстояло передислоциро­ваться на территорию Вилейской области.

До сегодняшнего дня дожил уже единственный боец отряда имени Щорса Константин Полевечко. На встречах с россонской молодежью он рассказывает:

— За одну ночь преодолели большое расстояние в направле­нии Западной Двины между Богиславом и Верхнедвинском. Под по­кровом темноты без потерь перешли через железную дорогу, охра­няемую немцами, и на плотах из бревен перебрались на правый берег реки.

По болотистой местности Машеров удачно вывел бригаду (а это почти 400 человек) из кольца блокады. Более того, по пути следования лесные солдаты у деревни Двор-Залесье, что в Глубокском районе, ре­шили уничтожить укрепленный немецкий гарнизон. С севера, востока и юга к нему подступали три озера, а с запада возвышались толстые стены графского дворца. Разведчики связались с некоторыми защитни­ками этого вражеского «гнезда» и склонили их к сотрудничеству. Они уничтожили гитлеровских офицеров и старших по чину полицаев, а остальные вояки перешли на сторону партизан. В качестве трофеев было захвачено большое количество оружия и боеприпасов, снаряже­ния и продуктов питания.

Петра Мироновича избрали первым секретарем Вилейского под­польного обкома ЛКСМБ. Машеров развернул активную деятельность. Прежде всего были созданы райкомы комсомола в Глубокском, Миорском, Дриссенском районах (а также Вилейский горком ЛКСМБ), укре­плено руководство Браславским, Ошмянским, Сморгонским и другими райкомами (всего их действовало более 20), значительно расширена сеть первичных и антифашистских организаций. Наладили выпуск об­ластной газеты «Молодежная правда».

Мне довелось побывать в восстановленной землянке, где печаталось издание. В поход пригласил главного редактора газеты «Знамя юности», журналиста от Бога Леонида Екеля. За озером Нарочь заливной луг сме­нился дремучим лесом. Сразу же как-то потемнело. Потянуло прохла­дой. По поросшим травой кочкам и разбросанным в трясине бревнам вышли к небольшому бугорку, спрятанному под лохматыми елями. За приоткрытой дверью просматривалась квадратная комнатушка с двумя оконцами. Вдоль стен стояли столы, на которых располагались радио­приемник (чтобы принимать из Москвы материалы), типографские кас­сы со шрифтом, миниатюрная печатная машина.

— Заголовки и другие иллюстративные материалы для газеты, ли­стовок, плакатов партизаны изготавливали на линолеуме и дереве,— пояснил гид.— Сотрудники редакции работали увлеченно, в тесном контакте с Петром Мироновичем.

Организаторская и пропагандистская работа обкома комсомола поднимала боевой дух юношества. Своими ратными подвигами моло­дежь вписала славные страницы в героическую летопись. Яркий при­мер — дезорганизация вражеского батальона в Поставах. Из него при­шло в лес около 100 человек, служивших в СД. Они принесли с собой шесть пулеметов и свыше 200 винтовок.

Николая Малиновского (будущего главного кремлевского хирурга, академика, Героя Социалистического Труда) партизаны пристроили в Вилейке в аптеку, куда стекались все новости. Ему сказали:

- Ты знаешь немецкий. Стой за окошком, слушай и мотай на ус. Заодно снабжай нас лекарствами.

По четвергам отец Никодим Васильевич приезжал из своей деревни Желтки в Вилейку на базар. Заходил к сыну. Мази, порошки, марлю, инструмент прятал в хомут. Не раз визитера задерживали фашисты, но, ничего не найдя, отпускали. Разведдонесения смышленый парнишка вообще писал простым шрифтом. Количество полученных таблеток от головной боли означало количество офицеров, настойки — технику, «итого» — дату карательной наступательной экспедиции.

Как свидетельствуют материалы Национального архива Республики Беларусь, только «за январь — февраль 1944 года комсомольцы и моло­дежь из партизанских отрядов Вилейщины пустили под откос 60 вра­жеских эшелонов, взорвали 1463 железнодорожных рельсов, 59 мостов, 21 автомашину, уничтожили 129 километров телеграфно-телефонной связи, разгромили 12 гарнизонов, убили свыше тысячи вражеских сол­дат и офицеров. Во многих операциях принимал непосредственное участие Машеров.

15 августа 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Петру Мироновичу было присвоено звание Героя Советского Союза. Золотую Звезду и орден Ленина торжественно вручили в Кремле. Из Москвы одухотворенным вернулся в Молодечно, где уже работал пер­вым секретарем обкома комсомола.

Предстояло налаживать мирную жизнь, которая в первые послево­енные годы была тяжелой. Петр Миронович тогда получал 1200 рублей, а буханка хлеба на рынке стоила 80. В основном сидели на картошке, которую выращивали на огороде. Ею же угощали приезжавших из Минска гостей. Выручала и партизанская корова, которую дали Сергею Пронько, будущему мужу сестры Ольги, по причине его заболевания туберкулезом.

В 1946 году в Англии проходил I Всемирный конгресс молодежи. На него от Советского Союза посылали только героев войны. В состав делегации включили и Машерова. Приехал домой окрыленным и при­одетым: привез аж три костюма, которые ему сшили в Москве.

В 28 лет Петра Мироновича избрали секретарем, а через год — первым секретарем ЦК ЛКСМБ. В Минске жилье получили в районе Круглой площади (ныне площадь Победы). От нее до Оперного театра вдоль набережной тянулись огороды. Машеровым тоже выделили не­сколько грядок, на которых молодая семья выращивала овощи. Приго­дились навыки, освоенные при ведении хозяйства в Молодечно.

Столица была разрушена на 85 % и лежала в руинах. Среди под­ростков — много обездоленных. Некоторых детей-сирот Петр Миро­нович брал к себе домой, где они жили не один месяц. Учил их не пасовать перед трудностями, добиваться поставленной цели. В этих поступках проявлялась его истинная нравственность.

На работе, которой было невпроворот, задерживался до глубокой ночи. Немного отдыхал, а утром опять спешил в здание ЦК, распола­гавшееся на улице Янки Купалы. Заботился о повышении авторитета и влияния первичных организаций, о воспитании грамотных кадров. На предприятиях они задавали тон в увеличении выпуска машин и механизмов, товаров народного потребления. На селе создали 352 мо­лодежные тракторные бригады, которые соревновались за лучшие про­изводственные показатели. По ходатайству ЦК комсомола наиболее от­личившихся награждали орденами и медалями.

Республика, как и страна в целом, усилиями всего населения сумела в рекордные, казавшиеся фантастическими, сроки не только восста­новить, но и модернизировать промышленный и научно-технический потенциал. А по ряду направлений, которые сегодня назвали бы инно­вационными, СССР, сотворив «советское чудо», буквально вырвался на передовые позиции, опережая высокоразвитые державы Запада, вклю­чая США.

Именно тогда зарубежные подрывные центры начали нагнетать напряженность. В воздухе запахло новой грозой. После американ­ских бомбардировок Хиросимы и Нагасаки стала актуальной пробле­ма сохранения международной безопасности. Была создана Республи­канская общественная комиссия по сбору подписей за запрещение атомного оружия во главе с народным поэтом Беларуси Якубом Коласом. Его заместитель Петр Машеров развернул широкую агитацию и пропаганду среди рабочей, сельской, студенческой и армейской мо­лодежи, активно голосовавшей за мир против поджигателей холод­ной войны.

Нашелся внутренний злоумышленник, у которого задорно-кипучая деятельность комсомольского вожака вызвала ревность. В подброшен­ной в Кремль анонимке он подверг сомнению его блестящую боевую репутацию. И уже не в первый раз начали под лупой выискивать «со­ринки» в биографии бывшего партизанского командира, бригадного комиссара и руководителя подпольного обкома комсомола.

А тут еще Лаврентий Цанава, правая рука Берии в Беларуси, по­чему-то стал приставать к Машерову. Все расспрашивал, какие супы лю­бит кушать, молочные или мясные. Когда Петр Миронович отказался от его предложения написать главу об истории партизанского движения в республике, Цанава ему пригрозил:

— Ты еще меня попомнишь.

Неизвестно, чем бы это закончилось, но Лаврентия Цанаву забрали в Москву, хотя на сердце Петра Мироновича было тревожно.

В годы тотального произвола партия теряла свои лучшие кадры. Доктор исторических наук Эммануил Иоффе в книге «От Мясникова до Малофеева. Кто руководил БССР» привел шокирующие факты. Из 23 ответственных секретарей ЦБ, первых секретарей ЦК КП(б)Б трагически погибли 11. Врагами народа объявлялись и исчезали некоторые председатели ЦИК, Президиума Верховного Совета и правительства республики. В 1937—1938 годах из 100 секретарей РК (а у нас было тогда 100 районов) только три случайно уцелели.

Являясь депутатом Верховного Совета БССР 11-го созыва, я входил в комиссию по реабилитации жертв политических репрессий. При рас­смотрении дел становилось горько и стыдно за циничных стукачей. Они клеветали в доносах на друзей, соседей, просто порядочных лю­дей. Поэтому «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицина - книга не только о лагерях, а прежде всего о нашей совести.

За Машерова мужественно заступились товарищи по оружию - Климов, Василевич, Королев и др. Их позицию поддержал секретарь ЦК КП(б)Б Н. Гусаров. В направленной в ЦК ВКП(б) записке, которую 21 сентября 2002 года в газете «Советская Белоруссия» обнародовали тогдашний директор Национального архива Беларуси Вячеслав Селеменев и журналист Людмила Селицкая, он резюмировал: «Активное уча­стие тов. Машерова в борьбе против немецко-фашистских захватчиков и его последующая руководящая работа в комсомоле достаточны для того, чтобы оказать товарищу Машерову политическое доверие».

Обида улеглась, и Петр Миронович по-прежнему находился в гуще событий, проявлял принципиальность, не поступался совестью. Полина Андреевна вспоминала такой случай:

— В июне 1953 года собирались снять Николая Семеновича Пато- личева с должности первого секретаря ЦК КПБ. Обнаружились какие-то «провалы» в сельском хозяйстве. Петр Миронович был членом ЦК и принимал участие в работе расширенного пленума. На освобождав­шееся место Кремль «сватал» Михаила Зимянина. Вначале выступаю­щие набросились на Патоличева. Слово попросил Машеров. Он заявил: «А почему мы обвиняем его одного? Все мы виноваты, все члены ЦК». В перерыве Мазуров (он тогда работал первым секретарем Минского обкома) предостерег его от необдуманных действий, однако уже было поздно. Петр Миронович пришел обедать и сказал мне: «Я везде буду хорошо работать. Пусть это будет район или школа, я везде и всегда останусь честным». А после перерыва все стали выступать за Патоличе­ва, белорусская парторганизация отстояла его. По-моему, такое случи­лось впервые. Зимянину пришлось уехать ни с чем. Многие помнили роль Машерова в его судьбе.

Творческий, деловой стиль Машерова, принципиальность и после­довательность нравились Патоличеву. Однажды он пригласил Петра Мироновича на беседу и сказал:

— Пора переходить на партийную работу. Мы рассматривали раз­ные варианты. Можем взять в ЦК. Но тебе полезно будет повариться на областном уровне, все там узнать, что к чему. Не возражаешь?

— Постараюсь оправдать доверие.

— Я ожидал такого ответа.

Недюжинный организаторский талант, крепость духа, высокий ин­теллект Машерова засверкали новыми гранями на ответственных пар­тийно-государственных постах.

Глава четвертая

Шагай вперед, Минщина!

Стоял июль — макушка лета. Петр Миронович приехал пораньше из командировки. Перекусил с дороги и предложил Полине Андреевне прогуляться вдоль Комсомольского озера.

Только что прошумела сильная гроза, вдали небо еще полосовала сверкающая молния. Утихал шум прибоя, и в его светло-голубых волнах перед сном умывалось солнце. Береговые заросли оглашались соловьи­ными трелями.

— Знаешь, Полина, что соловьи никогда не повторяются? — иду­щий скорым шагом Петр Миронович приостановился, прислушался к звенящим переливам.

— Да,— подтвердила Полина Андреевна,— у них всякий раз новая мелодия.

— Если летают чайки, какой будет завтра погода?

— Хорошей.

— А какие песни вобрал в себя жаворонок?

— Грусть и радость полей.

— Действительно, в природе все взаимосвязано.

Петр Миронович хотя и пытался вести разговор на отвлеченные темы, выглядел сосредоточенным. Супруга это заметила и спросила:

— Ты чем-то озабочен?

— Говорить преждевременно не хотелось бы. Но тебе, боевой под­руге, не могу не сказать. Завтра на пленуме Минского обкома партии будет рассматриваться моя кандидатура на должность второго секрета­ря областной парторганизации.

— Волнуешься?

— Думаю над содержанием своего выступления. В состав пленума входят солидные люди, знающие цену каждому слову. Они лукавства и фальши не терпят. Нужно заострить внимание на первостепенных за­дачах, обосновать пути их решения.

Он нашел веские слова, по-деловому отвечал на заданные вопросы. Участников пленума потрясли его обаяние, искренность, человечность.

И они оказали ему высокое доверие.

Информируя своих читателей о состоявшемся 16 июля 1954 года пленуме, газета «Мінская праўда» писала об избрании вторым секрета­рем обкома П. М. Машерова.

Незадолго до этого руководителя области Кирилла Мазурова назна­чили Председателем Совета Министров БССР. Вакантное место первого секретаря ОК КПБ занял Леонид Лубенников, который во всех начина­ниях поддерживал молодого коллегу.

Петр Миронович работу в новой должности начал со знакомства с людьми. С утра ехал в трудовые коллективы, а по вечерам допоздна за­сиживался за анализом статистических данных. Он, профессионал, пре­подаватель физики и математики, за цифрами видел проблемы, путем логического мышления искал ответы на сложные вопросы. Продуман­ные предложения воплощал в проекты постановлений, которые вносил на рассмотрение бюро обкома партии. Сугубо конкретный стиль спо­собствовал развитию экономики и социальной сферы области.

А то, что регион нуждался в позитивном динамизме, было отчетли­во видно на всех уровнях управления. Потенциал Минщины позволял в гораздо больших объемах обеспечивать производство продуктов пита­ния для поставок на потребительский рынок столицы.

Машеров предложил пополнить председательский корпус прирож­денными прагматиками. Неординарные личности в скором времени нашлись. Рядом со знаменитым Кузьмой Шаплыко встали Владимир Калачик, Александр Слобода, Иосиф Плавский, Яков Алексанкин, Анна Вержбицкая, Александр Кожемякин и другие. Они проявили себя наилучшим образом, а Родина удостоила их почетного звания Героя Со­циалистического Труда.

Здравые и разумные подходы, выработанные Машеровым, активно внедрялись в промышленности, строительстве, связи, на транспорте. Залечив военные раны, область сосредотачивалась на возведении пред­приятий индустрии. В Жодино распахнул двери завод дорожных и мелиоративных машин, на базе которого впоследствии создали БелАЗ, чьи карьерные богатыри-самосвалы сегодня знают во многих странах Европы, Азии, Африки и Америки.

В других городах и райцентрах реконструировались, вступали в строй предприятия пищевой, легкой и деревообрабатывающей промышленности. Всюду были нужны толковые специалисты. Их подготов­ке, дообучению обком партии наряду с министерствами и ведомствами уделял постоянное внимание.

Облеченный властью, Машеров советовал не напускать хмурь на лицо, строгого начальника из себя не строить. И не прибегать к голому администрированию. Это — последнее дело для руководителя. А вместе подумать, почему на том или ином участке получился срыв, как испра­вить положение, рационально использовать материальные и финансо­вые ресурсы.

Посещая трудовые коллективы, Петр Миронович обстоятельно бе­седовал с директорами и главными инженерами, совместно с ними «расшивал» узкие места, укреплял слабые звенья. Заодно интересовался состоянием воспитательной работы, смысл которой — формировать у граждан прогрессивное сознание, духовные ценности. Еще Достоевский дал глубокую общественно-философскую трактовку евангельской прит­че «Не одним хлебом жив человек», показывая невозможность решения социального вопроса, когда игнорируются идеалы нравственности и красоты.

Машеров отчетливо понимал: лекции, беседы необходимы. Если к ним прибавить хороший фильм или концерт, люди не теряют связи с реальным миром, приобщаются к культуре. И на их лицах видна ис­кренняя благодарность.

Особенно полезно участие в идейно-политической работе молодых специалистов. Они приобретают организаторские и воспитательные навыки, утверждаются как самобытные личности, сравнительно быстро вырастают настоящими руководителями. А если человек востребован, живет для Родины — это называется счастьем.

Да и весь коллектив, в котором воспитание на высоте, умеет тру­диться и отдыхать, дорожит дружбой. Он за все в ответе — из поденщика, созерцателя становится добросовестным созидателем. Таким образом, идеология прямо влияет на производство, она экономически эффективна.

Идеологическая работа — исключительно многогранная проблема. Выступая на семинарах перед активистами, секретарь обкома партии обращал особое внимание на то, чтобы новые идеи выдерживали кон­куренцию со старыми представлениями. Воспитание должно вестись на прочной методологической основе, в соответствии с живой практикой, тенденциями общественной жизни со всеми ее реальными сложностями. Это — исходная точка, верный ключ к неуклонному повышению сознательности, организованности, социальной активности масс.

Как трезвомыслящий человек, Машеров осознавал, что духовного вакуума не бывает и идеология есть у любого народа, объединенного в государство. Даже на Западе ее трактуют как объективное явление, ставят в ряд важнейших национальных ресурсов, ключевого фактора модернизации своих стран, главных условий и предпосылок при ре­шении внешнеполитических задач. При выстраивании гуманитарной парадигмы акцент делался на приверженности культурным, образова­тельным и нравственным ценностям, на осуществлении созидающего синтеза, обнадеживающего интеллектуального прорыва.

Несмотря на чрезмерную занятость, связанную с заботами о хлебе насущном, Петр Миронович стремился познать историческое и культур­ное наследие Минщины, ознакомиться с ее богатой природно-геогра­фической гаммой. Это седая Березина, батька Неман, гористая, словно Швейцария, Логойщина, где пили чистейшую криничную воду великие сеятели родного слова Нил Гилевич и Иван Пташников; равнинная Случчина, чем-то напоминающая пейзажи Украины. Лесная Червенщина, как и Россонщина, в годы Великой Отечественной войны была пар­тизанским краем: уже в 1942 году на территории района действовало 12 партизанских отрядов. Мядельщина с ее более чем 50 изумрудными озерами и сосновыми борами до 20 января I960 года входила в состав Молодечненской области. Но в летние праздничные дни Машеров ино­гда выкраивал часок-другой, чтобы с семьей побывать на Нарочи. Не зря ее называют «дитя океана». Это озеро всегда манило к себе необы­чайной красотой и неповторимостью. Его воспел в одном из ранних стихотворений будущий народный поэт Беларуси, Герой Социалистиче­ского Труда, лауреат Ленинской премии Максим Танк:

Люблю твае, Нарач, затокі і тоні,

Як вецер густыя туманы развесіць,

Ці снежная пена на хвалях зазвоніць,

Цалуючы зоры, калышучы месяц.

Партийные и советские органы подумывали над тем, как превра­тить Нарочь в курортную здравницу. И с годами она ею стала.

Сколько интересного узнаешь, побывав в городах Заславле (Изяславле) и Борисове, основанных, соответственно, в 985-м и 1102-м го­дах, в «маленьком Париже» — Несвиже, где просветитель Сымон Буд­ный издал первую на белорусском языке книгу «Катэхізіс». Пости­гая их биографии, полные живительной духовной энергии, ощуща­ешь нерушимую связь со всей Беларусью, лучше осознаешь, кто и откуда мы.

Машеров подчеркивал, что история только тогда может стать настоящим учителем, когда к ней относятся непредвзято.

Чудесные строки Максима Танка «Люблю твае, Нарач, затокі і тоні» звучат как признание поэта в любви к Беларуси. Эти слова не однажды в том или ином смысле повторяли народные песняры Янка Купала и Якуб Колас, родные места которых — Вязынка (Купалы), что недалеко от столицы, и коласовская Миколаевщина на Столбцовщине. Их твор­чество, заложившее основы национальной культуры, еще со студенче­ских лет хорошо знал Машеров. Бывая в Столбцах, он посещал и хутор Смольню, где в 1912 году состоялась первая встреча двух классиков. Петр Миронович советовал открыть здесь туристический маршрут. И это было сделано. Сегодня сюда приезжают многочисленные поклон­ники таланта великого литератора, верившего в народ и край свой, не давшего сломить себя в борьбе.

Любовь к Беларуси жила в душе Максима Богдановича, который делил свое сердце между Минском и Ярославлем. Поскольку рано ушел из жизни, так и не успел получить почетное звание «народного», но народным все же стал: немногие поэты могут похвастаться такой по­пулярностью.

Народный по призванию, а не по званию и Кузьма Чорны. Его произведения «Трэцяе пакаленне», «Пошукі будучыні», «Вялікі дзень», «Люба Лук’янская» также согреты огнем любви к землякам. Писатель признавался: «О тимковцах могу рассказывать бесконечно». Тимковичи — деревня, с которой связаны годы его детства и юношества. Но нужно смотреть шире: Кузьма Чорны мог бесконечно рассказывать о всей Минщине, о всей Беларуси.

Узденская деревня Низок дала целое созвездие таких талантов, как баснописец-драматург Кондрат Крапива, «белорусский Есенин» Павлюк Трус, прозаик Лидия Арабей, художник Владимир Ткачев, народный ар­тист республики Анатолий Трус. Какое волнение испытывал Петр Миро­нович, встречаясь с ними на разных форумах!

Глубокие раздумья навевал Старовиленский тракт, по которому еха­ли украинский кобзарь Тарас Шевченко, русский писатель Николай Гоголь, польский композитор, автор полонеза «Прощание с родиной» Михал Огинский и другие известные люди. Выдающийся поэт, главный редактор журнала «Новый мир» Александр Твардовский так написал в своей автобиографии: «Язык, на котором я говорил в детстве, был близок к белорусскому. Это определялось не только близостью этногра­фической границы, но и тем, что предки мои были родом из Минской губернии. Впоследствии, познакомившись с образцами белорусской ли­тературы и фольклора и услышав живую речь Белоруссии, я почувство­вал их как нечто родное мне».

Минщина, имея выгодное географическое положение, превраща­лась в центр культурного и национально-государственного строитель­ства. Моральные силы руководящий состав области, в том числе и Петр Миронович, черпал из родниковых колодцев бытия, из неугасимого стремления «занять почетное место в семье народов».

Незаметно пролетел год напряженной работы на посту второго секретаря обкома партии. В этой роли Машеров зарекомендовал себя зрелым руководителем, умеющим находить с людьми контакт, видеть и реализовывать новые идеи, доводить начатое дело до конца. Дальше жизненный путь вел на Брестчину.

Глава пятая

Четыре брестских весны

Партийный актив области встретил Машерова более чем благо­склонно. Людям импонировали молодость Петра Мироновича, его ге­роическое военное прошлое, умение четко, нестандартно формулиро­вать задачи. 1 августа 1955 года он был избран первым секретарем, членом бюро Брестского обкома КПБ.

В силу исторических обстоятельств Западная Беларусь на несколь­ко десятилетий позже вступила на путь национальной независимости. Брестчину сильно подкосили опустошительные вражеские нашествия. Согласно сепаратному Рижскому договору, который, кстати, более двух лет не признавали многие страны Европы, Прибужье отошло Польше. Власть Пилсудского насаждала репрессивный режим. Едва он ушел в прошлое, грянула ожесточенная война с немецко-фашистскими захват­чиками — со всеми ее людскими трагедиями, лишениями и невзгодами.

В мирное время Брестчина, как и другие регионы Западной Бела­руси, самоотверженным трудом преодолевала разруху. Бескорыстную помощь оказали братские народы СССР. Уже к середине 1950-х годов область встала на ноги. Но проблем оставалось еще предостаточно.

Петр Миронович стремился найти действенные методы, предпола­гающие качественные изменения. Солидаризируясь с нестареющей ис­тиной «Кадры решают все» и зная, что время личностей-созидателей не проходит никогда, в попутчики брал руководителей и специалистов, об­ладавших творческим мышлением, смело отстаивавших свои позиции.

В разгаре была летняя страда, и приходилось с первых дней мно­го внимания уделять проведению уборки хлебов в кратчайшие сро­ки. Местные газеты рассказывали о героях жатвы, остро критиковали упущения. По указанию Петра Мироновича на недостатки оперативно реагировали партийные и хозяйственные органы. Область успешно за­вершила важную сельскохозяйственную кампанию, справилась с плана­ми заготовки зерна.

Машеров нацеливал кадры на дальнейший подъем экономики ре­гиона. 3 сентября в Бресте, в помещении городского театра, прошло совещание передовиков промышленности области. Во вступительном слове первый секретарь обкома партии потребовал неукоснительно выполнять задания в установленном объеме, снижать себестоимость продукции, повышать качество изделий. Так как это делают на Барано­вичской швейной фабрике, где выпускают добротные, пользующиеся покупательским спросом изделия. На предприятиях Пинска развернули борьбу с потерями, активно взялись за внедрение новой техники. В пример ставились другие передовые коллективы.

9 сентября сессия областного Совета депутатов обсудила работу местной промышленности, объединявшей 31 кирпично-черепичный за­вод, 138 мельниц, 53 лесопильных, 4 мелоизвестковых и 2 чугуноли­тейных завода, 30 столярно-мебельных мастерских, 26 электростанций, 32 швейных, 9 механических мастерских и десятки других предприятий по производству товаров народного потребления.

Под особый контроль Машеров взял подготовку к учебному году. Было очевидно: власть проявляет большую заботу по охвату детей школьным обучением. Вводилось обязательное семилетнее, а затем — и среднее образование.

Машеров содействовал тому, чтобы творческая молодежь могла в полной мере реализовать свои дарования. Литературное объединение, действовавшее при редакции областной газеты «Заря», заметно акти­визировалось после переезда в Брест талантливого писателя Владими­ра Колесника. Он оберегал каждую индивидуальность, умел тактично дать мудрый совет, подбодрить, вдохновить. Во многом благодаря его стараниям на полесском небосклоне засияли яркие звезды: поэты Михась Рудковский, Василь Жукович, Алесь Рязанов, Виктор Гордей, Нина Матяш, Микола Прокопович, Евгения Янищиц, Нина Загорская, Микола Купреев, Алесь Каско, Зинаида Дудюк, Микола Антоновский, Анатолий Гарай, Кастусь Жминько; прозаики и публицисты Ярослав Пархута, Ва­силий Проскуров, Владимир Шиломедов, Александр Овечкин, Светлана Курылева, Михал Дубенецкий, Владимир Яговдик, Алексей Бакуменко, Микола Панасюк, Кастусь Мохар... Произведения более старших авто­ров вошли в альманах «Брэст». В нем есть предисловие за подписью Петра Мироновича. По мнению члена Союза писателей Беларуси Георгия Томашевича, «литературный сборник сегодня является библиогра­фической редкостью и по-прежнему представляет собой большую ин­теллектуальную ценность».

В КПСС начиналась отчетно-выборная кампания. 16 сентября, по сообщению Машерова, пленум обкома принял решение о проведении 19 декабря 1955 года очередной VII областной партийной конферен­ции. Петр Миронович занялся проработкой ассиметричной стратегии. Прежде всего вызывала озабоченность диспропорция в развитии эко­номики Брестчины. Львиная доля ее валовой продукции приходилось на пищевую, легкую, лесную, торфяную и деревообрабатывающую про­мышленность. Практически не было машиностроительной отрасли. Без нее вряд ли создашь мощный индустриальный потенциал. Машеров предложил равномерно разместить на территории области ряд круп­ных предприятий. Партийная конференция эту инициативу поддер­жала. Навстречу пошло советское правительство. И в скором времени началось создание различных производств на передовой технологиче­ской основе.

Новым заводам и фабрикам требовалось много энергии. В этой связи особая роль отводилась возведению самой мощной в республике Березовской ГРЭС. 28 июля 1958 года был заложен фундамент первого дома будущего города Белоозерска. А с вводом в строй трех турбин (по 165 тысяч кВт каждая) от станции потянулись линии электропередач на Минск, Гродно, Брест и Пинск.

Большое значение для развития экономики региона и улучшения благосостояния населения Петр Миронович придавал прокладке газо­провода Дашава — Минск. Со сдачей в эксплуатацию к нему подсоеди­нили многие города и районные центры, ряд промышленных объектов.

Проектировались и строились электроламповый и электромеха­нический заводы, хлопчатобумажный и ковровый комбинаты, пред­приятия стройиндустрии, другие важные объекты. На них внедрялись поточные, конвейерные и автоматические линии, устанавливались станки-автоматы. Рождались и утверждались новые профессии, создава­лись благоприятные для людей условия труда.

Приграничный Брест Машеров рассматривал как западный фор­пост страны, ее визитную карточку. Поэтому обком партии вышел с хо­датайством в Госплан Союза ССР выделить материальные и финансовые средства для ремонта домов и асфальтирования улиц, строительства телецентра, других учреждений культурного, бытового и социального назначения. Москва признала эти предложения обоснованными и ока­зала содействие в их реализации. Город хорошел. Ухоженные бульвары, скверы и парки создавали уют и настроение.

На селе низкой оставалась производительность труда, господствова­ли административные методы управления. Петр Миронович стремился снять с аграриев чрезмерную опеку, дать им самостоятельность в реше­нии хозяйственных вопросов. Это был существенный шаг к рыночной свободе. Получавшие развитие арендные звенья, бригады, фермы ответ­ственность за результаты деятельности брали на себя. При поденщине бригадир посылал крестьянина на весь день выполнять ту или иную работу. А он с ней справлялся за полдня. Дальше бил, что называется, баклуши. В новых условиях он брался выполнять то, что считал сам, проявлял инициативу.

Как и на Минщине, на Брестчине Машеров формировал корпус талантливых руководителей. При нем раскрылся управленческий дар председателя колхоза «Оснежицкий» Пинского района Владимира Ралько, ставшего дважды Героем Социалистического Труда.

Столь высокой чести удостоился и Владимир Бедуля. Он оставил пост второго секретаря Брестского горкома комсомола и в феврале 1956 года возглавил колхоз «Советская Белоруссия» Каменецкого рай­она. Нелегко было удержаться на плаву, но ему это удалось. Обновил материально-производственную базу. Воздвиг прекрасный Дворец куль­туры, на сцене которого выступали прославленные отечественные и зарубежные артисты. Открыл уникальный Музей хлеба, музыкальную школу. Его имя гремело на всю страну. Известный поэт Андрей Возне­сенский посвятил ему поэму «Летающий мужик»:

Летит мужик — на собственной конструкции,

летит мужик — по Млечному Пути,

лети мужик!

Держись за землю, трусы.

Пусть снимут стружку.

Легче ведь. Лети!

В том же 1956 году председателем колхоза «Родина» Ружанского района избрали Ивана Качура. Будучи колоритной фигурой, он не только сплотил сельчан, добился производственных результатов, но и воспитал из здешних ребят целый ряд талантливых руководителей-аграриев. Среди них — Иван Величко, Федор Жмайлик, Петр Пархута, Федор Матихвейчик, Анатолий Дараневич, Владимир Волошин, оста­вившие глубокий след на земле. Когда заканчивалась жатва, говоря словами поэта Николая Рубцова, «гармонь оглашала окрестность, и сам председатель плясал, выбиваясь из сил, и требовал выпить за доблесть в труде и за честность, и лучшую жницу, как знамя, в руках приносил».

Передав бразды правления колхозом достойной смене, Иван Романовис вывел в передовые совхоз «Светлый путь», после чего возглавил Пружанский райисполком, был первым секретарем райкома паоэртии. За самоотверженный труд награжден орденом Ленина, тремя opденамм Трудового Красного Знамени, медалями.

Нельзя не сказать и о машеровском выдвиженце Николае Доменикане. Деятельный, наделенный чувством долга и ответственности, он надеялся не на добрых князей, а на свои эрудицию и предприимчи­вость. Под его руководством Барановичский район из аграрного пре­вратился в аграрно-индустриальный, за что Николай Владимирович по­лучил Золотую Звезду Героя Социалистического Труда. При углублении специализации и концентрации сельскохозяйственного производства уповал на укрепление интеграционных связей, постоянно заботился о квалифицированном кадровом пополнении. Район и сегодня на хоро­шем счету в Республике Беларусь.

Кобринцы высоко ценили природный ум и неуемную жизненную энергию своего первого секретаря райкома КПБ Владимира Верховца. На предварительной беседе у Петра Машерова он усомнился, сможет ли справиться с возложенными обязанностями на малой родине, где много родственников. На что Петр Миронович спокойно ответил:

— Делай честно и ответственно свое дело.

Этому совету Владимир Лукич следовал неукоснительно. Поднимал­ся в 5 часов утра, садился за руль «газика» и ехал на поля и фермы. Кадры нацеливал на внедрение интенсивных технологий. Тех же, кому мешало стереотипное мышление, заменял грамотными молодыми спе­циалистами. Вроде бы тривиальные истины. Но ведь без инноваций богатый урожай не соберешь и больше молока, мяса не получишь. Продуманная тактика увенчалась успехом. Крепла экономика предпри­ятий и сельхозорганизаций района, преобразовывалась социальная сфера.

Созидательная философия становилась ценностным смыслом и главным критерием деятельности управленцев всех рангов и уровней. Она оказалась эффективной в наступившую хрущевскую эпоху, для которой были характерны не только относительное потепление по­литического климата и реабилитация жертв сталинских репрессий, но и огромное количество бессмысленных экспериментов, перегибов, ре­организаций в социально-экономической и духовно-идеологической сферах.

Никита Сергеевич Хрущев, приезжая в Беловежскую пущу, иногда навещал близлежащие хозяйства. Заглянул в колхоз «Новая криница» и набросился на председателя Ивана Захаринского, что тот, видите ли, не перепахивает площади, занятые отменным клевером. Сельский ру­ководитель был горячий, не из робкого десятка. Его не сломаешь. Он откровенно ответил:

— Вы доводите планы, а как мы их будем выполнять — наше дело. Многолетние травы, составляющие основу здорового севооборота и кормовую базу продуктивного скота, изводить не собираемся.

Хрущев, разозлившись, велел Мазурову, первому секретарю ЦК КПБ, и Машерову приструнить строптивого агрария. Это высокое указание было проигнорировано, как и требование ликвидировать частные кре­стьянские подворья. Все понимали, что «измы» и перекосы в сельском хозяйстве недопустимы. Хотя перед их валом мало кто мог устоять.

Усиливая мотивацию к труду, раскрепощая деловую инициативу ка­дров, Петр Миронович считал важным жить по законам нравственно­сти, а значит, жить достойно. Она не заимствуется откуда-то извне, а формируется внутри каждого.

Велика здесь миссия семьи — основы общества. Не случайно в православном сознании она именуется «малой церковью». Именно в ней закладываются тенденции, влияющие на всю дальнейшую жизнь человека.

Машеров выступал за упрочение межпоколенческих связей между поколениями, основанных на любви, труде и добрых человеческих отношениях. Общение близких по духу людей создает нормальную со­циализирующую среду, способствует формированию личности ребенка.

Петра Мироновича восхищали крепкие общественные устои, сло­жившиеся в Пригорынье. Многолюдные деревни превращены в на­стоящие огуречные и цветочные «столицы». Взрослые и дети сообща работают на грядках, обустраивают свои «гнездышки», а по вечерам собираются на сельские вечеринки. Красивые песни создают светлое, приподнятое настроение.

Дух захватывает, когда смотришь на разлившиеся Припять, Горынь, Стырь и Ствигу, на вековые дубы, раскинувшие свои ветви на фоне ро­зовых облаков. Люди полюбили милую сторонку.

— Мы к ней прикипели душой,— улыбаясь, сказали первому секре­тарю обкома партии строители, рубившие в деревне Ольшаны дома из золотистых сосновых бревен.— И не думаем расставаться с этим запо­ведным краем.

Досконально изучивший жизнь местных людей, учитель, историк- летописец из села Плотница Михаил Владимирович Шелехов добавил:

— Загадочное, романтическое Полесье во все времена было свое­образным центром воплощения национальной идеи, которая является особой высшей формой белорусского самосознания. По уровню своего социально-экономического и культурного развития Давыд-Городок, Ту­ров и их территории не уступали Полоцку и Полоцкой земле. Об этом нельзя забывать.

Петр Миронович согласился с таким мнением.

Не менее привлекательна Пинщина. Сердце Машерова согревало то, что здесь жили и творили классик белорусской литературы XIX века Винцент Дунин-Мартинкевич, профессор риторики и поэтики Левон Боровский, известный архитектор Иван Жолтовский, педагог-новатор, публицист Измаил Аграновский, партизанский комбриг, Герой Совет­ского Союза Василий Корж, лауреат Нобелевской премии по экономике Саймон Кузнец и, конечно же, Александр Блок, Николай Гумилев, Якуб Колас... Петр Миронович вряд ли догадывался, что в учебных заведе­ниях города набирались знаний будущие первый президент Израиля Хаим Вейцман и премьер-министр этого государства Голда Меир. А если бы знал, несомненно, искренне порадовался бы, что такие знаме­нитости растут на полесской земле.

От Пинска в разные стороны разбегаются железнодорожные пути, проложенные среди топких болот и лесных массивов. В западном на­правлении они ведут к самобытному Лунинцу. Его история также хра­нит много известных имен, богата археологическими памятниками и православными святынями, ратными и трудовыми делами. По восточ­ной ветке попадешь в очаровывающие своей природной красотой Ганцевичи. Машеров непременно заезжал в деревню Люсино, где почти два года работал учителем Константин Мицкевич (Якуб Колас). В нача­ле 20-х годов минувшего столетия писатель на местном материале соз­дал всем известную автобиографическую повесть «У палескай глушы», вошедшую в трилогию «На ростанях».

Было Петру Мироновичу о чем потолковать с жителями соседнего Ляховичского района и заодно познакомиться с местными традициями. В поисках лучшей доли сюда, на берега реки Щары и ее притоков (Ведь­ма, Мышанка, Липнянка), люди пришли еще в начале каменного века, в период палеолита. Ледник, накрывший северную Европу, отступал, и появлялась возможность для развития земледелия и животноводства. Старая земля усилиями людей обновлялась, украшалась усадьбами, пар­ками, замками. Один из них, под названием «Ляховичская фортеция», был сооружен еще в XVI веке, выдержал 8 атак, являлся самым мощным укреплением в Великом Княжестве Литовском и Речи Посполитой.

Также интересовала Петра Мироновича история Барановичей, где расположен крупнейший железнодорожный узел. Не случайно на гербе города изображен паровоз. Барановичи были ареной ожесточенных сражений в военные годы. Сергей Иванович Грицевец из деревни Бо­ровцы стал первым в СССР дважды Героем Советского Союза. В мирный период население славилось своими достижениями в труде, образова­нии, культуре. Близ от него на хуторе Заосье 24 декабря 1798 года ро­дился поэт-романтик Адам Мицкевич, пророк «времен грядущих, когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся» (А. Пушкин). В поэме «Пан Тадеуш» он с душевной теплотой вспоминает родные места, Тугановичский парк, где под сенью лип встречался с Марылей Верещако.

Интересовала Машерова и жизнь Ивацевичского района. Соревну­ясь с целеустремленными дрогичинцами, район активно прибавлял в социально-экономическом развитии. В урочище Хованщина во время войны обосновался областной комитет партии, руководивший парти­занской борьбой в Прибужье.

По дороге на Брест Петр Миронович останавливался в Ружанах и Пружанах, знаменитых своими дворцово-парковыми ансамблями. Ос­матривал местный Колизей — крупнейший на территории Беларуси замок-резиденцию магнатов Сапегов, сочетавший элементы византий­ского стиля и русского классицизма. С душевной теплотой говорил о всемирно известном оперном певце Михаиле Забейде-Сумицком и волшебнике-пропагандисте народной песни Григории Ширме, урожен­цах деревень Шейпичи и Шакуны. Восхищался старательными людьми, умудрявшими на небогатых плодородием землях выращивать неплохие урожаи.

...Машеров задумывался над тем, как увековечить память жителей всех огненных деревень. Для него стало правилом: те, кто положил жизнь на алтарь борьбы с фашизмом, должны жить в благодарной на­родной памяти.

В деревне Байки, недалеко от двух братских могил, над которыми возвышается памятник, восстановили деревянный домик, где жил Тихон Баран, 12-летний партизанский разведчик, повторивший подвиг Суса­нина. Сюда приходят школьники, оставляют живые цветы.

Всего в Пружанском районе в его нынешних границах гитлеровцы предали огню 58 деревень, семь из которых так и не возродились. Они увековечены в монументе в виде высокого креста, высеченного в плите из черного гранита. Деньги на сооружение мемориала добровольно вносили местные жители, трудовые коллективы, организации и учреж­дения.

На развилке дорог у г. п. Ружаны насыпан Курган Славы в честь 127 погибших воинов-танкистов. Рядом на бессменную вахту встал легендарный танк Т-34. Вершина кургана увенчана пятиконечной звездой. Летом ухоженные клумбы и газоны приобретают более нарядный вид.

Не забыты и другие защитники Родины, жертвы фашизма.

По предложению обкома партии и облисполкома 8 ноября 1956 го­да открыли Музей обороны Брестской крепости. А Петр Миронович уже вынашивал идею создания мемориального комплекса в честь бес­смертного гарнизона, развеявшего миф о непобедимости «тясячелетнего» рейха. Машеров обычно посещал крепость в летние воскресные дни, ближе к вечеру. Туристы разъезжались, и можно было не спеша походить по священным аллеям, вдоль которых полыхали алые роз, рассказать своим любознательным дочерям-школьницам Наташе и Лене о подвиге защитников крепости.

А рассказ начинал так. По преданию, богатый купец проезжал со своей дружиной по этим местам и увяз в болоте. Чтобы выбраться, начал гатить трясину деревьями и березовой корой. Это помогло ему выйти целым и невредимым. Возвращаясь назад, купец соорудил капи­ще, где пережил несколько тревожных дней, и принес жертву своему языческому богу Велесу. Вскоре появились кочующие племена славян. Они основали селение и назвали его Берестьем. Первое упоминание о нем в «Повести временных лет» относится к 1019 году.

Город рос и мужал на перекрестке огненных дорог. Здесь оставили свои следы напыщенные магнаты Речи Посполитой, мрачные, закован­ные в сталь крестоносцы, крикливые и плотоядные татары из Орды, каменные шведы Карла Великого, наполеоновские войска...

С Брестом связано много славных имен. Он хранит память о вели­ких русских писателях и поэтах Александре Грибоедове, Федоре Решет­никове, Петре Чаадаеве, Вильгельме Кюхельбекере, Кондрате Рылееве, знаменитом общественном и церковном деятеле Афанасии Филиппо­виче. И, конечно же, о выдающемся генерале Дмитрии Карбышеве, воплотившем в крепости свои военно-инженерные решения, а позже стоически принявшем мученическую смерть в фашистском концлагере вблизи австрийского городка Маутхаузен.

Строительство цитадели на берегах Буга, Муховца и каналов дикто­валось целесообразностью укрепления западных рубежей Российского государства. Война 1812 года ускорила реализацию этого замысла. И уже 1 июня 1836 года на центральном острове развернулся фронт работ. Спустя шесть лет крепость, представляющая собой не только оригинальное военно-инженерное, но и интересное архитектурно-худо­жественное сооружение, вступила в строй действующих. По периметру ее прикрывали Волынское, Кобринское и Тереспольское укрепления с высокими земляными валами, подвальными казармами и пятьюстами казематами, в которых могло разместиться почти 12 тысяч солдат с большим запасом продовольствия и боеприпасов.

Впоследствии цитадель основательно обновляли, усиливали мосты, форты и опорные пункты. В истории крепости было немало взлетов и падений. 5 ноября 1914 года по чьей-то оплошности взорвались снаряды. Этот взрыв унес немало человеческих жизней. Происходили исторические события. 3 марта 1918 года в Белом дворце кайзеровская Германия и Советская Россия подписали Брестский мирный договор. Однако он оказался недолговечным.

На рассвете 22 июня 1941 года гитлеровцы, уже завоевавшие 11 ев­ропейских стран, обрушили на приграничный гарнизон шквал огня из крупнокалиберных орудий — 4 тысячи выстрелов в минуту. Поднимались фонтаны земли. Плавился кирпич подземелий. Кто мог выдержать такое? Доблестные защитники выдержали. Каждый, у кого чиста совесть и крепка память, обязательно скажет: «Это был величайший в истории подвиг, на который способны только святые».

Враг дивился стойкости красноармейцев. 31 июля в городок Бяла-Подляска привезли 4 человек из Брестской крепости. Немецкие солдаты в знак уважения сняли перед ними каски.

26 августа в цитадель над Бугом прибыли Гитлер и Муссолини. Осмотрев развалины, фюрер взял кусок оплавленного кирпича (который потом всю войну пролежал у него на столе) и признался ближайшему окружению: «22 июня мы распахнули дверь и не знали, что за ней находится». В непокоренном Бресте он понял, что допустил роковую ошибку, напав на СССР.

Наталья Петровна Машерова вспоминала, как ее отец неоднократ­но, причем с какой-то особенной интонацией, говорил:

— Уйти из жизни не имею права, пока не увековечим память о во­инах, партизанах, мирных жителях.

Это была его мечта. Постоянно искал возможность реализовать ее — необычно, убедительно. Особенно когда в апреле 1959 года стал секретарем, а в декабре 1962-го — вторым секретарем ЦК КПБ. Занима­ясь кадровыми вопросами, он отлаживал систему, которая «выносила» бы наверх самых способных людей, умеющих работать в «опережаю­щем режиме». И старался сделать все необходимое для того, чтобы по­томки помнили о беспримерном ратном подвиге.

В 2009 году в Минске тиражом всего в 50 экземпляров изданы архивные документы и материалы, посвященные трагедии Хатыни и созданию одноименного мемориального комплекса. Из достоверных источников известно, что Машеров был «отцом» и главным судьей проекта, курировал ход его реализации. Он поддерживал архитекторов Юрия Градова, Валентина Занковича, Леонида Левина и скульптора Сергея Селиханова в творческих поисках, одобрил найденный образ-символ Беларуси, ее потерь, ее жизни. Это - три березки и Вечный огонь. В память о 619 деревнях, уничтоженных гитлеровцами вместе с жителями (186 из них не возродились). Рядом — символическое Дерево жизни, на ветвях которого названия 433 белорусских деревень, разде­ливших участь Хатыни.

Архитектор Леонид Левин рассказывал корреспондентам:

— На открытии памятника погибшим партизанам в Россонах Ма­шеров попросил нас, еще совсем «зеленых» архитекторов, увековечить память уничтоженных фашистами более 400 жителей деревни Велье на Витебщине. Мы активно взялись за работу и вскоре представили про­ект. На встрече при обсуждении проекта первый секретарь ЦК сказал: «Нет, мы не можем стрелять из пушки по воробьям. Велье очень далеко. Вряд ли туда поедут туристы из Минска. Давайте искать место поближе к столице». Так появилась Хатынь. Ее адрес подсказали сельские активи­сты Логойского района. Выстраданная вместе с Петром Мироновичем идея воплотилась в жизнь: был создан мемориал, который стал напоми­нанием о том, какие страшные бедствия приносит война, и призывом к народам и государствам не допустить повторения подобной трагедии, сохранять и укреплять мир на планете.

Глава шестая

«Не догонять прошлое, а создавать будущее»

В свои права вступала весна 1965 года. Звенела капель, и талая вода, сливаясь в ручьи, бежала в низины. Земля, почуяв тепло, пробуж­далась. На припеке высыпали подснежники. Петр Миронович любил эту чудную пору года. Она вызывала прилив свежих сил, поднимала настроение.

Благодатное обновление происходило не только в природе. Судь­боносные перемены коснулись и Петра Мироновича. Первый секретарь ЦК КПБ Кирилл Мазуров был избран членом Политбюро ЦК КПСС и переведен в Москву. В качестве достойной замены он предложил канди­датуру Петра Машерова. Это был тот редкий и счастливый случай, когда порядочный, толковый политик нашел себе такого же порядочного и авторитетного преемника. Участники партийного пленума, открывше­гося 30 марта в Минске, согласились с данным предложением. Не возражал и Кремль, хотя давал понять, что не против видеть на ключевом посту Тихона Киселева. Однако члены Центрального Комитета партии в один голос сказали «да» Петру Мироновичу, мотивируя тем, что он про­ще, доступнее, демократичнее. Принимались во внимание его личное мужество и доблесть. Киселев же в годы войны находился в тылу. Таким образом, у руля республики оказался целеустремленный, энергичный руководитель, уже прошедший школу практической работы в Минском и Брестском обкомах, непосредственно в ЦК КПБ.

Основательный в суждениях, честный в помыслах, благородный в поступках новый первый секретарь ЦК искал оптимальные варианты укрепления базовых отраслей экономики. 28 апреля он выступил на XIV пленуме ЦК КПБ с докладом о неотложных мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства. 12 декабря 1965 года на XV пленуме ЦК изложил свое видение улучшения руководства промышленностью, совершенствования планирования и экономического стимулирования. Посетил заводы: автомобильный, моторный, тракторный, имени Дзер­жинского, «Транзистор», строительный трест № 1, совхоз имени Я. Купалы Молодечненского района... Прислушивался к мнению коммунистов и беспартийных, сосредотачивал их внимание на том, чтобы «каждый работник не ждал по любому поводу указаний сверху, а, исходя из кон­кретной обстановки, действовал творчески, смело, стремясь добиться наибольшего эффекта при осуществлении того или иного начинания».